Последний автопортрет
С фотографии в книге смотрит на меня красивая, еще
не начавшая стареть женщина: улыбка чуть тронула губы, в глубоких глазах застыла
печаль. Может быть, она заранее предвидит все, что вскоре случится с ней?
Тяжелую болезнь, свое упорное, но неравное сопротивление недугу. И даже вот
эту маленькую, увы, посмертно изданную книжку.
Сара Финкельштейнайте. Художница и литератор. Думая
о ней, прочерчиваю мысленно, кажется, совсем простой сюжет человеческой жизни.
После окончания Вильнюсского университета Сара работала в Национальной библиотеке
имени Мартинаса Мажвидаса - сколько же энергии и фантазии вложила она в создание
многочисленных литературных экспозиций. Одновременно ее притягивала к себе
живопись: Сара была ветераном общества народного искусства, ее работы экспонировались
на художественных выставках, в том числе - пяти персональных. Иногда в печати
появлялись ее переводы с литовского...
Пунктир судьбы.
Любой из нас, уходя из жизни, уносит с собой тайну,
- настаивали древние философы. Ведь каждый человек - целая Вселенная, которая
вместе с ним рождается и умирает. К счастью, "вселенную" Сары Финкельштейнайте
мы можем представить по ее живописным работам - натюрмортам, пейзажам. А один
из них ожил на обложке сборника "Весенний переулок", вышедшем - стараниями
друзей и родных Сары - в 1993-м, в трудную пору становления литовской независимости,
когда казалось: эпоха книгопечатания становится сказкой.
Помню свое волнение: я сразу воспринял эту книгу
как своеобразный дневник. Пронзительный и точный автопортрет. С редкой цельностью
и чистотой здесь была запечатлена "история души" - в ее исканиях, надеждах,
потерях, обретениях.
Сборник не оставлял сомнений и в другом: Сара Финкельштейнайте
обладала истинным литературным даром. Но, как чаще всего бывает в жизни, он
раскрылся лишь в малой степени. Между тем литературный голос Сары, ясно различимый
в ее черновых тетрадях, был чист и подлинен. Пожалуй, особенно удачно она
пробовала себя в жанре, где талант встречается редко, а имитация невозможна.
Я имею в виду миниатюры, опубликованные в разделе "Мысли. Афоризмы. Парадоксы".
В одну строку Сара умела вместить многое, часто -
людские судьбы: "Сломанная спичка тоже горит". С помощью метафоры она как
бы многократно "спрессовывала" опыт человеческой жизни: "Часы бездомные -
бездонные часы". Дневниковость сборника выходит в этом разделе на первый план.
Очевидно, что афоризмы Сары рождались прежде всего не для печати. Кажется,
это она себе повторяла настойчиво: "Не смотрись в зеркальце, когда идешь по
льду". Или: "Если не знаешь, с чего начать, за что взяться, начни с себя".
Конечно, в записях Сары преломилась и та эпоха, с которой мы до сих пор еще
не расстались окончательно и которая жестко испытывала человека: "Чем больше,
чаще и упрямее говоришь Правду, тем меньше, реже и неохотнее ей верят".
Внутренняя жизнь Сары была полна драматизма еще по
одной причине. У нее не было своей семьи, ей не выпало счастья материнства.
Тема неразделенной любви проходит через многие произведения Сары, но проходит
без надрыва и сентиментальности. Напротив, она обронит язвительно: "Хватит
примерять на себя фамилии чужих мужчин". Для жизни души, знала Сара, гораздо
страшнее не одиночество, но ситуация, которую она тоже очертила одним предложением
- "Объявление: потеряла себя".
Негромкое мужество, как уже понял читатель, было
органичным свойством ее характера. И Сара вовсе не "преодолевала" одиночество
- в одиночестве она прислушивалась к себе, заново открывала мир. Что ж, с
древности это - один из способов познания. Здесь и традиция истинной культуры,
которую тонко чувствовала Сара. В ее тетрадях я не раз находил перекличку
с духовными единомышленниками, вечными странниками, живущими в разные века:
"Одиноко идущий ты - это я".
Сара писала и стихотворные миниатюры. В них тоже
есть исповедь, психологически сжатое пространство человеческой жизни. Примечательна,
например, зарисовка "По мотивам китайского гороскопа":
Ты смотришь на меня, но не видишь еще
меня. А когда увидишь, наверное, будет уже поздно.
Я состарюсь, тебя дожидаясь. А дождавшись,
уже забуду о тебе.
Самый большой раздел в книге составили переводы небольших
рассказов, стихотворений в прозе, эссе литовских писателей - Й. Микелинскаса,
В. Римкявичюса, В. Бразаускаса, Шатриес Раганы, Г. Пяткявичяйте-Бите, Й. Билюнаса,
В. Гедры, Д. Мушинскаса, Л. Бушмы, Э. Легуте, Д. Жилайтите, Т. Венцловы...
Я перечислил эти имена, думая не о месте авторов в хрестоматиях - помня о
том, как "встретились" они в книге Сары Финкельштейнайте. Конечно, переводы
свидетельствуют о литературном вкусе Сары, хотя в немалой степени - это тоже
очень личные строки. Ведь переводчик искал в чужом вдохновении отклик на собственные
раздумья и боль.
Еврейская тема почти отсутствует в этой книге (планы
Сары не сбылись), зато в сборнике явственно различима интонация еврейских
мудрецов, идущая через века.
...Вспоминая немногие свои встречи с Сарой, возвращаюсь
к теме, с которой начал эти заметки. Предчувствовала ли она смерть, знала
ли свою судьбу? Тут нет ничего удивительного - тут свойство многих творцов.
Вот и Сара писала:
Смерть подбирается ближе и ближе.
Смерть забирает друзей и родных,
чьих-то отцов, матерей и чужих...
Боже, уйми ее, если ты слышишь.
Пусть убирается. Хочется жить!
О вечном преодолении смерти творчеством жизни наверняка
думал и читатель этой маленькой книги-исповеди. Не зря мой друг еврейско-литовский
поэт Альфонсас Буконтас, хорошо знавший Сару и так много сделавший для того,
чтобы ее сборник увидел свет, написал в предисловии:
"Светлая тень Сары, сошедшая со страниц этой книги,
провожает нас в таинственных дворах старого Вильнюса, в разбуженных весной
переулках и тихо говорит о том, что скоро кончается, и о том, что закончиться
никогда не может. Сосредоточимся же и услышим!"
Вслушиваясь сейчас в голос Сары Финкельштейнайте,
я снова вспоминаю тех еврейских интеллигентов, которые сделали только первые
шаги по нашей общей дороге из "духовного Египта". Не успев, как правило, осуществить
свой дар, успели вникнуть в суть древних слов: встань и иди...
