Религиозное сообщество „Jews for Jesus“, возникшее в Америке и распространившееся и в
Западной Европе, переводится по-русски термином «Евреи за Иисуса». В
литературном отношении русский перевод корректен. Но при буквальном переводе с
английского: „Jews for Jesus“, французского: Juifs de Jésus, немецкого: „Juden für Jesus“ читается - «Евреи для Иисуса». Такой буквальный
перевод в данном случае полезней. Он уже сам по себе делает более ясной
сущность этой организации, потому что первое значение предлога for (für) – это указание на цель, намерение,
предназначенность кому-либо. Следовательно, уже с первого взгляда видно, что
данное религиозное сообщество предназначает себя Иисусу Христу, т.е.
христианству.
«Евреи за Иисуса», как и принято в христианстве,
ведут активную прозелитскую работу, т.е., проще говоря, вербуют в свою
организацию новых членов. Особенный акцент делается на вербовке евреев.
Казалось бы, в чем проблема? Разве граждане
демократических обществ, в том числе и евреи не вправе выбирать себе
религиозное вероисповедание, как по одиночке, так и группами? Разумеется,
вправе.
Но проблема все-таки есть. Она
выкристаллизовывается, когда прозелитизм «Евреев для Иисуса» обращен не вообще
на граждан мира, а специально на диаспорных евреев (В Израиле ситуация иная).
В немецкой классической философии есть два тесно
связанных понятия «Ding an sich» («вещь в себе») и «Ding für sich» («вещь для себя»). Содержание и смысл этих
кантовско-гегелевских понятий хорошо известны и до сего дня функциональны.
«Вещь в себе» (Ding an sich) в немецкой классической философии это,
собственно, весь мир: бесконечный, беспредельно могучий и в этой
беспредельности, если осмысливать его с позиций обыденной рассудочности,
непознаваемый. Такой мир называют ноуменом. «Ding für sich» («вещь для себя») – это тот же мир, но такой,
каким мы его знаем, создавая его нашим познанием и практикой. Это мир предстает
перед нами как феномен.
Вот уже более двух тысяч лет, если иметь в виду
только диаспорное существование, евреи в философско-теологическом смысле –
«народ в себе» и в то же время «народ для себя» (не в нравственном, разумеется,
корыстном смысле). Это значит, что 2 тысячи лет скитаний, существования в
инородной среде этот «остаток Израиля», как именуются евреи в их священных
книгах, противостояли преследованиям, неисчислимым попыткам обращения их в иную
веру, попыткам ассимиляции. И не без успеха, хотя нельзя отрицать, что от
«остатка Израиля» отпадали отдельные группы, отдельные осколки. Но как целое,
как этно-религиозное явление «остаток Израиля» оставался в течение этого
испытательного срока самим собой. И в себе и для себя.
Так для кого же эти диаспорные евреи, если они уже
существуют как общность? Даже непонятная для всего окружающего мира общность?
Для себя или для кого-то (чего-то) другого (например, Иисуса, христианства)?
Можно сформулировать проблему и так: «Евреи в диаспоре, если они не для себя,
то евреи ли они?»
Евреи в известном смысле народ ноумен, «народ в
себе» или по-немецки «Volk an sich». Никто не может толком понять, как это евреи
существуют как евреи, в то время как их давно по всем историческим показателям
уже и не должно было бы быть (как народ, разумеется, а не физически)?
«Народ в себе» - это, конечно, не весь мир, не вселенная,
но все же определенная, в себе замкнутая «галактика»; это этносоциальный
макрокосм, где каждый отдельный его член – микрокосм, т.е. при всем
многообразии и непохожести каждого, каждый же заключает в себе некий единый
общий знаменатель-качество, роднящее его с макрокосмом, со своим народом. В
этом тайна национальности, очень трудно поддающаяся рациональному объяснению.
Выделить этот знаменатель-качество, дедуцировать его из общего, из «народа в
себе», видимо, невозможно. В этом смысле оно непознаваемо. Но оно
умопостигаемо. Оно есть, даже, если мы не можем это доказать. Оно есть, потому
что наше самосознание в тесной увязке с самоощущением подсказывает нам этот
ответ без каких-либо мучительных размышлений: «я еврей», «я немец», «я цыган»,
я эфиоп и т.д.
Можно, конечно, и сомневаться в своей национальной
принадлежности, особенно в случае смешанных браков, но нет ни одного
нормального человека, который сказал бы: «я по национальности никто». В
определении своей национальности не исключено естественное раздваивание или
растраивание. Это нормально для современности. Еврей, который вырос на русской
культуре, тем более, если он деятель этой культуры, вполне вправе считать, что
он и русский интеллигент, и еврей. То есть он и русский, и еврей одновременно без
того, чтобы в своей душе стравливать эти состояния в непримиримой вражде (если
его, скажем, не тяготит еврейство). Это же верно и для русскоязычного еврея,
когда он с успехом интегрировался в немецкое общество. Он и еврей, и русский, и
уже немножко немец.
Современный мир поэтапно глобализируется а,
следовательно, и интегрируется не только в экономике, но, с неизбежностью, и в
культуре, в социальной и национальной психологии, как бы ни представлялся со
стороны этот процесс микроскопически малым. У западноевропейца сегодня уже есть
нечто «национально»-общее в его отношении, скажем, к китайскому или арабскому
миру, хотя внутри Западной Европы самосознание ее граждан пребывает в своих
национальных квартирах. Как бы ни отличалась национальная психология русского
от западноевропейской, но она все же родственней последней, чем азиатской или
африканской. Национальные психологии при взаимодействии культур также могут
сближаться, обогащаться, взаимно влиять друг на друга и даже сливаться. История
дает такого рода примеры. В целом они безболезненны, если естественны, не
насильственны. Это легко прослеживается в еврейском макрокосме: в еврейских
языках, в еврейской фольклорной музыке, в культуре быта и пр.
Другое дело, когда сталкиваются
национально-разнородные элементы в еврейском микрокосме, внутри отдельного
человека, в его самосознании, когда в силу тех или иных обстоятельств эта
разнородность привнесена. В этом случае незримо, но постоянно присутствует
вопрос: «кто я?». Это не обязательно чисто еврейское явление, но у евреев
наличие разнородных культурно-этнических элементов в сознании, да и в поведении
- типичное состояние личности во всей истории еврейской диаспоры.
Присутствующие в нем элементы не равноправны, точнее, не равновесомы. Но их
соотношение может быть как мирным, так и конфликтным. В обществах тоталитарных
или даже демократических, но со значительным удельным весом ксенофобии у
некоторых людей происходит болезненное раздвоение сознания из-за того, что
непосредственно самосознание, т.е. интимная часть психики человека входит в
конфликт с сознанием функциональным, т.е. тем его ценностным наполнением,
которое угодно обществу. Этот конфликт рождает в человеке национальный
гермафродизм.
У некоторых, но не у большинства. Во всей
длительной и богатой истории еврейства еврейский элемент всегда оставался
приоритетным, коренным в этническом самосознании большинства. Иначе ныне не
было бы евреев, которые знают, что они евреи. Это исторический факт.
Опровергать же факты бессмысленно. Остается только попытаться их объяснить.
В древние времена существовало много национальных
религий. Главная причина их существования состояла в замкнутости и
изолированности народов. Поскольку же по природе своей религия универсальна,
она охватывала все сферы общественного сознания того или иного народа
древности. Таким образом, развитие его языка, правосознания, искусства, бытовой
культуры было подчиненно «своим» религиозным представлениям, чувствам и
ритуальным действиям. Формировалась этно-религиозная общность, где религиозное
окрашивало и оформляло этнос, а этническое по мере своего наполнения расширяло
религиозное содержание. Устанавливались естественные границы между народами,
которые были гораздо прочнее границ государственных. Исторический прогресс
разрушил изоляцию. Замкнутость за редкими исключениями перестала существовать.
Стали погибать и исчезать национальные религии как замкнутые идеологии. Если не
считать примитивных верований отдельных, богом забытых на земле племен, то
национально-замкнутой религиозной идеологией сегодня остается только иудаизм,
исключительно еврейская национальная религия. Индуизм как национальная религия
индусов вовсе не является общей для всех индийцев, к тому же в различных своих
метастазах он воинственно распространяется сейчас по всей Европе, России, Америке.
Конфуцианство тоже уже не исключительно китайская религия. Синтоизм –
национальная религия японцев, хоть и привязан исключительно к японскому этносу,
но не является больше признаком национальности, потому что японцы
двурелигиозны, синтоист может быть одновременно и буддистом, что по существу и
имеет место общенационально. Только иудей – это всегда еврей, потому что даже в
тех нечастых случаях, когда в иудаизм приходят со стороны, ассимиляция
пришельцев - в силу национально-замкнутого характера религии и положения
еврейства в обществах – со временем неизбежна.
Древние евреи, утратившие свою государственность,
и, которые под давлением условий диаспоры превратились явственно в «Volk an sich», могли сохраниться
как евреи только став «народом для себя». Произошло же это благодаря
специфической особенности еврейской религии и её интегрирующей функции. При
этом differentia specifica еврейской религии не свалилась с неба, она была
тщательно продумана и выработана. Талмуд – вот ее нравственно-законодательное воплощение,
ее универсально-ценностный «Новый» Завет. Это значит, что то непостижимое в
существовании диаспорного еврейства, когда оно обнаруживало себя в практике,
проявлялось в его сознании как этно-религиозное творчество, которое в свою
очередь обеспечивало и этно-религиозное единство. Быть «народом для себя» -
значит не стихийно катиться по прихоти истории, а сознательно творить свое
бытие.
Вот уже несколько поколений евреев, как и весь мир
свидетели небывалого прорыва сознания в бытие: создания евреями еврейского
государства. Это событие лишь один из вариантов проявления еврейского духа,
может быть самый впечатлительный. Но не единственный и не первый. Он -
преемственное продолжение того, что уже имело место в других условиях и при
других обстоятельствах.
Интегрирующая функция не является исключительным
свойством иудаизма. Им обладает любая религия, которая собирает под храмовой
крышей как «наших» свою паству. Спецификой интегрирующей функции иудаизма
является то, что «нашими» для него всегда являлся еврейский этнос. В том числе
и даже преимущественно, когда этот этнос оказался рассеянным среди других
народов. Этнос был рассеян, а религиозная идеология оставалась единой. Здесь
неукоснительно соблюдалась преемственность во всех географических областях рассеяния.
Она же служила связующим цементным раствором всего здания еврейства.
Сохраненный же в ходе человеческой истории этнос – это и есть народ, вне
зависимости от того, какие условия и что за причины этому способствовали. То
обстоятельство, что этнос этот рассеян по странам и континентам, и отдельные
группы его обладают весьма отличительными особенностями, для этно-религиозного
самосознания уже не играло большой роли. Оно едино для всех групп. В этом
самосознании еврей в любом месте пребывания сознает себя евреем и отдает себе
отчет в том, что это для него значит.
Я не хочу, конечно, сбрасывать со счетов
особенности исторического бытия еврейства для судеб евреев. И здесь трудно не
согласиться с молодым Марксом, который писал, что «еврейство сохранилось не вопреки
истории, а благодаря истории». Но тема политико-экономического существования
еврейства и его социальной роли в обществах – это особая, обширная и мало
изученная тема. Её мы здесь не касаемся, хотя с ней и связано и на нее
опирается непосредственно этно-религиозное сознание еврейства.
Вернемся теперь к религиозному образованию «Евреи
за Иисуса». Из вышеприведенного анализа следует, что евреи диаспоры, для того
чтобы оставаться евреями, вынуждены были непрерывно создавать сами себя как
этнос, воспроизводить себя в форме еврейства при помощи самого главного
идеологического инструмента – религиозного законодательства, т.е., прежде
всего, Галахи. Можно, конечно, спорить насколько этот инструмент консервативен
или реакционен, но другого, лучшего на сегодняшний день для евреев просто не
существует. Можно, конечно, и нужно упрекать раввинат диаспоры в том, что он
ничего или почти ничего не делает для того, чтобы привести этот инструмент хоть
мало-мальски в соответствии со злобой дня и на пользу диаспорного еврейства.
Маймонида, к сожалению, нет среди нас. Среди нас - это значит среди тех,
которые живут и хотят оставаться жить в диаспоре.
В еврейском государстве, в Израиле ситуация
совершенно иная и не о ней идет речь. Речь не идет также о политике
сионистского движения, для которого собирание всех евреев в Израиле и к тому же
как можно скорей - абсолютная политическая истина.
Для верующих евреев Божественное предназначение Им
избранного народа - БЫТЬ, существовать является непреложной истинной.
Богословски – это тайна тайн. Кто из смертных может ее познать?! То есть и в
этом, и даже особенно в этом смысле евреи - «народ в себе». Но в эту тайну
можно и не проникать. Это бытие мы можем брать и как подарок. Бога, судьбы,
истории. Нам достаточно воспроизводить это бытие, рукотворное наследие наших
предков. Нам достаточно оставаться «народом для себя» с учетом новых
экономических, политических и духовных реалий современного мира. Еврейским
народом, но не древними евреями. Мы не древние евреи, они были другими. И мы не
израильтяне – они будут другими. Можно быть и неверующим евреем, но чтить
еврейское духовное наследие. Оно общее у всех евреев. Можно иметь различное
мнение относительно еврейского содержания и формы в литературе, искусстве,
музыке и пр., но нельзя отрицать еврейское в еврейской религии. Она –
концентрированное выражение еврейского духовного наследия. Она больше чем
только религия. Она обеспечивает нам, евреям духовную компактность. Будучи же
духовно компактны, мы сохраняем еврейское самосознание даже, если мы
территориально разобщены.
Что же предлагают «Евреи за Иисуса» или как они
себя сами еще называют «Мессианские евреи»? В презентации книги одного из
видных идеологов Мессианских евреев Симхи Полонского «Времена и сроки»
говорится: «Книга, которую Вы взяли в руки, дает возможность ознакомиться с
основами мессианского вероучения. Мессианское – от Мессия (на иврите Машиах) означает Помазанник. На русском
языке это слово звучит как Христос, так что по сути своей мессианство – то же
самое, что и христианство».
Не говоря уже о такой «мелочи», что слово
«Христос» - греческое, мы имеем здесь дело с откровенным признанием:
мессианские евреи – христиане. Могут ли быть евреи христианами? Почему нет?
Хоть бы и мусульманами. Так уже бывало. Но может ли и хочет ли быть еврейский
народ как целое христианским народом?
В центре христианской вероисповедной системы
независимо от любых его течений стоит личность. Верховная личность –
Иисус Христос, Богочеловек. Поэтому каждый в отдельности христианин
ответственен перед Богочеловеком и на спасение может рассчитывать также лично,
персонально через уверование в искупительную жертву Богочеловека, Иисуса
Христа. В этом смысле христианство абстрактно. Его не интересует
национальность. Его цель – сломать национальные (этнические) границы.
В центре иудейской вероисповедной системы, так же
независимо от ее внутренних различий стоит народ, ныне «остаток Израиля»
как таковой. Иудейство конкретно. Оно концентрируется на этносе. Эта установка
усилена в Талмуде не из националистических соображений, а по причине
рассеянности народа и угрозы его растворения в океане национальностей. Всё это
не случайно. Дело даже не в теологической версии о Договоре (Завете) Бога со
«своим» народом (заметим: договор не с Моисеем, а через Моисея с народом)
о чем мы можем услышать в синагоге, хотя для верующих евреев это положение
исключительно важно. Сама служба не может состояться без миньяна, т.е.
коллектива, значит народа. Дело в том, что в период Храмовой общины на земле
Израиля, после возвращения из Вавилонского плена уже имелся трагический опыт
утраты десяти колен израилевых некогда единого народа. Этот опыт высветился в
новом свете в связи с трагикой вавилонского пленения и угрозой полнейшего
растворения евреев, исчезновением их как народа. Десять растворившихся в
этническом небытии колен израилевых стали платой за переориентацию и зрелость
иудейской религии в ее теологических акцентах. С этих пор и в дальнейшей
истории безгосударственного существования евреев «остаток Израиля» стал, по
существу, коллективным священником. Обязательная, например, религиозная
грамотность еврея – длительное время в Европе привилегия духовенства – стала
обязательной нормой выживания общины. И еврейство как этносоциальное
образование внутри, часто, авторитарных обществ следовало неукоснительно за
демократическими тенденциями иудейства (иудаизма), его ведущего качества по
умолчанию.
Отречение от веры у евреев наивысший позор.
Духовная смерть отреканта равна смерти физической: для общины такой человек
больше не существовал. У еврейских историков можно найти сотни примеров
мученического поведения во имя веры, как отдельных людей, так и целых общин. И
секулярное еврейство унаследовало эту моральную норму. Отречение от своей
национальности – наивысший позор. Это ли не блестящий пример наследственной
традиции и традиционной наследственности у евреев? К слову, «выкрест» в
еврейском понимании - не только еврей, перешедший в христианство, но и
презрительная кличка.
Я не хочу противопоставлять христианство и
иудейство на чаше весов исторического процесса. Христианство, которое возникло
в еврейской среде, вызревало вне еврейства и в стороне от его проблем. Оно
может считаться замечательным учением и быть действительно таковым для очень
многих народов. Но не для народа, рассеянного во всем мире более двух тысяч лет
и уже этим заслужившим право на свою этническую самостоятельность. Какими
путями эта этническая самостоятельность будет сохранена – это дело самих
евреев. Христианство не опасно для национального единства евреев в Еврейском
государстве. Оно опасно для национального единства евреев диаспоры.
Христианство космополитично в вероучении, христианин же органично национален в
своем отечестве. Еврей диаспоры космополитичен в любой стране проживания,
религия же его национальна как его коллективное отечество. Это не враждебные
ситуации. Это различные ситуации. И только при сохранении этих различий евреи
диаспоры могут сохраниться для себя и для истории. Как неумирающий народ.
