Здесь, там и - "между"
В разговоре о поэте лучше всего сразу дать слово
стихам. Все же начну с другого. Вот строка биографии: Гари Лайт приехал вместе
с родителями в США в 1980-м; ему было тринадцать лет...
Не сомневаюсь: здесь уже проглядывает сюжет творчества.
Здесь, кстати, четко намечен конфликт.
Я говорю не о банальном и чаще всего мнимом конфликте
- столкновении двух миров в сознании ребенка. Это, конечно, случается, но,
как корь, проходит бесследно. Ведь дети эмигрантов не просто стремительно
врываются в американскую жизнь - они зачастую резко отталкивают от
себя Россию (русский язык остается у них только для общения с дедушками и
бабушками: тает, скукоживается, в конце концов, становится калькой с английского...)
Это общеизвестно. Я о другом: о случае Гари
Лайта. Попав в Америку, он полюбил родину и культуру Уолта Уитмена, Генри
Лонгфелло, Аллена Гинзберга. Однако... не покинул и Россию. Пишет стихи по-русски
и по-английски. Получил образование слависта в знаменитом Нортвестернском
университете, а потом (дань прагматичной Америке?) все же стал адвокатом...
Гари Лайт
Человек между двух миров. Так мне хочется назвать
лирического героя Гари Лайта. Но снова переспрашиваю себя: между? Неуютное,
даже жесткое слово. Многие выходцы из бывшего СССР, попав в иммиграцию, оказываются
в этом трагическом "между": оттуда уехали, сюда так и не прибыли.
Годы идут, мир сужается до нескольких улочек в "русском" районе Нью-Йорка,
Чикаго или Сан-Франциско, до бесплатных русских газет, до пошлости русских
ресторанов... Однако сюжет может быть совсем иным: человек живет одновременно
в двух мирах - американском и российском, еще точнее - передвигается постоянно
из одного мира в другой. Причем, подобное сосуществование ненадуманно, не
вынужденно - органично... Признаюсь: именно это мне больше всего интересно
в стихах Гари Лайта. Тут - реальное и странное, порой фантасмагоричное - пространство
его поэзии.
Итак, путешествия в разные стороны? Путешествия,
как видим, предопределены самой природой этого таланта, особенностями его
становления. "Гари Лайт - американский поэт с русской душой", - сказал когда-то
Андрей Вознесенский.
Россию Гарри Лайт сначала толком не знал. Сначала
он ее отчасти выдумал, отчасти - реконструировал: с помощью любимых книг,
песен, рассказов родителей и... снов. Все это есть в ранних стихах Гари Лайта.
Повзрослев, он будет беспрестанно - словно не в силах утолить жажду - открывать
для себя Россию "наяву". Став профессиональным юристом, отправится работать
в Москву, в одну из западных фирм. Что было еще в те годы, кроме службы? Лекции
в Литинституте и МГИМО, совместные выступления с русскими поэтами, театральные
премьеры, выставки, навсегда заворожившие его улочки и переулки... Но самое
главное - в поэтическом дневнике Гари Лайта:
В этом городе сложной судьбы
Сквозь пургу в двух шагах от апреля
Проплывает строка о любви
Поднимается до куполов
Обретает мистический образ
И в бездонную впадину неба
Проникает все дальше и дальше
Оставаясь строкой о любви
("Ночные строки города", март 1996,
Москва)
Вспомним снова о "человеке между двух миров". Где
он теперь? Одну из своих книг Гари Лайт символично назвал "Возвращения". Именно
так - во множественном числе. Эти "возвращения" и есть постоянная доминанта,
нерв его поэзии. Верно подмечено: "Он будет в Чикаго размышлять о Киеве, в
Киеве - о Чикаго, вспоминая и тут, и там своих московских и нью-йоркских друзей"
(Алексей Никитин).
В "вечном движении" герой Гари Лайта многое обретает.
Живя с отрочества в мире небоскребов, он так естественно для себя увидит:
У этих окон не было ресниц,
в пустых глазницах пребывало безвременье...
А в другой раз поэт совсем "по-русски" выдохнет:
В Чикаго перепад температур,
над городом осадки из сирени...
Примечательно соседство "русского" и "американского"
в любовной лирике Гарри Лайта. Иногда герой сознательно сравнивает:
...И девушки в дубленках нараспах,
что на Тверской, что здесь - все те же темы:
"Секс в городе", Ирак, Пелевин, Бах.
"Вчера дала…, не то чтобы хотела..."
("Чикаго-Москва-параллели", 24 февраля
2004)
Разумеется, подлинность чувств не связана ни с географией,
ни с Камасутрой (тема одного из стихотворений Гари Лайта). Скорее - жизнь
души, как всегда, созвучна жизни природы:
Как давно ты не слушала дождь.
Знаешь, он в сентябре не скрывает
ни печали, ни запаха неба,
шелестит в обреченной листве...
Я не пишу сейчас ни творческий портрет Гари Лайта,
ни портрет его лирического героя. Надеюсь, когда-нибудь литературоведы, лингвисты,
социологи совместно проанализируют искания двуязычных поэтов нашей иммиграции.
Замечу все же: "вечные возвращения", обостряя взгляд героя, порой, кажется,
иссушают его душу - "возвращение" вдруг выглядит бегством от самого себя...
Это тоже по-своему точно фиксирует любовная лирика поэта. В частности, одно
из стихотворений октября 2004-го:
...Стыл в подстаканниках женой налитый чай,
прозрачный воздух сумерек осенних
туманом легким, словно невзначай,
просеивался сквозь листву деревьев...
В ногах посапывал набегавшийся пес,
досаду затаив на юрких белок,
и запах женских свежевымытых волос
плыл мимо замерших в часах забытых стрелок...
Приснилось...
В начале творческого пути Гари Лайта можно было гадать:
что же перевесит в сердце поэта - Россия или Америка? Наивный вопрос. Справедливы
слова Александра Дольского, заметившего (тоже много лет назад, в предисловии
к одному из первых сборников стихов Гари Лайта): "Его любовь к русской литературе
навсегда осталась его Страной Пребывания".
...Я ближе узнал Гари Лайта, когда по его приглашению
принял участие в вечере памяти Александра Алона. В сущности, Гари и открыл
для меня этого своеобычного барда, романтика, который без ложного пафоса был
так предан своей мечте и идеалам: юношей Алон репатриировался в Израиль, стал
морским офицером, совсем молодым погиб в Нью-Йорке, вступив в схватку с бандитами...
В семнадцать лет услышав Алона в Чикаго, Гари Лайт воспринял его песни как
"откровение". А "через несколько месяцев после трагической гибели Саши на
Лонг-Айленде я дал себе слово, что сделаю все для того, чтобы имя Александра
Алона и его творчество не канули в небытие".
Примечательно: Александр Алон осознавал себя певцом
нашего Исхода и, бесспорно, был им. Алон не сомневался: тем, кто идет по символической
пустыне, по-прежнему нужна русская литература, ее и в иммиграции надо создавать
и строить.
Читая стихи Гари Лайта, следя за его поисками в "промежутке"
всегда такой короткой жизни, я тоже думаю об этой будущей литературе.
