Хочешь людей подружить –
дай им общую работу.
А поссорить хочешь –
кинь общую подачку.
Антуан де Сент-Экзюпери
Начну с утверждения, за которое меня тут уже не раз
в расисты писали: государство Германия есть порождение культуры немецкого
народа. И все другие прочие, кто желает без осложнений там жить, хорошо сделают,
если прислушаются к совету Моисея Мендельсона: дома будем евреями, а на улице
уж лучше немцами.
Государство Америка есть порождение культуры англосаксонской.
Именно этим и объясняется широкая терпимость ко всем другим-прочим культурам,
и терпимость эта сохранится наверняка, пока англосаксонская культура доминирующего
положения своего не утратит, а там уж... как Бог даст.
Ну, а государство Израиль? А он - порождение культуры
еврейской. Евреи, правда, бывают разные, но имеются все же некоторые общие
черты. Не в последнюю очередь, увы, подпитываемый постоянно судьбой и обстоятельствами
КОМПЛЕКС ЖЕРТВЫ.
Тот самый комплекс, который Вы, уважаемый Буквоед
(см., например, статью в этом номере),
правильно у афроамериканцев диагностировали. Исторические причины всем известны,
но само явление, прямо скажем, восторга не внушает. Так вот, представьте себе
небольшую, компактную Америку, население которой из одних только афроамериканцев
и состоит... И которые, значит, из Алабамы, тем, что из Гарлема, в нос тычут,
что в ихних краях линчевание практиковалось аж до самого одна тысяча девятьсот
лохматого, а вы, бездельники, тогда уже по театрам блистали на 42-й авеню
(или где у них там, в столицах, полагается?)...
Для Америки настоящей, большой, хорошей и разной,
такая позиция, - патология, а потому и вправду затрудняет вхождение в общество,
но в нашей воображаемой мини-америке она является нормой, тут, наоборот, без
мученического венчика на порог не пускают.
От скверной этой привычки излечить может только полное
и окончательное иссякание источника подачек «на бедность» и переход на суровый
режим «что потопаешь – то полопаешь». К великому нашему несчастью, историческая
судьба Израиля сложилась иначе. Когда он был совсем еще маленьким Йешувом,
во времена Первой Алии, вопрос, быть или не быть данному поселению, решался,
в основном, на уровне распределения подачек доброго барона Ротшильда. А был
еще «Керен Кайемет» - всенародный сбор денег на славное дело сионизма, и много
еще разных фондов и пожертвований, за дележку которых шла острая, подковерная,
идеологическая борьба. А во времена Мандата делить пришлось еще и квоты на
въезд, а после провозглашения государства – жилплощадь, оставшуюся от сбежавших
арабов, а потом еще и новостройки... и все это – по принципу: кто самый нуждающийся.
Другой возможности просто не было.
Вдобавок, кроме ситуационного, было у этой политики
обоснование идеологическое. Три четверти двадцатого века власть в стране находилась
в руках убежденных ревнителей наведения всеобщего счастья по методу «отнять
и поделить», что, как всем нам известно, на практике означает не что иное
как «Вся власть – чиновнику!».
Обманывала нас бессовестно советская пропаганда,
убеждая, что Израиль-де капиталистическая страна. Только в последние десятилетия
с трудом пробиваются экономические реформы, освобождающие предпринимательство
от неприкрытого грабежа, а гражданина – от назойливой опеки отцов-чиновников.
Оно, конечно, не было тут никогда советского тотального
террора, ежели и убивали кого, так только тех, кто в борьбе за власть был
соперником. Верно, что курей не национализировали, по десять лет не давали
за колоски, но налогами да поборами с мелкого собственника три шкуры драли,
а крупному предпринимателю, чтоб без волосатой лапы «в сферах» – и помыслить
не смей. Должности замещаются по соображениям самым замысловатым, но, упаси
Бог, не по профпригодности. На процессе Эйхмана отметила Ханна Арендт, что
в стране, в которую из Германии эмигрировала в тридцатых куча интеллигенции,
с немецкого переводчика путевого так и не подыскали... Само собой, никто никогда
не запрещал «самиздата», но... кто не поддерживает гослинию – по тиражам «самиздата»
и не превысит. Выборы вполне свободные, но... по партийным спискам. Ты, скажем,
голосовать надумал за Абрамовича, а его родная партия в последний момент Рабиновичем
заменила... и все – привет семье!
Так что реальная политическая борьба в современном
Израиле проходит, в основном, по двум, тесно переплетенным между собою, линиям:
дележка подачек и дележка столоначальнических мест. Не в том вопрос, насколько
на самом деле дискриминируют «русскую» алию – все тут, по мере возможности,
дискриминируют друг друга, - а в том, что, не заявивши себя дискриминируемой
к кормушке, ей не пролезть. А, не пролезши к кормушке, не имеет она и шансов
описанные выше порядки изменить. Тут, правда, возникает вопрос, а захочет
ли она, пролезши-то, изменять их? Но на этот вопрос ответа у меня нет, поэтому
перехожу к следующему.
* * *
Правоверный еврей из Бней-Брака
Не поддержит Эхуда Барака.
Мол, хотя от Эхуда
Ни добра и ни худа,
Но ведь этого мало, однако.
Мазаль Тов
О степени личного бескорыстия господина Либермана
за полным незнакомством с ним судить не берусь, но по причине природного пессимизма
предпочитаю исходить из варианта наихудшего: Русскоязычную общину он намерен
использовать как трамплин для собственного взлета. Вот давайте и разберемся,
в чем такой взлет должен состоять, что принесет он прыгуну и что – его трамплину.
В высшие эшелоны израильской политики Либерман уже
прорвался, связи там завязал и опасность выпадения из обоймы ему, похоже,
не грозит. Соответствующие доходы, стало быть, обеспечены. Но этого ему явно
мало. Ему нужна реальная власть, возможность влиять на принятие важных политических
решений. А для этого, по израильским правилам игры, нужен, что называется,
крепкий тыл: достаточное количество «своих» столоначальников, свои люди в
большом бизнесе, которым он обеспечивает крышу, а они финансируют его партию.
И где же взять ему команду, как не в своей общине? Так поступают тут все политики.
Ну, а маленькому человеку, вроде меня, какая с того
корысть? Представьте себе – немалая. К столоначальникам-то обращаться, хошь
не хошь, а приходится, так со своими-то сговориться оно сподручнее. И бизнесмен
«из своих» в порядке благотворительности наши школы поддержит, театры и библиотеки,
поможет осуществить пару-другую технических проектов, что застопорились от
недостатка финансирования... А может даже (давайте помечтаем, а!) даже и ультраортодоксам
удастся малость хвост прищемить, чтоб сами как хотят жили, но на свои. И другим
чтоб жить не мешали.
Но даже не это главное ...
* * *
Кто из нас не отважился
драться – отважился умирать.
Б. Брехт
Кроме сходства, существуют между евреями еще и различия.
Насчет марокканцев и прочих восточных – видно без очков, но к нашей теме это
не относится, поскольку реально в принятии решений восточные участвуют не
сильно. Президент наш, правда, из них, так у него и власти не больше, чем
у английской королевы. Для нас на данный момент интерес представляет только
ашкеназская элита - та самая, что из одного с нами инкубатора.
Вот иду я эдак пешком по центру Тель-Авива, названия
улиц читаю на каждом перекрестке – и все-то они носят имена одесских соседей
моего покойного дедушки... И века не прошло с тех пор, как разошлись наши
пути, но так радикально, что мы уже не в силах понять друг друга. Дело в том,
что им, в отличии от нас, удалось осуществить вековую мечту всех восточноевропейцев,
независимо от расы, национальности и вероисповедания: прорваться в Европу
настоящую, Западную – родину свободы, цитадель демократии и источник культуры.
Достижением этим они очень гордятся и званием культуртрегеров
очень дорожат, в параллель комплексуя по поводу не совсем изжитой провинциальности.
А потому европейские моды (в особенности, интеллектуальные) принимаются на
ура, и на лету подхватываются все ходовые тамошние мнения.
Мы, запертые за железным занавесом, представить себе
не могли, что значил для Европы, к примеру, год шестьдесят восьмой... ну,
доносились какие-то шорохи, слышали звон, да не знали, где он. У нас в ту
пору заботы были совсем другие. Помните?
На тыщу академиков и член-корреспондентов,
На весь на образованный, культурный легион
Нашлась лишь эта горсточка больных интеллигентов,
Вслух высказать, что думает здоровый миллион.<...>
<...>И вот стоят – лицо в лицо – и суть не в поколеньях,
Не сыновья против отцов, а сила против правды.
Видать, опять пора решать, стоять ли на коленях,
Иль в Соловки нам поспешать, иль в оперлейтенанты.
(Ю. Ким)
Европейцы же в тот момент противостояния правды
и силы постичь никак не могли, поскольку не существовало в их мире ни того,
ни другого. Факты все отменили, остались одни мнения, полиция с хулиганов
пылинки сдувала, а вместо войны предлагалось заниматься любовью... Во всяком
случае, пока не выяснилось, что факты-таки упрямая вещь, что там, где полиция
порядок не наводит, эту функцию на себя охотно берет мафия, и немало есть
на свете умельцев, которым занятия любовью отнюдь не препятствуют заниматься
заодно и войной... тем более, если противники позабыли, с какого конца ружье
стреляет.
...Но это уж потом. А в шестьдесят восьмом Европа
под лозунгом «Запрещать запрещается!» стройными рядами маршировала в светлое
будущее. Израильтяне же наши, по доброй еврейской привычке, бежали впереди
паровоза...
...Довелось мне недавно побывать на встрече с отставным
полковником израильской армии, героем войны Судного Дня. Защитив Родину, он
вслед за тем, защитил еще и диссертацию на историческом факультете. Так вот,
рассказывая о прошлом, он без тени сомнения ту войну называл ПРОИГРАННОЙ.
Один из слушателей (из наших, из олимов) возразил: «Да нет же, вы же выиграли
эту войну!». – «С военной точки зрения – да», - согласился историк. - «И все-таки
мы ее проиграли».
Война Судного Дня открыла израильтянам простую истину,
которая для нас относится к разряду истин про лошадиную диету, включающую
овес и сено, для европейцев же звучит как жуткое святотатство, подрывающее
основы и изничтожающее принципы: мир наш устроен так, что нередко в нем случаются
войны, и в таком случае, чтобы выжить, драться надлежит ровно столько, сколько
понадобится.
Ежели запрещать запрещается, и ствол винтовки используют
главным образом, чтоб втыкать в него цветочки, так этого, сами понимаете,
не может быть, потому что не может быть никогда. Помню, незадолго до объединения
Германии в западной ее части скандал случился: В бундесверовской форме человек
в воскресенье в церковь пришел, так его благочестивые единоверцы убийцей обозвали
и за дверь вытолкали.
Мировоззрение столь возвышенное столкновения с грубой
реальностью не выносит, и израильская элита его не вынесла. Она раскололась.
Одна часть (более здравомыслящая) кинулась корни рыть, искать опору в библейской
географии и каббалистических формулировках: коль скоро естественного права
на самозащиту больше нет – даешь хоть сверхъестественное! Другая (более многочисленная)
впала в истерику, ножками засучила: вынь да положь ей сию секунду обнявшиеся
миллионы, всеохватывающую гармонию и полный рай – организацию свою так они
и назвали «шалом ахшав», т.е. «мир сейчас!».
Увы, немного оказалось подобных этому самому полковнику
(человеку, кстати, верующему, и даже старосте ортодоксальной синагоги), что
не утратили простого здравого смысла: одностороннего мира не бывает, и незачем
в Библии искать какое-то особое наше право на то, что все народы всегда имели
без всякой Библии. А еще сказал тот полковник, что надеется он на нашу алию.
И это тоже мне понятно.
Потому что в нашей культуре на войну не наложен ритуальный
запрет. Не то чтобы мы так уж любили это занятие, но что поделаешь... встречаются
на свете трудные и опасные дела, которые делать надо, даже если не хочется.
Потому что, если не ты за себя – так кто же за тебя? К нормальному человеческому
страху перед страданиями и смертью не добавляется у нас страх «потерять себя»,
участвуя в деятельности принципиально недопустимой, и «потерять лицо» в глазах
законодателей интеллектуальной моды. Мы просто... просто не европейцы. Что,
в данной ситуации, вероятно, к лучшему.
Противостояние это наметилось в Израиле вообще-то
уже давно. Достаточно сравнить позицию Мартина Бубера (надо арабов приласкать,
тогда они наверняка нас полюбят) с позицией Жаботинского («Железная стена»).
Но Жаботинский, в свое время, к сожалению, проиграл, и влияния существенного
на формирование политики Йешува, а затем и Израиля, оказать не смог. Так сможет
ли оказать на нее сколь-нибудь серьезное влияние наша алия?
А вот это, не в последнюю очередь, зависит от широты
ее представленности в коридорах власти, т.е. от того именно, чего добивается
Либерман. Кстати, все его прогнозы по поводу результатов того или иного внешнеполитического
решения правительства до сих пор сбывались неукоснительно, в отличие от прогнозов
деятелей, решения эти принимавших... Не потому, что он тут самый умный, а
потому, что, как всякий «наш человек», может без угрызений совести трезво
смотреть на вещи.
Конечно, его стремление отстоять Израиль тоже, возможно,
небескорыстное. Тут он, какой ни есть, а все ж политик, на телевидении выступает,
газетам интервью дает, да опять же и заработки... А ежели не будет завтра
Израиля, тогда кто такой Авигдор Либерман? Отставной козы барабанщик?..
И все же, надеюсь, не покажется Вам парадоксальным
мое стремление Либерману в этом деле помочь всем, чем только смогу...
