Пять корон Шмуэля ха-Нагида
(переводы с иврита Владимира Лазариса)
С имени Шмуэля ха-Нагида
начался золотой век еврейской поэзии в Испании.
Шмуэль
ха-Нагид (полное имя Шмуэль Бен-Йосеф ха-Леви ибн Нагрелла) родился в Кордове в
993 году. Он происходил из старинного, знатного и богатого еврейского рода,
получил прекрасное образование, одинаково свободно владел древнееврейским и
арабским языками. Покинув Кордову после вторжения североафриканских племен
берберов в 1013 году, он поселился в Малаге, где и начал стремительное
восхождение к власти и славе.
В
Малаге слухи о его способностях дошли до визиря Абу аль-Арифа, который сделал
его своим секретарем. Перед смертью старый вельможа рекомендовал молодого
человека королю Гранады Хаббусу, который в 1027 году назначил его своим
визирем. С этого времени евреи Гранады избрали нового визиря главой еврейской
общины и присвоили ему титул «Нагид» (предводитель), признав в нем своего
покровителя и защитника. Под этим именем он и вошел в испанскую, еврейскую и
мировую историю.
Успех
сопутствовал ха-Нагиду, он умело преодолевал интриги других придворных. После
смерти короля Хаббуса он поддержал в борьбе за престол его младшего сына,
наследного принца Бадиса. Став королем, Бадис в награду за верность сохранил за
ха-Нагидом его высокий пост. В 1041 году ха-Нагид помог королю подавить
восстание, поднятое его двоюродным братом. В благодарность Бадис назначил ха-Нагида
главнокомандующим королевской армии. Ха-Нагид доказал свой талант военачальника
и личную храбрость, сражаясь против вражеских армий и одерживая одну победу за другой.
Из
«Послания сыну Йосефу по случаю снятия осады Лорки»:
..............................................
Знай,
сын мой, мятежников шайка
Бежала
от нас впопыхах.
Они
разбрелись словно стадо
Овечье,
где нет пастуха.
В
горах затерялись, как ветром
Сметенная
с поля труха.
Соперников
ха-Нагида приводила в ярость одна мысль о том, что еврей поставлен выше всех в
мусульманском королевстве, и расхаживает с высоко поднятой головой, тогда как
они должны беспрекословно выполнять его приказы. Ха-Нагид удержался на посту,
не потеряв королевского благоволения, даже когда написал трактат «О
противоречиях в Коране», против которого резко выступил известный в Андалузии арабский
теолог, историк и поэт Абу Мухаммад ибн Хазм.
Враги
предлагали королю Бадису «мир в обмен на голову этого инородца». Но невежественный
Бадис нуждался в знаниях ха-Нагида, ценил его службу, верность и военный
талант. Кроме того, придворные часто вступали в заговор против короля, и ему
было выгодно держать возле себя еврея, который не претендовал на престол и к
тому же аккуратно взимал с еврейской общины большие налоги, пополнявшие
королевскую казну.
Шмуэль
ха-Нагид не раз доказал свою преданность еврейскому народу. Еврейская община
Испании и талмудические академии Вавилона, синагоги и еврейские библиотеки
постоянно были окружены вниманием и заботой ха-Нагида, делавшего щедрые
пожертвования и оказывавшего покровительство наукам и искусствам.
Случалось,
что ха-Нагид спасал евреев и от физического уничтожения. Так, победив в битве
против Севильи в 1039 году, он спас еврейскую общину Гранады, а в битве при
Эль-Фуэнте одолел жестокого правителя Альмерии, поклявшегося «извести под корень
все еврейское племя». Эту победу он потребовал отметить как «второй Пурим», а
написанную по этому поводу большую поэму – включить в синагогальное чтение:
«Запишите стихи эти в книгах своих,/ чтобы все поколения помнили их".
......................................................
Задрожала
земля, зашаталась земля,
Так
Содом и Гоморра сгорели.
И
прекрасные лица, свой блеск утеряв,
Словно
днища горшков, почернели.
И
черно было солнце, как сердце мое,
Проходя
сквозь туман еле-еле.
Будто
гласом Господним, ревела вся рать,
Словно
волны морские ревели.
И,
когда вышло солнце, качалась земля,
Будто
с небом они опьянели.
Словно
змеи, которых тащили из нор,
Кони
пятились, ржали, хрипели.
Копья
резали воздух, и, тьму осветив,
Словно
молнии, в ней забелели.
И, как
ливень, щиты превратив в решето,
Стрелы
весело всюду свистели.
А луки
сгибались драконам под стать,
И,
пчел изрыгая, звенели.
Мой
меч, словно факел, сверкал в темноте,
И
головы наземь летели.
Как
баранов зарезанных кровь, по земле
Реки
крови людской заалели.
И,
уставши от жизни, немало бойцов
Выбрать
смерть для себя захотели.
.........................................................
Словно
фиги по тыще – за грош, их князья
В
общей куче с другими смердели.
Как у
женщин на сносях, раздут их живот,
Как
бурдюк, что распить не успели.
Так
лежали они со своим королем,
Те,
кто раньше и пили, и пели.
Так
лежали они, как помет на полях,
Пока
их гиены не съели.
Будучи человеком
богобоязненным, ха-Нагид видел в своих успехах перст Божий. Еще с юности он запомнил
сон, в котором ему явились два ангела – Михаэль и Габриэль – и пообещали, что
уберегут его всякий раз, когда ему будут угрожать огонь или вода. В огне битвы
ха-Нагид не раз бывал на волосок от смерти, но ангелы сдержали свое слово.
«При всей своей
религиозности и увлечении богословскими трудами, ха-Нагид был большим
поклонником светских знаний. «Тщательно изучай светские книги, – писал он в
одном из наставлений своему сыну Йосефу – там найдешь ты нормы для общественной
жизни». И сам ревностно следовал этому мудрому правилу: он прекрасно владел
семью языками, а его труды в области грамматики и лексикографии обеспечили ему
одно из почетнейших мест в истории еврейской филологии»[1].
Несмотря на постоянные
военные походы, широкую политическую и филантропическую деятельность, занятость
государственными делами, Шмуэль ха-Нагид уделял немало времени науке и
литературе, о чем свидетельствует его обширное наследие. Здесь и сочинения по
языкознанию (включая уникальный словарь ТАНАХа), и комментарии к Талмуду, и
обширная переписка с виднейшими людьми его времени. Но прежде всего ха-Нагид
был великолепным поэтом, и даже в походной палатке находил время для стихов. Благодаря
ему, еврейская поэзия обогатилась новыми темами и размерами. Он первым стал
употреблять технику стихосложения, введенную в еврейскую поэзию Дунашем
Бен-Лабратом[2] и
заимствованную из арабской поэзии.
Произведения
ха-Нагида – это дневники и размышления, написанные на классическом и в то же
время обновленном иврите. Это – поэма человеческих страстей, рассказывающая о
людях и времени. Выдающийся ученый-талмудист, тонкий филолог и проницательный
толкователь Писания, ха-Нагид был первым еврейским поэтом средневековья,
который ввел в свою лирику темы войны и любви. Он оставил после себя множество стихов в самых разных жанрах
– от батального эпоса и литургических поэм до застольных песен и подражания
книгам ТАНАХа в стихотворных сборниках «Бен Мишлей» («Ученик книги Притч»),
«Бен Теилим» («Ученик книги Псалмов») и «Бен Коэлет» («Ученик Экклезиаста»).
К
тебе глаза мои – копье, где наконечник-страсть –
К
тебе они устремлены, и мне не дай пропасть.
Всем
сердцем я тебя люблю, души моей ты часть,
Но,
видно, бессердечна ты – такая вот напасть.
Разбей
же сердце до конца у своего раба,
И,
если тут же он умрет, такая, знать, судьба!
Но
и тебе не избежать Господнего суда.
Не
торопись, ведь я не из железа,
И
гнев любимой не смогу снести,
Болезнь
и боль меня не оставляют,
И
лишь тебе дано меня спасти.
Ты с
губ моих вина скорей отведай,
Оно
с ума сумеет нас свести.
Дай
руку мне, в нее вложу я сердце,
Чтобы
чужим его не извести.
***
Скажи
мне, лекарь, что меня от хвори исцелил,
Чем
исцелить разлуки боль со всеми, кто мне мил?
А
ты, мудрейший звездочет, сумеешь ли понять
По
звездам все, что глубоко в душе я схоронил?
Я
слаб, как тучей саранчи обглоданный росток.
Вина
– на мне. За это нас Господь и разлучил.
Два
зла свалились на меня, когда расстались мы.
Печали
чашу я до дна давно уже испил.
Сижу
я молча иногда, спокоен я порой,
Но
слез моих поток не раз вокруг все затопил.
Когда
молчал я, то друзья сердились на меня,
А,
если плакал, то моих я домочадцев злил.
Так
сколько я еще могу терпеть ту боль – она
В
меня вошла со всех сторон и нету больше сил.
Я
не пошлю к тебе гонцов узнать, как ты живешь.
Любовных
писем не пошлю. Что толку? Жаль чернил.
Ты
и не видишь, как тебя ревную я ко всем,
К
моим врагам и то, когда твой взгляд их осенил.
Хотя,
коль так им повезло тебя увидеть, то
Меж
нами больше нет вражды, и я их всех простил.
Как
я ревную ко всему, что держишь ты в руках,
И
даже к письмам, что тебе я сам же сочинил.
***
Скажи мне, друг любимый мой,/ когда же выпьем
мы с тобой?
Петух нарушил мой покой,/ и сон теперь какой!
Взгляни, как небо на Востоке/ окрашено зарей.
Спеши наполнить до рассвета/ по чаше по
большой.
Пускай багрец подаст мне дева/ душистою
рукой,
И споет про все на свете,/ что дано Судьбой.
ИЗ
КНИГИ «БЕН МИШЛЕЙ»
Война
поначалу красотке под стать,
Которой
хотел бы любой обладать.
Но
после окажется мерзкой старухой,
Заставив
любого дрожать и рыдать.
***
Коли
жена тебя под каблуком
Задумала
держать в таком Содоме,
Лупи
ее почаще, чтоб она
Узнала,
кто хозяин в доме.
ИЗ КНИГИ «БЕН
КОЭЛЕТ»
Как
постыдна радость, рассуди,
Сердце
между двух скорбей живет:
Сам ты
плакал, в этот мир входя,
А
другой оплачет твой уход.
***
Ты
смеешься надо мною, юноша младой,
Потому
что я сегодня – старый и седой.
Только
я недавно видел плотника, и он
Мастерил
такому парню гроб для похорон.
***
Мудрость в сочинениях
видна,
А разум, он – на кончике
пера,
С ним может человек достичь
вершины,
Что венценосцу скипетром
дана.
Шмуэль
ха-Нагид умер в 1056 году, и смерть его была оплакана евреями от Испании до
Египта и от Сицилии до Эрец-Исраэль. По словам крупного еврейского историка и
философа XII века Авраама ибн Дауда, «Шмуэль ха-Нагид заслужил четыре короны:
корону Торы, корону власти, корону левитов и корону доброго имени». К этому
перечню необходимо добавить пятую корону – поэзии, которую ха-Нагид по праву
носил всю жизнь. Тем более, что и сам Ибн Дауд написал в своей «Книге Каббалы»:
«Во дни Хасдая (ибн Шапрута[3])
еврейские поэты начали лепетать, а во дни Шмуэля ха-Нагида они заговорили».
Величие ха-Нагида было признано всеми его современниками, как евреями, так и арабами. Один из них, арабский историк Абу Мерван ибн Хайян, с плохо скрытым раздражением написал, что «этот проклятый еврей был само совершенство». Свой панегирик учености, мудрости, силе и дарованию еврейского поэта арабский историк закончил восклицанием: «Какой необыкновенный человек!»
Примечания
[1] С.Л.
Цинберг «История еврейской литературы европейского периода: средние века»,
Киев, 1919, т. 1, стр. 19.
[2] Дунаш Бен-Лабрат –
поэт, грамматист, теоретик стихосложения. Родился в г. Фес (Марокко) в
первой половине X века.
Дата смерти неизвестна.
[3] Хасдай
Бен-Ицхак Бен-Эзра ибн Шапрут (915-970) – выдающийся еврейский ученый,
дипломат, меценат, врач. Известен своей перепиской на иврите с правителем
Хазарского каганата Иосефом (время правления – 930-е – 960-е гг.).
Всего понравилось:0
Всего посещений: 3545
Convert this page - http://berkovich-zametki.com/2012/Zametki/Nomer1/Gluskina1.php - to PDF file
Комментарии:
Aнатолий
Тверия, Израиль - at 2012-02-07 08:17:29 EDT
Автор, по этому рассказу можно создать не плохую пьесу или художественный фильм.
Акива
КАРМИЭЛЬ, Израиль - at 2012-01-24 12:04:34 EDT
Замечательное историческое исследование. Всевышний посылает в мир таких евреев-праведников-спасителей, чтобы спасать еврейский народ в тяжелые времена. Мы потеряли свои детские и юношеские годы на чтение всякой мути вместо изучения жизни таких великих людей. Спасибо авторам.
Ontario14
- at 2012-01-16 17:19:37 EDT
Хорошие переводы, спасибо.