ArLevin1

Первая мировая война. Депортация евреев. Переезд в Батум

В Грузинское местечко Цхинвал (Цхинвали) по просьбе грузинских евреев на должность духовного и казённого раввина приезжает из Ковно (Каунаса) Раввин Абрам Хволес с семьёй. В течение нескольких лет он помог улучшить начальное еврейское образование, организовал школу для девочек, Талмуд Тору, обучение молодёжи различным ремёслам. Помогал ему в работе сын его друга Бенсион Цадикович, который временно проживал в доме А. Хволеса. Старшая дочь ребе и Бенсион полюбили друг друга и поженились. По положению о «Черте Оседлости» Бенсион не имел права проживать в Грузии. Выход был найден, благодаря документам, которые Бенсиону отдал шойхет из Поти по фамилии Левин перед эмиграцией в Эрец-Исраэль. Таким образом, Бенсион Цадикович превращается в Бенсиона Левина и вместе с семьёй переезжает в город Поти, где работает шойхетом и моэлем. Внезапно в доме появляется брат жены Исаак (Ицка), который скрывается от полиции. Через некоторое время полиция нападает на след Исаака, но его предупреждают об опасности. Исаак скрывается.

Несколько лет Бенсион проработал шойхетом и моэлем в Поти по документам на фамилию Левин.

О чудесном превращении его настоящей фамилии, Цадикович, в фамилию Левин знал только мещанский староста Поти, при помощи которого произошёл этот фокус. Потийские прихожане полагали, что Бенсион однофамилец прежнего шойхета, Сухумские – что оба шойхета – родственники. Когда спрашивали Бенсиона, он отвечал, что все евреи родственники, евреи – одна семья. Всех этот ответ удовлетворял.

Бенсион старался не привлекать к себе внимания; из-за фальшивых документов держался в тени. Однако, высокий авторитет Бенсиона как шойхета и, особенно, моэля, сделали его популярным среди еврейских общин Грузии. Несколько раз Бенсиона приглашали стать раввином в еврейские общины других городов Грузии; особенно настойчиво – общины грузинских и ашкеназийских евреев Батума (с 1936 года город переименован в Батуми). Каждый раз Бенсион отказывался: привык к городу и к прихожанам Потийской синагоги. В тяжёлое для Бенсиона время они пришли к нему на помощь.

После внезапного исчезновения Исаака Хволеса, брата жены, за домом была установлена слежка, а через некоторое время Бенсиону под секретом сообщили, что полицейские власти посылают о нём запросы в губернские города Прибалтийского края. Это насторожило Бенсиона. Когда же городовой начал слишком часто под разными предлогами заходить «в гости» и задавать вопросы, Бенсион принял решение переехать с семьёй в Батум.

Но от принятия решения и до переезда, прошло несколько лет, полных событий и тревог: Русско-японская война. Погромы. Беженцы. Начало Первой мировой войны; и опять погромы и опять беженцы.

Город Батум был присоединён к России в 1878 году по Берлинскому договору. После завершения строительства железной дороги и нефтепровода Баку-Батум, город стал крупным портом, через который Россия вела внешнюю торговлю.

Одним из нефтеперерабатывающих заводов владела семья Парижского банкирского дома Ротшильдов, которая основала Каспийско-Черноморское нефтепромышленное и торговое общество. Это общество участвовало в прокладке нефтепровода Баку-Батум, добывало нефть, перерабатывало её и отправляло керосин по всей России. Представителем фирмы Ротшильдов в Батуме был еврей Страдловский. В Батуме был также нефтеперерабатывающий завод «Товарищества Братьев Нобель» – руководил этим заводом – Эммануил Нобель. (При въезде в Батуми в районе БНЗ [Батумский нефтеперерабатывающий завод] находится дом, принадлежащий ранее Братьям Нобель. 17 мая 2007 года в этом доме был открыт одноименный музей).

В 1880 году в Батуме была открыта синагога грузинских евреев. Ашкеназийские евреи купили небольшой домик и несколько раз обращались к правительственным чиновникам с просьбой разрешить открыть в нём синагогу. Просьбы – отклонялись. Чиновники предлагали по делам веры обращаться к кутаисскому раввину или к его помощнику в Поти. Долгие годы синагога существовала нелегально. Требовались большие взятки, чтобы местные власти «не замечали» её существования. Долгожданное разрешение, которое узаконило существование этой синагоги, евреи получили лишь в 1899 году. Однако за прошедшие годы количество евреев значительно увеличилось. В 1897 году в Батуме жили 1 064 еврея, 3,6 % населения города[1]. Синагога вмещала не более двадцати человек.

Ашкеназийские евреи обратилось к властям с просьбой о строительстве теперь уже большой синагоги, и опять получили отказ. У Николая II не было наследника, и евреи обратились с прошением на высочайшее имя, чтобы император разрешил на их собственные средства построить синагогу. В прошении евреи писали, что в новой синагоге они будут молиться единому Богу о даровании императору наследника престола. Прошение подействовало, разрешение на строительство синагоги было получено.

Синагога была спроектирована по типу гаагской и амстердамской синагог архитектором Семёном Львовичем Волковичем (1879-1937). В 1904 году синагога была построена, а у императора Николая II родился наследник престола – цесаревич Алексей.

В 1937 году С.Л. Волкович был арестован и расстрелян, как активный сионист и шпион. Ни сионистом, ни шпионом он не был. При обыске у Волковича нашли рисунки и чертежи европейских и Батумской синагог. Это и стало причиной обвинения его в сионизме и в шпионаже. Старожилы рассказывали, что с 1904 по 1917 год в Батумской синагоге ежегодно вспоминали наследника в молитвах в день его рождения. Последний раз о нём вспомнили в 1919 году. После вечерней молитвы раввин сообщил собравшимся о смерти бывшего наследника. Рассказывали также, что архитектора С.Л. Волковича тоже вспоминали в синагоге вплоть до её национализации. После ареста С.Л. Волковича, если его и вспоминали, то только шепотом и при наглухо закрытых окнах и дверях.

В 1881 году после убийства Александра II Юг России был охвачен погромами. Три года продолжались погромы: самые крупные в Киеве, Балте, Кривом Роге, Нижнем Новгороде. Погромы в местечках и небольших городах чаще всего проходили вдоль железной дороги. Начинали приезжие оборванцы. Убедившись в безнаказанности погромщиков и молчаливом одобрении властей к ним, затем присоединялись местные жители. Погромы коснулись всех евреев независимо от их социального положения.

Десятки тысяч евреев были ограблены, разорены, изнасилованы, остались без крова. В судах погромщиков, убийц, насильников, если и наказывали то за «нарушение общественного порядка».

В погромах принимали участие некоторые члены партии «Народная воля». «Члены Исполнительного Комитета изготовили в августе 1881 года прокламацию, призывающую к разгрому евреев (погромы приучают народ к революционным выступлениям)»[2]. Погромы приведут к всеобщему восстанию: «Восстаньте, рабочие! Отомстите господам, грабьте евреев, убивайте чиновников»[3], – из текста прокламации.

Русская общественность равнодушно отнеслась к трагедии еврейского народа. За небольшим исключением русская интеллигенция «следила за совершающимися грабежами и разбоем с трудно скрываемым злорадством или с таким ужасающим хладнокровием точно дело шло об охоте на зайцев среди бела дня»[4]. Выступления нескольких русских интеллигентов в защиту евреев, среди которых был М. Салтыков-Щедрин, вызвали против защитников негодование многих газет. В связи с протестами и митингами за границей в защиту российских евреев, в Петербургском «Правительственном вестнике» с возмущением писали: «Еврейский вопрос, безусловно, принадлежит к числу вопросов внутренних, в которых каждое государство распоряжается по своему усмотрению, и никогда не потерпит постороннего вмешательства или совета в какой-либо форме»[5].

«Это крайне огорчительно, но я не вижу этому конца, поскольку русские слишком сильно ненавидят этих жидов, и до тех пор, пока те не перестанут эксплуатировать христиан, эта ненависть не утихнет»[6], – заявил по поводу погромов АлександрIII. Более того, по инициативе министра внутренних дел Николая Игнатьева в России были введены, так называемые, «Временные правила»[7] от 3 мая 1882 года. Эти правила сократили и раздробили черту оседлости на множество островков, лишив евреев права проживания «вне городов и местечек» и в сельских местностях теперь уже внутри самой черты оседлости.

Евреям запретили приобретать недвижимость, арендовать землю в сельской местности, торговать по воскресным дням и по христианским праздникам. Российские власти подталкивали евреев к эмиграции: «Западная граница для евреев открыта. Они и так уже имеют много прав, и их эмиграции не будут препятствовать», – заявил министр внутренних дел Н. Игнатьев.

Реакцией на погромы было увеличение числа евреев, стремящихся к эмиграции в Северную и Южную Америку и в Эрец-Исраэль.

Начиная с 1886 года в Соединённые Штаты Америки эмигрировали семьи трёх братьев и трёх сестёр моего прадеда Абрама Хволеса (их потомков помогли разыскать мои родственники: Даниел Мариашин – вице президент Международной еврейской организации «Бней-Брит», внук сестры Абрама Хволеса, Дон Wallese и племянница Сара Хофман (Левина). Впоследствии некоторые из их потомков эмигрировали в Израиль. Во многих местечках черты оседлости возникали кружки Ховевей Цион (дословно – «Любящие Сион»). В России эти кружки называли «Палестинофильскими», членов кружков «палестинофильцами», «палестинофилами». В кружки Ховевей Цион вошли тысячи евреев, особенно образованная молодежь. Палестинофильцы считали, что «еврейский вопрос» может быть решён только после возвращения еврейского народа на свою историческую родину в Эрец-Исраэль и создания там сельскохозяйственных поселений.

Евреи покидали черту оседлости и всякими правдами и неправдами пробирались в Батум поближе к границе в надежде эмигрировать в Палестину. Многие не имели документов, а также разрешения и средств для эмиграции и нелегально оставались в Батуме. Развивающийся город нуждался в рабочей силе. На нефтеочистительные заводы, особенно на временную и тяжёлую работу, брали, не интересуясь документами. Во время полицейских облав евреи-нелегалы прятались на заводе Ротшильда.

В конце семидесятых годов девятнадцатого века два инженера организовали в Батуме кружок, в который вошли, ашкеназийские евреи, местные и нелегалы, в основном, работающие на заводе Ротшильда. Руководителями кружка были евреи из состоятельных семей Петербурга. Жили они по чужим паспортам, часто меняли квартиры. Кружок был создан, как палестинофильский, но официально заявлен властям, якобы, для просвещения рабочих евреев. На самом деле, руководители кружка были сторонниками ассимиляции евреев и пытались подготовить в нём пропагандистов-народовольцев для Кавказа. Кружок просуществовал недолго. Идеи народовольцев-ассимиляторов не были популярными у евреев Батума.

Идеологическое обоснование идей палестинофильцев дал в 1882 году Одесский врач Л. Пинскер[8]. Длительное время он был сторонником ассимиляции евреев в России; был убежден, что просвещение и сближение с русской культурой – лучший способ добиться равноправия евреев в России. Русский язык, по его мнению, должен стать языком евреев. Погромы 1881 года в России произвели переворот в убеждениях Л. Пинскера. За короткое время проповедник ассимиляции становится националистом, активным сторонником эмансипации евреев. В своей работе «Автоэмансипация. Призыв русского еврея к своим соплеменникам»[9], Л. Пинскер писал: «Еврейство и ненависть к еврейству проходят рука об руку в течение столетий через историю... Надо быть слепым, чтобы не видеть, что евреи – "избранный народ" для всеобщей ненависти. Пусть народы расходятся в своих стремлениях и инстинктах – в своей ненависти к евреям они протягивают друг другу руки; в этом единственном пункте они все согласны...»... Евреи «должны раз и навсегда примириться с идеей, что они будут навечно отвергнуты другими нациями по причине их природного антагонизма». Как врач он поставил диагноз: юдофобия – общее хроническое душевное заболевание всех народов, наследуется несколько тысячелетий из поколения в поколение (сейчас бы сказали: болезнь – генетическая – А.Л.). От этой болезни лекарства нет. Болезнь – неизлечима. Л. Пинскер писал, что просто эмансипация в виде гражданского и политического равноправия, дарованного властями сверху – недостаточна: необходимо самоосвобождение (отсюда – «автоэмансипация»), создание на своей территории своего единого национального центра. Евреи должны иметь своё государство в качестве убежища. Эпиграфом к «Автоэмансипации» Пинскер взял изречение мудреца Ѓиллеля: «Если не я за себя, то кто же за меня? И если не теперь, то когда?». Идеи Л. Пинскера были широко распространены среди палестинофильцев России.

На собранные членами Всероссийской организацией Хавевей-Цион деньги, и при материальной поддержке евреев-филантропов, в основном, барона Э. Де Ротшильда, уполномоченные палестинофильцев покупали у арабов земли для создания на них еврейских сельскохозяйственных поселений. В 1882 году началась первая алия («восхождение») в Эрец-Исраэль.

В Палестине, в Яффо, была организована первая сельскохозяйственная школа, в которой учились и работали палестинофильцы России. Появились первые сельскохозяйственные поселения в Палестине: Ришон-ле-Цион, Экрон, Петах-Тиква, Зихрон-Яаков, Рош-Пина, Иесуд-ха-Маала[10].

В конце XIX – в первом десятилетии ХХ века для пропаганды и материальной поддержки сионистского движения начали выпускать и продавать художественные тематические почтовые карточки (почтовые открытки), отражающие труд и быт поселенцев.

Постепенно налаживался быт. Организовали Детские сады. Построили синагоги.

В 1890 г. был создан Одесский Комитет организации Хавевей Цион, под руководством Л. Пинскера, который возглавил российские палестинофильские кружки.

Одним из наиболее активных членов Одесского Комитета стал Михаил Моисеевич (Менахем Мендель) Усышкин[11]; он вместе с Л. Пинскером принял участие в объединении разрознённых кружков и активно способствовал распространению палестинофильских идей.

Когда кружок руководимый, первоначально инженерами-народовольцами Батума превратился в палестинофильский, и вошёл в Одесский Комитет организации Хавевей-Цион, М. Усышкин переслал в Батум брошюру Л. Пинскера, переписанную от руки. В Батуме её размножали на гектографе и рассылали в другие города Грузии, а позднее и России.

Почти одновременно с Хавевей-Цион возникла молодёжная организация БИЛУ[12], призывающая к немедленному переселению в Эрец-Исраэль и участвующая в сборе необходимых средств для создания там сельскохозяйственных поселений. В 1882 году двадцать членов организации Билу совершили алию в Эрец-Исраэль, где в 1884 году создали кибуц – Гедеру.

В XIX столетии западно-еврейская интеллигенция не знала погромов, была в своей массе более ассимилирована, чем российская, и верила, что слияние с народами тех стран, где они проживают – путь к решению еврейского вопроса.

Оказалось, что требуется совсем немного, чтобы хроническая болезнь – антисемитизм – даже во Франции, стране, которая первой признала евреев равноправными гражданами, проявилась опасным рецидивом. Лакмусовой бумажкой на антисемитизм стало судебное преследование оклеветанного капитана французской армии Альфреда Дрейфуса, единственного еврея в Генеральном штабе. Невинно осуждённый за шпионаж, и разжалованный Альфред Дрейфус кричал собравшимся на его гражданскую казнь: «Да здравствует Франция!» – бесновавшаяся толпа ему в ответ: «Иуда Искариот, предатель!». Дрейфус кричал: «Клянусь, я не виновен!». Толпа – в ответ: «Смерть предателю! Смерть евреям!». Преданный Франции, её народу, ассимилированный еврей получил в награду презрение и ненависть. Вера еврейской интеллигенции в гуманизм и разум просвещённого европейского общества рухнула из-за ненависти к евреям, укоренившейся во всех слоях французского общества. Суд над Дрейфусом показал, что никакого слияния евреев с народом, с которым он живёт, быть не может. Ассимиляция не может решить еврейский вопрос.

И это понял преуспевающий журналист, еврей Теодор Герцль[13], из Австро-Венгрии, освещающий судебный процесс над А. Дрейфусом.

Так же как многие евреи на западе, Т. Герцль раннее считал, что евреям следует ассимилироваться с культурой народов, среди которых они живут. Он даже допускал крещение евреев. Более того, в своих выступлениях – защищал известных в Европе евреев, принимавших христианство. Надеялся, что ассимиляция и массовый переход евреев в христианство решат еврейский вопрос.

Присутствуя на процессе над А. Дрейфусом, Т. Герцль убедился в том, что неправедный суд не исключительное явление, а как в зеркале отражает истинное положение еврея даже в случае его ассимиляции.

Так же, как ассимилированный еврей Л. Пинскер под влиянием погромов 1880 годов пришёл к идее самоосвобождения, так и ассимилированный еврей, журналист Теодор Герцль под влиянием процесса над капитаном Дрейфусом во Франции и усиления антисемитизма в Европе, стал активно проповедовать необходимость создания евреями собственного государства. Свои идеи он изложил в работе «Еврейское государство. Опыт современного решения еврейского вопроса»[14]. Т. Герцль писал, что еврейский вопрос не может быть решён ни эмиграцией из одной страны в другую, ни ассимиляцией, а только созданием еврейского государства. Он предлагал политическое решение еврейского вопроса: признание великими державами и при поддержке цивилизованного мира права евреев на их организованное и массовое переселение в собственно еврейское государство и гарантии ими реализации этого права («политический сионизм»). «Герцль ... ничего не слышал о Л. Пинскере и его «Автоэмансипации». Лишь за несколько дней до выхода в свет работы «Еврейское государство» ему принесли для прочтения брошюру Пинскера. В своем дневнике 10 февраля 1896 года он записал: «Сегодня прочёл брошюру «Автоэмансипация»... Поразительное совпадение в критической части, большое сходство в части конструктивной. Жаль, что не знал этого сочинения до того, как отдал в печать мою работу. С другой стороны, хорошо, что не знал, – быть может, не сел бы писать»»[15].

В 1896 году М.М. Усышкин, встретился в Вене с Теодором Герцлем, идеи которого произвели на него сильное впечатление. Между ними завязалась дружба. М. Усышкин присоединяется к сионистскому движению, но с существенной оговоркой: независимо от стремления решать еврейский вопрос политически необходимо продолжить ещё активней, чем раньше заселение Эрец-Исраэль, а также приобретение и освоение там земли («практический сионизм»). В том же 1896 году работа Т. Герцля была переведена на русский язык, и М. Усышкин стал одним из наиболее активных её популяризаторов.

По просьбе Т. Герцля М. Усышкин становится организатором Первого сионистского конгресса, который состоялся в 1897-м. На II конгрессе в 1898 году он был избран в состав Исполнительного комитета Всемирной сионистской организации.

Несколько брошюр с работой Т. Герцля М. Усышкин посылает в Тифлис своему доверенному агенту, зубному врачу М.Л. Штрейхеру, с которым они были связаны по работе в Хавевей Ционе. К брошюре были приложены комментарии М. Усышкина о необходимости иметь в сионизме не только политическую, но и практическую составляющую. М. Штрейхер переправляет брошюру в Батум. Для батумских палестинофильцев политический сионизм Т. Герцля был естественным дополнением к идеям Хавевей Циона. Работа «Еврейское государство» была принята с энтузиазмом, но палестинофильцы тоже считали, что в программу сионистского движения необходимо включить комментарии М. Усышкина: для них Батум был лишь перевалочным пунктом на пути в Эрец-Исраэль – они и не предполагали ждать согласия великих держав на организованное переселение евреев в Эрец-Исраэль. Многие из палестинофильцев при первой же возможности пересекали границу с Турцией и пробирались в Эрец-Исраэль.

В 1898 году, в Батуме был организован кружок сионистов, руководителем стал раввин, доктор Д. Кузятин, секретарём – Я. Лейхтер[16]. В этот кружок сионистов вошли палестинофильцы Батума.

На 3-м конгрессе М. Усышкину было поручено возглавить сионистскую работу на юге России, включая Грузию, где у него уже были надёжные связи. М. Усышкиннеоднократно посещал Батум, полагая, что именно через этот, пограничный с Турцией город, можно будет лучше всего организовать эмиграцию в Эрец-Исраэль.

Батум был идеальным городом для эмиграции, несмотря на то, что местные власти периодически устраивали облавы на евреев, которые не имели права на жительство, и высылали их.

Территория Палестины принадлежала Турции. Батум – город на границе с Турцией – после присоединения к России, имел статус «порто-франко» («Свободная гавань», «Вольная гавань», по современной терминологии – «Зона свободой торговли» – А.Л.). Город до 1886 года пользовался правом беспошлинного ввоза и вывоза товаров и славой города контрабандистов.

Даже после отмены статуса «порто-франко» местное население продолжало считать себя свободным от виз и таможенных ограничений. Турецкие фелюги, греческие рыболовецкие суда без таможенных формальностей связывали торговые лавочки двух стран, причём склад мог быть в одной стране, продажу товара осуществляли через другую. О наличии гражданства не беспокоились, жили там, где было удобно и выгодно. Черноморское Российское Общество Пароходов и Торговли (РОПиТ) имело свои конторы в Леванте[17]: Иерусалиме, Хайфе, Яффо. Корабли Общества совершали регулярные рейсы между Россией и Турцией; на них было удобно эмигрировать в Палестину.

Контрабандисты легко пересекали границу с товарами и людьми, которых они высаживали на пустынном побережье Турции, где нелегальных эмигрантов встречали, снабжали документами и переправляли в Эрец-Исраэль.

Турецкие власти препятствовали эмиграции евреев в Эрец-Исраэль, покупке ими земельных участков, расширению поселений и созданию новых. Паломникам-евреям запретили находиться в Эрец-Исраэль более тридцати дней. Но алия не прекращалась. Она продолжалась благодаря храбрецам, которые не боялись довериться контрабандистам и пересекали границу между Батумом и Турцией морем или, реже, через горы.

Т. к. границу надёжно закрыть не удалось, турецкие власти регулярно устраивали облавы. Нелегалов арестовывали и высылали из страны. При повторном задержании – сажали в ямы и держали там вплоть до депортации. И, тем не менее, в Эрец-Исраэль шло переселение евреев и расширение поселений. Турецкие беи старались избавиться от заболоченных и засушливых участков земли и продавали их евреям вопреки запретам. Запрет обходили «в порядке исключения». Благодаря взяткам и родственным связям землевладельцы, в «порядке исключения», продавали участки евреям. В «порядке исключения», возникали новые поселения.

Вскоре после Первого Сионистского конгресса по инициативе М. Усышкина М.Л. Штрейхер создал в Тифлисе сионистскую организацию.

Ашкеназийская интеллигенция Батума поддерживала сионистов Грузии. Среди наиболее известных сионистов были: П. Шполянский, директор банка взаимопомощи, Е. Герман, редактор газеты «Батумские вести», Е. Криницкий, председатель правления Батумского отделения Общества распространения грамотности и М. Розенберг, человек, вызывающий к себе большую симпатию, и о котором я напишу ниже.

В 1900 году в Батуме создаётся второй кружок сионистов – «Бней-Цион». В него вошли преимущественно молодые люди, «халуцим»[18].

Членами обеих кружков были ашкеназийские евреи из России и Малороссии.

Они знали тяжёлую жизнь в черте оседлости и ужас погромов. Не все соблюдали традиции, редко посещали синагогу и были близки к социалистам, несмотря на то, что первым кружком руководил раввин.

Некоторые из них эмигрировали в Палестину в период второй алии в 1904-1914 годах.

Впоследствии, представители второй алии участвовали в создании первой рабочей партии Поалей Цион, были инициаторами создания кибуцев, а также организации отрядов Ѓа-Шомер[19] для охраны и самообороны еврейских поселений.

В 1901 году в Тифлисе по инициативе М. Усышкина состоялась конференция сионистов Кавказа: первый шаг к вовлечению грузинских евреев в сионистское движение.

Батумский сионист, Я.И. Лейхтер, стал секретарём этого съезда. На съезде было только два представителя от грузинских евреев (Хахмишвили и Пичхадзе).

Под влиянием конференции сионистов Кавказа и благодаря усилиям учеников рава А. Хволеса, раввинов Д. Баазова и Н. Элиашвили, было организовано несколько кружков, в которые вошли грузинские евреи. В этих кружках Баазов и Элиашвили вели пропаганду сионизма и просветительскую работу.

В 1899 году в Лондоне по инициативе Т. Герцля, был основан Еврейский колониальный банк[20] с акционерным капиталом в два миллиона фунтов стерлингов. Около семидесяти процентов первых акций Еврейского колониального банка раскупили евреи Российской империи.

Для приобретения и освоения земли в Эрец-Исраэль в конце декабря 1901 года был образован Еврейский Национальный фонд[21], фонд сионистского движения, который пользовался услугами Еврейского банка. Часть денег от продажи акций банком поступала в этот фонд вместе с пожертвованиями. Другой статьёй поступления денег в фонд сионистского движения был шекельный сбор и продажа благотворительных, так называемых фискальных, марок, благотворительных жетонов, в поддержку отдельных конференций, кибуцев, партий.

Жетон, выпущенный для сбора средств в поддержку еврейской печати (из коллекции М. Коссого)

Через кружки сионистов производили сбор взносов – шекельный сбор. Было принято, чтобы каждый еврей, независимо от его политических симпатий, должен внести шекель на поддержку поселенческого движения в Эрец-Исраэль. Через эти же кружки продавали акции банка и благотворительные почтовые карточки. Батумские евреи-ашкеназы активно материально поддерживали Сионистскую организацию, приобретая акции Еврейского колониального банкаи благотворительные карточки, перечисляя деньги в Еврейский Национальный фонд.

Против идей Теодора Герцля и его последователей активно выступили представители еврейского духовенства, особенно любавические и сефардские раввины, а также евреи-ассимиляторы и социалисты (большевики и Бунд). Большинство духовных лидеров, в том числе и лидеры грузинских евреев, утверждали, что сионизм лишён связи с иудаизмом, представляет собой серьёзную угрозу еврейству и всячески препятствовали развитию сионистского движения. Изгнание из Эрец-Исраэль они объясняли, как наказание еврейского народа за его грехи; образование еврейского государства – ещё бóльший грех. В Эрец-Исраэль евреев должен повести Машиах (Мессия), a до этого они могут только просить Бога ускорить его приход, изучать Тору и Талмуд, соблюдать заповеди и терпеть все невзгоды, посланные свыше.

Пятый Любавический Ребе, Шолом-Дов-Бер Шнеерсон (1860, Любавичи, Могилевской губ. – 1920, Ростов на Дону) в начале ХХ века обвинял сионистов в искажении сущности иудаизма, т. к. они ставят «национализм выше Торы»: предполагают самостоятельно выйти из изгнания и создать государство своими собственными силами. Впрочем, в Грузии в начале ХХ века хасидов было немного.

Другое дело, сопротивление, которое оказывали сионистам сефардские раввины Османской империи. Сефардские евреи появились на территории Османской империи после их изгнания из Испании в конце ХV столетия и получили от султана фирман (письменное обязательство), разрешающий вести им еврейский образ жизни, соответствующий требованиям иудейской религии. Приняли евреев хорошо. Они владели многими ремеслами, и науками, были специалистами в области торговли и финансов, имели обширные деловые связи со многими странами. Сефарды интегрировались в различные части империи, поддерживали хорошие отношения с мусульманскими общинами и были далеки от идей сионистов. Возглавлял сефардскую общину верховный раввин, хахам-баши (хахам – на иврите – мудрец, баши по-турецки – глава), который хорошо владел турецким и французским языками, был известен своей преданностью Турции и имел обширные связи в правящих кругах.

Помимо идеи о роли Машиаха (Мессии) в возвращении евреев на Святую Землю, которую согласно традиции поддерживали сефардские раввины, они опасались, что деятельность сионистов разрушит те добрые отношения, которые существовали между старым еврейским населением Палестины и мусульманами. Сефардские раввины, возбуждали евреев против сионистов, запрещая контакты с ними. Многие сефарды в Турции отказывались помогать беженцам из России, полагая, что все они – сионисты. Это очень затрудняло эмиграцию в Палестину.

Грузинские евреи были более свободными, чем их единоверцы из западных губерний России, владели землями, небольшими заводами. В Грузии никогда не было погромов, евреи не чувствовали себя гостями, поэтому духовным лидерам грузинских евреев легче было препятствовать сионистскому движению, чем ашкеназийским. Грузинские евреи практически не входили в сионистские кружки вплоть до Первого сионистского съезда. Более того, у грузинских евреев-ортодоксов слово «сионист» до некоторых пор было бранным.

С другой стороны, с сионистами враждовали евреи-ассимиляторы, и социалисты.

Ассимиляторы утверждали, что евреи, проживающие в Грузии более двадцати шести веков, слились с грузинами: их быт и менталитет такие же, как у местного населения. Так же как, например, немцы, принадлежа к разным религиозным концессиям, остаются немцами, так и немецкие евреи – немцы Моисеева закона. Аналогично: грузинские евреи – грузины Моисеева закона[22].

По мнению социалистов, судьба евреев неотделима от судеб русского народа, а сионизм отвлекает евреев от борьбы за свои права. Еврейский вопрос будет решён после победы революции в России.

Несмотря на все эти противодействия евреи-ашкеназы и некоторые грузинские евреи поддерживали материально сионистов. Идея переселения в Эрец-Исраэль и создание своего государства находила среди евреев Грузии всё больше последователей. По переписи населения в Палестине в 1916 г. проживало уже 439 грузинских евреев, из которых 420 –в Иерусалиме. Большинство из них занималось физическим трудом.

Сионизм постепенно начал привлекать и религиозных евреев. В 1902 году в Вильно на учредительном съезде религиозных евреев была основана религиозная сионистская партия «Мизрахи» («Духовный центр»)[23],[24] Лозунгами партии стал девиз: «Земля Израиля для народа Израиля – согласно Торе Израиля» и «Сион и Тора – две святыни, дополняющие одна другую и нуждающиеся друг в друге». Расхождение членов этой партии с остальными сионистами было в недопустимости совместных собраний мужчин и женщин и несогласие с духом новой еврейской литературы, а также программой открываемых ими хедеров.

Основное своё внимание руководители религиозных сионистов обратили на работу в Палестине. В противовес существующей в Яффе гимназии, желая отвлечь еврейскую молодежь от социалистически и светски настроенных сионистов, они открыли среднюю религиозную школу. В этой школе некоторое время преподавал Исаак, сын Раввина А. Хволеса.

Большую роль в приобщении ортодоксальных евреев к сионизму сыграл Авраам Ицхак Кук (1865-1935)[25]. Он был идеологом и популяризатором религиозного сионизма, считал, что сионизм не противоречит иудаизму и должен стать основой для возвращения евреев в Эрец-Исраэль. А. Кук утверждал, что заселение страны и обработка земли – святое дело, выполнение воли Бога. Бог вернёт в иудаизм тех сионистов, которые нарушают законы. А. Кук верил, что будет создана идеальная общность евреев, государство, главным идеалом которого будут «Тора и Труд». А. Кук призывал к созданию ешив, в которых будут изучаться не только Танах и Талмуд, но светские науки, ораторское искусство и литературное мастерство. Рав А. Кук «произвёл в иудаизме революцию, – по мнению его последователей, – более глубокую, чем основатели реформистского течения в иудаизме»[26].

Младшая сестра моего отца, Дора (Дебора), писала, что рав А. Кук в Грузии навещал её отца Бенсиона Левина (Цадиковича). До советизации Грузии раввин А. Хволес и Бенсион Левин переписывались с Авраамом Куком. Идеи Авраама Кука и Теодора Герцля стали популярными среди еврейской молодёжи Грузии, особенно, благодаря раввинам Д. Баазову и Н. Элиашвили.

В 1907 году Грузию посетил В.Е. Жаботинский, лекции которого в Батуме пользовались большим успехом. Посещали лекции В. Жаботинского не только члены двух кружков, но и многие евреи, которые раннее не интересовались идеями сионистов. Благодаря лекциям В. Жаботинского количество членов сионистских кружков увеличилось. Успешно прошли шекельные сборы, а также продажа акций Еврейского банка и благотворительных почтовых карточек в пользу поселенческого движения.

В 1908-1909 году в синагогах Грузии, несмотря на противодействие многих раввинов, прошли вечера памяти Т. Герцля.

Почтовая карточка, посвящённая памяти Т. Герцля

Организатором этих вечеров был М. Штрейхер, который, являлся заместителем М. Усышкина по Кавказскому региону. Вместе со М. Штрейхером на многих вечерах выступал посланник из Эрец-Исраэль, Иосиф (фамилии отец не помнил). На этих лекциях всегда было много народа.

Между сионистскими кружками Грузии существовала постоянная связь. Через работников поездных бригад новые материалы о деятельности сионистов пересылали из Тифлиса в Батум. Из Батума в Тифлис направляли шекельные сборы, деньги от продажи благотворительных почтовых карточек и другие денежные поступления. Еженедельно после чтения главы из Торы, раввин Д. Кузятин собирал евреев и рассказывал о всех последних событиях и об информации, полученной от М. Штрейхера.

О Батумском раввине Д. Кузятине мой отец знал немного, а с бывшим, казённым раввином Батума, адвокатом А.М. Фуксом, работал в Аджарской конторе Госбанка. Казённый раввин А. Фукс до советизации Грузии вёл запись актов гражданского состояния евреев города (своего рода еврейский ЗАГС). С ним меня познакомил отец во время войны перед мобилизацией в армию. После советизации А. Фукс продолжал работать адвокатом, и был руководителем юридического отдела, в который входил сам А. Фукс и его сотрудница. Она – секретарь, курьер, машинистка. Всегда растрёпанная, вечно бегущая куда-то. Но Фукс её любил, в шутку называл «Мои глаза уши, ноги, руки». Работал он с отцом в одной большой комнате. Во время обеденного перерыва Фукс иногда просил отца не уходить, посидеть с ним, поговорить. Тема их бесед: евреи, их прошлое, настоящее и будущее. От него отец узнавал многое из истории сионизма. Одевался Фукс очень аккуратно. Всегда выглаженный костюм, до блеска начищенные туфли. Носки аккуратно заштопаны. На пиджаке и брюках едва заметные заплатки. На пальце – толстый перстень с огромным синим камнем. Фукс вёл переписку банка. Аккуратно вырезал марки с конвертов и отдавал их мне. Ему я обязан тем, что стал филателистом. После мобилизации отца в армию, он часто приглашал меня в свою квартиру на центральной улице. Фукс мне много рассказывал о картинах, книгах, их авторах. Я впервые увидел репродукции картин многих художников. В квартире вдоль всех стен стояли шкафы и полки с книгами. Среди них – много по истории евреев на русском иностранных языках (у Фукса я видел экземпляр статьи Пинскера, скопированный в Батуме на гектографе. Серая бумага, текст – печатный, трудно читаемый). Книги свои Фукс никому не давал брать с собой. Интересует книга – сиди и читай у него дома. Зная об увлечении отца, подарил ему несколько книг по еврейской истории.

Из сионистов, жителей Батума, о которых рассказывал отец, пожалуй, наиболее популярным был Моше Розенберг. Он был на год или два старше отца. Коренной житель Батума, активно, ещё будучи гимназистом, посещал сионистские кружки. Увлекающийся человек, поэт, спортсмен. Во время Мировой войны вступил добровольцем в авиационный отряд. В 1917 году был избран в образованный в Батуме Комитет Сионистской фракции «Цеирей Цион». В 1919 году создал и возглавил Национальный Совет, объединяющий представителей всех еврейских партий и общин ашкеназийских и грузинских евреев. При совете была организована еврейская школа. В этой школе училась Дора Левина. Вместе с моим отцом М. Розенберг добровольцем участвовал в войне Грузии с Турцией. После войны – эмигрировал в Палестину. Был организатором отрядов самообороны в Эрец-Исраэль, а впоследствии стал одним из первых командиров подпольной военной организации Эцель («Иргун цваи леуми»). Организация защищала еврейские поселения и осуществляла военные операции против арабов, а после Второй мировой войны – против британских властей.

Участие некоторых евреев в ограблении поездов и различных актах экспроприации денег у богатых, восстанавливало против них местное население. Особенно возросла неприязнь к евреям-социалистам после баррикадных боёв в Кутаиси и нападения на инкассаторов в Тифлисе.

Среди активных участников нападений на поезда был друг Сталина и Камо, грузинский еврей Хаим Монашеров. Кавалерист, участник русско-японской войны, был награждён медалями и георгиевским крестом. Происходил из зажиточной семьи; после войны примкнул к социалистам. В нашем перевёрнутом детском сознании, нападения на поезда, пароходы, конвои, перевозящие деньги – попросту говоря, бандитизм, считались проявлением революционного романтизма большевиков. Только через много лет под влиянием рассказов родных, в особенности, рассказов Шики, брата отца, белое стало белым, а чёрное – чёрным.

Первая мировая война. Депортация евреев. Переезд в Батум

1 августа (18 июля по старому стилю) 1914 года началась война между Австро-Венгрией и Россией. Война вовлекла в кровавую бойню многие страны и впоследствии была названа Первой мировой.

Начало Первой мировой войны было встречено звоном колоколов, объятиями людей разных вероисповеданий, петициями правительству с пожеланием скорейшей победы России в войне.

Во всех синагогах молились за царя, за победу русского оружия. На торжественном богослужении, посвященном началу войны, кантор и хор одесской синагоги с большим подъемом исполнили «Боже, царя храни...». В Грузии прошли демонстрации евреев в поддержку правительства и армии[27].

«…По всей Российской империи евреи, наши братья по религии, полны решимости исполнять свой долг. Многие пошли в добровольцы», – писала газета литовских евреев «Новый восход».

Во вновь избранной Государственной Думе прекратилась фракционная борьба. Думцы, за исключением крайне правых (черносотенцев) и левых (большевиков), объединились в «священный союз».

«…Мы, русские евреи, как один человек, станем под русскими знамёнами и положим все свои силы на отражение врага. Еврейский народ исполнит свой долг», – под бурные аплодисменты всей Государственной Думы произнёс депутат от Ковенской губернии Н.М. Фридман (1863-1921).

Махровый черносотенец Пуришкевич целовался с раввинами.

Евреи надеялись, что в связи с началом войны, будет высочайшее указание об отмене ограничений и уравнение их в правах с остальным населением империи.

Евреи шли в бой «за царя и за отечество», не думая об унижении, черте оседлости, жалком существовании, погромах.

Во время войны в русской армии служило около пятисот тысяч евреев[28]_,в процентном отношении их было больше, чем в составе населения России в целом.

Тысячи евреев погибли или были ранены в боях; Георгиевскими крестами награждены свыше трёх тысяч,. одиннадцать из них, стали кавалерами всех четырех степеней[29].^.«Они воевали не хуже, русских солдат, количество убитых и раненных евреев составляло около ста тысяч и было выше среднего по отношению к населению России»[30].

Участник Первой мировой войны, генерал А.А. Брусилов писал о евреях: «...Думаю, что эти слова будут, безусловно, нелицеприятны, ибо у меня нет пристрастия к этому племени ни в хорошую ни в дурную сторону, а во время войны я их, как воинов всесторонне изучил... Во время стояния на Буге, при объезде мною позиций, в одном из полков мне был представлен разведчик-еврей, как лучший не только в этом полку, но и во всей дивизии. Он находился в строю с начала кампании, доблестно участвовал во всех сражениях, три раза был ранен и быстро возвращался в строй без всякого понуждения, брался за самые рискованные и опасные разведки и прославился своей отвагой и смышленостью. В награду получил 4 георгиевские медали и 3 георгиевских креста, заслужил также и георгиевский крест 1-й степени, но корпусной командир мне доложил, что ввиду запрещения производства евреев в подпрапорщики он не рискует представить его к этой высокой награде, так как она сопряжена с обязательным производством в подпрапорщики. ...По заслуженным им наградам этот разведчик давно должен был бы произведен в унтер-офицеры, но все еще состоял рядовым... Понятно, что я обнял и расцеловал его перед строем и тут же, хотя и незаконно, произвёл его прямо в подпрапорщики и навесил ему крест 1-й степени… Евреям в сущности не из-за чего было распинаться за родину, которая для них была мачехой»[31].

Уже в самом начале войны положение евреев резко ухудшилось. «Евреев, отдыхавших в 1914 году на немецких курортах и вернувшихся в города западных губерний, в трёхдневный срок без суда выслали в Иркутскую губернию по подозрению в шпионаже». Из автомобильных рот Москвы и Петербурга были отчислены евреи – весь технический персонал: инженеры, слесари, техники[32].

Наступление российской армии на Юго-Западном фронте сопровождалось погромами евреев Галиции – «чужих» евреев. При отступлении разоряли нищие еврейские местечки – «своих» евреев. Брали заложников среди наиболее уважаемых членов еврейских общин, которые своей жизнью отвечали за лояльное отношение их единоверцев к Русской армии.

Особенно «отличились» польские националисты. Поляки надеялись после войны создать объединённое независимое государство. Под австрийскими знамёнами сражались многие идеологи Великой Польши (Пилсудский и др.). Россию ненавидели, справедливо считая ее виновницей потери Польшей государственности. Евреев ненавидели ещё больше. Еврейское население «русской» Польши (Привисленского края, Царства Польского) составляло около 15 % населения (в городах – 40,8 %, посадах – 46,5 %, сёлах – 2,8 %).

В руках евреев было большинство предприятий пищевой и текстильной промышленности губерний Царства Польского. Еврейские товарищества взаимного кредита, созданные в этих губерниях, финансировали оптовую закупку сырья для нескольких производителей товаров, способствуя снижению себестоимости, помогали мелким торговцам в их конкурентной борьбе, вытесняя поляков. Евреи, поддерживали торговые контакты и банковские операции со своими единоверцами во многих странах, проявляли способность в создании новых отраслей промышленности. Несмотря на противодействие антисемитов, их участие в культуре Польши тоже увеличивалось. Всё это вызывало зависть коренного населения, усиливало антисемитские настроения. В газетах польских националистов публиковали статьи о шпионаже в пользу австрийцев, складах оружия в синагогах, сотнях пудов золота, которое евреи, якобы, переправляли в гробах неприятелю, o евреях, которые прячут в своих бородах беспроволочные телеграфные аппараты, о проводах, которые евреи держат в синагогах для связи с неприятелем и т. д.[33].

Черносотенные российские газеты соревновались в клевете на евреев: «...это не Германия объявила войну, а евреи... они хотели натравить друг на друга две державы[34].

Главный штаб армии, и его начальник, Янушкевич, проявляли крайне черносотенную политику по отношению к евреям, обвиняя их в отсутствии патриотизма и в шпионаже в пользу противника. Из наградных листов вычёркивали типично еврейские имена и фамилии. Главный штаб России категорически запретил пропускать в печать любое упоминание о подвигах евреев на фронте. Слова «герой» и «еврей», были несовместимы по определению.

Евреи были объявлены главными виновниками неудач.

При расследовании причин поражения армии, министр внутренних дел князь Щербатов заявил:

«...всемогущий Янушкевич совершенно не принимает во внимание интересы государства. Всё, что он хочет, это воспользоваться предрассудками против евреев, чтобы возложить на них вину за все наши поражения. Эта политика принесла свои плоды, и в армии усилились погромные тенденции. ...я полагаю, что Янушкевич хочет использовать евреев в качестве алиби»[35].

Были случаи, когда из зоны расположения войск евреев изгоняли под огонь в сторону позиций противника.

Главнокомандующий российскими войсками разослал начальникам военных округов прифронтовых губерний приказ, в котором евреи именовались «враждебной группой населения ».

Приказ повлёк погромы, аресты и заключение евреев в тюрьмы, военные суды расстрелы, виселицы, массовую депортацию из прифронтовой полосы.

Более пятисот тысяч евреев было изгнано из западных губерний России (Прибалтийского края и Царства Польского), из мест, где они жили веками.

Только из Ковенской губернии было выселено 160 тысяч евреев. На сборы им давали 24 часа. До железнодорожной станции беженцы шли пешком. Более состоятельные – на подводах. Кому-то «везло» подводы продавали, правда, за бесценок. Большинство – бросали подводы вместе со скарбом. Лишь бы попасть на поезд. Многие старики и дети умирали в пути.

Во время Первой мировой войны главной задачей еврейских депутатов стала борьба против антиеврейской кампании, развернутой российским Генштабом (версия о «еврейском предательстве» и связанное с нею насильственное выселение евреев из прифронтовой полосы, взятие заложников из их среды, запрет пользования в деловой переписке еврейским алфавитом). По инициативе депутатов А. Керенский посетил фронтовую полосу и по возвращении разоблачил с трибуны Государственной думы антиеврейскую клевету военного командования. Был подготовлен протест депутатов Государственной думы по поводу правительственных меморандумов 1916 г., в которых евреи обвинялись в саботаже.

После начала войны турецкое правительство опубликовало декларацию о нейтралитете. Однако в начале августа 1914 года был подписан договор, по которому турецкая армия фактически подпадала под руководство германской военной миссии, а в стране была объявлена мобилизация. Военный министр Турции без согласования с Советом Министров страны 29 и 30 октября 1914 года отдал приказ командующему флотом обстрелять города России, расположенные на Черноморском побережье, поставив страну перед свершившимся фактом. 2 ноября 1914 года Россия объявила Турции войну. 5 и 6 ноября за ней последовали Англия и Франция. Между Россией и Турцией возник Кавказский фронт.

Вступление Турции в войну на стороне Германии и Австрии было встречено руководством сионистов неоднозначно.

С одной стороны, после начала войны из Батума через Турцию шёл основной поток эмигрантов. Выступить против Турции значило восстановить её против еврейских поселений внутри Палестины и прекратить эмиграцию. С другой стороны, турецкие правящие круги не соглашались на создание в Палестине еврейского очага. Руководство сионистов приняло решение оказывать всестороннюю поддержку странам Антанты, несмотря на то, что в традиции сионистов было соблюдать нейтралитет во внешней и внутренней политике стран рассеяния. Симпатии ашкеназийских евреев к странам Антанты вызвали жесткую реакцию правительства Турции. В Яффо по приказу турецких властей было разгромлено сионистское агентство, занимавшееся устройством евреев-иммигрантов в Палестине и изгнаны лидеры-сионисты. Иностранноподанным евреям было предложено принять гражданство Турции, еврейской молодёжи вступить в турецкую армию. Поданные России, отказались выполнить эти требования, начались погромы евреев российских подданных арабским населением и депортации их из Палестины в Египет. Поселенцам был нанесён непоправимый ущерб. Резко сократилось еврейское население Сирии, Ливана, Палестины.

Под руководством Пинхаса Рутенберга в Милане было создано общество «За Еврейское Дело». Цель общества – отстаивание интересов евреев, а также организация военных формирований в составе Еврейского Легиона.

Еврейский Легион, его также называли Отрядом погонщиков мулов, был создан благодаря усилиям Жаботинского, Рутенберга и Трумпельдора. В его составе было много российских евреев, депортированных в Египет. В 1915 году. Еврейский Легион воевал в Галлиполи под командованием полковника Д. Паттерсона. Его заместителем был герой русско-японской войны, полный георгиевский кавалер И. Трумпельдор.

На Кавказском фронте в начале войны Российские войска стремительно продвигались вглубь Турции. Христианское население Турции, айсоры и армяне, оказывали поддержку русской армии. Продвижение русской армии сопровождалось погромами еврейского населения Турции. Защитить их было некому. Турецкие евреи мужчины от 18 до 45 лет были мобилизованы в армию. Турецкие евреи бежали от погромов вглубь страны, а некоторые – к родственникам в Батум. Многие семьи остались в Батуме и после окончания войны.

Депортация и беженцы из западных губерний, фактически, разрушили черту оседлости. Евреи бежали от погромов, нищеты, мечтая о безопасности. Бежали в пограничный приморский город Батум, надеясь на гостеприимство местных жителей, надеясь переждать лихолетье и эмигрировать в Эрец-Исраэль.

В середине 1915 года министр внутренних дел своим циркуляром объявил, что ввиду чрезвычайных обстоятельств евреи официально получают право временно проживать вне черты оседлости. Для евреев остались закрытыми Москва, Петроград, области компактного проживания донских, кубанских и терских казаков и города, в которых были царские резиденции. Великий князь Николай, дядя царя и его наместник, главнокомандующий Кавказским фронтом, вопреки циркуляру министра внутренних дел, издал приказ, запрещающий евреям селиться на Кавказе. По его приказу все еврейские беженцы без исключения должны были покинуть пределы Кавказа и вернуться в черту оседлости. Однако, благодаря многократным петициям местного населения, наместник разрешил остаться на Кавказе беженцам из прибалтийских губерний и родителям легально проживающих евреев[36]. Далеко не все беженцы эмигрировали после войны. Многие остались без денег. Старики ослабли от пережитого, болели. Не все решались ехать с грудными детьми, без знания языка.

После вступления Турции в войну не только прекратилась эмиграция в Палестину, но из-за преследований российских подданных евреев, как со стороны местного населения, так и погромов наступающей русской армией началась их реэмиграция в Батум.

Таким образом, еврейское население Батума значительно увеличилось за счёт беженцев из западных губерний России, турецких подданных, а также реэмигрантов, бывших российских евреев. Местное население, с присущей ему добротой, помогало беженцам. Среди вновь прибывших евреев было много религиозных, строго соблюдавших законы. В Батуме не было раввина, два шойхета не справлялась с работой на бойне.

Бенсион принимает решение немедленно переехать с семьёй из Поти в Батум.

Семья Бенсиона имела большой опыт помощи евреям-беженцам в 1904-1905 годах, во время и после русско-японской войны. Ещё в предвоенные годы в Поти, в доме Бенсиона останавливались евреи, перед эмиграцией в Палестину. Бенсион поддерживал связи с благотворительными Российскими и зарубежными организациями. Помощь беженцам оказывала организация «Джойнт». Толпы беженцев приходили, в синагогу. Оборванные, грязные, голодные. Там их распределяли по еврейским дворам. Многих отправляли к Бенсиону. Некоторые, минуя синагогу, сами приходили во двор, где жила семья шойхета Бенсиона.

Младшие сыновья приносили выброшенные на берег моря ветки. Во дворе взрослые ставили большой котёл на три больших камня. В него заливали воду.

В награду за принесённые «дары моря» детям разрешали разжигать под котлом огонь. В хорошую погоду это было делом нескольких минут. В дождливую – проблему решал керосин. Керосин и мыло приобретала синагога. Мылись беженцы здесь же во дворе за импровизированной ширмой. На бойне хозяева делали «первичную» обработку мяса и оставляли шойхету «отходы производства» (ножки, головы и др.). Его жена, Роха-Ента, варила во дворе большой котёл наваристого супа. Греческие рыболовецкие артели привозили рыбу, которую заворачивали в виноградные листья и запекали в углях. Грузины, владельцы пекарен приносили горячий хлеб, торнис пури, и кукурузную муку, из которой пекли мчади и варили гоми. Зелень, овощи, орехи, лобио приносили соседи. Глиняной посуды и стаканов на всех не хватало. Ели из котелков, жестяных банок. Пили из стаканов, сделанных из стеклянных бутылок. Посуда была неприглядная, но всегда чистая. Кошерность соблюдали строго.

Городские власти смотрели на это сквозь пальцы: все, от дворников и выше, получали взятки. Даже городовой не заглядывал к Бенсиону. Взятки ему приносили на дом.

Первая мировая война началась в день Девятого ава и принесла много бед еврейскому народу; Февральская Революция свершилась в Пурим, и уравняла евреев с коренным населением России. Ограничения, связанные c национальной и религиозной принадлежностью, были отменены, активизировалась деятельность еврейских партий, появились новые еврейские общественные женские, молодёжные и студенческие организации, союзы евреев-воинов и георгиевских кавалеров.

Октябрьская революция и Гражданская война принесли еврейскому народу унижения, притеснения, погромы; с установлением власти большевиков началось осквернение синагог, закрытие центров изучения Торы, уничтожение микв, аресты служителей культа и активных членов еврейских общин.

Большинство евреев с энтузиазмом встретили Февральскую Революцию, с недоверием – Октябрьский переворот и большевиков.

«Наши надежды осуществились. Революция (Февральская – А.Л.) пришла и принесла долгожданную свободу всем народам всей России и открыла возможность также еврейскому народу занять место, как равному среди других народов свободной России... мы будем поддерживать органы революционной демократии и опирающееся на них Временное Правительство»[37], – сделал заявление член ЦК Бунда Р.А. Абрамович[38]«от имени всех еврейских социалистических партий, от имени еврейского пролетариата и еврейской революционной демократии». В дни Июльского кризиса Абрамович обвинял большевиков в подготовке заговора. На Втором Всероссийском съезде Советов – призвал делегатов покинуть съезд в знак протеста против вооружённого выступления большевиков. По мнению Абрамовича Октябрьский переворот был «самым крупным несчастьем для подлинной революции, для рабочего класса и для всей России».

Адвокат О.О. Грузенберг[39] был назначен Временным правительством сенатором Уголовного кассационного департамента. На одном из совещаний, после того, как Троцкий заявил о необходимости немедленно прекратить войну, О.О. Грузенберг ответил ему: «Вы не утратили своей эрудиции, своего блестящего ораторского таланта. Но в качестве сенатора у меня для Вас готов каторжный приговор».

«Пока почётный мир для нас ещё недостижим, – говорил, обращаясь к еврейской общественности, О.О. Грузенберг, – надо напрячь все помыслы и силы на неотложном деле обороны. Еврейский народ готов отдать этому делу все свои материальные и интеллектуальные силы, отдать самое дорогое, весь цвет – всю свою молодёжь».

На фронтах Мировой войны евреи-воины объединялись в союзы.

Тысячи евреев-добровольцев в 1917 году подали прошение о зачислении их в офицерские школы; около трёх тысяч евреев поступили в школу прапорщиков и в юнкерские училища. В офицерских школах Киева и Одессы к концу августа 1917 года обучалось от пятидесяти до шестидесяти процентов евреев[40].

Председателем Союза юнкеров-социалистов Петроградского военного округа стал член партии народных социалистов (позже «Трудовая народная социалистическая партия» – «Трудовики») поэт Л.И. Каннегисер[41].

В Москве и Петрограде «было сформировано несколько еврейских офицерских бригад, причём их особая униформа выделялась крупной золотой шестиконечной звездой на погонах... По первоначальному замыслу, который так и не был осуществлён, эти бригады должны были войти в состав еврейской армии на Кавказе, чтобы принять участие в освобождении территории Палестины от турок»[42].

По всей России, включая губернии Кавказа, были созданы сотни местных сионистских организаций. За два года увеличилось число сионистов с восемнадцати тысяч в 1915 году до ста сорока тысяч в 1917-м, притом, что значительная часть западных областей России, где до войны проживала половина ее еврейского населения, была оккупирована.

Перед Февральской Революцией из пяти с половиной миллионов еврейского населения России подавляющая их часть проживала в городах и местечках черты оседлости и была религиозной; семьдесят процентов занималось индивидуальным ремеслом и мелкой торговлей. Октябрьский переворот и приход большевиков к власти сопровождался экспроприацией собственности состоятельных слоёв и притеснением ремесленников и мелких торговцев, и воспринимался евреями как борьба новой власти с ними. Естественно поэтому, что еврейское население, в большинстве своём, не поддержало большевиков после Февральской революции и, тем более, впоследствии – Октябрьский переворот.

При выборах в руководящие органы еврейских общин до восьмидесяти процентов мест получили члены религиозных партий и сионисты. Евреи-большевики составляли ничтожное меньшинство в этих органах; за них почти никто не голосовал.

Ни сионисты, ни еврейские социал-демократы (меньшевики, эсеры, бундовцы) не признали законным переворот. Только партия Поалей Цион поддержала большевиков.

Первый Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов избрал в Центральный Исполнительный Комитет подавляющее большинство меньшевиков и эсеров, среди которых было немало евреев. Председателями городских Дум Петрограда, Москвы, Екатеринослава, Минска были выбраны евреи (эсеры, меньшевики, бундовцы). Четыре еврея стали сенаторами.

В июле 1917 года в Петрограде состоялся митинг еврейских общин. Выступающие на митинге известные еврейские деятели: историк Ш. Дубнов[43], товарищ (заместитель) председателя партии кадетов М. Винавер[44], один из наиболее активных деятелей еврейских организаций Г. Слиозберг[45]и другие доказывали, что лозунги большевиков чужды интересам евреев.

С.М. Дубнов[46] основал еврейскую секцию партии кадетов. «...Из нашей среды вышло несколько демагогов, присоединившихся к героям улицы и пророкам захвата. Они выступают под русскими псевдонимами, стыдясь своего еврейского происхождения (Троцкий, Зиновьев и др.), но скорее псевдонимами являются их еврейские имена: в нашем народе они корней не имеют...», – говорил Ш. Дубнов. Позднее, в своём дневнике он писал: «30 марта 1918 года Страшно жить в хамократии, республике буйной черни и льстящих ей демагогов. Интеллигенция растоптана, ...бывшие дровосеки и чернорабочие, большею частью неграмотные, строят государство. И за несколько месяцев их строительства от России остались только клочки», «...35 лет ежедневно проклинал царский деспотизм, теперь кляну его изнанку: "диктатуру пролетариата"».

Органы печати[47] разных еврейских партий резко отрицательно откликнулась на большевистский переворот: «В марте месяце революция была народной в полном смысле слова. Теперь она представляет собой только солдатский переворот» (газета сионистов «Тогблат»); «Большевистский переворот есть безумие. Безумие думать, что незначительная часть демократии может навязать свою волю всей стране» (Бундовская газета «Арбейтер Штиме»); «Большевистская затея не имеет под собой никакой нравственной основы» (газета «Фолькоблат», орган «Еврейского Демократического Объединения»).

В июле 1917 года из эмиграции возвращается эсер Пинхас (Павел) Рутенберг[48]. Александр Керенский назначает его заместителем городского головы. Рутенберг состоит также в штабе генерала Л.Г. Корнилова и участвует в общественной жизни евреев.

Когда А. Керенский объявил о создании Высшего совета, наделённого чрезвычайными полномочиями с целью сохранения законности и порядка, то по рекомендации Б.В. Савинкова включил в него П. Рутенберга.

П. Рутенберг предлагал Керенскому арестовать Троцкого и Ленина, предать их суду и казнить за связь с врагом и подстрекательство к бунту, и возглавил отряд эсеров, оборонявших Зимний дворец. Он был ранен, арестован вместе с «министрами-капиталистами» и посажен в Петропавловскую крепость. Освобождают Рутенберга по ходатайству М. Горького и А. Калантай в марте 1918 г.

Среди юнкеров и прапорщиков, защищавших Временное правительство в Петрограде, было много евреев, и в их рядах, вместе с батареей Михайловского артиллерийского училища – юнкер Л. Каннегисер.

Петроградский городской голова эсер Г.И. Шрейдер[49], член Учредительного Собрания, в сентябре 1917 г.– член президиума Всероссийского демократического совещания, затем – член Демократического совета (Предпарламента) в дни октябрьского переворота участвовал в «Комитете спасения Родины и Революции», возглавил Комитет общественной безопасности, созданный Петроградской городской думой для сопротивления большевистскому перевороту Он пытался организовать борьбу с мятежниками и 25 октября (7 ноября) вывел на улицы Петрограда демонстрацию, требующую освобождения членов Временного правительства, арестованных большевиками. Г. Шрейдер отказался подчиниться распоряжению большевистских властей о роспуске городской думы, и, также как и П. Рутенберг, был арестован. После освобождения пробирается на Юг России, на территорию, контролируемую Белой армией, где участвует в антибольшевистской работе. В Екатеринодаре Г. Шредер организовал Юго-восточный антибольшевистский Комитет членов Учредительного собрания.

Для борьбы с большевиками в ночь с 25 на 26 октября (с 7 на 8 ноября) 1917 года в Петрограде правыми меньшевиками и эсерами под руководством эсера А.Р. Гоца[50]был создан «Комитет спасения Родины и Революции». Комитет объединил представителей Петроградской городской думы, Предпарламента, ЦИК Советов 1-го созыва, Исполкома Всероссийского Совета крестьянских депутатов, Центрофлота, ЦК партий меньшевиков, эсеров, «народных социалистов», почтово-телеграфного и железнодорожного союзов. Комитет распространял антибольшевистские листовки, поддерживал саботаж государственных служащих и поход Керенского-Краснова на Петроград, организовал восстание юнкеров в самом Петрограде. А. Гоц был одним из руководителей этого восстания.

Во время восстания погибло около 50 юнкеров-евреев. При осаде отрядами большевиков Владимирского юнкерского училища и телефонной станции, среди погибших было 35 евреев-юнкеров. Почти все убитые юнкера – бывшие студенты Психоневрологического института и Петроградского университета.

Разгон Учредительного собрания большевиками увеличил число их врагов среди еврейского населения, принадлежащего, в основном, к мелкобуржуазным партиям.

Часть из них приняла участие в борьбе с оружием в руках против большевиков, другая – помогала деньгами.

В ответ на сопротивление новой власти, большевики подвергали аресту и расстрелу подчас невиновных людей даже при отсутствии доказательств их участия в подготовке к контрреволюционным выступлениям.

В июле 1918 года арестовали друга Л. Каннегисера Л. Перельцвейга, а через месяц его и еще пятерых курсантов и преподавателей артиллерийского училища расстреляли. Мстя за него, Л. Каннегисер застрелил Председателя Петроградского ЧК М. Урицкого. Воспользовавшись этим актом, а также покушением Ф. Каплан на В. Ленина, большевики объявили «красный террор». Только в первом списке заложников, расстрелянных ЧК, из 130 фамилий было 12 еврейских.

А Солженицын, которого нельзя заподозрить в симпатии к евреям, писал:

«Вот и ещё еврейское имя, до сих пор незаслуженно малоизвестное, не прославленное, как следовало бы: героя антибольшевистского подполья Александра Абрамовича Виленкина... Собранный, умный, энергичный, непримиримый к большевикам, он и в подполье и в тюрьмах вдохновлял многих других на сопротивление – и, разумеется, расстрелян чекистами (А.И. Солженицын, «Двести лет вместе », в 2 частях, М., Русский путь, 2002. Часть 11, глава 15 – В большевиках, стр. 114).

Студент юридического факультета А.А. Виленкин был призван в 1902 году вольноопределяющимся в армию. Прослужил два года в кавалерийском полку. После окончания университета вступил в партию кадетов. Стал адвокатом. В судах успешно защищал социал-демократов, анархистов, эсеров. В 1907 году на громком процессе против членов военной организацией социалистов молодой адвокат защищал видных впоследствии деятелей партии большевиков. Добился оправдания для нескольких из них. В числе оправданных был будущий главковерх, а впоследствии нарком юстиции и один из идеологов красного террора Николай Крыленко.

Во время Первой мировой войны Виленкин сражался в гусарском полку, был ранен, награждён полным Георгиевским бантом и Георгиевской медалью. По ходатайству офицеров полка его сначала произвели в прапорщики, затем, перескочив через несколько званий, он получил чин штабс-ротмистра Такой уникальный «прыжок» через несколько званий совершили за весь 1917 год лишь несколько человек и среди них только один еврей А.А. Виленкин. Позднее ему вручили орден Святого Георгия 4-й степени, самого почётного в русской армии.

Кроме Виленкина в его кавалерийском полку таким орденом был награждён только один офицер.

Виленкин возглавил группу кадетской партии в армии и участвовал в создании организации евреев-воинов Северного фронта, а затем и Московской организации.

Благодаря его помощи были созданы организации евреев-воинов – Киевская (руководитель – Гоголь) и Петроградская (руководитель – Самуил Гранц; в японском плену он вместе с Иосифом Трумпельдором издавал еврейскую газету).

А.А. Виленкин был противником Октябрьского переворота и предостерегал членов союза евреев-воинов против поддержки большевиков: «Все эти Троцкие, Зиновьевы, Каменевы до добра не доведут, – говорил он, – придется отвечать за их подвиги!».

Московская организация евреев-воинов, состоящая из офицеров, юнкеров и солдат была хорошо законспирирована и готова выступить против большевиков совместно с «Союзом защиты родины и свободы» Бориса Савинкова, готовившим вооруженное восстание.

«В камере Виленкина на стене осталось написанное им перед расстрелом стихотворение:

И в письме, посланном на волю перед смертью он писал: «пусть знают, что "из наших" тоже умеют умирать за Россию». (Ярослав Тинченко. «Штабс-ротмистр Виленкин – лидер Еврейского Военного движения». Еврейская независимая газета «Народ мой» – «Ами», С.-Петербург, № 17(309), 15.09.2003).

Борис Савинков, всегда с большой симпатией относился к еврейскому общественному движению. Среди его товарищей по борьбе с большевиками было много евреев. Б. Савинков писал: «Каннегисер, Каплан, Виленкин... евреи, дети одного и того же народа. Но не вправе ли мы, русские патриоты, гордиться их именами? Они отдали свою жизнь за Россию».

Евреи оказывали вооружённое сопротивление большевикам в различных районах страны. Осенью 1917 – зимой 1918 года они сражались в казачьем партизанском отряде, в студенческом батальоне Добровольческой армии генерала Л. Корнилова, совершили с ней Ледяной поход с Дона на Кубань, были в числе пользовавшихся особым уважением «первопроходцев».

Значительная часть ростовских евреев встала на сторону белого движения, финансировала отряды атамана А. Каледина, передав ему в Ростове-на-Дону 800 тысяч рублей на формирование армии.

В организованном в 1918 году «Еврейском Союзе Георгиевских кавалеров», состояло около 2 500 человек. Союз этот выступил против Брестского мира, призывая к войне до победного конца.

Член ЦК партии меньшевиков Иван Михайловский Майский[51] вошёл в коллегию министерства труда Временного правительства, был противником большевистского переворота, и летом 1918 года возглавил министерство труда в эсеровском антибольшевистском Самарском правительстве Комитета членов Учредительного собрания – КОМУЧ. Позднее он становится министром труда в правительстве Колчака.

Конституционные демократы М. Винавер и Д. Пасманик весной 1919 года вошли в антибольшевистское Крымское Краевое правительство, поддерживаемое странами Антанты. М. Винавер возглавил министерство внешних сношений в этом правительстве.

Когда движение белых остро нуждалось в материальной поддержке, Еврейский колониальный банк стал единственным банком, согласившимся предоставлять услуги А. Деникину.

Гражданская война сопровождалась еврейскими погромами.

Во время гражданской войны воевали между собой Белые и Красные, Петлюровцы и Махновцы, Польские части, более семидесяти никому не подчинённых банд Батек и Атаманов «разных цветов и оттенков». Все они участвовали в еврейских погромах.

В Украине произошло свыше 1 500 еврейских погромов. Петлюровцами было совершено более 800 погромов, деникинцами – 200, красными – 150-200, различными бандами – 350. Было убито и умерло от ран по разным оценкам от 100 до 200 тысяч евреев. Около 200 тысяч было ранено и искалечено, изнасилованы тысячи женщин, более 50 тысяч женщин стали вдовами, около 300 тысяч детей остались сиротами.

Массовая резня была подготовлена антисемитизмом населения нескольких поколений, особенно населения Украины, где преследования и погромы евреев были постоянным явлением. Идеологии Белой и Красной Армий, украинских и польских национальных и бандитских отрядов были разными. Общим для всех воинских формирований был махровый антисемитизм, грабежи и погромы еврейского населения.

Нельзя, на наш взгляд, объяснять погромы на Украине только антисемитизмом населения нескольких поколений.

Армии большевиков, адмирала Колчака, барона Врангеля, Н. Махно состояли из таких же заражённых антисемитизмом людей, что и армия Деникина, Петлюры и различных бандитских формирований. Но Колчак и Врангель пресекали погромы, не поощряли антисемитскую агитацию, и не потому, что были филосемитами: грабежи и погромы подрывали дисциплину в армии, восстанавливали против неё население и страны Антанты. Н. Махно безжалостно расстреливал погромщиков.

В то же время газеты, журналы и листовки, распространяемые в Добровольческой Армии, когда ею командовал А. Деникин, были переполнены антисемитскими измышлениями.

В конце 1918 года евреев-офицеров Добровольческой армии стали переводить из боевых частей в тыловые.

В августе 1919 года делегация еврейских общин Екатеринослава, Ростова-на-Дону, Таганрога и Харькова и обратилась к Главнокомандующему Добровольческой армии генералу Деникину[52] с просьбой «подтвердить специальной декларацией равноправие еврейского населения и оградить его от погромов»... «Широкие еврейские массы непричастны к большевизму, – убеждали А. Деникина члены делегации. – На выборах на различные национальные съезды и в общинные советы, на которых проявляется настоящая политическая физиономия еврейства, не был избран ни один большевик... большевики, порвали всякую связь с еврейством... Когда московский раввин Мазе обратился к Троцкому с указанием на страшный вред, наносимый его деятельностью еврейству, Троцкий ответил, что он ничего общего с еврейством не имеет и еврейства знать не хочет»... «Не следует ли считаться с настроением еврейских масс, уязвленных в своем национальном достоинстве? Можно ли от них требовать, чтобы они отдавали свою голову, идя в армию, из которой выбрасывают их братьев?.. Еврейское население не может забыть того, что и махновцы, и григорьевцы, и большевики – все русские люди»…

На вопрос членов делегации, предполагает ли А. Деникин издать какие-либо приказы в защиту еврейского населения, генерал ответил категорически: «Сейчас нет. Быть может, со временем, если это потребуется».

По поводу перевода евреев-офицеров Добровольческой армии из боевых частей в тыловые А.И. Деникин разъяснил делегации еврейских общин, что он «...лично отдал приказ об отчислении евреев-офицеров в резерв»... «Должен отметить, – сказал Деникин членам делегации, – что из Армавира, куда направлены были некоторые евреи-офицеры, приходят уже жалобы и заявления о нежелании иметь их в своей среде... Другого выхода я не вижу. Это необходимо, прежде всего, во избежание крупных неприятностей для самих евреев, для которых жизнь в офицерской среде была бы нестерпима»[53]^.Впоследствии А.И. Деникин писал, что в Добровольческой армии «евреи подвергались постоянному глумлению; с ними не хотели жить в одном помещении и есть из одного котла».

К А. Деникину также обратились еврейские эмигрантские организации через бывшего посла Временного правительства во Франции В.А. Маклакова с просьбой выступить с декларацией, осуждающей погромы, а также включить в правительство хотя бы одного еврея.

Выступить с такой декларацией командование Белой Армии отказалось. Почти всё военное командование юга России было проникнуто антисемитизмом.

Когда в 1918 году сын известного адвоката-кадета противника большевиков мичман Грузенберг подал рапорт о зачислении его на действительную службу, начальник штаба Черноморского флота адмирал Бубнов ответил резолюцией: «Жидам нет и не будет места во флоте».

С. Шнеерзон, имевший большой опыт по снабжению армии и тыла, подал развёрнутый проект по реорганизации военно-хозяйственной работы, Деникин наложил на него резолюцию: «Никаких Шнеерзонов».

С 1919 года евреев в Белую армию на юге России вообще не принимали. «Этот один факт, – писал кадет Д. Пасманик[54], ведущий публицист деникинской газеты "Общее дело", гораздо более повредил симпатиям еврейского населения к Добрармии, чем вся большевистская агитация... Никогда не забуду картину, – писал он, – одиннадцать прапорщиков-евреев, пришедших ко мне в Симферополе, жаловались, что их выделили из строевых частей и откомандировали... кашеварами в тыл».

Более того, из различных организаций, которые находились на территории, контролируемой Вооружёнными силами Юга России и поддерживали их, изгоняли евреев, политических союзников Белой Армии: членов Городских Дум, депутатов Учредительного собрания, известных журналистов. В 1919 году по распоряжению командования Вооруженных сил Юга России был выслан из Екатеринодара (Краснодара) за границу руководитель антибольшевистского Юго-восточного комитета, член Учредительного собрания и редактор газеты «Родная земля» бывший городской голова Петрограда, эсер Г.И. Шнейдер.

В армии Белых в начале Гражданской войны евреев-врачей было значительно больше, чем русских (врачей) в процентном отношении к еврейскому и русскому населению России, соответственно. Также как и евреи-военнослужащие, евреи-врачи подвергались оскорблениям и дискриминации. Однако, Белая Армия нуждалась в квалифицированных врачах. Поэтому их «вынуждены» были терпеть в армии дольше, чем армейских офицеров, но и от них старались избавиться при первой же возможности.

Антисемитизм и погромы вели к разложению Добровольческой Армии. В глазах демократической общественности за рубежом и внутри страны белое движение было дискредитировано. От Белых отворачивались их западные союзники[55].

Участие красноармейцев в погромах раннее скрывалось. Прославленные в песнях, легендарные конники Буденного несмотря на запреты и наказания – вопреки утверждениям советских историков,– участвовали в погромах. «Особым позором... покрыли себя два полка – Богунский и Таращанский, в своё время входившие в состав гетманской армии, затем перешедшие к Директории, а впоследствии включённые в состав армии Будённого»[56]. Большевики с погромами боролись, не останавливаясь перед массовыми расстрелами. После погромов, которые устроили будёновцы Первой Конной Армии было расстреляно 400 красноармейцев, а некоторые подразделения расформированы. Кроме того, Совет Народных Комиссаров обратился с призывом: «принять решительные меры к пресечению в корне антисемитского движения... Погромщиков и ведущих погромную агитацию предписывается ставить вне закона».

Погромы Белой армии привели подавляющую часть еврейского населения на сторону большевиков. С кем быть: с Белыми или Красными? Такой вопрос уже не стоял. Выбор был между жизнью и смертью. Тысячи молодых евреев вступали в отряды самообороны, во главе которых были большевики, а также добровольно шли в Красную Армию. Многие евреи-офицеры и врачи, после их изгнания из Белой армии, добровольно или по мобилизации приходили в Красную Армию. Члены социал-демократических и левых партий становились комиссарами

В Екатеринославе (Днепропетровске) нашли убежище тысячи евреев, депортированных из зоны военных действий; в 1920 г. еврейское население города составляло 73 000 человек. Во время Гражданской войны еврейское население Екатеринослава сильно пострадало от произвола различных сменяющихся в городе властей.

«Что касается Екатеринослава, то без ужаса говорить нельзя: целыми улицами еврейские дома и магазины разгромлены дотла, сотни женщин изнасилованы, много убитых», – писали в своём обращении к А. Деникину представители еврейских организаций[57].

Грабили Белые и Красные, грабили шайки атаманов разных цветов.

Врываясь в еврейские дома, требовали золота и самогона. Если не было ни того ни другого, если евреям нечем было откупиться, бандиты могли убить их или искалечить.

Бабушка моей сестры Жозефины Резниковой рассказывала, что когда к ним в дом в Екатеринославле врывались бандиты, она прятала дочку Басю (Бася Зиновьевна – мать Жозефины) под кровать и откупалась от них самогоном, деньгами, всем ценным, что было в доме. Если Басю не успевали прятать, бандиты заставляли её играть на фортепиано, танцевали и горланили песни. Бабушка торопилась собрать выкуп, чтобы поскорей избавиться от гостей. Получив «выкуп» бандиты спешили дальше грабить соседей-евреев, а бабушка ломала голову над тем, где достать следующую бутылку самогона или деньги, чтобы откупиться от очередных непрошенных гостей.

Семья Абрама Борисковского (Барасковского) двоюродного брата моей бабушки Полины (Перл) Токачировой (Бакк) также проживала в Екатеринославе Семья была состоятельной. Жена Абрама Аня (Трегуб) занималась воспитанием четверых детей: Лидии, Павла, Александры (Сани) и Марка.

Рассказывает моя двоюродная сестра Алла Токачирова, внучка Абрама и Ани Борисковских:

«Моя мама, Борисковская Лидия Абрамовна, родившаяся в 1911 году в Екатеринославе, вспоминала, что от погрома, случившегося в годы гражданской войны, их спасли священник и его жена. Жена священника была классной дамой у бабушки, когда та училась в гимназии. Она приютила бабушку с ее четырьмя детьми (мама была старшей), а сам священник вышел и никого не впустил в дом.

Ещё из тех времен мама рассказывала, что дедушка дважды чудом избежал расстрела, кажется, от зеленых и красных. Один раз он просто драпанул от пьяных, они стреляли вслед, но не попали, а другой раз среди растрельщиков оказался знакомый, который в том балагане забрал его с собой, а потом посоветовал дедушке исчезнуть из города».

В начале 1920 года красные заняли Екатеринослав. Население облегчёно вздохнуло, надеясь, что закончился произвол. Евреи вернулись в свои дома, открылись магазины. Вскоре начались грабежи под предлогом реквизиций. «Ювелирный магазин А. Борисковского опечатали. Ночью бабушка пролезла через какое-то заднее окошко в магазин, хотя дедушка ее сильно отговаривал (да пусть все пропадает, не тронули – и ладно), но бабушка не послушалась (как всегда) и забрала, сколько смогла. И это помогло семье выжить после гибели дедушки».

Каждую ночь в Екатеринославе арестовывали состоятельных людей. Чтобы избежать ареста, А. Борисковский незамеченным выскальзывает из дома, пробирается на вокзал.

Во время Гражданской войны увеличилась эмиграция евреев: членов антибольшевистских партий, интеллигенции, владельцев собственности и бывших военнослужащих в Грузию, а также в Турцию через Батум.

«С большим трудом А. Борисковский добирается до Тифлиса, тогда столицы ещё независимой Грузии. Кое-как он устроился и сообщил жене, что в Тифлисе – рай. Дед считал, что новая большевистская власть – ненадолго, и в Грузии ему удастся переждать смутное время вместе с семьёй. Бабушка была уверена, что это навсегда и надо всем уезжать из Екатеринослава, где их семью знали как состоятельную....

Еще мама рассказывала, как они ехали в уже Советский Тифлис в декабре 1921 года с пересадками, как носильщик взялся закомпостировать билеты и исчез с ними и одним чемоданом, как бабушка доставала новые билеты. Денег ей на билеты для всех не хватало. На младшего Марка она вовсе не взяла билета. Ему было шесть лет, а без билета можно было ехать в поезде детям только до пяти лет. Марк был в детстве очень маленького роста. Когда пришли проверять билеты, Марк встал на цыпочки и заявил, что ему семь и что он уже ходит в школу. Их хотели высадить, гвалт поднялся страшный, остальные дети ревели, потом и Мара заревел, и бабушка как-то убедила контролёров не ссаживать их с поезда (скорее всего, откупилась). Приехали они в Тифлис в январе 1922 года, светило солнышко и люди улыбались. «Девочки ходили в носочках, а мы с Саней были в шубах»»....

Сохранились также рассказы родственников о семье моей бабушки, Полины (Перл) Токачировой (Бакк), её родных братьях Павле и Иосифе и сестре Сильвии Пузанкевич (Бакк).

В Израиле я познакомился со своим родственником, троюродным братом, Ари (Ариком) Бакком, который прислал мне свои воспоминания на английском языке о его дедушках, Павле Бакке и Льве (Ари) Шапиро и копии документов семьи Бакка. Воспоминаниями моих родственников я хочу дополнить главу о Гражданской войне.

Всю Первую мировую войну Иосиф Бакк, младший брат бабушки Полины, проработал врачом в санитарных поездах и полевых лазаретах. Гордость семьи, талантливый, весёлый и обаятельный, он прекрасно играл на фортепиано. Закончил два факультета и получил диплом врача за границей. С радостью принял февральскую революцию. После распада армии приехал к родителям в Феодосию.

В доме родителей встретился со старшим братом, Павлом, который незадолго до этого появился с семьёй в Крыму, и с сёстрами Полиной и Сильвией.

Павел (Пантелеймон) Бакк получил образование в Германии. Работал в Петрограде: вначале, на «Центральной электростанции СПБ Общества Электрических Сооружений», позднее, в компании «Чугунолитейные и механические заводы Ф. Сан-Гали».

Он, как и большая часть еврейской интеллигенции России, принадлежал к партии кадетов.

Дети Павла, Виктор и Валентин, были связными в отряде Еврейской самообороны, которую организовал в Петрограде герой русско-японской войны, георгиевский кавалер И. Трумпельдор.

После Октябрьского переворота были убиты лидеры партии кадетов Ф.Ф. Кокошкин и А.И. Шингарёв, по постановлению Совнаркома начались аресты членов партии кадетов.

На Юг бежал ближайший соратник Милюкова кадет М.М. Винавер и другие представители либерального еврейства. Отряды еврейской самообороны были распущены. Павел (Пантелеймон) со своей семьёй бежит от репрессий большевиков в Крым. Пытается уговорить сестёр Сильвию и младшего брата Иосифа покинуть Россию: жить в хаосе, в ожидании погромов – невозможно. Полина согласилась ехать с Павлом в Палестину через Батум; Сильвиа и Иосиф отказались.

Регулярное сообщение между портами Чёрного и Средиземного морей обеспечивало Российское Общество Пароходов и Торговли (РОПиТ). Старшие сыновья Полины и Павла, Марк и Виктор, дочка Полины Шура и её жених при первой же возможности покинули Крым, добрались до Турции, оттуда в Палестину.

В 1918 году Павел (Пантелеймон) и Полина с семьями перебрались в Батум. Павел (Пантелеймон) начал работать в порту, затем в течение полутора лет заведующим подъёмными работами на пароходе «ЛЭДИ-ТЭА». В 1920 году Павел (Пантелеймон)с родителями жены и младшим сыном Валентином сошли на берег в городе Яффо с парохода «ЛЭДИ-ТЭА».

Из-за отсутствия денег на билеты Полина с тремя детьми, Региной, Виктором и Сарой (в будущем моей мамой), осталась в Батуме.

В 1932 году Сара Токачирова вышла замуж за Семёна Левина. Соединились две семейных ветви Бакка-Токачирова и Хволеса-Левина. Через год родился автор этого рассказа. Но это уже другая история...

Иосиф Бакк не принадлежал ни к одной из партий. Он не был ни белым, ни красным. Был просто врачом. Как это и бывает во время войны – универсальным врачом. Не представлял себя вне России. После отъезда Павла и Полины с семьями – начал работать в больнице. Оперировал, принимал роды, лечил гражданское население. Вскоре был назначен главным врачом больницы.

При приближении фронта больница была превращена в военный госпиталь, и полностью переключилась на обслуживание раненых. Врачей мобилизовали в белую армию, на плечах появились погоны.

Иосиф считал своим долгом спасать раненых независимо от их политических убеждений.

Благодаря большому опыту полевой хирургии, полученному во время войны, и лёгкому характеру, Иосиф пользовался авторитетом у врачей и любовью сестёр милосердия и раненых. В редкие часы отдыха пел и играл на фортепиано.

Несколько раз от вновь поступивших раненых слышал: «Жид». Были случаи, когда раненые офицеры, особенно казаки, требовали, чтобы их оперировал православный. Православных с опытом ведения сложных операций не было. После вмешательства священника, «отказники» давали согласие на операцию евреем.

При выписке из госпиталя некоторые «бывшие отказники» пытались встретиться, объясниться. Как правило, таких антисемитов просил к себе в кабинет не пускать. Если они, вопреки его желанию, прорывались в кабинет, то долго оправдывались, извинялись, пытались пожать руку.

Он, ссылаясь на занятость, старался не слушать объяснений, выходил из кабинета. Руку таким не подавал. Если его хватали за руки, тщательно их мыл.

Некоторые пациенты уходили смущёнными, кое-кто с руганью, отплёвываясь, с ненавистью в сторону закрытой двери грозили кулаком, произносили знакомое: «Жид».

При отступлении белой армии, госпиталь попал в руки красных. В числе раненых было несколько офицеров из вольноопределяющихся студентов, которых врачи с большим трудом спасли.

Красноармейцы с криками: «Даёшь офицеров», – врывались в палаты. Около палаты раненных офицеров дорогу им преградил доктор Бакк и старшая сестра милосердия. Щёлкнули затворы. Только вмешательство комиссара, который сам был из бывших студентов, предотвратило расправу.

Офицеры дали комиссару слово чести и расписку, что не «поднимут больше оружие на трудовой народ». Доктор также поручился своим словом и подписью за офицеров и отвёз их в Отузы, в имение родной сестры Сильвии Пузанкевич.

А потом был бой. Красные отступили. В госпитале осталось несколько тяжелораненых красноармейцев. Врачи и сёстры милосердия выстроились перед госпиталем. Готовились встретить с иконами, хлебом с солью. Сёстры милосердия, в основном, «девушки из хороших семей», всегда с нетерпением ожидали прихода белых. Надеялись встретить своих женихов, мужей, отцов. Надеялись, что победители не тронут раненых. Так было всегда, при смене власти. Красных, обычно, встречали прохладно. Без икон и хлеба. Но доктор Иосиф Бакк – всегда впереди. На этот раз – в офицерской шинели и при погонах. Белый халат накинут на шинель.

Передовой отряд казаков приблизился к госпиталю. От него отделился есаул, подъехал к цепочке встречающих, размахивая нагайкой:

«Кто главный?» – Бакк сбросил с шинели халат, показал на офицерский погон, представился. Попросил обратиться по уставу. В ответ брань: «Где жиды, обстреливающие нас с чердака из пулемёта?»

Никакого пулемёта на чердаке не было да и быть не могло. Доктор Бакк строго соблюдал нейтралитет. В чердачном окне был только белый флаг с эмблемой Красного креста.

Есаул настаивал: «В окне был пулемёт». Не помогли слёзы и клятвы сестёр милосердия.

Есаул сорвал с шинели доктора погон и стал яростно хлестать его нагайкой по лицу, по голове, осыпая руганью. Упавшего избивал ногами.

Подъехавшие казаки с трудом оттащили есаула.

Всех раненных красноармейцев порубили шашками. Избитого, искалеченного доктора с проломленным черепом и выбитым глазом, полумёртвого спрятали в подвале госпиталя. Когда кризис миновал, его отвезли в имение Сильвии.

Сильвия упала в обморок при виде обезображенного брата. Вместо молодого жизнерадостного красавца на телеге лежал глубокий старик.

Иосиф постепенно выздоравливал. Приезжали сёстры милосердия и его бывший заместитель, новый главный врач госпиталя. На вопросы отвечал односложно. Больше молчал. Страдал сильными головными болями, доводящими его до потери сознания. Целый день проводил в саду. Обкапывал деревья. Не прореагировал на исчезновение жены. Через несколько месяцев простудился и умер от воспаления лёгких. Ему было только тридцать семь лет.

Лев Шапиро родился в 1868 году в городе Бобруйске, в городе в котором преобладало еврейское население (по переписи 1897 года еврейское население составляло 60 %). Возглавляли Бобруйскую общину видные любавические хасиды. Но именно этот город становится одним из главных центров деятельности Бунда, организаций «Ховевей Цион», «Паолей Цион», «Мизрахи» и Сионистско-социалистической рабочей партии. Лев был младшим сыном в очень ортодоксальной семье. Он прекрасно учился в хедере Бобруйска и родители послали его продолжать учёбу в ешиве Вильно, в одну из наиболее престижных ешив. Через некоторое время Лев увлёкся идеями сионизма, построения общества равноправных, образованных людей на их исторической родине. Вероятно, это стало причиной того, что он оставил и ешиву и поступил в гимназию. Через год Лев переезжает в Царицын, живёт в семье сестры Сары и продолжает учёбу в гимназии. Закончил он гимназию с золотой медалью, которая дала возможность преодолеть процентную норму и поступить в Казанский университет на медицинский факультет.

Л. Шапиро как студенту, окончившему институт в числе лучших, предложили остаться в ординатуре с перспективой получить профессорскую должность, но при условии, что он перейдёт в христианство. К чести Льва, от столь заманчивой перспективы он отказался и вернулся в Царицын, где работал врачом. Через несколько лет его пригласили в Петербургский университет, где он специализировался в области хирургии. Климат Петербурга не подошёл детям, семья вернулась в Царицын. Шапиро начал работать в Земской больнице.

Земская больница обслуживала сельскую местность. Пациентов у земских врачей было много. В России на 10 000 человек населения было 1,6 врача, 1,7 фельдшера, 1,7 акушера и повивальной бабки. В сельской местности на 26 тыс. человек приходился только один врач. В течение целого дня земский врач по бездорожью обходил или, в лучшем случае, на лошади в повозке объезжал больных. Утром и вечером вёл приём пациентов в больнице. Как правило, земский врач уже через несколько лет работы становился специалистом широкого профиля. Он был терапевтом, гинекологом, хирургом, дерматологом и т. д.

В России до и после октябрьского переворота бывших земских врачей высоко ценили за их всесторонние медицинские знания...

Циркуляры Царского правительства постоянно сужали круг деятельности евреев в делах земств. Через несколько лет работы Л. Шапиро предложили уйти из земской больницы, заменив его врачом-христианином.

Разносторонняя работа земского врача, опыт работы при хирургическом отделении в Петербурге, позволили Л. Шапиро открыть в Царицыне частную больницу. Шапиро уже имел большую практику и авторитет хорошего врача. К всеобщему удивлению, многие врачи в знак протеста покинули земскую больницу и присоединились к нему.

Больница и её врачи быстро стали популярными в городе. Л. Шапиро приобрёл славу прекрасного хирурга. В больнице бедных пациентов, независимо от их социального положения, лечили бесплатно. Более того, доктор помогал бедным пациентам деньгами, продуктами питания, медикаментами. Среди пациентов было много калмыков, которые кочевали в приволжских степях. Калмыки «расплачивались» за лечение продуктами, которые доктор передавал в больничную столовую.

Богатые калмыки после благополучного лечения устраивали пиршество, на которое приглашали доктора. Хозяин подносил ему кумыс, который в знак уважения к гостю размешивал своими пальцами. Шапиро кумыс не любил, но, чтобы не обидеть хозяина, выпивал его до дна.

В 1908 году Лев вместе с братом жены, разделяющим его сионистские взгляды, доктором Абрахамом Ратнером, принимает решение посетить Эрец-Исраэль, чтобы подготовить почву для эмиграции семьи. По просьбе тестя, Лев соглашается взять с собой младшего брата жены. Возникает препятствие: юноша находится под надзором полиции. Его обвиняют в принадлежности к партии социалистов-революционеров. Только после взятки, которую отец юноши дал высшим чинам полиции, препятствие было устранено.

Родственники посетили все города и многие сельские районы Эрец-Исраэль. Врачи очень нужны были стране. Доктор Абрахам Ратнер начал работать в больнице в Зихрон Яаков. Через некоторое время его послали в Париж для специализации в области тропической медицины. После окончания учёбы, Абрахам приехал в Россию, чтобы вывезти семью в Эрец-Исраэль. Однако из-за войны и революции эмиграцию его семье удалось осуществить только в 1924 году. Младший брат жены, социалист-революционер, занялся сельским хозяйством и превратился в богатого землевладельца.

После возвращения Льва в Россию, на семейном совете было принято решение отложить эмиграцию до 1915 года, до окончания младшей дочерью начальной школы.

К сожалению, эмиграцию пришлось отложить на долгие годы: Мировая и Гражданские войны и Октябрьский переворот нарушили планы семьи.

В 1915 году Л. Шапиро был призван в армию. Госпиталь, которым он руководил, находился в Саратове, семья – в Царицыне. Несмотря на сравнительно удобное сообщение между этими городами, встречаться с женой и детьми он не мог. Сутками Л. Шапиро не отходил от операционного стола. Иногда удавалось ненадолго заснуть в кресле.

Бабушка Ари Бакка рассказывала, что Льву Шапиро было присвоено звание полковника по распоряжению Принца Александра Петровича Ольденбургского.

Принц А.П. Ольденбургский – правнук императора Павла I, генерал от инфантерии и генерал-адъютант свиты Его Императорского Величества, сенатор и член Государственного совета, создатель и попечитель Императорского института экспериментальной медицины, в начале войны был назначен Верховным начальником санитарной и эвакуационной части России. Он имел широкие полномочия по организации медицинской службы в Армии. Это дало возможность А.П. Ольденбургскому сделать исключение для известного хирурга и присвоить ему высокое воинское звание. Когда Л. Шапиро спрашивали об этом невероятном случае в Царской Армии, он отшучивался: «Искали не только хорошего хирурга, но и непьющего и не взяточника. Таким, всем на удивление, оказался еврей».

В начале 1917 года Л. Шапиро сообщили, что решён вопрос о его производстве в генералы. Сообщение Л. Шапиро не обрадовало: генеральскую шинель предстояло сшить за свой счёт. Это было не только очень дорого даже для такого состоятельного человека как доктор, но сопряжено также с потерей времени и поиском материала для шинели. Под предлогом, что скоро наступит весна, Шапиро не стал заказывать шинель.

Вскоре произошла Февральская революция. А.П. Ольденбургский, как родственник Романовых, был уволен Временным правительством с государственной службы. Вопрос о производстве в генералы отпал сам собой.

Полковничья шинель многократно выручала семью Шапиро. Когда толпы погромщиков грабили и разрушали дома состоятельных евреев в Царицыне, Лев Шапиро выходил к ним в офицерской шинели и командирским голосом осаживал толпу: «Как вы смеете угрожать полковнику Николаевской армии и его семье». Погромщики, среди которых находились военнослужащие, отступали.

После того, как город заняли Красные, доктор был арестован и доставлен для допроса к командиру латышского отряда, известного своей жестокостью. Когда в городе узнали, что доктора могут расстрелять, делегация царицынской бедноты, явилась в штаб со словами: «Расстреляйте всех буржуев, но только не доктора». Доктора освободили.

Стало очевидным, что надо как можно быстрее покинуть Россию.

В 1920-1922 годах увеличилось бегство из России не только в Грузию, но и на Запад: в Польшу и Прибалтику, чтобы оттуда перебраться в Америку или в Эрец Исраэль. Лачуги евреев и синагоги в приграничных местечках, где ютились беженцы, были переполнены. Теснота, грязь, болезни. Беженцев грабили в дороге, обманывали контрабандисты. Месяцами бродили они в приграничных местечках в надежде на чудо – переход через границу. Чаще всего вместо чуда – пуля пограничника или жандарма, арест, лагерь беженцев.

Преодолевая большие трудности, семья Шапиро добралась до родного для Льва Бобруйска. В отличие от большинства беженцев им не пришлось скитаться по незнакомым людям и синагогам. Остановились у родственников.

Легально пересечь границу не удалось. Обратились к контрабандистам, которые пообещали перевезти семью через границу. Контрабандисты получили деньги, но при переходе через границу сдали доктора с семьёй пограничникам.

Несколько месяцев Л. Шапиро провёл в Минской тюрьме, из которой его освободили после сердечного приступа. Переход через западную границу не удался. Семья пытается перебраться на юг России, чтобы эмигрировать через Турцию, но застревает в Ростове на Дону. Л. Шапиро начинает работать в больнице. Гражданская война продолжается. Власть в городе часто меняется. Каждое утро первой из дома выходит жена доктора. Выясняет, какой флаг над муниципальным зданием. От этого зависит, пойдёт муж в больницу в шинели с погонами или в гражданской одежде.

Только в 1922 году доктору Л. Шапиро удалось получить разрешение на эмиграцию из России. Семья эмигрирует в Эрец-Исраэль через Одессу. В Эрец-Исраэль он меняет своё имя Лев на Ари.

Некоторое время доктор Шапиро работает в больнице Ришон ле Цион, затем возглавляет отделение хирургии в больнице Хадасса в Цфате. В 1924 году семья переезжает в Тель-Авив, где уже под именем Ари Шапиро он также возглавляет отделение хирургии в больнице Хадасса. Две дочери Шапиро поступают на медицинский факультет в Париже. Сам Ари, прослушав несколько курсов по проблемам медицины во Франции, возвращается в Эрец-Исраэль и продолжает работать хирургом. Работал он и поддерживал дружеские отношения с другим известным врачом, генералом русской Армии Я. Должанским и его сыном Леонидом. (Cудьба свела меня с близкими Я. Должанского и я надеюсь рассказать позднее об этом очень интересном человеке). А. Шапиро и Я. Должанский – полковник и генерал медицинской службы царской армии, люди одинаковой судьбы, внесли большой вклад в становление медицины в Эрец-Исраэль.

В начале тридцатых годов дочь Ари Шапиро вышла замуж за Виктора Бакка, двоюродного брата моей мамы. У них родился сын, мой троюродный брат, которого в память о дедушке назвали Ари и воспоминаниями которого я дополнил эту главу.

После Февральской революции в Тифлисе был сформирован Особый Закавказский Комитет (ОЗАКОМ), состоящий из членов Четвёртой Российской Государственной думы. В Грузии большинство в Советах принадлежало меньшевикам, поддерживавшим Временное правительство. Кавказский фронт разваливался, русская армия разлагалась, солдаты дезертировали. К концу 1917 года Российская Кавказская армия, практически, уже не существовала.

Через две недели после Октябрьского переворота в Тифлисе был образован Закавказский комиссариат – правительство Закавказья, – созданный вместо ОЗАКОМа. В его состав вошли представители грузинских меньшевиков и эсеров, армянских дашнаков и азербайджанских мусаватистов – партии, враждебные большевикам.

В феврале 1918 года в Тифлисе был созван законодательный орган, Закавказский сейм (Сейм), в который вошли депутаты, избранные от Закавказья в Учредительное собрание и представители местных политических партий.

По условиям Брестского мира, заключённому Россией 3(16) марта 1918 года с державами оси, Турция должна была получить области Батума, Карса и Ардагана, населённые грузинами, православными и мусульманами (аджарцами), и армянами. Грузинские и армянские представители в Закавказском сейме отвергли Брестский мир, объявив, что считают себя в состоянии войны с Турцией.

Война была кратковременной. Мой отец, сражавшийся в составе армии Закавказского сейма, рассказывал, что, после того, как в Грузии была объявлена всеобщая мобилизация, правительство эвакуировало армянское население вглубь территории, чтобы избежать погромов при наступлении турецкой армии. Войска отчаянно сопротивлялись туркам. Но силы были неравными. Противник был лучше вооружён, имел больший опыт. Против турок сражалась плохо обученная, вооружённая, в основном, легким оружием армия, состоящая, из новобранцев. Друг отца Моше Розенберг добровольцем участвовал в войне Грузии с Турцией. Воевали они вместе с отцом в артиллерийской батарее, в которой были ашкеназийские евреи. После ранения командира Моше Розенберг возглавил батарею. Артиллерийская батарея, обстреливала турецкие позиции до последнего снаряда. Отступила по приказу, вместе с ранеными, сохранив в исправности орудия. Весь личный состав батареи был представлен к наградам. 1(13)апреля Турецкие войска заняли Батум. Грузинские войска, обороняющие город, оказались в плену.

Отец находился в плену недолго. После выяснения национальной принадлежности, в плену оставили только грузин и армян. Турецкое командование объявило, что воюет с Грузией и Арменией, к остальным, мобилизованным в армию, претензий не имеет. С пленных сняли сапоги, отобрали деньги и ценности и распустили по домам.

По требованию Турции 9(22) апреля 1918 года Сейм принял резолюцию о провозглашении Закавказской Демократической Федеративной Республикой (ЗДФР), независимой от России. Однако, на переговорах в Батуме с 11(24) по 26 мая (8 июня) Турция предъявила ещё более тяжёлые условия, чем предусматривал Брестский договор. Национальный совет Грузии обратился за помощью к Германии, которая была заинтересована в расширении своего влияния в Закавказье. Представители Германии согласились оказать давление на Турцию при условии провозглашения Грузией независимости, а также согласия на временное размещение на её территории Германских войск. Условия были приняты. 26 мая (8 июня) 1918 года образовалась независимая Демократическая Республика Грузия. Председателем первого правительства Грузинской Демократической Республики был избран меньшевик Н.В. Рамишвили, которого сменил позднее Н.Н. Жордания. В правительство вошли, в основном, меньшевики. Заместителем министра финансов, а позже министром стал грузинский еврей Иосиф Аронович Элигулашвили[58]. Ученик Абрама Хволеса, Моше Даварашвили, в 1919-1921 годах был членом Парламента Грузии[59]. В 1919 году в муниципальном совете Батума из 36 членов были 2 еврея. Моше Розенберг после освобождения из плена создал и возглавил Совет, объединяющий представителей всех еврейских партий и общин ашкеназийских и грузинских евреев. Совет действовал вполне легально, подчиняясь муниципалитету. При Совете была организована еврейская школа, в которой училась сестра отца, Дебора (Дора) Левина.

Через несколько дней после провозглашения Грузией независимости, начались переговоры с Германией, которую представлял Эрих фон Шуленбург[60]. В Грузии были размещены немецкие войска, переброшенные из Крыма, Украины и Сирии и подкреплённые немецкими военнопленными и мобилизованными немцами-колонистами. В Батуме появились немецкие солдаты и офицеры из военнопленных. Грузия фактически была оккупирована Германией, но турецкое наступление было остановлено. В Батуме был подписан договор, согласно которому Грузия отказывалась от Аджарии (Батумская область) преимущественно с мусульманским населением, а также городов Ардаган, Артвин, Ахалцихе и Ахалкалаки. В Батум вместо немецких войск были введены турецкие. Турция оккупировала Батум во второй раз. В городе появились продукты. Совет еврейских организаций работал. Иврит в еврейской школе преподавал турецкий офицер-сефард.

Потерпев поражение, Германия в конце 1918 года вывела свои войска из Грузии. Турция также была вынуждена вывести свои войска из Батума. Им на смену пришли англичане. Оккупация Батума Германией и Турцией, сменилась оккупацией Англией, которая продолжалась до июля 1920 года.

Политика Англии по отношению к Грузии была двойственной. С одной стороны, англичане поддерживали независимую от России Грузию, с другой, оказывали помощь Деникину, армия которого сражалась за «единую, неделимую Россию». Англичане уговаривали правительство Грузии вести борьбу с большевиками под руководством Деникина, обещая, что после победы над большевиками, ей будет предоставлена автономия. Правительство же Грузии настаивало на полном суверенитете, объединении с Аджарией, признании де-юре и де-факто, приёме в Лигу Наций и не давало согласия на войну с большевиками. В 1919 году страны Антанты отказывались признавать независимость Грузии, рассчитывая на то, что армии генерала Деникина удастся одержать победу. Предложение Грузии о совместной борьбе с Деникиным сделала также Советская Россия. Грузия отклонила и это предложение, ссылаясь на принятый ею нейтралитет.

Англия пыталась оказать влияние на все стороны деятельности местных органов власти, а также требовала от сионистской организации, сократить эмиграцию в Палестину. Более всего английские оккупационные войска преуспели в Батуми в контроле за доходами от почтовых и гербовых сборов. Доходы от продажи новых почтовых и гербовых марок частично шли оккупационным властям.

В апреле 1919 года были выпущены первые почтовые марки с оригинальным рисунком[61]; в ноябре 1919 года состоялся новый выпуск марок батумской почты. Англичане уже не церемонились: на марках первого выпуска были сделаны надпечатки «BRITISH / OCCUPATION»(«Британская оккупация).

Почтовые марки Батума с надпечаткой «BRITISH / OCCUPATION».

В 1920 году были выпущены гербовые марки Батума с изображением кордилины южной (2, 3 и 6 рублей). На марках – надпечатка «BRITISH OCCUPATION»

Когда стало известно о разгроме Деникина и приближении Красной Армии к Кавказу, Верховный совет Антанты (Франция, Великобритания и Италия) 12 января 1920 г. признал де-факто независимость Грузии. Япония присоединилась к решению Антанты, США – отказались. Англия вывела свои войска из Грузии.

Лидеры Второго Интернационала (Социалистического Интернационала), считали Грузию первой и единственной в мире социалистической страной. Делегация социалистов, в которую входили Эмиль Ванденвельде, Карл Каутский и Рамсей Макдональд, посетив независимую Грузию в 1920 году, подтвердили её успехи в социалистическом хозяйстве: были изъяты излишки земли у помещиков и переданы в аренду или проданы крестьянам, национализированы крупные предприятия и транспорт, 98 % рабочих трудились на государственных и кооперативных предприятиях; все народы были признаны равноправными. В мае 1920 г. был заключен мирный договор между Советской Россией и Грузинской демократической республикой. По его условиям Советская Россия признавала суверенитет Грузии и обещала не вмешиваться в ее внутренние дела, а Грузия по секретному приложению к договору легализовала коммунистическую партию. Советским полпредом в Грузии стал С. Киров.

Во время существования независимой Грузинской демократической республики (1918-1921) значительно усилилось влияние сионистов в Батуме: власти благожелательно относились к сионистам, количество евреев в городе значительно увеличилось. В городе издавалась газета « Еврейский голос».

Путь в Палестину через Батум для эмиграции стал самым удобным и надёжным. Желающие эмигрировать в Палестину на кораблях Российского общества пароходов добирались до турецких портов. Оттуда уже переезжали в Палестину. Так эмигрировали в Палестину брат и сестра моей мамы, Марк и Шура Токачировы, их кузен Виктор Бакк и Павел (Пантелеймон) Бакк с женой и сыном Валентином[62].

В Батуме и его окрестностях организация «Гехалуц» создала фермы для подготовки молодёжи к земледельческому труду. Организованы также были группы ремесленников, в которых обучали деревообработке, строительству зданий. Пригодился опыт, приобретённый во время учёбы у Раввина Хволеса и его учеников. Организация «Гехалуц» не только помогала приобретать трудовые навыки, но также легально и нелегально переправляла беженцев-евреев в Эрец-Исраэль. Разрешение на легальную эмиграцию евреи получали при содействии «Гехалуц» через британского консула. Но это требовало много времени и проверку желающих эмигрировать на лояльность. Для ускорения эмиграции «Гехалуц» использовал также и нелегальный способ эмиграции. У «Гехалуца» везде были «свои» люди, которые помогали беженцам наниматься матросами, прятали их в трюмах и контейнерах. Беженцев переправляли даже на парусных лодках и вместе с контрабандистами пешком через горы. Путь через горы был под силу очень здоровым молодым людям, зато, если проводники были надёжными, то переход границы был гарантирован. В Стамбуле беженцев встречал Трумпельдор, который искал для них работу, договаривался о бесплатных обедах, ускорял переезд в Эрец Исраэль. Приближение белой армии к Грузии привело к резкому увеличению эмиграции еврейских беженцев из Батума, несмотря на то, что англичане неохотно выдавали разрешение на эмиграцию в Палестину.

16 февраля 1921 советские войска – 11 Армия, нарушив договор перешли южную границу Грузии и 25 февраля вошли в Тифлис. В город прибыл Грузинский ревком, преобразованный в этот же день в СНК Грузинской ССР. Грузия отчаянно сопротивлялась. Однако, когда 16 марта турецкие войска в очередной раз заняли Батум и объявили о его аннексии, грузинское руководство было вынуждено сделать выбор. Надежда на помощь Антанты не оправдалась; к тому же между Великобританией и РСФСР было подписано торговое соглашение, по одному из пунктов которого британцы обещали воздерживаться от любой антисоветской деятельности на всей территории бывшей Российской империи. Грузинские лидеры предпочитали турецкой оккупации власть большевиков, чтобы предотвратить утрату Батумa. 17 марта в Кутаиси министр обороны Грузии Григол Лордкипанидзе и полномочный представитель советской стороны Авель Енукидзе заключили перемирие, а 18 марта – соглашение, позволявшее Красной Армии занять Батум. Власть в Грузии перешла в руки большевиков. В результате Советско-грузинской войны весной 1921-го Грузинская Демократическая Республика была ликвидирована. По Карсскому договору, заключенному между советскими республиками и Турцией 13 октября 1921, Грузия сохраняла Батум, однако уступила Турции часть земель к югу от него с городом Артвин. Сохраняющаяся за Грузией часть территории, населенная преимущественно грузинами-мусульманами, вместе с Батумом должна была получить автономию.

После вторжения Красной Армии, через Батум эмигрировало около 2 000 грузинских евреев, много евреев-ашкеназов[63], правительство, в том числе министр финансов еврей И.А. Элиагулашвили, несколько тысяч состоятельных семей разных национальностей, бывшие офицеры. Одиннадцатая армия была частично демобилизована. Еврейское население Грузии пополнилось демобилизованными красноармейцами-евреями[64].

Таким образом, была ликвидирована независимость Грузии и образована Грузинская советская республика, которая с 1922 г. стала частью Закавказской федеративной республики, в последствие – советской союзной республикой.

Иллюстрации – из коллекций А. Левина и М. Коссого, которому автор выражает свою благодарность.

[1] Российская Еврейская Энциклопедия – далее РЕЭ, изд. «ЭПОС », М., 1994-2004, т. IV, стр. 874.

[2] Еврейская Энциклопедия, изд. Обществ для Научных Евр. Изданий и Изд. Брокгауз и Эфрон – далее Е.Э., С.-Петербург, 1913 т. ХV, стр. 618.

[3] Ф. Кандель, Книга времён и событий – далее Кандель – И.-М., 2001-2004, т. 2, стр. 515.

[4] Там же.

[5] Ф. Кандель, т. 2, стр. 506.

[6] Л. Поляков, История Антисемитизма. Эпоха знаний – далее Поляков, Гешарим М.-И., 1998, стр. 274.

[7] Е.Э., т. V, стр. 815; т. XII, стр. 615.

[8] Пинскер Лев (Леон) – Иегуда Мендл – (1821, Томашполь, Волынской губернии – 1891, Одесса). Родился в семье Симхи Пинцкера – лингвиста и историка, специалиста по рукописям караимов. Л. Пинскер после гимназии, закончил юридический факультет Ришельевского лицея в Одессе; преподавал в еврейском училище. В 1843 году поступил на медицинский факультет Московского университета и после его окончания работал в клиниках Австрии и Германии. Там он попал под сильное влияние ассимилированной еврейской интеллигенции. Вернувшись в Россию, работал врачом в больнице. Был активным проповедником просветительства и ассимиляции. Во время Крымской войны оперировал раненых в военных госпиталях. Был в числе лучших врачей Одессы и одним из основателей первых русско-еврейских печатных органов – «Рассвет» (1860) и «Сион» (1861).

См. также: Поляков, стр. 278, Кандель, т. 2, стр. 532.

[9] Теодор Герцль. Еврейское государство. Лев Пинскер Автоэмансипация. Издательства Текст и Книжки, 2008.

[10] www.jewishencyclopedia.ru/article/14536 Почтовые карточки поселений из коллекции Меера Коссого.

[11] Усышкин Аврахам Менахем Мендл (1863, Дубровна, Могилевская губерния, – 1941, Иерусалим), окончил в 1889 году Московское высшее техническое училище; специальность-инженер-технолог. В 1881 г. после погромов был одним из организаторов первого палестинофильского кружка в Москве, а позднее также участвовал в создании ассоциации еврейских студентов Бней-Цион (дословно «Сыновья Сиона»). В 1885 году был избран секретарём движения Ховевей Цион. С 1896 года Усышкин в сионистском движении.

[12] Билу – еврейская молодёжная организация в России. Название составлено из первых букв слов библейского стиха «Бет Яаков леху ве-нелха» («Дом Иакова! Вставайте и пойдем!», Ис. 2:5), призыв к переселению в Эрец-Исраэль. Организация возникла в 1882 г. Во главе организации стоял Исраэль Белкинд. В числе первых билуйцев в Эрец-Исраэль прибыл Яаков Черток, отец Моше Шарета.

[13] Герцль Теодор, Беньямин, Зеэв (1860-1904) родился в Будапеште в состоятельной еврейской семье. Отец – Яков, Мать – Жаннет. В шесть лет поступил в немецкую школу, в домашних условиях изучал иврит и еврейские традиции. В средней школе проявил склонность к гуманитарным наукам, создал ученический литературный кружок под названием «Мы». В Вене изучал юриспруденцию.

В 1884 году стал доктором юридических наук. С 1885 года посвятил себя всецело литературной деятельности. Сотрудничал в газетах. Писал фельетоны, остроумные эссе. Отличился как драматург: некоторые его пьесы были приняты к постановке. Имел репутацию блестящего журналиста. Обвинение Дрейфуса в шпионаже, его гражданская казнь, угрозы физической расправы с евреями сделали Герцля сионистом. Его книга «Еврейское государство. Опыт современного решения еврейского вопроса» была опубликована в Вене в 1896 году и переведена с немецкого на иврит, английский, французский, русский и румынский языки. За десять лет Т. Герцль проделал огромную работу по объединению большого числа евреев вокруг сионизма. Организовывал конгрессы сионистов, встречался с главами государств, министрами, филантропами. Умер в 1904 году в Вене. Герцль просил перед смертью, чтобы его похоронили рядом с отцом, пока еврейский народ не перенесет его останки в Эрец Исраэль. После создания государства Израиль останки Герцля и его родителей были 14 августа 1949 года перевезены в Иерусалим. Его прах покоится на горе Герцля в Иерусалиме; недалеко от могилы построен музей Герцля.

См. также: Ицхак Маор, Сионистское движение в России (Авторизованный сокращенный перевод с иврита), Иерусалим: Библиотека, «Алия»,1977.

[14] См прим. 9.

[15] См. прим. 13.

[16] ЕЭ., т. IV, стр. 87.

[17] Левант – (от французского Levant – Восток) – название стран восточной части Средиземного моря (Палестинa, Ливан, Израиль, Иордания, Египет, Турция и др.).

[18] Халуцим – пионер, первопроходец, Так в период первой алии (1882-1903) стали называть её участников.

[19] Ѓа-Щомер – первая организация еврейской самообороны в Эрец-Исраэль, действовавшая в 1909-20 гг. Организация была основана халуцим из второй алии. Их девиз – бескорыстная обработка и защита родной земли.

[20] Еврейский Колониальный Банк (Джуиш Колониэл Траст Лтд.) – первый сионистский банк Основан в марте 1899 году в Лондоне по инициативе Т. Герцля, в соответствии с решением I и II Сионистских конгрессов.

[21] Земля, приобретаемая Еврейским Национальным фондом считалась неотъемлемой собственностью всего еврейского народа

[22] «В течение пяти лет продолжался спор между известным мыслителем Ахад-ѓа-Амом с одной стороны и Максом Нордау, Натаном Бирнбаумом и Шай Гуревичем с другой, когда эти трое доказывали, что каждый может существовать национально и не иметь религии. При этом они приводили в пример французов, которые объединены не в силу религии, а в силу национальности, и, по их мнению, также могут поступать и евреи (кто захочет) – быть как французы неверующими, а по национальности евреями. Ахад-ѓа-Ам в свою очередь утверждал, что подобное возможно в других народах, но не в еврейском. Каждый народ принял религию, когда он уже был нацией. Еврейство же как нация создало само религию, поэтому если отнимите у еврея религию, он совершенно оторвется от еврейства со всех сторон, так как религия и национальность еврейского народа неразделимы. Эту истину, наконец, признал и сам Нордау, и никто не может утверждать, что если он еврей по религии, он может не быть евреем по национальности, ибо религия еврейского народа так всеобъемлюще пронизывает жизнь еврейского народа, что если ты в ней, то поневоле она связывает тебя с еврейством земного шара, и если хочешь порвать с еврейством национально, – это возможно только тогда, когда откажешься от самой религии». П. Гольдштейн, «Давид Баазов и его сыновья». «Мир судится добром», первый том. http://berkovich-zametki.com/Kiosk/Kiosk_Bibl.htm, стр. 137.

[23] Кандель, т. 2, стр. 728.

[24] Е.Э., т. ХI, стр. 52

[25] РЕЭ., т. 2, стр. 102

[26] Религиозный сионизм, направление в сионизме, созданное Цви Гиршем Калишером (1795-1894), одним из первых проповедников палестинофильства. Ц. Калишер старался доказать, что исход из галута и заселение Палестины евреями-земледельцами не противоречит иудаизму (он ссылался на пророчество Исайи и талмудистские авторитеты), а после алии большинства евреев станет возможным появление Мессии (Е.Э., т. IХ, стр. 166). А.И.Кук – первый главный ашкеназийский раввин Палестины, назначенный Британским правительством, разработал идеи Ц. Гирша. Он является идеологом и популяризатором религиозного сионизма в ХХ веке. Религиозный сионизм стал идеологией религиозной партии «Мафдаль», вошедшей позже в состав блока « Ихуд ѓa-Леуми» («Национальное единство»).

[27] Такой же патриотический подъем был среди евреев Австро-Венгрии и Германии. В синагогах Львова, Тернополя, Черновиц молились за успех Австро-Венгрии и Германии. Раненные австрийцы до прихода русских войск находили приют в еврейских больницах Брода и Дрогобыча.

[28] На всех фронтах воюющих держав, сражалось около полутора миллионов евреев. В Австро-Венгерской армии перед Первой мировой войной, например, евреи составляли 17 % офицеров резерва при 4,4 % населения. Некоторые из них во время войны дослужились до генералов. Сформированный впоследствии Еврейский ударный батальон Украинской Галицкой армии – одно из первых еврейских воинских формирований в девятнадцатом столетии.

[29]. Не меньшую доблесть проявили и евреи из Западной Украины, сражавшиеся в рядах Австро-венгерской армии. В отличие от российских коллег, они имели возможность продвигаться по службе: так, уроженец Черновиц Э. фон Зоммер (1868-1946) за подвиги в боях на территории Галиции получил дворянство и чин генерал-майора.

[30] Ф. Кандель, Книга времён и событий, И.-М., 2001-2004, т. 2, стр. 810.

[31] Брусилов Алексей Алексеевич «Мои воспоминания», РОССПЭН, 2001.

[32] Йоханан Петровский-Штерн «Евреи в русской армии 1827-1914», М., новое литературное обозрение, 2003, стр. 353.

[33] История еврейского народа. Под редакцией проф. С. Этингера. Изд. Ам Овед, Тель-Авив, 1972, стр. 507.

[34] Л. Поляков, История антисемитизма. Эпоха знаний, изд. Гешарим, М.-И.стр. 321.

[35] Там же, стр. 321.

[36] И. Давид, История евреев на Кавказе. Изд. «Кавкасиони», Тель-Авив, т 2, дата выпуска отсутствует, стр. 541.

[37] «Книга о русском еврействе, 1917-1967» – далее «Книга...» под редакцией Я.Г. Фрумкина, Г.Я. Арансона и А.А. Гольденвейзера – изд. Гешарим, Иерусалим – Мосты культуры, Москва,

Минск, 2002, стр. 21.

[38] Абрамович (настоящая фамилия Рейн, литературные псевдонимы – М., Р. Абрамович, Р.А, А. Мович) Рафаил Абрамович (21.07.1880, Двинск, Витебской губернии. – 11.04.1963, Нью-Йорк).

Выступал против заключения Брестского мира. Был арестован, но через шесть месяцев по требованию членов зарубежных социал-демократических партий – освобожден. В 1920 году эмигрировал.

[39] В. Хазан , «Пинхас Рутенберг От террориста к сионисту», в двух томах, «Гешарим», Иерусалим- «Мост культуры», Гешарим, 2008, т.1, стр.482 . См. также «Книга...», стр. 22

[40] Й. Петровский-Штерн – далее П.-Штерн – «Евреи в русской армии», Новое литературное обозрение, М. 2003, стр. 421.

[41] Каннегисер Леонид Иоакимович (1896-1918, Петроград) сын инженера. Поэт. Стихи сочинял с детства. Дружил с С. Есениным. После Февральской революции Леонид и его друг Владимир Перельцвейг поступили в Михайловское артиллерийское училище. После покушения Каннегисера на Председателя Петроградского ЧК М. Урицкого он был расстрелян. В 1928 г. в Париже к десятилетию его гибели вышел сборник «Леонид Каннегисер» с его стихотворениями и воспоминаниями о нем.

[42] П.-Штерн, стр. 421, 506.

[43] Дубнов Семён Маркович (Шимон Меерович) – 1860, Мстиславль, Могилевская губерния – 1941 Рига – российский еврейский историк. Выступал против сионистов, и против ассимиляторов. Сионистов он считал несерьёзными. Выкрестов – презирал. Считал, что крещение – это бегство из осажденного лагеря, а ассимиляция приведёт к исчезновению еврейства и еврейской культуры. С. Дубнов призывал к созданию активной еврейской самообороны. Он отрицательно относился и к белым и к красным (красные громят евреев как «буржуев» и «спекулянтов», белые – как «большевиков»). В 1941 году С.М. Дубнов погиб в Рижском гетто.

[44] Винавер Максим Моисеевич (1863, Варшава – 10 октября 1926, Ментон-Сен-Бернар, Франция) – Один из учредителей Союза для достижения полноправия еврейского народа в России. В 1905 был в числе основателей и лидеров Конституционно-демократической партии (партия кадетов) был избран в состав центрального комитета. В 1917-м Временным правительством был назначен сенатором. Являлся заместителем председателя кадетской фракции во Временном совете Российской республики (Предпарламенте), избран членом Учредительного собрания от Петрограда. В 1919 эмигрировал во Францию. Призывал союзников России продолжить поддержку белого движения. Был заместителем председателя комитета Парижской группы кадетов, одним из основателей Республиканско-демократического объединения (1921).

[45] Слиозберг Генрих Борисович (1863, местечко Мир, Минская губерния, – 1937, Париж). В 1886 г. был одним из основателей «Союза для достижения полноправия еврейского народа в России», связанного с конституционно-демократической партией (кадеты). После Октябрьского переворота. был некоторое время под арестом. В 1920 г. эмигрировал

[46] В. Хазан , «Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту», – далее Хазан, в двух томах, «Гешарим», Иерусалим- «Мост культуры», Гешарим, 2008, т. 1, стр. 482. «Книга...», стр. 22.

[47]«Книга...», стр. 28.

[48] Рутенберг Пинхас (Пётр) Моисеевич (1878, Ромны Полтавской губ. – 1942, Иерусалим ) родился в семье купца второй гильдии Моше Рутенберга, мать – Батья-Малка (в девичестве Марголина) дочь раввина. Во время Первой мировой войны, Пинхас Рутенберг, Давид Бен Гурион, Иосиф Трумпельдор формируют боевой добровольческий Еврейский легион для участия в освобождении Эрец Исраэль. Бойцы Еврейского легиона проходят курс военного обучения в Англии. После развязанного большевиками «красного террора», по совету своих бывших соратников по партии эсеров, близких к большевикам, Рутенберг уезжает в Одессу, оккупированную союзниками, где вошёл в состав Городской Управы, а затем в Комитет Обороны и Снабжения. В этом комитете он был ответственным за торговлю и обеспечение города продовольствием, входил в состав совета Обороны. Из Одессы через Константинополь эмигрирует в Париж.

Подробно см. в книге В. Хазана (прим. 46).

[49]Шрейдер Григорий Ильич (10.01.1860, деревня Волчеяровка, Екатеринославская губ. – 22.03.1940, Медона, Франция). В молодости участвовал в народовольческих кружках, занимался журналистикой. Член партии эсеров с 1900 г. В эмиграции продолжал свою политическую и публицистическую деятельность, принимал участие в тайной контрреволюционной организации, созданной правыми эсерами за границей.

[50]Гоц Абрам Рафаилович (1882, Москва – 1940, Красноярский край) – Один из лидеров партии эсеров, внук известного «чайного» фабриканта В.Я. Высоцкого. Член Партии эсеров и её боевой организации. Во время Гражданской войны организовывал вооруженные отряды Партии эсеров и занимался переброской их на Волжский фронт для поддержки демократического правительства в Самаре. В 1920 году арестован за контрреволюционную деятельность и участие в организации террористических актов против деятелей Октябрьского переворота. Проходил по делу правых социалистов-революционеров. Верховным революционным трибуналом в 1922 году приговорён к расстрелу; расстрел был заменён на пять лет лишения свободы. Несколько раз его арестовывали и ссылали. Последний раз арестован в 1937 году и приговорен к 25 годам лишения свободы. Умер в Краслаге.

[51]Майский Иван Михайлович – Ян Ляховецкий – (07.01.1884, г. Кириллов Новгородской губ., ныне Вологодской обл. – 03.09.1975, Москва), меньшевик.. Работал в Петроградском Совете рабочих и солдатских депутатов, в профсоюзах. За работу в правительстве КОМУЧа был выведен из меньшевистского ЦК и исключён из партии. В 1921 г. был принят в члены партии большевиков – РСДРП(б). В 1943-1946 гг. Майский – заместитель наркома иностранных дел. Участвовал в работе Крымской и Потсдамской конференций глав правительств СССР, США и Великобритании. В феврале 1953 г. Майский был арестован; обвинение – английский шпион. Его допрашивал и избивал цепью и плёткой сам Л. Берия. В 1955 г. Майский был реабилитирован.

[52] «Стенографический отчёт о встрече еврейской делегации с генералом Деникиным», журнал «ЛЕХАИМ», декабрь 2005 ХЕШВАН 5766 – 12, стр. 164, Оригинальная публикация в апреле (№ 17) – мае (№ 18) 1923 года, журнал «Рассвет».

[53] Там же.

[54] Пасманик Даниил Самойлович (1869, Гадяч – 1930, Париж), еврей, врач, член ЦК партии кадетов, приват-доцент медицинского факультета Женевского университета (1899-1905). С 1905 года в России, член ЦК Партии сионистов в 1905-1917 гг. и Партии кадетов с 1917 г. Во время Первой мировой войны – врач полевого госпиталя. Активный участник Белого движения. В 1919 году эмигрировал во Францию, выпускал совместно с Бурцевым газету «Общее дело», главный печатный орган антибольшевистской эмиграции.

[55] «Книга...», стр. 79.

[56] «Книга...», стр. 78.

[57] «Стенографический отчёт...»

[58] Иосиф Аронович Элигулашвили (1890, Кутаис – 1953, Париж). Окончил в 1916 г. Московский институт политических наук и коммерции, социал-демократ, в 1921 году участвовал в организации вывоза за границу государственных ценностей и имущества Грузии.

[59] Заметки № 11(102).

[60] Эрих фон Шуленбург – 1875-1944. С 1911 года и до Первой мировой войны был консулом в Тифлисе и хорошо знал Грузию. В 1918 году он был назначен временным поверенным в делах в Грузии. Когда рухнула кайзеровская Германия, Шуленбург вернулся на родину. Позднее он был послом Германии в Советском Союзе до начала войны (1941 г.). Противник войны с СССР, участник заговора против Гитлера; казнён в 1944 году.

[61] На беззубцовых марках с надписью «БАТУМСКАЯ ПОЧТА» было изображено растение, которое в русскоязычной филателистической литературе часто ошибочно называют «пальмой», в англоязычной – «деревом алоэ» (англ. aloe tree), а в действительности является кордилиной южной (Cordyline australis), которая произрастает в окрестностях города.

[62] Глава Революция. Погромы.

[63] Российская Еврейская Энциклопедия, т. IV, «ЭПОС», М., 2000 с. 357

[64] Среди демобилизованных был, красноармеец Борис (Бериш) Файн из Лодзи. Бериш познакомился семьёй раввина А. Хволеса. Ему понравилась младшая дочка раввина Эстер, на которой он женился. В семидесятых годах прошлого века Бериш семьями дочери Лии Даварашвили и Сендера эмигрировали в Израиль. Через некоторое время к ним присоединились семьи старшего и младшего сыновей Володи и Абрама.