Русский мир Амоса Оза
Амос Оз – живущий в Израиле и пишущий
на иврите известный писатель, автор многочисленных романов, переведённых на
многие языки.
Недавно издан по-русски (в переводе В.А. Радуцкого)
последний, автобиографический роман Амоса Оза «Повесть о любви и тьме» (в 2005
– в Израиле, в 2006 – в России). Книга большого объёма, в ней почти 800
страниц. Очень советую прочитать тем, кто еще не успел это сделать. Что греха
таить, среди части недавно приехавших в Израиль русских евреев бытует не то
чтобы отрицательное отношение к потомкам тех, кто приехал в страну до 1948 г.,
но убеждение, что они – «не наши». Мне кажется, что «Повесть о любви и тьме»
заставляет преодолеть это заблуждение. Очень даже «наши»! Хотя и не говорят
по-русски.
Отец Амоса Оза происходил из одесского
семейства Клаузнеров (Оз – это псевдоним), но в Одессу они попали из Литвы, где
оставалось много родственников. Амос вспоминает первое послевоенное время, на
которое пришлись его детские годы. Круг общения семьи был самого высокого
уровня. Это были не просто образованные люди, но высококультурные интеллигенты,
убежденные сионисты. Отец работал в библиотеке, защитил диссертацию, в доме
было полно книг. Двоюродный брат отца, Йосеф Клаузнер, интеллектуальное и
идейное влияние которого на племянника было огромно, был в 1917-19 годах
профессором Одесского, а в пору детства Амоса – Иерусалимского университета (в
Иерусалим он приехал в 1919) В 1949 году, когда избирали первого президента
Израиля, Йосеф Клаузнер был выдвинут в качестве претендента – против
кандидатуры Хаима Вейцмана.
Жили эти интеллигентные люди в русской
культуре. О том, что рассказывает об этом Амос Оз, можно написать целую книгу.
Но очень трудно. Он пишет так, что хочется цитировать и комментировать
буквально каждую фразу. К сожалению, мне придется ограничиться несколькими
цитатами.
Русская литература тогдашними
выходцами из России не рассматривалась только как культурная ценность (как,
например, Шекспир, да и любой другой, более современный европейский писатель),
но ощущалась совершенно своей.
Амос вспоминает впечатления детства:
Когда <…> я читал Чехова (в
переводе на иврит), то не сомневался, что он – один из нас: дядя Ваня ведь жил
прямо над нами; доктор Самойленко склонялся надо мной, ощупывая своими широкими
ладонями, когда я болел ангиной или дифтеритом; Лаевский, с его вечной
склонностью к истерикам, был маминым двоюродным братом, а Тригорина мы,
случалось, ходили слушать в Народный дом на субботних утренниках.
Конечно же, окружавшие нас русские
люди были самыми разными – так, было много толстовцев. Некоторые из них
выглядели точь-в-точь, как Толстой. Увидев впервые портрет Толстого –
коричневую фотографию в книге, я был уверен, что много раз встречался с ним в
наших местах. Он прохаживался по улице Малахи или спускался по улице Овадия –
величественный, как праотец Авраам <…>
Толстовцы нашего квартала <…>
были все воинствующими вегетарианцами, блюстителями морали, они стремились
исправить мир, всеми силами души любили природу, любили все человечество,
любили каждое живое существо, кем бы оно ни было, они были воодушевлены
пацифистскими идеями и полны неизбывной тоски по трудовой жизни – простой и
чистой. Все они страстно мечтали о настоящей крестьянской работе
<…>
Некоторые из толстовцев сошли,
казалось, прямо со страниц романов Достоевского: снедаемые душевными муками,
непрерывно ораторствующие, задавленные собственными инстинктами, обуреваемые
идеями. Но все они – и толстовцы, и «достоевцы» – все эти обитатели квартала
Керем-Авраам, по сути, «вышли из Чехова».
Говорили в семье на иврите
(принципиально избегая разговорный еврейский, называя его жаргоном) – на каком
же языке было говорить сионистам? Русский знали хорошо, но пользовались им
обычно в тех случаях, когда хотели, чтобы не поняли дети (точно так же было в
еврейских семьях Ленинграда в те же годы: по-еврейски говорили, чтобы не поняли
дети). Тем не менее, душевная близость русского языка проявлялась иногда в том,
что им шептали нежные слова любви. А также писали стихи. Дедушка автора
возвратившись из дальних прогулок по иерусалимским улицам усаживался за
письменный стол и, пригубив рюмку, выкуривал одну-две сигареты и в одиночестве
изливал душу в написанных на русском языке стихах».
Вспоминает Амос Оз и
распространенность того, что он называет русскими обычаями. Тут и
рассказ о том, как дедушка Александр поцеловал в щеку мою бабушку из Хайфы,
обеих маминых сестер, по русскому обычаю – в левую, правую и снова в левую щеку.
И воспоминания о чаепитиях: По субботам после обеда в маленьком дворике
большого дома собирались соседи на устраиваемые по русскому обычаю чаепития.
Это уже были люди попроще, но все прочитывали кучу газет и все любили
разглагольствовать. И опять – чеховские ассоциации: все это было из
Чехова – особенно ощущение захолустной провинциальности.
Описывается русская обстановка в
родительской квартире: Была там одна гостиная, очень русская, тесно
заставленная очень тяжелой мебелью, набитая вещами, чемоданами, наполненная
густыми запахами вареной рыбы, тушеной моркови, запеканок. Эти запахи
смешивались с запахами лизола и прочих дезинфицирующих средств. У стен
теснились этажерки, табуретки (именно так, по-русски, у нас их и называли),
здоровенный черный шкаф, стол на толстых ножках, буфет со всевозможными
безделушками и сувенирами. Комната была перенасыщена белоснежными батистовыми
салфетками, кружевными занавесками, вышитыми подушками, всякого рода
безделушками». Правда, трудно сказать, что в этом описании –
русское, а что – русско-еврейское.
Пятнадцатилетним подростком покинул
Амос Клаузнер родительский дом и поселился в кибуце. Учился в школе. Был
рабочим, солдатом, учителем. Много читал, как все там. Читал литературу разных
народов. Сильное впечатление произвела на него книга одного забытого позднее
американского писателя – Шервуда Андерсона («Уайнсбург, Огайо») в переводе на
иврит. Я упоминаю это потому, что эта книга (цитирую) вдруг открыла для меня
мир «по Чехову» – еще до того, как довелось мне открыть самого Чехова.
Трудно остановиться и отложить в
сторону «Повесть о любви и тьме». Но что делать!
Литератор и публицист Л.А. Аннинский
ищет сходство русских и евреев и находит его в словах Амоса Оза . Цитирует его
текст из журнала «22»:
Если в одной комнате собираются
три-четыре человека, наверняка происходит нечто такое, чему нет аналога ни в
одной другой точке земного шара. У нас не ведут вежливых, необязательных
разговоров. О, конечно же, и у нас говорят о футболе, бирже и зарплате, но
затем, когда тонкий слой этих проблем бывает исчерпан, разговор не становится
тривиальным. Люди говорят об очень важных вещах<…>Говорят о смысле жизни.
У нас не говорят о политике, как, к примеру, в Америке, в Англии или в
Германии: какая из партий мне лично удобна в качестве правящей, кто сумеет
обеспечить лучший порядок в стране? Наши разговоры о политике – это разговоры о
Жизни и Смерти, о Культуре, о смысле жизни. Наша беседа может начаться со
сплетен: Бегин таков, Перес таков, а уж Рабин и вовсе таков! Но если беседа
затянется за полночь, она превращается в метафизическую, даже если собеседники
не знают, что такое метафизика. Либо она становится религиозной, хотя её
участники иногда думают, что с религией у них ничего общего.
Приведя эту обширную цитату, Аннинский
пишет: Мне надо сделать усилие, чтобы вспомнить, что это не о русских.
Замените имена, скажите: Ельцин таков, Зюганов таков, а уж Жириновский и вовсе
таков – и перед вами точный портрет классического «русского спора».
Сходство, действительно, поразительное.
В 2006 году Амос Оз впервые приехал в
Россию. И выступил в программе, которую ведет каждую субботу русский писатель
Андрей Дементьев. У Андрея Дмитриевича особые отношения с Израилем. Он прожил в
стране несколько лет в качестве корреспондента и искренне её полюбил.
Амос Оз приехал к нам впервые. Но у
него было такое чувство, будто приехал к своим. Это не может особенно
удивлять – ведь он с детства жил в мире Толстого и Чехова. На вопрос
Дементьева, каковы его итоговые впечатления о Москве, о России, Амос Оз
ответил: Это так похоже на тот дом, в котором я живу в Израиле. Это была
его последняя фраза в эфире Радио России.
Погружённость высокоинтеллигентной семьи
Клаузнеров (и всего их окружения) в русскую культуру (главным образом – в
литературу) понятна и вполне объяснима. А как обстояло дело среди простых
людей, среди тех, кто приехал в страну прямо из местечек и самоотверженно
создавал на древней земле Израиля новый еврейский мир?
Невероятно симпатичны энтузиазм и
самоотверженность тех, кто строил страну на перекрестке военных дорог, кто
превратил пыльную безводную пустыню в прекрасную цветущую землю. Почти все эти
люди были родом из России (некоторые – в 3-4 поколении). Они любили нашу страну
и пели в кибуцах русские песни на своём языке, считали их своими. Среди них было
много переводов песен советских. Поселенцам, кибуцникам был очень близок их
героический пафос. Когда в Израиль стали приезжать певцы из СССР, когда
появились эти песни в записях, кибуцники очень удивлялись: почему русские
переводят и поют наши песни?
Приложение 1
В ПОИСКАХ ФАНТАЗЁРОВ
Первая страница утраченной рукописи неизвестного автора, случайно обнаруженная в этнографическом архиве
Публикация Н.В. Юхнёвой
В прошлом веке фольклористами была записана песня, в которой есть такие строки:
За синими озёрами
Есть город Фантазёрск
Город этот найти никому ещё не удалось, где он находится, никто не знает. Может быть, он просто плод фантазии тех же фантазёров. А у Синих гор живут пустозёры, белозёры и некоторые другие племена, и среди них так же мало фантазёров, как и среди любого другого народа. Давным-давно рассеялись фантазёры по всему свету, и нет на земле места, где нельзя было бы встретить хотя бы одного фантазёра.
Имя фантазёры – не единственное и даже в быту не особенно употребляемое. Чаще их называют чудаками. Никто ещё не занимался изучением этого племени, о них бытует много общепринятых, часто ложных представлений. До сих пор не известно, даже приблизительно, сколько всего имеется в мире фантазёров и какой примерно процент к коренному населению они составляют. Тем более неизвестны подробности их быта, а вопросов, которые следовало бы выяснить, множество. Так, никто не знает в точности, женятся фантазёры только на фантазёрках, или встречаются и смешанные браки. Прочны ли эти последние. Остаются ли дети фантазёров фантазёрами, а в тех случаях, если это не происходит, что тому причиной. Конечно, в каждой стране фантазёры во многом близки тому народу, среди которого живут. Тем не менее, они обладают специфической как духовной, так и материальной культурой, отличаясь от окружающего населения. В чём состоят эти отличия, ещё предстоит выяснить. Я же в этих записках хочу поделиться своими предварительными наблюдениями.
Публикатор надеется рано или поздно разыскать всю рукопись
Приложение 2
Н.В. Юхнёва.
Цивилизации, этносы, субэтносы. Евреи как
цивилизация.
Краткое содержание доклада.
Начну с теории. В своих рассуждениях я исхожу
из представления, что основной этнической единицей, на которые делится человечество, является
народ-этнос.
Имеются также этнические общности более низкого
таксономического уровня (подразделения народов-этносов, субэтносы). Общности
более высокого порядка, объединяющие близкие по культуре народы, принято
называть цивилизациями.
Цивилизации имеют характер не столько
этнический, сколько культурный.
Некоторые из них, впрочем, обладают и
этническими признаками.
Первопроходцем темы был русский ученый и
публицист Николай Яковлевич Данилевский (1822, Орловская губ. – 1885, Тифлис)
Идеолог панславизма, он свои взгляды изложил в
фундаментальной, главной своей книге «Россия и Европа» (1869)
Человечество, по его мнению, разделяется на
культурно-исторические типы (или цивилизации). В основе – религия, культура
(наука, искусство, техника), политика, общественно-экономический уклад.
Культурно-исторические типы или цивилизации противостоят, по мнению
Данилевского, этнографическому материалу.
О цивилизациях после Данилевского писали
многие – от классика темы А. Тойнби до С. Хантингтона. У разных
авторов и определение понятия цивилизации и их набор различаются. Так,
Данилевский называет еврейскую цивилизацию, Тойнби полагает, что еврейство –
это не совсем цивилизация, у Хантингтона еврейская цивилизация не упоминается.
О месте евреев в системе цивилизаций
опубликовал в 1999 г. великолепную статью М.А. Членов.
Статья называется «Еврейство в системе
цивилизаций. Постановка вопроса».
(Диаспоры. 1999. № 1. С. 34-56)
Процитирую выдержки из статьи.
В отличие от многих других авторов Членов
связывает цивилизацию с письменной культурой и наличием городов: «Если оставить
вне рассмотрения античность и Древний Восток, то хорошими примерами того, что я
вслед за большинством исследователей понимаю под цивилизацией, могут служить:
христианская (возможно, в ее западном и восточном выражении), исламская,
индийская и китайская». Членов считает еврейство как целое именно не народом, а
цивилизацией. Продолжаю цитирование: «Если рассматривать еврейство как
цивилизацию, то сохранение еврейской идентификации в течение не менее трех
тысячелетий <…> вполне сопоставимо с примерами того же таксономического
уровня» (конец цитаты). Членов убедительно показывает, что еврейству
свойственны и другие признаки цивилизации: существенное влияние на развитие
человеческой культуры (это влияние непомерно велико для небольшого народа, но
нормально для цивилизации), наличие метаязыка цивилизации, панэкуменизм,
тенденция к прозелитизму и полиэтничность.
Соотношение значимости цивилизационных и
этнических связей в разных цивилизациях и в разные периоды различно. Так,
китайская цивилизация не разделена на народы-этносы. В западно-христианской
цивилизации в последние полтора-два столетия главенствующими были связи внутри
народов-этносов. Еврейская цивилизация находится где-то посередине: в ней очень
сильны общецивилизационные связи, но это сочетается с наличием вполне
выраженных, значительно отличающихся друг от друга народов-этносов». На
израильском иврите их называют эда (множественное число – эдот)».
Продолжу цитирование статьи Членова. «Эдот
занимают внутри еврейства место народов внутри других цивилизаций.
Это подтверждается их близостью по таким
признакам, как общий язык, территория, бытовая культура».
Для тех, кто считает всех вообще евреев народом-этносом, а не цивилизацией, эдот – субэтносы; для подразделений эдот этнографического термина не находится. Если же скажем, не еврейство в целом, а ашкеназы – народ-этнос, то русские евреи (в моем понимании) и литваки – субэтносы в составе ашкеназов.
Всего понравилось:0
Всего посещений: 2534
Convert this page - http://berkovich-zametki.com/2011/Zametki/Nomer6/Juhneva1.php - to PDF file
Комментарии:
Ури Миллер
Иерусалим, Израиль - at 2013-06-20 13:48:10 EDT
Амос Оз - внучатый племянник Й.Клаузнера ! См. "Повесть о любви и тьме": "...мой отец Иехуда Арье Клаузнер — «сын брата моего, что дорог мне, как собственный сын» — так написал дядя Иосеф в посвящении на титульном листе своей книги «Создатели и строители», преподнесенной моему отцу."