«Дело» инженера Маркмана
Из статьи «Страдальцы в масках» в газете «Вечерний Свердловск»
Маркман с клеветнической целью неоднократно утверждал, что в Советском Союзе лица еврейской национальности якобы угнетаются, что в СССР отсутствует демократия, нет свободы слова и свободы личности, а советская печать лжива.
Владимир Маркман за месяц до ареста. Свердловск, 1972
год
Провозглашая принципы так называемого гуманизма, сионисты
растаптывают святые идеалы: любовь, доброту, честность. Объявляя о желании жить
семьями неразлучно, они заставляют людей, попавших под их влияние, забыть об
уважении к семейным традициям. Они созывают евреев под знамена «братства» и
лишают их истинной родины, заставляя предавать ее… Нашлись такие слабые духом,
политически незрелые, которых удалось сионизму затянуть в свою паутину.
Эти отщепенцы выставляют себя жертвами «гонения» за одно будто бы
желание - выехать за пределы СССР. Советский закон признает право гражданина
решать свою судьбу самому, и мы осуждаем названных людей не просто за страстное
желание «сменить место жительства». Речь идет об ином: Израиль сегодня - это
страна, которой правят прямые наследники фашизма. Два с половиной десятилетия
назад они были пособниками гитлеровцев и продавали своих же «братьев по крови»
нацистам. Они переняли у них идеи расового превосходства одного народа над
другим.
«Политика - не наше дело», - утверждает Владимир Маркман. Ложь!
Ехать на постоянное место жительства в гарнизонное государство, продолжающее
гнусные традиции гитлеризма - разве не политика? Слать приветственные
телеграммы по разным поводам в адрес Голды Меир, Залмана Шазара, систематически
передавать тенденциозные, а то и прямо клеветнические информации в центры буржуазной
пропаганды - не политика?
Многие десятилетия сионистское движение шло и идет на союз с
империализмом и его прислужниками всех мастей, т.е. на союз с «классовыми
родственниками», прикрываясь лозунгом родства национального. «Спасай евреев!» -
кричали сионисты во все времена - и принимали прямое участие в еврейских
погромах, в уничтожении евреев в фашистских лагерях смерти. «Объединим евреев!»
- кричат они сегодня, и вступают в блок с неонацистами ФРГ и США. Официальные
круги Израиля пытаются отвлечь внимание общественности от своей агрессивной
политики и переключить его на так называемый «еврейский вопрос». Конечно, при
этом им нужны проводники своей идеологии.
"Я ничего не имею против советского народа... Я ничего не имею
против Советского Союза... Я просто хочу спокойно жить и работать в
Израиле", - это тоже из дискуссии с Владимиром Маркманом. Так же заявляли
в свое время и его "друзья". Но как квалифицировать, как
рассматривать их пропагандистскую деятельность? Разве не направлена она против
той родины, на которой они родились, выросли, против той земли, которая зовется
советской?
Татьяна Пахомова
Это не голос крови – это предательство
Статья «Страдальцы в масках», напечатанная в нашей газете 3 апреля,
вызвала многочисленные отклики читателей. В редакцию пишут самые разные люди -
рабочие и инженеры, ученые и работники искусств. Как помнит читатель, в статье
шла речь о произраильских взглядах отщепенцев типа Владимира Маркмана, Юлия
Koшаровского, супругов Левиных и других... Поддавшись сионистской пропаганде,
они решили покинуть свою родину, с тем, чтобы пополнить в Израиле ряды
заимпортированных специалистов. При этом они пошли на всевозможные уловки и
обман, изображая себя людьми непонятыми, обиженными, вооружились ложными
вызовами, тем самым явно демонстрируя свою враждебность к советским людям и к
нашим законам. Кстати, после появления статьи сионистский центр в Израиле снова
поднял националистический визг о том, что у нас в Свердловске якобы преследуют
их «братьев по крови». А это значит - Маркман и Левины снова инспирируют
несуществующие факты, пытаются выдать белое за черное.
«Вечерний Свердловск», 6 мая 1972 года
Простим газете примитивную ложь насчет «гарнизонного государства», которым управляют прямые наследники Гитлера. В конце концов, печатный орган горкома партии вполне добросовестно выполнил поручение вышестоящих партийных инстанций: подготовить общественное мнение города к последовавшим вскоре в Свердловске событиям. Как сумел, так и выполнил – вполне в духе времени. Обратимся к самим «несуществующим фактам».
Генеральному прокурору СССР Р. Руденко
Генеральному секретарю ООН К. Вальдхайму
Комитету по правам человека в Москве
29 апреля сего года в Свердловске арестован Владимир Маркман,
еврей, более года добивавшийся разрешения на выезд в Израиль. Он был задержан
на вокзале под предлогом выяснения личности. Пять дней его жена пыталась
выяснить в милиции, КГБ и прокуратуре, где находится муж.
До 7 мая сего года Маркман находился в КП3, а затем был переведен в
тюрьму. В ответ на требования родственников и друзей сообщить причину ареста
старший следователь областной прокуратуры Пушкарев заявил, что ему будет
предъявлено обвинение в совершении хулиганского поступка. В настоящее время
жене Маркмана объявлено, что ее муж обвиняется по статье 190 УК. Таким образом,
власти отказались от попытки нелепого обвинения в хулиганстве, заменив его
другим, не менее нелепым - обвинением в распространении ложных измышлений,
порочащих советский строй.
Как и год назад перед процессом свердловчанина В. Кукуя, перед
арестом. Маркмана в Свердловске было подготовлено общественное мнение и создана
соответствующая атмосфера. Как и год назад, вслед за выступлением газеты
состоялось собрание по месту работы Маркмана, принявшее резолюцию с
ходатайством о привлечении его к уголовной ответственности.
Таким образом, события в отношении Маркмана разворачиваются по
точно такому же сценарию, как в отношении Валерия Кукуя, приговоренного к трем
годам заключения в колонии строгого режима. Власти убедились, что процесс Кукуя
не запугал и не остановил евреев Свердловска в стремлении уехать в Израиль.
Являясь доверенным лицом Кукуя, Маркман активно действовал в его защиту, и мы
полагаем, что это обстоятельство сыграло немаловажную роль в выборе кандидата
на очередной процесс.
Мы убеждены в невиновности Владимира Маркмана и решительно
настаиваем на его освобождении. Мы надеемся, что все, кому дорога
справедливость и человечность, поднимут свой голос, чтобы не допустить еще
одной судебной расправы.
М. Левин, В. Польский, Р. Рутман, Б. Орлов,
Л. Либов, Г. Свечинский,
В. Мандельцвейг,
Б. Цитленок, В. Крижак… - всего 49 подписей.
Июнь 1972 года (публикуется в сокращении)
Генеральному секретарю ЦК КПСС Л.И.Брежневу
от Кисиной Генриэтты Ильинишны
29 апреля 1972 г. в Свердловске был арестован мой муж Владимир
Маркман. Он был арестован якобы за оскорбление женщины нецензурной бранью, и
ему было предъявлено обвинение по статье «злостное хулиганство». В ходе
следствия будто бы была выявлена также антисоветская деятельность моего мужа, и
ему по совокупности предъявлена также статья 190 УК РСФСР.
Мой муж честный человек, за 14 лет работы не имел ни одного
взыскания и ни разу не задерживался милицией. В марте 1971 г. он подал
документы на выезд в государство Израиль на постоянное жительство, но получил
отказ.
Глубоко убежденная в том,
что обвинение, предъявленное моему мужу, вымышлено, я приехала в Москву, чтобы
поручить его защиту хорошему адвокату. Три недели я вела переговоры с коллегией
московской городской и областной адвокатуры и, несмотря на согласие нескольких
адвокатов заняться этим делом, президиум московской городской и областной
коллегий запретил им взять командировки в Свердловск. Я обращалась за помощью в
Министерство юстиции РСФСР, но безрезультатно.
Я обеспокоена судьбой мужа, ибо отказ в квалифицированной защите
невозможно рассматривать иначе, как подготовку расправы над ним. В результате
того, что мне не удалось получить адвоката для защиты моего мужа, я вынуждена
прибегнуть к крайней мере - голодовке протеста в приемной ЦК КПСС.
Свердловск, 17 июля 1972 года
Эта Заявление было написано после того как заведующий приемной ЦК КПСС заявил жене Маркмана, что она не получит московского адвоката, «поскольку ее муж занимался антисоветской деятельностью». Спустя полчаса после объявления голодовки, Кисину доставили в отделение милиции, подвергли унизительному личному обыску и отправили под конвоем обратно в Свердловск, пообещав упрятать в психиатрическую больницу, если она еще раз приедет в Москву по делам мужа.
Из письма в Комитет по правам человека ООН и Международный комитет
юристов-демократов в Брюсселе
Около трех месяцев назад в Свердловске был арестован еврей Владимир
Маркман, добивающийся разрешения на выезд в Израиль…
Мы, евреи, также как и Маркман, стремимся выехать в Израиль, и мы протестуем
против попрания элементарных прав человека и грубого нарушения законов СССР
теми советскими учреждениями и лицами, которые призваны стоять на страже этих
законов.
Мы требуем соблюдения
законности, немедленного предоставления жене Маркмана свободы передвижения. Мы
требуем, чтобы суд над Маркманом был гласным, с соблюдением всех процессуальных
норм и с участием защитника, выбранного его семьей.
Мы призываем вас без промедления вмешаться в дело Маркмана. Внутренние
дела отдельных стран-членов ООН перестают быть их внутренним делом, когда
попираются права человека.
Файнгольд Натан и Юлия, Маркиш Давид, Лазебникова Эстер,
Бельфор Моисей и Нина, Шахновский Владимир, Заславский
Владимир, Польский Виктор и Елена, Престин Владимир и Елена,
Абрамович Павел…- всего 44 подписи евреев из Москвы, Киева и
Кишинева
Июль 1972 года
Судебное заседание по делу Маркмана, открывшееся 8 августа 1972 года в помещении Свердловского областного суда на улице Малышева, началось с того, что подсудимый заявил отвод прокурору Зырянову. Год назад Зырянов был обвинителем на процессе свердловчанина Валерия Кукуя, близкого друга и соратника Владимира Маркмана по борьбе за выезд в Израиль. Выступая на том процессе в роли свидетеля, Маркман давал показания в пользу товарища. Но когда судья огласил приговор, обнаружилось, что его слова самым бессовестным образом искажены до такой степени, что он превратился чуть ли не в главного свидетеля обвинения.
Столь явный подлог не мог быть совершен без участия прокурора. И у подсудимого были достаточно убедительные основания усомниться в том, что Зырянов может теперь быть объективным и представлять на этом процессе государственное обвинение. Однако судья, посовещавшись с народными заседателями, отвод отклонил.
Что же сумели накопать свердловские чекисты за три с лишним месяца «следственных действий» и гораздо более длительный срок наружного наблюдения и тайной прослушки?
В обвинительном заключении фигурировали следующие «вещественные доказательства» «преступной деятельности» подсудимого:
- подписанное Маркманом коллективное письмо свердловских евреев в ЦК КПСС и Верховный Совет СССР с протестом против неоправданно жестокого приговора по ленинградскому «самолетному» делу;
- письма в газету «Известия» и председателю КГБ СССР Андропову;
- обращение в Международный союз журналистов по поводу травли в свердловской
печати евреев, ходатайствующих о разрешении на выезд в Израиль;
- коллективная телеграмма с приветствием международному сионистскому конгрессу;
- письмо некоему мистеру Таджеру в Англию с благодарностью за присылку мацы к празднику Песах;
– квитанции о телефонных разговорах с Израилем и квитанции о денежных переводах из-за границы, названных «вознаграждениями за переданную на Запад клеветническую антисоветскую информацию».
Плюс к тому - показания некоего Иткина, с которым Маркман якобы вел разговоры «на политические темы» об угнетении евреев в СССР и критиковал позицию Советского Союза в ближневосточном конфликте. И никаких тебе тайных сходок на конспиративных квартирах. Ни заговоров с целью свержения советской власти, ни паролей, ни явок…
Судья Руденко (обращаясь к подсудимому): - Как вы относитесь к содержанию подписанного вами письма о «самолетном процессе»?
Маркман: - Люди, пытавшиеся угнать самолет, долгое время безуспешно добивались разрешений на выезд. Решение ленинградского суда о смертной казни двум осужденным было несправедливым. Мы не одобряли намерения угонщиков, но считали приговор слишком суровым. Это подтвердил и Верховный суд СССР, отменивший смертные приговоры.
Судья: - А что это за «волна антиеврейских судебных процессов»?
Маркман: - Речь идет о недавних коллективных процессах, где судили евреев, которые добиваются выезда.
Судья: - Почему вы дали согласие на отправку этого письма за рубеж?
Маркман: - Мы считали, что, если письмо отправить только в адрес советского руководства, на него не будет реакции.
Судья: - Какие сведения вы передавали во время телефонных разговоров с Израилем?
Маркман: - Я несколько раз разговаривал с уехавшими друзьями. Никаких, как вы их называете «сведений», я никому не передавал. Это были обычные разговоры на бытовые темы.
Судья: - А за что же вам присылали деньги?
Маркман: - Друзья знали, в каком трудном материальном положении оказалась наша семья. Первый полученный перевод я отдал жене Валерия Кукуя, который отбывает наказание.
Судья: - О чем еще вы писали в своих письмах и заявлениях?
Маркман: - Протестовали против незаконного осуждения Kyкуя.
Судья: - Вы ездили к нему на свидание в лагерь. Зачем?
Маркман: - Мы в основном обсуждали вопросы, связанные с надзорной жалобой по его делу. Он оформил на меня доверенность, по которой я могу заниматься этой жалобой от его имени.
Судья: - Давали ли вы кому-нибудь читать письма Кукуя из лагеря?
Маркман: - Давал. Ведь там не могло быть никаких секретов - всем известно, что письма из мест заключения проходят цензуру.
Судья: - Вы считаете, что в письме, адресованном в Международный союз журналистов, не было клеветы на советскую печать и ложных измышлений.
Маркман: - Нет, конечно! Наоборот, это журналистка из «Вечернего Свердловска» оклеветала Кошаровского, Левиных и меня.
Судья: - Куда была отправлена копия этого письма?
Маркман: - В Организацию Объединенных Наций.
Судья: - С какой целью?
Маркман: - С целью получить моральную поддержку.
Судья: - А зачем вам была нужна моральная поддержка?
Маркман: - Когда мы отправили аналогичный протест по поводу такой же статьи о Кукуе, то вместо ответа из редакции нас вызвали для беседы в КГБ.
Судья: - Вас предупреждали об ответственности за писание подобных писем?
Маркман: - Предупреждали, но я считаю, что протест против клеветы – это не преступление.
Судья: - В обвинительном заключении приведены показания свидетеля Суриса на предварительном следствии. Что вы можете сказать по этому поводу?
Маркман: - Сурис заявил, что я являюсь руководителем тайной организации, в которой состоят пятнадцать или восемнадцать человек. Если верить этим показаниям, нужно судить всю эту несуществующую организацию. Сурис еще заявил, что я собираюсь устроить Кукую побег из лагеря и переправить его за рубеж. Ваша воля - верить или не верить этим показаниям.
Судья: - Вы заявляете, что политика вас не интересует, но считаете, что Советский Союз не должен вмешиваться в ближневосточный конфликт. Как это понять?
Маркман: - Это волнует меня постольку, поскольку я хочу жить в Израиле и не хочу, чтобы там была война.
Судья: - Что вы можете сказать по поводу письма Андропову?
Маркман: - Там сказано, что вокруг нас создана нетерпимая обстановка.
Судья (зачитывает письмо): - В чем же вы видите «травлю евреев, которые хотят уехать»?
Маркман: - Нас часто вызывали в КГБ и в подробностях рассказывали обо всем, что накануне происходило у нас дома…
Судья: - Послушайте, Маркман, какую оценку вам дал трудовой коллектив. (Зачитывает резолюцию собрания, где сказано, что инженер Маркман стал на путь клеветы на советский общественный строй.)
Маркман: - Я с этой оценкой не согласен.
Судья (зачитывает справку о денежных переводах из-за границы): - Теперь вы согласны, что характеристика коллектива соответствует действительности и что вы занимались враждебной организационной деятельностью?
Маркман: - Никакой организационной деятельностью я не занимался.
Судья: - Вы - постоянный слушатель передачи «Голос Израиля». Знаком ли вам такой текст? (Зачитывает приветствие группы свердловских евреев Международному сионистскому конгрессу).
Маркман: - Вы прочли не наш текст, а запись радиоперехвата… Не исключено, что наш текст был искажен «лживой буржуазной пропагандой».
Судья: - Назовите причины вашего желания уехать в Израиль?
Маркман: - Я хочу уехать по национальным мотивам.Ну, и так далее, в том же духе. И с тем же нулевым результатом насчет конкретных доказательств того, что подсудимый распространял что-то заведомо ложное, которое могло расшатать устои могучего советского государства.
Прокурор (вопрос свидетелю Чузо, начальнику отдела свердловского института «Проектмонтажавтоматика», где до ареста работал Маркман): - Говорил ли вам Маркман о преследовании евреев в СССР?
Чузо: - Мне - нет.
Прокурор: - Сколько у вас в отделе работает человек и сколько из них евреев?
Чузо: - Всего в отделе 38 человек, трое из них евреи.
Прокурор: - Вам не было указаний сверху зажимать их?
Чузо: - Нет, не было...
Судья (вопрос свидетелю Бойченко, телефонистке): - Были ли разговоры из квартиры Маркмана с Израилем?
Бойченко: - Был - в апреле, в первом часу ночи. 3вонили из Израиля.
Судья: - С кем он говорил?
Бойченко: - С каким-то Ильей. Просил выслать деньги, говорил, что сын в больнице.
Судья: - Был разговор о вызовах из Израиля?
Бойченко: - Был. Илья сказал, что выслал вызов профессору Когану.
Прокурор: - Вы имеете право подключаться к разговору в любое время?
Бойченко: - Да, в любое.
Прокурор: - Вы предупреждаете абонента, что включилась телефонистка?
Бойченко: - Нет, мы не должны этого делать.
Прокурор: - Маркман читал по телефону статью из газеты?
Бойченко: - Да, читал.
Прокурор: А когда он ругался?
Бойченко: - Когда связь прерывалась. На другой день я написала заявление в прокуратуру.
Судья (вопрос свидетелю Иткину) – На предварительном следствии вы показали, что были с Маркманом в приятельских отношениях. О чем вы с ним говорили?
Иткин (по словам Маркмана, был тайным осведомителем): - У нас были беседы на политические темы. Он, например, говорил о гонениях на евреев, которые хотят уехать. Говорил, что КПСС ведет нас в другую сторону от коммунизма, что советская печать пляшет под партийную дудку.
Судья: - Расскажите о разговорах Маркмана с зарубежными странами.
Иткин: - Он говорил, что надо туда передавать все о том, что у нас творится.
Судья: - Кто еще слушал передачи из Израиля?
Иткин: - Левин и Забелыженский.
Судья (вопрос свидетелю Забелыженскому): Откуда вы знаете подсудимого?
Забелыженский:
- С Маркманом я познакомился на праздновании еврейского нового года у Юлия
Кошаровского.
Соратники по борьбе за репатриацию (слева направо)
Владимир Маркман, Марк Левин и Леонид Забелыженский. Свердловск, 1972 год
Судья: - Часто ли после этого вы встречались и где?
Забелыженский: - Довольно часто, в основном у него. Судья:
- О чем вы беседовали?
Забелыженский: - О вопросах, связанных с выездом в Израиль. Говорили на бытовые, семейные темы.
Судья: - Велись ли разговоры на политические темы?
Забелыженский: - Иногда мы обсуждали положение на Ближнем Востоке.
Судья: - Высказывал ли Маркман в вашем присутствии какие-либо
заведомо ложные сведения, порочащие советский общественный и государственный
строй?
Забелыженский: - Нет, никогда.
Судья: - Распространял ли Маркман в письменной форме такие
сведения?
Забелыженский: - Об этом мне неизвестно.
Судья: - Вы знакомы с письмом в Англию мистеру Таджеру?
Забелыженский: - Прошу предъявить это письмо для опознания. (Читает письмо). Это я писал, я же и отправлял. Маркман и Левин попросили от их имени поблагодарить Таджера за присланную на праздник мацу, что я и сделал.
Судья: - Но в этом письме содержатся клеветнические сведения.
Забелыженский: - В этом письме все сведения в точности соответствуют действительности.
Судья: - Маркман разговаривал по телефону с Израилем в вашем присутствии?
Забелыженский: - Да, разговаривал, с Войтовецким.
Судья: - О чем они говорили?
Забелыженский: - Я присутствовал при двух разговорах. В январе Маркман рассказал о поездке на свидание с Кукуем в Новой Ляле. В апреле был разговор о клеветнической статье в «Вечернем Свердловске» и о том, что мы направили в газету письмо с опровержением.
Прокурор: - Где вы работаете в настоящее время?
Забелыженский: - На продовольственной базе грузчиком.
Прокурор: - Но у вас ведь высшее образование!
Забелыженский: - До ноября 1971 года я работал ассистентом на кафедре вычислительной техники Уральского политехнического института и был уволен после того, как заявил о своем желании выехать в Израиль.
Прокурор:- Почему вы считаете, что вас уволили с работы за намерение подать заявление о выезде из СССР?
Забелыженский: - Потому что в протоколе заседания кафедры, где
было принято решение о моем увольнении, так прямо и сказано. Я могу зачитать
выписку из протокола, она у меня с собой...
Прокурор: - Не надо!..
Из речи государственного обвинителя
Зырянова
Маркман на протяжении 1971-72 годов систематически занимался
клеветническими измышлениями в письменной и устной формах. Он утверждал, что в
Советском Союзе установлен диктаторский режим и нет демократии, что в СССР
существует принудительная ассимиляция евреев, антисемитизм и судебные репрессии
против евреев.
Подсудимый виновным себя не признает, утверждая, что в его письмах и
заявлениях не содержится клеветы на советский строй. Он заявляет, что сообщал
по телефону своим друзьям из Израиля только правдивые сведения. В своих письмах
и заявлениях Маркман ссылается на Левина, 3абелыженского и Кукуя, которого осудили
якобы за желание выехать в Израиль. Однако Кукуй был арестован и осужден за
конкретные факты. Многие люди пишут жалобы в различные органы. Разве кто-нибудь
говорит, что они совершают криминальные действия? Маркман сам признает, что из
Свердловска уехало много его друзей. Их ведь не судили за это!
Суд располагает показаниями свидетелей, из которых явствует, что
Маркман занимается антисоветской деятельностью. Свидетель Иткин заявил, что
подсудимый занимался ложными измышлениями. Свидетель Бланк подтвердил это. Из
показаний Суриса следует, что Маркман говорил о притеснении евреев... Маркман
утверждает, что Бланк, Сурис и Иткин его оговаривают. Однако все эти свидетели
были друзьями Маркмана, чего он не отрицает... В деле имеются сочинения
клеветнического характера, соавтором которых был Маркман. В деле также имеются
тексты радиопередач зарубежного радио... В отношении причины своей преступной
деятельности Маркман пояснил, что добивался выезда в Израиль. Но через три года
его обещали отпустить. Значит, не ради выезда он занимался этой деятельностью,
а чтобы прибыть в Израиль с хорошим багажом - с клеветой на советский строй.
Друзья из Израиля тоже позванивали, чтобы использовать свежие факты якобы
существующего притеснения евреев. Вот та подоплека, почему он стал на путь
преступления. При назначении наказания следует учесть, что он занимался этой
деятельностью длительное время, хотя с ним беседовали, его предупреждали, с ним
возились.С учетом вышеизложенного, прошу назначить Маркману по совокупности три
года лишения свободы. Считаю необходимым просить суд определить ему усиленный
режим.
Из речи адвоката В. Ивани
Органы предварительного следствия были не совсем точны в постановлении о предъявлении обвинения. Один Иткин не мог являться объектом антисоветской агитации и пропаганды. В данном конкретном случае нет состава преступления... Показания свидетеля Ушенина, которому Маркман якобы говорил об отсутствии в СССР демократии и свободы личности, были взяты только на предварительном следствии. В то же время свидетель Чузо показал, что подобных разговоров в его в присутствии не было, и что он вообще не имел с подсудимым бесед на политические темы. Маркману предъявляют обвинение, что он передавал информацию на радиостанцию «Голос Израиля», получая за это денежные суммы. Но обращение в газету «Известия» подписали пятеро. Трое из них уже в Израиле, и радиостанции достаточно было обратиться за информацией к ним. Заявление по ленинградскому процессу подписало десять человек. От кого из них оно поступило на израильскую радиостанцию - неизвестно. Однако есть такие заявления, которые мог передать и Маркман. Я этого оспаривать не собираюсь.
В отношении обвинения в злостном хулиганстве по
статье 206-1 следствием было подтверждено, что 26 июля имел место телефонный
разговор с Израилем из квартиры Маркмана. Однако кто именно ругался,
телефонистка не знает, и органами следствия это не установлено. Здесь возможна
ошибка. Если даже это было так, как говорит Бойченко, то это - мелкое
хулиганство.
Из приговора Свердловского областного
суда
Рассмотрев собранные по делу доказательства, судебная коллегия
установила:
Подсудимый Маркман, проживая в городе Свердловске, на протяжении
1971-72 гг. систематически распространял в устной и письменной формах заведомо
ложные измышления, порочащие советский общественный и государственный строй и
совершил хулиганские действия. Так, в разговорах с гражданином Иткиным Маркман
с клеветнической целью неоднократно утверждал, что в Советском Союзе лица
еврейской национальности якобы угнетаются, что в СССР отсутствует демократия,
нет свободы слова и свободы личности, а советская печать лжива. Он утверждал,
что КПСС организовала диктаторский режим, близкий к фашистскому, и ведет народ
в другую от коммунизма сторону, обзывал нецензурными непристойными словами
членов советского правительства. В разговорах с гражданином Будняцким Маркман
заявлял, что в СССР существует антисемитизм, высказывал клеветнические
измышления о внешней политике Советского Союза на Ближнем Востоке... В январе
1971 г. Маркман совместно с другими лицами еврейской национальности написал и
направил президенту государства Израиль письмо по поводу ленинградского
судебного процесса в отношении уголовных преступников, граждан еврейской
национальности Дымшица и других, пытавшихся угнать самолет. В этом письме
содержится клевета на советскую действительность, социалистическую законность и
правосудие. В июле 1971 г. Маркман совместно с другими лицами еврейской
национальности написал заявление в газету «Известия», где содержится клевета на
советскую действительность, социалистическую законность и правосудие...
В 1971-72 гг. Маркман систематически по телефону передавал для
радиовещательной станции Израиля клеветнические измышления, порочащие советский
общественный и государственный строй. Кроме того, в ночь с 12 на 13 апреля 1972
г. Маркман, разговаривая по телефону с городом Тель-Авивом и передавая
клеветнические измышления, совершил хулиганские действия, выражаясь нецензурной
бранью в адрес телефонисток.
Подсудимый Маркман свою вину в предъявленном ему обвинении не
признал и пояснил, что он действительно участвовал в составлении заявлений и
писем, где были отражены притеснения лиц еврейской национальности, пожелавших
выехать в Израиль, но в этих письмах и заявлениях нет измышлений и клеветы на
советскую действительность, а допущены лишь некоторые резкие выражения...
Однако вина подсудимого Маркмана полностью подтверждается материалами следствия
и свидетельскими показаниями… Таким образом, вину подсудимого Маркмана в
систематическом распространении в устной и письменной формах заведомо ложных
измышлений, порочащих советский общественный и государственный строй, судебная
коллегия находит полностью доказанной. В решении вопроса о мере наказания
судебная коллегия учитывает общественную опасность и тяжесть совершенного
Маркманом преступления, наличие его преступной деятельности и разлагающее
воздействие на окружающих его лиц еврейской национальности. Судебная коллегия
приговорила: Маркмана Владимира Ильича признать виновным в преступлениях,
предусмотренных статьями 206-1 и 190-1 УК РСФСР. По совокупности совершенных им
преступлений определить ему 3 года лишения свободы в исправительно-трудовой
колонии строгого режима.
Председательствующий Руденко А.В.
народные заседатели Боков В.А. и Клименко А.З.
Из коллективного обращения в Верховный
суд РСФСР
9 августа 1972 г. судебная коллегия по уголовным делам приговорила
к трем годам лишения свободы в колонии строгого режима Владимира Маркмана.
Приговор, основанный на свидетельских показаниях, письмах и заявлениях Маркмана
и на его телефонных разговорах с Израилем, утверждает, что он с клеветнической
целью неоднократно в устной и письменной форме распространял заведомо ложные
измышления о советском государственном и общественном строе... Во время
следствия свидетель Забелыженский был допрошен в камере предварительного
заключения, где его продержали более четырех суток без предъявления обвинения и
ордера на арест и свыше 30 часов не кормили. На наш взгляд, это нельзя
расценить иначе, как давления на свидетеля. На суде Забелыженский отказался от
показаний, которые дал под давлением, однако суд счел мотивы отказа «надуманными».
Приговор утверждает, что Маркман систематически передавал по телефону
клеветническую информацию для радиостанции «Голос Израиля». Однако суду не было
предоставлено никаких доказательств этого обвинения. Судей, по-видимому, меньше
всего интересовало, что ранее уехавший из Свердловска Войтовецкий, с которым
разговаривал Маркман, не имеет никакого отношения к радиовещательной станции
Израиля, а проявляет вполне понятное беспокойство судьбе оставшихся в городе
своих друзей и близких.
Добивающиеся выезда в Израиль свердловские евреи живут в обстановке
подозрительности и самой примитивной травли. Сколько раз вызывали Маркмана и
его друзей в КГБ и навешивали на них ярлыки антисоветчиков, как будто подача
заявлений на выезд - достаточный для этого повод. А потом устраивали по месту
работы собрания, где принимались резолюции «Уволить с работы!», «Лишить диплома!»,
«Отдать под суд!». Для проверки этих фактов травли достаточно прочесть
протоколы этих собраний и выступления местной прессы.
Раз есть нарушения законности - значит, будут протесты. Есть
протесты - значит, есть возможность усмотреть в них клевету, т.е. повод для
следующих процессов. Эта цепочка бесконечна, но она не принесет ни славы ее
создателям, ни пользы СССР. Самое время оборвать ее сейчас, немедленно. Судебный
процесс по делу Маркмана в Свердловске проходил в обстановке, исключающей объективное
расследование... Юридическая основа обвинения несостоятельна. Осужден еврей,
бескомпромиссно отстаивающий свое право выезда. Мы надеемся, что Верховный Суд
РСФСР пересмотрит дело Маркмана, отменит несправедливый приговор и будут
приняты меры по прекращению судебных преследований евреев, добивающихся лишь
одного - выезда в Израиль.
Да восторжествует Закон!
Кошаровский, Польский, Коренфельд Лидия, Людмила и Илья,
Престины Владимир и Елена, Гальперины Тамара и Анатолий, Слепак Владимир и
Мария, Новиковы Анатолий и Изабелла, Нудель, Цитленок… - всего 60 подписей.
Москва, 18 сентября 1972г.Утром 6 октября 1972 года к зданию
Верховного Суда РСФСР, где должна была рассматриваться кассационная жалоба,
пришли десятки московских евреев, чтобы выразить солидарность с несправедливо
осужденным свердловчанином Маркманом. Но никто из них не попал в зал заседаний.
Охранявшие вход люди в милицейской форме и в штатском пропускали лишь тех, кто
имел специальные приглашения. Представляющий интересы Маркмана адвокат Юдович в
своем выступлении отметил, что обвинительный приговор его подзащитному вынесен
с явными нарушениями действующего Уголовно-процессуального кодекса. В ходе
судебного разбирательства не были заслушаны показания трех главных свидетелей
обвинения, а показания двух из них на предварительном следствии даже не были
оглашены в суде. Защитник просил отменить приговор и назначить новое судебное
рассмотрение.
Представитель обвинения прокурор Сахарова, естественно, была прямо противоположного мнения. По ее словам, свердловские коллеги все сделали по закону, разве что немного перестарались, вчинив Маркману кроме статьи 190-1 («распространение заведомо ложных измышлений», еще и статью 206-1 («злостное хулиганство»). Высокий суд удалился на совещание под выкрики приглашенной публики «Мало дали!», «На урановые рудники его надо сослать!», которые должны были означать отношение столичной общественности к антисоветчику из Свердловска.
Из определения Верховного суда РСФСР
Обсудив доводы кассационных жалоб, судебная коллегия находит
обвинительный приговор Свердловского областного суда обоснованным. Действия
осужденного по ст. 190 ч. 1
УК РСФСР квалифицированы правильно. Судебная коллегия не может согласиться с
просьбой адвоката Юдовича Л.А. об отмене приговора суда и возвращении дела на
новое судебное рассмотрение. Не усматривает судебная коллегия нарушения
требований закона и при определении вида исправительно-трудовой колонии, где
осужденный должен отбывать наказание. Наказание по ст. 190 ч. 1 назначено в
соответствии с законом; оснований для его снижения судебная коллегия не
усматривает.Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР
определила: Приговор Свердловского областного суда в отношении Маркмана
Владимира Ильича в части осуждения его по ст. 206 ч. 1 УК РСФСР отменить и дело
производством прекратить за отсутствием в его действиях состава преступления. В
остальной части приговор оставить без изменения, а кассационные жалобы - без
удовлетворения.
Председательствующий - Лукановчлены суда - Евдокименко и Шишкин.
Собственно, по статье 206-й («злостное хулиганство», статья
максимальный срок - год лишения свободы) Маркман фактически и не был наказан
свердловским судом. Для трех лет в колонии строгого режима за глаза хватило и
печально знаменитой 190-й статьи. Признав приговор в этой части законным и
обоснованным, Верховный суд РСФСР этим не ограничился, и вынес еще два частных
определения.
Первое - в адрес прокуратуры Свердловской области о возбуждении уголовного
дела в отношении Забелыженского - того самого свидетеля, который дал в суде
показания в пользу Маркмана и обратился в областную прокуратуру с заявлением,
что его показания на предварительном следствии были получены с применением
незаконных методов. Второе частное определение было сделано в адрес областного
управления связи. Свердловским связистам предписали отключить телефонные
аппараты на квартирах Маркмана и Левина, близкого друга Маркмана, также давшего
показания в его пользу. Оба предписания Верховного суда Советской России,
разумеется, были выполнены.
Из письма генеральному прокурору СССР Р. Руденко
Мне на своем горьком опыте пришлось убедиться, что некоторые
работники прокуратуры не только не осуществляют строгого контроля за
соблюдением законности, но и потворствуют беззаконию и произволу. Речь идет о
так называемом «деле» моего сына инженера Владимира Ильича Маркмана, ставшего
жертвой необъективного, сугубо тенденциозного следствия, выводы которого были
механически перенесены в судебный приговор, провозглашенный именем РСФСР
судебной коллегией по уголовным делам Свердловского облсуда под
председательством А.В. Руденко 9 августа 1972 г.
Истинной подоплекой дела Маркмана служит тот факт, что он, как и
многие другие советские евреи, стремился и стремится выехать в государство
Израиль. А формальным поводом для создания этого «дела» явилось то, что, будучи
в 1971 году свидетелем по делу еврея Валерия Кукуя, мой сын дал показания в
пользу подсудимого. Однако его показания самым бесцеремонным образом были
искажены и положены в обоснование приговора Кукую. Мой сын обратился в судебные
инстанции с просьбой рассмотреть вопрос об ответственности члена свердловского
облсуда, председательствовавшего на процессе Кукуя. Но обращение Маркмана в суд
осталось без последствий, а вокруг его имени все больше и больше сгущалась
атмосфера травли.
Я не стану останавливаться на всех аспектах этого «дела», которое
может служить примером предания забвению основных принципов советского
судопроизводства. Вот одна из иллюстраций. В приговоре утверждается, что в
январе 1971 г. Маркман совместно с другими лицами еврейской национальности
написал и направил президенту государства Израиль письмо по поводу
ленинградского судебного процесса. При этом свердловский суд «не заметил», что
Верховный Суд РСФСР еще 31 декабря 1970 г. отменил смертный приговор Дымшицу и
Кузнецову. А ведь именно этого добивались авторы письма (в том числе и Маркман),
обратившиеся вовсе не к президенту Израиля, а к Генеральному секретарю ЦК КПСС
Л.И. Брежневу и Председателю Президиума Верховного Совета СССР Н.В. Подгорному.
Если бы суд взял на себя труд внимательно ознакомиться с содержанием этого
письма, то он убедился бы, что в нем не содержится «клеветы на советскую
действительность, социалистическую законность и правосудие», а ставится вопрос
об отмене смертной казни осужденным. В конце письма, адресованного
руководителям коммунистической партии и советского государства, его авторы,
имея в виду, что подобные обращения советских граждан не доходят по назначению,
заявили, что копию своего письма они направят также президенту государства
Израиль. Нет нужды опровергать и другие эпизоды «преступной деятельности»,
вмененной моему сыну и отцу моего семилетнего внука. Я обращаюсь к Вам с
настоятельной просьбой восстановить грубо попранную законность и охраняемые
конституцией СССР права человека.
Маркман П.В. Свердловск, 14 января 1973 г.
Юридический комментарий Абрама Рожанского
По приговору судебной коллегии по уголовным делам Свердловского
областного суда инженер Владимир Маркман был осужден на три года лишения
свободы в исправительно-трудовой колонии строгого режима на основании статьи
190-1 Уголовного кодекса РСФСР.
Суд признал Маркмана виновным в систематическом распространении
заведомо ложных измышлений и конкретизировал эти измышления следующим образом.
Во-первых, Маркман говорил, что в СССР существует антисемитизм на
государственном уровне, так как для лиц еврейской национальности существуют
ограничения в гражданских правах, а евреев, подавших документы на репатриацию в
Израиль, объявляют изменниками родины и, как правило, увольняют с работы.
Во-вторых, он заявлял, что в СССР отсутствует демократия и существует диктатура
КПСС, что в стране нет свободы слова и свободы личности, а советская печать
лжива. В-третьих, утверждал, что Советский Союз ведет неправильную внешнюю
политику на Ближнем Востоке, оказывая помощь, в том числе и военную, арабским
странам.
Из диспозиции статьи 190-1 однозначно следует, что состав преступления
имеется тогда, когда распространяемые обвиняемым сведения а) являются ложными, б)
распространяющий эти сведения заведомо знает, что они ложные, в) эти сведения
порочат советский государственный и общественный строй. Обвиняемый Маркман, не
признавая себя виновным, утверждал, что сообщенные им сведения соответствуют
действительности. Следовательно, обязанность доказать в суде обратное должен
был взять на себя обвинитель. Однако ни следователь, ни прокурор, ни вслед за
ними суд не даже не пытались подвергнуть проверке ложность или правдивость
утверждений обвиняемого, а в ряде случаев - его добросовестное заблуждение,
которое, в свою очередь, исключает виновность в клевете. Априори
предполагалось: все то, что он говорил и писал, есть ложь, причем ложь
заведомая и порочащая советский государственный и общественный строй.
Перечисленные участники процесса в Свердловске уклонились от выполнения своих
процессуальных обязанностей и, не доказав вины Маркмана, объявили его виновным
в преступлениях, предусмотренных статьей 190-1. Точно также счел возможным поступить
и Верховный суд РСФСР, куда осужденный и его адвокат обратились с кассационной
жалобой. По приговору Свердловского областного суда невиновный (поскольку
обратное не доказано) Маркман получил максимальное наказание, предусмотренное
статьей 190-1 УК РСФСР. Между тем, эта статья, наряду с лишением свободы на
срок до трех лет, предусматривает также исправительные работы сроком до года и
даже сравнительно небольшой штраф. Наличие столь мягких видов наказания
указывает на то, что преступление, описываемое данной статьей, не является
тяжким, за которое можно назначить строгий режим. Кроме того, Маркман был
впервые привлечен к судебной ответственности и хорошо характеризуется по месту
последней работы, что по закону не позволяет содержать его в колонии со строгим
режимом. И в этом вопросе суд первой инстанции нарушил закон, а Верховный суд
РСФСР его не поправил. В «Основах уголовного судопроизводства СССР и союзных
республик» содержится требование, чтобы суд «основывал приговор лишь на тех
доказательствах, которые были рассмотрены в судебном заседании». Тем не менее,
в основу приговора Маркману были положены также свидетельские показания,
полученные только на предварительном следствии, и не исследованные судом. При
рассмотрении кассационной жалобы Верховный суд РСФСР оставил без внимания
нарушение этого важнейшего принципа.Все эти явные нарушения основных положений
уголовного и уголовно-процессуального законодательства СССР и союзных республик
однозначно свидетельствуют о том, что процесс Владимира Маркмана носил
политический характер.
(По материалам сборника «Антиеврейские
процессы в Советском Союзе. 1972-1975 годы» и еврейского самиздата)
Владимир Маркман после освобождения из лагеря. 1975
год
Из книги
Владимира Маркмана «На краю географии»
На стол с размаху шлепнулась муха, резкими перебежками
стала приближаться к стопке бумаг, останавливаясь, потирая лапки, как пьяница
перед стаканом водки. Я обнаружил в ней массу интересного, незамеченного за
предыдущие тридцать с лишним лет наблюдения за этими насекомыми. Еще бы, ведь
это было первое живое существо, которое я увидел за дни, проведенные в одиночке.
Следователь здесь не в счет - он существо не живое, а лишь элемент системы,
состоящей из стен, решеток, лязга затворов и вони параши. Муха взлетела, так и
не добравшись до бумаг. Я наблюдал за ее полетом, и вдруг уперся взглядом в
зеркало в углу. Там я увидел кое-что поинтереснее, чем муха. Это кое-что
представляло собой страшилище со свалявшимися волосами, воспаленными глазами и
бордово-землистой кожей. Пока я соображал, испугаются ли меня вороны, если я в
таком виде буду работать огородным пугалом, следователь достал из стопки лист
бумаги и сочувственным тоном спросил:- Как же вы, Маркман, дошли до жизни
такой?
А дошел я до жизни такой всего три дня назад, когда меня заботливо обыскали, забрали ремень и шнурки от ботинок, чтобы не повесился сдуру, и заперли в полутемную вонючую камеру. Был последний день апреля - время еще холодное на Урале. Сквозь разбитое стекло в камеру заползала промозглая сырость. Я завернулся в плащ, лег на жесткие нары, кишевшие клопами. Наступила моя первая тюремная ночь – с непонятными шорохами, лязганьем замков, звоном ключей, туберкулезным кашлем, доносившемся из соседних камер. Казалось, не будет этой ночи конца. Но утро ворвалось в камеру победными звуками Первомая. Толпа демонстрантов с гомоном и смехом проходила мимо тюрьмы, направляясь к центральной площади, где стоит каменный Ленин с простертой вперед рукой...
Теперь, сидя
перед следователем, я размышлял, сколько же мне дадут. Больше трех лет вроде бы
не должны, потому что, во-первых, ничего противозаконного не совершил, а
во-вторых... Но дальше первою аргумента дело не шло. Нет, больше трех лет не
должны, ведь в КГБ сулили три года еще до ареста.- Вот, - продолжал
следователь, — заявление телефонистки. Телефонный разговор с Израилем помните?
Она пишет, что вы выражались нецензурной бранью. Это злостное хулиганство, срок
до пяти лет.
Я посмотрел на следователя, потом на пугало в зеркале. Они что, сдурели? Злостное хулиганство - это ж нужно Бог знает чего натворить, да еще в общественном месте и «с особой дерзостью». А я разговаривал из собственной квартиры.- А еще, - следователь достал второй лист, - вы подозреваетесь в распространении заведомо ложных, клеветнических измышлений, порочащих советский общественный и государственный строй...
Возвратившись в камеру, я со злости ударил
кулаком по толстой кирпичной стене, но не услыхал даже слабого звука. Время
остановилось. Никто ничего отсюда не услышит, и ничто сюда не донесется. День
сменялся ночью, ночь – днем. Единственное яркое впечатление за сутки - когда
выводят сливать парашу. Но это всего несколько минут, надзиратели торопят. А
потом опять с лязгом захлопывается дверь, и время застывает неподвижно. Наконец,
на седьмые сутки, меня запихали в «воронок» и повезли в главную следственную
тюрьму. Зэк с машинкой для стрижки волос указал на лавку: «Садись!». В
мгновение ока моя шевелюра была на полу. «Парикмахер» удовлетворенно поднял
большой палец, дескать, здорово получилось. Я провел ладонью по колючему черепу
- ничего, была бы голова цела, а волосы отрастут. Меня опять повели куда-то по
пустынным коридорам. Остановились возле одной из дверей. Лязгнул замок, дверь
распахнулась: «Заходи!» И снова заперлась, теперь уже надолго.
***
Новый этап вызывали по одному к начальнику
лагеря. Услышав свою фамилию, я вошел в кабинет. Там сидело десятка полтора
офицеров, а во главе стола, как видно, сам начальник, по-лагерному «хозяин». -
Владимир Ильич против Владимира Ильича? – спросил он с усмешкой, полистав папку
с моим делом.
Всю жизнь я страдал из-за своего имени и
отчества, бывших объектом шуток для каждого, кто хотел поупражняться в
остроумии. Но теперь наступил мой черед.- Мы совсем разные по масштабу личности
с тем Владимиром Ильичем. Он просидел в общей сложности год и четыре месяца, а
мне сразу дали три года. - За что вы были осуждены первый раз? – спросил
начальник. - Это моя первая судимость.- С первой судимостью не отправляют на
строгий режим. Это не закону.- Суд, наверно, решил, что мой случай - особый,
хотя я ничего противозаконного не совершил.- Спросите любого здесь, и он вам
скажет, что его посадили ни за что. Но относительно режима мы проверим...
В лагерном бараке, где мне выделили место, было тепло. Тусклая
лампочка освещала ряды двухъярусных коек. Внутри барак выглядел гораздо лучше,
чем тюремная камера, но произвел на меня куда более гнетущее впечатление.
Сначала я все никак не мог понять, почему. Вроде у каждого есть своя койка с
матрацем и тумбочка с приклеенными фотографиями актрис из журналов. А у моего
соседа даже нечто вроде вазы с цветами из проволоки и разноцветных ниток. Узнав,
что у меня «детский срок», сосед оживился: - Да я, земляк, весь твой срок
просидел на параше! Первую ходку сделал в девятнадцать, а сейчас уже тридцать
четыре. Совсем забыл, как люди на свободе живут… Здесь редко кто меньше сидит.
Одно слово – рецидивисты. Ты, смотри, держи ухо востро, а то живо сжуют.
Вскоре я понял, почему первое впечатление от лагерного барака было
таким гнетущим. Тюрьма - место временное, вроде вокзала. А убогий, нищий уют
барака говорит об устоявшейся, привычной жизни его обитателей. Для них барак -
дом родной, в котором они проводят большую часть своей непутевой жизни. А
другого дома у них, как правило, нет.
Нас стерегут четыре ряда колючей проволоки. Два сигнальных - коснись,
тут же завоет сирена, и два ряда «путанки», скрученной петлями. При возвращении
из рабочей зоны в жилую - обязательный «шмон». Но многие умудряются проносить
не только ножи, наркотики, деньги, но и водку - предмет, не очень удобный для
незаметной транспортировки. Вечером обитателей зоны загоняют на политзанятия,
где офицеры охраны рассказывают, как «хорошо в стране советской жить» и как
плохо в странах капитала. В шесть утра всех поголовно гонят на физзарядку.
Вместе с относительно здоровыми и относительно молодыми во тьму зимнего
сибирского утра выползают матерые уголовники - кто с деревянной ногой, кто без
руки, кто без глаза или с оторванным в драке ухом. Закутавшись в грязные
телогрейки, они с хрипом вбирают в туберкулезные легкие морозный воздух,
закуривают самокрутки и молча стоят, глядя во мрак. Жутковатое зрелище. Мое
первое утро в лагере началось с криков надзирателей, поднимающих зэков на физзарядку.
Хмурый народ, бормоча проклятья, нехотя одевался. Один зэк вообще не проснулся.
Надзиратель подошел, сорвал с него одеяло: - Глухой, что ли? Не слышишь -
подъем! Тот, едва разобрав, что происходит, вдруг оскалился, подобрался, как
для прыжка, и заорал благим матом: - Дергай отсюда, пес! Дергай, псина
паскудная! Надзиратель поспешно ретировался. Какой-то оборванец попросил у меня
спички. Возвращая коробок, неожиданно поблагодарил. Я внимательнее пригляделся
к парню. Высокого роста, широкоплечий, но страшно исхудавший, похоже, давно
сидит. Но лицо не злое, не зэковское. - Спорт помогает советским людям в труде
и учебе! - продекламировал он, подмигнув мне. - А вот Саня, - кивок на того,
который чуть не бросился на надзирателя, - не хочет идти в ногу со всем
советским народом. За это его - в изолятор с выводом на работу! Миша, так звали
того оборванца, с которым у меня потом сложились дружеские отношения, хорошо
знал лагерные порядки. Саня в тот же день был водворен в изолятор на десять
суток «с выводом». Я встретил Саню следующим утром. Лицо землистое, глаза
красные после бессонной, видимо, ночи на голых нарах в холодном изоляторе. - Ну
ты хорош, завелся с пол-оборота! - Да здесь все ненормальные - сплошной
сумасшедший дом. Попробуй остаться нормальным после двух-трех посадок! Погоди,
поживешь тут - сам будешь такой…
***
К концу рабочего дня объявили, что наша бригада остается на вторую
смену: пилораму починили, надо подкатывать лес. Работа на подкатке не из
приятных. Два человека, подкатывают баграми стволы весом несколько центнеров
каждый, загружают их вручную на вагонетку, толкают вагонетку по рельсам к
пилораме и там разгружают. И так восемь часов подряд - на голодном пайке, на
сибирском морозе, в насквозь промокшей от пота негреющей телогрейке. И все же
пилорама - это не лесные командировки, где за невыполнение нормы сажают в
изолятор на фунт хлеба в день. Трех раз по пятнадцать суток достаточно, чтобы
заработать туберкулез. Лучше уже сломать руку или ногу. В лагере есть настоящие
профессионалы этого дела, которые оказывают такую услугу желающим бесплатно, из
одной любви к искусству. Зажимают ногу между двух больших бревен, сверху
скатывают третье поменьше - и в момент перелом обеспечен. «Счастливчика»
отправляют в больничку, а остальные продолжают валить лес и нагружать им
вагоны, которые длиннющими составами расползаются по России. К счастью,
лесоповал не был у нас основным занятием, а пилорама часто ломалась. Вот и сегодня,
не прошло трех часов, как наша старушка снова остановилась, и мы побежали в
котельную греться. Там уже было полно народу, в основном тувинцы, которые
провожали на свободу одного из своих. - Садись сюда, выпей с нами чифирь за
здоровье Монгуша, - закричал мне Миша. - Он уже твердо встал на путь
исправления - видишь, кожа да кости одни остались. Недаром поется: «Союз
нерушимый республик голодных схватила за горло великая Русь». Давай, брат,
хлебни чифирьку!
Раскосый виновник торжества добродушно улыбался...
***
Воскресенье, день, как у всех, нерабочий. По дощатому, скользкому от
утрамбованного снега тротуару возле барака прогуливаются зэки. Вперед-назад,
вперед-назад… Я забрался на небольшое возвышение, откуда были видны верхушки
деревьев над лагерным забором. Снег крупными хлопьями кружил над бесконечной
тайгой. Вокруг - ни души, будто все живое сбежало из этого страшного места.
Подошел зэк по имени Степка, небольшого росточка, щуплый, но с
тяжелым, каким-то свинцово-мертвенным взглядом. Его после двадцати семи лет
заключения (несколько раз добавляли срок за убийства, совершенные в лагере) недавно
перевели с особого режима к нам, на строгий.
- Что, земляк, зеленого прокурора ждешь? - спросил меня Степка. «Зеленый
прокурор» на лагерном жаргоне означает весну, когда некоторые решаются на побег.
– И не думай, у тебя-то срок – смех один.
- Для каждого свой срок велик, – ответил я известной лагерной истиной.
- Это верно, - согласился Степка.
- А я вот, почитай, что и не был на свободе.
Только, когда был в бегах. Думаешь только о том, чтоб арестовали где-нибудь в
городе или на вокзале. А то ведь нашего брата, если ловят где вдали от людей,
сразу стреляют. И потом пишут: при попытке к бегству.
Да, я не раз слышал от зэков, как это
бывает. В живых редко кого оставляли.
- Ты со Степкой поосторожней, - предупредил меня вечером Миша.
- А то еще настучит какая-то сука Варягу, что у тебя с ним дела. Миша рассказал мне, что Степка со своими дружками первое время, держал в страхе весь лагерь, пока не схлестнулся с таким же матерым бандитом по кличке Варяг. Степка проиграл тому деньги в карты, но не смог расплатиться, и Варяг избил его у всех на глазах. Драка двух авторитетов должна была закончиться большой резней, где под горячую руку может попасть любой. Но Степка был уже не тот, что в молодые годы, побежал искать защиту у лагерной администрации, совершив тем самым постыдный поступок, несовместимый с его положением в уголовном мире. Варяга же на полгода упрятали в БУР - барак усиленного режима.
- Выйдет Варяг из БУРа – причешет Степку, - заключил Миша.
***
Снаружи послышались крики. Мы выскочили
посмотреть, что происходит. А там надзиратели вели кого-то под руки к
проходной. Тот упирался и кричал.
- Нашелся Сивый! - заговорили в толпе.
- Вчера ему надо было освободиться, а он
куда-то запрятался. Всю жизнь в тюрьме просидел, теперь на свободу боится
выходить.
- Не может быть, - не поверил Коля.
- Как это так?
- А так. Ни дома, ни родных на воле - хоть
подыхай! А здесь он точно пайку свою получит, и койка есть.
- Хватит глазеть, всем на вахту! - прикрикнул
на толпу надзиратель. Мы потянулись к месту, где проводили шмон. Неподалеку была
проходная, над которой висел огромный плакат, изображающий паренька с челкой,
которую разрешают отращивать перед освобождением. Парень смотрел на нас открытым,
честным взором и держал в вытянутой руке паспорт. Внизу крупными буквами было
написано: «На свободу - с чистой совестью!»
Кто-то тронул меня за плечо. Это был «авантюрист
двух столиц», как называло его лагерное начальство, Иоси, чья бурная
деятельность проходила в Баку и в Москве. Под его зэковским бушлатом виднелся
дорогой шерстяной свитер. Иоси снял подбитую мехом кожаную варежку, достал
пачку «Мальборо» и потянул мне.
- Закури и ни о чем не думай! - сказал он, увидев,
что я не могу оторвать взгляд от плаката
- Выйдешь ты за эти ворота, выплюнешь всю
эту мерзость и забудешь ее навсегда...
1978 год
Владимир Маркман в Канаде
В колонии строгого режима под Красноярском
Владимир Маркман отбыл полный срок от звонка до звонка. На свободу с чистой
совестью вышел весной 1975-го и вскоре уехал в Израиль. Работу нашел по
специальности - программное обеспечение компьютерной техники. Однако
израильский климат оказался не для него, врачи посоветовали сменить место
жительства. В настоящее время живет в Канаде. После лагерных воспоминаний «На
краю географии» опубликовал несколько романов на русском и английском языках. Изданный
издательством АСТ последний роман «Заговор против террора» рассказывает о гонениях
на евреев в послевоенном Советском Союзе.
Материал предоставлен
израильской ассоциацией «Запомним
и сохраним», исполнительный директор Аба Таратута.
Печатается с любезного
согласия газеты «Вести»
Всего понравилось:0
Всего посещений: 2996
Convert this page - http://berkovich-zametki.com/2011/Zametki/Nomer11/Kremer1.php - to PDF file
Комментарии:
петр маркман
киев, украина - at 2012-01-30 01:23:54 EDT
Здравствуйте, Владимир.
Моя бабушка Адель Израилевна и моя тетя Лидия Соломоновна Маркман жили в Свердловске в одни с Вами годы. Да и я сам (1964 г.рождения, Киев) провел в УПИ почти два года с 1964 по 1966.
Рад встрече.
Пётр Маркман, Киев.
Анатолий
Тверия, Израиль - at 2011-11-17 07:01:43 EDT
Да, тяжело быть евреем. Но оччень интересно..Как же можно сейчас расплатиться с конкретными обидчиками? Выявить всех занятых в этих делах, включая машинисток, и запретить им въезд в Израиль. Это конечно не идет ни в какое сравнение с тем, что пришлось пережить евреям, но все же...
Акива
Кармиэль, Израиль - at 2011-11-16 13:29:44 EDT
Рядовая судьба желающего покинуть СССР. Сионистом все же автор не был. Если бы был, жил бы в Израиле. В Канаде конечно хлеб вкусней.