Любовь до той самой берёзки
Ты любишь
меня, Даша? – О, люблю до самой березки
До какой
березки? –
Разве не знаешь: у каждого в конце жизни
– холмик
и над ним плакучая береза.
А.Н. Толстой.
«Хождение по мукам»
Испокон веков в народе бытует пословица: «Браки заключаются на небесах». Наверно, так оно и есть. Ведь недаром говорят: «Где любовь, там и Бог», а, когда молодые решаются на совместную жизнь, им родители говорят: «Дай-то Бог вам любовь да совет». История моей любви не совсем обычна и она подтверждает верность народной мудрости. Судите сами. Давно, очень давно, я впервые увидел девушку, которая впечатлила меня своей красотой и детской наивностью. Виделись мы всего три дня. Кажется, и я ей тоже «показался», но, в силу обстоятельств, мы расстались и не видели друг друга около четырех лет. Изредка мы обменивались письмами, в которых и намёка не было на объединение наших судеб. Но вот пролетели годы, и какая-то неведомая сила потянула нас друг к другу. Я написал письмо с предложением вновь свидеться, и если мы всё ещё сохранили в себе первоначальные мимолётные впечатления, сказать друг другу «ДА», взяться за руки и вместе шагать по жизни. Она откликнулась на моё предложение, приехала ко мне, и так, вместе рука об руку, мы прошагали 56 лет, которые я называю «одним праздничным днём».
1950 год. Сбежав из студенческого общежития на Якиманке, я скитался по разным квартирам. В этом году мне крупно повезло: я снимал в проходной комнате угол, а котором стоял сундук с матрацем. Вот на нём я коротал дни и ночи, потому, как стола не было. Хозяин этой квартиры Иосиф Ефимович Рихтерман был замечательным человеком, очень радушным и гостеприимным. У него постоянно бывали гости, чаще всего из Сибири и Дальнего Востока, его друзья и клиенты. Сам он работал по снабжению в Министерстве авиационной промышленности и, видимо, неплохо работал, ведь его держали на работе даже тогда, когда ему исполнилось 80 лет. Жил он в мансарде особняка вблизи старого Арбата. В доме всегда было шумно и мне частенько приходилось заниматься по ночам или ранним утром. Дверей между проходной комнатой и соседней комнатой нет, поэтому все разговоры ведущихся в зале я невольно отчётливо слышал.
И, вот однажды, часов в 7 утра я готовился к экзамену по топографической анатомии. Сдавать его надо было в этот же день, и я ужасно злился на то, что не могу сосредоточиться, а один раздел топографички мне никак не давался. И, вдруг отворилась дверь и в мою комнату вошли родственники: племянница хозяина с мужем и дочерью. Громкие восклицания, вызванные радостью встречи, шум-гам…. Ну, думаю всё, экзамен точно завалю. Повернувшись лицом к стене, пытаюсь не обращать внимания на беспрерывные возгласы-восклицания, беспрестанное хождения мимо моего сундучного ложа и хоть немного сосредоточиться и запомнить прочитанное. Но всё мои потуги были напрасны. И вдруг я слышу голос: «Что Вы читаете? Мне сказали, что Вы готовитесь к экзамену, а мы, наверно, своими разговорами Вам мешаем»? Я обернулся и обомлел, у моего ложа стояла очаровательная девушка. Господи, да откуда же залетело в наше убогое жилище это ангелоподобное существо? Я усадил её рядом с собой и стал рассказывать о своих страданиях и опасениях завалить экзамен по топографичке. Она засмеялась и заверила меня, что я непременно сдам свой последний в этой сессии экзамен. Я спросил ее, не провидица, ли она. Нет, говорит, но у неё, как она сказала, лёгкая рука. Мы обменялись рукопожатием и я, вполне успокоившись, закрыл учебник. Потом мы пили чай, а я, не скрывая своего пристального внимания, рассматривал очаровательную собеседницу. Чёрные волосы до плеч, широко раскрытые тёмно карие глаза. Ну, настоящая «Неизвестная» с картины И. Крамского.
Мы познакомились. Инкогнито перестало быть инкогнито. У неё очень короткое, и, вместе с тем, очень красивое, библейское имя – Лия.
Вот такими мы были, когда встретились впервые. 1950 г.
Я стал расспрашивать её о её родном городе Новосибирске и попутно выяснял, что привело её в Москву и каковы её планы. Оказалось, что ей 19 лет, она учится в Новосибирском мединституте, только что сдала экзамены и перешла на 3-й курс. А сейчас она приехала в Москву, сопровождая свою маму, которая перенесла тяжёлую операцию и сейчас появилась необходимость показать её знакомому врачу в рентгенорадиологическом институте. Затем она поедет в Ленинград, чтобы познакомится с северной столицей и повидаться с молодым человеком, с которым она дружила в Новосибирске. Когда она это произнесла, мне как-то стало не по себе. Почему? Не знаю. Что же меня так взволновало? Первый раз увидел девушку, и зачем мне волноваться? Мало ли какие планы у неё, она ведь хозяйка своей судьбы и пусть распоряжается, как ей заблагорассудиться. Да, пусть она едет на все четыре стороны, хоть в Ленинград, хоть на Северный Полюс, какое мне до этого дело. На этом наш разговор завершился, и я поспешил в институт на экзамен. Обычно, в такие дни, отправляясь на экзамен, уже сидя в троллейбусе, мысленно готовишь себя к серьезному разговору с экзаменатором. Думаешь о том, как мне сесть к такому-то преподавателю, а не к истязателю. Так бывало всегда, но сегодня мои мысли были на другой волне: ну, зачем Лия едет в Ленинград? Что ей там делать? Видишь ли, ей захотелось повидаться с бывшим дружком… Стоп! Что же это я приревновал что ли? И тут мне стало так смешно, и я расхохотался. Впервые увидел девушку, перебросился с ней двумя-тремя словами и уже приревновал её к какому-то незнакомому другу. Ну, не смешно ли? Раздумывая об этом, а вовсе не о топографической анатомии, я входил в свою alma mater, и встретивший меня приятель спросил: «Ты, чо уже сдал экзамен»? Да нет, говорю, только иду. «А чо улыбаешься»? Не переставая улыбаться, отвечаю: «Да вот о девушке думаю». «Перед экзаменом»? «Ага». «Ну, ты даёшь».
Экзамен я сдал на четвёрку и был очень этому рад. Так как экзамен был последним в сессии, нас собрали в аудитории и декан поздравил с успешной сдачей экзаменов и переходом на 5 курс. Мои друзья усмотрели в этом событии повод, чтобы выпить рюмочку, другую, но я объявил, что мне надо срочно домой. Я сказал, что у меня неотложные дела. Ко мне подошёл друг Вадим и спросил: «Что стряслось»? Да, нет, говорю, просто приехала из Новосибирска родственница хозяина, и я обещал ей показать в Москву. «А вечером ты не можешь показывать»? «Вечернюю Москву я тоже покажу». «А мне можно принять участие в показе»? «Приходи». «Тогда вечером приду».
И я поспешил домой. Лия не пошла в город, хотя Иосиф Ефимович посоветовал ей пойти в город и посмотреть Арбат. Но она решила подождать меня. Когда я вошёл в комнату, и я объявил результат, Лия подбежала ко мне с восклицанием: «Ну, что я говорила» и поцеловала в щёку. Такой порыв меня обескуражил, но я решил, что проявилась сибирская непосредственность и детская наивность.
Мы пошли смотреть Арбат (это не тот Арбат, который нынче превратился в грязный базар), а сравнительно тихая, уютная, типично московская улица с прекрасными старинными домами, замечательными магазинами. Мы зашли в кафе и взяли чашечку великолепного кофе и пирожные. Потом стали бродить по арбатским переулкам и завершили нашу экскурсию на «Собачьей площадке», маленьком скверике у очень красивого особняка, представительства Американского посольства. Когда пришли домой, там нас уже ждал Вадим. Иосиф Ефимович накормил нас очень вкусным борщом, который он готовил только сам, по своему рецепту. Разливая в тарелки, он в каждую добавлял чайную ложку сахара и выдавливал пол-лимона. Ну, это был настоящий борщ!
Лия мечтала попасть в какой-нибудь театр, неважно на какой спектакль. Поставленная задача, прямо скажем, не простая, так как в те времена попасть в театр: не взяв заранее билет, было практически невозможно. Но все же, мы решили поехать в театр ЦДКА (так он раньше назывался) и попытаться купить билеты «с рук». Я уж не помню название пьесы, которую ставил театр в этот день, но возле театральных дверей было скопище людей, которые также как и мы пытались проникнуть в театральный зал. Поняв, бессмысленность нашей затеи, решили проехать на улицу Горького и сводить Лию в коктейль-холл, а в переводе на студенческий язык, он назывался «ёрш-изба». У входа тоже стояла очередь, но мы честно отстояли час и всё же попали в это заведение. Зал полон, но на втором этаже нашлись три уютных местечка, и мы вполне довольные собой заказали три большие порции не очень крепкого коктейля и три маленьких бокальчика «Ястребка», от которого дух перехватывает. Я спросил Лию, справится ли она с поставленной, в части выпивки, задачей. Она утвердительно кивнула головой, заявив, что она же сибирячка. А потом я заметил устремлённый вдаль взгляд её широко раскрытых глаз и отрицательное кивание головой, я обернулся и увидел мужика с ярко выраженными кавказскими чертами лица и он, глядя на Лию пальцем, поманивает её. Я сказал об этом Вадиму, он встал и подошёл к манящему пальцем кавказцу и наклонившись что-то шепнул ему и призывы прекратились. Мы спросили его, что ты сказал? А я сказал ему, что мы на службе, а Лубянка рядом. Лия рассмеялась, да так заразительно и сидящие клиенты, за соседними столиками посмотрев в нашу сторону, тоже заулыбались.
Мы вышли на улицу Горького, а там народища, не пробьёшься. Тогда эту улицу называли московским «Бродвеем» и вечерами москвичи дефилировали по ней до глубокой ночи. Мы тоже прошлись до площади Маяковского, и там попрощавшись с Вадимом сели с Лией в троллейбус и благополучно доехали до дома.
У меня начались летние каникулы, и я свободно мог поехать к себе в свой родной Тамбов, но как, же я мог оставить свою новую знакомую в незнакомом городе. Я решил быть джентльменом до конца и продолжить показ столицы. Следующим утром я спросил Лию, не возражает ли она против такого моего плана. Она чрезвычайно этому моему предложению обрадовалась, и снова поцеловала меня в щёку. Я её спросил, что в Сибири девушки целуют мужчин только в щёку, ведь для выражения чувств есть другая часть лица, губы, например. Она ответила, что прекрасно умеет целоваться. Я тогда ей: «а давай попробуем, проверим твоё умение и оказалось, что она прекрасно владеет этим изящным искусством.
Мы провели вместе два чудесных дня и я, провожая всё семейство на Ленинградском вокзале, попросил разрешения на прощальный поцелуй, и видит Бог, как она сопротивлялась. Мы попрощались, дав друг другу обещания писать письма.
Первые два года мы активно переписывались. Я ей рассказывал о своих студенческих подвигах и огорчениях. А поводом для моих огорчений была гнетущая обстановка не только в институте, но во всей нашей матушке России. В эти «предгрозовые» годы с середины 1951 и в 1952 году нарастала нескрываемая антисемитская компания. Из института изгонялись всемирно известные учёные только за то, что они евреи. Борьба с космополитами имела явную антиеврейскую направленность. Но это была всего лишь прелюдия к подготавливаемой беспрецедентной акции, так называемому «Делу врачей» и последующей ссылке евреев в отдалённые с суровым климатом края. Для осуществления этого нацистскоподобного плана готовились «товарняки» для перевозки скота и расселению «провинившихся» в сооружаемых в спешном порядке бараках.
1952 год. Я завершаю своё медицинское образование на кафедре общей хирургии 4-й Градской больницы. Все врачи кафедры просили профессора Григория Петровича Зайцева оставить меня в клинике, но ГПЗ (так называли его студенты), вызвал меня к себе и объявил мне, что оставить на кафедре он меня не может из-за сложившейся конъюнктуры.
На комиссии меня распределили в Великолукскую область. Я, конечно, был огорчён, но не настолько, чтобы биться головой об стену. Во вновь созданную область требовались врачи и много выпускников были распределены именно туда. Я посчитал, что мне, члену комсомольского бюро курса негоже отказываться, но через некоторое время, выяснилось, что меня перераспределили в мою родную Тамбовщину. И, тут я опять же не сильно огорчился, так как рассчитывал на место в областной больнице, но когда я в Облздравотделе получил назначение в самый глухой район области, я сказал «ой, и поник головой». Это, в буквальном смысле слова была ссылка. Районная больница в 40 км от железной дороги, в 20 км от районного центра и в 2 км от ближайшей деревни. Поселился я в маленькой полуподвальной комнатке больничного корпуса, с печкой посреди этой каморки и труба от неё просунута в окно. Жить и работать пришлось при керосиновой лампе. Туалет, единственный на несколько персон в отдалении от больницы в метрах 80-100. Об этих моих переживаниях я даже писать не стал, чтобы не выглядеть «шлёмой-неудачником». И, вообще стал реже писать, ибо не видел перспективы на наше сближение и дальнейшую совместную жизнь.
Размышляя о прошлом и вспоминая всё произошедшее во время нашей мимолётной встречи, я решил, что «проморгал» я возможность соединиться узами брака с девушкой, в которую влюбился с первого взгляда. Но с другой стороны о чём-то серьёзном мы тогда думать не могли, ведь Лия училась на 2-м курсе Новосибирского медицинского института, и ей было всего 19 лет, а мне – 21 год, и я был студентом 4-го курса.
А, обретаясь в деревенской глуши, оценивая сложившуюся обстановку и моё нынешнее житье-бытье мне в голову втемяшилось: разве единственная дочь, наверняка избалованная родительским вниманием, согласится на проживание в столь «роскошных» условиях.
Ведь с тех пор, как мы расстались, не виделись много времени, вполне может измениться и её взгляд на будущее и на наши взаимоотношения. Всё может быть…
Так я размышлял, сидя в Тамбовской глухомани, но в один прекрасный вечер, как будто кто-то дал мне по «темечку и голос свыше» прошептал: ты что сидишь, ведь Лия кончает институт, и ты думаешь, она будет сидеть и ждать тебя? И ведь точно, один её коллега, окончив Новосибирский мединститут и, получив направление на Дальний Восток, сделал ей официальное предложение. Она попросила время на раздумье и тут, как раз подоспело моё письмецо, в котором я просил её довериться мне и стать моей женой. Лия ответила согласием на мой призыв, и ринулась к своему суженному, то есть ко мне, преодолевая, эти огромные расстояния. Впоследствии, я ей говорил, что она совершила подвиг подобный подвигу жён декабристов, проехав всю Сибирь, только в обратном направлении.
Лия приехала в Тамбов зимой и 31 января 1954 года состоялась наша свадьба со всеми положенными в нашей вере ритуалами. Мы стояли под балдахином, который называется хупой, и старейшина общины нас благословлял и напутствовал. Спустя 3 дня Лия уехала в Новосибирск оканчивать институт и через три месяца сообщила мне новость: она беременна. Вот это да, подумал я, прямо-таки по-«стахановски». Ведь всего виделись три дня.
Что меня поразило и, одновременно, порадовало это то, что моя невеста не искала себе в мужья заморского принца, и, будучи типичной горожанкой, согласилась жить в самой глухой деревушке и «вкушать» вместе со мной все «прелести» деревенской жизни. Это, знаете ли, надо иметь большое мужество, чтобы вот так разом лишиться возможности посещать театры и концерты, жить без электричества и, естественно, без холодильника, «с удобствами во дворе». Конечно, это не был порыв романтически настроенной девочки. Лия, кончая институт, твердо решила стать хирургом и стала им, пройдя субординатуру по этой специальности в одной из хирургических клиник. Но так как второй ставки хирурга в Бычке не нашлось, мы были вынуждены покинуть этот «благословенный» край.
Попытка устроиться в Тамбове также была неудачной, вернее удачной наполовину: заведующий хирургическим отделением доктор Люцидарский предоставлял мне ставку ординатора, но Лию в городе не оставляли, несмотря на то, что через 3 месяца мы ждали рождение первенца. Перспектива жить в двухкомнатной квартирке вместе с родителями нас совсем не прельщала, и когда нам было предложено отправиться в Ржаксинскую районную больницу, расположенную на железнодорожной станции, мы восприняли это, как подарок судьбы, и с готовностью согласились.
С устройством быта поначалу тоже было не всё гладко. Пятикомнатный особняк не был ошелеван, следовательно, не оштукатурен и когда наступила зима, надо было топить все 4 печи круглосуточно, чтобы в комнатах температура воздуха держалась хотя бы на уровне 16-17 градусов и в этой неблагоприятной обстановке Лия сохраняла полное спокойствие и рассудительность. По её совету мы законсервировали 3 комнаты и обходились двумя.
3 ноября 1954 года у нас родился сын, которого назвали Борей. Наша радость была безмерна, а радость бабушек и дедушек описать словами невозможно.
Лия начала работать хирургом, но вскоре в связи с увольнением акушер-гинеколога ей пришлось переквалифицироваться, осваивать совершенно новую для себя специальность. Надо было видеть, с каким старанием она это делала. Родовспоможению она училась у опытных сестёр акушерок. Часто бывала в областной больнице и там брала уроки у маститых докторов Татьяны Клавдиановны Одровой-Вамберской и Веры Семёновны Шариповой. Уже через 3-4 года она владела всеми видами операций по экстренной гинекологии и акушерству. Умение оперировать в её профессии, это ещё не всё. Истинный врач должен иметь доброе, отзывчивое сердце. Сколько женщин приходило к ней с твёрдым намерением избавиться от ребенка и сделать аборт, а уходили с улыбкой и намерением сохранить беременность. А скольким она помогла заиметь ребёнка. К ней приезжали бесплодные женщины из других районов и, получая необходимую помощь и советы, обретали радость материнства.
Был такой интересный случай: на приём пришла женщина (назовём её Шурой) и со слезами рассказала, что муж, который служил прапорщиком в Германии, пригрозил ей уходом из семьи, если она ему не родит ребёнка. А женщина эта родить ребёнка, в связи с нарушением в гормональной сфере никогда не сможет и остаётся только один выход: симулировать наличие беременности. Она блестяще выполнила эту задачу, привязывала подушку к животу и регулярно приходила к врачу, как бы для проверки своего состояния здоровья. Как положено, получила декретный отпуск. А, если ещё учесть, что она жила вместе со свекровью и купалась в корыте и сумела-таки скрыть симуляцию беременности от сослуживцев, а главное от свекрови, то надо признать, что эта «артистка» совершила подвиг. Лия рассказала об этой истории главному акушер-гинекологу области, получила одобрение на продолжение этой «афёры» и та обещала подобрать ребёнка из числа тех, от которых отказываются некоторые матери. После такой поддержки, Лия стала держать постоянную связь с областным роддомом. Когда подошёл срок «родов», и появился брошенный матерью младенец, Лия отправила Шуру «рожать» в Тамбов. Через 6-7 дней сама выехала в областной центр. А спустя сутки поездом приехала Шура с младенцем. Вскоре, приехал муж и, глянув на ребёнка, сказал: «Так это же типичный я, ну точно похож на меня». То, что жена не кормит грудью мальчишку, его не смутило. Он заявил: «а в Германии женщины отродясь грудью новорождённых не кормят». Конечно, сейчас по прошествии полувека можно сказать, что так делать нельзя – это не законно. Да, это верно, но если учесть, что все действия врача и матери совершались ради одной цели – сохранить семью, то такой обман можно оправдать.
Шли годы, и Лия уже самостоятельно справлялась со сложными проблемами по своей специальности, и кроме того, ей довольно часто приходилось помогать мне на моих хирургических операциях. Она не только блестяще ассистировала, но и давала дельные советы по выбору методики оперирования и послеоперационного ведения больных. Желая доставить больному побольше положительных эмоций, она сама составляла для своих больных меню на больничной кухне и нередко варила им свой необыкновенно вкусный куриный бульон. Уж, коль скоро, речь зашла о кулинарных способностях моей супруги, я должен рассказать о том, что когда мы поженились, она призналась мне, что повариха она плохая и, что все заботы по питанию и приготовлению пищи брала на себя её мама. Как-то, придя с работы, я стал свидетелем одной забавной сцены: моя жена по совету домработницы мыла макароны снаружи и изнутри. Я нахохотался от души. А, потом она брала уроки приготовления у моей мамы или у сослуживцев и стала непревзойдённым специалистом в этом деле.
Облздравотделом был заведен такой порядок если уезжает в отпуск специалист, то его обязан подменять врач из соседнего района. Лие приходилось довольно часто выезжать в Каменку для оказания экстренной помощи женщинам. Летом это не было проблемой, гораздо сложней приходилось добираться осенью или весной. Мы же жили в самой, что ни на есть чернозёмной области. Дороги становятся непроезжими, и доехать до нужного места можно было только на тракторе.
Однажды, глубокой осенью, такая поездка моей жены чуть было не закончилась бедой. В воскресенье где-то часа в два дня поступил вызов из Каменки к тяжёлой роженице. Дороги развезло – не проехать, не пройти. Вызывать самолёт санитарной авиации бессмысленно, так как посадочная полоса аэродрома, не имея твёрдого покрытия, превратилась в непроходимую лужу. Можно добраться только на гусеничном тракторе. Звоню на квартиру начальника МТС Дядичко. Говорю ему:
– Николай Яковлевич, дорогой, выручай, женщина в Каменке родить не может. Ихний акушер в отпуске, и вот надо срочно отправить мою жену для оказания экстренной помощи. Там решается судьба человека. Нужен трактор.
– Трактор дать не вопрос, а вот где я тебе в воскресенье трезвого тракториста найду, вот это вопрос. Сейчас буду искать. – Через час звонит:
– Нашёл Ваську, его по-уличному Королём кличут. Вот он передо мной стоит и, конечно подвыпивши, но трактор он водит мастерски и думаю, доставит твою хозяйку до места».
Ещё прошло какое-то время и, наконец, подъехал к дому мощный трактор, я поглядел на водителя этого «танка» и спрашиваю:
– Вась, ты сможешь доехать до Каменки? На тебя надеюсь, ведь ты сегодня, наверное, хватанул самогону изрядно.
– Як Осипыч, да ты не волнуйся, доставлю в лучшем
виде»
Они уехали, а у меня душа болела, зачем я свою
«дражайшую» отправил с пьяным водителем. Уже стемнело и, как назло, не могу
дозвониться до Каменской больницы. Волнения переросли в тревогу, и, наконец,
уже где-то часов в 10 вечера у дома заскрежетало, заклокотало, я выскочил на
улицу, помог жене сойти и провел в дом. Она была бледна, и говорить не могла.
Вслед за ней в дом вошёл Васька, а он был ещё бледней, и руки дрожали.
– Як Осипыч, а я твою бабу, чуть было не угробил.
Вот какая конфузия получилась. Я не могу говорить, налей мне грамм сто, никак в
себя не приду».
Пришлось налить. Спрашиваю: – «Так что
случилось-то?»
А случилось действительно страшное: Лия Романовна оказала
необходимую помощь, и женщина благополучно родила. Поехали обратно, уже
стемнело, и на высокой дамбе трактор юзом стал катиться к пропасти. Чудом стал
сравнительно небольшой камень, лежащий у самого края дамбы и который удержал
дальнейшее скольжение. Тракторист, поняв серьёзность ситуации, мгновенно
протрезвел. Он осторожно вышел из кабины и, оценив обстановку, принял
правильное решение – подать трактор назад и затем тихим ходом съехал с этой
насыпи.
Подарок Лии – Ржаксинские чада Боря и Саша. 1962 г
12 апреля 1960 год у нас родился второй сын –
Саша. Вообще-то мы ждали девочку, но родился второй мальчишка. Так как, Лия
была единственным акушер-гинекологом, она решила рожать самостоятельно без
врачебного контроля, только с акушеркой. Я бы, конечно, отправил её в Тамбов,
но она, чтобы не волновать меня, скрыла начало схваток, а когда они начались,
уже отправлять её было поздно. Роды, слава Богу, прошли благополучно. Я пришёл
в палату, посмотрел на мальчишку и сказал Лие: «ты не возражаешь, если я рядом
с твоей кроватью поставлю ещё одну и буду ночевать здесь»? Мне втемяшилось в
голову, что у нас могут украсть или подменить ребенка. Лия рассмеялась, но она
отлично знала, что мои опасения были не напрасны. В больнице существовала
группировка работников, которая добра нам не желала, а возглавляла её
медицинская сестра, бывшая заведующая райздравотделом. Она никак не хотела
смириться с тем, что она теперь не хозяйка в здравоохранении района. Так я
караулил нашего младшего сыночка.
В 1960 году мы переехали в Тамбов, и Лия стала
работать в гинекологическом отделении областной больницы, а затем её перевели
заведующей отделением в медсанчасть крупного завода. Здесь полностью раскрылся
её талант организатора. Она составила детальный план осмотра всех женщин в
заводской поликлинике, и принесла его директору. Он принял её, как родную дочь,
согласился оказывать всемерную помощь и согласно плану издал приказ по заводу.
Отныне начальник цеха знал, что в определённые дни все женщины должны пройти
профилактический осмотр. Невыполнение этого пункта приказа каралось лишением
премии. А в отделении была развернута широкая оперативная помощь и лежали там
не только заводские женщины, но и многие городские. Лия стала очень известна в
городе, за долгие годы работы, она могла лечить мать, её дочерей и даже внучек.
Вот только два эпизода из жизни, связанные с её популярностью. Лия очень хорошо
водила автомашину, но любила полихачить, частенько превышая дозволенную
скорость. В то время в городе только две женщины водили машины. Как-то утром
она замешкалась с приготовлением завтрака нам мужикам и почувствовала, что
опаздывает на работу, быстро собралась, села за руль машины и надавила на
педаль газа. На одном из поворотов инспектору ГАИ показалось, что Лия подрезала
путь идущей рядом машине. Был подан сигнал и поднят жезл. Он подошёл к окну
водителя, глянул на Лию и сказал: «доктор, я давно за Вами наблюдаю, Вы очень
лихо ездите. Спешите на работу? Но при такой езде Ваши больные могут Вас не
дождаться. Поезжайте, доктор, но только, пожалуйста, потише». Улыбнулся, и
рукой под козырёк.
Материальное обеспечение больницы осуществлял УПРСНАБСБЫТ. Обычно выпиской счетов и получением товара
занимался завхоз, но, как-то он ушёл в отпуск, и мне пришлось самому проехать в
эту контору, зашёл в нужный кабинет и попросил девушку выписать мне счёт на
целый ряд товаров. В ответ услышал: «ты, чо неграмотный, читать не умеешь? Там
на двери написано, что сейчас перерыв». Ну, думаю, попал не во время, целый час
придётся ждать. В это время из-за соседнего стола поднялась женщина, подошла к
нам и говорит поучающей меня девице: «Ты, что не знаешь, кто стоит перед
тобой»? Я, конечно, возрадовался, наконец- то меня узнали. А подошедшая к столу
женщина продолжает: «Это же муж Лии Романовны, быстро оформи всё, что нужно, а
Вы, пожалуйста, присядьте, сейчас всё Вам сделают. И действительно, всего делов-то
было на 15 минут. Я рассказал об этом эпизоде Лии, а она, смеясь, мне говорит:
«там же работают женщины, будь там мужики, тебе пришлось ждать часок-другой».
В больнице и в её коллективе её просто обожали.
Зная о её простоте и душевной доброте, к ней обращались за помощью по всяким
разным вопросам, у одной муж пьёт, у другой муж бьет, и Лия едет к ним домой,
чтобы поговорить с мужьями и чаще всего эти миссии приносили положительные плоды.
Работала у Лии врач, прошедшая через пекло войны, на фронте вышла замуж за
офицера, у них две дочери, а после войны ютились они вчетвером в комнатке 8
квадратных метров. Ходили они по разным инстанциям, но всё без толку. Лия обратилась
«к самому высокому начальству», то есть ко мне. Я тогда работал заведующим
горздравотделом Горисполкома, пришлось пойти к председателю и убедить его в
том, что врач, живущий в таких условиях, не имеющий возможность отдохнуть ни
днём, ни ночью, не может полноценно помочь людям. Убедил. Получили
трёхкомнатную квартиру.
Была у моей женушки ещё одна особенность: она как
настоящая провидица, могла по лицу определить характер человека и его
настроение. Когда я приходил домой порой уставший, а иногда после какой-нибудь неприятности,
она только глянет на тебя своими большими глазами и вопрошает: что случилось?
Ладно, садись за стол, сейчас я налью тебе рюмку водки, ты выпьешь и всё мне
расскажешь. Если что-то случалось неприятное в моей жизни, я слышал от неё не
только слова утешения, но и дельные советы. Когда я стал заниматься
сочинительством, она стала моим первым читателем статей и книг.
Лия проработала в здравоохранении почти 50 лет и
стала поистине народным врачом. Она получала массу почётных грамот и
благодарностей, но заслуженного врача ей не дали, по-видимому, власти решили,
что в одной семье два заслуженных, слишком жирно будет.
В последние годы работы её стали подводить ноги и
когда мы переехали в Ганновер, первым делом стал вопрос замены коленных
суставов. Эту операцию она перенесла блестяще и после реабилитации стала
ходить, но уже через полгода один поставленный сустав оказался несостоятельным.
Свои страдания она переносила мужественно. Она только беспокоилась о том, что
доставляет неприятности мне. Лия престала ходить, и пришлось возить её на
коляске.
Наступать на ногу она могла, но появилась
опасность перелома, и снова возник вопрос о замене сустава. Операция прошла
успешно, а вот в реабилитационном центре появились осложнения, приведшие к
бактериальному шоку. Все дни я не отходил от своей любимой и тешил себя
надеждой на благополучный исход, но судьба распорядилась иначе и 20 марта 2010
года моя ненаглядная скончалась.
Долгие годы
мы прожили вместе и никогда не расставались, даже отправляясь в отпуска. Мне
никогда не приходило в голову анализировать личностные качества моей супруги.
Наверно правильно в народе (вслед за Есениным) говорят, когда «лицом к лицу, лица не увидать».
Сейчас, когда её не стало, я понял, кого я потерял. Теперь со мною рядом нет
жены, друга, советчика. Дом мой пуст, и пуста моя душа. Да, она подарила мне
двух замечательных сыновей, двух вундеркиндов, которые только радовали нас
своими успехами в учёбе, на разных олимпиадах. Я не помню случая, чтобы мне
пришлось говорить им: ребята идите делать уроки. Оба окончили школу с золотыми
медалями, институты с красными дипломами. Оба, выдержав строгий отбор, стали гумбольдтовскими стипендиатами. Сейчас старший сын Борис живёт Кливленде, он
дважды доктор наук и работает научным руководителем предприятия, занимающегося
выпуском циркониевых изделий для технических целей, а младший – доктор медицины
– трудится в рентгенорадиологическом институте в Ганновере. Ещё в школе, на
родительских собраниях учителя спрашивали Лию: как вы воспитываете своих детей,
и она робко отвечала: да никак мы их не воспитываем, они никогда не слышали в
семье бранного слова, ни крика, ни окрика. Воспитывают ни нотациями, ни
нравоучениями, а укладом в семье. Это было её кредо, и оно стало примером для
семей наших детей. Наши дети были и есть наша радость и наша гордость, но они
не могут заменить мне мою подругу жизни. У них свои заботы, свои семьи.
Сыновья повзрослели, а мы, конечно, постарели. 2008 г.
В Тамбове, уже на второй день областная газета известила жителей о смерти Лии, любимого доктора и, буквально, начался шквал сочувствий и соболезнований. Я их, конечно, не считал, но, наверное, что-то около трехсот.
Мы живём в Германии ровно 10 лет, и здесь Лия обрела много друзей, и от них я получил много скорбных посланий, а наш известный поэт Гриша Галич написал проникновенные стихи:
Мы скорбные строки свои посвятили
Красавице Лие, страдалице Лие.
Подобно весеннему светлому скерцо
Звенело для нас её доброе сердце,
Смеялась она, как над шуткой в концерте,
Над собственной болью, над собственной смертью.
Что есть наша жизнь – суета из сует.
Нам Лии
остался немеркнущий свет.
Вот так всю жизнь – навстречу людям, с открытым
сердцем и улыбкой на устах. Такой она остаётся в моей памяти навсегда
Я написал книгу, в которой много строк отвёл описанию нашей совместной жизни и работы в селе. Эту книгу я посвятил единственной и неповторимой Лие. Несколько глав этой книги она прочитала, но готовую книгу она не уже не видела. Пусть же прочтут её люди, их дети и внуки и узнают о том, что жила на свете такая светлая личность, какой была Лия Романовна Фарбер.
Всего понравилось:0
Всего посещений: 3583
Convert this page - http://berkovich-zametki.com/2011/Zametki/Nomer1/Farber1.php - to PDF file
Комментарии:
Светлана Кольцова
Тамбов, Россия - at 2012-11-26 07:14:30 EDT
Уважаемый Яков Иосифович! Я только что прочитала Ваше воспоминание о Лие Романовне, не могла сдержать слез. Мне очень понравился Ваш очерк. Но главное, это потеря для всех нас. Невозможно описать словами какого прекрасного человек мы все потеряли. Лию Романовну в медсанчасти, в которой она была заведующей гинекологией, все просто боготворили. Я одна из тех пациенток, которой она подарила возможность стать матерью. Пишет Вам Светлана Кольцова (Мухина), может быть Вы меня помните. Когда я прохожу мимо дома в котором Вы когда-то жили, всегда смотрю на Ваши окна и с любовью и благодарностью вспоминаю мою любимую Лию Романовну. А поликлиника, которой Вы когда-то заведовали стала совсем не той, люди часто Вас вспоминают добрым словом. "Не стало порядка без Фарбера". - так, говорят люди. У уважением С. Кольцова.
Людмила
Москва, - at 2011-07-04 08:33:17 EDT
Я уверена, что Лия Романовна читает вашу книгу.Спасибо вам за вашу светлую любовь.
Михаил Эпштейн
imhonet, - at 2011-07-01 12:39:25 EDT
Спасибо! Я начал читать Вашу повесть. Какая достойная жизнь, праздничная благодаря любви!
Марк Аврутин
- at 2011-06-25 17:30:22 EDT
Действительно, очень трогательно и с большой любовью написали Вы, уважаемый Яков, историю своей семьи.
Но интересно, что среди наших уважаемых авторов есть ещё, как минимум, один, который был так же счастлив и тоже написал об этом. К сожалению, не могу раскрыть его.
Другое совпадение состоит в том, что моя мама с конца 40-х до середины 60-х годов работала в 4-й Градской б-це, и мне самому довелось там провести пару недель в 61 году.
Анна Циприс
Ганновер, Германия - at 2011-06-25 16:12:19 EDT
Анна Циприс
Ганновер , Германия - Sat, 25 Jun 2011 15:50:01
Уважаемый Яков! Мастерски написано, блестящий стиль, тепло, выпукло стиллистически так, что реально переживаешь вместе с Вами события в Вашей жизни. Вы потеряли прекрасную жену, любимую женщину, настоящего друга. Светлая ей память!
Хочется пожелать Вам творческого и иного долголетия, организуйте свою жизнь так, чтобы, как можно дольше не зависеть от детей, хотя они у ВАс замечательные.Радуйте друзей и своё окружение, имейте свои интересы и увлечения.
Удачи везде и во всём
Анна Циприс
Анна Циприс
Ганновер , Германия - at 2011-06-25 15:50:01 EDT
Уважаемый Яков! Мастерски написано, блестящий стиль, тепло, выпукло стиллистически так, что реально переживаешь вместе с Вами события в Вашей жизни. Вы потеряли прекрасную жену, любимую женщину, настоящего друга. Светлая ей память!
Хочется пожелать Вам творческого и иного долголетия, организуйте свою жизнь так, чтобы, как можно дольше не зависеть от детей, хотя они у ВАс замечательные.Радуйте друзей и своё окружение, имейте свои интересы и увлечения.
Удачи везде и во всём
Анна Циприс
Лонгинов Евгений
Москва, Россия - at 2011-03-20 17:00:30 EDT
Евгений Лонгинов
Дата: 20 марта 2011 г. 12:16
Тема: благодарность
Кому: iafarber@rambler.ru
Дорогой Яша! Я очень рад , что мы встретились , поэнакомились и подружились с Вашей прекрасной , дружной семьей. С благодарностью вспоминаю наши всречи - посиделки! Как жаль , что больше нет БОЖЕСТВЕННОЙ ЛИИ,,,Ее теплые , бездонные глаза...Прочитал твои откровенные воспоминания о Вашей любви , дружбе и трудной,интересной жизни.Молодец! Тебе удалось главное - увлеченность рассказа , отображение тяжести времени и адский труд сельского врача-вундеркинда, у которого за спиной нет консультанта и он должен все решать сам,иногда не надеясь на благоприятный исход,но нутром чувствуя ,что так надо . Как я тебя понимаю !
Алексеев Сергей
Тамбов, Россия - at 2011-02-12 13:16:54 EDT
Уважаемый Яков Иосифович, с большим вниманием и волнением, на одном дыхании прочитали с женой Ваши воспоминания о Лии Романовне. Очерк прекрасный, светлый, как и вся жизнь Лии Романовны. Спасибо. Светлая память Лии Романовне. Доброго здоровья и творческих успехов Вам.
С уважением, Сергей Алексеев.
Яков
Ганновер, Германия - at 2011-02-06 11:03:31 EDT
В "Заметках по еврейской истории" №1(136) опубликован мой очерк "Любовь до той самой березки". В заключении я писал, что память о моей единственной и неповторимой Лие(Лее) сохранится в моём сердце и в сердцах всех, кто её знал.
Я получил сертификат из Израиля, в котором сообщается , что на Иудейских холмах, при въезде в Иерусалим высажено дерево в честь Леи Фарбер.
Так, что не только в сердцах будет сохраняться память об этом светлом человеке.
Яков
Ганновер, Германия - at 2011-02-06 07:24:52 EDT
В "Заметках по еврейской истории" №1(136) опубликован мой очерк "Любовь до той само березки". В заключении я писал, что память о моей единственной и неповторимой Лие(Лее)сохранится в моём сердце и в сердцах всех, кто её знал.
Я получил сертификат из Израиля, в котором сообщается , что на Иудейских холмах, при въезде в Иерусалим высажено дерево в честь Леи Фарбер.
Так, что не только в сердцах будет сохраняться память об этом светлом человеке.
Светлана
Ганновер, Германия - at 2011-02-05 14:10:48 EDT
Здравствуйте, дорогой Яков Иосифович!
Пишет Вам Светлана, преподаватель компьютерных курсов.
Прочитала Ваш очерк в интернете. Каждую строчку читала с волнением. А закончив, не сдержалась и расплакалась. Большое Вам спасибо за такой откровенный рассказ о Вашем близком и дорогом человеке.
Порекомендовала своим родным и знакомым познакомиться с Вашим рассказом .
Хочется пожелать Вам крепкого здоровья и творческих успехов. Буду с нетерпением ждать Ваших новых изданий.
Татьяна Иванова
Ганновер, Германия - at 2011-02-04 06:53:50 EDT
Добрый день, Яков Иосифович!
С глубоким волнением прочитала Ваши воспоминания о дорогой Лии Романовне.Забыть ее невозможно. Редкая гармоничная красота Лии Романовны, ее полная дображелательность завораживали меня. Рядом с ней наступало необыкновенное просветление, которое весьма редко встречается при контакте с людьми. Она с нами, Лия Романовна останется в нашей памя навсегда.
С огромным уважением Таня.
Покидкины
Москва, РФ - at 2011-01-24 14:02:11 EDT
Многоуважаемый Яков Иосифович,история Вашей Любви поразила нас. Ведь это большая редкость найти свою половину и счастливо прожить жизнь. Вы рассказали об этом так просто. Стихами Р. Рождественского можно сказать: Вы совпали с Лией , совпали в день, запомнившийся навсегда! Как слова совпадают с губами, с пересохшем горлом - вода. Вы совпали как птицы с небом, как земля с долгожданным снегом совпадает в начале зимы. Вы совпали с Лией навечно, как совпало время в календаре.
Ратыни Алла
Иваново, Россия - at 2011-01-21 10:49:16 EDT
Дорогой Яков Иосифович! Наша семья первый раз видела эти строки, еще только подготовленные Вами к печати. И тогда, и теперь они читаются на одном дыхании. Это пронзительный рассказ о Любви, о великом счастье двух созданных друг для друга людей быть вместе. И даже сейчас, когда Лия Романовна ушла в другой мир, это счастье остается счастьем... Мы ведь знали ее, знали Вашу семью и знаем Вас. И это тоже большая жизненная радость - общаться с такими людьми. Как замечательно, что Вы написали этот гимн Любви, гимн своей Любимой! Ничто не уходит бесследно. А запечатленное на бумаге, может быть, послужит еще и воспитанию души молодых...
21.01.2011
Геворк Топчиян
Москва, Россия - at 2011-01-17 04:54:12 EDT
Яков Иосифович, дорогой ! Спасибо ! Я прочитал с упоением эту чудесную историю, вспоминая Лию Романовну, её огромные добрые глаза, её открытую душу, так по матерински отнёсшуюся когда-то ко мне и моей Наташеньке. Читая, я переживал вместе с Вами период Вашей влюблённости, поскольку те же эмоции пережил и сам, но уже позже со своей девушкой... Спасибо. Светлая память Лие Романовне. Она в нашей памяти и в наших с Наташей сердцах.
Марк Левинштейн
Хадера,Гиват-Ольга, Израиль - at 2011-01-16 14:26:25 EDT
Дорогой Яков Иосифович!С большим интересом прочитал Ваш очерк.Это яркоен свидетельство любви и уважения в семье, честной, ярколй прожитой жизни.Успрех всегда сопутствовал Вам. Но он не приходил сам по себе. Вы всегда активно вторгались в жизнь больницы, города.Я всаегда восхищался Вашей нацеленностью на инициативные проекты (Музей медицины, больница Св.Луки) Именно Ваша инициативность всегдап находила поддерижку в городе и Вы росли (Когда другшие сидели "в холодке" и ожидали, когда им "принесут успех на тарелорчке").
Я,к сожалению, не был близко знаком с Вашей покойной супругой. Много хорошего слышал о ней, в часности ,от жены, которая тоже врачевала в Тамбовском районе. Очень здорово в повести выглядят её слова о воспитании детей.Она,конечно имела основания гордиться ими!Долгих лет жизни Вам и будьте таким же инициативным, любящим жизнь.Пусть успех сопутствует Вашим детям. Да святится памяь о Вашей дорогой жене -источнеику Вашего вдохновения! Ваш М.
Маша Кац
- at 2011-01-09 09:02:28 EDT
Поразительно трогательное признание в любви человеку, который уже покинул этот мир. Достойно уважения и тихого сочувствия. И все же счастлив человек, познавший Любовь!