Utevsky1

Менаше бен Исраэль, раввин, проповедник, богослов, учитель, переводчик, книгоиздатель и дипломат был, вероятно, наиболее известным и уважаемым евреем в христианской Европе XVII века. Он родился в 1604 г. в португальской колонии Мадейре в семье так называемых «новых христиан» и был крещён как Маноэль Диаш Соэйро. Семья, как и все «новые христиане», находилась под подозрением инквизиции, а глава семьи даже испытал на себе, что это означало. Они покинули Мадейру и переехали во Францию, а затем в 1610 г. прибыли в Амстердам, где и вернулись к иудаизму, присоединившись к общине Бейт Йааков.

Маноэль Диаш Соэйро был обрезан и стал Менаше бен Исраэлем. Рано проявил себя как блестящий проповедник, эрудит и полиглот. В возрасте 19 лет он сменяет своего умершего учителя рава Узиэля на посту раввина общины Неве Шалом. Примерно тогда же он женится на Рашели Соэйро.

При слиянии 3-х общин в одну оказался третьим раввином с жалованием 150 гульденов (для сравнения главный раввин Мортейра получал 600 гульденов). Зарабатывал себе на жизнь преподаванием в йешиве, основанной его патронами братьями Перейра, печатанием и продажей книг (создал первую в Амстердаме еврейскую типографию).

Постоянно жаловался на недостаток денег и времени. «Каждый день я посвящаю 2 часа синагоге, 6 часов – школе, полтора часа – Академии Перейра, президентом которой я являюсь (классы и индивидуальная работа), 2 часа – корректорской работе в типографии, где я один. С 11 и до полудня я принимаю всех, кто приходит ко мне за советом…»[1]

Пытался также заработать участием в импорте товаров из Бразилии и Вест-Индии вместе с братом и деверем; но, видимо, без особого успеха. Пытался получить пост раввина еврейской общины в Ресифе (Бразилия); но не вышло. Успел опубликовать 15 книг (на иврите, португальском, испанском, английском и латыни) и подготовил к публикации, но не успел опубликовать ещё 29. Умер в 1657 г., пережив на несколько месяцев своего сына.

Для понимания жизни и деятельности Менаше бен Исраэля необходимо осветить хотя бы бегло ряд вопросов:

– что представляла собой Европа XVII века, и каково было положение живших в ней евреев?

– как и почему Нидерланды XVII века оказались «островком безопасности» для евреев?

– что представляла из себя община сфарадим в Амстердаме?

XVII век для Западной Европы был веком радикальных перемен и потрясений. Крошилось и рушилось то, что совсем недавно казалось незыблемым: цельность испанской империи (в состав которой в XVI веке входила вся Западная Европа, за исключением Франции и Англии, и все заморские колонии от Америки до Филиппин), английская монархия и авторитет католической церкви.

Для евреев этот век был веком бедствий и гонений: на востоке их резали казаки Хмельницкого, на западе их убивали в рамках чудовищной по жестокости 30-летней войны (1618-1648 гг.), в процессе которой целые города стирались с лица земли. В Италии папа Климент VII изгнал евреев из всех папских владений, кроме Рима, Анконы и Авиньона, а большинство итальянских государств приняло антиеврейские законы. Из Венеции евреев не изгоняли; но требовали от них проживания в гетто и ограничивали их торговую и ремесленную деятельность рамками еврейской общины.

В этих условиях Нидерланды стали для евреев своеобразным «островком безопасности».

Нидерланды – островок безопасности для евреев Европы

Нидерланды были страной истовых христиан-кальвинистов. Для них Библия была настольной книгой, в которую имели обыкновение записывать рождение детей и другие важные события. Этим трепетным и любовным отношением к Библии они напоминали евреев, в отличие от католиков и православных, которые обвиняли всех протестантов в «реиудаизации» христианства.

Существенной особенностью восприятия Библии в Нидерландах было то, что сам факт независимости и преуспеяния своей страны они воспринимали, как чудо, и имели к этому все основания. Они отстояли свою независимость в продолжавшихся 37 лет (1579-1609 гг.) войнах с самой мощной в Европе испанской армией, возглавляемой такими блистательными полководцами, как Спинола. В 1672-1674 гг. они отстояли свою независимость против армии «короля-солнца» Людовика XIV, возглавляемой принцем Конде и поддержанной англичанами и рядом немецких государств.

Когда они понимали, что военная сила не на их стороне, они просто открывали плотины и затапливали часть своей территории, а после этого в действие вступал голландский флот, неоднократно побеждавший испанцев, англичан и французов. Этот флот позволил нидерландским купцам, несмотря на продолжающиеся войны, создать в XVII веке целую торгово-колониальную империю, включавшую Новый Амстердам в Северной Америке, некоторые из островов Карибского моря, Ресифе в Южной Америке, в Западной Африке и на мысе Доброй Надежды, на острове Маврикий, на юге Индии, на Цейлоне, на островах индонезийского архипелага и на Тайване.

Жители Нидерландов воспринимали свою успешную борьбу за независимость в сугубо библейских терминах: «Господь дал нам овладеть этой землёй и этим городом Амстердамом в тяжёлых битвах – подобно тому, как евреи овладели Кнааном». Соответственно испанский король Филипп II сравнивался с фараоном: «Один угнетал дом Йаакова рабством, а другой – Нидерланды – тиранией». Вестфальский мир 1648 г., давший Нидерландам Брабант, Фландрию и Лимбург и международное признание подавался, как победа Давида над Голиафом и т. д.

Обсуждая политическое устройство страны, они использовали в качестве аргументов те или иные ссылки на Библию. При этом «оранжисты», т. е. сторонники укрепления власти правителей из дома Оранских герцогов, говорили: «Правитель обязан исполнять волю Господа, предотвращая ересь и наказывая идолопоклонство – подобно тому, как служили Господу цари Израиля». Кальвинистский проповедник, приветствуя рождение очередного наследника Оранского дома, обратился к его матери со словами: «Я вижу пред собой великую царицу Эстер… О счастливая принцесса, о вторая Эстер!» Сторонник республиканского правления и отмены власти штатгальтера Якоб Катс призывал: «Берите пример с древнейшей республики мира, с евреев, избранного народа Господа, который в течение 450 лет до времени царей никогда не назначал постоянного главнокомандующего, но выбирал командиров для каждой новой военной кампании»[2].

В отличие от лютеран, живших в соседней Германии, кальвинисты не считали евреев воплощением дьявола; но верили, что «тысячелетнее царство Христа» предполагает обращение евреев в христианство. Достаточно наглядным выражением отношения голландских кальвинистов к иудаизму было то, что кафедра древнееврейского языка Лейденского Университета в XVII веке официально именовалась кафедрой «по опровержению иудаизма»[3].

Истово верующие голландские кальвинисты болезненно воспринимали любые сомнения в истинности Слова Божия. «Этика» Спинозы, опубликованная после его смерти его друзьями в 1678 г., была немедленно запрещена голландскими властями, как «кощунственное и безбожное учение»[4].

Мараны, вернувшиеся к иудаизму, или «сфарадим», т. е. испанцы, как они себя называли, отличались от евреев Германии или Польши, живших в этих странах много веков, тем, что они появились в Нидерландах совсем недавно – практически после того, как Нидерланды завоевали свою независимость в тяжёлой и длительной войне с могущественной Испанией (1566-1609). Эти евреи были, в большинстве своём, «новыми христианами» из Испании и Португалии, вернувшимися к иудаизму.

Сначала это возвращение было тайным. Еврейская община Амстердама существовала тайно 13 лет (с 1590 по 1603 г.), когда власти, обнаружив её, арестовали раввина.

Проживание евреев в Нидерландах было разрешено официально только в 1615 г., однако, «каждому городу предоставлялось право проводить свою политику по отношению к евреям». В этой ситуации «сфарадим» Нидерландов проявили бурную активность и способствовали торговым успехам приютившей их страны, как в торговле с Турецкой Империей, так и в голландских колониях, где их еврейство также не всегда одобрялось. По уставу Ост-индской компании в основанной ею Капской колонии в Южной Африке могли жить только протестанты[5].

В уставе Вест-индской компании, владевшей колониями на островах Карибского моря и в Северной Америке, ограничений против евреев не было. Тем не менее, в 1649 г. еврей из Нидерландов Соломон Франко, пытавшийся поселиться в Массачусетсе, был депортирован.

1654-1664 гг. – период борьбы евреев, бежавших из захваченной португальцами голландской колонии Пернамбуко, за право жить и исповедовать иудаизм в Новом Амстердаме. Против этого решительно возражал губернатор Нового Амстердама Питер Стюйвезант, подчёркивающий в переписке с директоратом компании запрет селиться в колонии даже лютеранам. Существенно, что главными аргументами, выдвигаемыми администрацией Вест-индской компании в пользу права евреев жить в Новом Амстердаме, было то, что евреи Нидерландов проявили себя, как люди трудолюбивые и богобоязненные.

Следует учесть также психологические особенности бывших маранов, называвших себя испанцами (сфарадим) и характер их общин. «Если с одной стороны вероотступничество маранов было для них источником угрызений совести и морального кризиса, то с другой стороны им нелегко было возвращаться под иго Закона, склоняться перед строгими предписаниями предков после перерыва в несколько поколений. Здесь находится причина конфликтов, которыми отмечена жизнь их общин, озабоченных достойным поведением своих членов, как по причине религиозного рвения, так и из чистой осторожности, чтобы не навлечь на себя опасное обвинение в безбожии со стороны христианских властей»[6].

Они гордились своим происхождением и тем высоким положением, которое они занимали, будучи «новыми христианами» в Испании и Португалии. «На улицах еврейского квартала Амстердама можно было в XVII в. встретить человека, бывшего в своё время католическим исповедником при испанском королевском дворе, а теперь ставшего еврейским учёным или купцом, или бывшего испанского министра или военачальника, ставшего главой еврейской общины и деловым партнёром в судоходной компании, посылающей свои корабли в Новый Свет … Из Амстердама вышли еврейские поселенцы, создавшие новые общины на побережье Атлантического океана и Северного моря: в Антверпене, в Лондоне и в портовых городах северо-западной Германии, в первую очередь в Гамбурге»[7]

Удивительной особенностью было то, что «кем бы они ни были, евреями, христианами или откровенными нечестивцами, во всех своих злоключениях мараны странным образом продолжали оставаться испанцами… В 1601 г. в связи с коммерческой тяжбой евреи Венеции объявили, что «хотя их и изгнали из Испании, они по-прежнему продолжают считать себя подданными Католического Величества… Именно мараны Руана в 1641 г. спасли испанских узников накануне битвы при Рокруа; другие бывшие мараны в 1578 г. в Фесе проявили гуманизм по отношению к португальским пленникам после разгрома армии вторжения»[8]

Они даже пытались оправдать испанскую монархию, вышвырнувшую их из страны, в которой они жили много веков. Рабби Авраам Калом из Тарреги, живший во время изгнания, писал «Не подобает королю управлять нацией, в которой нет единой религии… И если религия евреев отличается от религии нации короля, королю следует уничтожить их. Ибо король является королем постольку, поскольку он поддерживает единство нации и не допускает несогласия»[9].

От испанской империи «сфарадим» взяли политический принцип «консервации», т. е. недопущения каких бы то ни было изменений. От новых членов правления общины португальских евреев требовалась своего рода присяга, включавшая слова о «необходимости консервации святой общины» и «сохранении консервации».

Другим принципом, принятым общиной «сфарадим» стал разработанный против «новых христиан» принцип чистоты крови. Напуганные большим количеством «новых христиан» из евреев и мавров испанцы ввели специальное требование для всех тех, кто претендовал на какой-либо административный, церковный или военный пост – свидетельство чистоты крови и отсутствия каких бы то ни было еврейских или мавританских предков, предоставляемое Инквизицией.

Оба этих принципа особенно ярко проявлялись в отношении к евреям-ашкеназим и к обращению в иудаизм неевреев. Так, например, в 1615-м в правилах «Святого Общества по Обеспечению Приданым Бедных Невест» записано, что приданым обеспечиваются дочери португальской или испанской нации, еврейские девушки, живущие во Франции, Фландрии, Англии и Германии. Членами этого общества считались те, кто " …принимали его правила, а также могли представить надёжные свидетельства того, что они верили в Единого Бога, Творца мира и признавали Его святую Тору – независимо от того, были они обрезаны и жили в рамках иудаизма или нет». Таким образом, дочерями нации оказывались дочери «новых христиан», формально не вернувшихся к иудаизму, которым оказывалось предпочтение даже перед ашкеназками, жившими в рамках иудаизма.

В 1658 г. правление («маамад») общины португальских евреев принял решение не допускать в «талмуд-тора» детей ашкеназим, итальянских евреев или обращённых в иудаизм мулатов «во избежание нанесения ущерба хорошему образованию сынов португальской нации (naçao)».

Лоренцо Эскудеро, католик мавританского происхождения, желавший перейти в иудаизм, был последовательно отвергнут общинами «сфарадим» в Амстердаме и в Гааге, пока, наконец, не был принят ашкеназской общиной в 1658 г. Однако, даже уже обращённые в иудаизм не становились полноправными членами общины «сфарадим». Их никогда не назначали на руководящие должности в общине. Когда в 1651 г. руководство общины приняло решение, что обращённый в иудаизм Мосе Роиз да Коста может быть назначен на любой пост в общине, это было сделано по специальному ходатайству двух уважаемых раввинов Менаше бен Исраэля и Давида Пардо. Обычно же новообращённые евреи не португальского или не испанского происхождения были вынуждены делать то, для чего обычно нанимали «шабес-гоев»: мыть пол в синагогах, убирать снег у входа и т. п.

В списках бедных евреев, которым община предлагала деньги, чтобы эмигрировать в Италию или Польшу, непропорционально много новообращённых. Особенно обидными были ограничения по отношению к тёмнокожим новообращённым. В 1644 г. «маамад» принял постановление, согласно которому евреи негритянского происхождения не должны вызываться к Торе и выполнять какие бы то ни было почётные обязанности в синагоге, «ибо это не способствует доброй репутации общины и её правления». В 1647 г. было решено отвести на еврейском кладбище специальную отдельную секцию для погребения евреев-негров и евреев-мулатов, за исключением тех из них, кто женился на белых еврейках и детей, родившихся от брака, проведённого в соответствии с еврейской традицией[10].

«Испанская» гордость этих евреев сохранилась до нашего времени. «Мы были леди и джентльмены в Испании и мы остались ими в Голландии» – писал уже в ХХ веке один из потомков этих людей. А гувернантка, объясняя детям из той же семьи, что мороженое надо есть специальной вилочкой, а не ложечкой, как это делают ашкеназим, добавляла: «Помните: в то время, как их предки зарабатывали мелкой торговлей, ваши предки обедали вместе с королями и королевами»[11].

Одним из парадоксов еврейской истории было то, что, евреи-сфарадим самим фактом своего законного присутствия в тех или иных городах Европы обеспечили возможность появления там ашкеназим, к которым они отнюдь не испытывали добрых братских чувств. Благодаря тому, что в Амстердаме или Гамбурге были легальные общины евреев-сфарадим, евреям Польши было куда бежать от ужасов хмельнитчины (1648-1649 гг.) или погромов, связанных с войной поляков со шведами (1655 г.). «Сфарадим», вернувшиеся к вере отцов, были общиной, сплочённой общей культурой. Они говорили, писали книги, издавали газету и даже молились на португальском языке; но они не были религиозной общиной единомышленников. Они пытались компенсировать отсутствие опыта общинной жизни жёсткой дисциплиной внутри общины: совет распорядителей общины, «опираясь на общинные установления», осуществлял «абсолютный контроль над жизнью и деятельностью членов общины»[12].

В Амстердаме было 2 сефардских общины с 1619 г. по 1693 г., и их объединение произошло по указу муниципалитета. Методами поддержания этого абсолютного контроля были увещевания, предложения отправиться в одну из заокеанских сефардских общин и «херем». Необходимо отметить, что «херем», во-первых, не являлся чем-то редким и исключительным в общине, а во-вторых, снимался в случае раскаяния отчуждённого. Подобное отчуждение применялось и к Менаше бен Исраэлю на срок в один день (за защиту его шурина Ионы Абрабанеля, противостоящего лидерам общины). В отличие от христианского отлучения от церкви, этот обряд не носил характер проклятия.

Тяжесть этого наказания определялась зависимостью отчуждённого от общины. Так для Уриэля да Косты, оставившего в Португалии христианскую семью и эмигрировавшему в Нидерланды, чтобы быть иудеем, самым страшным было то, что он, не зная никакого языка, кроме португальского, ни с кем не мог общаться после «херема». «Херем» на него накладывался дважды и дважды снимался после его вынужденного раскаяния. Не выдержав одиночества и унижения, он покончил жизнь самоубийством, написав в автобиографии: «Какой дьявол толкнул меня к иудеям?»[13]

Менаше бен Исраэль – проповедник, учитель, писатель, книгоиздатель, дипломат

«Сфарадим», вернувшиеся к иудаизму в XVII веке, знали об этом иудаизме крайне мало, что естественно, т. к. они были потомками обращённых в христианство в конце XV века: внуками и даже правнуками. Одной из главных задач их духовных лидеров было приобщение этих людей к еврейскому знанию и к еврейской традиции. Менаше бен Исраэль стал одним из таких лидеров.

Одной из форм приобщения к иудаизму были регулярные проповеди в синагоге, произносимые на понятном членам общины языке. Менаше бен Исраэль пишет: «… я настолько свободно владел португальским языком, что к 15 годам достиг того, что мои проповеди хорошо принимали и приветствовали». Его красноречие было оценено общиной, предложившей ему выступить с приветственной речью перед штатгальтером Нидерландов Фредериком Хендриком и английской королевой Генриэтой-Марией во время их посещения синагоги в 1642 г[14].

Однако, Менаше бен Исраэль не стал наиболее популярным проповедником в своей общине. Серьёзные разногласия с главным раввином Мортейрой, рационалистом и последователем Рамбама привели к тому, что Менаше бен Исраэлю было разрешено выступать с проповедью в шабат только раз в месяц. Зато он много писал и издавал свои труды в основанной им первой еврейской типографии в Амстердаме. Первая изданная им книга (1628 г.) была на иврите и представляла комментарии к Библии.

Наибольшую известность, особенно среди нееврейских учёных, дала ему книга, называвшаяся “Соnciliador”, посвящённая согласованию тех мест в Библии, которые казались противоречивыми. Одной из целей этой работы было желание противостоять критике Библии, начавшей развиваться в среде бывших маранов. Книга была написана на испанском. Первая часть книги, над которой автор трудился 5 лет, была издана в 1632 г. во Франкфурте, но авторский перевод на латынь был опубликован уже в 1633 г. в Амстердаме. Книга была очень хорошо принята раввинами Франкфурта и высоко оценена их главой Шефтелем Гурвицем.

Книга потрясала эрудицией автора, который на 400 страницах приводил цитаты из 221 еврейских источников и 54 христианских. Сочетание РАШИ, Рамбама и Альфаси с Альбертом Магнусом, Фомой Аквинским, Вергилием, Еврипидом и Марсилио Фичино было новым, и очень соответствовало вкусам еврейских и нееврейских интеллектуалов XVII века. И тех, и других обрадовала защита веры с позиций интеллекта. Первых не оттолкнуло даже цитирование Поля из Бургоса, еврея-выкреста XII века, а вторых обрадовало отсутствие каких бы то ни было выпадов против основ христианства. Позднее книга переводилась на английский (1842 г.) и на итальянский (1911 г.)

Христиане-интеллектуалы, современники и соотечественники Менаше бен Исраэля, приняли эту книгу с огромным энтузиазмом. Для учёных Нидерландов стало открытием, что рядом с ними живёт учёный раввин, которого волнуют те же проблемы, что и их самих, и который может беседовать с ними на равных. Два наиболее известных голландских учёных – Каспар Ван Барле (Барлеус) и Герхард Иоганн Вос (Воссиус) даже написали письмо в Лейденский Университет, тогдашний центр учёности в Нидерландах, рекомендуя эту книгу. Ректор Университета о книге отозвался благожелательно, но от рекомендации книги другим воздержался. Тем не менее, эта книга сделала Менаше бен Исраэля как бы «официальным представителем иудаизма в христианском мире». Даже традиционно враждебные католики выражали ему своё уважение. Пьер Даниэль Гуэт, епископ Авранча называл Менаше бен Исраэля «первоклассным евреем… умеренным, чувствительным к доводам разума, свободным от многих еврейских суеверий и пустых мечтаний каббалы»[15].

Ободрённый успехом Менаше бен Исраэль в 1635 г. выпускает книгу «Тридцать проблем Творения». Книга написана на латыни и адресована скорее к христианам, нежели к евреям. Книга посвящена христианину Давиду Ван Вилгему и снабжена стихотворным предисловием, написанным самим великим Барлеусом, восхваляющим Менаше бен Исраэля. Книга «пожалуй, впервые позволяла обычному образованному христианину нового времени ознакомиться с еврейским знанием». Успех этой книги был таким, что, несмотря на второе издание в 1636 г., она разошлась столь успешно, что у самого автора не нашлось экземпляра, который он мог бы послать по запросу королевы Швеции. Великий юрист и один их отцов современной политологии Гуго де Гроот (Гроциус) писал в 1639 г. «Я глубоко уважаю учёность и интеллект Менаше. Он успешно следует по стопам Ибн Эзры, Маймонида и Абрабанеля. Его книги… пользуются большим успехом здесь в Париже»[16].

Этот отзыв представляет особую ценность, т. к. отношение Гроциуса к евреям было двойственным. Он считал евреев «стволом, к которому было привито христианство». Однако, когда в 1615 г. власти Нидерландов обратились к нему за советом, он написал: «… это непредусмотрительно, что евреям позволено селиться в этой стране. Неправильно также, что их принимают в городах и обещают им большую степень свободы и значительные привилегии, исходя только из соображений частной выгоды, а не из соображений славы Господа и общественной пользы». Тем не менее, он считал, что «раз уж Господь желает, чтобы они где-то жили, то почему бы не здесь?» при условии, что они открыто заявят свою веру, обещают жить строго по Закону Моисея, не будут носить оружия, вступать в браки с христианами, печатать Талмуд и примут клятву быть лояльными по отношению к стране[17].

Успех в христианском мире не мешал Менаше бен Исраэлю заниматься религиозными проблемами, волновавшими его единоверцев, в частности проблемой бессмертия души и загробного воздаяния. Эта проблема была весьма актуальной и болезненной для «сфарадим» XVII века. С одной стороны отсутствие прямых указаний в Библии породило своеобразное «нео-саддукейство», отрицавшее бессмертие души. Наиболее ярким представителем этого направления был Уриэль Акоста. С другой стороны, «сфарадим», вернувшимся к иудаизму, было тяжело думать, что их отцы и деды, умершие в лоне христианства, не удостоятся участи в будущем мире. Они были убеждены, что ни одна еврейская душа не будет подвергнута вечным мукам после смерти, т. е. даже души евреев, принявших христианство, будут приняты Господом после смерти. Они опирались на известное талмудическое высказывание: «Каждый в Исраэле имеет долю в мире грядущем, как сказано (Йешаяѓу 60:21): И народ твой, (Йерушалаим), – все праведники, навеки унаследуют землю…» («Пиркей Авот» 1:1).

Активным проповедником этой идеи был блестящий проповедник и каббалист рав Ицхак Абоав де Фонсека. Ей противостоял главный раввин общины Шауль Леви Мортейра, утверждавший, что вышеприведённые слова относятся только к евреям, соблюдающим законы Торы, и не могут относиться к тем, кто отверг Тору. Доходило до того, что сторонники Абоава криками прерывали проповеди Мортейры и даже требовали запретить ему выражать эти идеи в проповедях.

Руководство амстердамской общины обратилось за советом к более старой и наиболее уважаемой сефардской общине в Венеции. Ответ из Венеции полностью поддержал точку зрения Мортейры, что возможно сыграло не последнюю роль в принятии Абоавом в 1642 г. поста раввина в Голландской Бразилии. Тем не менее, административное решение не снимало проблем, волновавших многих «сфарадим».

Для Менаше бен Исраэля эти проблемы были настолько важными, что он посвятил им несколько работ. В 1636 г. он печатает в своей типографии на испанском и на латыни книгу «О воскресении мёртвых»; в 1639 г. – «Временность жизни» (на латыни), в 1642 г. – «О хрупкости и греховном побуждении человека» (на испанском и на латыни), а в 1651-м он снова возвращается к этим проблемам в книге «Нишмат Хаим», написанной на иврите. Об успехе книг Менаше бен Исраэля свидетельствуют включение в индекс книг, запрещённых католической церковью его книги «О воскресении мёртвых» и перевод его «Временности жизни» на английский, сделанный через много лет после его смерти и выдержавший два издания.

Идеи Менаше бен Исраэля можно суммировать следующим образом:

1. Душа человека наделена особым даром, позволяющим ей достигать близости с Богом – «хелек элоѓа мима'ала».

2. Дары Бога, обеспечивающие возможность совершенствования любого человека: жизнь, дух и душа тесно переплетены, образуя единое целое.

3. С помощью размышления и благочестия душа человека входит в более высокую небесную душу – мистический космос, части которого соединены в Божественную вечность, что и является смыслом библейского постулата о создании человека по образу и подобию Бога.

Эти идеи отражали общую линию еврейского мистицизма, опирающегося на Книгу «Зоѓар» и на лурианскую каббалу, и включали веру в ангелов, злых духов, привидений, одержимость и, разумеется, идею трансмиграции душ («гилгуль нешамот»)[18].

Существенно новым в идеях Менаше бен Исраэля было то, что идея бессмертия души рассматривалась как непременное условие таких идей, как идеи единства Бога и дарования Им Торы[19].

Если «Нишмат Хаим» рассматривает загробное будущее евреев, то “Piedra Gloriosa o de la Estatua de Nebuchadnesar” («Славный камень и статуя Навухаднецара»), изданная в 1655 году даёт представление о видении мира характерного для Менаше бен Исраэля.

Эта книга является неким широким комментарием к Книге Даниэля. Книга Даниэля была наиболее популярным библейским выражением идей протестантизма. С другой стороны, эта книга выражает еврейское понимание философии истории. "Всю мировую судьбу еврейское сознание мыслило не как замкнутый круговорот. Идея история приурочена к тому, что в грядущем будет какое-то событие, разрешающее историю…

Такой философией истории была книга пророка Даниила… Толкование Даниилом сна Навухаднецара есть первая в истории человечества попытка создать схему истории, которая потом повторялась и дальше развивалась в христианской философии»[20].

Даниэль предсказывает последовательное разрушение 4-х неправедных царств, за которыми последует 5-е, когда «И царство, и власть, и величие царств, что под небесами, будет дана народу святых Всевышнего, царство его – царство вечное, и все властители будут служить ему и повиноваться…» (Даниэль 7:27)

И иудеями, и христианами это 5-е царство понималось как царство справедливости – результат прихода Машиаха и его суда над народами земли. При этом евреи подразумевали Еврея из рода Давида, а христиане – второе пришествие Христа. Однако, и те, и другие жаждали прихода этого царства. В среде нидерландских кальвинистов подобные настроения были особенно сильны. Эти ожидания скорого прихода тысячелетнего царства приобрели форму религиозно-политической доктрины, именуемой «милленарианизм». В Нидерландах в качестве дат Конца Дней последовательно назывались 1636, 1643, 1655 и 1666 годы. Наступлению тысячелетнего царства Христа должно было предшествовать воссоединение всех верующих, включая обращение евреев в христианство; но не в результате насилия, а как следствие доброты и заботы со стороны христиан[21].

Позиция Менаше бен Исраэля, выраженная в “Piedra Gloriosa o de la Estatua de Nebuchadnesar”, была более универсальной. Он писал: «Живи честно и справедливо, не причиняй никому зла, никому не завидуй, не посягай на чью бы то ни было честь, оказывай помощь другим, живи умеренно… Тот, кто живёт в соответствии с законами природы, свят и получит награду. Как писали древние, для святых всех наций будет достаточно места в мире Машиаха».

Универсализм Менаше бен Исраэля проявлялся в частности в обосновании этого тезиса свойственным ему соединением христианских и иудейских авторитетов – в данном случае соединение своего толкования Книги Зехарии в смысле союза евреев и неевреев во времена Машиаха с мнением, высказанным Фомой Аквинским о свойственном человеку природном даре отличать добро от зла. Точка зрения Менаше бен Исраэля резко отличалась от формулы, принятой на Трентском соборе, согласно которой «…ни евреи, придерживающиеся законов Моисея, ни не-евреи, живущие по законам природы, не способны освободиться от рабства и от греха… и, хотя Иисус Христос страдал за всё человечество, – тем не менее, только достойные его страданий будут спасены».

Однако, по мнению Менаше бен Исраэля евреев и не-евреев вовсе не ждёт одинаковая участь в царстве Машиаха. Счастье, мир и братство в любви к Богу будут участью всех, но священное служение Богу останется прерогативой избранного народа. При этом Менаше бен Исраэль считает необходимым похвалить те государства, которые, по его мнению, были более благожелательны к евреям. На первом месте, разумеется, Нидерланды; но похвалы удостоились также Венеция, Тосканское герцогство, Польша, Флоренция, Австрия и папская область, приютившая евреев во время больших гонений. Последнее утверждение кажется несколько преувеличенным и уж, во всяком случае, политически неосторожным, т. к. хвалить папство в кальвинистской Голландии было делом рискованным.

Особое удивление вызывает резкое осуждение Оттоманской империи. Евреи в этой империи жили более свободно, чем во всех христианских государствах, кроме, разумеется, Нидерландов[22]. Тем не менее, Менаше бен Исраэль считает мир Ислама варварским, а Мохаммеда лжепророком[23].

Параллельно с работой над религиозно-философскими сочинениями Менаше бен Исраэль работает над книгой, насущно необходимой для «новых евреев», забывших еврейские законы и обычаи. Эта книга была написана на португальском и называлась «Сокровище законов». Книга включала 5 томов и вышла в течение 1641-1647 гг. Эта книга была одобрена, как руководством общины, так и равом Мортейрой, и служила незаменимым пособием для многих поколений «новых евреев», прибывающих в Нидерланды., а когда в ХХ веке в Португалии возникло движение за возвращение «маранов» к иудаизму, эта книга была там переиздана. Кроме своих трудов Менаше бен Исраэль издаёт чужие: испанский перевод Пятикнижия (1627, 1655), «Мишну» (1631-1632 гг.), книгу о ритуальном убое скота «Диним де шхита у-бдика» (1636 г.), испанский перевод молитвенника (1650).

Исследующие Менаше бен Исраэля обычно обращают особое внимание на его дипломатическую активность и в особенности на его попытку убедить Кромвеля разрешить евреям жить в Англии. Между тем, эта попытка была неудачной и окончательно подорвала силы Менаше бен Исраэля. Его надежды на успех были основаны на убеждении, что английские пуритане разделяли «милленарианизм» голландских кальвинистов, что для наступления 1000-летнего царства евреи должны быть рассеяны по всем обитаемым странам, а, кроме того, должны были на примере Нидерландов увидеть, какую большую пользу евреи приносят приютившей их стране. Менаше бен Исраэль пишет «Смиренное Обращение к Лорду-Протектору Англии, Шотландии и Ирландии во имя Еврейской Нации». В 1651 г. он публикует это обращение в Амстердаме, а в 1655 г. в Лондоне появляется английский перевод. Менаше вместе со своим сыном едет в Лондон и в течение 2-х лет пытается убедить Кромвеля. Сам Кромвель относится к нему с большим уважением и даже назначает ему пенсию; но английское общество решительно не желает допущения евреев в Англию. Публикуются памфлеты, обвиняющие евреев во всех смертных грехах, включая кровавый навет. Менаше пишет и публикует в 1656 году свой ответ на латыни «В защиту евреев». В этом обширном ответе целая глава посвящена защите еврейской молитвы «Алейну», которую враги евреев уже с 1399 г. обвиняют в хуле на Христа. Любопытно, что и в этом случае Менаше использует в качестве аргументов не только еврейские источники, но рассказывает, что султан Селим, прочтя турецкий перевод этой молитвы, сделанный его врачом Моше Гамоном, сказал: «Воистину, молитва эта годится для всяких случаев; нет надобности в другой»[24]

Кромвель созывает в Уайт-холле конференцию из политиков, юристов и теологов, которая должна решить, можно ли евреям жить в Англии. Главным результатом этой конференции была декларация судей Глина и Стиила, гласившая: «Не существовало закона, запрещавшего евреям возвращаться в Англию»[25].

Это означало, что правительство Англии, соглашалось закрыть глаза на нелегальную иммиграцию евреев в Англию; но не более того. Менаше воспринимает это, как провал своей миссии. В 1657 г. умирает Шмуэль, сын Менаше. Денег на то, чтобы вернуться в Нидерланды и похоронить сына на еврейском кладбище у Менаше нет. Он пишет Кромвелю, взывая к его сочувствию, и просит выделить ему 300 фунтов, обещая отказаться от назначенной ему пенсии и никогда более не докучать Кромвелю. Английское казначейство считает просьбу Менаше чрезмерной, снижает сумму до 200 фунтов и выдаёт ему на руки всего 50. Менаше привозит тело сына в Нидерланды, хоронит его, а менее чем через месяц умирает[26].

Говорить о еврейском влиянии на Рембрандта трудно и, прежде всего потому, что влияние чего бы то ни было и кого бы то ни было на гения – вещь сомнительная. Тем не менее, никто в европейском искусстве не выразил еврейский дух Библии лучше Рембрандта. Для того, чтобы понять этот парадокс, следует, прежде всего, обратить внимание на факты.

Рембрандт жил в еврейском квартале Амстердама – точнее в квартале, населённом «сфарадим» в течение 25 лет, пока не переехал в более дешёвое жильё. Он не стал юдофобом, несмотря на серьёзные деловые конфликты с евреями. Из этих конфликтов упоминания заслуживают следующие. Ремонт, устроенный его соседом евреем Пинто и продолжавшийся почти год: с марта 1653 по май 1654 – частично потому, что Пинто не мог допустить работы в шабат, а благочестивые голландцы не могли работать в воскресенье. Помимо шума от ремонта, делавшего для Рембрандта его работу практически невозможной, в это же время он должен был оправдываться, почему не уберёг от вора (еврея-ашкеназа) табак, принадлежавший братьям Перейра, арендовавшим погреб в доме Рембрандта. Конфликт с Диего д’Андраде, заплатившим Рембрандту 75 гульденов за портрет дочери; но недовольный недостаточным сходством.

Он изображал своих еврейских соседей: «…никогда не было нееврейского художника, …который бы изображал так правдиво эту отвергнутую группу людей, которые, тем не менее, оставались в своих глазах народом Бога».

Он консультировался у раввинов относительно еврейских надписей, которые есть на некоторых из его картин.

Он интересовался еврейской историей и приобрёл книгу «Иудейские древности» Иосифа Флавия. Интерес Рембрандта к евреям не отрицается никем из историков искусства. Споры ведутся лишь о мотивации этого интереса. Одни объясняют это просто тягой к экзотике, другие «милленарианистскими» и юдофильскими настроениями, распространёнными среди интеллектуалов Нидерландов.

Его и его учеников обвиняли в симпатии к евреям и в еврейском характере изображённых им библейских персонажей. Так, например, в изданной в начале XVIII века «Великой книге живописи» Рембрандт обвиняется в выборе моделей, «неподобающих для высокого искусства: нищих. Актёров и что хуже всего евреев». Яан Вос, ненавидевший евреев, писал о картине Говарта Флинка, изображающей Христа: «Этот Христос не будет говорить о Христе, разве что кощунствовать. Сияние его лица не отражено в его сердце. Вы спросите: почему? Да потому, что моделью служил еврей».

Что же касается знакомства Рембрандта с Менаше бен Исраэлем, то доказательствами этого знакомства являются предполагаемые портреты Менаше бен Исраэля работы Рембрандта 1636 г. (Рис. 1) и его ученика Говарта Флинка 1637 г. (Рис. 2), заказ иллюстраций Рембрандта к “Piedra Gloriosa o de la Estatua de Nebuchadnesar” Моше бен Исраэля (Рис. 3) и наличие общих знакомых[27].

Видимо, первый контакт с Менаше бен Исраэлем, отразившийся в творчестве Рембрандта, связан с картиной «Пир Белшацара (Валтасара)».

В 5-й главе Книги Даниэля рассказывается о том, как вавилонский царь Белшацар пьёт на пиру вместе со своими сановниками и наложницами из золотых сосудов, захваченных его отцом Невухаднецаром при разрушении Иерусалимского храма. Внезапно появляется рука, которая пишет что-то на стене. Никто из царских мудрецов и магов не может прочесть написанное, пока не пришёл Даниэль, который не только прочёл надпись, но и передал её смысл-предсказание о гибели царства Белшацара. В этой истории подчёркивается неспособность царских мудрецов и магов именно прочесть надпись. Это странно, т. к. надпись состоит из трёх арамейских слов: «мэнэй», «тэкэйл», «упарсин». Арамейский язык был широко распространён на Ближнем Востоке, был языком дипломатической переписки и предположить, что ни царь, ни его мудрецы этого языка не знали – трудно. Почему же они не могли прочесть эти слова?

Христианские комментаторы не затрудняли себя ответом на этот вопрос. В Талмуде (Санедрин 22 алеф) и в («Мидраш Шир а-Ширим Раба» III.4) предлагается несколько версий того, как именно были написаны эти слова и почему их было трудно прочесть. В книге «Временность жизни», опубликованной Менаше бен Исраэлем в 1639 г. не только излагается версия рава Шмуэля, согласно которой слова были написаны вертикально в виде вертикальных колонок, но и приводится иллюстрация, объясняющая, как именно эта надпись выглядела. Рембрандт, работавший над картиной примерно в то же время, когда Менаше писал свою книгу, выбрал именно эту версию для своей картины (Рис.4). Предположение, что Рембрандт мог консультироваться у своего соседа и Менаше бен Исраэля кажется вполне логическим[28].

Гравюра Рембрандта, выполненная в начале 1650 годов вызывает более сложные вопросы, затрагивающие не столько знания, сколько религиозно-философские идеи. Иногда её называют «Фауст в своём кабинете» (Рис.5), но некоторые исследователи считают, что изображён еврей-каббалист. В светящемся круге в центре гравюры усматривают нумерологические формулы Имени Бога, столь популярные среди каббалистов. С другой стороны, в центре круга латинские буквы, являющиеся перевёрнутой анаграммой слов Иисус Назарянин Царь Иудейский. Изображение еврейского каббалиста, узревшего в мистическом видении божественную сущность Христа, отражало надежды христиан-«милленарианистов»[29]

Особого внимания заслуживает работа Рембрандта «Принесение в Храм» (1658 г.). В «Евангелии от Луки» 2:22-40 рассказывается, что младенец Иисус был принесён в Храм для того, чтобы священник мог выкупить его, как всякого из перворождённых. Там его встречает благочестивый старец Симеон, которому было предсказано, что он не умрёт, пока не увидит Машиаха. Симеон узнаёт в принесённом младенце будущего Спасителя и говорит «Господь дай слуге Твоему почить с миром по слову Твоему, ибо глаза мои видели спасение перед лицом всего народа; свет народов и славу Израиля» («Евангелие от Луки» 2:29-32)

Христианская теология видит в этой истории переход «славы Израиля» к народам, воспринявшим свет Христа-Спасителя. Иконография встречи старца Симеона отражала эту идею. Соответственно в работах многих художников (и в том числе в ранних работах Рембрандта) изображались старец Симеон, младенец, Иосиф, и/или Мария и какие-либо люди, оказавшиеся свидетелями чуда. В работе 1658 г. Рембрандт вводит нового участника – первосвященника, которого в «Евангелии от Луки» нет. Более того, он создаёт совершенно новую композицию (Рис. 6). Старец Симеон, принявший младенца из рук Марии, преклоняет колени перед первосвященником. Такая композиция как бы противостоит утверждению, что закон Христа делает ненужным закон Моисея[30].

Мнение исследователей о Менаше бен Исраэле весьма противоречивы. Историки-рационалисты ХХ века не могли простить ему мессианизма, суеверий, каббалы, подмены философской глубины эрудицией и т. п.[31]

В мире ортодоксов Менаше бен Исраэль пользуется уважением, но в раввинистических респонсах цитируется исключительно его книга «Нишмат хаим» – именно в случаях, вызывавших возмущение рационалистов: демоны, привидения, трансмиграция и т.п.[32]

[1] “Rembrandt's Jews” by Steven Nadler, pp. 107-108, “The University of Chicago Press” Chicago&London 2003.

[2] “Rembrandt's Jews” by Steven Nadler, pp. 96-103, “The University of Chicago Press” Chicago&London 2003.

[3] Ш. Эттингер «Истоки современного антисемитизма», сб. «Еврейская история и религия», стр. 234, б-ка «Алия» 1982.

[4] «Всемирная история», т. 5, стр. 193, изд-во «Соц.-эк. лит-ры», Москва 1958

[5] Краткая Еврейская Энциклопедия" - далее КЕЭ, т.5,стр.707, т.10, стр. 813 Иерусалим.

[6] Лев Поляков «История антисемитизма. Эпоха веры», стр. 188, «Гешарим», Иерусалим 5757.

[7] «Очерк истории еврейского народа» п/ред. Ш. Эттингера, Х.Г. Бен-Сассон «Средние века» стр. 386-387, «Б-ка Алия», 1993.

[8] Лев Поляков «История антисемитизма. Эпоха веры», стр. 176, «Гешарим», Иерусалим 5757.

[9] “The Portuguese Jews of Amsterdam by Yosef Kaplan? “Menasseh ben Israel and His World” by Yosef Kaplan, Henri Mechoulan and Richard Popkin (eds.), p. 50, Leiden: E.J. Brill 1989.

[10] “The Portuguese Jews of Amsterdam” by Yosef Kaplan, “Menasseh ben Israel and His World” by Yosef Kaplan, Henri Mechoulan and Richard Popkin (eds.), p. 54- 61, Leiden: E.J. Brill 1989.

[11] “The Grandees. The story of America's Sephardic Elite” by Stephen Birminham, pp. 40,218, «A Dell Book», N.Y.1971.

[12] КЕЭ, т. 6, стр. 66.

[13] Лев Поляков «История антисемитизма. Эпоха веры», стр. 171, «Гешарим», Иерусалим 5757.

[14] “Rembrandt's Jews” by Steven Nadler, pp. 105-106, “The University of Chicago Press” Chicago&London 2003.

[15] “Rembrandt's Jews” by Steven Nadler, p. 109, “The University of Chicago Press” Chicago&London 2003.

[16] “A Life of Menasseh Ben Israel. Rabbi, Printer and Diplomat” by Cecil Roth, pp. 91-92, 147 JPS Philadelphia 1945.

[17] “Rembrandt's Jews” by Steven Nadler, pp. 19- 21, “The University of Chicago Press” Chicago&London 2003.

[18] “A Life of Menasseh Ben Israel. Rabbi, Printer and Diplomat” by Cecil Roth, pp. 94, 95, 98-99, 147 JPS Philadelphia 1945.

[19] “Messianism in the Jewish-Christian Context” by Rivka Schatz “Menasseh ben Israel and His World” by Yosef Kaplan, Henri Mechoulan and Richard Popkin (eds.), p. 247, Leiden: E.J. Brill 1989.

[20] Николай Бердяев «Смысл истории» стр. 23, «Мысль» Москва 1990.

[21] “Rembrandt's Jews” by Steven Nadler, pp. 91-92, “The University of Chicago Press” Chicago&London 2003.

[22] Менаше бен Исраэль не мог не знать того, что евреи занимали важные посты в Оттоманской империи, т. к. в число турецких посланников в Амстердаме входили два амстердамских еврея: Моше бен Йеѓуда Бихри и его сын Йеѓуда. Он считал высокое положение евреев при султанском дворе исключением из правил и обвинял турок в слишком тяжёлых налогах на евреев и произволе власти. Так, например, в конце XVI века султан Мурад III, возмущённый роскошными одеждами и украшениями столичных евреек, велел уничтожить всё еврейское население страны. Благодаря усилиям придворного врача Ашкенази этот приказ был отменён и заменён на запрет еврейкам появляться на улицах в шёлковых платьях, а мужчинам – носить тюрбан, вместо которого было предписано носить шляпы испанского фасона. В 1636 г. Мурад IV велел казнить главу делегации салоникской еврейской общины, прибывшего в столицу для уплаты налогов. «Краткая Еврейская Энциклопедия», т. 8, стр. 1119.

[23] “Menasseh and the World of the Non-Jews” by Henry Mechoulan “Menasseh ben Israel and His World” by Yosef Kaplan, Henri Mechoulan and Richard Popkin (eds.), pp. 87-89, 91 Leiden: E.J. Brill 1989.

[24] «Еврейская Энциклопедия», т. 1. стр. 848 «Брокгауз-Эфрон» Петроград.

[25] “Encyclopedia Britannica” v. 18, p. 112.

[26] “Rembrandt's Jews” by Steven Nadler, p.142, “The University of Chicago Press” Chicago&London 2003.

[27] “Rembrandt's Jews” by Steven Nadler, pp. 5, 34, 42, 45-46, 68,119-120, 137-141 “The University of Chicago Press” Chicago&London 2003.

[28] “Rembrandt's Jews” by Steven Nadler, pp. 126-127 “The University of Chicago Press” Chicago&London 2003.

[29] ”Rembrandt's Jews” by Steven Nadler, pp. 131-132 “The University of Chicago Press” Chicago&London 2003.

[30] “Encountering Difference: Rembrandt's Presentation in the Dark Manner” by Michael Zell “Art History” ISSN 0141-6790 v. 23, No. 4, Nov. 2000, pp. 496-521.

[31] “Menasseh Ben Israel's Mission to Oliver Cromwell” by Lucien Wolf, London 1901; “A Life of Menasseh Ben Israel. Rabbi, Printer and Diplomat” by Cecil Roth, JPS Philadelphia 1945.

[32] “How Important Was Menasseh ben Israel?” by Asa Kasher, “Menasseh ben Israel and His World” by Henri Mechoulan and Richard Popkin (eds.), pp. 220-227, Leiden: E.J. Brill 198.