По ходу жизни
Памяти Натальи Хаткиной
Август-сад! Твои дни налиты
желтым соком – как спелые дыни.
Наталья Хаткина
Август
за бесконечность закатится,
как
монетка с ладони в рассвет.
Аз
исчезнет, как детское платьице
в
есмь, где платья, как времени, нет.
Смерть
приходит нежданно-негаданно,
даже
если предсказан конец,
и
сменяются запахом ладана
счастье,
дыни, душица, чабрец.
Не прощай говорю – до свидания.
Перед
смертью я гол, как сокол.
Жизнь
– предсмертное слова старание:
Буки, Веди, бессонный Глагол...
***
Говорю: «Подожди!».
«Подожди, – говорю –
не спеши, не
оставь, не пора ещё».
Жмётся дождичком
мелким июль к декабрю,
осень в марте –
листвой догорающей.
Наливала с
мениском, насыпала с лихвой
мне судьба.
Столько напорастеряно,
утекло, промелькнуло
кукушьей молвой.
И не мне обещает
теперь она
бесконечную жизнь,
словно ум дураку
и уму – от беды
избавление,
и берёт не меня на
фу-фу, на ку-ку,
на звезды
умирающей тление.
«Подожди» –
говорю. Говорю: «Не спеши».
День дымится на
времени вертеле.
Тают искры
неспешно в ладонях души.
А кому говорю –
жизни, смерти ли?
23 мая
Сколько
света набилось в осколок звезды...
Иосиф Бродский
Путь от Северной
Венеции в Венецию просто
длиной в двадцать
тысяч дробящихся на секунды дней,
когда под пятою
времени хрустят височные кости
и липнут к
саднящей коже жужжащие жала слепней.
За это время
Империя успела сыграть в ящик,
мир перевернулся и
на четыре точки привстал,
ещё не бывшее
время спуталось с настоящим,
ягодки все
впереди, а караул устал.
Впрочем, тебе до
этого теперь никакого дела.
Васильевский
остров качается в дырявой авоське Невы.
Судьба тебя
выводила из душного беспредела
руганью и пинками
безликой имперской ботвы,
будто сквозь строй
бесконечный выморочной безъязыкости
в языческое пространство
свободного языка.
Северная Венеция,
милая, накося-выкуси
с той стороны
цензурного лязгающего глазка.
В нью-йоркской
ночи мерцает свет полутора комнат.
Слово устремляется
в небо искристое, как слюда,
чтобы спуститься в
улицы, которые тебя помнят,
но сам уже не
отыщешь собственного следа.
В день первого
крика друзья на поминках пьяны
и паруса
расправляет белых ночей корвет.
Звёзды бьются на
счастье, как в молодости стаканы,
и в каждом осколке трепещет неумирающий свет.
***
над сорока
сорокáми сóрок сорóк
у всех язык без
костей и все как одна воровки
воробей с неба
звёзд не хватает а то бы все уволок
пока сороки не
спёрли да не хватает сноровки
весёлый ударник
дятел клювом колотит в ствол
сотрясение мозга
ему не грозит голодная смерть тоже
глупая птица мира
неуклюже садится на стол
и жадно сжирает
всё что хоть чуть на еду похоже
сокол сидит в
клетке живым назиданьем для птиц
чтобы не вздумали
выше царственного петуха
ворóны чернее тучи
играют без правил блиц
выхватывая из
дохлой собаки вкусные потроха
точкой в начале
фразы на голубом орёл
стоит без движенья
богом поставлен во время óно
а бог сел
поудобнее пальцы задумчиво сплёл
и читает послание красок на крылышках махаона
***
и прежде чем по
горсти бросим
на гроб давай друг
друга спросим
а впрочем что теперь
слова
он жил как жил как
мог как вышло
как повернулось
жизни дышло
права она иль не
права
шуршит земля
грохочут комья
последний дом он
знал бездомье
носил в себе войны
металл
хлебал баланду
где-то в коми
и по ночам мечтал
о доме
не дай вам знать
что он узнал
он выжил нáзло
вертухаям
смешной еврей
картавый хаим
и жизнь любил и
счастье знал
закусывая водку
салом
смеялся что берёт
он налом
но чтоб как водка
чист был нал
он срок отбыл что
был отмерен
не трусил не
просил не верил
на крышке жёлтая
звезда
открыта дверь в
небесном своде
и бог встаёт когда
он входит
под сень последнего суда
***
упал самолёт
около ста человек даже не умерли
а мгновенно стали кровавым крошевом
под вопли эфирных подонков
так им и надо собакам собачья смерть
из этого крошева руки в хирургических
перчатках
будут выбирать ошмётки
для генетической экспертизы
чтобы сравнить списки вылетевших из
Варшавы
и поглощённых Катынью-2
их души ещё не отправились к Богу
онеметь
молиться
рыдать
нет мы не той закваски
не из того теста
их уже нет
их души доберутся до Бога без нашей
помощи
а мы жители двадцать первого всё-таки
века
третьего как-никак тысячелетия
умные
озабоченные судьбами человечества
подкованные политически
поставим вопрос ребром
qui prodest
кто виноват
этот... тот... или бери выше...
делайте ваши ставки господа
не медлите господа и не смущайтесь
думать некогда
делайте ставки
пока не закрыт кровавый тотализатор
делайте ваши ставки
кто больше
…
а из начала прошлого века
из-под феодосии
на всё это глядит сквозь слёзы
волошинская старушка
разве
я плачу о тех кто умер
плачу о тех кому долгая жизнь
***
...подлость
и честность были другими теперь-то нам все известно
никому
на всем черно-белом свете не нужно не интересно
Борис Херсонский
листая старые письма
перебирая пожелтевшие фото
просыпаясь ночью оттого что щеке холодно
на мокрой подушке
не можешь не верить
и поверить не можешь
тому что всё это было
и теперь мало кому интересны
честная подлость и подлая честность
на которых
стоял
кружился на танцплощадках летом и на
коньках зимой
ждал свидания на углу под часами
маршировал на парадах
бежал в атаку
волокся по этапам
стоял у стенки глядя в глаза последнему
пли
пугал мир железной поступью
громыхающий костями колосс великой
империи
кому это сегодня может быть интересно
да и зачем
это же не париж чтобы увидеть и умереть
от счастья
это медуза горгона
от взгляда в зрачки которой
глаза разрывает болью
а когда отведёшь глаза
и посмотришь на глянец гламура
в нём отразятся
весело шагающие по миру в обнимку
честная подлость и подлая честность
всё как всегда
как было как есть и как будет
но кому это интересно
***
смерть
сказал дон хуан
всегда у тебя за левым плечом
советуйся с ней как жить
ну ты даёшь дядя ваня
выдумал тоже советоваться со смертью
рассмеялся я
и на всякий случай оглянулся
старухи с косой там не было
но чем чёрт не шутит
трижды сплюнул через левое плечо
когда я пришёл в себя
дон хуан сидел рядом и набивал косячок
что случилось
спросил я его
ничего
улыбнулся он
ты просто попытался войти в закрытую дверь
и она раскололась
я и подумать не мог что ты такой твердолобый
Иону Дегену
Человеку, Солдату, Врачу, Поэту
Завершает июнь
превращенье
года прошлого в будущий год.
Против ветра и против теченья
твой кораблик упрямый плывёт.
За кормой остаются буруны,
сединой серебрятся борта.
Ты такой же, ты всё ещё юный,
только жёсткие складки у рта,
только память прошита
войною,
как любовью кисет с табаком.
Кровь твоя шелестит
под страною
и гудит по ночам под виском.
Ты убит и восставлен из смерти,
чтобы жить, как живёшь – за троих.
В тополиных снегов круговерти
круг рождений вершится твоих.
И спускается с неба журавлик,
и с ладони синица клюёт,
и по синему морю кораблик
против времени ветра плывёт.
Exodus
Я учился ходить на
привалах Исхода,
а теперь седина
холодит гудящий висок.
Я свободен. Но
снится ночами свобода
и хрустит на зубах
нанесенный годами песок.
Я не знаю ещё, что
такое Освенцим
и землёй на
полслове забитый рот,
но уже ощущаю
кожей и сердцем,
что судьба – восхождение через Исход.
***
Куда меня ветром времён и за что занесло.
Евгений Витковский
Облаков
шальные кони
топчут
синие луга.
У
июня на ладони
тополиные
снега.
Время
терпко словно слово
и
влажны от слов глаза.
В
зонтиках болиголова
заплутала
стрекоза.
Семя
тыквы. Чай зелёный.
Книжный
рай до потолка.
День
томительно продлённый.
Не
окончена строка.
Многоточья
наважденье.
Шепоток
календаря.
Сень
раздумья. День рожденья.
Вопреки?
Благодаря?
Тёплый
рай земного ада.
Новая
зовёт тетрадь.
И
отрава, и отрада –
смысл
по слову собирать.
Это
сладостное бремя –
ставить
жизнь свою на кон.
И в
судьбу глядится время,
как в росиночку дракон.
***
Страницу
книги наугад открой,
ещё
не зная, что там за герой,
что
за сюжет, чем кончится в итоге,
и
выхватит из сетки строчек взгляд –
на
кой, ещё не понимаешь, ляд –
иголку,
что искал полжизни в стоге.
Зачем
она? Перешивать житьё,
как
ношеное старое рваньё,
вранья
узлы распутывая с болью,
на
лампе штопать откровенья дыр,
прилаживать
нашивки на мундир,
потраченый пустых
стремлений молью?
Всё
это глупо, господи прости.
Окстись.
Ну, посчитай до десяти
или
включи забытую киношку,
а книгу
брось – разбередит вчера,
а
это не доводит до добра,
сведёт
с ума не враз, так понемножку.
Но
поздно. Ты уже, как муха, влип.
Уже
в груди ворочается всхлип
и
крылья режутся, и небо нараспашку,
и
мысли набирают высоту,
и
разбиваешься о воздух на лету,
и
весь в поту, хоть выжимай рубашку,
и
удивляешься с самим собою встрече.
А
повод-то? – Чужой частица речи,
чужое
лыко, а в свою строку.
..............................
Я
не скажу, что истина открыта,
что
склеено разбитое корыто,
но пью чужое слово по глотку.
***
...и
вспоминается всякая блажь
вроде
хрустящей слюды керогаза,
вставочка-ручка,
гигант-карандаш,
лобзик,
коробочка из плексиглаза,
выварка
с чистой водой дождевой,
дерево
вечером – вылитый Пушкин,
рыжий
котёнок полуживой,
вата
на ёлке и звуки хлопушки,
буквы
из спичек, хлебный талон,
вкус
газировки, гранёная стопка,
грязь
по колено, общий вагон,
перелицовка,
на лампочке штопка,
масляный
блин на капустном листе
в
синем ведре на испёкшемся рынке,
стиснутость
жизней в углов тесноте,
пенка
молочная в глиняной крынке,
тысячи
меток былой нищеты,
бедной
тщеты дотянуть до получки,
в
дни демонстраций на палках щиты,
холод
рубахи из ржавой колючки,
солнечный
зайчик гаснет в броне,
Санчо
гоняет в строю Дон-Кихота...
Глянешь
назад и мороз по спине
смертным
расплавом свинцового пота.
Было,
минуло, быльём поросло –
что
вспоминать, бередить? Не накликай
прошлое
снова. Пиши набело,
в
ритм пританцовывай, в рифму чирикай.
Только
нельзя. Не простишь сам себе,
дав
повилике беспамятства виться.
...в
клетку тетрадь, стрекоза на грибе,
чайник на плитке, родителей лица...
***
Всё
ложится один к одному –
буква
к букве, к эпохе эпоха,
сон
к руке, половицы в дому,
выдох
к вкусу последнего вдоха,
плач
к улыбке и к миру война,
к
сердцу нож, тишина к разговору,
и
безвременье, и времена...
Мне,
как доброму вору – всё впору.
Dallas, 2009-2010
Всего понравилось:0
Всего посещений: 2205
Convert this page - http://berkovich-zametki.com/2010/Starina/Nomer2/Kagan1.php - to PDF file
Комментарии:
Максим Штурман
- at 2016-11-12 18:32:33 EDT
Просматривая фейсбучную страницу нашего Редактора, обнаружил ссылку на эту давнюю подборку - 6 лет назад опубликованную! - которую я, к стыду своему, пропустил. Да и многие, судя по тому, что тут был только один отзыв, пропустили. А подборка замечательная, поэзия высшего класса, не стареющая!
Вот один только пример:
Иону Дегену
Человеку, Солдату, Врачу, Поэту
Завершает июнь превращенье
года прошлого в будущий год.
Против ветра и против теченья
твой кораблик упрямый плывёт.
За кормой остаются буруны,
сединой серебрятся борта.
Ты такой же, ты всё ещё юный,
только жёсткие складки у рта,
только память прошита войною,
как любовью кисет с табаком.
Кровь твоя шелестит под страною
и гудит по ночам под виском.
Ты убит и восставлен из смерти,
чтобы жить, как живёшь – за троих.
В тополиных снегов круговерти
круг рождений вершится твоих.
И спускается с неба журавлик,
и с ладони синица клюёт,
и по синему морю кораблик
против времени ветра плывёт.
PS. А страничку Редактора в ФБ советую посещать - это маленькое СМИ, у него 5000 "френдов" и 2000 подписчиков, не считая просто заходящих, как я, без подписки. Там тираж 7000 экземпляров по нынешним временам - это немало! Не считая регулярных перепостов, где сообщения читает уже другой круг читателей. Обсуждение там интереснее, чем в гостевой, и народ профессиональный попадается. В общем, советую подписаться (лимит френдов уже исчерпан).
Маша Кац
- at 2010-08-15 02:08:35 EDT
Чудные стихи, мужественные и сильные. Спасибо!