LKogan1

Развитие лексикографии языка идиш в работах Ш.‑М. Лифшица

В середине XIX ст. на Волыни и в других местах бывшей «черты еврейской оседлости» Российской империи распространяется культурно-просветительное движение, которое в истории еврейского народа получило название Ħаскала. Её приверженцы (маскилим) выступали против культурно-религиозной обособленности еврейства, рассматривая светское европейское образование как путь улучшения положения народа. В Ħаскале парадоксальным образом сочетались как ассимиляторские, так и национальные идеи. С одной стороны, её представители пропагандировали русский язык, с другой – возрождали древнееврейский язык (иврит) и давали начало новой ивритской литературе.

«Белой вороной» на фоне большинства маскилим выглядел бердичевский лингвист Шие-Мордке /Йегошуа-Мордехай/ Лифшиц (1829-1878). После окончания хедера он изучал математику, физику и химию, лично проводил химические эксперименты и после одного несчастного случая даже потерял зрение на целый год. Кроме того, Лифшиц знал русский, немецкий и французский языки, интересовался социальными науками и писал комментарии к «Принципам политической экономии» Дж.С. Милла[1]. Но главное, что отличало его от остальных маскилим, было отношение к идиш – языку восточноевропейских евреев. В то время как абсолютное большинство презрительно называло этот язык «жаргоном», Лифшиц считал его естественным языком, который надо развивать и совершенствовать. По мнению учёного, тот, кто хочет просветить народ, должен обращаться к нему на его языке.

Ещё в конце 1850 годов Лифшиц стремился получить от правительства разрешение на издание газеты на идиш. С этой целью он пишет статью «Четыре класса», в которой аргументирует пользу этого языка для распространения образования среди народа и создания основ национальной культуры. Автор послал статью известным деятелям еврейской культуры Р. Кулишеру, Я. Эйхенбауму и А. Цедербауму, у которых надеялся найти поддержку. Однако никто из них не откликнулся. Лифшиц не впал в отчаяние и в 1861 г. обратился к известному учёному-гуманисту Н. Пирогову, пылкому стороннику Ħаскалы. Но последний (не без влияния маскилим) не нашел нужным поддерживать «этот смешной диалект»[2].

Интересным является ответ Лифшица на предложение Гурвица и других приверженцев русского языка, который должен, по их мнению, как можно скорее заменить «жаргон»: «Если бы у меня спросили: не было ли бы для нас гораздо лучше совсем забыть свой жаргон и усвоить язык народа, в среде которого мы живем? – я мог бы ответить: надо рассматривать не то, что было бы лучше, а то, что есть. Наверное, было бы также лучше, если бы все говорили на одном языке, исповедовали лишь одну религию и жили в одном государстве ... Неизвестно, что было бы лучше ... Нужно учитывать то, что есть, и развивать язык идиш[3]».

Тесные дружеские отношения связывали Лифшица с писателем Ш.-Я. Абрамовичем (литературный псевдоним – Менделе-Мойхер-Сфорим), который в 1858 г. поселился в Бердичеве. Именно благодаря Лифшицу будущий «дедушка еврейской литературы», дебютировавший как ивритский писатель, в скором времени начал писать на идиш. Оба видели в газете на идиш свою будущую трибуну. Им, в конце концов, удалось убедить одного из основоположников еврейской печати в России, публициста Александра Цедербаума (1816-1893), который начиная с сентября 1860 г. издавал в Одессе еженедельник «Ħа-Мелиц». Еженедельник выходил на иврите и немецком языке (еврейскими буквами). В № 24 «Ħа-Мелиц» за 1862 г. было напечатано на двух страницах обращение Цедербаума, в котором он сообщил о своём намерении издавать специализированную газету «на простом идиш, чтобы простой народ и даже женщины знали, что происходит в мире». Выход в свет 11 октября 1862 г. приложения на идиш «Кол Мевасэр» («Глас возвещающий») открыл новую эпоху в истории еврейской печати и литературы. Программа «Кол Мевасэр» включала два основных пункта: современное образование и изучение государственного языка. Здесь публиковались новости России, зарубежных стран и еврейского мира, научно-популярные статьи, а также фельетоны, в которых высмеивались тёмные стороны еврейской общинной жизни[4]. В 1869 г. «Кол Мевассер» уже выходил как отдельная газета.

Уже в № 9 нового печатного издания Лифшиц опубликовал поэму «Юдл и Юдит»[5]. В поисках пути к сердцу обычного читателя, ещё не привыкшего читать журналистские статьи, он пишет её в виде старомодного диалога-дебатов между Юдл (еврейским народом) и его женой Юдит (языком идиш). Сами по себе стихи сильно «хромали», но главным для автора было не поэтические достоинства произведения, а его мораль.

Юдит доказывает мужу, что другие выглядели ещё безобразнее, но им выпала лучшая доля: их наряжают днем и ночью, с ними танцуют, играют и смеются.

На аргумент Юдла о верности своей «бывшей супруге» – священному (древнееврейскому) языку – Юдит отвечает:

Относись к ней хорошо, но никогда не забывай:

Юдит уверяет мужа: «Вот увидишь: скоро я стану лучше, буду петь тебе песни как настоящий соловей, научусь читать и писать, освою все премудрости и ремёсла». Она подчёркивает, что не ищет собственной выгоды, а делает это во имя мужа.

Редакция «Кол мевассер» высказала своё мнение относительно дальнейшей судьбы Юдл и Юдит тоже в стихотворной форме:

Желание Юдит осуществилось довольно быстро. 24 ноября 1864 г. на страницах «Кол Мевасер» началась публикация на идиш повести Менделе-Мойхер-Сфорим «Маленький человек», написанной на замечательном литературном языке[6].

Языковому вопросу посвящена статья Лифшица «Немецко-еврейский мост» («Кол Мевасер», № 31, 1867 г.). Автор опровергает аргументы маскилим, которые считали этот язык исковерканным, испорченным, и констатирует, что «миллион испорченных слов не так вредны для людей, как малейшее искажённое понятие, а миллион грамматически правильных слов не так полезны, как малейшее чёткое понятие»[7]. «Слово "испорченный", – пишет Лифшиц, – касается тех вещей, которые когда-то были в лучшем состоянии и испортились. Но откуда вытекает, что другие языки были лучше в начале своего развития? Разве эти языки были получены на горе Синай? В конце концов, они, как и наш язык, тоже происходят от других языков. Тогда почему их не называют "испорченными"?»[8] Автор приходит к выводу, что единственным средством «гуманизации евреев» является идиш. Но Лифшиц не ограничивается пропагандой признания этого языка. Он видит в нём будущего посредника (мост) между европейской и еврейской культурой и сам берётся за строительство такого «моста» – составляет немецко-еврейский (идиш) словарь.

Еще в 1861 г. Лифшиц предлагал создать союз еврейских писателей и привлечь их к составлению словарей идиш[9].Но никто не откликнулся на это обращение, и ему пришлось своими силами разрабатывать орфографические правила и внедрять письменные знаки для фиксации специфических звуков волынского диалекта идиш. Именно этот диалект был взят за основу редакцией «Кол Мевасэр».

В конце концов, в 1867 г. были уже готовы к печати немецко-еврейский и еврейско-немецкий словари. «Большие знатоки, наверное, сделали бы лучше меня, – скромно оправдывается Лифшиц. – Но я не виноват в том, что они постеснялись заниматься этим делом».[10] Выбор немецкого как языка перевода не был случайным. Немецкий язык, который имеет много общего с идиш, стал источником образования маскилим. Продолжительное время он использовался как язык преподавания в Житомирском раввинском училище и других еврейских учебных заведениях Российской империи. Выпускать еврейскую религиозную литературу и учебники истории еврейского народа на русском языке было запрещено, и эти предметы изучались по немецким источникам. Но к тому времени место немецкого языка в еврейских училищах постепенно занимал русский, и издание немецко-еврейского и еврейско-немецкого словарей стало невозможным. К сожалению, рукописи этих словарей не сохранились.

Эта неудача не обескуражила Лифшица. В 1869 г. типография Й.М. Бакста в Житомире печатает его «Русско-новоеврейский словарь» (360 стр.). В предисловии автор рассказывает о колоссальных трудностях, которые должен был преодолеть во время работы над словарём. Предшественников у него не было. О том, чтобы обратиться за советом к какому-то маскилу, не могло быть и речи. Разработанная в XVIII в. «отцом Ħаскалы» М. Мендельсоном еврейская орфография была рассчитана на произношение немецких слов, а для идиш она не годилась. Лифшиц пишет, что для него не составило бы большого труда разработать принципиально новое правописание, но тогда слова настолько изменили бы свой облик, что люди не смогли бы найти их в словаре. Принимая во внимание народные традиции в произношении и письме на идиш, он ограничился несколькими нововведениями. Для обозначения гласных звуков используются «никудот» – комбинация точек и штрихов (как это ныне практикуется в словарях иврита). Автор допускает, что читателям будет сначала нелегко привыкнуть к такому правописанию, «но после усвоения ими нескольких правил всё пойдёт как по маслу». Отвергая критику ради критики, он тем не менее просит «настоящего критика, т. е. того, кто признает его труд полезным и обнаружит местами неточности в переводе», публично или персонально указать на ошибки и предложить лучшие варианты перевода.

В 1876 г. вышла вторая часть – «Еврейско-русский словарь» (Житомир, типография И.М. Бакста, 223 с. + VI с.) – содержавшая около 15 тысяч наиболее употребляемых на Волыни слов.

Обложка «Еврейско-русского словаря» Лифшица

Грамматический род для еврейских существительных указан в соответствии с особенностями волынского диалекта. В предисловии автор признаётся, что вторая часть потребовала от него гораздо больше усилий, чем первая; «слова и выражения черпать приходилось из воздуха». Неутомимый лингвист с блокнотом в руках ходил каждый день на рынок и в мясные лавки, записывал слова, которые только что услышал или вспомнил, а затем расставлял их в алфавитном порядке. На вопрос: зачем нужен еврейско-русский словарь, если у евреев нет своей литературы? – Лифшиц отвечает: «Так кто же в этом виноват, если еврейские писатели состоят либо из невежд, либо из вельмож, либо из тех, кто портит свой желудок заплесневевшим древнееврейским?» Острой критике подвергаются ассимилированные еврейские писатели, которые могли и должны были писать для евреев, но вместо этого «проталкиваются в высокие окна, предпочитая писать на современных европейских языках, и подобны капле в море». «Не скрипка виновата, а музыкант, – таким был его вывод. К гебраистам Лифшиц обращается с такими словами: «В синагоге вы можете разговаривать с Богом и ангелами на священном языке, но в практической жизни, для обычных евреев не имеете никакого права говорить или писать на древнееврейском, если воспринимаете их всерьёз и уважаете».

Публикация «Русско-новоеврейского словаря» имела большой успех. Второе улучшенное его издание появилось 1874 г. (Житомир), третье – 1881 г. (Киев), четвертое – 1886 г. (Житомир)[11].

Это был первый словарь идиш в Российской империи, который стал фундаментом для последующих словарей этого языка. Хотя в ХХ в. была разработана и внедрена новая орфография идиш, словари Лифшица до сих пор не потеряли своего значения для лексикографов. Они охватывают почти весь лексикон волынского диалекта этого языка, содержат много редчайших слов, часть которых уже давно не используется.

Лифшиц является также автором серии научно-популярных статей, написанных в форме диалогов и опубликованных в «Кол Мевассер»: «Закон падения» (№№ 3-13 / 1864 г.), «Куда идёт дым» (№№ 18-28 / 1864 г.), «Облако и пар» (№№ 42-44 / 1869 г.), «Что такое деньги?» (№№ 50-51 / 1869 г.), «Снова деньги» (№№ 313, 320, 327 / 1870 г.)[12].

По своим взглядам Лифшиц относился к социалистам-народникам. Он был вегетарианцем, вместе с семьёй мечтал заняться земледелием. Но жена, продав магазин золотых изделий и часов, приобрела мельницу. Новый промысел окончился банкротством, и тогда Лифшиц открыл швейную мастерскую. Девушки, которые шили рубашки, получали от него жалованье как равноправные партнеры. Сам хозяин тоже работал и привлекал к работе всех своих детей. С ними, в отличие от маскилим, он общался на родном языке. По инициативе Лифшица в Бердичеве было создано Общество защиты женщин, целью которого было улучшить моральное состояние проституток. Его неприязнь к российскому правительству нашла выражение в сатирическом рассказе «Собачья комедия», написанном в середине 1870-х гг. Произведение оказало сильное впечатление на еврейскую интеллигенцию Бердичева. Рукопись послали в Петербург для нелегальной печати, но во время обыска на квартире студента-социалиста Финкельштейна она был утеряна. После этого Лифшиц написал в форме диалога брошюру «Отец и сын», которая затрагивает разные социальные проблемы[13]. За несколько лет перед смертью он был парализован, но, несмотря на тяжёлую болезнь, продолжал свое творчество. Как учёный и человек высокого морального уровня Ш.-М. Лифшиц получил признание и уважение даже у своих противников.

[1] Zinberg I. A History of Jewish Literature. – v. 12. – Cincinnati, New York, 1978. – p. 95.

[2] Ibidem – p. 96.

[3] .Ibidem – p. 198.

[4] Краткая Еврейская Энциклопедия – т. 9. – Иерусалим, 1976-2005. – кол. 1018-1020.

[5] Leksikon fun der nayer yidisher literatur /на идиш/. – v. 5 – New York, 1963. – p. 211.

[6] Zinberg…– p. 109.

[7] Leksikon… – p. 212

[8] Zinberg… – p.107-108.

[9] Leksikon… – p. 214.

[10] Ibidem – p. 212-213.

[11] Ibidem – p. 215.

[12] Zinberg – p. 109.

[13] Leksikon… – p. 212