В восьми километрах от Турова при слиянии двух рек – Припяти и Воронино, расположена деревня с самобытным названием Вересница, которое происходит от растения вереск. Прежде она относилась к Мозырскому уезду Минской губернии, а ныне – это Житковичский район Гомельской области. До революции Вересница имела 102 двора, вокруг стояли непроходимые леса из дуба, березы и осины. Лоза переплета чащу так густо, что она оставалась темной и непроходимой. Волки, медведи, рыси, лоси и лисицы, не говоря уже о более мелкой живности, чувствовали там себя вольготно. Непролазные болота были покрыты «ситником» (осокой). Реки и озера изобиловали рыбой, и все это богатство принадлежало помещику Ковалевскому.
Еврейский дом, Вересница 2007
Весной во время сильного паводка вся округа покрывалась водой, и по самому высокому полю переправлялись на лодках. Другой напастью были проливные дожди во время жатвы – покосы сушили на скамейках. Изредка случались засухи, в урожайные годы запасы «строили» на будущее. Несмотря на это, хлеба вдоволь не ели. Одевались «своими руками», сеяли лен и коноплю – пока сошьют новое, старое порвалось. Так одно другое и не догоняло.
Аарон Чечик, 1905
В Вереснице жило несколько еврейских семей: братьев Арона и Меира Чечиков, семья Лаховских, Гренадеров и портного Левина. Жена Лейбы Лаховского, Песя, была дочерью сестры Арона Чечика – тети Бейлы. Арон был человеком не высоким, коренастым, плотного телосложения, с рыжей бородой. Чечики занимались рыбным промыслом. У Арона был большой погреб с ледником. Он ловил сам и скупал рыбу у крестьян из Припяти, окрестных прудов. Рыбу сушили, вялили и продавали. Работу свою он любил и делал хорошо, заказчиков было много и семья жила в относительном достатке. Арону помогали брат Меир и сестра Бейла.
Лейба, 1939
Основным потребителем рыбы
являлось еврейское население, которое все «шабесы» не представляло без рыбных
блюд. Лов был запрещен в субботу и еврейские праздники. В Турове не ели
сомов, линей, угрей, стерлядь и осетров, которые были не кошерными. Сомы
считались «болотной» рыбой, угри не имели плавников, а стерлядь и осетр – ярко
выраженной чешуи. Если они попадали в сети к евреям, то шли только на продажу
или обмен.
Арон и его жена Добэ
(Двора), урожденная
Якиревич, вела хозяйство и была
хранительницей домашнего очага, родили восемь детей: Рохеле (1890 г.р.), Сроил (1892),
Ошер (1900), Самуил (1906), Шлеймеле (1904), Бейле (1901), Рая (1908) и Дора
(1910).
Первая мировая война превратила Полесье в театр
военных действий между Германией и Россией, но большая беда пришла в Туров
только в годы гражданской войны. Одна за другой последовали три волны погромов,
страшный след от которых тянулся от местечка к местечку. Виновниками первой
волны стали польские легионеры в августе 1919 г. – июле 1920 г., второй –
Савинков и Булак-Балахович осенью 1920 г., а третьей – банды «самостийных»
атаманов, которые терроризировали Туров на протяжении всего 1921 г. Евреи
оказались наиболее доступной и беззащитной жертвой. Большевики имущую часть
евреев считали эксплуататорами, поляки – «христопродавцами», крестьянские
батьки – «жидо-комиссарами», принесшими в деревню продразверстку, а белорусские
националисты – противниками возрождения «незалежнай» Беларуси.
Погромы в глубинке Полесья поражали бессмысленной жесткостью и садизмом. В Букче, десяти верстах от Турова, беременной женщине разрезали живот и достали ребенка, убитых бросили в реку. В Озеранах Арону-Лейбе Лельчуку бандиты отрезали нос и пальцы, а потом зарубили. Вырванное из груди сердце сожгли порохом. Тела многих жертв были настолько обезображены, что родные не всегда могли их опознать. Были отмечены случаи обезглавливания тел.
Галина, 1952
Основной целью погромов оставались грабежи. Налетчики взрывали полы, разбирали печи, снимали с детей обувь, забирали подушки и одеяла, домашнюю утварь и нательное белье, уводили домашний скот. После того как из дома выносили весь скарб, хозяев истязали, чтобы узнать, где спрятано «остальное добро». Родителей мучили на глазах у детей, женщин насиловали в присутствии мужей и отцов.
Беда не обошла стороной и семью Арона Чечика. Во время одного из налетов Ошер не успел убежать в лес, и был схвачен бандитами. Они пытали юношу до тех пор, пока не узнали, где было припрятано семейное добро. Свидетелем истязаний случайно оказался Сроил, который спрятался на чердаке, но ничем не мог помочь брату. Когда балаховцы забрали все имущество Чечиков, они бросили окровавленное тело Ошера и довольные добычей удались. Сроил бросился к брату, который лежал без сознания. От побоев он так и не оправился.
Когда бандиты ушли и туровские евреи вернулись в местечко, они застали картину страшного разорения. То, что нельзя было унести, поломали и разбили, хорошо еще, что дома евреев не предали огню. Скорее всего, балаховцы не сделали это, опасаясь, что привлекут внимание соседнего пограничного гарнизона Красной Армии.
Чтобы поддержать погромленных в Туров из Мозыря привезли несколько десятков мужских и женских ботинок, фуфайки, блузки, кальсоны детские, пальто, юбки, брюки мужские, пиджак и жилет и немного хозяйственного мыла. Получить это «добро» можно было, написав заявление в собес (отдел социального обеспечения) Туровского исполкома. Желающих оказалось предостаточно – 403 чел. Речь шла только о евреях, так как никого другого погромщики не тронули. Если участь, что почти все просьбы были поданы главами семей, то за помощью обратилось почти все еврейское население местечка. К тому времени в Турове проживало 2207 евреев или 35,5% от общего населения местечка – 6217 чел.
Все заявления были мотивированы, хотя и очень лаконичны по форме. Картина погрома у всех еще стояла перед глазами. Типичным выглядело письмо, которое 14 октября 1921 г. написал Арон Чечик: «Прошу выдать мне из предметов одежды, поступивших из Мозыря для пострадавших от контрреволюции в виду того, что меня сильно ограбила банда балаховцев». Одни заявители просили немного продуктов, другие – одежды, а многие просто «выделить чего-нибудь».
Письмо Аарона Чечика, 1921
В одни руки давали какую-то одну вещь – или предмет
одежды, или несколько килограммов муки, крупы или один фунт мыла. Однако далеко
не все ходатайства были удовлетворены. Количество отказов поражает – 103 чел. или 25,5%. Отказали и Арону Чечику,
посчитав собственником и эксплуататором, наживавшимся на труде рыбаков, с
которыми он вместе тянул сети и солил рыбу.
Среди получивших отказ были многодетные семьи: у
Годы Пуховицкой, Мордуха Гренадера и его тезки Мордуха Кузнеца было по 4
ребенка, у Хаи Вайнер, Этты Храпунской, Баси Красильщик, Гилеля Пуховицкого –
по 5, у Хаси Брегман, Арона Чарного, Ниселя Флейтмана, Фрейды Легчиной, Лейвика
Райхмана – 6, у Беньямина Квечмана, Арона Нодельмана, Хаима Сошника – 7, у
Арона Чечика – 8, а у Ицки Якиревича – 9 детей (!).
Можно только догадываться о действительных причинах
отказа на слезные просьбы погромленных евреев Турова. Была ли это просто нехватка
продуктов питания, одежды, обуви и других «носильных» (бывших в употреблении)
вещей? Существовала ли установка выделить одних и унизить других?
Противопоставить социальные низы – бывшим наиболее самостоятельным или
удачливым землякам? Однако «имущими» они были в прошлом – погромщики уравняли
всех. Можно ли измерить боль потерпевших, бессильную горечь от унижений и
надругательств парой брюк или поношенных сапог, тремя фунтами мыла или детскими
кальсонами? Все они пострадали в первую очередь, как евреи, а не «социально
чуждый элемент». Так или иначе, но прежняя уверенность, что советской власти
одинаково были дороги все жертвы антисемитских погромов, пропала.
Можно гадать, как дожили до наших дней эти красноречивые
свидетельства переломной эпохи? Скорее всего, папка с заявлениями жертв погрома
Булак-Балаховича в виде осьмушек бумаги, на которых неровным почерком были
выведены несколько предложений кричащего содержания, просто потерялась в
архиве. Когда через 70 лет ее обнаружили, документы «заговорили». Я закрываю
глаза и вижу, как к Туровскому местечковому ревкому тянется череда евреев, которым
сказали, что из уездного Мозыря прибыл груз гуманитарной помощи. И с каким
разочарованием добрая четверть из них возвращалась восвояси.
Но надо было жить, приспосабливаться, преодолевать
трудности. Дети Арона и Добы Чечиков выросли.
Рохеле в 18 лет уехала искать счастья в
Америку, где встретила Рувима Кназика,
и они поженились.
Сроила
призвали в царскую армию. С началом первой мировой войны он воевал в пехоте, попал
в германский плен. В лагере на него
обратили внимание, как на грамотного человека, понимавшего по-немецки, и назначили писарем. В 1918 г. Сроил вернулся к
родителям в Туров, женился на Эстер Лившиц. Это был добрый и покладистый человек, с большим чувством юмора, он учил детей в хедере, заготавливал лес и продавал
скипидар. Сроил и Эстер родили четверых детей и в 1935 г. переехали в Речицу.
Бейле
вышла замуж за однофамильца Лейбла Чечика
и уехала в Ленинград. В институт поступить не смогла, осталась самоучкой, но очень много читала. Бейле прекрасно
знала еврейскую историю, соблюдала
традицию, привила детям еврейское
самосознание. Самуил окончил Ленинградский технологический институт, женился
на Любе Фридман из Мозыря. Всю жизнь проработал инженером, начальником цеха, был очень добрым и родственным.
Рая накануне
войны вышла замуж за Якова Лельчука,
который не вернулся с фронта. После окончания войны она переехала в Гомель, где
работала в торговле. В 1980 г. она
уехала в США.
Дора
все годы жила в Речице, работала бухгалтером, вышла замуж за своего двоюродного брата Михаила Чечика.
Шлеймеле оказался
единственным, кто остался в Вереснице
в доме Арона Чечика. Он помогал отцу после смерти в 1934 г. своей матери Добы. Шлеймеле
вместе от рук нацистов и их прислужников.
Самого Арона долго прятала
белорусская соседка, но осенью 1943 г. его тоже выследили и убили. Семья Лаховских полностью погибла в
Турове. Осталась в живых только Злата Чечик (Файнберг), которая после войны
жила в Курске и приехала в Израиль в 1990 г.
Как сложилась судьба семьи родного брата Арона – Меира Чечика? Помимо рыбного дела Меир держал большой сад и огород. Он женился на Груне, и они родили семеро детей: Раше, Шлойме, Мемке, Герш-Лейба, Голда, Исроэл и Мойше.
Израиль
Раше, старшая дочь, умерла рано, её муж с двумя
малолетними мальчиками уехал в Америку. Оттуда голодные тридцатые годы они
помогали родителям денежными
переводами и посылками, что было большим подспорьем.
Шлойме жил в Турове, женился на Pox-Лее, и у них родились: Гриша, Абрам, Ошер, Борис, Миша, Стася и Сара. Война разбросала семью. Абрам и Ошер погибли, Борис после 1945 г. обосновался в Харькове. Миша остался в эвакуации в Фергане, где работал ветеринарным врачом. Стася переехала к детям в Ташкент. Одна из её дочерей живет сейчас в Тель-Авиве. Гриша умер в конце 1980-х гг., Сара жила на Украине, а потом следы её затерялись.
Мемке вышла замуж за Шлейме-Хаима Айнбиндера и переехала в Житковичи и они родили 9 детей. Герш-Лейб после раздела Белоруссии по Рижскому мирному договору в 1921 г. остался Давид-Городке. У него было 5 детей, из которых две старшие дочери в 1937-1939 гг. уехали в Палестину. Сам Герш-Лейб с женой и дочерьми Дорой, Зельдой и сыном Лёвой остались в оккупации и погибли.
Лейб
Голда вышла замуж за еврея из Австрии – Келлера Беруша, который воевал на русском фронте и попал в плен. Беруш поменял фамилию на Гинзберг, жил в Житковичах. Они родили 4 сына. Миша и Казик погибли в годы войны, Нема умер в Иерусалиме, а Исроел (1898-1944), жил с родителями Меиром и Груней в Вереснице. В 1922 г. он женился на Циле Абрам умер в эвакуации в 1944 г. Стася жила в Мозыре, а в 1990 г. приехала в Израиль. Борис служил в войсках МГБ, воевал с бандеровцами, потом в 1948 г. его арестовали и отправили на 5 лет в лагерь в Дудинку (Заполярье). Годы заключения подорвали здоровье Бориса, и он умер. Владимир жил в Мозыре, после женитьбы уехал в Куйбышев, а потом эмигрировал в Израиль. Мойше женился на своей двоюродной сестре Доре Чечик, дочери Арона и больше о нем ничего не известно…
Сегодня в Вереснице евреев не осталось. Умерли старики белорусы, а новое поколение в лучшем случае способно указать на те дома в деревне, которые когда-то принадлежали евреям. Однако кому именно из бывших еврейских семей, Чечикам, Лаховским или Гренадерам, уже никому неизвестно.
Вересница-Туров-Мозырь-Иерусалим,
лето 2007 г.
Всего понравилось:0
Всего посещений: 3941
Convert this page - http://berkovich-zametki.com/2009/Zametki/Nomer1/Smilovicky1.php - to PDF file
Комментарии:
Феликс
Ерусали&, Израиль - at 2018-05-24 00:06:34 EDT
Насколько мне удалось выяснить все Чечики так иле иначе из Белоруссии..фамилия топонимическая ,скорее всего и явно присвоенная во время перепеси в царской России на новопреобретенных землях после раздела Польши.
Мой отец Давид Чечик из религиозной семьи Ехилия Чечика и Сони Чечик .Жили в Кобеляках под Полтавой была своя мельница и возили соль .
Отец был старшим ,его брат Соломон Ч в Москве жил и умер оставив детей и семью.
Отец портретно похож на Израиля на фотографии в статье .
Увязать их с Вересеицами не могу
Пишите felixchechik1@hotmail.com
Руслан
Житковичи, - at 2013-02-18 15:16:07 EDT
Я в шоке...
Майя
США - at 2010-05-23 15:02:32 EDT
Какая печальная история...
Чечик Родион
Дзержинск, Россия - at 2010-05-23 14:45:17 EDT
Нужно отдать должное - грандиозная проделана работа! К сожалению, не могу похвастаться таким же знанием своих предков.. Знаю лишь, что дед мой приехал в Дзержинск из Белорусии, его имя Мейер. Бабушка моя Юдас Рожанская. Если кто знает что-либо - огромная просьба напишите rchechik@yandex.ru
Руслан
Житковичи, - at 2010-01-06 05:00:49 EDT
Круто....+10
Чечик Елена
Курган, Россия - at 2009-11-29 03:22:17 EDT
Мой дед- Ицко Аронович 1903г.р.Работал на ГомельСельмаше кузнецом.В годы окупации завод эвакуировали в Курган,он работал молотобойцем.В1963 вернулся в Гомель там и умер. У него были брат Григорий и сестра Зинаида. Мы очень мало знаем, но очень чочеться узнать к какой ветви рода Чечиков мы принадлежим.