Grajfer1

То, что в недавней полемике Адам громко назвал «теологией» (оно и правда относится к этой области, но на целую теологию, по-моему, все-таки не тянет), я уже попыталась вкратце изложить в статье Размышления по поводу книги Р. Жирара "Все то, сокрытое от создания мира". Возможно, вышло слишком коротко и неясно. Пересказывать Жирара еще раз смысла не имеет, а вот в части понимания ТАНАХа попробую немного развернуться и заранее прошу прощения за неизбежные повторения.

Подрывная литература.

...И вот...

Но это ерунда -

И было все не так!...

А. Галич "Легенда о табаке"

Таких книг мне известно три. То есть, возможно, на самом деле их больше, но я знаю только то, что знаю, а кто сумеет – пусть добавит.

Все три – пересказывают мифы. В литературе этот жанр существует издревле, вне всякого сомнения он – старше письменности. Конечно, устные предания во время оно старались запоминать в точности наизусть, но... человек не компьютер. Иной раз память подведет, иной раз покрасивей выразиться захочется, а иной раз какое-то место непонятным покажется рассказчику или слушателям. Одним словом, пересказ (как, кстати, и перевод) – всегда в той или иной мере толкование, а значит – и изменение.

Очередным толкованием являются, разумеется, и письменные версии любой мифологии. Но три моих любимых книжки не просто толкования, а вполне осознанные искажения смысла традиционных текстов. Сюжеты старые, а смысл в них вкладывается – с точностью до наоборот. Толкователь не поясняет идею, переданную традицией, а прямо-таки полемизирует с ней.

Одна из этих книжек обрела ныне дополнительную известность, благодаря голливудскому фильму... То есть, строго говоря, благодарить особо не за что, ибо в фильме-то уже смысла и вовсе никакого нету – ни старого, ни нового, ни традиционного, ни полемического... Голливуд он, известное дело, Голливуд и есть... Разумеется, вы уже догадались, что речь идет о Толкиеновском «Властелине колец».

Серьезный филолог, специалист по скандинавской мифологии, эту самую мифологию взял да и вывернул наизнанку. У скандинавов все как положено: все богатыри, один другого славнее, каждый самым-самым желает быть, и кольцо Нибелунгов, дающее силу и власть, себе захапать. А у Толкиена кольцо всевластья – порождение зла, соблазн и проклятье. Мудрые от него шарахаются. Только пожелать его – уже смертельная опасность (гибель Сарумана и Боромира), обладать им – трагедия: Исилдура оно сгубило, Горлума иссушило, сделало чудовищем и убийцей, Бильбо и Фродо отравило жизнь... Побеждают только те, кто сумел противостоять его чарам. Та же самая мысль многократно повторяется и вне связи с кольцом: жажда бессмертия погубила Нуменор, а Арагорн, победитель, уходит «в печали, но не в отчаянии»... В древний сюжет вполне сознательно вкладывает Толкиен теологию иную, свою.

Такой же «мифологией наизнанку» являются известные «Сказания о титанах» Я. Э. Голосовкера. У греков победа олимпийцев над титанами – победа светлых, разумных, антропоморфных божеств над темными чудовищами, порождениями хаоса и тьмы. А у Голосовкера олимпийцы – самодуры и деспоты, не терпящие достоинства и свободы, давящие и калечащие все, что не вписывается в их «прекрасный новый мир», что препятствует их самодовольной успокоенности... Отчаянный протест против всяческого тоталитаризма, сродни замятинскому «Мы».

Обе эти книжки возникли в лоне т.н. «иудеохристианской цивилизации» и, сдется мне, не без влияния книги третьей: самой главной, самой известной ее книги, которую евреи называют ТАНАХом, а христиане – Библией. Точнее, речь идет о самом начале: книга «Берешит» и большая часть книги «Шмот».

Мы уже упоминали выше (эссе о Жираре), что мифы - не сказки. Они всерьез повествуют об устроении и закономерностях этого мира, наставляют слушателя (а позже - и читателя) как жить, чтобы не пропасть и во всем преуспеть. Из разобранных нами мифов разных народов мы извлекли вполне практические рекомендации на предмет полезности и даже необходимости изгнания некоторых между нами живущих на тот свет, дабы стали они богами и одарили нас благодеяниями многими.

А что говорит по этому поводу другая мифология? Откроем нашу книгу и увидим, что... все наоборот. Не люди Бога прогоняют, а Бог - людей. И благодеяний никаких это за собой не влечет, наоборот - сплошь различные мелкие и крупные неприятности... Что бы это значило?

Листаем дальше: Каин и Авель. Ага, это уже ближе к делу. Мифы о братьях-врагах есть у многих народов мира. Вспомним для сравнения хотя бы историю Ромула и Рема - помните трогательных младенчиков под брюхом капитолийской волчицы? Ну так вот, потом они подросли, и стал Ромул город основывать - будущий Рим - а братец ему в этом деле стал мешать... Мораль сей басни уловить нетрудно: соперничество между братьями, да к тому же еще и близнецами, ни к чему хорошему не ведет. Чтобы обеспечить стабильность своему начинанию, создать-таки себе вечный город, пришлось Ромулу братца укокошить, в результате чего, сами понимаете, стены города стоят непоколебимо вплоть до наших дней... Но то у римлян. А что там в Библии?

Опять все наоборот. Вроде бы, и укокошил Каин Авеля, и даже города, ремесла, культуры потомки его основывать начали - все как у людей... Но вместо стабилизирующей основы, скрепляющих уз, становится у нас на глазах авелева кровь - динамитом, взрывающим общество изнутри. Сперва за Каина отомстится всемеро, потом за Ламеха - семьдесят раз всемеро, а потом... потом рушатся все моральные нормы, становятся невозможными связи между людьми, и вырывается кровь из под земли, все круша и уничтожая обрушивает на одичавших людей губительные воды Потопа...

Один только Ной с семейством сумел спастись, поскольку праведен был, Бога слушал... А кстати, в чем, собственно, состояло его послушание? Что Бог требовал от него? Как предписывал жить послепотопному человечеству? А то вот именно и предписывал, чтоб людей без вины не убивать. И даже убивая животное в пищу - кровь его выливать на землю. Кровь - символ жизни. Выливая ее, мы свидетельствуем, что не претендуем на присвоение жизни убитого нами зверя. Жизнь вся принадлежит Тому и только Тому, Кто ее сотворил. Не верит, стало быть. Библия в возможность сберечь свою жизнь (что индивидуальную, что общинную) за счет смерти другого.

Вот еще один известный сюжет: история Иосифа. В большой семье (племени, клане и т.п.) завелся возмутитель спокойствия, вносящий в стройные ряды разброд и шатание, соперничество и смуту. Надо его уничтожить (прогнать) и все будет в порядке. Так именно и поступают братья с Иософом, и мы в праве ожидать, что по всем правилам мифологической игры из смутьяна он обратится в благодетеля. Головокружительная карьера в Египте и возможность дать своим соплеменникам пропитание во время голода вполне укладываются в классическую схему, как вдруг... Вместо того, чтобы брать пример с Миломаки, Иосиф зачем-то долго и упорно шантажирует братьев, требуя привести Беньямина, а затем инсценирует кражу и требует оставить его в Египте. Зачем? Что это вдруг за немифологическое нестандартное поведение?

Впрочем, приглядевшись мы замечаем, что нестандартность тут относительная. Библейский автор просто-напросто перенес в текст то, что всегда в нем подразумевалось, но в открытую никогда не формулировалось. Став богом, вчерашняя жертва тотчас же начинает требовать новых жертв. Вчера, чтобы спасти общину, принесли в жертву Иосифа, сегодня - настала очередь Беньямина. Так было, есть и будет, и какой же язычник посмеет ответить "нет"?

Только Сыны Израилевы, нахальством своим издревле известные. (Вы, кстати, не забыли, что и самое слово "Израиль" Библия толкует как "богоборец"?) С Иосифом поступили они когда-то по язычески, но вместо указанного выше чувства глубокого удовлетворения испытывают муки совести. Жить им, конечно, хочется, но ... не такой ценой. Отвергая единственный известный язычеству путь спасения, они по всем законам мифа обрекают себя на гибель, но тут... Иосиф сбрасывает маску: не обожествленная убийством жертва спасает своих почитателей в обмен на новую кровь, а живой человек, спасенный Богом от кровожадности идолов, приходит на помощь людям, не желающим больше быть убийцами.

Перед нами странная "мифология навыворот" - сюжеты всем язычникам знакомые, а вот мораль - с точностью до наоборот. Каким же путем забрели в эту книгу столь странные идеи, противоречащие всему, что думалось и писалось до (а в значительной степени - и после) нее?

Самый простой - и достаточно распространенный - ответ: Откровение с Неба. Прямо в готовом и упакованном виде (по некоторым источникам - даже в сопровождении устного комментария) получено на Синае учителем нашим Моисеем. Небесная мудрость, она же, сами понимаете, не то что земная. Ну, а народ, при сем присутствовавший, будучи под сильным впечатлением от сопутствующих оптических и акустических эффектов, поклялся верить во все что прочитает и исполнять все что предписано.

Но такое объяснение меня решительно не устраивает. С чисто технической точки зрения Богу, разумеется, ничего бы не стоило скинуть всю эту книгу с неба прямо в переплете, с запятыми и опечатками - для Бога невозможного нету. Зато есть - нецелесообразное.

Дело в том, что, несмотря на всяческие световые и звуковые эффекты, люди не так уж часто верят на слово, в чем они, по-моему, безусловно правы. Мало того, что каждый из нас может стать жертвой умышленного обмана, расчетливой манипуляции, бывают ведь еще просто иллюзии, ошибки, добросовестные заблуждения других, заимствовать которые вовсе не обязательно - у всех своих хватает. Бывает и всем известный эффект испорченного телефона, когда сообщение, пройдя через десять рук, совершенно меняет смысл. Как правило, прежде чем доверять информации, мы проверяем ее нашим опытом. Мне, например, вовсе не трудно было в свое время поверить сообщению, что российские патриоты взорвали останкинскую телебашню, оскальпировав предварительно дикторшу, а демократы тем временем продали монумент на Поклонной Горе южнокорейской фирме презервативов. Но никто никогда не заставит меня уверовать, будто в Самарской губернии булки на елках выросли.

И как, по вашему, будут реагировать люди, если им с какого-нибудь Седьмого Неба как снег на голову свалится книга, описывающая то, чего на свете не бывает? Ну, придут, конечно, поначалу в восторг и умиление. Ну, устроят на радостях великое праздненство со свистопляскою. Но в конечном итоге... В конечном итоге, в лучшем случае приладятся вычитывать из непонятного текста информацию понятную, с их опытом и логикой как-то связанную. Неизвестное так и останется неизвестным. Чтобы перевести его в разряд известного, понять, постичь, а при случае и описать, человек его сперва должен прожить, открыть для себя в собственном опыте.

За иным, нетипичным мышлением Библии стоит какой-то нетипичный опыт написавших ее людей. Оговорюсь сразу: содержание этой книги (вернее - библиотеки) этим опытом, конечно, не ограничивается. В ней содержится еще множество вещей, которые сами по себе, разумеется, и важны, и интересны, но, как правильно говорил Козьма Прутков, "Нельзя объять необъятное".

Ничего невозможного не вижу и в том, чтобы тот же самый путь проследить можно было и в развитии других культур, существовавших или существующих в истории, ибо от одной крови произвел Бог весь род человеческий.

Единственное, чего я бы в этой книге искать не советовала - так это прописей для благонравных детишек, однозначных рекомендаций по приличному поведению. Новый опыт, который проживали и осмысливали написавшие ее люди, не был ни легким, ни простым. И никогда не было осмысливание мгновенным или понимание однозначным. Были разногласия и споры, заблуждения и открытия, были взаимодополняющие - иной раз и взамоисключающие - комментарии к одному и тому же событию. И ссоры были, и драки... И все это осталось в текстах.

Добавьте сюда еще и трудности ориентации в целой библиотеке разножанровых книг, расположенных далеко не всегда в хронологической последовательности, написанных 2 - 3 тысячелетия назад в обществе, культура которого не очень похожа на нашу, да еще на языке, на котором 2.000 лет вообще не говорили, так что о смысле многих мест текста можно только догадываться... Как видим, задача перед нами стоит нелегкая. И все же, я полагаю, - игра стоит свеч.

Как достучаться до язычника.

Не бойтесь сумы, не бойтесь тюрьмы,

Не бойтесь мора и глада,

А бойтесь, единственно, только того,

Кто скажет:"Я знаю, как надо!"

А. Галич "Поэма о бегунах на длинные дистанции."

Как мы уже выяснили выше, время язычника замкнуто в круг: все что было - будет, и все что будет - было. Тот, кто помнит, что было, знает что будет, а стало быть, вот именно, "знает, как надо". И в это свое знание язычник верит свято - вплоть до самопожертвования. В знаменитых "Письмах из Ламбарене" А. Швейцер рассказывает, как в неком африканском племени случился как-то неурожай. Все племя стало организованно готовиться к голодной смерти, хотя было в нем немало людей, прекрасно владевших огнестрельным оружием и даже поставлявших дичь к столу европейцев. Никто не мешал и не запрещал им настрелять еды и на себя и на всех соплеменников, но... Так ведь не делали прежде. Чего не было в прошлом - то и в будущем не имеет права быть. Мало ли чего там белые едят - им, может, боги ихние дозволяют - а у нас так не водится...

Антиязыческий пафос ТАНАХа нередко мешает читателю обнаружить простой, но важный факт: люди, к которым впервые обращается Бог, - те же самые язычники, ничем не лучше египтян или вавилонян. Других людей в те времена просто-напросто в природе не существовало, и текст честно свидетельствует, как было дело. Откройте книгу "Вайикра", лучше четвертую главу. Подробное, со вкусом и толком описание каждого жертвоприношения завершается всякий раз уверенным утверждением: "...и прощено будет ему." Жертва - лекарство от всех болезней. Кем бы ни оказался впоследствии этот Бог - поначалу служат Ему еще вполне по язычески: я Тебе - жертву. Ты мне - прощение, и кончен с Вами, Господи, разговор деловой.

Полагаю, что и Рахиль умыкнула папашиных идолов не просто в качестве сувениров. А уж дочь Йефтаха - явно троюродная кузина незабвенного Миломаки: сперва зарезали, потом каждый год праздненство ей устраивать стали. Не говоря уже о книгах пророков, переполненных пламенными обличениями идолослужения, храмовой проституции, человеческих жертвоприношений...

В общем, Откровение приходит к язычнику, но... как же оно прорвется к нему? Откровение - это же что-то новое, чего не было прежде, а стало быть, по его, языческой, логике, и быть его не должно, и верить в него невозможно. Тем более, что речь идет о жертвоприношении - это же основа основ! Мне думается, что существует все же одна-единственная ситуация, позволяющая заронить зерно сомнения в сердце самого убежденного жертвоприносителя, а именно - когда в жертву собираются принести его самого. Именно в такой ситуации Бог Библии впервые "выходит на связь" с теми, кого Он намерен сделать Своим народом.

Открываем книгу "Шмот". "Сыны Израиля" - кочевники пустыни, оказавшись в более благоприятных условиях Нильской дельты, как многие первобытные народы в аналогичной ситуации, выдают демографический взрыв. С одной стороны это дает возможность египетским чиновникам использовать их как дешевую рабочую силу, с другой - вызывает опасения: как-то поведут себя эти чужаки в приграничной зоне в случае военного конфликта с какими-нибудь соседями... Как ни крути - с обеих сторон выходит, что держать их за горло надо покрепче. Их и держат - со всеми вытекающими отсюда малоприятными последствиями. Но это еще полбеды. Настоящая-то беда в том, что во все времена, в любом государстве и обществе, при любом кризисе, такие вот отщепенцы - первые кандидаты в жертву.

И когда однажды на Египет обрушивается целая серия стихийных бедствий и эпидемий, и вся империя с фараоном во главе устремляется на поиски виноватого, куда как естественно найти его в этих дикарях, не проявляющих к тому же должного рвения при исполнении принудительно-строительных работ.

Библия утверждает, что Бог нарочно подстроил всю эту ситуацию, дабы продемонстрировать, что Он сильнее фараона, однако, даже в этом случае, сама по себе ситуация нисколько не уникальна. И вовсе не случайно решение "отпустить" или даже "прогнать" евреев из Египта так естественно и закономерно сменяется желанием убить, уничтожить их - мы уже видели, что на языке мифа "прогнать" и "убить" - синонимы. Перед нами фактически полуизгнание-полубегство в ситуации смертельной опасности. И - спасение. В этой ситуации. И было то спасение поистине чудом, потому что...

...А вот и нет! Знаю я, что вы думаете, так вот вы этого не думайте! Никакого нарушения законов природы там и в помине не было. (По одному из двух сохранившихся в библейском тексте описаний перехода через море, речь идет о приливах-отливах, по другому - о цунами.) Истинным чудом было то, что по воле этого Бога погибла не жертва, а тот, кто ее приносил.

Во всей мировой мифологии есть лишь одна стандартная ситуация, в которой такой исход закономерен: спасение потенциальной жертвы лицом противоположного пола с явной целью последующего вступления в брак (вспомните Персея и Андромеду, нить Ариадны в лабиринте Минотавра... да что так далеко ходить - в сказках всех времен и народов несть числа Иванам-Царевичам, отбивающим у Кощеев своих Василис). Не случайно, видимо, так настойчиво уподобляют пророки отношения Бога с Израилем отношениям мужа и жены... Так вот, Бог решительно и принципиально встает на сторону отщепенцев против коллектива. Против гласа народа, который, как любому язычнику известно, "глас божий" - на сторону тех, кого общественное мнение обвиняет во всех смертных грехах!!!

В Египте этого случая, естественно, не запомнили: чего там, так себе - накладочка вышла. Подозреваю, что все потонувшее "войско фараоново" было числом не более гарнизона одной погранзаставы. Зато Израиль такое событие позабыть никак не мог. Трудно, разумеется, поверить, чтобы физическими предками всего народа на самом деле были люди Исхода, но именно он стал исходной точкой народного самосознания - началом истории. Началом очень непростых и нелегких отношений с этим странным Богом, похожим и не похожим на других богов. Началом уникального опыта, "вместить" и осмыслить который удалось, разумеется, далеко не сразу. Результаты этого первичного осмысления нетрудно проследить по «Берешит» и «Шмот»:

1. Этот Бог - всех сильнее. Сильнее даже фараона, который в глазах египтян, строго говоря, не совсем человек, скорее некое земное божество, да еще на его собственной, фараоновой, территории!

2. Этот Бог - непостижим. Не в том смысле, что невозможно описать его внешний вид или внутреннюю структуру - к этому евреи, будучи скорее прагматиками, чем философами, никогда особо и не стремились - а в том, что совершенно непостижимы (не укладываются в привычные схемы) Его решения и поступки.

3. Этот Бог в любую минуту может потребовать, пообещать или совершить что-то, совершенно не вмещающееся в нашу логику, но опыт показывает, что лучше с ним не спорить.

Для простоты я попыталась сейчас обобщить и систематизировать опыт Исхода нашими, современными методами. У ТАНАХа методы другие. Наиболее из них распространенный можно, вероятно, назвать "методом эталонной фигуры." Каждый серьезный этап развития религии Откровения обозначается образом некоего идеального верующего, живущего именно так как надлежит жить человеку, познавшему волю Бога вот именно так и настолько, как и насколько это реально было тогда.

Эталонная фигура первого, послеисходного этапа без сомнения - Авраам. Не надо смущаться тем, что по библейской хронологии фигура он - доисходная. Вспомним, что говорили выше: для язычника все что будет - было. Самые важные, жизненно необходимые истины он сообщает всегда только в форме рассказов о прошлом. И разумеется, всего надежнее приписать честь их открытия самому уважаемому и почитаемому предку-родоначальнику.

Многократно описанная и воспетая вера Авраама и есть не что иное как убежденность в полном и абсолютном всемогуществе этого Бога - Он может дать им с Саррой сына в том возрасте, когда это биологически немыслимо, да сверх того еще обеспечить потомство "многочисленное как песок морской" при условии жертвоприношения этого самого единственного сына . Это и другие малопонятные распоряжения, типа "Выйди из земли твоей, из дома отца твоего..." воспринимаются Авраамом абсолютно как должное.

А в остальном, прекрасная маркиза... В остальном жизнь многоуважаемого нашего праотца (читай - его биографов) течет совершенно по тем же языческим канонам, что и прежде. По этим канонам отнюдь не зазорно выгнать дерзкую рабыню с ребенком в пустыню на верную смерть. Не зазорно подкладывать горячо любимую супругу в постель каждому встречному губернатору. Да, собственно говоря, и человеческие жертвоприношения еще не вовсе запрещены, хотя дается уже многообещающий намек на возможность и даже угодность Богу замены человека животным.

А главное - про Авраама и прочих праотцев многократно и подробно рассказывается, как они служили этому Богу, но нигде ни разу не говорится, что они служили только Ему. Что-то не верится мне, чтобы знаменитое требование Декалога:"Я Господь, Бог твой... Да не будет у тебя других богов перед лицом Моим." прозвучало уже на Синае.

Откроем книгу Судей, сообщающую, по мнению специалистов, немало исторической правды об эпохе захвата Ханаана. Перед нами - союз племен, близких по языку и верованиям, но живет каждое, в сущности, само по себе. Иной раз они объединяются для борьбы с внешними врагами, иной раз каждое племя воюет на свой страх и риск, иной раз и друг с другом дерутся... Святилищ у них множество, и поклоняются в них самым разнообразным богам. Есть, правда, всеми признанный Верховный Бог "Который вывел нас из земли Египетской". К нему взывают в случае серьезной опасности, Ему - и культ самый пышный, и жертвы самые щедрые, а позже, с возникновением государства, и придворный храм в столице, но... сами понимаете - не более того.

Да более и быть не может, поскольку никто на всем большом белом свете еще и не подозревает, что бывает что-нибудь более. Кроме Этого Бога в Ханаане надо было еще наладить отношения с местным пантеоном: и с лешими, и с горными духами, и с полевыми ваалами, А это, как известно, искусство, которое требует жертв. В том числе - человеческих, не считая уже таких мелочей как храмовая проституция.

Читая в исторических и пророческих книгах, что Израиль в Ханаане "забыл" Господа и стал служить ваалам, не позабудем, что книги эти писались много лет спустя после самих событий, когда мировоззрение успело уже значительно измениться. "Забывал"-то Израиль, похоже, то, чего до того вовсе не знал, да и знать не мог.

Первыми узнали об этом пророки.

Бог, не похожий на других.

Слушай, Израиль!

Господь - Бог наш,

Господь - Един!

Кредо иудаизма.

Традиция, приписывать любые несчастья - от стихийных бедствий до "нашествия иноплеменных" - гневу богов, конечно же, гораздо старше Откровения. Естественно, в затруднительных случаях божество принято спрашивать, чем оно недовольно и какого желает приношения.

Методов запрашивания и расшифровывания ответа - великое множество. Прежде всего, конечно, те, что связаны непосредственно с процессом жертвоприношения: как располагаются внутренности убитого животного, в какую сторону стелется дым от алтаря... но есть и другие. Иной раз определяют по жребию, иной раз - по более или менее бессвязным речам человека безумного, в опьянении или в экстазе. Помните, как в Дельфийском оракуле устами одурманенной ядовитыми испарениями жрицы вещал как бы сам бог Аполлон?

Израильские пророки, кстати, тоже начинают свои пророчества словами: "Так говорит Господь!", да и спрашивают их в общем-то поначалу о том же: Больной молится об исцелении, царь в нерешительности - стоит ли ввязываться в эту войну, землевладелец ищет пропавшую скотину. Однако, в какой-то момент на тривиальные вопросы пошли вдруг ответы нетривиальные, а потом пророки и вовсе заговорили о том, о чем их совсем не спрашивали.

Обратимся к первому более или менее цельному образу пророка, описанному в Библии - к образу Илии (Самуил-то фигура переходная - он еще скорее "судья", т.е. военный вождь из племенной аристократии, чем чистый пророк). Начинается все с того, что в 17 главе 1 (у православных – 3) Книги Царств выскакивает, как чертик из табакерки, доселе нам неведомый "Илия Фесвитянин из жителей Галаадских" и с ходу насылает на царя Ахава засуху. За что? А за то, что нельзя, оказывается, святилища ханаанским божествам в дубравах устраивать, нельзя им детей в жертву приносить, и вообще никому нельзя поклоняться, кроме Господа.

Господь не просто самый сильный, самый главный Бог, он - Бог единственный. Все у Него в руках: военные победы и семейные проблемы, засуха и дождь, огонь и вода, жизнь и смерть всех и каждого. За все Он отвечает и всем распоряжается лично Сам. И не терпит Он на Своей территории никаких других богов. Поклонение идолам - преступление, караемое смертью.

У других пророков - более книжных и менее легендарных - отношения Бога с народом очень удачно сравниваются с принятыми в их культуре отношениями между супругами. Инициатива выбора, как известно, принадлежала там жениху, о чувствах невесты спрашивали редко, жена материально и юридически полностью зависела от мужа, он волен был прогнать ее, если разонравится, а вот измена жены считалась преступлением и каралась смертью. Так же вот и Бог - избрал Израиль, не спрашивая его согласия, дал ему все материальные и прочие условия для жизни, так что идолопоклонство справедливо приравнивается к женской измене и, стало быть, чревато смертью.

Тема единобожия - исходный момент, "архимедов рычаг" пророческой проповеди. Потянув за эту ниточку, можно размотать много клубков. Например, вопрос о монархии. Невозможно понять противоречивость высказываний Библии по этому поводу (сравн. напр. 1 Самуила 8 и 2 Самуила 7,1-16) – у православных, соответственно, 1 и 2 Царств - если не учесть, что царь на Востоке всегда был не просто правителем, но фигурой в какой-то мере сверхъестественной, живым божеством (помните фараона?).

В качестве чисто технического (и прежде всего военно-технического) способа организации общества монархия у библейских авторов сомнений не вызывает. А вот идея "сверхъестественности" царя, которая, кстати сказать, и в наше время еще не умерла – например, в России - отвергается с ходу и бескомпромиссно. Давид тем и хорош, что признает свою ничтожность перед Богом и не боится потерять авторитет, демонстрируя ее плясками перед Ковчегом. Саул же, посмевший без разрешения взять на себя функции священника, теряет всякое право на царство.

Но это еще далеко не все. Бог этот - не только единственный, Он еще и уникальный. Он требует Себе особого культа. Не по форме - по содержанию. Представьте себе ситуацию:

Согрешил некто в Израиле. И открыл он книгу Вайикра, гл. 4, и прочел в ней (а если сам не читал, то слыхал от тех, что читали), что надлежит ему делать, дабы обрести прощение, и собравши необходимую живность и деньги на мелкие расходы, направил стопы свои во Храм Иерусалимский... А на пороге Храма встречает его... ну, например, некий Исайя сын Амоса, и говорит ему:

· К чему Мне множество жерт ваших? говорит Господь. Я пресыщен всесожжениями овнов и туком откормленного скота; и крови тельцов, и агнцев, и козлов не хочу.

· Когда вы приходите являться пред лице мое, - кто требует от вас, чтобы вы топтали дворы Мои?

· Не носите больше даров тщетных; курение отвратительно для Меня; новомесячий и суббот, праздничных собраний не могу терпеть: беззаконие - в празднование!

· Новомесячия ваши и праздники ваши ненавидит душа Моя; они бремя для Меня; Мне тяжело нести их.

· И когда вы простираете руки ваши, Я закрываю от вас очи мои; и когда вы умножаете моления ваши, Я не слышу: ваши руки полны крови.

· Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей моих; перестаньте делать зло.

· Научитесь делать добро; ищите правды; спасайте угнетенного; защищайте сироту; вступайтесь за вдову.

· Тогда придите и рассудим, говорит Господь. Если будут грехи ваши как багряное, - как снег убелю; если будут красны как пурпур, - как волну убелю.

(Ис.1,11-18)

Вот так так! Для прощения-то, оказывается, совсем не то требуется, что написано в книге Вайикра... Только не надо, не надо мне рассказывать, что кроме правильного жертвоприношения требуется еще и чистосердечное раскаяние, и решимость впредь так не поступать, и... Не надо мне это рассказывать, потому что в книге Вайикра ничего подобного нету. И быть не должно.

Жертвоприношение для язычника и есть прощение. Примирение происходит как объединение против жертвы в момент ее гибели. Никакого другого примирения и прощения языческое общество не знает.

Так что с позиций этого веками освященного опыта вышеуказанный Исайя сын Амоса несет совершенную чушь: нельзя же в самом деле делать условием жертвоприношения то, что всю жизнь было его результатом! Если требовать от людей примирения прежде жертвы, так что толку эту жертву вообще приносить? И каким же способом прикажете тогда примиряться?

Ответ на этот вопрос содержится как раз в той части проповеди пророков, которая обрела в 20-м веке особую популярность - т.н. "социальном учении". Не стоит все же приписывать пророкам, людям своего времени, теперешних наших представлений о правах человека. Нигде не найдете вы у них утверждения, что бедный стоит такого же уважения как богатый, а царь перед Богом ничем не лучше раба. Всякое древнее общество как зеницу ока берегло и освящало иерархию (теперь мы уже знаем - почему).

Пророки вступаются за бедного, защищают права бесправного, потому что их не без оснований пугает рост социальной напряженности в обществе. И в то же время, единственный известный им способ ее снятия, примирения против общего врага они объявляют абсолютно неэффективным. Даже вполне реальные враги, вроде Ассирии или Вавилона, уже не используются в этой функции. Наоборот, чтобы с успехом маневрировать между всеми этими империями-хищницами с зубками в шесть рядов, надо сперва обеспечить внутреннюю сплоченность единственным доступным способом: каждый должен признать права другого.

Замечательным свидетельством изменений, происходящих в эту эпоху в сознании Израиля, является очень популярный в православной церкви "покаянный" псалом 50. Автор прекрасно понимает, что жить с таким грехом невозможно, но понимает он и то, что традиционные методы - ягненком откупиться - на самом деле ему не помогут. Он просит Бога изменить его, как бы "заново сотворить", помочь ему на самом деле обновить свою жизнь.

А жертвоприношение? Ну так это уже потом, когда дело сделано - в порядке, так сказать, благодарственной литургии. ...Вот он - первый шаг к будущему возникновению синагогального богослужения - первого богослужения без жертв. Если сегодня жертва превратилась в простой обряд, завтра уже ничего не стоит заменить ее другим обрядом - какая разница...

Однако, не будем забегать вперед. Во времена пророческие ни о какой отмене жертвоприношений, разумеется, речи нет. Речь идет всего лишь о катастрофическом падении их эффективности. "Социальное учение" пророков - альтернатива отнюдь не храмовой службе как таковой, а только той общественной функции, которую эта служба уже не обеспечивает. Причем, происходит это в ситуации, когда примирение, единение, общий язык обществу необходимы как никогда. Судите сами:

Идет разрушение родового строя, образование классов с соответствующими противоречиями, в муках рождается государство и монархия. Извне малогабаритной этой монархии постоянно угрожают могущественные империи, которые то и дело возникают, поглощая всех и вся вокруг, потом с треском сталкиваются, грызутся и лопаются... Поглядите на карту - Земля Обетованная и по сей день - проходной двор на семи ветрах. Какие там и где империи ни дерутся, а уж в Израиле точно чубы трясутся.

Альтернатива, предложенная пророками, - выход не простой и не легкий, и думается мне - не единственный, какие предлагались тогда. Почему же в конце концов восторжествовал именно этот (согласитесь, весьма необычный) вариант? Почему в памяти народа, в его священных книгах закрепились как этическая норма именно взгляды Исайи сына Амоса, а не кого-нибудь из его оппонентов?

"Медовый месяц" еврейской государственности с объединением народа и завоевательными походами (ну, в палестинском, конечно, масштабе) длился не долго. После Давида и Соломона произошел раскол, стали нарастать классовые противоречия, к которым в Северном, израильском, царстве добавлялась еще и непрерывная свара за трон. В конце концов, оба царства были уничтожены, поглощены крупными империями. Северное - в 722 году до н.э. - Ассирией, а Южное - Вавилоном в 587 году. Так вот, в результате, Южное царство выжило, а Северное - нет.

От Северного и следа не осталось. На месте его сложился со временем новый народ - самаряне, и отношения их с иудеями были, мягко говоря, натянутыми. В Средние Века среди евреев Южной Европы и Северной Африки ходило множество легенд о якобы уцелевших и по сю пору где-то обитающих единоплеменниках - потомках тех десяти "колен" (племен), что составляли когда-то Северное царство. Снаряжались даже своеобразные поисковые экспедиции, но результатов не дали. Теперь уже, в наши дни, где-то, кажется, в Заире, объявились люди, утверждающие, что они-де и есть те самые потомки. Да что-то, больно уж черны. Не без основания опасаются раввины, не начитались ли бедняги попросту Библии, которую еще в прошлом веке занесли в их края христианские миссионеры...

А вот Южное царство, пережившее ту же классовую борьбу, тот же разгром и изгнание - как раз наоборот. Когда, после падения Вавилонской империи, победитель, персидский царь Кир, позволил всем прежде угнанным вернуться туда, где жили прежде, из евреев этим разрешением воспользовались далеко не все, но даже те, кто не воспользовался - остались евреями. Так родилась диаспора, сыгравшая позже немалую роль в истории Откровения... Но сейчас нам важнее другое: Те, кто надеялся на идолов и жертвы приносил ваалам, кто строил свои отношения с Богом вокруг культа и примирялся вокруг алтаря, не устояли - исчезли. Погибли, не оставив наследников.

Те, кто слушал пророков истинных, проводил религиозные реформы, интересовался социальной справедливостью, защищал права бедняка и раба - выстояли и победили. И свары пережили, и междоусобицы, и разгром, и изгнание, и чуждое религиозно-культурное окружение, и отсутствие собственного храма.

Познакомимся поближе с "идеальным верующим", эталонной фигурой пророческого периода (тоже, кстати, отодвинутой в прошлое): царем Давидом. Первое, несколько неожиданное, впечатление: фигура на редкость не романтическая. Давид хитер, изворотлив, всегда точно знает, откуда ветер дует, союзников меняет как перчатки... Но приглядитесь повнимательней: все его хитрости и уловки направлены всегда к одной цели - компромисс, мир и согласие в обществе, прекращение и предотвращение войн и распрей.

Помните знаменитую сцену в пещере? Саул один, беззащитный, не подозревает об опасности... И что бы Давиду подойти сзади тихонечко и мечом - жжик! Сколько чернил и слез умиления пролито было по поводу его решимости не поднимать руку на помазанника Божия... Ну, а если без умиления? Давайте просто, трезво поставим вопрос: что было бы, если бы он сделал это?

Ответ найти не сложно. Помазание-то Саулово, оно ведь не только с небес, оно и от человеков - от представителей всех 12 колен Израилевых. Саул - царь выборный. Таким же выборным царем будет впоследствии и сам Давид, и сын его Соломон, а внука, Ровоама, на выборах прокатили. Естественно, в случае гибели избранника, избиратели прежде всего постараются отомстить убийце... Того, впрочем, голыми руками не возьмешь - защитит дружинушка хоробрая, да и репутация доблестного защитника отечества обеспечит ему, вероятно, немало сторонников... пойдет, значит, стенка на стенку... Такая перспектива Давида, как видим, не прельщает. Придя к власти, он продолжает ту же политику: траур по Саулу и Ионафану - рука, протянутая для примирения сторонникам Саула. Устранять противников Давид не стесняется, но, убивая без приказа, награды от него не дождешься.

О том, что власть Бога Давид совершенно недвусмысленно ставит выше власти царя, мы уже говорили. Но есть еще одна очень важная тема, которую мы затрагивали в связи с 50-м псалмом. Тема греха и его искупления. Обратите внимание: в истории Авраама об этом не говорится ни слова. Не думаю, чтобы библейские авторы считали Авраама заведомо безгрешным. Скорее всего, в те времена еще не подвергались сомнению простые рецепты книги Вайикра, так стоит ли время и бумагу тратить на то, что и без того ясно всем? А вот во времена пророков эту тему обойти было уже никак невозможно.

История Бат Шевы (Вирсавии) достаточно хорошо известна: Давид взял в наложницы жену офицера, находившегося на фронте, а когда она забеременела, позаботился отправить мужа на верную смерть. Однако, причину столь неблаговидного поведения Давида большинство современных читателей оценивает все же не совсем так, как предлагает Библия.

Современные религиозные моралисты (что иудеи, что христиане) указывают единодушно на вред сексуальной распущенности, тогда как пророк Натан, излагающий Давиду в притче, в чем суть его греха, о сексе не упоминает вовсе. Он говорит совсем о другом: богатый и сильный ничтоже сумняшеся накладывает лапу на то, что принадлежит бедному и слабому. Бесцеремонно лишает его самого необходимого, самого дорогого. И не в том даже дело, что Давид - царь, а Урия - всего лишь офицер его армии, а в том дело, что Урия - хеттянин. Пришелец, иноплеменник, не имеющий рядом родни, способной при случае отомстить за его обиду. По определению неполноправный, по ощущению чужой.

Давид не мальчик. Он умелый политик, опытный дипломат, обладает железной волей, и предварительные справки о Бат Шеве наводит отнюдь не случайно: окажись она супругой лица более значительного - ужо скрепился бы, перетерпел, обошелся бы как-нибудь своим гаремом. Но с чужаком беззащитным - чего стесняться!

Не сексуальной распущенностью согрешил Давид, а прежде всего - злоупотреблением властью, злоупотреблением той зависимостью, в которую общественными условиями поставлен от него другой человек. Больной вопрос того времени - времени исчезновения равенства, зарождения классов.

Стоит отметить, что грех этот пророки ставили в вину не только сильным мира сего. Могущественный князь или богатый купец вряд ли станет пить вино или пролеживать тряпки, в залог полученные - у него и своих хватает. Упрек в злоупотреблении властью адресован в данном случае людям простым, а на самом деле - обществу в целом. Так согрешить может каждый, но не дозволено никому.

Так говорит пророк Натан, и общество, в лице идеального героя, соглашается с ним. Причем, обратите внимание - ни Натану, ни Давиду, который вообще-то приносил по разным поводам множество жертв, в голову не приходит заглаживать грех жертвоприношениями. Не надо путать с жертвоприношением трагические последствия греха или наказание за него – как в нашем случае – смерть новорожденного младенца. Жертва есть сознательное обречение на смерть другого, дабы очиститься самому. Напротив, гибель невинных вследствие чужого греха, как это, увы, нередко происходит и в наши дни, виновного отнюдь не оправдывает, даже в собственных глазах. Частичное прощение Давид получает лишь в результате покаяния, признания своей вины.

...Вот и все. Продолжением и развитием можно считать тот самый текст, в котором Адам усмотрел «теологию» (Элла Грайфер. Семьдесят ликов Торы) ... А что потом?

Потом был период апокалиптики, из которого попала в ТАНАХ книга Даниила, но в наиболее полном виде дошло до нас, вероятно, учение Иисуса из Назарета. В историческое христианство оно, в конце концов, практически не вошло, что и не удивительно: невозможно двадцать веков прожить в апокалипсисе. Зато через Иисуса попал к Христианам ТАНАХ и началась у них с ним уже своя, совсем другая история.

А что у нас?.. Может быть, когда-нибудь я сумею продолжить... если мне удастся познакомиться с Талмудом гораздо ближе, чем знакома сейчас.