Из истории высшего еврейского образования в России
(К 100-летию открытия Курсов востоковедения им. Барона Гинцбурга) В этой заметке пойдет речь об институтах высшего образования, существовавших в Петербурге / Петрограде / Ленинграде в разные периоды на протяжении ХХ века. Еврейские нерелигиозные высшие учебные заведения, объединяющие научные исследования и образование, сами по себе являются необычным явлением. Появление таких заведений в западных странах связано с формированием в XIX веке, прежде всего в Германии, Wissenschaft des Judentums, Еврейской науки, дисциплины, объединявшей гебраистику, семитологию, библеистику и научное исследование талмудической и средневековой еврейской литературы.
Первым еврейским высшим учебным заведением в России были Курсы востоковедения барона Д. Гинцбурга, открывшиеся в Петербурге в 1907 году (занятия начались в январе 1908 годы). Барон Давид Горациевич Гинцбург (1857-1910) был филантропом и одним из лидеров петербургской еврейской общины, финансировавшим многие проекты. Открытие Курсов, представлявших собой частное учебное заведение, было частью процесса национального возрождения в среде петербургской еврейской интеллигенции. Начало этого процесса относится к концу 1880-х – началу 1890-х годов, когда в Петербурге сформировалась значительная группа евреев с высшим образованием (юристов, врачей, литераторов). Возможность государственной службы часто оказывалась для них закрыта из-за их вероисповедания, поэтому они искали реализации своего творческого потенциала в рамках общественных структур. Для этих людей, оторванных от традиционной еврейской среды, одним из главных компонентов национального самосознания стала история и национальная культура. Именно в этой среде создается Еврейское Историко-Этнографическое Общество, с которым сотрудничали историк С. Дубнов (1860-1941), адвокат и политик М. Винавер (1863-1926), этнограф С.А.Ан-ский (1863-1920), историки С. Г. Лозинский (1874-1945), Ю.И. Гессен (1871-1939), филологи И.Л. Цинберг (1973-1939), Д.Г. Маггид (1862-1942), И. Равребе (1882-1938) и многие другие. К 1907 году относится активизация еврейской культурной, общественной и научной деятельности в столице, последовавшая за манифестом 17 октября 1905 года, и, отчасти, ставшая реакцией на новую волну погромов 1903-1907 года и усиление активности антисемитских организаций [1].
Барон Д.Г.ГинцбургВ этом историческом контексте нужно рассматривать и создание Курсов востоковедения барона Д. Гинцбурга, которые давали возможность получить высшее образование в области семитологии тем, кто не имел возможности поступить на Факультет восточных языков Санкт-Петербургского университета. Ректором был сам Д. Гинцбург, а после его смерти в 1910 году – Л. Каценельсон. Согласно материалам, найденым и опубликованым историком В. Лукиным [2], на Курсах преподавались древнееврейский и арамейский языки, еврейская история, библейская критика и экзегетика, история еврейской литературы, история философии, история еврейского права, литература Талмуда, немецкий и французский языки. Среди преподавателей были В. Аскенази, М. Вишницер, Д. Гинцбург, И. Гинцбург, С. Гольдштейн, Ф. Дикштейн, С. Дубнов, А. Зарзовский, А. Карлин, Л. Кацнельсон, И. Маркон, Д. Хвольсон и другие. Среди студентов и выпускников этнографы А. Рэхтман (1890-1972), И.С. Лурье (1879-ок. 1938), филолог-семитолог И. Равребе (1883-1938), эмигрировавшие в подмандатную Палестину педагоги и исследователи И. Фикангур (Гур-Арье, 1889-1957), Ш. Шраер (Шрира, 1883-1944), будущий президент Израиля З. Рубашов (Шазар). Курсы существовали до 1916 года, в 1917 году действовали Курсы палестиноведения.
Ниже - длинный отрывок из книги М. Бейзера "Евреи в Петербурге", посвященный Курсам:
«В ноябре 1906 года в особняке барона Горация Гинцбурга на Конногвардейском бульваре (ныне бульвар Профсоюзов, №17) собрались учредители первого светского еврейского вуза в России - Института еврейских знаний (Еврейской академии). Присутствовали: Гораций Евзелевич Гинцбург, его сын, ориенталист Давид Горациевич, доктор Л.И.Каценельсон, историк С.М.Дубнов, чиновник Министерства юстиции Яков Гальперн и другие видные еврейские деятели. "Больной старик, уже с печатью близкой смерти на лице, полулежал в глубоком кресле... и молча слушал доклад сына и наши прения", - вспоминал впоследствии С.Дубнов.
Целый год потратил Давид Горациевич на хлопоты. Наконец в 1907 году в журнале "Ха-кедем" появилось объявление, гласящее, что "Министерство высшего образования разрешило барону Давиду фон Гинцбургу открыть Высшую школу еврейских знаний под названием "Курсы востоковедения" в г.Петербурге". Юдофобское русское правительство не могло допустить, чтобы "неприличное" слово "еврейских" появилось на вывеске высшего учебного заведения, и прикрыло "грех" фиговым "восточным" листком. Журнал опубликовал программу курсов, включавшую научный анализ Танаха и Талмуда, еврейскую и всеобщую историю, философию, языки, литературу и искусство народов Востока, психологию, педагогику. Очевидно, что выпускники курсов должны были иметь солидную эрудицию. Еврейская энциклопедия писала, что учредители видели задачу курсов в том, чтобы "создать интеллигентный элемент среди евреев, который сумеет с успехом отвечать духовным и научным потребностям русского еврейства, служить его интересам в качестве общественного раввина или учителя и содействовать сохранению в целом заветов прошлого".
Предполагалось, что преподавать на курсах будут лучшие в городе историки, востоковеды, лингвисты, знатоки еврейской литературы: Л.Ка-ценельсон, И.Маркон, С.Дубнов, Д.Гинцбург, А.Зарзовский, А.Каменецкий, М.Вишницер, Г.Слиозберг, А.Карлин, М.Гольдштейн. Ректором курсов стал их учредитель Д.Гинцбург.
В разрешении властей на открытие курсов фигурировал дом Д.Гинцбурга на Первой линии, №4, но занятия с января 1908 года проходили в помещении еврейской гимназии Г.Эйзенбета в Никольском переулке, №7 (ныне улица Мясникова). Вскоре "еврейская академия" переехала на Восьмую линию, №.33 (сейчас №35) в дом, где жил Семен Маркович Дубнов. Здесь же было устроено студенческое общежитие. В 1911 году курсы перевели на Шестую линию, №5, а в июле 1913 года они окончательно обосновались в помещениях еврейской богадельни на Пятой линии.
До кончины Д.Гинцбурга в 1910 году занятия иногда проходили в его доме. По словам С.Дубнова, барон не придерживался строгой программы. Он приглашал студентов в свою огромную библиотеку, где на столах лежали редкие фолианты, брал какой-нибудь классический еврейский труд и предлагал кому-то читать вслух, а сам объяснял непонятные места.
"Наши слушатели, - писал С.Дубнов в "Книге жизни", - набирались преимущественно из провинциальных самоучек или экстернов, бывших ешиботников, подготовленных к слушанию специальных еврейских предметов, по не обладавших достаточным общим образованием; последнему требованию удовлетворяли лишь немногие из них, да еще студенты университета, которые являлись на наши вечерние лекции. Были и некоторые слушательницы Высших женских курсов".
По уровню подготовки выделялись одесситы, ученики историка И.Клаузнера. Один из студентов, Залман Рубашов, возглавил впоследствии еврейское рабочее движение в Эрец-Исраэль, а затем стал президентом Израиля (он вошел в историю под именем Залман Шаэар). Бывший сосед Рубашова по комнате, Соломон Цейтлин, получил мировую известность как исследователь периода Второго Храма и после-библейской еврейской литературы. Цви Войцлавский стал крупным израильским писателем и критиком, Иехезкель Кауфман - специалистом по Тапаху и философом. Точное число слушателей нам неизвестно, но, по словам Дубнова, его курс средневековой еврейской истории слушали сорок человек.
В большинстве своем студенты были очень бедны. Не имевшие разрешения полиции жили нелегально, как тогда шутили "на дворянских правах", то есть давали взятки дворнику, чтобы тот не доносил властям. Те, кому повезло, устроились в общежитии. Питались в еврейской студенческой столовой на Шестой линии. Многие подрабатывали уроками иврита. По вечерам в общежитии вспыхивали жаркие дискуссии. Идишисты спорили с гебраистами, сторонники Дубнова - с учениками Клаузнера, сионисты - с социалистами.
С.Дубнов в своей "Книге жизни" неоднократно неодобрительно отзывался о качестве преподавания в "еврейской академии". По его мнению, лишь Каценельсон, Вишницер да он сам учили хорошо, "а в остальном был полнейший хаос". Д.Гинцбург же считал ересью "критический подход" Дубнова к еврейской истории, последний, в свою очередь, вообще отказывался признать в бароне ученого, а видел в нем лишь эрудированного дилетанта. Характер у Семена Марковича был нелегкий.
После смерти Д.Гинцбурга ректором стал Л.Каценельсон. Но финансовый источник, питавший курсы, иссяк. Руководство с трудом собирало деньги только на оплату помещения и помощь бедным студентам. Профессора работали бесплатно. Зато барон уже не мог помешать реформе преподавания, которая тормозилась его консерватизмом. В 1913 году курсы получили наконец более просторное помещение в здании богадельни, где просуществовали еще года два. Хотя справочники называли их "еврейской академией", это все же было небольшое частное учебное заведение, поддерживаемое семьей Гинцбургов и другими филантропами. Идейные конфликты, давление властей, недостаток средств не способствовали превращению курсов в полноценный еврейский вуз. Следующий шаг в этом направлении был сделан в 1919 году с открытием Еврейского университета» [3]
Сразу после революции преемником Курсов имени барона Гинцбурга стал Петроградский еврейский университет, открывшийся в 1919 году. Вот что пишет о нем В. Лукин:
«Задачей Еврейского университета, открывшегося в феврале 1919 г., стала подготовка работников науки и просвещения со специальным еврейским образованием. Управление Университетом было организовано новаторски, в его высший орган – Профессорскую коллегию – вошли все преподаватели, а также представители от студентов. Ими было избрано правление Университета, которое возглавил Самуил Лозинский, молодой ученый, известный среди коллег работами в области истории западноевропейских евреев и истории католицизма. Будучи сотрудником Комиссариата народного просвещения, он пользовался доверием новой власти и в определенной мере мог влиять на ее решения. В правление университета были избраны также исследователь еврейской литературы Израиль Цинберг, философ Арон Штейнберг, историк и экономист Юлий Бруцкус.
Программа занятий, включавшая самые разнообразные курсы – от «Аграрных отношений в древнем Израиле» до «Истории еврейской музыки», отличалась скорее широтой, нежели методической продуманностью. Тем не менее, несмотря на тяжелые послереволюционные условия, Еврейский университет, объединявший в это время около двух десятков ученых и немногим более полусотни слушателей, стал ядром научно-педагогической работы в области еврейской истории и культуры и противостоял стихии разрушения и хаоса...
Еврейский университет (с 1921 г. – Институт высших еврейских знаний) прекратил свое существование в 1925 г. Он оказался среди тех 155 ВУЗов, которые были объявлены Наркомпросом «цитаделями метафизического-идеалистического и буржуазного-либералистического миросозерцания» и ликвидированы в ходе кампании по упорядочению сети высших учебных заведений 1924-1925 гг.» [1]
Итак, университет объединял таких ученых как С.Г. Лозинский (1874-1945), И. Цинберг (1873-1939, автор уникальной многотомной Истории еврейской литературы), Г. Красный-Адмони (1881-1970), Ю. Бруцкус (1870-1951, в 1921 г. он стал министром по еврейским делам в правительстве Литвы), И. Равребе (1882-1938), однако наладить академическую работу на высоком уровне за короткие годы его существования, похоже, не удалось. Вот что пишет К.Б. Старкова в статье «Семитология в СССР за сорок лет»:
«Помимо университета, следует упомянуть Петроградский институт живых восточных языков (основан в 1920 г), где из семитских языков изучался сирийский диалект арабского языка, и трехгодичный Институт высших еврейских знаний, в котором особенно много внимания уделялось изучению древнееврейского и арамейского языков и литератур, а также истории и культуры еврейского народа. Предусматривалось и знакомство с арабским языком, преподавал его И.О. Гинцбург. Институт прекратил существование в середине 20-х годов, не оставив заметного следа в истории советской семитологии» [4].
Следует отметить, что сама Клавдия Борисовна Старкова (1915-2000) была видным семитологом и представителем школы гебраистики, связанной с Восточным факультетом университета и Институтом востоковедения (бывшим Азиатским музеем), возможно, этим объясняется несколько высокомерное отношение к Институту как «не оставившему следа».
Итак, в 1925 году Ленинградский еврейский университет закрывается, а еще через несколько лет большинство ученых, связанных с петербургской научной школой иудаики, оказываются либо репрессированы (И. Равребе, И. Цинберг, И. Лурье), либо отходят от активной работы, либо эмигрируют. Исследования в области наук о еврействе прекращаются на длительный период (за исключением очень небольшого числа работ по семитологии, выполнявшихся на Восточном факультуте университета, в Институте востоковедения и Публичной библиотеке) до «перестройки» в конце 1980-х годов, когда еврейская общественная деятельность вновь стала разрешаться властями.
Название «Ленинградский еврейский университет» было использовано в 1989 г. группой энтузиастов, которые надеялись восстановить традиции высшего еврейского образования в городе. Прежде всего нужно назвать имя энергичного организатора и руководителя университета, Илью Дворкина (р. 1954), человека крайне разносторонних интересов, философа, педагога и культуролога, участвовавшего в подпольном еврейском движении в 1980-е годы. ЕЕму помогал уже упомянутый историк Вениамин Лукин (с 1990 года он живет и работает в Израиле), поэт и филолог Хава Корзакова, присоединившиеся вскоре к работе Б. Хаймович, Д. Эльяшевич, В. Дымшиц и ряд других людей. При недавно созданном Ленинградском Обществе еврейской культуры (ЛОЕК) они открыли народный «Ленинградский еврейский вечерний университет», куда набрали несколько десятков слушателей. На первых порах университет больше напоминал лекторий, соединенный с курсами иврита и остатками «подпольных» домашних семинаров, однако он привлек немало энтузиастов, стремившихся воспользоваться новыми возможностями, в том числе и еврейского образования, открывшимися в связи с политическими переменами в СССР. Некоторое время название университета включало также слово «открытый», т.к. предполагалось сотрудничество в области признания курсов с заочным Открытым университетом Израиля и российским Открытым университетом (о создании которого тогда говорилось).
Логотип ПЕУ, на котором изображение льва и единорога,
заимствованное с украинских еврейских надгробий,
перекликается с первоначальным названием заведения (ЛЕВ Университет)С начала 1990-х учебные программы стали более упорядоченными, начались дневные занятия. Помимо собственных преподавателей (как правило, не имевших научных степеней), к учебному процессу привлекали специалистов из ВУЗов города и иностранных профессоров. Среди лекторов были историк И.Г.Левин, лингвист Л.Г. Герценберг. филологи-гебраисты Г.М. Демидова, С.М. Якерсон, В. Лебедев, М.Н. Зислин, раввины из Израиля А. Вайнгорт, М. Корец. Из израильских визитеров, выступавших с лекциами, мне запомнились рав Ицхак Зильбер, члены кнесета раввины Ицхак Леви, Хаим Друкман, лингвисты-гебраисты М. Шавит, З. Каддари, Бен-Ашер, историки М. Бен-Сассон, Ш. Штампфер, искусствовед Б. Наркис и генерал Узи Наркис. Финансовая поддержка университета обеспечивалась Джойнтом и спонсорами отдельных программ. Денег было мало, но и курс доллара тогда был завышен, 50 долларов в месяц составляли приличную зарплату. Нужно сказать, что вокруг Петербургского еврейского университета (ПЕУ) возникло множество дочерних программ, от семинаров и конференций для учителей еврейских школ и журнала «Еврейская школа» до совместных с Иерусалимским университетом экспедиций по описанию еврейских памятников на территории бывшего СССР и до религиозного Бейт-Мидраша. Я стал студентом, а затем и преподавателем этого университета. Более того, я оказался его первым выпускником и получил диплом с несколько комическим номером АА 000001, которым я, однако, очень горжусь – ведь я оказался первым в Восточной Европе выпускником еврейского ВУЗа после 70-летнего перерыва! Правда, такой диплом не признавался Госкомвузом, поэтому была достигнута договоренность с Восточным факультетом государственного университета, согласно которой я переводился на третий курс. Отучившись на Восточном факультете на старших курсах три года, сдав госэкзамены и защитив дипломную работу, я получил также диплом выпускника Восточного факультета, в котором указано, что я поступил в Еврейский университет и из него перевелся в СПбГУ.
Первый диплом ПЕУ за подписью И. Дворкина и А. Кобринского. Диплом Восточного факультута за подписью декана акад. И. Стеблина-Каменского и ректора СПбГУ ВербицкойВ середине 1990-х произошли изменения в российской академической иудаике. Появилось приличное (по прежним меркам) финансирование и от зарубежных спонсоров, и от возникшего тогда РЕКа, и даже от Сохнута. Для студентов появились возможности бесплатно ездить на стажировку в Израиль по различным программам, что в начале 90-х было абсолютно недоступным (и крайне дорогим) удовольствием. В Москве открылось несколько ВУЗов и центров академической иудаики, которые начали активную преподавательскую, издательскую работу, организацию конференций и т.п. В ПЕУ тоже произошли перемены. Оказалось, что для государственной аккредитации слово «университет» не подходит, поскольку подразумевает разветвленную структуру факультетов и специальностей. Университет был в 1998 году переименован в Петербургский институт иудаики ПИИ), ректором стал д. и. н. Д.А. Эльяшевич, специалист по истории евреев в Российской Империи. ПИИ существует и по сей день, правда, с очень небольшим по сравнению с 90-ми годами числом студентов. Можно констатировать, что на сегодня российская академическая иудаика оказалась вполне интегрированной в международное научное сообщество.
Литература
1. В. Лукин. К столетию образования петербургской научной школы еврейской истории // История евреев в России. – СПб.; 1993. – с. 13-26
2. В. Лукин. От народничества к народу // Евреи в России: история и культура. – СПб.; 1994. – с. 125-161
3. М. Бейзер. Евреи в Петербурге. Он-лайн версия (http://school.ort.spb.ru/(Eng)/library/torah/russ/russ000_07.htm)
4. К.Б. Старкова. Воспоминания о прожитом. – СПб.: Европейский Дом, 2005
___Реклама___
