МНОГО ЛИ В ЛЕСУ ГРИБОВ?
Помните у Твардовского:
Есть два разряда путешествий.
Один пуститься сразу в даль,
Другой - сидеть себе на месте,
Листать обратно календарь.
Это верно, когда дело касается места, где ты никогда
не был. Со страной, где ты когда-то жил, и которую хочешь опять посетить,
всё намного труднее. Ибо место, где ты жил - это не столько природа, сколько
дома и улицы, которые изменяются иногда до неузнаваемости. И события, свидетелем
или участником которых ты был. И если нельзя дважды войти в одну реку, то
нельзя и дважды войти в одну и ту же страну. Тем более, жителям бывшего
СССР. Нет более такой страны. Есть отдельно Россия. И отдельно Украина и
отдельно все другие республики.. И даже, если случится такое невероятное
и вы посетите их все, в СССР вы всё равно не побываете, ибо нельзя побывать
там, чего нет. И, слава богу, что монстра нет. И нет у меня ностальгии по
моей стране, а только по прошлому, и в отличие от ностальгии Андрея Тарковского
(отцу и сыну посвящено в воспоминаниях много страниц), мою «ностальгию»
вполне можно перевести на любой иностранный язык. Однако, ностальгия всё
же есть, и подкормить её можно только одним способом, «полистав обратно
календарь». И листал я его с помощью книги Нины Воронель (далее Н.В.). Это,
так сказать, общий интерес. Но был и частный. Когда-то я читал, что любых
двух человек на нашей планете можно соединить цепочкой всего из семи знакомых
друг с другом людей. То есть всего пять человек стоит между, например Президентом
Бушем и папуасом Новой Гвинеи, и каждый из них будет знать следующего. Между
мною и автором, и некоторыми её героями часто стоял только один человек,
что вообще-то неудивительно, ибо, как и Воронели, я - бывший харьковчанин.
Вряд ли стоит доказывать, что автор пишет об интересных
людях. Да разве отражают хоть сколько ни будь слова «интересные люди» наше
отношение к Корнею Чуковскому и Борису Пастернаку, Андрею Синявскому и Юлию
Даниэлю, Анне Ахматовой и Давиду Самойлову?.. Кумиры! Теперь, правда, говорят
иначе: культовые фигуры... или знаковые личности. И сама Н.В., а, прежде
всего её муж, известный физик проф. Воронель, с 1973 живущие в Тель-Авиве,
тоже многократно бывали у многих из нас героями «кухонных посиделок». И
героями без кавычек. Мы примеряли их ситуацию на себя, и восхищались их
отвагой... А легендарная Лариса Богораз... одна из немногих, «спасших честь
русской нации» во время подавления Пражской весны.
Ну что ж, читатели этой книги – чаще всего люди
уже не первой молодости, иногда даже не второй. И не придут в отчаяние,
что их давнишние кумиры не всегда бронзовые. А многие из нас и знали кое-что
о некоторых героях. Глянцевые герои воспоминаний нам приелись до смерти.
Тем более что название книги обещающее: «Без прикрас».
И пишет Н.В. интересно. Тот случай, когда хоть
воспоминания явно женские, но интересны будут и всякому книгочею-мужчине.
Одна из самых ярких глав первая, где Н.Воронель пишет о первых шагах на
ниве переводчика, когда переводила «Балладу о Редингской тюрьме» Оскара
Уайльда для двухтомника этого английского писателя. Здесь, правда, не обошлось
без маленького конфуза. На стр.26 Н.В. пишет о К.Чуковском: «...он уже не
был составителем двухтомника... сам ли он отказался или «они его разжаловали,
но не он уже решал судьбу моего перевода». Я посмотрел, кто же стал составителем
и прочёл... Корней Чуковский в обоих томах. Ну, да это курьёз и годится
разве что для «заметок крохобора».
Мастерство автора проявляется наиболее ярко не
там, где есть «клубничка», а при бытовых зарисовках, оставляющих неизгладимое
впечатление. Прочтите, например, страницы, посвящённые жизни автора в Саранске,
или «Абортную палату».
И язык воспоминаний прекрасный. Это ёмкий, слегка
насмешливый, порой очень остроумный язык профессионального столичного литератора.
Ну, паря, скажете вы, не отзыв, а сплошной дифирамб.
Ну что ж..., «На хорошее и мне не жалко слов». И на плохое тоже. Воспоминания
мне напоминают в чём-то шахматы... Ибо много «матовых» и «околоматовых»
ситуаций. А по-простому, так автор, случается, срывается на мат. Теперь,
правда, в таких случаях говорят, что автор злоупотребляет «неформальной
лексикой».
Язык профессионального литератора - это не норма
языка, это его эталон, и как «уход» от эталона в технике грозит несметным
количеством катастроф и аварий, отклонение в сторону «неформальной лексики»
профессионального писателя грозит в дальнейшем для народа моральными потерями.
По эталону проходят поверку образцовые меры языка – школьные учительницы.
И как бы, чтобы проиллюстрировать, к чему приводит такая безответственность
нашей интеллигенции, Н.В. приводит один случай (стр.280):
«Но главное – и по сей день сияет в моём сердце
трогательный образ встреченной на лесной тропинке маленькой пионерки с ясным
личиком монгольского бронзового божка над красным галстуком, которая на
вопрос, много ли в их лесу грибов (ясно, откуда название моего
опуса? – Э.П.), чистосердечно ответила нежным детским голоском:
«ХХ ХХХ» (очень много – с языка сантехника,
перев. мой - Э.П.)
И нет ничего удивительного в матерном ответе той
девочки. Ибо как токарь сделал, не ведая об этом, брак, используя мерительный
инструмент, поверенный по неверному образцовому, который, в свою очередь,
был поверен по «ушедшему» эталону, так и эта милая девочка не ведала, что
говорила.
Будет ли она ведать, что творит, когда вырастет???
Сомневаюсь.
