Более чем пятьдесят лет тому назад в СССР разгоралось «дело врачей». Были арестованы выдаюшиеся медики, в основном евреи, которым вменялось множество преступлений, в том числе неправильное лечение высокопоставленных партийных чиновников, приведшее к их преждевременной смерти. Лишь смерть Сталина предотвратила уничтожение не только заключенных врачей, но и массовую высылку советских евреев в весьма отдаленные места и гибель значительной их части. Есть много данных о том, что этот сценарий был весьма вероятен. Мне рассказывал акад. А.Баев, находившийся тогда в ссылке в Норильске, что в начале 50х гг. из норильских лагерей заключенных высылали в более северные районы в ожидании прибытия евреев из европейской части СССР. Выходцы из бывшего СССР старшего возраста, хорошо помнят это страшное время
Через месяц после смерти тирана арестованные врачи были освобождены. Они продолжали свою лечебную и научную деятельность и с течением времени один за другим ушли из жизни. В памяти остались имена выдающихся медиков и чудовищная несправедливость, проявленная по отношению к ним. К сожалению документов, относящихся к делу врачей, опубликовано крайне мало и многие важные моменты остаются невыяснеными. Даже общее число арестованных не совсем ясно. Только в Москве было арестовано не менее трех десятков, а по всего по стране по воспоминаниям современников было заключено около 200 врачей и членов их семей. Состав этой группы был неоднородным и арест некоторых из них объянить трудно с официальной точки зрения того времени, поскольку они не могли причинить кремлевской верхушке никакого вреда просто в силу своей специальности - так Б.Збарский был биохимиком, а Я.Раппопорт патологоанатомом. Если некоторые из арестованных занимали довольно высокие места в советской иерархии и были даже консультантами лечсанупра Кремля (например. В.Виноградов и М.Вовси), то большинство занималось лечебной и преподавательской работой в мединститутах и клиниках и с Кремлевской элитой вообще не сталкивалось.
Однако было нечто, что объединяло всех участников дела – это высочайший профессионализм, широта и глубина знаний, преданность своему врачебному долгу, стремление бескорыстно помочь больному человеку. Мне всегда вспоминается шутливое замечание В.Незлина: «Есть два рода практики – одна бесплатная, когда за мной присылают машину, а другая – платная, когда я сам плачу за такси».
В те годы диагностика болезней, особенно внутренних, основывалась прежде всего на огромном опыте, знаниях предмета и верной трактовке тех относительно немногих данных лабораторного и инструментального обследования. Установление диагноза было во многом искусством и особым даром. В медицинском мире ходили легенды об удивительных диагнозах, поставленных участниками дела врачей, на основе самых вроде бы незначительных симптомов и разумеется интуиции, умении быстрого сопоставления данных, почерпнутых из собственного огромного опыта и трудов других медиков. Их лечебная работа всегда сочеталась с преподавательской деятельностью. В течение многих лет тысячи студентов и врачей прослушали курсы лекции на возглавлявшихся ими кафедрах, участвовали в разборах трудных медицинских случаев, были соавторами исследований, проводившимися в клиниках. Блестящие по форме и очень глубокие лекции запоминались на всю жизнь. Будучи студентом-медиком мне посчастливилось присутствовать на лекциях проф. Э.Гельштейна. Их отличала особая атмосфера строго научного подхода – скрупулезный распрос и тщательное обследование больного, глубокий анализ лабораторных исследований и в конце концов слушатель подводился к логически обоснованному диагнозу и предложению оптимального лечения. Запомнились лекции невропатолога А.Гринштейна, умевшего с особой ясностью изложить самые запутанные проблемы болезней нервной системы. Мало сказать, что эти лекции были крайне полезными будущим врачам, они были к тому же просто красивы!
Некоторые из арестовованных были основателями целых направлений в медицине. Так в заключении оказались почти все создатели электрокардиографического метода исследования, одного из важнейших в кардиологии. Многие были авторами прекрасных руководств и учебников, по которым училось несколько поколений студентов и врачей. Например, в те времена стандартным учебником по внутренней медицине была книга Э.Гельштейна и В.Зеленина, а учебник по биохимии для медиков был написан Б.Збарским. Настольной книгой нескольких поколений врачей стало руководство В.Незлина и С.Карпай по электрокардиографии, а книги В.Незлина по ревматизму и инфаркту миокарда принесли неоценимую помощь праткическим врачам. Очень большой вклад в борьбу с туберкулезом внес С. Незлин, суммировавший свой огромный 50-летний опыт работы в этой области в нескольких широко известных монографиях, а его брошюра о режиме и лечении туберкулезного больного переиздавалась на протяжении десятков лет и была переведена на многие языки, включая японский.
Врачей, попавших в застенки Центральной тюрьмы МГБ на Лубянке ждали бесконечные ночные допросы с издевательствами, лишение сна, сидение круглые сутки в наручниках и наконец пытки, избиения палками по ногам и прочее. Я сам видел глубокие следы избиений на ногах одного побывавшего тогда на Лубянке. Но при все этом дело врачей заметно отличалось от других подобных процессов. Прежде всего оно двигалось с черепашьей скоростью. Шли допросы, старательно писались протоколы, заключенных пытали, словом вроде бы все, как надо. Но как рассказывал мне потом В.Незлин, в то же время все топталось на месте – следователи пережёвывали одно и то же и постепенно создавалось впечатление, что до завершения еще ох как далеко. Наверно этому было несколько причин - некоторые высокопоставленные деятели боялись, что главный режисер «спектакля» – Сталин, может использовать дело против них самих. А быть может близкие к нему люди, от которых зависел ход следствия, хорошо были осведомлены о здоровье «хозяина» и спешить было не к чему. Неопределенность и выжидательность была заметна и по другим признакам. Близкие родственники арестованных продолжали работать как обычно даже в закрытых учреждениях, связанных с военной промышленностью, не было указаний избавиться от книг, авторами которых были заключенные медики и т.д.
Так или иначе, после смерти тирана дело было немедленно прекращено. Новые правители чётко осознавали необходимость сразу же покончить с развязанной антисемитской компанией, хорошо зная, какую мощную волну возмущения и осуждения она вызвала во всем мире. Уже через день-два закончились допросы и пытки, а вместо заплечных дел мастеров из МГБ появились гражданские юристы из прокуратуры. Еще через месяц, в ночь на 4 апр. 1953 г. арестованных развезли по домам, причем иногда в сопровождении тех же гебешников, которые производили арест. У них уже не было той самоуверенности и наглости, которая была написана их лицах, когда они вели обыски и аресты и как мне помнится бормотали они что-то про «ошибки, которые случаются».
В тюрьме умер выдающийся медик Я.Г.Этингер, за короткое время после освобождения скончались С.Карпай, Э.Гельштейн. Проф. М. Вовси скончался от злокачественной саркомы ноги, которая впервые появилась, как он рассказывал д-ру Е. Килинскому, на том месте, где наносились побои палками («СССР – внутренние противоречия» под ред. В. Чалидзе, No14-15, США, 1986 г.).
С «делом врачей» тесно связана история с болезнью и смертью А. Жданова, близкого к Сталину партийного чиновника (1948 г.). Мнение ведущих терапевтов (включая лучших специалистов по ЭКГ), которые участвовавовали в заочной анонимной консультации, и врачей, непосредственно лечивших Жданова, сводилось к тому, что у пациента имеется тяжелое хроническое заболевание сердца. Однако, как рассказыал потом В.Незлин. участник этого консилиума, признаков острого инфаркта миокарда, которое угрожало бы жизни, найдено не было. С этим заключением Л.Тимашук, ответственная за ЭКГ в Кремлёвке, согласна не была и свою точку зрения изложила письменно. Письмо не было адресовано медицинским инстанциям, что можно было бы назвать «особым мнением», но вместо этого передано в органы госбезопасности, что следует расценить как донос. Объективные данные о причине смерти Жданова, как то результаты посмертного вскрытия и история болезни с описанием соостояния больного, не сохранились. Даже д-ру С.Карпай, участвовавшей в лечении Жданова, данные вскрытия не были представлены, несмотря на её неоднократные просьбы.
Квалификацию Тимашук однозначно охарактеризовал д-р Е. Килинский в упомянутых выше воспоминаниях - «Работая консультантом в кремлевской поликлинике, я видел заключения Тимашук, продолжавшей заведовать кабинетом ЭКГ. Её заключения были удивительно безграмотны». Медицинская общественность не простила Тимашук её поведения – на заседаниях медицинского общества рядом с ней никто не садился и вокруг нее была пустота.
Недавно были опубликованы очень интересные воспоминания историка проф. Я.Я. Этингера («Это невозможно забыть…» Москва, 2001 г.). Автор, последний из оставшихся в живых участников «дела врачей», посвятил десятки лет изучению всего, что так или иначе было связано с теми трагическими временами. В книге обсуждается причина смерти Жданова и подчеркивается, что нельзя исключить вероятность того, что этот деятель был просто ликвидирован в ходе тогдашней борьбы за власть в Кремле. Зная нравы кремлевской кухни и помня множество загадочных смертей в окружении Сталина, совсем нетрудно в это поверить.
Прошло 50 лет с тех времен. Постепенно ушли люди, знавшие не понаслышке о деле врачей. В истории оно осталось как одно из самых известных антисемитских деяний тоталитарного сталинского режима. В Израиле тогда с замиранием сердца следили за этой трагедией, прекрасно понимая, как близко она касается всех. Память о врачах, попавших в застенки КГБ 50 лет тому назад, в последующие годы не сгладилась. В Израиле участник дела по приезде мог получить звание «Узник Сиона».
Еврейские врачи во все периоды истории славились своими талантами. Не были исключением и советские времена, когда, несмотря на все трудности, завоевали признание выдающиеся медики, ставшие гордостью российского еврейства.
