Евреи и КСП I. Начало
Сочетать понятия «евреи» и «авторская песня» на первый взгляд кажется странным. Не совсем понятно, о чем сейчас пойдет речь – то ли о евреях-авторах и исполнителях собственных песен, то ли об авторской песне в еврейской истории. В какой-то определенный момент эти два явления встретились в некоем общем культурном поле и произошел контакт, о котором никто ничего пока не знает – ни как это повлияло на авторскую песню, ни как это отразилось на еврейско-советской субкультуре. Данные на эту тему минимальны. Поэтому для начала я приведу исторические даты с комментариями.
Время и место рождения жанра авторской песни – 1953 (плюс-минус один) год, Советский Союз. Эта дата относительно документальная – в данном случае независимыми экспертами являются собиратели и любители песен (иных более компетентных людей в этой области нет). Когда песен накопилось достаточно, чтобы их как-то систематизировать, выяснилась такая деталь: Якушева, Визбор, Дулов, Вахнюк, Городницкий, Ким – почти все основатели жанра – написали свою первую песню именно в это время. По крайней мере, так они говорят сами. Анчаров писал еще до войны, Окуджава – в 1946 году, на первом курсе Тбилисского университета.
Первые послевоенные годы. Целая волна всевозможных антизападных компаний с небывалым подъемом национализма. Америка превратилась в главного врага, и все, у кого хоть какие-нибудь дальние родственники жили там, начинали подозреваться в самом страшном грехе – шпионаже. Понемногу оформлялся «внутренний враг» – все сходилось к евреям. 13 января 1948 года был убит Соломон Михоэлс. По указанию сверху немедленно отозвались газеты и журналы – началось заклеймение «безродных космополитов», которые все чаще были с еврейскими фамилиями. А если фамилия была вполне русскоязычная, то следом за ней шел якобы ее истинный вариант, совсем как сейчас на заборах вдоль путей электричек: «Ельцин (Эльцин)».
С ноября 1948 года Советская власть начинает открыто уничтожать еврейскую культуру[1]. Еврейский антифашистский комитет распущен, его члены арестованы. Все книги, уличенные в связи с еврейством изымаются из книжных магазинов и библиотек, закрыты две последние еврейские школы, еврейские театры... Сотни еврейских писателей, художников, актеров и журналистов арестованы. Двадцать пять человек – те, кто осмелился писать на идиш, расстреляны на Лубянке в 1952 году.
13 января (в день убийства Михоэлса) выходит знаменитая статья в «Правде» – «Подлые шпионы и убийцы под маской профессоров-врачей»[2]. Было заготовлено специальное письмо, в котором евреи – видные деятели культуры – признавали коллективную вину своего народа и требовали его поголовной депортации на Дальний Восток, и в Хабаровском крае уже натягивали колючую проволоку на вышки. В марте умер Сталин, и о евреях замолчали. Может быть, это насколько-то объясняет природу советского антисемитизма: естественно, нет вопроса «за что гонят евреев», скорее, «кому лично не нравятся евреи». Негласная неприязнь личного характера, истекающая с государственного кресла, подхватывалась «исполнителями народной воли» – как и все остальные директивы («народу это не нужно»).
Примерно в этом же году родилась авторская песня. По институтам уже пели:
Чутко горы спят, Южный Крест залез на небо,
Спустились вниз, в долины облака... (Юрий Визбор, 1951) или
Неистов и упрям, гори, огонь, гори... (Булат Окуджава, 1946)
Но где-то в квартирах, в еврейских семьях полушепотом пели и так:
Дорогой товарищ Вовси, за тебя я рад:
Ты не отравитель вовсе, ты не виноват.
Дорогой товарищ Коган, кандидат наук,
Тебя били из-за суки Лидки Тимашук.
Дорогой товарищ Фельдман, ухо, горло, нос,
Ты держал себя, как Тельман, идя на допрос.
Вы лечили днем и ночью, не смыкая глаз,
А лягавая зараза капала на вас.
Кто это написал и когда точно – неизвестно. Может, и не еврей. Наступила хрущевская оттепель.
Одновременно с расцветом авторской песни полегче стало жить и евреям. В 1957 году, впервые после революции, в Москве вновь открывается еврейская семинария (йешива). Вновь открываются любительские драматические и музыкальные кружки, а в 1959 году, впервые за 11 лет, возобновляется и издание книг на идише.
А поэты взяли в руки гитары – под напором льющейся из радиодинамиков советской песни хотелось сказать что-то от себя, спеть что-то, не употребляя местоимение «мы». И хотя далеко не все, поющие в то время были диссидентами (Новелла Матвеева, Юрий Кукин – романтики в чистом виде), все-таки изначально авторская песня была альтернативой тоталитарному песенному жанру. Этот жанр создавался разными людьми – профессиональные композиторы отдельно писали музыку, профессиональные поэты отдельно писали тексты, соответствующие музыканты и певцы под руководством аранжировщиков и режиссеров профессионально их исполняли. А те, кто в статье Аллы Гербер были чуть позже названы «бардами», объединяли всех этих профессионалов в себе. Чем вызывали их активную неприязнь и подозрение в самодеятельности. На это же время приходился расцвет «магнитофониздата» – и чьи песни расходились по свету, угадать было несложно.
В 1956 и 57 годах произошли еще два важных события – XX Съезд и 6-ой Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Москве. Для большинства советских людей Сталин умер вторично. В авторской же песне произошло интересное открытие – выяснилось, что песни пишут не просто гениальные избранные, а почти все студенты в ВУЗах. Иными словами возникли клубы студенческой песни и клубы туристской песни. У авторов-исполнителей возникла аудитория, которая не просто слушала, но и сама исполняла их песни. Ну а потом уже сама пробовала свои силы. Так возникло общественное движение КСП – клубов самодеятельной песни. (Все-таки профессионалы отыгрались – в то время новый жанр бурно обсуждался на страницах газет и журналов, и маститые деятели культуры полюбили слово «самодеятельность» – уж очень хорошо оно отграничивало их от бардов)
Собрался оргкомитет, и в апреле 1959 в ДК МЭИ прошел первый концерт-смотр-конкурс самодеятельных студенческих песен шести вузов. Первое место получила команда МГПИ во главе с Визбором. В Москве издан первый сборник стихов Окуджавы «Острова».
Среди молодых людей, составляющих авторскую песню и КСП – авторов и любителей, в подавляющем большинстве – студенты, были, естественно, и евреи. Какой-либо точный социологический процент на эту тему привести невозможно, в то время никаких исследований по национальному вопросу не проводилось, а среди своих национальность просто не отмечалась. Единственно, что можно попытаться предположить – что процент евреев в КСП был приблизительно равен проценту приема их в ВУЗы. (Для конца пятидесятых годов это приблизительно 10%). КСП было в то время полностью наднациональным движением. Характерно то, что я несколько раз пытался поговорить на тему «еврейство и КСП» со старыми КСП-шниками – шестидесятниками, и они не сразу могли понять, что я имею в виду. А когда понимали, отказывались что-либо сообщать на эту тему за отсутствием сведений.
Впрочем, у евреев были свои проблемы. Хрущевские реформы оказались с довеском – с восстановлением светской культуры началось наступление на религию вообще и на иудаизм в частности. Еврейские кладбища срываются бульдозерами под бассейны и парки, закрываются более пятидесяти синагог. В десятках книг авторы с еврейскими фамилиями клеймят еврейскую религию. Во всем Советском Союзе к 1965 году остается не больше 60 синагог. Мало того, в газетах появляются очередные гневные статьи о «экономических преступлениях» – взяточничество, мошенничество и пр. И снова фигурируют еврейские фамилии, восстанавливая стереотип еврея-мошенника и спекулянта. Понемногу затрудняется доступ евреям в фундаментальную науку, а к руководящим сферам он так особенно после сталинских чисток и не открывался. Во многих еврейских семьях происходят конфликты поколений – молодежь не желает иметь ничего общего со столь умело охаянным еврейством, оно прочно связывается с чем-то постыдным и неприличным, что не имеет права на существование в просвещенный социалистический век. Результатом конфликта является следующие два процесса: либо связь поколений рвется окончательно, дети заодно получают удобный повод сбежать из дому в любую экспедицию или турпоход в горы; но чаще происходит так, что старшее поколение просто как бы забывает о своем еврействе и старается не напоминать о нем детям, ограничиваясь сухим сообщением факта о национальности. Что кроется за этим, молодежь обычно узнает во дворе, и иногда это бывает болезненно. (Именно такое положение дел и обстояло в большинстве известных мне еврейско-советских семьях вплоть до конца 80-х годов).
Человек, ощущающий себя евреем, и человек, ощущающий себя КСП-шником, оказались в близкой ситуации отчуждения. Это произошло примерно в 1967-68 годах, когда начала заново развиваться травля евреев, а авторскую песню старательно закрывали и зажимали.
Но на это же время приходится широкая волна рождений клубов самодеятельной песни. Основных причин, по которым люди шли в движение КСП было три: желание услышать любимые песни любимого автора, который не имел выхода на официально доступную эстраду; единственная возможность самовыражения с полной отдачей – любые таланты и умения могли пригодиться; стремление к идеалам свободы и абсолютной ценности человека. Но, возможно, существовала еще одна причина в ряду многих личных для каждого отдельного человека – и это будет, в частности, предметом моего исследования: в КСП мог прийти еврей, ощущающий себя таковым, в надежде избавиться от этого ощущения. Как это?
II. Развитие сюжета
«Не подумайте, что я одержим навязчивой идеей, но в моей жизни, пожалуй, не было ни одного дня, чтобы я не услышал: евреи! И в молодости, и теперь, на пороге старости, каждый день одно и тоже: евреи, евреи! Ни одно событие не обходится без евреев, ни один анекдот без евреев, ни один номер газеты не обходит евреев, даже если их и не называют по имени. Но есть еще слово жид! Пьяный в автобусе шипит: жид! Спекулянт на базаре бросает мне вдогонку: жид! Иногда лектор на трибуне, журналист в своем фельетоне подразумевают: жид! И все, кому не лень, посылают в мою душу, в мой мозг напоминание о том, что я еврей, жид. И даже во сне я слышу беззвучные тревожные сигналы: евреи, евреи...» (Илья Константиновский. «Судный День», Библиотека Алия, Иерусалим, 1990, стр. 16 и 165.)
«...Поэтому те, кто был евреем и ощущал свое еврейство в семье, в КСП это просто растворялось, потому что это был совсем другой мир. Человек делал шаг за порог и попадал в другое измерение, где ничто ему не напоминало о его еврействе.» (Интервью с Петром Трубецким, архивистом авторской песни и движения КСП)
«...Я думаю, вся еврейская молодежь в той или другой степени были в этом жанре, или писали сами, или ходили на слеты, а может, на слеты не ходили, а ходили в городе на концерты. Я не думаю, что большой процент евреев миновало КСП.» (Интервью с Борисом Кинером, композитором и исполнителем)
Такой материал к размышлению...
Задавшись целью найти точки соприкосновения движения КСП и еврейского национального самосознания будет особенно интересно взглянуть на этот период.
Чуть раньше происходило следующее. После войны 67 года и без того напряженные отношения СССР с Израилем заходят в тупик. Поражение стран арабского мира, союзников СССР, воспринимается нашим государством крайне болезненно – и в августе 67-го года в советских средствах массовой информации начинается ожесточенная кампания против Израиля. Слово «сионизм» становится ругательным. На последней сессии ООН в 66-ом году Советский Союз объявляет сионизм равным нацизму – и это возможно только потому, что со времен Гитлера всякая информация о евреях наглухо закрыта для широкой общественности.
В этом же 67-ом происходит очень важное для КСП событие – первая конференция горкома комсомола по вопросам самодеятельной песни в Петушках. Как результат – первый слет московских клубов в Подмосковье. Осенью того же года происходит второй слет, на котором ветераны КСП МИФИ объявляют о рождении 12 официальных клубов. Это творческое объединение и стало началом Московского городского КСП. Власти признали авторскую песню. Но ненадолго.
В марте 68-го в Новосибирском Академгородке прошел знаменитый фестиваль, на котором в числе прочих выступал Александр Галич. Летом на Волге состоялся первый областной фестиваль самодеятельной туристской песни имени Валерия Грушина. И в конце года движение опять запрещают.
Евреев же продолжают очернять с неослабевающей силой. Для их дискредитации вспывают давно забытые штампы: "международная сионистская сеть", стремящаяся "установить мировое господство", поддержка "беспринципных дельцов от политики" – знакомые стереотипы о еврейском заговоре. Московское радио объявляет во всеуслышание, что в сионизме "заключена величайшая опасность для мира во всем мире". Постепенно появляется знаменитая «квота» на прием в ВУЗы.
Студенты-евреи в Московских высших учебных заведениях, 1970–1980 гг. Многие евреи наталкивались на невидимый барьер дискриминации[3].
Годы
Общее число студентов
Студенты-евреи
Студенты-евреи в процентном соотношении
1970-71
617,141
19,508
3.16
1974-75
627,285
14,985
2.39
1976-77
641,311
12,049
1.88
1978-79
632,037
11,531
1.82
1980-81
631,088
9,911
1.57
Давление на советских евреев с целью их полной ассимиляции не дало тех результатов, на которые рассчитывали власти. Быть евреем не только в этническом плане, но и в национально-культурном, стало практически невозможно. Многие евреи требуют предоставить им право выезда. Начинаются массовые демонстрации протеста и голодовки – самиздатский журнал «Хроника текущих событий» отмечает возрастающее число участвующих в этих акциях с конца 60-х годов.
Примерно в это же время появляются песни Галича на еврейские темы «Реквием по неубитым», «Кадиш», «Баллада о Вечном Огне» и другие. Из анонимных песенок гуляет и такая (на известный мотив):
С чего начинается Родина?
С заветной ОВИРской скамьи,
С той самой анкеты, в которую
Ты впишешь приметы свои...
А может, она начинается
С весенней запевки скворца
И с выдачи характеристики,
Которой не видно конца.
С чего начинается Родина?
С участия в общей борьбе,
С хороших и верных товарищей,
Что вызов прислали тебе.
А может, она начинается
С той песни, что пела нам мать,
И с внешности нашей, которую
У нас никому не отнять.
С чего начинается Родина?
Со многих смертельных утрат.
Возможно, с предательства родины,
В котором тебя обвинят.
А может, она начинается
С того, что ты начал копить,
С той тысячи рэ, за которую
Здесь можно свободу купить.
В знак протеста против замалчивания геноцида евреев во второй мировой войне, советские евреи устраивают митинги, панихиды на месте массовых расстрелов. Еврейская молодежь подпольно изучает иврит, ходит на встречи в синагогу, оцепленную милицией в дни национальных праздников...
...и на слеты КСП. Но пока эти две вещи не связываются. Ходить к синагоге в то время было попросту опасно – могли избить, упрятать за решетку на сутки, а то и больше, без права звонка. Да и в КСП упоминание о синагоге пока не вызывало той реакции, что появилась примерно после 80-х. Приведу такой пример.
Несколько лет назад у одной моей знакомой спросили в начале декабря, идет ли она «на горку». Дело происходило на каком-то слете, в шумной компании, много евреев (и спрашивающий тоже). Знакомая, будучи ярко выраженной еврейкой внешне, но не внутренне, умилилась: «Ах, какие вы молодцы – на санках катаетесь, весело...» На что ее собеседник ответил под гомерический хохот присутствующих (и уже не только евреев): «Дорогая, либо ты полная дура, либо ты офигительно остроумна!» Речь шла о синагоге на улице Архипова в Москве.
Евреи, как нормальные люди – в надежде уйти от выпячивания собственного еврейства – ходили на слеты КСП. Движение ширилось и разрасталось, к 76-му году появилось около 200 клубов, и чтобы не было путаницы, они разделились на «кусты» – один раз в год проводился общий слет, и один-два раза в год каждый «куст» проводил свои собственные слеты. В руководстве московским КСП – знаменитый триумвират: Олег Чумаченко, Игорь Каримов и Аркадий Гербовицкий. И поскольку первый – украинец, второй – татарин, а третий – еврей, это порождает бесконечное число шуток и анекдотов. К этому же времени (конец 70-х – начало 80-х) относится и знаменитый КСП-шный анекдот: ночью по слету бегает девушка и у всех спрашивает: «Вы не видели тут бородатого еврея в очках с гитарой?». Комментарии излишни.
Понятия «еврей» и «диссидент» сближаются. Власти преследуют и тех и других. Обвинение в тунеядстве становится поводом к различным мерам наказания вплоть до ссылки. К концу 1970 года за диссидентскую деятельность были осуждены к разным срокам лагерей 44 еврейских активиста. В мировых газетах и журналах активно обсуждаются процессы над евреями-диссидентами, создаются комитеты солидарности. В Соединенных Штатах поправка Джексона-Венника 1973 года ставит торговые отношения с СССР в прямую заисимость от еврейской эмиграции. Советское государство сталкивается с политическими трудностями из-за евреев и пытается как-то решать проблему: в период между 71-м и 75-м годами из СССР уехало 113 800 человек, все большее число евреев получают разрешение на выезд. В мае 76-го в Москве создается Хельсинкская группа по правам человека, где сотрудничают евреи и неевреи, разбирая случаи нарушения прав человека.
Проблема отъезда евреев касается и КСП – многие с грустью и горечью участвуют в некоторых специальных слетах, посвященных тому или иному человеку, выезжающему на ПМЖ в Израиль (реже – в Америку). Часто в разговорах проскальзывает недовольство, мол, им с самого начала не нужны были песни, поедут теперь за легкой жизнью, торговать, небось, будут... Хотя, например, Евгений Гангаев, один из основателей КСП в СССР, уехавший в те годы, вовсе не стал особенным бизнесменом – но к безмерному удивлению КСП-шников всего мира, начал создавать КСП в Израиле. Сейчас там существуют несколько очень сильных клубов[4] – КСП «Хайфские Нешеры», который постоянно проводит слеты «Дуговка» (по названию места – «Хоф-Дуга»), и гастроли гостей; Тель-Авивский КСП – частые встречи, слеты и концерты. Иерусалимский КСП, созданный на основе «Культурного центра выходцев из СССР» усилиями Дмитрия Кимельфельда известного барда, так же, как и Гангаев, уехавшего в те годы. Израильский КСП-шный социум существует, естественно, на притоке новых авторов и любителей с волнами алии, при этом он разительно отличается от советских образований. Но это тема для иного, не менее обширного исследования.
III. Всплеск событий
Реформы, начатые Михаилом Горбачевым, коснулись и евреев, и КСП. В феврале 1986 года Анатолий Щаранский получает разрешение на выезд, возможность эмигрировать предоставлена и другим "отказникам". В декабре того же года из ссылки возвращаются Андрей Сахаров и Елена Боннэр.
После шестилетнего перерыва вновь под Куйбышевым проводится Грушинский фестиваль. Его запретили в 80-ом, якобы «из-за Московской Олимпиады». (В 81-ом же после 25 слета Московского КСП закрыли московский клуб авторской песни.) Некоторые слеты перестали быть подпольными – если раньше на определенные места непосвященному человеку просто невозможно было приехать (работала система «обзвонки» и «рубки хвостов»), то сейчас люди позволяли себе по ситуации даже немного глумиться над стукачами, которые на слетах всегда были хорошо заметны.
В это же время бурно возрождается еврейская национальная культура – возникают многочисленные клубы, кружки, общества, легализуются курсы иврита. В Ленинграде открывается первая еврейская гимназия, выходят еврейские газеты и журналы. Например, возникшая в 80-ом году организация «Маханаим» (преподавание иврита и Торы) тоже выходит из подпольного существования, в конце же 80-х она наполовину переезжает в Израиль. В декабре 1989 года, на фоне роста национального самосознания, создается Ваад (Федерация еврейских организаций и общин Российской Федерации) – организация, цель которой – возрождение национальных традиций, борьба с антисемитизмом и содействие тем, кто хочет эмигрировать в Израиль.
Провозглашена свобода слова, цензура государства упразднена – в средствах массовой информации пишут, о чем угодно, спорят до хрипоты, не стесняются в выражениях. Политизация страны достигает наибольшей активности по сравнению с предыдущими десятилетиями – и везде, на улице, в киосках, с рук продаются газеты и брошюры, выражающие самые разные политические взгляды. В том числе и антисемитские и расистские издания националистических организаций. Проникает политика и в КСП, сначала в виде разговоров у костров, а затем...
Отрывок из статьи Бориса Жукова «ВСЕ БОЖЬЯ РОСА? или МОЙТЕ РУКИ ПЕРЕД БЕДОЙ», январь 1996:
«... Надо сказать, партия г-на Краснова появляется в наших сферах не впервые. На городском слете 1995 года она также упоминалась в числе спонсоров. Спонсирование это выразилось в присутствии на слете бесплатной охраны – накачанных мальчиков с черно-желто-белыми значками (если кто не знает - цвета националистической оппозиции), пытавшихся не допустить появления на поляне слета израильского флага и вообще выполнять функции конвоя (слава богу, уже часам к 11 они перепились до полного бесчувствия и больше не мешали). Потом были недоуменные вопросы старых КСПшников и путаные, сбивчивые объяснения сотрудников ЦАТа: дескать, денег на охрану не было, а без нее местные власти отказывались разрешить слет и т. д. Но тогда это еще можно было принять за искреннюю помощь: пусть, мол, по жизни Краснов – беспринципное ничтожество, но, может быть, он любит нашу песню, сочувствует нам, и чего ради мы должны его отталкивать?
Увы, история с "Бардами в "Октябре"" для подобных допущений места уже не оставляла: через несколько дней после фестиваля автор этих строк выгреб из своего почтового ящика красновскую агитку, в которой сей выдающийся политик в числе прочих своих заслуг упоминал и помощь клубу самодеятельной песни. Все мы со всеми нашими слетами и фестивалями оказались лишь средством произвести впечатление на потенциального избирателя и урвать хоть сколько-нибудь голосов в тех социальных группах, где господам-товарищам оппозиционерам никогда ничего не обламывалось...»
Касаемо упомянутого израильского флага. На слеты КСП довольно часто носили самые разные флаги – российские (тогда еще запрещенные), украинские, других союзных республик. С перестройкой появились и страны капиталистического лагеря – немецкие, французские, израильские... Конкретно про этот израильский флаг есть такая история, рассказанная архивистом и фонотетчиком КСП Петром Трубецким:
«Это было на тридцать каком-то слете в Румянцево по Рижской дороге, пару лет назад. Сенокос только что вернулся из Израиля, он ездил к своим друзьям, 95-й год. Его везде водили, и ему так понравился Израиль, что он привез оттуда флаг израильский. И на все слеты он срубал палку в лесу, одевал флаг и с ним ходил. Если он к какому-то костру приходил, то садился и втыкал рядом израильский флаг. Успел он сходить на «Разгуляй» так, принес чудной израильской водки, мы ее все пробовали. Сам он не еврей. И вот, городской слет, Сенокос с этим флагом, мы сидим перед сценой, это день был, суббота. Сидим перед сценой, загораем. Самое удобное место и любимое нами время, когда подходят заезды, а мы сидим, попиваем пивко, трепемся и встречаем заезды. И от каждого заезда какие-нибудь евреи, да и просто хорошие люди, садятся к нам и тоже достают что-то из рюкзаков, в общем, тусовка растет. При этом присутствует израильский флаг. Я затеял записать несколько песенок Сенокоса, но вдруг ко мне подходит Каримов, а я уже пишу Сенокоса, Сенокос поет. Игорь Каримов – один из руководителей этого слета и московского КСП. Я бросил магнитофон, благо он сам пишет, он меня отзывает, показывает на флаг и говорит: «Как тебе это нравится?» А мы с ним хорошо знакомы были еще с очень давних времен. Я говорю, ну чего, это Игорь Сенокос, сидим, оттягиваемся, а в чем проблема? Каримов говорит: «А тут товарищи интересуются». Я не стал спрашивать, что за товарищи, мне было настолько до фени – у меня там писался Сенокос, а какой-то Каримов меня отвлек. Я посылать не умею особенно, но сказал ему снова, что это поет Игорь Сенокос, он так на все слеты ходит, и никакой крамолы и политической демонстрации в этом нет. «Ну-ну»,– сказал Игорь и удалился. И тут подходит руководитель ОМОНовцев и начинает наезжать... А там были наняты ОМОНовцы, которые блюли порядок на этом слете. Они были в черных рубашках, с рациями все, со знаками власти. Очень забавно, есть рассказы, как они ходили по кострам и собирали клиентов. По-моему, они отлупили только Мэтра, там был такой Мэтр, из SCO-шников. Ну вот, и они стали к Сенокосу приставать, чтоб тот снял фланг, а Сенокос ни в какую. Вот такой был эксцесс. Потом включилась тусовка, которая лежала вокруг на траве, стала спорить с этими ОМОНовцами, и они остались победителями, флаг остался, Сенокос продолжал петь, ОМОНовцы ушли посрамленные...»
А вот, что касается людей, появляющихся на слетах и одетых в национальные цвета – не только ОМОНовцев. И не только евреев.
IV. Под другим углом[5]
Первые национал-патриотические организации возникли в СССР (в Москве), еще во второй половине 50-х годов в подпольном виде. Точнее в 57-ом, когда в Москве появилась еврейская официальная семинария и первые «тусовки» студенческих песен. Тогда это было не очень серьезно, как-то по-детски – распространяли антикоммунистические листовки с антисемитским содержанием, безумные партийные программы с решением «еврейского вопроса»... Это были Народно-демократическая партия Виктора Поленова (56-58), Русская Национальная партия Вячеслава Солонева (57-58) и Российская национально-социалистическая партия Алексея Добровольского (57-58). Через два года руководителей посадили на 7 лет (последнего – на 3 года).
Следующим шагом этой волны стало зарождение националистического подполья в Ленинграде в 63-м году. (В 61-м, кстати, там появился «Восток», а с 62-го вещает радиостанция «Юность»). У истоков всего этого стоял некто Игорь Огурцов, автор «Десяти тезисов социал-христианства». Годом позже появилась программа «военно-политической организации» Всероссийский Социал-Христианский Союз Освобождения Народа. В том же 63-м в Москве возникает полуподпольный кружок «фетисовцев» – продукт раскола легального кружка, занимавшегося вопросами кибернетики. Помимо научных вопросов – распространение националистических листовок, обличающих КПСС в перерождении. И эти деятели тоже были посажены в течение нескольких лет. Отнюдь не все эти партии были исключительно антисемитскими, скорее, антисемитизм был одной из их характернейших черт.
Видимо из-за репрессий, национал-патриотическое течение попыталось войти в более легальное русло. По заказу Московского городского комитета комсомола в 65-ом году был сочинен особый проект реформы идеологии воспитания молодежи в духе военизированной организации фашистского типа. Заказчик – тот же, что двумя годами позднее проведет конференцию по вопросам самодеятельной песни в Петушках. (На мой взгляд, одна из причин, по которой эта конференция вообще была осуществлена – отвлечение внимания молодежи от положения в Израиле в связи с Шестидневной войной.) Исполнитель – некто Валерий Скурлатов, аспирант философского факультета МГУ. Сам документ назывался «Устав нравов» и содержал в себе следующие строки:
«Ввести телесные наказания! Розга лучший учитель. Удар по телу – закал духа. Продумать комплекс военизации молодежи, с начальной школы. Регулярные военные игры, походы, творчество боя. Культивирование законов солдатского товарищества и рыцарства... Жестокое искоренение предателей, преступников, прелюбодеев, премудрых и бездумных... Не будет порядка в народе, если за каждый проступок не следует яростное возмездие... ...Нет более подлого занятия, чем быть «мыслителем», «интеллигентом», премудрым пескарем, и нет более благородного дела, чем быть солдатом. Интеллигент – раб мертвого разума, а солдат – господин жизни, навязывающий мировому процессу свою волю... Судьба человека равна его силе и его породе; кто рожден рабом – тот всю жизнь останется рабом и побежденным, а кто рожден господином, тот и в смерти будет победителем. И чтобы народу не выродиться, чтобы не стать рабами и роботами – надо возродить и утвердить навеки здоровый и ведущий к истинному бессмертию культ – культ солдата...»
Уже распечатанный проект по счастливому стечению обстоятельств попал в руки самиздатчика Александра Гинзбурга и был переправлен за границу, где получил широкую огласку. Благодаря скандалу, «Устав нрава» был уничтожен, а Скурлатов смещен с занимаемой должности, (что не помешало ему в 70–80-е быть видным идеологом антисионизма). Может быть, наряду с другими, неизвестными мне причинами, это послужило тому, что горком обратил свое внимание на самодеятельную песню.
Новый прорыв национализма произошел в 66-ом году на фронте реставрации памятников русской культуры. Первоначально это были просто субботники клуба «Родина» с работой по восстановлению церквей и особняков и никакой политической подоплеки под собой не имели. По своему независимому статусу, точно так же, как и любой клуб самодеятельной песни, он не мог долго просуществовать легально и был закрыт за «обнаруженные специальной комиссией пустые бутылки». Вскоре он возник заново с полного разрешения властей под названием «Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры» – все то же самое,что и с движением КСП. Внутри этого общества выделился неофициальный «Русский клуб[6]», занимавшийся обсуждением славянофильства и «русской идеи». (До сих пор существуют такие клубы, в одном из них – Обществе добровольных реставраторов «Рождественка» мне довелось побывать в марте 96-го. По внутренней социальной структуре, этот клуб почти не отличается от классического клуба авторской песни – такие же походы на природу с гитарой, такая же внутренняя демократия в отношениях, так же заботливо ведется собственная хронология. И вот как раз тогда, когда я там был (помещение, кстати, тоже типичное – обустроенный своими силами подвал жилого дома), в «Рождественке» происходил концерт авторской песни с приглашенными бардами. Довольно забавно было наблюдать, как в помещении, увешанном портретами белых генералов и последнего царя в полный рост, звучали песенки (среди прочих) с еврейской мелодией про «кота Янкеля» и «бабушку Этл».)
В семидесятые годы, с завершением оттепели, вместе с волной всеобщего самиздата, появляется национал-патриотический самиздат: «Слово нации» (1970), журнал «Вече» (71-74) и «Московский сборник» (74-75).
Появились и неоязычники. В 1973 году некто Валерий Емельянов написал в соответствующем (неоязыческо-антисионистском) стиле «Критические заметки русского человека о патриотическом журнале «Вече»». Этот журнал был охарактеризован, как «сионистский предбанник». В 79-ом году появилась принадлежащая его же перу самиздатовская брошюра «Десионизация», описывающая мировую историю, как вечную борьбу сионистов и масонов против человечества. В 80-м году он был арестован и посажен в психушку, но примечательно, что его «Десионизация» уже успела выйти массовым тиражом в Сирии на арабском языке. Весьма популярными в это время становятся йога, изучение эзотерики, трудов Блаватской, вера в Шамбалу и пр., в самиздате появляются книги типа «Астральное карате» Валерия Аверьянова, «Велесова книга» – якобы дохристианские откровения древних славян.
В конце 70-х – начале 80-х годов из трех независимых патриотических групп складывается общество «Память». Это были «Витязи», отмечающие 600-летие Куликовской битвы; Молодежное творческое объединение при Московском городском отделении Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (господи, если это сократить, что ж получится-то? МТОпМГОВООПИиК!), чьми литературными авторитетами были Николай Рубцов и Станислав Куняев; и «Общество книголюбов» Министерства авиационной промышленности – основная составляющая будущей «Памяти». Занимается оно устройством литературных вечеров, встречами с историками, художниками, писателями патриотического толка. С 82-го года «Память» легализируется – становится «любительским объединением» при Дворце Культуры Московского Метростроя и разворачивает обширную культурно-просветительскую деятельность патриотического характера.
А ведь это то самое время, когда официально запретили КСП (80-85 гг.). Обычному любителю песен, не входящему в костяк «кустов» и систему «обзвонки» почти невозможно услышать где-нибудь более-менее человеческие песни, а не государственно-бравурные изделия. А тут вполне свободно, на хорошей площадке происходят литературно-музыкальные композиции с исполнениями русских задушевных романсов и даже самостоятельно написанных песен следователем угрозыска Александром Лобзовым (точнее, музыки – и на стихи Николая Рубцова) – с рекламой в «Правде» (87-ой год). Да и рядовому КСП-шнику могла надоесть вечная атмосфера подполья и тайных явок – иди, пожалуйста, вход свободный. Тут можно возразить, ну раз он такой, значит, он вовсе КСП-шником и не был. Да и был ли? Мне кажется, мог быть.
В 84-ом году в «Памяти» появляется Дмитрий Васильев, художник-фотограф, ученик Ильи Глазунова. После этого «Память» окончательно ориентируется на борьбу с «сионо-масонским заговором» и пропаганду антисионизма. Первой акцией общества, ставшей известной на всю страну, был вечер, проведенный в декабре 1984 года, на тему «Трезвость – норма жизни». Новосибирский математик Владимир Жданов прочел свой доклад на антиалкогольную тему. Основная идея его – сионисты, троцкисты и империалисты есть виновники спаивания Советской России (пока еще не «Русского Народа»). Лекция получила широкую известность, став бестселлером самиздата в 85-ом – 86-ом годах и породив много продолжений (в частности, был такой тезис о «сионистском алкогеноциде русского народа»).
В конце 80-х появляется своя «Память» в разных городах – в Новосибирске, Ленинграде, Риге, они начинают митинговать, требуя государственного статуса и прославляя «священную ПАМЯТЬ русского народа». В начале 90-х национально-патриотических партий было, как грибов после дождя, многие тут же распадались из-за внутренней грызни, некоторые существуют до сих пор. Характерно, что в 99% программ этих партий был обязательный пункт о чистоте крови и расы.
По исследованию Розалины Рывкиной[7] существуют четыре типа антисемитизма: 1) государственный антисемитизм; 2) групповой политический антисемитизм; 3) уличный или бытовой антисемитизм и 4) религиозный. К 90-м годам первый практически сошел на нет, третий встречался редко, четвертый, вероятно, был, но в закрытых структурах, внутри конфессии. Антисемитизм же второго типа расцвел необычайно – использование мелкими политическими партиями «еврейского вопроса» в качестве «козырной карты». Именно эта форма антисемитизма в настоящее время определяет идеологическую среду существования российских (и в частности, московских) евреев.
Таблица из социологического опроса Р.Рывкиной в мае-июне 1995 года.
Социальное настроение евреев на момент опроса (%).
Да
Нет
Происходят ли сейчас в России антиеврейские политические события и процессы?
87
13
Существует ли антисемитизм в Росии?
95
5
Испытывали ли Вы на себе проявления антисемитизма?
59
41
Испытывали ли Вы и члены Вашей семьи трудности при поступлении в вуз из-за национальности?
34
66
Испытывали ли Вы и члены Вашей семьи трудности при поступлении на работу из-за национальности?
41
59
Испытывали ли Вы и члены Вашей семьи трудности при продвижении по службе из-за национальности?
46
54
Испытывали ли Вы и члены Вашей семьи особое отношение коллег из-за национальности?
38
62
Возможны ли погромы в России в ближайшие 1-2 года?
67
33
Боитесь ли Вы проявлений антисемитизма?
74
26
А что происходило в это время в КСП? Ведь движение, начавшись, как полная противоположность социальной структуре, продиктованной государством, ближе к 90-ым годам становилось все больше и больше калькой с окружающего общества. Идея самовыражения отмерла – теперь свои таланты можно было применить где угодно, кроме КСП, и за это еще платили деньги. Послушать песни тоже стало довольно просто – что стоит устроить небольшой гешефт с арендой убыточного зала, но с выступлением любымых авторов (типичный пример такого зала – театр «Шалом», например, где в апреле 95-го года проходил плотно расписанный фестиваль авторской песни с участием творческой ассоциации «32-е Августа»). На лесные фестивали и слеты стали приезжать на машинах (показателен в этом плане слет «куста» «Разгуляй», место для которого специально выбирается по наличию автомобильных подъездов с нескольких сторон), с детьми и собаками, с непременным жарением шашлыков и бадминтоном.
В КСП все отражалось, как в чуть-чуть искривленном зеркале...
V. Расследование «Московской кухни»
По принятому этикету написания любой научной статьи, желательно привести весь список предшествующих работ по данной теме. Для моей темы было довольно тяжело найти такие исследования – но поиски увенчались успехом. Известно по крайней мере одно квазисоциологическое исследование на тему «Проникновение национал-патриотических тенденций в среду КСП». Проводила его в 94-ом году самиздатовская газета «Московская кухня» – орган архивной КСП-шной организации Союз «Февраль» – по инициативе главного редактора Кирилла Сохатова. Впрочем, что такое Союз «Февраль» и как происходило изучение темы, пусть он сам расскажет.
Отрывок из интервью Кирилла Сохатова 18.09.97:
«...Предистория была такова. В газете «Московская кухня», которая выходила ежемесячно, были анкетки, каждый год их тема менялась, просто на какой-нибудь интересующий редакцию вопрос собирали мнения разных людей. Известных и не очень. Первый год был вопрос насчет кризиса КСП, а вот как раз второй год, то есть 94-й полностью, очень симпатичный год для этой темы – была тема «Русские идут?!», с вопросительным и восклицательным знаком. Причина была такая: многие члены редакции уже ходили мало в тот момент на слеты, но постоянно во всех рассказах присутствовала какая-то история, что кто-то там допустил высказывание, кто-то там приперся в военной баркашовской форме. Стало интересно, как же так. Появилась анкета. Слова «еврей» там нет, но явно речь идет об антисемитизме. И вот, эта анкета была собрана.
«Союз Февраль» – это образование архивистов, начавшееся в 90-м году и заканчивающее свою деятельность в 97-м. «Московская кухня» – это самиздатовская газета «Союза Февраль», выходившая с ноября 91-го года. В принципе, она выходит и до сих пор, но как-то тускло, и существует где-то в компьютере. Хотя, разумеется юбилейный, 75-й номер мы сделаем в конце этого года. В 93-м году после всего этого октябрьского великолепия, там появилась моя статья «Плесень на развалинах» – имелось в виду, что КСП развалилось, и на развалинах появилась эта плесень: баркашня и прочее, которую мы имели большое удовольствие наблюдать по телевизору во время известных событий в Москве. Эта статья была очень резкой, и многие очень негативно отзывались о ней. В редакции возник спор, насчет того, насколько правомочно говорить такие вещи в обществе, хоть о говенных, но все-таки о бывших единомышленниках. В редакции всегда было такое мнение, что любой, самый галимый подонок в КСП, он наверняка на порядок лучше любого самого лучшего из тех, что под окном ходят. Это мнение спорное, естественно. Тогда-то и была попытка узнать мнение каких-то окрестных людей насчет этого вопроса: насколько спокойно вы относитесь к тому, что вы сидите в лесу, поете песни, а мимо проходит человек со свастикой на рукаве или с черно-желтым флагом, что тогда было в принципе тем же самым. Это был пик политизации наших изданий.
Не получилось собрать мнения наших антиподов. То есть было сделано несколько заходов на этих людей, известных нам. Они в грубой форме, как правило, отказывались сотрудничать с нами. Некоторые из них сказали, правда, что они заняты, может быть кто-то даже взял эти бумажки с вопросами, но они так и канули. Но все-таки некий наш ближайший круг на эти вопросы ответил.»
«Московская кухня №1/27/ - январь 1994
АНКЕТА «МОСКОВСКОЙ КУХНИ»
«РУССКИЕ ИДУТ?!»
После публикации в №11 за 1993 год статьи К.Сохатого (псевдоним – Авт.) «Плесень на развалинах» прошло не много времени, и до большинства наших читателей газета еще не дошла. Поэтому мы, не желая, чтобы тема прошла незамеченной, предлагаем вам ответить на следующие вопросы нашей анкеты:
1. Встречали ли Вы на слетах и фестивалях КСП русских фашистов?
2. Считаете ли Вы это явление массовым и представляющим опасность для нашего движения?
3. Каковы, по Вашему мнению, причины появления фашистов в КСП?
4. Надо ли, по Вашему мнению, с этим явлением бороться, и если да, то как?
Мария Волкова (гр. «Московская кухня»)
1. Встречали ли Вы на слетах и фестивалях КСП русских фашистов?
Да, приходилось.
2. Считаете ли Вы это явление массовым и представляющим опасность для нашего движения?
Нет, массовым его назвать нельзя, скорее единичные случаи, носящие неорганизованный характер. В общем, в так называемую «тусовку» конца 80-х влилось достаточно много чуждых движению элементов, которые и представляют основу для подобных предположений. Думаю, что опасности они пока не представляют (конечно, если не затрагивать здесь «культурную» сторону).
3. Каковы, по Вашему мнению, причины появления фашистов в КСП?
Причины, как обычно, – социальные. В нынешнем политизированном обществе движение КСП естественно не остается за чертой, а в процессе гротескно отражает все происходящее. Не прошел мимо и «подъем национального самосознания русского народа». Сейчас трудно предсказывать, что будет дальше: опасность может появиться, но усугубление происходящего на КСП скажется в последнюю очередь. Вероятно и то, что «русская идея», потеряв свою актуальность, просто заглохнет.
4. Надо ли, по Вашему мнению, с этим явлением бороться, и если да, то как?
Бороться бесполезно, их надо просто избегать.
«Московская кухня №2/28/ - февраль 1994
Вадим Седов (гр. «Попятный ветер»)
1. Встречали ли Вы на слетах и фестивалях КСП русских фашистов?
Встречал. И не только русских.
2. Считаете ли Вы это явление массовым и представляющим опасность для нашего движения?
Думаю, что фашистов в КСП не больше, чем везде. Но и не меньше.
3. Каковы, по Вашему мнению, причины появления фашистов в КСП?
Шовинизм в любой форме всегда питает бедность – и материальная, и духовная. КСП, увы, все меньше объединяет людей, все меньше дает уму и сердцу. Из системы отношений между людьми на лесных полянах год от года мало-помалу уходят доброжелательность, дружба, любовь, взаимопомощь, порядочность, уважение к себе и к другим. Вместо них приходят отсутствие нетерпимости к хамству и подлости, ни на чем не основанное панибратство, спол-оборота переходящее в ссоры, да монотонное пьянство без крупицы веселья.
Очень многие люди, приходящие на мероприятия КСП, «чтоб не пропасть подиночке», по-настоящему неблагополучны в жизни, одиноки, и часто – очень слабы. Во всей стране так, не только в КСП. Неспособность что-либо самостоятельно изменить в своей жизни, противостоять ее трудностям заставляет браться за любую протянутую руку.
Надменным центровым КСП не до этих людей. Те, кто согласно декларациям авторской песни, призваны отдавать всего себя другим, в большинстве своем поглощены жлобской возней у корыта с широкой известностью в узких кругах и копеечными доходами, эксплуатируя давно наработанные штампы и плодя развлекательную продукцию, недалеко уходящую от большой эстрады. До людей – главного богатства КСП, без которого жанр не смог бы существовать в прежние времена – ныне никому дела нет.
Как не воспользоваться щедрым подарком благородных интеллигентов тем немногим, для кого каждый человек по сю пору дорог, для кого каждый единомышленник на счету – вождям экстремистских партий и групп, служителям левых сект и т.д. с их простыми объяснениями, кто же во всех бедах виноват, и что же делать, чтобы стало хорошо. Каннибалов и некрофилов можно вербовать в нынешнем КСП, не то, что фашистов.
4. Надо ли, по Вашему мнению, с этим явлением бороться, и если да, то как?
Безусловно, каждый случай угрозы, насилия, оскорбления по отношению к любому из окружающих нас людей со стороны фашистов ли, экстремистов ли другой окраски должен решительно и жестко пресекаться всеми, кто считает себя порядочными людьми. Конечно, если даже в будущем так и будет, это не устранит само по себе причин, по которым в КСП становится возможен шовинизм. Ситуация в обществе вряд ли изменится легко и без боли. Но тольк осплачиваясь, помогая друг другу, не допуская в себе равнодушия к ближним, стремясь делать добро и не множить зла, мы можем стать сообществом, в котором мракобесие в любой его форме будет невозможным.
Добро, разум и любовь победят, если ты – на их стороне.
«Московская кухня №3/29/ - март 1994
Евгений Шобанов (гр. «Концы в воду!»)
1. Встречали ли Вы на слетах и фестивалях КСП русских фашистов?
Прежде чем ответить на данные вопросы, немного оговорюсь о наиболее часто встречающихся разновидностях русских фашистов, каковые по сути фашистами не являются.
Примерная классификация оных такова:
а) Наиболее массовое явление в КСП – фетишисты и подражатели по внешнему признаку – напялившие всевозможную «русскую» военную форму, всяческих орлов, кооперативные ордена и т.п. Оные показушники иногда бьют себя волосатой пяткой в грудь и кричат о своей русскости, порой «не понимая суть момента». Сюда относятся также т.н. «казаки», «дворяне» и пр.
б) Различные (вне зависимости от возраста) придурки, кичащиеся русскими корнями и хающие всех «не русских», мол, гадят и давят, и на этом ограничивающиеся. Сии господа особого вреда движению КСП не приносят, встречающиеся с частотой навозных мух. Это именно та тусовка, которой легко избежать, прибегая с среднежестким контрмерам.
2. Считаете ли Вы это явление массовым и представляющим опасность для нашего движения?
Опасность же представляют более деятельные индивиды, попадающиеся и среди вышеописанных типажей, но переболевшие детской болезнью левизны (правизны). Их существенно меньше, хотя вред, приносимый ими КСП несравненно больше, в чем нередко убеждаешься, в частности, на слетах кустов (групп) типа «Ау!»
3. Каковы, по Вашему мнению, причины появления фашистов в КСП?
Причины появления фашистов в КСП, по-моему, достаточно просты. Если взять фестивали и, в первую очередь, слеты, как модель общественно-политической ситуации в стране (рассматривается Московский регион КСП – как наиболее активный во всех отношениях), все сразу станет понятно. Ведь именно из таких тусовок «неокрепших маразмом умов» берут рекрутов ФНС, баркашовцы и прочая красно-коричневая нацистская нечисть.
4. Надо ли, по Вашему мнению, с этим явлением бороться, и если да, то как?
Что же касается борьбы, будь моя воля, – уничтожал бы любыми средствами, хотя в настоящий момент вижу только один способ – разделение и уход того, чтто еще осталось от КСП, от тусовки, ее бойкотирование, а если слеты – только закрытые, с жесткой охраной, ибо следует помнить, что слово «фашио» в переводе с итальянского означает «пучок», «связка», а для развития русского фашизма тусовка и массовость – благодатнейшая почва.
«Московская кухня №4/30/ - апрель 1994
Борис Жуков (экс-редактор газеты «Менестрель»)
1. Встречали ли Вы на слетах и фестивалях КСП русских фашистов?
Нет. Возможно, я не бываю на тех слетах.
2. Считаете ли Вы это явление массовым и представляющим опасность для нашего движения?
Явление это вряд ли можно считать массовым и прямой опасности оно не представляет. Но во-первых, для КСП опасно само присутствие фашизма в обществе, а во-вторых, подобные феномены демонстрируют отсутствие в нашей среде достаточной политической и моральной брезгливости, а вот это уже опасно. Страшно не то, что фашисты существуют, – страшно, что их считают за людей.
3. Каковы, по Вашему мнению, причины появления фашистов в КСП?
О причинах, порождающих фашизм, написаны десятки томов. У одних это – моральный вакуум после крушения государственной идеологии, у других – испуг перед реальной свободой, и практически у всех – та или иная разновидность комплекса неполноценности. (Фашизм вообще может приживаться только в ущербных душах). Ни одна из этих причин не является специфически КСП-шной. Скорее наоборот – восприимчивость КСП-шников к этому психозу все-таки меньше, чем в обществе в целом или даже в соответствующих социально-возрастных группах.
4. Надо ли, по Вашему мнению, с этим явлением бороться, и если да, то как?
«Бороться не надо – подметать надо». Приспособлений существует масса: от исполнения соответствующих песен Кима до прекращения контактов с зараженными. Полемика имеет смысл только в том случае, если есть надежда на исцеление ( и ощущение в себе достаточных душевных сил). В противном случае, как справедливо писал один мой коллега, наше участие в «конструктивном диалоге» должно сводиться к фразе из трех слов, кончающейся словом из трех букв. Пусть там собираются своей компанией и поют свои расово-чистые, истинно арийские песни.
«Московская кухня №5/31/ - май 1994
Александр Недоспасов (союз «Февраль»)
1. Встречали ли Вы на слетах и фестивалях КСП русских фашистов?
За последнее время я мало бывал на слетах и фестивалях, а там, где был, не мог опознать указанных фашистов по причине маловменяемого состояния. Однако, по сведениям из заслуживающих уважения источников, таковые фашисты присутствуют на КСП-шных мероприятиях в изобилии.
2. Считаете ли Вы это явление массовым и представляющим опасность для нашего движения?
Насколько я понимаю, явление стало весьма массовым, но вряд ли оно может радикально навредить и без того почти мертвому движению.
3. Каковы, по Вашему мнению, причины появления фашистов в КСП?
Причины те же, что и вне КСП, а проникновение в движение вызвано тем, что, как известно, иммунитет утрачивается со смертью.
4. Надо ли, по Вашему мнению, с этим явлением бороться, и если да, то как?
Бороться, видимо, бесполезно, единственное средство для человека, стремящегося избежать встреч с фашистами – ограничить круг общения.
«Московская кухня №6/32/ - июнь 1994
Юлия Рубинштейн (г. Ижевск)
1. Встречали ли Вы на слетах и фестивалях КСП русских фашистов?
Встречала «панков», но не очень «панковых». Три человека, держались чуть в стороне от других, без особых «прикидов» и прочего, сами в беседе не скрывали, что панкуют. Место и время действия – май 93-го, оргзаседание Ижевского городского ЦАПа при ДК имени Дзержинского (МВД Удмуртии).
2. Считаете ли Вы это явление массовым и представляющим опасность для нашего движения?
Не считаю опасным именно для нас – там, где дух КСП, им дышать нечем.
3. Каковы, по Вашему мнению, причины появления фашистов в КСП?
Там, где клубы обеззубели, утратили интеллигентность, уважение к личности, где вместо этого – дух «толпы», «массы», там и фашизация среды. Особенно, если и раньше город (район) был не сильно интеллигентен.
4. Надо ли, по Вашему мнению, с этим явлением бороться, и если да, то как?
Путь борьбы один. Создавать (возрождать, поддерживать) атмосферу уважения к Человеку. Где ее нет – это не КСП. Значит, надо примириться без истерики, что клуб загнил, если этой атмосферы нет. Не пускай фашизм в себя и делай так, чтобы другу было интересно с тобой, а не с фашистом. Вот и вся борьба. А думать об этой борьбе (заниматься ею) специально – верный путь породить фашизм (тоталитаризм) противоположного знака.
«Московская кухня №6/32/ - июнь 1994
Данила Швец (г.Москва)
(Ответ не разбит на вопросы)
В смутное время на извечный русский вопрос «Кто виноват?» всегда находился ответ: «Бей жидов!» И дело ведь не в евреях, а в человеческой природе – «Везде, где есть цивилизация...» и т. д. Почему такие люди появляются в КСП? Ну а почему бы и нет? Ничто человеческое, как говорится, не чуждо. Ведь мог же, скажем, Геринг успешно сочетать в себе наци и покровителя искусств, мецената и т. д. Мне, конечно, трудно представить себе человека, выросшего на песнях Окуджавы, фашистом. Ведь это все, как говорил сам Б. Ш., для думающих людей, а не для танцев. Возможно, дело здесь в том, что выйдя за пределы московских кухонь, КСП перестало быть движением узкого круга, «прослойки». Какое-то время движение было популярным, даже, наверное, модным. Ну а раз так – неминуемо в него пришло много пены, людей случайных, для которых это просто дань моде, красивая игрушка, а отнюдь не «из глубин души и сердца».
Бороться? С кем и как? Кто-то неглупый ведь сказал, что для того, чтобы движение убить, его надо легализовать и возглавить. Устранять надо причину, а не следствие. А здесь так и хочется процитировать Остапа Бендера, который говорил: «...нужно устранить причину сна. А причиной ваших снов является советская власть. Сейчас у меня нет времени, но на обратном пути...» и т. д.
«Московская кухня №9/35/ - сентябрь 1994
Петр Трубецкой
1. Встречали ли Вы на слетах и фестивалях КСП русских фашистов?
Нет.
2. Считаете ли Вы это явление массовым и представляющим опасность для нашего движения?
Только как досадную неприятность случайного порядка, не опасную для движения.
3. Каковы, по Вашему мнению, причины появления фашистов в КСП?
Дурь.
4. Надо ли, по Вашему мнению, с этим явлением бороться, и если да, то как?
Для всех лучше не связываться, но если это принимает крайние формы – в КСП эффективно массовое общественное порицание.
Данная анкета едва ли может считаться серьезным социологическим исследованием на тему, но это единственное, что есть. Статистической выборки здесь, естественно, никакой нет, да и вряд ли корреспонденты «Московской кухни» решились бы на сбор хотя бы сотни анкет. Поэтому по столь минимальной информации возможно делать лишь очень осторожные выводы. Большинство людей, участвовавших в этой анкете, я знаю лично, и буду надеяться, что это знание поможет мне в адекватной критике результатов.
Из восьми человек пятеро встречали на слетах фашистов, трое – нет. Это не говорит ни о чем, так как эти трое – предыдущее поколение КСП-шников, искушенных в слетах и авторской песне. Они знают, куда стоит ходить, куда не стоит, и кого слушать. Юлия Рубинштейн не москвичка, и поэтому плохо представила себе, о чем ее спрашивают – фашисты, проявлявшиеся в КСП, явно мелькали в подавляющем большинстве в Подмосковье.
Почти все опрашиваемые считают, что фашисты не опасны для КСП – возможно это говорит о том, что для респондентов движение КСП нечто большее, чем просто увлечение, они много знают о нем и верят в его устойчивость. (Кроме разве одного человека, полагающего, что КСП загнивает). Тот же расклад ответов приходится на оценку массовости национал-патриотов: люди гораздо больше видели нормальных человеческих слетов, чем таких, где настроение портит случайный дурак.
О причинах появления фашистов на слетах мнения разделились поровну – половина считает виноватой социальную сферу нашей жизни, принимая КСП за уменьшенную копию общей структуры общества, половина ищет причину в моральных качествах самих фашистов и потенциальных. Это как раз может говорить с известной степенью вероятности, что проблема существует на самом деле.
Что делать с фашистами, как с ними бороться – все предлагают различные меры, суть которых сводится, в принципе, к одному: разделению, отмежеванию «своей» тусовки от «чужой». Не надо «водиться» с фашистами и они «сами рассосутся». Лишь один человек предложил более-менее активную реакцию – жесткое пресечение любых проявлений хамства и оскорбления. Смысл ответов на этот пункт анкеты лишь подтверждает известный момент – что движение КСП до сих пор не утратило своей тенденции к постоянному разбиению и дроблению. И когда начнется обратный процесс (и начнется ли?), тогда, может быть, такие анкеты (да и диплом такой) станут не нужны и не актуальны.
Ну вот, попробовал откомментировать единственную ценную для меня работу, почти годовой труд «Московской кухни», а впечатление такое, будто пришлось кому-то гадать по руке, совершенно не зная значения всех этих линий и руководствуясь лишь здравым смыслом вперемежку со слаборазвитым методом Холмса. Тяжело вычленять какие-то истины, пусть даже и относительные, если, например, я прекрасно себе представляю, в каких условиях отвечал на эту анкету последний, восьмой респондент: на каком-нибудь слете, на бегу настраивая тяжелый магнитофон в огромной сумке – успеть бы записать сколько можно... А тут какая-то странная анкета.
Нет, надо делать свой опрос, самому.
VI. Собственная методика (пилотажное интервью)
Чтобы наиболее полно представить себе поле своего поиска, я решил провести опрос в КСП с такими условиями. Во-первых, это не должна быть анкета, на которую надо было бы отвечать на бегу – этот должно быть интервью, взятое в привычной домашней обстановке в непринужденной беседе за чашкой чая. Рядом пусть будет стоять магнитофон с кассетой, запись с которой впоследствии я расшифрую и переведу беседу на бумагу. Во-вторых, я естественно, не смогу таким образом опросить сто человек, что хорошо бы было для статистического анализа материала, следовательно, я возьму интервью у определенных людей – ветеранов движения, у тех, чье мнение в КСП уважаемо. Это могут быть активисты первого поколения КСП-шников, организаторы, архивисты и барды, многих из которых я, к счастью, знаю лично.
Так я и сделал – составил приблизительный анкетный лист, с вопросами, на которые невозможно ответить одним предложением, и сначала показывал его всем знакомым КСП-шникам на предмет отшлифовки корректности вопросов. Затем исправлял и переписывал. Чтобы заранее отмести нежелательный поворот будущего интервью в сторону определений, что такое авторская песня и КСП – а в КСП до сих пор это не определено однозначно, и многие продолжают с удовольствием спорить, что же это все-таки такое – я составил свое определение этих понятий. Так должно было быть легче вести разговор – используя одни и те же «правила игры». Получилось следующее:
1. Жанр авторской песни есть синтетический вид искусства, допускающий слияние всех литературных и музыкальных жанров в одно целое.
2. Жанр авторской песни, исторически сложившийся на русском языке, есть явление русской культуры.
3. Непосредственной предтечей жанра авторской песни является русский городской фольклор XIX – XX веков в своем социальном и историческом развитии (городской романс XIX века, блатные и лагерные песни...)
4. Жанр авторской песни возник, как неподцензурная альтернатива «советской массовой песне» – жанру тоталитарного искусства, создававшегося официальными композиторами, поэтами и певцами, и является причиной общесттвенного движения КСП 50 – 90-х годов XX века.
5. Исторически сложившимся центральным предметом жанра авторской песни является песня со следующими условиями создания:
а) стихотворный текст;
б) музыка;
в) вокальное исполнение;
г) свой аккомпанимент на гитаре (первоначально семи- (классический русский строй), а затем шестиструнной) – все сделано одним человеком.
6. Основным предметом жанра авторской песни является песня, чьи условия создания (см. 5-ый пункт :-) варьируют, но остается исполнение (вокально и под свой аккомпанимент на гитаре).
7. Основной смысловой доминантой и критерием оценки произведения, созданного в жанре авторской песни, является стихотворный текст.
8. КСП (клуб самодеятельной песни) – изначально есть название жанра авторской песни, данное на первой конференции Московского горкома комсомола в Петушках в 1967 году.
9. КСП – это исторически естественно сложившееся общественное движение со свободно-демократическими принципами, основанное на работе клубов и проведении слетов и фестивалей на тему авторской песни.
Разумеется, прежде чем отправляться на интервью с такими определениями, необходимо было, чтобы кто-нибудь из классиков жанра их оценил. Так, например, если споры все-таки возникли бы, можно было аппелировать к высокому мнению. Этот список определений прочел Владимир Ланцберг и почти со всем согласился, но добавил еще два пункта.
10. Персона жанра авторской песни – неординарная гуманистически позитивная личность, обладающая определенным уровнем опыта (бытового, нравственного и эстетического) и выражающая его в своем творчестве.
11. Родовые признаки авторской песни (документированные характеристики):
а) искренность;
б) интеллекттуальность;
в) самобытность;
г) естественность;
д) восприятие песни, как средства общения.
На этом подготовка не закончилась. 10 мая 97-го года я приехал на КСП-шный слет в Донино (по Казанской железной дороге, 40 минут от Москвы) и привез все свои сображения по поводу будущего исследования. Вечером у костра при большом скоплении народа (человек 30-40) я огласил свою идею, а потом зачитал и список определений и возможную методику работы – систему интервью, изучение динамики изменения песен на еврейские темы, сбор историй и анекдотов на тему «евреи и КСП». Информация вызвала долгие споры и обсуждения, но в конце концов все согласились, что идея, хоть и сумасшедшая, но в ней что-то есть.
Затем я составил окончательную анкету для интервью. Одним из ее небольших недостатков, который, к сожалению, был замечен уже после половины работы – было то, что она обращена ко всем одинаково, без различения по роду деятельности человека внутри движения. Так, например, не получилось по вопросам отследить различия между журналистом, бардом, архивистом и композитором. Остается надеяться, что если бы это различие все-таки вскрывалось вопросами, оно было бы не очень существенно для предмета моего исследования. Анкета не была при этом анонимна – и я специально спрашивал в каждой беседе, не будет ли человек против того, чтобы его имя появилось, например, в этой или другой работе. Все восемь опрашиваемых дали добро на открытость, что позволит мне сейчас привести и краткую информацию о них.
Опрос проводился в Москве с 24.08.97 по 14.11.97. В нем участвовали (в хронологическом порядке):
1. Борис Борисович Жуков, бывший командир группы «Алмасты» («Снежный человек») «куста» «Рекс», журналист, специализирующийся на вопросах авторской песни, член жюри «Второго канала» на Грушинском фестивале 96-97 гг. (Этническое самоопределение – русский.)
2. Татьяна Николаевна Маталина, в прошлом командир нескольких «кустов», в том числе «Охотный ряд» и «Преображенка», с 1989-го по 92-й год – заведующая концертным отделом в Центре Авторской Песни в Москве, в данный момент работает в фирме по изготовлению произведений искусства из ткани. (Этническое самоопределение – русская.)
3. Петр Андреевич Трубецкой, бывший активист «кустов» «Феня» и «Москворечье», архивист и фонотетчик авторской песни, в данный момент координатор по бывшему Советскому Союзу проекта КААП – «компьютерный архив авторский песни». (Этническое самоопределение – русский.)
4. Кирилл Евгеньевич Сохатов, бывший активист «куста» «Сокол», организатор собственно группы «Лоси», руководитель архивной группы «Союз Февраль» с 1990 по 1997 года, бывший работник Центра Авторской Песни в Москве. (Этническое самоопределение – еврей.)
5. Евгений Борисович Слабиков, бывший активист «куста» «Радуга», композитор, лауреат Второго Всесоюзного фестиваля авторской песни в Саратове в 1986 году, с 1990 года – звукооператор, совладелец студии «Остров», специализирующейся на записи бардов. (Этническое самоопределение – русский.)
6. Борис Гершевич Кинер, бывший активист «куста» «Лефортово», композитор, с 90-го по 95-й год жил во Франции, в данный момент работает над своим творчеством, записывается на студии. (Этническое самоопределение – еврей.)
7. Леонид Иосифович Блехер, бывший активист слетов «Летучих Голландцев», социолог, председатель Фонда «Общественное мнение». (Фотографии нет) (Этническое самоопределение – еврей.)
8. Александр Николаевич Костромин, командир КСП МГУ с 72-го по 74-й год, с 75-го по настоящий момент ведет гитарные школы на основе авторской песни, сначала – в самостоятельно созданной Беляевской школе, затем в театре песни «Перекресток», с 88-го в Центре Авторской Песни в Москве. В данный момент работает художественным руководителем этого Центра. (Этническое самоопределение – русский.)
Анкета-Вопросник
Когда Вы в первый раз столкнулись с жанром авторской песни?
Как это произошло?
Когда Вы в первый раз познакомились с движением КСП?
Как это произошло?
В то время, когда Вы узнали о КСП, как Вы ощущали внутриполитическую ситуацию в стране?
Влияла ли эта ситуация на развитие жанра или движения?
Если да, то как?
Какой, по Вашему мнению, был тогда уровень государственного и бытового антисемитизма?
Как он отражался в движении или в жанре?
Много ли Вы знали (и знаете) евреев-активистов КСП того времени?
Ощущали ли они себя тогда евреями?
Участие в движение помогало им в этом или мешало?
Полагаете ли Вы себя в какой-то степени причастными к еврейству?
Если Вы считаете себя евреем:
Когда и как Вы осознали, что Вы еврей?
Было ли это связано с авторской песней или движением КСП?
Легко ли Вам было чувствовать себя евреем?
В среде КСП, в любой другой среде?
Какие Вы помните первые, услышанные вами песни с еврейской тематикой?
Как они воспринимались Вами? (Как уместные, как свои, как совершенно чужие и др.)
Как они воспринимались окружающими?
Встречались ли Вы с проявлениями антисемитизма в движении КСП?
Если да, то как они воспринимались?
Можете ли Вы привести какой-нибудь пример или историю на тему «евреи и КСП»?
В какой языковой атмосфере Вы выросли?
Как относились в Вашей семье к еврейству?
Знали ли Вы какие-нибудь песни на идиш или иврите?
Учились ли Вы в музыкальной школе, и если да, какой национальности были Ваши наставники?
Считаете ли Вы, что тема «Еврейство и КСП» достойна рассмотрения?
Как Вы думаете, с кем можно было бы еще поговорить на эту тему?
Личные данные:
Ваша КСП-шная биография
возраст;
Вопросы этой анкеты составлены таким образом, что они делятся на специальные модули, имещие ту или иную функцию. Модуль из вопросов 1 – 7 отвечает в основном за «раскачку» интервьюируемого, безусловно, он выполняет и некую информативную функцию, но главное в этих вопросах – вывести человека на воспоминания и аккуратно подвести непосредственно к теме разговора. Вспомогательный модуль из вопросов 8 и 9 работает как раз на осуществление этого перехода. Вопросы 10 – 12, 14.2, 14.4, и 18 – 20 являются главными в анкете, они затрагивают тему появления и существования евреев в КСП и все, что с этим связано. В частности, они проверяют мое предположение, что КСП в 60 – 70-е годы в какой-то степени служило своеобразной социологической нишей для евреев, страдающих от антисемитизма (два отрывка из интервью на эту тему я привел выше, в начале второй главы). Вопросы 15, 16 и 17 служат для набора материала по специфическим песням, дополнительно они являются вспомогательными к передыдущему модулю на тот случай, если человек что-то упустил в воспоминаниях. Следующий блок вопросов – личный: 13, 14.1 и 14.3, 21 – 24 и 27. Он необходим для корректировки данных по предыдущим вопросам. Последний модуль – рабочий: ответы на вопросы 25 и 26 нужны для продолжения исследования и выяснения отношения самого респондента к теме.
VII. Отрывки из интервью
1. Модуль «Ностальгия»
Когда Вы в первый раз столкнулись с жанром авторской песни?
Как это произошло?
Надо заметить, что с первых же опросов стало ясно, что вопросы 1-2, 3-4, 6-7 сливаются в один ответ.
Результат: время знакомства с авторской песней – с 60-х по 80-е года, довольно большой разброс, что может оказаться полезным для работы. Как раз с расцвета авторской песни по самое официальное закрытие. Обычно контакт происходил в детстве – от самого раннего до школьного.
3. Когда Вы в первый раз познакомились с движением КСП?
4. Как это произошло?
Результат: временные рамки знакомства с КСП более ограничены, чем с жанром авторской песни – это почти ровно 70-е годы. Возможно, это связано с уже упомянутой проблемой – что никто точно не знает, что такое «авторская песня», а возможно, именно в 70-е годы была самая благоприятная атмосфера для слетов КСП. Полный информационный вакуум. Почти у всех это связано с началом студенчества, первые походы и слеты.
5. В то время, когда Вы узнали о КСП, как Вы ощущали внутриполитическую ситуацию в стране?
Результат: 2 ответа из восьми отличаются от остальных – никак не ощущали. Остальные чувствовали «приближающуюся пропасть» и «глухой застой». КСП, как выясняется, состоит не из одних только диссидентов. Один из ответов позволю себе привести.
Б.Кинер: «В это время я учился во втором институте в театральном, и естественно, это такой возраст становления личности, в районе 25 лет. Произошла жуткая переоценка ценностей всяких и социально-политических в частности. У них своя правда, а у меня оказалась своя. Тогда было знакомство с диссидентством, с подпольной литературой, до этого я еще дружил с нонкоформистами-художниками, в частности с Оскаром Рабином. Я помню, я из Коломны мотался на все эти выставки и знакомился с этой богемной тусовкой. В общем, я тогда сочувствовал диссидентам.
Как-то мы делали такой небольшой отрывок, я играл, Миша Цитриняк ставил – а мы с ним учились на одном курсе. Мы сделали «Иуду Искариота» Леонида Андреева. Но самое страшное, что там произошло на этом отрывке – в конце идет монолог Иуды перед повешеньем, а он никак не влезал в сценическую трактовку. Это такие законы жанра. И мы решили, ну что он может делать перед этим – может, молиться. Мы взяли концовку псалма, который поется на Судный День «Авину Малкену» – это было очень красиво и художественно это было замечательно. Но это был третий курс, 79-й год, и в те времена люди за иврит сидели в тюрьме. А тут мы выходим и начинаем петь на иврите, когда еще и ректор антисемит... Выгнать меня все-таки не дали.»
6. Влияла ли эта ситуация на развитие жанра или движения?
7. Если да, то как?
Результат: полное согласие – конечно, влияла. Мне временами приходилось изображать из себя в процессе интервью человека, вообще не знакомого ни с КСП, ни с советской историей (для чистоты эксперимента). Вполне вероятно, что меня могли считать за такого всерьез и, жалея, рассказывали все, что знали. А с другой стороны, этот вопрос связан с личными переживаниями людей, вовлеченных в КСП и несет значительную ностальгическую нагрузку.
2. Модуль «Переход»
8. Какой, по Вашему мнению, был тогда уровень государственного и бытового антисемитизма?
(Позволю себе привести выдержки из ответов каждого респондента – на мой взгляд, они представляют немалый интерес.)
Б.Жуков: «Ну, собственно, как всегда в России. Нарастание политической реакции всегда сопровождается нарастанием антисемитизма, по крайней мере, именно государственного. Естественно, что все это шло в параллель, уж не знаю, насколько взаимодействовало; уровень был высокий и с годами нарастающий, где-то к концу семидесятых достигший предела. Тогда уже начались совсем веселые вещи, если человек имеет хоть какие-то основания считаться евреем, то его уже рассматривают, как заведомый источник неприятностей, то есть даже люди, которые сами по себе, может, никакие не антисемиты, но вот он начальник, и у него вопрос, брать человека на работу или не брать. И все, если у него прабабушка еврейка – да вы что, ребята, он же через год уедет, а нам отвечать. Насколько я знаю, именно в это время в комитете госбезопасности среди сотрудников, и это не было инспирировано руководством, такой, можно сказать, собственный фольклор, получили хождение какие-то тетрадочки, инструкции какого-то всемирного еврейского центра с указанием числа, года и места сбора... Ну, практически, переписанные «Протоколы сионских мудрецов». Это кому-то надо было переписать от руки с некоторыми изменениями, отражающими события, прошедшие за эти шестьдесят или сколько там лет, и это ходило, это переписывалось, среда была достаточно восприимчивой и активной к такого рода идеям. Я вот эти тетрадочки держал в руках, и отношение к этому было вполне серьезное, хотя уж, казалось бы, это учреждение могло бы располагать достаточно объективной информацией, но черта с два. Но я, правда, не знаю, имели ли это хождение среди людей, профессионально занимавшихся слежкой за еврейским национальным движением; те, кто мне известен, занимались совсем другими вещами.»
Т.Маталина: «На бытовом уровне не знаю, не ощущала никак. Никогда не думала о том, какой национальности мои друзья. И дома было так и, в общем-то, было и на работе так же. Хотя со мной работала женщина, она была Аделаида Константиновна, явно нерусская по внешности, по манерам, по фамилии. Занимала достаточно высокий пост. Я как-то не думала о том, кто это, что это. И на себе не ощущала. Хотя, иногда подначки были на бытовом уровне: «А чьи песни вы поете?» – «Ну, Городницкий , ну, Берковский, ну, Клячкин, ну все понятно...» Клячкин вообще так Исакович.»
П.Трубецкой: «Он очень слабо ощущался. Может быть, я просто был в стороне, но я даже не могу сказать, что был антисемитизм. Государственный я вообще не ощущал, его просто не было, ну какие-то слухи ходили на уровне анекдотов, а бытовой – мало ли, пьяный дурак кого-то на улице обозвал, ну, мог обозвать кого-то евреем (независимо от того, еврей ли тот, кого он обзывает, просто ругательное слово) – ну, дурак, в одно ухо влетело, в другое вылетело. И все. Вот так это ощущалось с самого начала. Во всяком случае, антисемитизм моим окружением не приветствовался как ругань в общественных местах. В той среде, где я был, практически его не было.»
К.Сохатов: «Государственного – в общем-то не сильно больше, чем за пять лет до этого. Конечно, дело Щаранского, оно как-то подняло уровень государственного. Но ничего из ряда вон выходящего. Бытовой – да, он немножко поднимался, общество двигалось к ключевому моменту в своей тогдашней истории – а бытовой антисемитизм всегда опережал немножко действительность.»
Е.Слабиков: «Не знаю, какой. Я знаю, что мои друзья-евреи не смогли поступить в МГУ, они даже и не пытались. Поступили в какие-то другие институты. А больше никак это не сказывалось, так они жили неплохо, не хуже, чем мы.»
Б.Кинер: «Среднего и тот и другой. Государственный антисемитизм вылился в результате в Антисионистский комитет. На двух заседаниях этого комитета я был как-то, я работал в Еврейском театре, там председателем был генерал Драгунский, еврей, а заместителем у него был какой-то антисемит. Вот они вдвоем, рука об руку шли бороться непонятно с чем. Был, конечно, государственный... В Москве был тогда негласный процент – 6 процентов в ВУЗы, это 70-е года. Мехмат в какой-то момент из-за того, что там почти все были евреи, перестал их брать вообще. В известной песенке того времени «Евреи, евреи, кругом одни евреи...» прибавился новый куплет: «На мехмате стук дверей – ушел последний нееврей...» Энергетический институт славился своим антисемитизмом. А рядом – институт связи, там было полно евреев, в частности, там мой брат учился. Здесь все зависело от непосредственного начальника. На наш курс – из 30 человек было четверо евреев по паспорту, и для того, чтобы взять последнего, меня или Мишку, наш завкафедрой взяла еще человека, чтобы как бы нас подпереть снизу.»
Л.Блехер: «Средненьким. Про бытовой антисемитизм вообще ничего не знаю, по-моему такого нет, вообще, это понятие – «бытовой антисемитизм» – выдуманное. Что касается государственного антисемитизма, то он тоже находился в состоянии сильного отступления, у них ничего не получилось. Есть такой знаменитый диалог Витте и Александра III, который, как известно, очень сильно не любил евреев. И как-то вызвал он Витте, а он тогда был кем-то вроде министром экономики. И спросил, а правда ли про вас говорят, что вы жидолюб? На что Витте вздохнул и сказал: Государь, вы могли бы всех евреев утопить в Черном море? – Нет, не мог бы. – Значит надо с ними жить.
В нашем государстве была предпринята вторая после немецкой попытка избавиться раз и навсегда от евреев. Поскольку избавиться не получилось, то государство начало отступать. Вышло то, о чем говорил Радзиховский – чем дальше, тем больше я был в еврейском обществе. До школы евреев в моем дворе практически не было, в школе их было больше, в институте их было еще больше. На работе практически все были евреями. На самом деле говорить о каких-то серьезных притеснениях невозможно. Государство было способно только на демостративные действия, которые ни к чему не приводили. Это все 60 – 70-е годы, они придумывали одну штуку за одной, но вынуждены были все время отступать. Время нескончаемого ощущения постоянной победы, вот идет борьба, тебя могут убить, но ты все равно прав. Единственно, когда государство остервенело, и стало страшно по-настоящему – это в 82-м году, когда к власти пришел Андропов. Люди перестали выходить из тюрем, и стало страшно. А в конце 82-го была намечена громадная программа строительства новых лагерей в Западной Сибири.»
А.Костромин: «Бытовой антисемитизм был высок. Он был высок всегда и мне во многом был непонятен, я как-то не замечал его в целом. Что это такое – бытовой антисемитизм? Анекдоты о евреях, где они выставляются не в лучшем свете, что-то на уровне слов. В то же время одноклассники-евреи, они не воспринимались таковыми, именно на бытовом уровне. Бытовой антисемитизм на уровне слов имеет, видимо, очень древние корни в российской культуре, он идет на совершенно бессознательном уровне и тогда он был очень ярко выражен. О том, что он имеет место быть на государственном уровне, мне в 70-х годах слышать приходилось очень мало и в косвенной форме. На уровне разговоров антисемитизм – в качестве фона. На уровне взаимоотношений – просто не обращаешь внимания, кто есть кто. На государственном уровне – незаметно, есть что-то или нет. Говорили, что вот, евреев в ВУЗы не принимают, это было, да. А так, чтоб кого-то сильно притесняли, еще до того, как начались отказники, нет, незаметно.»
Результат: с фактом наличия антисемитизма согласны все опрашиваемые. Но вот мнения о степени его интенсивности и характере происхождения расходятся. Видимо, это свидетельствует о неадекватности восприятия понятия «антисемитизм» – оно или узнается со стороны, или пропускается через себя по полной программе.
9. Как он отражался в движении или в жанре?
Б.Жуков: «На самом деле некоторые люди мне рассказывали, и я наталкивался на свидетельства, что в КСП были какие-то выраженные антисемиты. Я, прошу прощения, почти за двадцатилетний стаж существования в этом движении не видел ни одного. И уж во всяком случае, я не видел ни одной группы, где бы это было принято. Если туда и приходил человек с такими взглядами, то он их там держал в кармане, как это у Ивасей – «А если кто-то будет гадок, его простят, но не поймут». Это было просто неприлично. При том я не могу сказать, что там была среда с исключительными уж здоровыми взглядами по национальному вопросу, допустим такой довольно оскорбительный разговор о так называемых «чурках» или о московских лимитчиках там вполне проходил, не сказать, чтобы это там цвело, но во всяком случае так жестко не подавлялось. А вот проявления антисемитизма могли человеку доставить изрядные социальные неприятности. В то же время всегда какой-то такой двусмысленный душок витал в том смысле, что это была благодатная тема для любых шуток; если человеку нужно было слепить что-то юмористическое, то это всегда было под рукой. Вроде против самих евреев никто ничего не имеет, а вот их положение какое-то достаточно двусмысленное.»
К.Сохатов: «Соответственно, лучшие песни Миши Кочеткова на эту тему написаны именно тогда. Это «Жидик», «Хабибулин[8]», «От безденежья и от непрухи...». В движении же, в противовес этому бытовому антисемитизму стало хорошим тоном окончательно быть евреем или там еще кем-то. После перестройки это пошло уже лавинобразно: мы все здесь хорошие, мы все здесь в очках, или евреи или хотим ими быть, и все диссиденты, естественно, все читаем самиздат, вы нам то, а мы вам это – в общем такое противостояние, и даже не очень молчаливое.»
Е.Слабиков: «...видимо, кровь берет свое, и они объединялись, хотя там было полно русских. Вот в этой диссидентской части КСП. Наш куст «Радуга» был полностью социалистическим, пели песни красивые, совершенно шикарные, мелодические. У нас было классно. А на другие кусты приходишь, слушать как-то и нечего, какие-то сценки эти дурацкие, какие-то песни пьяные поют черные волосатые люди, что все плохо...»
А.Костромин: «Бытовой антисемитизм в авторской песне не отражался и как бы даже наоборот. Общее романтическое настроение песен описываемого периода – оно во многом базировалось на таких интеллигентских штучках, и в частности на знаменитой фразе из Чехова «Быть антисемитом нормальному человеку просто неприлично». Понятие интеллигентность и антисемитизм просто несовместимы. Уже на уровне подсознания это было забито в качестве фона. Такая ситуация, вероятно, менялась по мере развития движения...»
Результат: нет никакого единого мнения. Скорее всего это зависит от личного восприятия человека, а это набор очень многих факторов, которых нельзя просто так вычленить ни в интервью, ни в любой другой анкете. Здесь важно и время знакомства с движением, и воспитание, и сфера общения... Собственно, если человек ищет антисемитизм, он его найдет и в самой безобидной песне.
3. Модуль «Центральный»
10. Много ли Вы знали (и знаете) евреев-активистов КСП того времени?
Б.Жуков: «КСП довольно репрезентативно представляло практически всю молодую интеллигенцию столичных и университетских городов; примерно в той пропорции, в какой евреи существовали в этой среде, они существовали и в КСП. В том числе многие из них довольно активно этим занимались, довольно их было много.»
Т.Маталина: «А вот евреи-активисты КСП того времени... Ну вот Гербовицкий, как он был с самого начала, так он и до сих пор скачет. Вот Каримов, к сожалению, не еврей, он татарин. А Чумаченко, по-моему, хохол, такой триумвират того времени был. Женя Гангаев, тоже из таких активистов КСП того времени, он сейчас в Израиле, организатор уже израильских фетивалей. Валера Абрамкин, ну человек просто пошел в зону за убеждения, чуть попозже, где-то в середине 70-х. А так больше... Опять-таки, не задумывалась. Кто из них кто.»
П.Трубецкой: «Довольно трудно было определить, кто настоящий еврей, а кто нееврей. По каким признакам? Кого называли евреем? Об этом особо не говорили. По внешнему виду? Ну вот Володя Альтшуллер. Вполне активист. Можно какого-нибудь Каримова считать евреем или Гербовицкого, чисто по внешнему виду, в паспорт не заглядывали.»
К.Сохатов: «Достаточное количество. Если надо их назвать, то можно в общем. Я попробую назвать активистов КСП, у которых КСП-шная деятельность пересекалась как-то ну не с сионистской, но с еврейской деятельностью: это Толя Шварцман из Москвы, это Слава Белокриницкий из Киева, Леня Духовный из Киева, Сэм Рубчинский из Киева, в Киеве, кстати была очень большая тогда тусовка. В Москве это был очень большой круг, сейчас многие из этих людей в так называемой «Фемидовке», сейчас это просто сборище алкоголиков, но тогда это были юные посетители улицы Архипова. Например Баркан, Сеня, Беня, Бродский, Хвилон, вообще весь круг «МИДа» – и алкогольная команда «МИД-АКМ», и вся эта компания вокруг, и вся компания Трубецкого, вся компания Блинкиной и вся компания Генина. Можно прямо брать фотографии этих времен, списки слетов, и практически все это и будет.»
Е.Слабиков: «По-моему все активисты – все были евреи. Они и с комсомолом дружили. В диссидентской же части КСП было вообще просто еврейское братство. Но не только же евреи поют песни. Я думаю, что все барды – они чуть-чуть с «прожидью», но при этом они русские все, хотя бы по менталитету.»
Б.Кинер: «Безусловно. В знаменитом триумвирате основателей-руководителей КСП был Гербовицкий. Он и сейчас есть. Это замечательный еврей, замечательный организатор и человек, болеющий за этот жанр, посвятивший этому всю жизнь. Кто там еще был – Каримов татарин, Чумаченко украинец и Гербовицкий еврей – это был совершенно замечательный триумвират. И это был шаг в сторону интернациональной демократии. Евреев было много. Я думаю, вся еврейская молодежь в той или другой степени были в этом жанре, или писали сами, или ходили на слеты, а может, на слеты не ходили, а ходили в городе на концерты. Я не думаю, что большой процент евреев миновало КСП.»
Л.Блехер: ««Еврейских» евреев, которые были бы еще в КСП – очень мало. И при случае они линяли за бугор. КСП – это феномен русской культуры, и «еврейскому» еврею там делать абсолютно нечего. А «нееврейский» еврей – это не еврей, а активист КСП еврейского происхождения, и чем он отличается от других?»
А.Костромин: «Да, много. Как только я попал на первый слет КСП, сразу выяснилось – Коган страший, Коган младший, Кинеман... Но при этом опять же не воспринималось, евреи они или неевреи. Хорошие ребята, хорошо поют, сценки разыгрывают смешные. И в 80-е много я знал. Мы делали в 80-е постановку сценки, где гебешники разбираются с каким-то клубом КСП, и там гебешник задавал вопорс лейтенанту, который проводит это расследование: «А как по пятому пункту?». Ответ был: «Процент в пределах нормы». Я бы эту фразу «процент в пределах нормы» сейчас опроверг. Концентрация по национальному признаку явно превосходила фоновую.»
Неожиданно ответы разделились поровну, 4 на 4.
11. Ощущали ли они себя тогда евреями?
Б.Жуков: «Честно говоря, тогда я ни с кем из них на эту тему не говорил, в значительной степени из-за такого двусмысленного положения, потому что неизвестно, как человек к этому относится, может быть, для него это болезненно. В поведении, во всяком случае, это либо не отражалось вообще, либо отражалось шуточками. Именно потому что я на самом деле практически не видел тогда людей в КСП-шной среде, по которым было бы видно, что им важно, что они евреи, на вопрос «12. Участие в движении помогало им в этом или мешало?» я боюсь, ответить не смогу.»
Т.Маталина: «Тоже не знаю. Меня этот вопрос как-то не касался. У меня и первая любовь – еврей, ярко выраженный, ну, что ж теперь делать... Я об этом тоже не думала.»
К.Сохатов: «Многие уже ощущали. Массово это началось уже в перестройку, то есть год 85 – 86-й, тогда пошли изучение иврита, массовые сборы в Израиль. Естественно, это связано с тем, что разрешили, стало проще уезжать, не надо было для этого голодать на телеграфе и так далее. С каждым перестроечным годом уезжать было все легче и легче. Вслед за ощущением себя евреем следовало логичное желание уехать сразу. Если даже пофантазировать, что человек жил-жил и себя евреем не ощущал, и вдруг ему стало плохо, он себя вдруг ощутил евреем, значит, надо уезжать отсюда, в общем мало мазохистов как-то.»
Е.Слабиков: «Не знаю. С перестройкой они все уехали и стали, наверное, ощущать себя евреями, мне так кажется. Заниматься совсем другим, торговать, например...»
Б.Кинер: «Ну, это я за них не могу отвечать, кто-то ощущал, а кто-то не ощущал. Не было какой-то ярко выраженной национальной окраски евреев в этом жанре. Это была все равно советская окраска. Они и к синагоге на Горку ходили, но не в синагогу ходили, а на Горку. И это был скорее протест общего порядка, где бы ни была возможность попротивопоставить себя предыдущему поколению или власти существующей.»
Л.Блехер: «Ничего про это сказать не могу.»
А.Костромин: «И да и нет. В значительной степени эта КСП-шная тусовка снимала национальный вопрос. Потом уже в перестройку, после Берлинской стены, 89-ый – очень многие уехали. Ребята, о которых раньше как-то и думать не хотелось, что они когда-то куда-то уедут. Тот же Женька Гангаев уехал – а это вообще основоположник слетов КСП.»
Результат: должен заметить, что большинство ответов работают на подтверждение моей идеи о чувстве защищенности евреев внутри КСП. По крайней мере до 80-х годов евреи могли не вспоминать в КСП, что они евреи и связанных с этим воспоминаний о контактах с антисемитизмом.
12. Участие в движение помогало им в этом или мешало?
Результат: ответы на этот вопрос четко разделились по временному параметру: там, где речь шла до 80-х годов, люди не могли дать сколько-нибудь внятных ответов. Зато когда имелся в виду последующий период, этот вопрос неожиданно вскрыл целый пласт интереснейшей информации, которую я рассмотрю позже.
14.2 Если Вы считаете себя евреем, было ли это связано с авторской песней или движением КСП?
К.Сохатов: «Нет, не было.»
Б.Кинер: «В то время, конечно, нет, я пришел туда уже зрелым евреем.»
Л.Блехер: «Не думаю.»
Результат: скорее всего, этой связи и не существует. Самоидентификация может происходить и прогрессировать на фоне КСП, но не следовать из движения. В беседе с активистами Центра Авторской Песни впоследствии было сформулировано следующее: до 80-х годов авторская песня была «стержнем», вокруг которого держалось движение КСП, а после этого времени она стала «полем», где движение стало порождать свои собственные «мини-стержни», один из которых и был связан в той или иной степени с еврейством.
14.4 Если Вы считаете себя евреем, легко ли Вам было чувствовать себя евреем в среде КСП, в любой другой среде?
К.Сохатов: «Странно, скажем так.
...Важно было желание не скрывать свои не только еврейские, а вообще любые взгляды. Естественно, в среде КСП это проще, чем в любой другой. Скажем, в армии это было совсем по-другому.»
Б.Кинер: «Конечно, противно и дискомфортно, когда рядом антисемиты. В лоб мне ничего такого не говорили. Может быть, за глаза говорили. В компании я был принят, любим, может быть кто-то меня ненавидел, но втихаря, ему было неудобно меня не любить открыто. Меня всегда смешило, когда эти антисемиты мне же говорили: «Борь, понимаешь, эти евреи, они такие суки... они жидяры, жадные...» Я с любопытством слушал, кивал, говорил, да, это здорово, ну, видимо, действительно, я такой. – А чего? – Ну я-то еврей. И человек не знал, что и говорить. Уж эти мне антисемиты, которые евреев и в лицо-то не знают! Если и было чего-то такое, меня это не трогало. Я больше встречал юдофилов, чем юдофобов. И вот этих «как я люблю евреев» я больше не любил, чем антисемитов. Потому что начинался такой сироп, от которого мне хотелось блевать. Я им говорил, что евреи тоже люди и тоже плохие бывают. Как Жаботинский, который кричал: «Ну дайте нам привилегию иметь своих сволочей!» – так он к антисемитам обращался. Эти говорят, что евреи все сволочи, а те – что все хорошие; и для меня это была одного поля ягода, это так же против меня: он, гад, не дает мне быть грешным, а я не то, чтоб хочу быть грешным, но как только мне не дают быть грешным, значит, я не соответствую. Значит, ты меня опять принимаешь не за того, кто я есть.»
Л.Блехер: «Не могу сказать.»
18. Встречались ли Вы с проявлениями антисемитизма в движении КСП?
Б.Жуков: «Нет. Пару раз слышал. В одном случае мне рассказывал человек про конкретных людей и много чего еще про них кроме. «Нет» – это опять таки относится к годам классическим советским, сейчас в 90-е, мне эти люди ничего не говорили, хотя я их знаю. Но когда про них мне говорят, что «этот тоже масонов ловит», то я уже не так уж не верю, потому что что этот человек вообще говорит об остальном, вполне допускает. Про другого человека мне цитировали, что его не интересует развитие еврейской песни, и опять же, судя по тому, что звучит в его окружении, я тоже готов поверить в то, что он мог это сказать. Но достоверно, из первых рук я это не видел и по сей день. При мне никто на эту тему не высказывался.»
Т.Маталина: «С антисемитизмом в КСП не сталкивалась. Может быть, мне везло, может быть, я об этом не знаю, не сталкивалась, не было такого.»
П.Трубецкой: «Встречался. Активно это началось опять же после перестройки. На этой почве я не то, чтобы крупно поссорился с несколькими своими друзьями, но они просто перестали для меня существовать. Нет их больше. Был очень сильный антисемитизм. Но, естественно, действие рождает противодействие, когда появляются такие веселые тусовки еврейские, а какие-то другие люди чувствуют ущербность, что они не могут в этой тусовке быть. Может быть, слабые люди или какие-то больные, неправильные. Конечно, начинают тут же на это злиться: «проклятые жиды» и все такое – вот и проявления антисемитизма.»
К.Сохатов: «Ну что сказать... Ну они были время от времени. Время от времени находился человек, которому что-то не нравится, он начинал ругаться. В конце концов звучала фраза «жиды поганые» или что-то в этом роде. Обычно ему били морду и на этом все заканчивалось. Скажем так, для неотягченных интеллектом людей на этом все заканчивалось – ну, кому-то морду набили. Для людей более умных и более злопамятных становилось нормальным с этим человеком не общаться – ну как же с ним общаться, если он антисемит.
Были некоторые компании, которые пытались культивировать какую-то такую русскую идею в разных формах. Встречая любое неприятие, они обычно аппелировали именно к идее того, что жидам не понять русского человека. Причем неприятие любое, как правило начиналось с неприятия другими людьми их, как авторов, потому что эти люди обычно не писали хороших песен, или, скажем, как жлобов, с которыми говорить не о чем, кроме этой русской идеи. На украинских слетах были какие-то попытки качать права типа «опять жиды мешают жить», но все достаточно локально. Были очень одиозные люди, которые считали, что надо как-то активно воспрепятствовать евреям, некоторые граждане ходили по слетам, например в 88-м году... Как раз в конце мая по Москве раскидывали фашистские листовки, что будет погром. И какие-то деятели ходили по лесу и громко напоминали про то, что будет скоро. Но опять же «МИД», где это все было – не очень подходящее место для этого. Как правило это встречало весьма адекватную реакцию. Многих из этих людей я с тех пор не видел, то есть они завязали ходить на подобные слеты.
В принципе, достаточно было подойти на «Разгуляе[9]» к любому костру, где сидят какие-нибудь имбецилы и завести разговор на еврейскую тему – вот и антисемитизм. Можно было услышать все, что угодно.
Погромов на слетах не было. Еще этого не хватало. В конце концов, было общественно мнение, которое всегда как-то защищало социум от каких-то резких акций и в ту и в другую сторону. Я помню, как-то на одном из слетов была попытка превратить его в митинг Народного Фронта или Демсоюза, то просто вся общественность выступила и сказала, что здесь не Пушкинская площадь, а лес, и мы здесь не за этим, давайте, ребята, заканчивайте.
Неоднократно отмечалось, что к бытовым антисемитским разговорам большинство относилось более терпимо. Еврей с каким-нибудь представителем КСП «Ау» вполне мог пить водку. То есть такого антагонизма четкого не было. Было такое КСП «Ау», в котором в какой-то момент появилось много людей, настроенных враждебно. Даже не к евреям. Вообще ко всем. Им был интересен политический карнавал, типа 91-93 года. Заодно некоторые из них ходили на митинги Баркашовцев и прочей этой сволоты. А с другой стороны в этом КСП «Ау» просто было некоторое количество не очень образованных людей так постарше из основателей «Ау», которые с каким-то пиететом относились к русской культуре, восстанавливали там церквушки, пытались устраивать для членов клуба всякие религиозные лекции, проповеди со знакомыми священниками. Просто в стране, где за восстановлением церкви через несколько шагов следует лозунг «Бей жидов, спасай Россию!», в общем-то это нормально. Любовь к родной культуре здесь подразумевает какие-то активные действия против другой.»
Е.Слабиков: «Ну вот я сам, наверное, был антисемитом в какой-то степени. То есть я своих друзей гонял за их всеобщий нигилизм. Просто вечная чернуха и нигилизм надоедает. При этом человек ничего не предлагает положительного, а только все отрицает и старается разрушить. Другие люди чего-нибудь выпьют, да чего-нибудь и сделают. Антисемитизма, мне кажется, не было. Все друг друга любили, и не было разницы, что русский, что еврей.»
Б.Кинер: «Отдельные антисемиты встречались.»
Л.Блехер: «Нет. Среди моих приятелей были те, о которых я в дальнейшем слыхал, что они стали очень суровыми националистами и вроде к евреям плохо относились. Воспринимаю я это, как и полагается врачу-психиатру, который работает в детском доме для сумасшедших детей.»
А.Костромин: «Нет.»
Здесь проскакивает очень важный момент: возможно приблизительно определить, когда внутри КСП был замечен антисемитизм – с 84-го по 88-ой год
19. Если да, то как они воспринимались?
Б.Жуков: «Тогда нечего было воспринимать. А сейчас это воспринимается примерно, как «вот этот допился до паралича руки», еще чего-нибудь, «а вот этот масонов ловит». Вот такая форма или помешательства или еще чего.»
Т.Маталина: –
П.Трубецкой: «Старались дипломатически уходить от таких людей, и в общем, эти люди и их антисемитизм настолько были для этой среды неестественны...»
К.Сохатов: –
Е.Слабиков: «Ну это же несерьезно, какой это антисемитизм? Никто ни на кого не стучал, естественно, никаких кгб-шников я в жизни не видел в КСП. А эти все время об этом говорили, везде им чудились эти призраки...»
Б.Кинер: «Тогда по молодости, конечно, достаточно агрессивно. Морду бить не лез, но как бы вычеркивал человека.»
Л.Блехер: «Не знаю. Не слышал. Может, они меня боялись?»
А.Костромин: –
20. Можете ли Вы привести какой-нибудь пример или историю на тему «евреи и КСП»?
Б.Жуков: «Вот тут еще очень смешно было, к вопросу о понятии «антисемитизм». Разговаривал я с одной девочкой, сильно как бы тоже озабоченной своим еврейством, хотя при этом она пишет прозу по-русски и уезжать категорически не собирается. И в разговоре у нее мелькнуло что-то: «Ну, Ланцберг, с его антисемитизмом...» У меня, естественно, челюсть отвалилась – что значит, «антисемитизмом»? Я осторожненько начал выяснять. Оказывается, в данном случае, слово «антисемитизм» означало то, что Ланцберг не придает значения своему еврейству. Вот что называется «антисемитизм».
Это тогда захватило очень многих людей. Тот же Ланцберг участвовал в таких посиделках – приезжали всякие люди, рассказывали, что вообще такое еврейство, что значит быть евреем и так далее. Но удивительная вещь – достаточно человеку этим заняться, у него уже появляются ограничения, которых раньше не было. Когда в каких-то разговорах на эти темы я чего-то такое сказал, что вот, дескать, в Писании сказано так-то, мне сказали, нет, есть комментарий, который объясняет, что это надо понимать так-то и так-то. «Ну, комментарий, это же лишь комментарий» – «А как ты можешь читать Писание без комментария?» При том, что я уверен: двумя годами раньше, мне бы этот человек такого не сказал ни про какой текст. А Ланцберг потом мне сказал через пару лет: «Да, когда все это было, я вроде тоже почувствовал в себе какой-то «голос крови», ощутил себя таким местечковым евреем, а потом приехала одна знакомая бабушка, очень интересный человек, в юности была знакома с обэриутами, и когда она рассказывала, я в какой-то момент ощутил, что точно так же ощущаю себя русским дворянином. Но поскольку я точно знаю, что русских дворян среди моих предков точно не было, то я понял, что все это никакой не «голос крови», а просто избыток художественного воображения».
4. Модуль «Песни»
15. Какие Вы помните первые, услышанные вами песни с еврейской тематикой? (Тексты большинства песен приведены в приложении – И.Б.)
Б.Жуков: «Трудно сказать. Дуловский «Бабий Яр» и клячкинская «Ах, эта ночь[10]» с концовкой «Она, конечно, русская была, а я опять евреем оказался». Я ее услышал примерно тогда же, во второй половине 70-х, а вот когда она написана, это надо у Левитанов спрашивать. Впрочем, она может быть где-то здесь... Ага. 74-й год.
Самой, пожалуй, первой была «Мишка Шифман и антисемит» Высоцкого. Это было услышано значительно раньше и вполне переварено. Первая половина 70-х.»
Т.Маталина: «Ну, наверное, это от Городницкого услышанные. Его ранние песни и от Розенбаума. Цикл, связанный с Освенцимом, с Треблинкой, это давно услышанные и запомнившиеся песни. И Розенбаума, это 80-е годы, это о Скорой помощи.»
П.Трубецкой: «Кинеры. Опять же этот 25-й слет. В наших кругах, где я был, это не пелось. Были какие-то на первых слетах песни с еврейской тематикой, 76-й год, по-моему, Самойлов: «Копенгагенцы приняли этот безмолвный сигнал». Какой-то парень пел, видимо, он сам музыку сочинил. Они воспринимались не как что-то экстраординарное, а как обычные песни, таких много, тем более на фоне Галича. Галича, конечно же, я тоже слышал: «Ой, не шейте вы, евреи, ливреи», потом «На углу Садовой... ты еще не в Израиле, старый хрен?» – 75-й, 76-й год.»
К.Сохатов: «Наверное, «Антисемиты» Высоцкого или «Мишка Шифман». А из еврейских – что угодно, «Тум-балалайка», в конце концов.»
Е.Слабиков: «А евреи не писали песен с еврейской тематикой в КСП. Я ни одной не знаю, хоть убей. «Тум-балалайка» разве...»
Б.Кинер: ««Ойфн припечек брент а файерл...» Высоцкий пел чего-то про евреев. Так, чтоб мне что-то в мозги въелось, не помню. «Мишка Шифман», может... Мы пели много всяких песенок подпольных, которые евреи и сочиняли. Типа «А она была египтяночка, а он был израильский солдат... И по камешку, по кирпичику, разнесли мы Суэцкий канал.» А в смысле еврейской песни осознанной и серьезной, то это... Я не помню фамилии поэта, но это одна из самых замечательных еврейских песен, музыку к которой написал Володя Бережков: «Имена моих прадедов мне неизвестны, даже деда я знаю всего одного...», я ее услышал в начале 80-х. Вот, пожалуй, единственная настоящая еврейская песня, да еще моя «Ветер с востока» 81-го года.»
Л.Блехер: «Галича. Что-то вроде «Ой не шейте вы евреи ливреи...» Может быть, «Кадош». «Бабий яр» Евтушенко, который Дулов положил на музыку.»
А.Костромин: ««Евреи, евреи, кругом одни евреи...», Высоцкий. Это большей частью с юмористическим оттенком. Это 64 – 63-ий года. А потом, где-то в 70 – 71-ом году появился Галич с еврейской темой. Это уже следует вспомнить на городских слетах КСП команду Валерия Абрамкина, который разыгрывал со сцены поэмы Галича – «Кадиш».»
Результат: четко прослеживается тематика – трех типов: «холокост», «галут / жизнь евреев» и «галут / антисемитизм». Более подробно об этом – в главе «Анализ песен на еврейские темы».
16. Как они воспринимались Вами? (Как уместные, как свои, как совершенно чужие и др.)
К.Сохатов: «Если песни с еврейской тематикой поются на костре, то как правило, это воспринимается нормально, потому что на костре сидят все свои.»
Е.Слабиков: «Если я и слышал, то как совершенно чужие. Сидит, как правило, чувак возле костра, датый, в рваных штанах, падает посредине песни, его тошнит... В такой ситуации я все время слушал все эти песни, мне не повезло, и на домашних концертах я практически не был. Все Старчики эти казались мне какими-то монстрами, несмотря на то,что я сейчас уже давно издаю их кассеты и они мне очень нравятся.»
Л.Блехер: «Песни, в которых что-то говорилось про евреев, как свои никогда не воспринимались. Все эти несправедливости, гонения на евреев, холокост – это было нарушение Закона. И это нарушение не носило специфического характера. Оно для меня было в каком-то смысле рядоположенным с 37-м годом. Другое дело, что это ударило по моей семье, и это болезненно воспринималось еще по моему роду. Самое главное, что есть понятие Закон – так, как должно быть. И его любое нарушение должно быть осмыслено, и с этим что-то надо делать. Как, по крайней мере, к нему надо относиться. И эти песни еврейские воспринимались в этом контексте. Это был рассказ о нарушении Закона.»
Результат: полное расхождение мнений. Опять же, абсолютно личное восприятие.
17. Как они воспринимались окружающими?
Результат: «как воспринимал их я, так же воспринимало и мое окружение».
Модуль достаточно показателен. Во-первых, почти все легко вспоминают первые песни на еврейские темы и легко датируют. Видимо, это было не совсем стандартное явление в КСП до начала 80-х – и поэтому более-менее запомнилось. При этом явление оценивалось по классическому стандарту – «нравится-не нравится» и основной критерий – стихотворный текст. А вот примерно с 85-го года система оценки изменилась (К.Сохатов и Е.Слабиков)... Вопросы 16 и 17 дублируют друг друга, подчеркивая это изменение и попутно оценивая степень эгоцентризма отвечающего.
5. Модуль «Личный»
Основное содержание ответов на эти вопросы я опущу в этой работе – они не являются принципиальными. Приведу лишь некоторые, заслуживающие особого внимания. Без комментариев.
13. Полагаете ли Вы себя в какой-то степени причастными к еврейству?
П.Трубецкой: «Конечно, полагаю. Безграничное уважение к этому слою, к этой нации. Очень интересные люди и масса друзей. Причастен общением, этот круг – часть моей жизни.»
Л.Блехер: «Полагаю. Происхождением и особым взглядом на мир. По исследованиям евреи отличаются в двух местах от остальных людей. Это убыстренная психофизика и странное повышение по шкале «хороший врач».
А.Костромин: «Вот это для меня загадка. Насколько я знаю свои корни, я к еврейству отношения не должен иметь. Но по внутренним ощущениям я испытываю какую-то для меня совершенно непонятную мистическую связь и не могу этого отрицать – да, действительно, я наверное, где-то причастен к еврейству. А выяснить как, мне не удается.»
14. Если Вы считаете себя евреем...
П.Трубецкой: «Мы как-то сидели с Гениным и Гиви – Таней Ларионовой – в Лисьей Бухте несколько лет назад в августе. В Крыму, на берегу моря. Наши палатки стояли в таких зарослях терновника, вокруг древние камни, на которых мы готовили еду. И мы вечерами зажигали свечи и садились на эти камни, над нами были звезды... И мы беседовали на всякие философские темы, на какие не очень принято распространяться с широким кругом. Было такое чувство, что мы, как великаны, с легкостью катаем огромные валуны. И одна из тем была о близости дворянства и еврейства, очень много схожего было найдено. Начиная от мироощущения, традиций, круга общения и многого другого. Это Генин об этом расскажет. Теория известная, многие находят сходство. Поэтому вопрос «Считаете ли Вы себя евреем» я не могу вот так вот легко взять и пропустить. Хотя крамола страшная, наверное, по меркам жизни в моем доме.»
6. Модуль «Рабочий»
25. Считаете ли Вы, что тема «Еврейство и КСП» достойна рассмотрения?
Б.Жуков: «Да, считаю... На мой взгляд, русская авторская песня была мощным фактором русификации национальной интеллигенции, и это относится не столько к евреям, которые наоборот, к этому времени, к этому поколению в значительной степени уже были русифицированы, и тем из них, кто потом решил, что он еврей, пришлось наоборот, еврейству учиться. А вообще, авторская песня была одним из мощных механизмов русификации, она приучала думать и чувствовать по-русски. Я не знаю, кто и когда ее сможет в этом отношении оценить. Всегда в ней было такое стремление как-то заглянуть, пересказать как-то на своем языке то, что создано в других культурах, и среди этих других еврейская занимала если не первое, то одно из первых мест.»
Т.Маталина: «Сейчас, с позиции нашего времени, конечно, можно к ней подобраться и посмотреть. Скорее всего, эта тема была, есть и, наверное, она и будет. Уж больно специфическая у нас страна.»
П.Трубецкой: «Сейчас, наверное, считаю, что достойна. Потому что связь есть, очень интересная, ее можно рассматривать.»
К.Сохатов: «Да, я естественно, так считаю. Это большая тема.»
Е.Слабиков: «Конечно. На мой взгляд, это очень юморная тема. Очень смешная тема, и никакой серьезности в ней быть не может.»
Б.Кинер: «Нет, не считаю. Я сторонник рассматривания узких вещей. Например, тема «евреи и КСП» – ради бога. Но она малоинтересна. Типа «евреи и физика». Меня больше интересует еврейская тема в авторской песне, вот это было бы здорово! Через тематику можно проанализировать и антисемитизм, и еврея, и самосознание – все через песни.»
Л.Блехер: «Нет, не считаю.»
А.Костромин: «Мне эта тема кажется очень интересной...»
В ответах четко видны три группы. Первая – неевреи, активисты КСП до перестройки, вторая – люди познакомившиеся с КСП позднее, неважно, евреи или нет. И третья – евреи первого поколения КСП. Вторая группа сейчас не очень интересна – явно что-то в то время произошло, движение как-то изменилось. А вот почему из первой и второй группы классических КСП-шников так разделились ответы – евреи не считают тему интересной, а неевреи считают? На это четкого ответа дать невозможно, разве только предположить причины.
Теория первая. Может быть, существует в природе некий микроскопический психологический комплекс, наряду со всеми прочими в любом человеке. И этот комплекс обычно латентен и срабатывает только напрямую, то есть когда по нему просто «пальцем тычут». Он известен у людей, и в особенности у современных немцев, где он максимально развит – так называемый «комплекс вины перед еврейским народом». У русских людей (не у всех), может быть он есть тоже, но кроется где-то очень глубоко в подсознании, будучи основанным на опыте восприятия русского антисемитизма лично или понаслышке. Это относительно неевреев.
Теория вторая. Относительно евреев. В приватной беседе с одним из основателей Московского КСП Аркадием Зиновьевичем Гербовицким я услышал от него следующие слова: «Самый главный еврейский талант – не показывать, что ты умнее других». Может быть это тоже как-то зашито в подсознание, только у евреев – если рядом заходит речь о копании в чем-то еврейском, автоматически отсекается интерес. Издержки советского воспитания.
А может быть, причиной являются первая, вторая теория и что-то еще вместе.
VIII. Общий результат интервью
1. Косвенно подтверждается идея о социологической нише – в начале движения КСП евреи шли в него по ряду причин, среди которых было и стремление избежать антисемитизма. А раз давление прекращалось, следовательно отключалось и национальное самосознание. Ведь в то время лишь антисемитизм был действенным средством заставить еврея почувствовать, что он еврей. Человек уходил от невыносимого еврейства в КСП и растворялся среди своих.
Б.Жуков: (вопрос 11: «Ощущали ли они себя тогда евреями?») «В то же время было видно, что многие люди в отсутствие всех этих милых явлений в нашем обществе, наверное, они бы давно забыли, что они евреи. Впечатление было такое, что им не позволяют забыть, и периодически проскакивающий юмор на эту тему – это такая самозащита.»
П.Трубецкой: (вопрос 11: «Ощущали ли они себя тогда евреями?») «Евреи наверняка себя ощущали евреями, наверняка вот этот антисемитизм они чувствовали, плюс наверняка были какие-то семейные традиции...
...Поэтому те, кто был евреем и ощущал свое еврейство в семье, в КСП это просто растворялось, потому что это был совсем другой мир. Человек делал шаг за порог и попадал в другое измерение, где ничто ему не напоминало о его еврействе.»
Б.Кинер: (вопрос 12: «Участие в движение помогало им в этом или мешало?») «Это было то время, когда независимо от того, занимались ли люди КСП или не занимались, так или иначе их тыкали носом в то, что они евреи. И естественно, этим власти помогали самоосознанию евреев. Это есть такая знаменитая пьеса «Дрейфус»: начало 30-х годов, и из местечек после погромов молодые ребята уезжают в Германию. И почти под финал этой пьесы родители получают письмо от детей, которые удрали из этого ужаса, где сплошные погромы. Они пишут, как здесь замечательно, здесь такие культурные немцы, такая культурная нация, мы себя здесь не чувствуем евреями... А завтра приходит Гитлер. И завтра они ощутили себя очень сильно евреями. Поэтому-то власть наша, которая постоянно по тому или иному признаку давила на людей, в частности, потому что они евреи, этим она помогает прийти к самосознанию еврейскому. Люди начали интересоваться литературой, мы тогда подпольно собирались с моим братом и еще с тремя друзьями, программистами; как сейчас помню, мы собирались по четвергам, прочитывали главу из Библии, как положено, и обсуждали ее. Иногда кто-то нам собщение делал, какие есть трактовки этого отрывка... А из друзей же попадались и стукачи, которые за этим следили.»
А.Костромин: (вопрос 11: «Ощущали ли они себя тогда евреями?») «А до этого (до 82-го года – И.Б.) национальная идея большинством евреев 70-х годов в рамках КСП воспринималась так, что здесь бытового антисемитизма нет. И это безусловно, может быть причиной, по которой они могли прийти в КСП. Этот романтический интернационализм обязательно должен был притягивать, и если кого-то задевал антисемитизм, он здесь мог найти место, где его нет. По крайней мере, где к нему относятся с юмором.»
2. Уже упомянутый мной 12-й вопрос («Участие в движение помогало евреям ощущать себя евреями или мешало?») неожиданно вскрыл удивительную информацию о резком изменении еврейского статуса внутри КСП. На слетах, начиная с 82-го примерно года начали появляться ЕВРЕЙСКИЕ компании. И это в КСП, которое изначально, по своим документированным характеристикам было интернационально! Может быть, некоторые евреи, начиная с этого времени, шли в КСП, чтобы ПОЧУВСТВОВАТЬ себя евреями – либо потому что они там могли в хорошем смысле почувствовать себя евреями – то есть не из-за внешнего давления, либо уровень антисемитизма стал определенно ниже. И так продолжалось до 88-го года, когда в КСП был впервые замечен антисемитизм (вопрос 18).
Б.Жуков: (вопрос 20: «Можете ли Вы привести какой-нибудь пример или историю на тему евреи и КСП?») «Собственно, я начал говорить, что это было так тогда. И это стало существенно по-другому, в смысле, взаимодействие еврейства и КСП в конце 80-х, когда началось здесь еврейское движение. Именно национальное. Когда очень многие мои знакомые вдруг вспомнили, что они евреи...
... И тогда это довольно многих захватило, я бы не сказал, что это люди глупые или ограниченные, что их комплексы какие-то мучают. И я относился к этому с достаточным уважением, по крайней мере, пока они не начинали рассказывать про «голос крови» и все прочее, это достаточно смешно. Я просто видел, что чем важнее для них становится это, тем меньше остается мест для того, чем раньше мы вместе интересовались. Чем важнее для них их еврейство, тем меньше им надо в КСП и так далее. Хотя похоже, что для них большую практическую пользу оказало КСП, то есть там в этом движении сразу стал складываться какой-то такой свой околоКСП-шный фольклор, с другой стороны, они там довольно быстро освоили какие-то песни и на иврите, и на идише. Это были такие компании, еще по происхождению КСП-шные, но уже занятые совсем другим. Где-то тут у меня даже валяется кассетка, где Сашка Крупицкий[11] все это дело поет... Там он довольно активно пел КСП-шные вещи, а потом, когда увлекся всем этим, то точно так же вполне спокойно и естественно перешел на этот репертуар, всякое «Йом шиши hайом» и так далее. Это 88-89-й года. Это явно была очень мощная такая волна, она захватила очень многих.»
(вопрос 23: «Знали ли Вы какие-нибудь песни на идиш или иврите?») «Одно время стараниями Крупицкого и компании кое-что слышал, но наверное, сейчас, как тот стругацкий кот, ни одной до конца не вспомню.»
П.Трубецкой: (вопрос 11: «Ощущали ли они (евреи внутри КСП – И.Б.) себя тогда евреями?») «...Поэтому те, кто был евреем и ощущал свое еврейство в семье, в КСП это просто растворялось, потому что это был совсем другой мир. Человек делал шаг за порог и попадал в другое измерение, где ничто ему не напоминало о его еврействе. В начале. Потом (может это связано с тем, что я стал вливаться в какие-то еврейские круги), я стал наблюдать, что евреи там объединяются, в КСП, большие общины, не то, что они «фильтруют» чужих, а просто многие неевреи не выдерживают насыщенности общения, уровня интеллектуального общения – скучно становится, сами уходят. Это 57-я школа, наша компания (костер Трубецкого) – невозможно определить, просто придя на слет, встань рядом со мной и увидишь, что там десятки евреев, которые общаются между собой и ходят тысячу лет вместе, и семьями дружат. Но это заметно сейчас. Тогда этого не было. Это связано с замедлением процессов развития движения. Тогда все очень быстро происходило в 70-е года, приходили люди, уходили, разрасталось, сравнимое со взрывом. Сейчас из года в год: какие-то круги появились, интересы, дачи, – десятилетиями ходишь, одна и та же компания. Тогда этого не было. Здесь видимо, проходили процессы культивирования этой компании. Потихоньку друг друга узнавали на слете. Каждый слет – ты еще больше человек знаешь. Каждый год приводишь своих на слет. Компании укрепились: компания Аморала еврейская, компания Кирилла, возможно, наша тусовка... Не было отбора, никого не гнали, само вырастало, благодаря каким-то внутренним качествам. Есть компания Бизонов...»
(вопрос 12: «Участие в движение помогало им в этом или мешало?») «Про тогда мы уже говорили, и я не могу сказать, что он ощущали себя. А сейчас, возможно, помогает. Во всяком случае был период, когда только-только свобода отъездов, путешествий. И у меня есть записи разговоров у костров, там песни пели и говорили. Сплошь на еврейские темы. Всех доставали вокруг, но было интересно. В какой-то момент даже сами себя доставали. Шутили на эту тему: сколько можно говорить, кто куда уехал, почему, Тору обсуждали, всякие школы, иешиву, всякие библейские сюжеты. Даже нееврею можно было принять участие – если послушать пару раз, можно вполне было включаться в эти беседы. Но надо быть очень образованным, полиглотом, чтобы не выглядеть полнейшим идиотом в этой компании.»
(Кстати, о шутках. Б.Жуков: (вопрос вне анкеты: «Не вспомните ли Вы, кто больше шутил в среде КСП по поводу 5-го пункта – евреи или неевреи?») «В подавляющем большинстве евреи. Нееврей мог отпустить такую шутку только будучи твердо уверенным, что здесь на нее никто не обидится. Еврей так может шутить в любой компании, в крайнем случае это будет не смешно, но не будет ни для кого оскорбительно, а вот нееврей должен трижды подумать, прежде чем такое сказать.»)
Снова П.Трубецкой (вопрос 16: «Как они (песни с еврейской тематикой – И.Б.) воспринимались Вами? (Как уместные, как свои, как совершенно чужие и др.»)) «Тогда воспринимались, как обычные, а потом КСП разделилось на слои – были большие еврейские компании, с которыми я ходил – это произошло в середине 80-х. У меня есть подозрения, что до перестройки что-то удерживало евреев от такого объединения, может быть, были прецеденты, может быть, они боялись, что будут созданы прецеденты, тогда будут говорить: «Вот, евреи, объединились, вот, свои жидовские организации» и начнут что-то шить. Это неприятно, зачем? Зачем объединяться, чтобы навлекать на себя?»
(вопрос 19: «Если да, то как они (проявления антисемитизма в КСП – И.Б.) воспринимались?») «Старались дипломатически уходить от таких людей, и в общем, эти люди и их антисемитизм настолько были для этой среды неестественны... А еврейские тусовки были естественны, они вписались в эту среду гораздо лучше и правильней, чем антисемитизм. Отрицательные эмоции только по национальному признаку – это для КСП была чушь несусветная, ненужная злобность, совершенно неуместная, не для этого уходят от работы, от своих проблем в лес, чтоб устраивать какие-то разборки. А еврейские тусовки страшно веселые, там вкусно готовят, интересно рассказывают, поют замечательно. Так что антисемитизм воспринимался очень отрицательно, мало было. Отдельные были всплески дурацкие, народ все это плохо воспринимал.»
К.Сохатов: (вопрос 9: «Как он (антисемитизм – И.Б.) отражался в движении или в жанре?») «...В движении же, в противовес этому бытовому антисемитизму стало хорошим тоном окончательно быть евреем или там еще кем-то. После перестройки это пошло уже лавинобразно: мы все здесь хорошие, мы все здесь в очках, или евреи или хотим ими быть, и все диссиденты, естественно, все читаем самиздат, вы нам то, а мы вам это – в общем такое противостояние, и даже не очень молчаливое.»
(вопрос 10: «Много ли Вы знали (и знаете) евреев-активистов КСП того времени?») «Достаточное количество. Если надо их назвать, то можно в общем. Я попробую назвать активистов КСП, у которых кспшная деятельность пересекалась как-то ну не с сионистской, но с еврейской деятельностью: это Толя Шварцман из Москвы, это Слава Белокриницкий из Киева, Леня Духовный из Киева, Сэм Рубчинский из Киева, в Киеве, кстати была очень большая тогда тусовка. В Москве это был очень большой круг, сейчас многие из этих людей в так называемой «Фемидовке», сейчас это просто сборище алкоголиков, но тогда это были юные посетители улицы Архипова. Например Баркан, Сеня, Беня, Бродский, Хвилон, вообще весь круг «МИДа» – и алкогольная команда «МИД-АКМ», и вся эта компания вокруг, и вся компания Трубецкого, вся компания Блинкиной и вся компания Генина. Можно прямо брать фотографии этих времен, списки слетов, и практически все это и будет.»
(вопрос 12: «Участие в движение помогало им в этом (ощущать себя евреями – И.Б.) или мешало?») «Естественно, помогало. Потому что еврей в Советском Союзе, это одиночка, как правило, ну, в лучшем случае, он может в семье своей что-то найти. Трудно представить себе в середине 80-х на улице мальчика со скрипочкой, со школьным портфельчиком и с флагом Израиля. Идущим не куда-то на демонстрацию, а просто в школу. Однако, уже с рюкзаками идущую толпу вместе с израильским флагом представить вполне можно и даже можно вспомнить – Опалиха, 86 год. Все эти магендовиды кругом на рюкзаках, на палатках...»
(вопрос 20: «Можете ли Вы привести какой-нибудь пример или историю на тему «евреи и КСП»?») «На украинских фестивалях, например, в Сумах или в Харькове, невзирая на огромное количество украинцев, невзирая на огромное количество русских, достаточно значительная московская еврейская тусовка, или московско-харьковская или киевская – она могла весь фестиваль провести под знаком или отъезда или «еврейской чайханы». Мы так неоднократно делали в тех же Сумах – устроить хаванагилу так на полчасика потом сплясать фрейлакс, попеть галичевских или губермановских хохмочек – и все это вполне нормально. И было такое впечатление, что даже местными продвинутыми украинцами это воспринималось, как некая скоморошья затея, они из зала не выходили при этом, а так, подпевали. И это естественно.»
Е.Слабиков: (вопрос 10: «Много ли Вы знали (и знаете) евреев-активистов КСП того времени?») «По-моему все активисты – все были евреи. Они и с комсомолом дружили. В диссидентской же части КСП было вообще просто еврейское братство.»
(вопрос 12: «Участие в движение помогало им в этом (ощущать себя евреями – И.Б.) или мешало?») «Ну они друг с другом тусовались, а я с ними всегда как-то грызся. Что-то такое они с собой приносили. На наш куст много этой братии приходило, хорошие все ребята, мы с ними дружили, но они приносили какой-то элемент разрушения в нашу созидательную деятельность. Типа, делаешь ты какой-нибудь слет в лесу, аппаратуру везешь, сцену рубишь, все поют хором, хорошо, а эти ходят там такие, все кроют с недовольным видом, все плохо, мы тут главные, надо не петь песни а бороться... Причем, пьяные все, как можно бороться в таком состоянии, я не знаю. Вот, идет как-то Самохин по слету и вдруг навстречу ему пьяный. А у нас там были такие известные алкогольные персонажи: Маркиз и Граф. И вот этот пьяный идет, уже совсем никакой, едва на ногах держится. Самохин ему говорит: «Извините, а вы Граф или Маркиз?» Он говорит: «Что?.. Граф – это пьянь!» И падает в лужу.
Все они себя евреями очень сильно ощущали. И участие в движении им в этом очень помогало, они могли там чувствовать себя вместе и каким-то общим делом заниматься. Они там чувствовали себя совершенно прекрасно. А потом, когда появились другие интересы, бизнес, например, все они ушли туда, ну, кто смог пристроиться.»
Б.Кинер: (вопрос 12: «Участие в движение помогало им в этом (ощущать себя евреями – И.Б.) или мешало?») «КСП – это было то место, где я мог так или иначе сказать: «Я еврей!» И спеть песню: «Евреи, евреи, кругом одни евреи...» Получается, что участие в движении КСП помогало евреям, потому что думать это одно, а произнести – другое. КСП – это было то место, где я мог произнести. Где я мог вести спор, которые я бы не вел где-нибудь на конференции. КСП – это место всяческого самоутверждения. Мы приходили в лес, и там было все. Там был еврей, который говорил: «Я еврей», там был татарин, который говорил: «Я татарин», костерок, песни под гитару – все, что нужно для молодежи, была классная тусовка, на которой люди оттягивались по всем поводам. Вот какие у тебя комплексы есть, вот ты по всем статьям оттягивался.»
А.Костромин: (вопрос 9: «Как он (антисемитизм – И.Б.) отражался в движении или в жанре?») «Бытовой антисемитизм в авторской песне не отражался и как бы даже наоборот. Общее романтическое настроение песен описываемого периода – оно во многом базировалось на таких интеллигентских штучках, и в частности на знаменитой фразе из Чехова «Быть антисемитом нормальному человеку просто неприлично». Понятие интеллигентность и антисемитизм просто несовместимы. Уже на уровне подсознания это было забито в качестве фона. Такая ситуация, вероятно, менялась по мере развития движения. Потому как уже где-то к 81 – 82-му году меня лично, не на бытовом, а на умственном уровне, начали раздражать некоторые компании, собравшиеся по национальному признаку, еврейские. Которые вели себя таким образом, что вызывали неприятие компании и людей. А то, что они объединены по национальному признаку при этом, оно как-то усугубляло: мало того, что они себя ведут, как свиньи, они еще и евреи. Выпивают и закусывают вместо того, чтобы. Я не помню, в какой момент, но у меня была как-то истерика такого рода, я кричал: «Что же он, сволочь, так себя ведет, провоцирует меня на вспышку бытового антисемитизма!». Но при этом все равно работала формула Чехова, она была просто зашита и перейти границу было невозможно и для меня и для многих.»
(вопрос 11: «Ощущали ли они (евреи внутри КСП – И.Б.) себя тогда евреями?») «...Еврейские компании, видимо, были и раньше, и вот с 82-го года они уже ощущали себя таковыми. Я подозреваю, что это звенья одной цепи – и еврейские компании и прикрытие КСП в 80-ом году, не то что одно из-за другого...»
(вопрос 12: «Участие в движение помогало им в этом (ощущать себя евреями – И.Б.) или мешало?») «Я думаю, то, что было в 82-ом году для еврейских компаний это был повод собраться. Само движение КСП давало только форму проведения досуга. И еврейские компании как-то ей пользовались. А до этого национальная идея большинством евреев 70-х годов в рамках КСП воспринималась так, что здесь бытового антисемитизма нет. И это безусловно, может быть причиной, по которой они могли прийти в КСП. Этот романтический интернационализм обязательно должен был притягивать, и если кого-то задевал антисемитизм, он здесь мог найти место, где его нет. По крайней мере, где к нему относятся с юмором.»
(вопрос 24: «Считаете ли Вы, что тема «Еврейство и КСП» достойна рассмотрения?») «...Из КСП выросло вполне выраженное еврейское движение, условно к 82-му году, компании были...»
(вопрос 25: «Как Вы думаете, с кем можно было бы еще поговорить на эту тему?») «...Из более поздних – Крачинский Толя, в свое время командир куста «МИИТ», там ходили просто свирепые еврейские команды...»
IX. Заключение к предварительному исследованию.
Стало понятно, что тема «евреи и КСП» действительно неоднозначна. Тем более, что это первое исследование по этому вопросу. Стало также понятно, что тема только затронута по самому верху, и что эта серия интервью была так называемым «пилотажным исследованием». Следущим шагом предстоит собрать статистическую анкету, с опросом по слетам и КСП-шным концертам случайно выбранных людей. И эта анкета должна быть проста, так, чтобы люди могли отвечать на нее именно «на бегу», и «бить» конкретно по вопросам «социологической ниши» и еврейских компаний в КСП. Желательно, чтобы количество статистических анкет для анализа было не менее ста штук – во-первых, так удобнее с вычислением процентов; во-вторых, число 100 – для большинства статистических исследований является минимальной выборкой (если не учитываются какие-то особые условия).
(После сбора статистического материала по еврейскому национальному самоопределению внутри КСП, необходимо собрать документальный материал по теме – это могут быть специальные интервью с руководителями, участниками таких еврейских компаний, фотографии, расшифрованные аудиозаписи со слетов, эмблемы КСП-шных слетов с еврейской тематикой...)
Список источников и литературы:
«Вопросник чувашской этнографической экспедиции». Институт этнографии им. Н.Н.Миклухо-Маклая АН СССР, Советская социологическая ассоциация (Комитет по этносоциологическим проблемам). Чебоксары, 1981.
«Менора. Еврейские мотивы в русской поэзии». Составление, предисловие и примечание Ада Колганова. Еврейский Универститет в Москве, Москва, 1993.
«В плену у красного фараона», монография. Г.Костырченко. «Международные отношения», Москва, 1994.
«Евреи в постсоветской России – кто они?» Социологический анализ проблем российского еврейства. Р.Рывкина. Издательство УРСС, Москва, 1996.
«Национал-патриотические организации в России». А.Верховский и В.Прибыловский. Московский Антифашистский центр, информационно-экспертная группа «Панорама». Издательство «Институт экспериментальной социологии», Москва, 1996.
«От костра к микрофону». Из истории самодеятельной песни в Ленинграде. Составители А. и М. Левитаны. «Респекс», С-Пб, 1996.
«И вблизи и вдали». А.Городницкий. АО «Полигран», Москва, 1991.
«Авторская песня». Серия «Школа классики». Составитель и автор Вл. Новиков, автор раздела «В помощь ученику и учителю» Е. Басовская.
[1] «В плену у красного фараона», монография. Г.Костырченко. «Международные отношения», Москва, 1994.
[2] Более подробно об этом см. статью Айзенштадта, «Источник» №1, 1997.
[3] Источник: http://www.friends-partners.org/partners/beyond-the-pale/russian-win/62.html.
[4] См. Приложение 5.
[5] «Национал-патриотические организации в России». А.Верховский и В.Прибыловский. Московский Антифашистский центр, информационно-экспертная группа «Панорама». Издательство «Институт экспериментальной социологии», Москва, 1996.
[6] По другим источникам «Русский клуб» возник раньше на несколько лет.
[7] «Евреи в постсоветской России – кто они?» Социологический анализ проблем российского еврейства. Р.Рывкина. Издательство УРСС, Москва, 1996.
[8] Точное название – «Национально-пессимистическая трагедия о скрипаче Хабибулине». Все упомянутые в работе песни можно найти в Приложении 3.
[9] Именно на слете «Разгуляй» 6-7.12.97 я попытался провести статистическое анкетирование на тему «Евреи и КСП». Подробности этой работы ниже.
[10] Точное название – «Южная фантазия». Все упомянутые в работе песни можно найти в Приложении 3.
[11] Крупицкий Александр Наумович, род. 4 ноября 1963 г. в Белоруссии. Переехал в Тбилиси, окончил Политехнический институт, работал в области вычислительной техники. Сейчас живет в Израиле, ведет работу среди российской молодежи.