Подготовка горных инженеров, специалистов высшей квалификации началась в
России в 1773 году с открытием Горного училища, в дальнейшем Горного кадетского
корпуса – Горного института, – старейшего, второго после Фрейбергской горной
академии, учебного заведения этого профиля. Выпускники института были
разносторонне образованными специалистами, руководителями горнозаводского
производства. В сферу ответственности учреждений горного ведомства, созданного
в 1700 году, входили не только казенные, но и многочисленные частные
предприятия на казенных землях.
Но
частный горный промысел на протяжении десятилетий был, по существу, закрыт для
евреев, не имевших прав ни на владение недвижимостью (земельные участки с
месторождением), ни на повсеместное проживание (большинство месторождений
находилось за пределами черты оседлости). Не имели евреи права и на вступление
в государственную службу, в том числе по горному ведомству. Соответственно, был
закрыт для них и доступ к высшему горному образованию, и среди горных инженеров
вплоть до 70-х годов 19 века не было ни одного еврея. Точнее – ни одного еврея
иудейского вероисповедания. Горными инженерами могли стать лишь крещеные евреи
(в формулярных списках указывалось лишь вероисповедание, а не национальность).
Российское законодательство первой половины 19 века декларировало право
евреев на получение гимназического и университетского образования. Но этим
правом пользовались очень немногие, – препятствовали как многочисленные
ограничения (прежде всего, – существование черты оседлости), так и сам уклад
жизни евреев. По данным «Краткой еврейской энциклопедии» (1994, т.7), в 1841
году на всю Россию было 13 евреев студентов и 101 еврей гимназист. Реформы
царствования Александра II (включавшие и пересмотр
законодательства о евреях) и сопутствующий им подъем в сферах экономики,
образования, общественной жизни определили существенные перемены в положении
евреев. Их участие в этих сферах стало быстро возрастать.
Появилась, наконец, и реальная возможность получения евреями горного
образования, продвижения по службе и т.д. При этом не требовалось отказываться
от веры отцов. Для поступления в Горный институт, преобразованный в 1866 году в
учебное заведение открытого типа с пятилетним сроком обучения, требовалось лишь
свидетельство об окончании гимназии или реального училища и сдача конкурсных
экзаменов. С середины 60-х годов возможность получения этого предварительного
образования появилась у евреев даже в черте оседлости, не говоря о тех, кто
получил право повсеместного проживания (Устав гимназий 1864 г., законы
1859–1867 гг.).
Так,
спустя сто с лишним лет с момента открытия Горного училища, из стен Горного
института в 1877 году вышли первые горные инженеры-евреи, вступившие в
государственную горную службу: Соломон Григорьевич Ганелин и Борис Маркович
Файвишевич. И впервые в соответствующей графе формулярных списков горных
специалистов появилась запись – «вероисповедание иудейское». В 1878 году Горный
институт окончил Абрам Григорьевич (Авраам Гиршевич) Цейтлин, в 1879 – Пейсах
Веньяминович Оржеховский. Общая ежегодная численность выпуска горных инженеров
составляла в то время 20–40 человек. Приток евреев в Горный институт возрастал.
К 1882 году их количество среди студентов приблизилось к 10 и составило около
5% от общей численности. Такой рост, естественно сказался на доле евреев в
выпуске, достигшей максимального значения в 1886 году (см. график). Аналогичная
картина быстрого роста относительного количества евреев наблюдалась также в
гимназиях и университетах. Немалую роль в стремлении получить высшее
образования сыграло и принятие в 1879 году закона, разрешавшего проживание во
всей Империи евреям, окончившим высшие учебные заведения.
В царствование Александра III, с наступлением политической реакции, такая тенденция стала восприниматься как негативная. И власти предприняли соответствующие меры, – ввели процентную норму на поступление евреев в учебные заведения. Так, в 1883 году прием евреев в Горный институт был ограничен пятью процентами. С этого времени в институт, при сравнительно небольшом приеме, каждый год могло поступать фактически не более двух-трех евреев. На эти 2-3 места и устраивался соответствующий конкурс. В результате количество евреев в выпуске горных инженеров резко упало и в отдельные годы даже сошло на нет (см. график).
Поступление в Горный институт для евреев, проживавших в черте оседлости,
было сопряжено также с процедурой получения временного вида на жительство в
Петербурге. Без соответствующей справки из полиции еврей не допускался к
конкурсным испытаниям. В случае неудачи при поступлении еврей обязан был
покинуть столицу и вернуться к месту постоянного проживания в черте оседлости.
При введении процентной нормы этот порядок стал соблюдаться особенно строго, на
что летом 1884 года из Горного департамента начальству Горного института было
направлено соответствующее разъяснение (РГИА, фонд 37, опись 53, дело 2589).
Процентная норма была введена и в средних горно-технических учебных
заведениях, в том числе расположенных в пределах черты оседлости. Так, 3
августа 1887 года «Государь император... Высочайше повелеть соизволил» ввести
для евреев пятипроцентную норму приема в число учеников Лисичанской штейгерской
школы (Луганский горный округ). «Не охваченным», как явствует из официальной
переписки 1894 года, осталось частное горное училище С.С.Полякова в Донбассе
(РГИА, фонд 37, опись 57, дело 443).
Увеличение количества евреев в выпуске из Горного института произошло
лишь в связи с эпизодической отменой процентной нормы во время революционных
событий 1905–1907 годов, в результате чего: в 1913 году выпуск евреев составил
7 человек (10,3%), в 1914 – 9 человек (9,7%). После 1907 года процентная норма
была введена снова. Только специальный законодательный акт Временного
правительства, от 22 марта 1917 года, отменил все "ограничения в правах
российских граждан, обусловленные принадлежностью к тому или иному
вероисповеданию, вероучению или национальности", покончил с дискриминацией
евреев. Вызванные же обстоятельствами военного времени практическая ликвидация
черты оседлости в 1915 году и введение льгот при поступлении в средние высшие
учебные заведение евреев, участников войны и их детей могло, естественно,
повлиять на число евреев-студентов.
В
целом, доля евреев от общего числа горных инженеров в дореволюционной России
характеризуется такими цифрами: из 2017 горных инженеров, выпущенных из Горного
института с 1877 по 1918 год, евреев было 108, в том числе 83 – иудейского
вероисповедания (3,9%), из них в государственной службе находилось всего 27
человек (1,3% от общего выпуска в указанные годы). Эти цифры в отношении евреев
все же не являются абсолютно точными и, возможно, несколько занижены, поскольку
нам не удалось ознакомиться со всеми формулярными списками.
Представляет интерес и оценка доли евреев в численности студентов на конкретный
год (Брод И.О. Студенчество Горного института за 150 лет его существования. – в
кн.: Ленинградский Горный Институт. Юбилейный сборник. Л., 1926). И.О.Брод
приводит данные на 1892, 1902, 1905, 1910, 1914 годы: доля студентов иудейского
вероисповедания составляла соответственно (в %) – 1,1; 4,2; 6,2; 8,1; 3,8. Эти
данные, по-видимому, должны быть завышенными по сравнению с данными по выпуску
из института, поскольку не могут учитывать отчисление студентов. Следует иметь
в виду также увеличение срока обучения и, следовательно, количества студентов
при переходе в 1905 году от курсовой к предметной системе обучения. В выборку
И.О.Брода могли попасть и
студенты-караимы (иудейского вероисповедания, не евреи), на которых ограничения
не распространялись (например, братья Казасы).
Вместе с тем, на основе данных о ежегодном выпуске горных инженеров (см. Горный журнал, 1923, № 11) тоже можно составить представление о доле евреев в численности студентов, – на конкретный год, но окончивших институт за пятилетний срок обучения. Т.е. эта оценка не учитывает студентов, задержавшихся в институте более пяти лет или отчисленных по разным причинам (неуспеваемость, участие в антиправительственной деятельности, как А.Иоффе в 1885 году, и т.п.). Результаты можно сопоставить с приведенными выше опубликованными данными Для тех же лет, по нашим расчетам, получены несколько другие значения (в %): 0,9; 3,1; 3,1; 6,6; 6,2. Наблюдаемые различия нашей оценки с данными И.О.Брода, с учетом выше сказанного и при небольших значениях доли евреев, представляются не существенными. Тем более, что собственно доля евреев горных инженеров в государственной службе все равно была очень невелика (см. ниже).
Вернемся к введению процентной нормы поступления евреев в Горный
институт. Мотивы такого ограничения были, по существу, идеологические, и
применительно к горной отрасли не имели, как кажется, рациональной основы.
Функции горной администрации в целом и горных инженеров в частности к этому
времени существенно изменились по сравнению с тем, что было до отмены
принудительного труда на горных заводах по Манифесту 1861 года. Последовавший
за этой реформой кризис был преодолен, начался подъем частного
предпринимательства и быстрое развитие горной отрасли, требовавшее увеличения
числа квалифицированных специалистов.
В этих
условиях были предприняты меры к сохранению государственной корпорации горных
инженеров, и следовательно контроля за развитием отрасли, казенная часть
которой в целом сократилась. Все больше горных инженеров определялось в службу
на частные предприятия и, таким образом, не нуждалось в государственных
расходах на свое содержание. Определение в частную службу, ставшее обычным
явлением, проходило в форме откомандирования в распоряжение предпринимателя
после зачисления горного инженера по Главному горному управлению (ГГУ). Таким
образом, горный инженер формально находился на госслужбе, но без денежного
содержания от казны, ему начислялся стаж, шло чинопроизводство,. При уходе от
нанимателя горный инженер мог продолжать числиться по ГГУ до устройства на
новое место, но не более одного года. В противном случае его государственная
служба прекращалась. В этих условиях горные инженеры иудейского
вероисповедания, как и все остальные, не могли составлять проблемы для горной
администрации, не занимавшейся их трудоустройством.
Тем не
менее, принятых мер показалось мало, и было введено правило, по которому горные
инженеры, евреи иудейского вероисповедания, были лишены права зачисления на
государственную службу (в том числе и по ГГУ) до истечения 10 лет после
окончания Горного института. Таким образом, лишь евреи, окончившие институт в
конце 70–начале 80-х годов, сразу вступили в государственную службу и сделали
нормальную карьеру: С.Г.Ганелин уже в 1890 был надворным советником, Б.М.Файвишевич
в 1891 – коллежским советником, А.Г.Цейтлин в 1895 – коллежским советником и
дослужился до статского советника и т.д. (см. биографические данные в конце
статьи). Карьера остальных не только задержалась, но с начала 20 века
остановилась на первом полученном чине, – губернского или коллежского
секретаря.
Далеко
не все горные инженеры евреи смогли после окончания института вообще когда-либо
поступить в государственную службу. Выборочный просмотр ежегодно публикуемых
списков горных инженеров, находящихся на госслужбе, включая числящихся по ГГУ,
показал, что количество евреев среди них было весьма незначительным и далеко не
достигало пресловутой пятипроцентной нормы (см. таблицу).
|
Год |
всего в сл. |
Евреи |
% евреев |
|
1880 |
413 |
4 |
1 |
|
1885 |
483 |
7 |
1,5 |
|
1890 |
555 |
19 |
3,4 |
|
1895 |
651 |
20 |
3,1 |
|
1900 |
785 |
19 |
2,4 |
|
1906 |
1064 |
14 |
1,3 |
|
1910 |
957 |
15 |
1,6 |
|
1915 |
1209 |
19 |
1,6 |
Учет
крещеных евреев, на которых указанные выше ограничения не распространялись,
общую картину почти не меняет, поскольку их было еще меньше. Не меняют ее и
немногочисленные случаи последующего принятия христианства горными
инженерами-евреями (Файвишевич, Штерн).
Можно
констатировать, что действиями царских
властей горная отрасль в дореволюционной России была «надежно защищена» от
проникновения «сверхнормативного» количества евреев. А жаль! Профессия горного
инженера была не из легких, требовала энергии и ума, организаторских
способностей, разносторонней подготовки. Это была одна из самых востребованных
профессий в период интенсивного капиталистического развития страны,
индустриализации Юга России, освоения природных богатств Сибири.
К
сожалению, сведения о горных инженерах евреях, работавших в отрасли, но так и
не вступивших в государственную службу, в архиве Горного департамента
отсутствуют. Так же как остается неизвестной судьба большинства горных
инженеров, не только евреев, после событий октября 1917 года. Часть из них
погибла в Гражданскую войну, часть эмигрировала. Другие смогли продолжить
работу в советских условиях. Ниже приводятся краткие биографические сведения о
некоторых горных инженерах евреях, получивших образование в Горном институте до
революции.
Богданов Моисей Исаакович
(1857–после 1890) – из купеческого звания, окончил институт в 1883, в 1890 – титулярный
советник. (РГИА: фонд 37, опись 48, дело 1316).
Векслер Исаак (Ицко) Львович (1872–после 1930) – окончил институт в 1901,
специалист по бурению. (Научные работники Москвы. М.,1930).
Ганелин Соломон Григорьевич (1852– после 1895) – из купеческого звания,
окончил институт в 1877, служил на Воткинском заводе в должностях смотрителя,
пом. управителя и управителя (1895) сварочного и листокатательного производств,
был библиотекарем заводской библиотеки. (РГИА: фонд 37, опись 48, дела 632, 769).
Захер Михаил Вениаминович (Мендель Бейнусович) (1861–после
1934) – окончил институт в 1885 году, работал на Урале при управлении Березовскими
золотыми промыслами (1890), титулярный советник (по списку 1915 года), в
советское время – специалист по горному делу. (РГИА: фонд 37, опись 44, дело
39; Научные работники Ленинграда. Л., 1934),
Именитов (Имянитов) Соломон Григорьевич (Залман Гецелевич)
(1863–после 1928) – из мещан г.Режице Витебской губ., окончил институт в 1888 с отличием,
работал на частных соляных промыслах (Чонгарских, на Сиваше), с 1900 – на
частных угольных копях Донбасса, на госслужбу был принят в 1899 с чином
губернского секретаря, в каковом и оставался до 1917 года; в советское время
работал в системе «Донугля» заведующим производственно-технического отдела его
Московского представительства; был арестован в 1928 по «шахтинскому делу»,
обвинение признать отказался, был приговорен к полутора годам лишения свободы. (РГИА:
фонд 37, опись 48, дело 2561; Репрессированные геологи. Изд.3. М.-СПб., 1999).
Его родственник (возможно сын), Марк Семенович Именитов (1907–1939), уроженец
г.Режице, начальник отдела конструкций треста «Гормост» в Москве был арестован
в 1937 и расстрелян. (http//www.memo.ru).
Кобылянский Иосиф Нахимович (?–после 1915) – окончил институт в 1886,
работал на Урале при управлении Березовскими золотыми промыслами (1890), в
службе по горному ведомству с 1897, титулярный советник (по списку 1915 года).
(РГИА: фонд 37, опись 44, дело 39; опись 48, дело 2376).
Оржеховский Пейсах Веньяминович (?–после 1896) – окончил институт в 1879,
работал на горных заводах графов Строгановых на Урале, коллежский советник (по
списку 1895 года). (РГИА: фонд 37, опись 48, дело 2183).
Рабинович Лазарь Германович (1860–ок.1834) – сын купца 2-й гильдии,
уроженец Каменец-Подольска, своекоштный студент, окончил институт в 1884,
состоял по ГГУ с откомандированием на Макеевские копи наследников Иловайского
(1885), затем был исполнительным директором других частновладельческих шахт
Донбасса (Максимовской, Ирмино); как крупный горный деятель (инженер,
предприниматель, финансист), не чуждый политики, он был депутатом 2-й
Государственной Думы от партии кадетов; после революции в ходе отступления
Белой армии с территории Донбасса он не эмигрировал, как многие горные
специалисты, так как не мог оставить мать и больную сестру; в период
восстановления Донбасса привлечен к работе «Донугля», но в марте 1928 года был
арестован по «шахтинскому делу», виновным себя не признал, был приговорен к
лишению свободы сроком на 6 лет с последующим поражением в правах на 3 года. (РГИА:
фонд 37, опись 74, дело 71; Fenin A.I. Coal and Politics in late Imperial Russia. 1990; Репрессированные
геологи. Изд.3. М.-СПб., 1999).
Файвишевич Борис Маркович (1854–после 1904) – из мещан, окончил
институт в 1877, работал сначала на Урале, на Пермских пушечных заводах, затем
командирован в распоряжение владикавказского купца 1-й гильдии Файвишевича
(1879), впоследствии работал на частных антрацитовых копях области Войска
Донского, коллежский советник (1891), принял православие, награжден орденами
св. Станислава 3 ст. (1896), св. Анны 3 ст. (1904), в отставке с 1904 года. (РГИА:
фонд 37, опись 48, дело 2154).
Фейгин Адольф (Эдель) Борисович (?–после 1895) – из купеческих, окончил
институт в 1887, в службе с 1892, коллежский секретарь, и.д. фабричного
инспектора Орловской губ.(по списку 1895 года).
Фейгин Марк (Маркус, Мордух) Борисович (?–после 1913) – из купеческих, окончил
институт в 1889, в службе с 1893, коллежский секретарь, в распоряжении
Санкт-Петербургской городской управы (по списку 1895 года), дослужился до
коллежского советника.
Фридман Хаим Залманович (?–после 1915) – окончил институт в 1890,
главноуправляющий компанией Алтайское золотопромышленное Дело (1890), в службе
с 1900, коллежский секретарь (в т.ч. по списку 1915 года). (РГИА: фонд 37,
опись 44, дело 39; опись 48, дело 2747),
Цейтлин Абрам Григорьевич (Авраам Гиршович) (1852–после 1915) –
окончил
институт в 1878, назначен в Управление горной часть. На Кавказе и за Кавказом
на должность инженера для исследований, разведок и командировок, в дальнейшем
работал лаборантом Управления, заведовал частными горными заводами и
промыслами, был окружным инженером 4-го и 1-го Кавказских округов, награжден
орденом св. Станислава 3 ст. для нехристиан (1886), дослужился до чина
статского советника (по списку 1910 года). (РГИА: фонд 37, опись 74, дело
93),
Шейнин Федор (Тодрес) Владимирович (?–после 1895) – окончил институт в 1888,
работал на Урале при управлении Березовскими золотыми промыслами, в
государственной службе с 1894 в чине губернского секретаря. (РГИА: фонд 37,
опись 44, дело 39),
Штерн Александр Вильгельмович (1884–после 1929) – сын рижского мещанина, род. в Москве,
окончил институт в 1911 с отличием, перешел в лютеранство (1911), определен на
службу с зачислением по ГГУ и откомандированием на частную мраморно-гранитную
пильню (С-Петербург), затем – на Путиловские заводы (1913), репрессирован в
1929; его сын, Георгий Александрович Штерн (1905–1982), историк, а затем
геолог-практик, был арестован в 1930 по «делу историков», виновным себя не
признал, был осужден в 1931 на 3 года лагерей. (РГИА: фонд 37, опись 48,
дело 3814; Репрессированные геологи. Изд.3. М.-СПб., 1999).
Эйдлин Марк (Мордух) Абрамович (1896 –1941) – окончил институт в
1916 с отличием, определен на службу с зачислением по ГГУ и откомандированием в
распоряжение Правления Ленского золотопромышленного товарищества (сентябрь
1917), работал на Алданских золотых приисках, в 1930 был репрессирован по
"делу промпартии", в конце 30-х годов – гл.инженер Северного
управления Дальстроя, арестован в 1938, несмотря на пытки виновным себя не
признал, был приговорен к расстрелу (1939 и в 1941, после пересмотра дела),
расстрелян. (РГИА: фонд 37, опись 74, дела 33,84; Репрессированные геологи.
Изд.3. М.-СПб., 1999; http//www.memo.ru).
