Метаморфозы Куприна
Начну
с двух цитат.
1."Все мы
лучшие люди России (себя я к ним причисляю в самом-самом хвосте) давно уже
бежим под хлыстом еврейского галдежа, еврейской истеричности, еврейской
страсти господствовать, еврейской многовековой спайки, которая делает этот
избранный народ столь же
страшным и сильным, как стая оводов, способных убить в болоте лошадь"
2. "Со
струн Сашкиной скрипки плакала древняя, как земля, еврейская скорбь, вся
затканная и обвитая печальными цветами национальных мелодий."
Любому
читателю сразу бросится в глаза контраст между этими высказываниями в их
содержании, стиле, настроении и подборе слов, и трудно поверить, что
принадлежат они одному и тому же автору. Это знаменитый русский писатель
А.И.Куприн (1870 – 1938).
Кто же он?
Как его охарактеризовать? Хамелеон? Двуликий
Янус, спереди у которого значок филосемита, а сзади клеймо антисемита? Или
стивенсонский доктор Джекел, поочередно превращающийся в мистера Найда и
обратно? Увы, подобное раздвоение личности в том, что касается отношения к
людям иной нации, а к евреям в особенности, не такой уж редкий феномен.
Куприн лишь наиболее яркий пример.
Первая
цитата взята из его письма Ф.Д.Батюшкову от 18.08.1909. Письмо это на одну
лишь тему - тему нашествия
евреев в русскую литературу. Оно от начала до конца (далее есть слова и
похлеще, нежели в приведенном отрывке, вплоть до нецензурных), злобно и
насквозь лживо. Приводить его хотя бы в сокращении попросту противно.
В нем
содержится откровенный призыв не допускать евреев в русскую литературу,
словно это клуб для избранных с табличкой у входной двери, гласящей "Евреям
вход воспрещен".
Куприн
издевательски пишет: "Каждый еврей родится на свет божий с предначертанной
миссией быть русским писателем". И это при том, что, по переписи населения в
России 1897 года, из более чем пятимиллионного еврейского населения на всю
науку, искусство и литературу приходилось всего …3000 человек. О каком
вторжении в литературу может идти речь? Первая ложь.
Еврей,
причем в обобщенном смысле, по Куприну, не знает ни
русского языка, ни
русского быта, ни русской души. По переписи, 150 тысяч евреев признали
русский язык родным. Эти евреи прекрасно вписались в русскую культуру и
усвоили ее; из них многие
крестились и полностью ассимилировались. Вторая ложь. Абсурд купринского
запрета усугубляется тем, что он и сам не чистокровный русский, а с большой
примесью татарской крови. Однако себя он в этот черный
список не включает.
Евреям,
причем не только литераторам, приписываются все смертные грехи. Они
высокомерны, брезгливы к другим народам, истеричны, любят властвовать,
нечистоплотны и т.д., хотя ничтожны, как оводы. Если ты еврей, то на тебе
печать всего этого комплекса дурных качеств. Малоизвестный Чириков,
оказывается, талантливые всех еврейских писателей, вместе взятых, включая
Шолом-Алейхема. Третья ложь.
Поистине,
как писал Белинский о Гоголе,
"когда человек предается лжи, его оставляют ум и талант".
Куприн
издевательски пишет: "Стоит ли о таком пустяке думать (имеются в виду
голодающие северные племена - А.К.),
когда у Хайки Мильман в Луцке выпустили пух из перины?"
Это он о еврейском
погроме и бесчинствах, подобные которым он сам же осудил позднее,
подписавшись в 1911 году под обращением
"К русскому народу".
Итог:
перед нами документ, несомненно
свидетельствующий об антисемитской позиции автора.
А теперь
постараемся быть объективными и взвесим на одной
чаше весов откровенно
антисемитские
настроения пьяницы и забулдыги, завсегдатая кабаков Куприна, а на другой
глубокие, проникновенные, волнующие произведения талантливого
(без иронии)
писателя
Куприна:
"Белый пудель", "Поединок",
"Гранатовый браслет",
рассказы о евреях в совсем ином свете - "Суламифь"
и "Гамбринус".
Думается,
что Куприн помнится и еще долго будет помниться широким кругом читателей не
по этому злополучному письму (оно для специалистов
– исследователей),
а по своим сочинениям.
Возвращаясь после попоек домой, а на утро садясь за письменный стол, он
преображается во вдумчивого, очень тонкого, проницательного и очень
человечного художника слова, согревающего своей душевной теплотой
создаваемые им образы. Можно, наверное, сказать, что никто в русской
литературе до Куприна не написал о еврее так, как написал он, никто не
вызвал такого отклика в еврейской душе, как выдающийся русский писатель
Александр Иванович Куприн. И за это ему благодарность.
У Куприна
есть два поэтичных еврейских образа в двух его рассказах «Суламифь»(1908) и
«Гамбринус» (1906). Казалось бы, что между ними общего? Их разделяет время в
три тысячелетия и пространство в несколько тысяч километров. Действие
первого рассказа происходит на земле древней Палестины во времена иудейского
царя Соломона. Действие второго рассказа относится к началу 20-го века
накануне потрясших Россию
событий. Место действия его -
Одесса. Суламифь
- героиня библейской
легенды, Сашка
- музыкант из Гамбринуса
- герой
реальных событий. Но у них обоих чистая, светлая душа. Суламифь
- королева любви, Сашка
- король скрипки. В оба
эти образа Куприн вложил любовь своего щедрого сердца.
Литературным источником «Суламифь» послужила «Песнь песней» иудейского царя
Соломона. Это легендарное произведение древности
очаровывало и
вдохновляло разных поэтов и прозаиков.
Шолом–Алейхем написал
одноименный юношеский роман, навеянный
«Песнь песней», в котором цитируются образные выражения древней
легенды в переводе на идиш.
На основе
этой легенды А.И.Куприн создал истинную поэму, хотя и в прозаической форме,
придал легенде особый блеск и очарование, обогатил сюжет своим творческим
воображением. Образный
выразительный язык рассказа
напоминает изысканную, полную сочных красок словесную вязь древневосточной
лирики.
Вот
вкратце сюжет этого рассказа. Любвеобильный Соломон, у которого было 700 жен
и 300 наложниц, встречает в винограднике златокудрую тринадцатилетнюю
девочку по имени Суламифь и влюбляется в нее без памяти. Она отвечает
взаимностью. Все его предыдущие увлечения, включая любовь к царице Савской
-
необыкновенной африканской красавице
- все меркнет, ничто и
никто не может сравниться с обаятельной Суламифь. Семь дней продолжается их
счастье, но их безмятежную идиллию подстерегает трагический конец.
Отвергнутая Соломоном любовница
- царица Астис, снедаемая ревностью, подсылает в покои
Соломона преданного ей обожателя
- начальника царской
стражи Элиава, и тот закалывает мечом выбежавшую ему навстречу Суламифь.
Соломон щадит убийцу и щадит преступницу, подославшую его, и изгоняет ее за
пределы своего царства. Скорбь Соломона безмерна.
"До тех
пор, пока люди будут любить друг
друга, пока красота души и тела будет самой
лучшей и самой сладкой мечтой в мире, до тех пор, клянусь тебе,
Суламифь, имя твое во многие века будет произноситься с умилением и
благодарностью» (последние слова Соломона перед ее смертью). Таков финал
этого поэтического рассказа.
Какой
прекрасный гимн о великой
неземной любви, героями которого стали евреи, создал русский писатель
Куприн!
«Гамбринус» был написан почти
одновременно с «Суламифь».
Гамбринус - это название рассказа и наименование пивной в одном из портовых
городов на юге России, получившей это
наименование в честь покровителя
пивного дела, мифического короля Гамбринуса, изображение которого
украшало вход в это питейное заведение. Рассказ, наверное, с большим
основанием мог быть назван
именем скрипача
Сашки, еврея, ибо именно
он -
центральная фигура всего рассказа. Посетители пивной не всегда
обращали внимание на вывеску, и многие даже «не знали
мудреного имени
славного пивного короля. Просто кто-нибудь предлагал: «Идем к Сашке?»
Ибо пивная ассоциировалась с Сашкой.
Действие
рассказа происходит на фоне бурных событий, потрясших Россию в начале 20-го
века: Русско-японской войны, Революции 1905-го года, роста
националистических настроений,
черносотенного движения и еврейских погромов.
Куприн не
просто констатирует
сам факт погромов. Он пытается проникнуть в психологию погромщиков и
раскрывает их
омерзительную сущность:
«Утром начался погром. Те люди,
которые однажды, растроганные общей чистой радостью и умиленные светом
грядущего братства (речь идет о
революции 1905 года)
шли по улицам с пением, под символами завоеванной свободы,
- те же самые люди шли
теперь убивать, и
шли не потому, что им
было приказано,
и не
потому, что
они питали
вражду против евреев, с которыми
вели тесную дружбу, и даже не из-за корысти, а потому, что грязный,
хитрый дьявол, живущий
в каждом человеке,
шептал им
на ухо:
« Идите. Все будет безнаказанно: запретное
любопытство убийства,
сладострастие насилия, власть над чужой жизнью»
В то же
время со скорбным сочувствием пишет Куприн о жертвах погрома:
«а на окраинах в зловонных каморках и на
дырявых чердаках трепетал, молился и плакал от ужаса избранный народ
божий, давно покинутый гневным
библейским богом, но до сих пор верящий, что мера
его тяжелых испытаний еще не исполнена»
Где еще, у
какого русского писателя найдешь столь
страстное, хватающее за сердце выражение
солидарности с преследуемыми евреями?
А с какой
трогательной нежностью и немного
ироничной жалостливостью пишет
Куприн о самом герое рассказа
- музыканте Сашке,
кумире завсегдатаев пивной:
«Сашка -
еврей, кроткий, веселый, пьяный, плешивый человек с наружностью
облезлой обезьяны, неопределенных лет».
И далее:
«Со струн
Сашкиной скрипки плакала древняя, как земля, еврейская
скорбь, вся затканная и обвитая печальными цветами национальных
мелодий».
Сашка в
изображении Куприна -
виртуоз игры на скрипке,
знающий бесчисленное множество всевозможных мелодий разных
стран и
народов,
русских, еврейских,
английских, итальянских, негритянских, способный воспринять и тут же
экспромтом воспроизвести услышанное им впервые и как воспроизвести! В его
игре было нечто магическое, завораживающее, как у мифического Арфея,
притягивавшее к нему и черноморских рыбаков, и русских, и английских
моряков, и портовых грузчиков, и рабочих, и студентов. Он пользовался
всеобщим признанием и любовью. И дело было не только в
мастерском исполнении. Он
как личность был необычайно
обаятелен: скромный, отзывчивый, безотказный, влюбленный в свою аудиторию
при всей ее простоте, грубости, бесшабашности, разгульности. И это была
любовь взаимная. Однажды
во время
погрома какой-то каменщик, опьяненный лютой ненавистью к евреям,
замахнулся над ним дубиной и заорал: «Жи – ид! Бей жида! Вкрровь!»
И тогда кто-то из поклонников Сашки схватил
погромщика за руку со словами: «Стой, черт, это же Сашка. Олух ты,
матери твоей в сердце, в печень…»
Каменщик остановился.
Как
настоящий художник, влюбленный в искусство, чуждый
своекорыстия Сашка был необыкновенно щедр. Куприн пишет: «Может быть,
на простые дикие нравы влияла
эта кроткая и смешная доброта, весело лучившаяся из его глаз, спрятанных под
покатым черепом?...
В тяжелые
минуты «декохта», что на морском и портовом жаргоне обозначает "полное
безденежье", к Сашке
свободно и безотказно
обращались за
мелкими суммами
или за
небольшим кредитом у буфета.
Конечно,
долгов ему не возвращали -
не по злостному умыслу, а по забывчивости,
- но эти же должники в
минуты разгула возвращали ссуду
десятерицею за Сашкины песни».
Он говорил
буфетчице мадам Ивановой, удивлявшейся его щедрости: «Да, мадам же Иванова.
Да мне же их с собой в могилу не брать. Нам с Белочкой хватает. Белинька,
собачка моя, поди сюда».
Как
же быть
с пресловутой
еврейской скупостью,
со сложившимся
стереотипом -
образом еврея-скопидома, ростовщика, раба золотого тельца? Честь и
хвала русскому писателю, разрушавшему стереотип.
В
приведенной выше цитате упоминается собачка Белочка. Здесь еще
одна грань
удивительного характера Сашки. Он был одиноким человеком, без семьи,
без ближайших родственников, жил с собакой. Да, он был одинок, несмотря на
сердечное общение со своими поклонниками. И всю свою привязанность он
сосредоточил на единственном
близком существе -
маленькой собачке. Как это характерно для Куприна! Свою нежную любовь
к беззащитным существам и верным друзьям
- собакам
он перенес на свой персонаж. Вспоминается «Белый пудель». Сашка
никогда не расставался с Белочкой. «Собака Белочка сидела у него
на коленях…. Она в судорожных зевках
широко раскрывала рот,
завивая назад тонкий розовый язык, и при этом на минуту дрожала всем
тельцем и нежной черноглазой мордочкой». Будучи призванным на войну в свои
46 лет -
еще один жестокий абсурд антисемитского режима,
- Сашка трогательно
прощается с Белочкой, отдавая ее мадам Ивановой: «Может, я и не вернусь, так
будет вам память о Сашке.
Белинька, собачка моя! Смотрите, облизывается.
Ах ты, моя бедная…»
И нельзя
читать без слез ужасную сцену, когда обезумевший громила в припадке
бешенства вымещает свою злобу на
бедной собачке,
разбивая ее
головой о
плиту тротуара. Что должен был испытывать Сашка,
когда на его сапоги брызнул мозг из разбитой головки?
В конце
рассказа Сашка-музыкант возвышается до подлинного
нравственного величия, когда противостоит погромщикам
- разнузданным молодчикам
в папахах, требующим, чтобы он исполнил их черносотенный гимн. Сашка
решительно отказывается и бросает в лицо их главарю: «Ты!
- крикнул Сашка.
– Ты, сукин сын! Покажи мне твое лицо, убийца. Смотри на меня… Ну!»
И
он разбивает
скрипку о
голову погромщика. И
такова была сила его воздействия на тех, кто ему сочувствовал, что «мощная
стена окружила Сашку и закрыла его. И та же стена вынесла людей в папахах
на улицу».
Сашка
оказался в черносотенном застенке. Ему сломали руку, и он уже не мог играть
на скрипке. Но сила духа его оказалась несломленной. Он возвращается в
пивную и снова играет… играет
излюбленного «Чабана» под восторженные возгласы
завсегдатаев «Гамбринуса». Рассказ завершается знаменательными
словами: «Ничего! Человека можно искалечить, но искусство все перетерпит и
все победит».
Последнюю
фразу можно было бы отнести и к еврейскому народу,
частицей которого
был скрипач Сашка -
литературный герой Куприна. Удивительный рассказ Куприна едва ли может растопить черствость закоренелого
антисемита, но не может не тронуть тех, чьи умы открыты истине, а сердца
состраданию.
Всего понравилось:3
Всего посещений: 4707
Convert this page - http://berkovich-zametki.com/2015/Zametki/Nomer2_3/Kacev1.php - to PDF file
Комментарии:
Элиэзер М. Рабинович
- at 2015-06-17 21:51:27 EDT
Можно, наверное, сказать, что никто в русской литературе до Куприна не написал о еврее так...
*********************************
Лесков? У него сть рассказ о Федоре-христианине и его друге Абраме-жидовине.
Ариэль Кацев
Йокнеам, Израиль - at 2015-05-12 16:22:41 EDT
Ответ Л.Беренсон.
С интересом ознакомилсся с Вашими рассуждениями по поводу моей статьи. Думаю, что разница в наших взглядах проистекает от разных концептуальных подходов к проблеме филосемитизма, которой я занимаюсь на протяжении нескольких последних лет.
1. Вы пишете, что Вам кажется, Куприн не любил жидов. Даже если Вам это кажется, (хотя в дискуссии не должно быть "кажется"), дело не в этом. Евреи не цветочки в саду, чтьбы их любили. Тезис о хороших и плохих нациях в корне ошибочен. Суть филосемитской концепции, которой я придерживаюсь, не в любви, а в гуманном отнощении к евреям, как к любому народу с его достоинствами и недостатками."Гамбринус" - яркое свидетельство такого филосемитского отношения.
2. Не приписывайте Куприну того, о чем он не писал. В письме Батюшкову он прямо пишет:" КАждый еврей родится на свет божий с предначертанной миссией быть русским писателем", имея в виду евреев как нацию, а не опреленную группу, как Вы выражаетесь, "еврейских оппортунистов".Велика заслуга перед еврейством таких выдающихся людей как Томас Манн, Джефферсон, Бальфур и многих других, хотя они не всегда в жизни высказывались о евреях комплиментарно.
3.Рассказ "жидовка" не включен в анализ, ибо в нем Куприн отдает дань сложившимся в русск. литературе стереотипам: пьяный мужик, держиморда пристав, угодливый и жалкий еврей - корчмарь в гоголевском духе и очаровательная и и нравственно безупречная еврейская женщина, а также восхищение живучестью еврейского народа, что до него гораздо впечатляюще сделал ранее Марк Твен (1899). Ничего нового, свежего и яркого, что заслуживало бы особого внимания.
Националкосмополит
Израиль - at 2015-04-01 14:24:05 EDT
Ненавидят Избранный Народ – отлично.
Восхищаются Избранным Народом – отлично.
Не замечают Избранный Народ – отвратительно.
Л. Беренсон
Еврейск - at 2015-03-28 16:52:09 EDT
Michael
NY, NY, USA - at 2015-03-13 03:53:00 EDT
"Когда Куприн пишет про евреев, обсадивших русскую культуру, то нет резону анализировать результаты переписи населения. Он имел в виду еврейских оппортунистов, легендированных под "русских", "немцев", "поляков" и пр".
Откуда у господина Michael такой успокоительно- примирительный вывод?
По-моему, Куприн (не единственный пример двоемыслия)в обоих ипостасях (бытовой и художественной)искренен: жидов в жизни не любил - их национальный генотип был ему чужд и неприятен, но в качестве антипода "свинцовым мерзостям действительности" отдельные национальные еврейские черты привлекали писателя.
Кстати, почему из авторского анализа выпал рассказ "Жидовка"? Он, мне кажется, подтверждает двойственное восприятие Куприным еврея.
Олег Колобов
Минск, Белорус& - at 2015-03-13 06:25:35 EDT
... помню однажды Евтушенко, видимо, слегка перебрав, орал на весь дачный посёлок №1 примерно в 1971: "Да я ЗА РЕВОЛЮЦИЮ глотку перегрызу любому...".
Сейчас после Резника, я решил поговорить с мамой (ей 88 будет через неделю, в 1970 она в качестве редактора-картографа создала первый в мире Атлас Антарктиды, её часы с дарственной надписью адмирала Горшкова тикают сейчас у меня в ящике стола), мол, а почему у меня не было ни с чьей стороны никаких воспитательных воздействий "по еврейскому вопросу"? Ответь-ка!
- А мне соседка по бараку Циля на всю жизнь урок преподнесла...
- Не понял! Ну ка, поподробней...
- Отец, Николай (старлей, механик)очень ненадёжным отцом был, поэтому, когда в 54 родился Александр, я решила взять няню и отдавать ей хоть всю зарплату, лишь удержаться на своей работе...
(Мы жили в бараке, построенном немцами, которые возвели рядом Суворовское училище (недавно недалеко о жд вокзала в Мюнхене видел "копию" обогащенную декорациями, три подъезда по три комнаты с печью в каждом и по одной кухне на три примуса и с проходом через неё к одному общему унитазу, который впрочем дополнялся сортиром на три очка на улице.Циля с мужем Семёном, капитаном СА, жили в соседней комнате.)
- Так вот однажды я в обед сорвалась с работы проведать ребёнка, он лежал давно обосранный и обгаженный в своей люльке, а няня, которой я отдавала все деньги, стирала на кухне для Цили пять тазов её шмотья...
- Мама, а ты не подумала,что может твоя няня на эти деньги хотела спасти чью-то жизнь из своего родного колхоза? Может это для неё было поважнее? Может к Циле она сама навязалась?
- Нет не думаю, Циля меня и по-другому обучала жизни...
Олег Колобов
Минск, Белорус& - at 2015-03-13 05:20:13 EDT
Мне очень стыдно и обидно за свою нечуткость, глухоту и даже дебилизм в такой значимой для нашей культурности теме. Спасибо Евгению Берковичу, он помогает моему и других выздоровлению. Выдающийся шедевр Семёна Резника о Меркулове, биографе Ухтомского, заставил с полным вниманием изучить его другие труды и, конечно, я был в шоке от его разбора трудов Солженицына, вышедших после "телёнка".
Мне в Минске повезло на евреев, я, сам из очень бедной семьи, где с 14 лет был за отца себе и двум своим братьям и сестре. Семья Каменецких (отец гл. шахматный обозреватель "Физкультурника Белоруссии") принимала меня у себя как родного, с моим однокурсником Алексом мы много болтались у него на даче в Ждановичах, сам Шамякин и даже Евтушенко перебрасывали нам через забор наши теннисные шарики... (сорри прерываюсь)
Michael
NY, NY, USA - at 2015-03-13 03:53:00 EDT
Куприн был женат первым браком на перекрещенной курляндской еврейке Марие Карловне Давыдовой и прижил с ней дочь Лидию Александровну Куприну (1903-1924). Тяжелый развод с ней оставил тяжелые воспоминания о жидах, ставших "русскими". Неслучайно, что главный анти-герой Гамбринуса - это "русский" Мотя, страдающий поздними формами сифилиса и оттого не любящий своих бывших собратьев.
Когда Куприн пишет про евреев, обсадивших русскую культуру, то нет резону анализировать результаты переписи населения. Он имел в виду еврейских оппортунистов, легендированных под "русских", "немцев", "поляков" и пр.
Если тесть Чехова произошел от щипача-меламеда, что легко проглядывает в фамилии "Книппер", то тесть Куприна был великим русским виолончелистом и, по-совместительству, профессором и директором СПб консерватории.
П. И. Чайковский называл Давыдова «царём всех виолончелистов нашего века». Карл Юльевич превзошел таких выкрестов, как Антон Рубинштейн и Леопольд Ауэр.
В восторженном порыве стареющий граф Виельгорский преподнес Давыдову в дар виолончель работы Страдивариуса.
«Мне довелось присутствовать, — писала М.П. Фредерике, — когда граф Матвей Юрьевич передал свой знаменитый виолончель, будучи уже преклонных лет, известному виолончелисту Давыдову, как русскому артисту, сказав при этом следующие слова: «Не нахожу никого достойнее получить мой Страдивариус, кроме вас!» Вся зала Дворянского собрания задрожала от аплодисментов, когда маститый старик, взойдя на эстраду, перед всей публикой вручил свой инструмент молодому концертанту, удостоившемуся своим талантом столь драгоценного дара».
Отметьте, г-н Кацев, что даже упомянутый граф - еврей.