Марк Тольц. Забытый энциклопедист: Михаил Игнатьевич Кулишер (1847-1919)

Забытый энциклопедист:
Михаил Игнатьевич Кулишер (1847-1919)

Михаил Игнатьевич Кулишер оставил глубокий след во многих областях знания. Одновременно он был активным русско-еврейским общественным деятелем. Служение науке и своему народу органически сочеталось в деятельности этого замечательного человека, бывшего настоящим энциклопедистом. Цель моего очерка — знакомство читателя со сделанным им за все годы его жизни, многое из чего, к сожалению, оказалось незаслуженно забытым. Уверен, что когда-нибудь о Кулишере напишут книгу, а может быть, даже и не одну. Однако мне придется ограничиться рамками этого очерка, где будут рассмотрены основные события его жизни и выявленные публикации[2].

Кулишер родился 7 (19) июля 1847 г. в еврейской земледельческой колонии при деревне Софиевка Луцкого уезда, Волынской губернии. Переселение своего деда с семьёй в эту земледельческую колонию из Дубно и мытарства, там перенесённые, он впоследствии описал в очерке «Кто виноват?»[3].

Семья Кулишеров принадлежала к числу убеждённых сторонников еврейского просвещения — Гаскалы. Вот что внук писал о своём деде Моше: «В детстве и юности [тот] усердно изучал памятники еврейской письменности. Впоследствии к этим занятиям присоединилось изучение латинского и немецкого языков, математики, медицины и астрономии. Он изучал всё основательно и дошёл до того, что составил учебник астрономии на еврейском языке»[4]. Дядя Кулишера, Рувим, был вторым студентом-евреем в Петербургском университете. Он получил известность как военный врач и как один из основоположников поэтического жанра в русско-еврейской литературе[5].

В автобиографии, написанной в 1895 г. по просьбе С.А. Венгерова[6], Кулишер так рассказал о своём детстве: «К 4-му году отец мой взял меня из колонии, и я переезжал с ним то в Кременец, то во Владимир Волынский, где он состоял сначала дистанционным надзирателем, а затем товарищем управляющего при акцизе. На 10-м году я поступил в Житомирское раввинское училище, где пробыл до 5 класса».

Особенности этого учебного заведения и впечатления, вынесенные им оттуда, Кулишер, уже будучи студентом, описал в своей статье — её ещё предстоит найти его будущим биографам — в газете «День», которая издавалась в 1869–1871 гг. в Одессе. Однако Житомирское раввинское училище и так хорошо известно в истории еврейского просвещения (Гаскалы) в России[7]. Наряду со вторым таким государственным училищем, Виленским, в нём учились многие будущие видные деятели науки и культуры.

Вот как строилось обучение в государственном раввинском училище: «Курс состоял из трёх подготовительных и четырёх основных классов. Общий курс соответствовал четырём классам гимназии. После этого желающий стать раввином учился ещё два года, причем последний год — с раввином, который и давал ему раввинское звание (смиха). У будущих учителей был только один дополнительный год, в течение которого они проходили педагогическую практику»[8].

Инспектором, возглавлявшим в Житомирском раввинском училище учебный процесс, был гениальный самоучка Я.М. Эйхенбаум, прославившийся своей поэмой о шахматах «Хакрав» (Битва). Его внук, выдающийся русский литературовед Б.М. Эйхенбаум, рассказал о необычной судьбе деда, вспоминая свою родословную[9]. Для понимания обстановки, в которой воспитывались учащиеся, важны следующие особенности поведения наставника, запомнившиеся его питомцам: «Яков Эйхенбаум не только сбрил бороду и облачился в европейское платье, но и ел некошерную пищу, курил в шабат, причем делал то же самое публично, и, явно нарушая таким поведением [еврейский религиозный] закон, позволял в шабат играть в своем доме на фортепьяно»[10].

«Подготовившись по латинскому и французскому языку — вспоминал Кулишер, продолжая свою автобиографию, — я перешёл из 5 класса раввинского училища в 5 класс Каменец-Подольской гимназии»[11]. Отметим, что такой поворот в его судьбе не был чем-то необычным для ученика этого училища. Известно, что большинство учащихся обоих раввинских училищ не завершили там курс обучения[12]. Они стремились в общерусские учебные заведения, которые давали возможность поступления в университеты.

Первой увидевшей свет публикацией Кулишера была статья о положении раввинов, написанная им в Каменец-Подольске и появившаяся в петербургской газете «Гласный суд», выходившей в 1866–1867 гг. Оттуда же он послал несколько посвящённых местной общественной жизни заметок, которые были напечатаны в столичных изданиях «Искра» и «Будильник».

«Так как я по болезни вышел из Каменецкой гимназии из 7 класса — вспоминал Кулишер в своей автобиографии — то я держал окончательный экзамен уже в качестве экстерна в Житомирской гимназии, а затем поступил в Киевский университет на юридический факультет»[13]. Поступление в университет, вероятно, произошло в 1867 г. Известно, что в юности он перенес туберкулёз и остался с одним лёгким[14]. Это имело свои последствия. По различным свидетельствам из мемуарных источников не было секретом плохое состояние его здоровья и в зрелые годы. Оценивая сделанное им в течение жизни, следует принимать в расчёт это обстоятельство.

Проучившись два года в Киевском университете, Кулишер переехал в Одессу по приглашению редакции русско-еврейской газеты «День». Своё образование он продолжил на третьем курсе Новороссийского университета в этом городе. «Кроме постоянного отдела “Недельной хроники”, который я вёл в течение всего времени существования “Дня” — вспоминал Кулишер о своей работе в этой газете — я напечатал там ряд биографий различных деятелей еврейских — Ласкера, Якоби и др.»[15].

Работа в «Дне» сблизила Кулишера с только на год его старшим И.Г. Оршанским, с которым он жил вместе в одной комнате при редакции. «Долговременное общение с необычайно одарёным, столь рано угасшим Оршанским[16] отразилось на умственном складе и духовных интересах Кулишера, который до могилы благоговейно чтил его светлую память[17]; едва ли не во влиянии Оршанского коренится та глубокая приверженность к сравнительному методу, которою проникнуты все научные труды Кулишера»[18].

«Из Одессы я послал несколько корреспонденций в “Санкт-Петербургские ведомости”, издававшиеся В.Ф. Коршем, о погромах, произошедших в Одессе в 1871 году[19]. Вскоре после погромов я уехал на каникулы в Петербург и опять напечатал 3 корреспонденции в “Санкт-Петербургских ведомостях” о причинах погрома. В Одессу я уже не возвращался, так как “День” был закрыт. [...] В конце 1872 года я держал окончательный экзамен в Петербургском университете и поступил в помощники присяжного поверенного. Практикой я занимался недолго» — так заканчивает воспоминания о начальном периоде своей жизни Кулишер[20].

Увлечение этнографией приносит мировую научную известность

В 1875 г. Кулишер впервые отправился за границу, проведя немало времени в Германии и Австрии, где прослушал заинтересовавшие его курсы в тамошних университетах[21]. Эта поездка оказала огромное влияние на научную судьбу героя нашего очерка. Кулишер на всю жизнь остался верным приверженцем позитивизма: «Ученик немецкой школы, друг Штейнталя и Лацаруса, у которых он учился в молодые годы, он, однако, по своим научным вкусам был англоманом»[22].

М. Лацарус и Г. Штейнталь известны как основоположники немецкой этнической психологии (Völkerpsychologie). Были они также, особенно Лацарус, и активными деятелями еврейской общины тогдашней Германии[23]. Именно эти два видных учёных поощряли увлечение их молодого российского соплеменника этнографией, которая стала первой областью науки, где Кулишер оставил заметный след. Они же могли познакомить его с функционированием германской части еврейской диаспоры в условиях отсутствия законодательных ограничений. Это, несомненно, способствовало формированию его столь ярко проявившегося впоследствии либерального подхода к решению еврейского вопроса в России.

В 1877 г. 30-летний Кулишер женится и снова отправляется за границу[24]. Ему повезло с выбором спутницы жизни. Позднее хорошо знавший семью Кулишера Г.Б. Слиозберг охарактеризовал его супругу как пример «замечательно образованной представительницы высоких идеалов еврейской женщины и матери. Её вечные заботы о здоровье Михаила Игнатьевича и своих [трёх] сыновьях ... были преисполнены самопожертвования. Сара Осиповна не существовала вне духовных и материальных интересов своего мужа и детей»[25]. Супругам суждено было прожить вместе 40 лет[26].

Во второй половине 1870-х — первой половине 1880-х гг. многие статьи Кулишера увидели свет в Германии (там он печатался как Michael Kulischer), где они публиковались в ведущих этнографических изданиях: «Журнал этнологии» (Zeitschrift für Ethnologie)^{^[27]},«Журнал этнопсихологии и языкознания» (Zeitschrift für Völkerpsychologie und Sprachwissenschaft)[28], «Архив антропологии» (Archiv für Anthropologie)^{^[29]}, «Глобус» (Globus)[30] и «Космос» (Kosmos)[31]. Публикации Кулишера появлялись и на английском языке. Так, его статью из немецкоязычного журнала «Заграница» (Das Ausland) мне удалось найти только в переводе, который был напечатан в американском журнале[32].

Работы Кулишера были с большим одобрением отмечены выдающимся британским этнографом Э.Б. Тайлором (E.B. Tylor)[33]. Их широко цитировали многие современники в разных странах мира. Стоит отметить использование результатов его исследований и в известной книге П.А. Кропоткина о взаимной помощи, где её автор называл очерк Кулишера о первобытной торговле «превосходным»[34]. Неоднократно упоминал его работы в своей классической «Истории брака» Э. Вестермарк[35]. На публикации Кулишера, посвящённые изучению брака, обращают своё внимание и сегодняшние авторы[36].

Новаторской была его первая книга — «Жизнь Иисуса», изданная в 1876 г. по цензурным соображениям в Германии[37]. В ней Кулишер, используя свои знания в области этнографии, выступил как один из зачинателей мифологической школы в изучении Евангелия. Обращение к этой непростой теме хорошо показывает широту его научных интересов уже в самом начале научного пути.

Кульминацией усилий Кулишера в области этнографии и культурологии явилось издание им в 1887 г. книги «Очерки сравнительной этнографии и культуры»^{^[38]}.В ней он собрал воедино результаты своих исследований в этих областях, прежде появившиеся в немецких и русских журналах. В данном издании были затронуты и некоторые вопросы экономической истории — возникновение и развитие торговли, а также ростовщичества.

В историю русской этнографии эта книга вошла, по определению С.А. Токарева — признанного авторитета в этой области – как целиком соответствующая по духу «работам западноевропейских, в особенности английских эволюционистов»[39]. Вот как Токарев, например, описал данное там Кулишером решение проблемы первобытной религии, которое явилось его особенно весомым вкладом в мировую этнографию: “Точно так же, как в настоящее время проповедуется мысль, что установившиеся в настоящее время отношения между людьми в европейских обществах должны остаться нетронутыми, не могут и не должны быть изменяемы государственными мерами, — точно также весьма долго поддерживалась в сознании людей мысль, что силы природы не могут и не должны подлежать изменению и воздействию со стороны человека”.

“Мы утверждаем, следовательно, — говорит Кулишер, — что религиозное почитание предметов и сил природы обязано своим происхождением неспособности первобытного человека побороть природу, подчинить её своим целям и потребностям”. Поэтому переход от одного образа жизни к другому влечёт за собой и новый мир богов, который вытесняет старый или наслаивается на него. “Только с этой точки зрения может быть удовлетворительно разъяснён и понят... ход развития религиозного миросозерцания и отношения человека к природе”. Значит, “имея классификацию различных образов жизни, мы имеем и классификацию форм религиозного мировоззрения” — резюмирует Кулишер свои взгляды. “Периодам охотнической, пастушеской, земледельческой жизни, занятию рыбною ловлей и т.д. соответствует свой особый религиозный мир, общий всем народам, ведущим тот же образ жизни”, — так разъясняет он свою мысль»[40].

Кулишер в своих «Очерках» подчеркивал, что «общая схема движения одна и та же для всех народов»[41]. «Существует общий закон развития для всех народов без различия, к какой бы расе[42] эти народы ни принадлежали», — так формулировал он свое кредо[43]. Это положение, впервые высказанное на страницах русской прессы Кулишером в конце 1870-х гг., встретило, по свидетельству наблюдательного современника, достаточно ожесточённые возражения со стороны адептов национальной «самобытности»[44].

Почти через десять лет, в 1896 г., появилась следующая книга Кулишера «Развод и положение женщины»[45], которая и сейчас представляет немалый интерес для историков этой проблемы. Впрочем, и она была неоднозначно встречена современниками. В академическом журнале русских этнографов, к кругу которых Кулишер не принадлежал, на неё была помещена зубодробительная рецензия[46]. Напротив, А.П. Чехову эта книга, несомненно, понравилась. Писатель включил её в число изданий, отправленных им в библиотеку родного Таганрога, над которой шефствовал[47].

К концу XIX в. публикации Кулишера входили в культурный багаж русской интеллигенции. Но потом, естественно, пришли новые кумиры. Однако совсем недавно все три вышедшие при его жизни книги, включая ту, что появилась на немецком языке, были переизданы факсимильным способом в России и за её пределами.

В 1870-х гг. в Петербурге Кулишер входил в число тех, кто примыкал к кругу журнала «Отечественные записки». Это «большое общество, состоявшее из нескольких десятков, если не всей сотни членов», было известно под названием «общества трезвых философов»[48]. Шуточное название определялось, не только тем, что его члены в большинстве придерживались позитивистских взглядов, но и отсутствием на их встречах алкоголя — там ограничивались чаем и бутербродами. Позднее А.М. Скабичевский, видный литературный критик того десятилетия, вспоминал: «На собраниях общества этого читались и обсуждались серьёзнейшие рефераты на различные философско-научные темы. Наиболее часто в этих собраниях, сколько помнится, подвизались следующие лица: Н.Ф. Анненский, В.П. Воронцов, М.И. Кулишер, В.И. Семевский, С.Н. Южаков и пр.»[49]. Известно, что все названные рядом с Кулишером авторы оставили очень заметный след в русской науке и публицистике. Таков был круг общения нашего героя в молодости.

Кулишер придерживался не только последовательного позитивизма, но и являлся до конца своей жизни убеждённым атеистом[50]. Среди шестидесятников XIX в., к поколению которых он принадлежал, отход от религии был достаточно частым. При этом Кулишер не отказался от принадлежности к своему народу, не перешёл формально в христианство, что случилось с некоторыми близкими ему во времена его молодости евреями-интеллигентами.

Стоит отметить его горячее сочувствие освободительной борьбе славянских народов Балканского полуострова. Именно Кулишер являлся автором почти ежедневных передовиц в петербургской газете «Новое время», которые были посвящены освободительному движению балканских славян[51]. Но в этой газете, где он писал о внешней политике, ему довелось проработать не очень долго — с апреля до декабря 1876 г.[52]

Политические воззрения героя нашего очерка писатель И.И. Ясинский, тесно общавшийся с ним на рубеже 1870-х и 1880-х гг., охарактеризовал в своих мемуарах, пусть и несколько иронично, следующим образом: «Либеральнейший Кулишер, который даже во сне грезил конституцией, правами человека, и, быть может, даже республикою»[53]. Потому не случайно, что после образования в 1905 г. Конституционно-демократической партии Кулишер примкнёт к ней.

С ноября 1878 г. Кулишер работал в петербургской газете «Русская правда», что опять продолжалось недолго — вероятно, до начала осени 1879 г., — «где вёл отдел внешней политики, а по временам писал статьи и по общим вопросам внутренней политики»[54]. В конце 1870-х гг. он также печатался в столичном журнале «Слово». Известны пять появившихся там статей Кулишера[55]. В 1880-х гг. десять его публикаций были помещены в другом петербургском журнале — «Вестник Европы»[56]. Печатался он и в московском журнале «Русская мысль»[57]. Все эти толстые литературно-общественные журналы придерживались либерального направления. Они были рассчитаны на образованного читателя. Потому помещённые там Кулишером статьи имели высокий научный уровень, хотя и были написаны вполне доступным языком. Впоследствии некоторые из них вошли в его уже упомянутые «Очерки сравнительной этнографии и культуры».

Кулишер был лишен возможности преподавать в университетах Российской империи, поскольку не перешёл в христианство. Кажется, единственным исключением тому явилось чтение лекций по истории культуры в 1907–1908 гг. в петербургском Психоневрологическом институте, который являлся частным учебно-научным заведением[58]. Потому публикации в прессе были особенно важны для него как доступный канал распространения своих идей. Видимо, не случайно одним из его псевдонимов был «экстраординарный профессор».

Начиная с 1890-х гг. публикации Кулишера будут в основном появляться в русско-еврейских изданиях. Однако его связь с общерусскими журналами и тогда не прервётся. Там он теперь выступал, прежде всего, как юрист. Так, в журнале «Вестник права» нами выявлены три его публикации[59]. К этой же тематике примыкает его статья о законах древневавилонского царя Хаммурапи, опубликованная в научно-литературном «толстом» журнале[60]. Разоблачению кровавого навета на евреев — мифа о ритуальном убийстве — была посвящена специальная статья[61] в другом известном общерусском журнале, в которой Кулишер продемонстрировал энциклопедический подход к проблеме одновременно как историк, этнограф и юрист.

Вероятно, апогеем журналистской карьеры Кулишера стало редактирование киевской газеты «Заря». Вот как об этом написано в биографической статье о нём в авторитетнейшей русской энциклопедии Брокгауза и Ефрона: «…в 1880-86 г. издавал в Киеве одну из лучших провинциальных газет»[62]. Отметим, что этому предшествовало в 1880 г. очень недолгое редактирование Кулишером в Одессе газеты «Правда», довольно быстро закрытой цензурой[63].

«Заря» была либеральным изданием, которое твёрдо противостояло своему реакционному сопернику газете «Киевлянин». «Заря» решительно выступала против наступления реакции и волны погромов, прокатившихся в начале 1880-х гг. по Югу страны. Редактор «Зари», по свидетельству Г.Б. Слиозберга, «пользовался большим влиянием и безусловным уважением» в городе»[64].

Дом четы Кулишеров был открыт для широкого круга гостей. У них был один из самых популярных салонов Киева, где собирались профессора местного университета, известные адвокаты и удачливые представители делового мира[65]. Этим была продолжена традиция гостеприимства, заложенная ранее «пятницами у Кулишера» в Петербурге[66].

Впоследствии именно истории евреев Киева Кулишер посвятит, кажется, единственное свое научное исследование, выполненное на локальном материале (см. ниже). Несомненно, что его написанию способствовало относительно длительное пребывание в этом городе. Но еще до переезда в Киев, в 1878 г., там родился у четы Кулишеров их первенец — сын Иосиф. Возможно, что Кулишер через жену был особо связан с этим городом. В 1881 г. там же у супругов появился их второй сын — Евгений.

Не только освещение политических вопросов создавало славу газете Кулишера. Её материалы вошли и в историю русской литературы. На страницах «Зари» в 1884 г. развернулась знаменитая дискуссия «о границах литературного и научного мышления»[67]. Роли в этой дискуссии были распределены заранее. Кулишеру, в частности, выпало представлять позитивистскую позицию, согласно которой искусство — «бесконечно малая величина», наука — «бесконечно большая»[68]. Дискуссия приобрела общероссийский масштаб, когда к ней присоединился известный столичный поэт Н. Минский, находившийся тогда в Киеве. Статья Минского, помещённая в газете Кулишера, знаменовала собой важный этап в развитии эстетики русской литературы, стояла у порога «рождения символизма»[69].

Некоторые публикаций Кулишера, посвящённые творчеству М.Е. Салтыкова-Щедрина, оказались настолько важными, что были востребованы исследователями творчества классика русской литературы спустя многие годы. Например, в комментариях к академическому изданию «Современной идиллии», напечатанных в 1973 г., говорится: «Образ Редеди и вся сатирическая фантасмагория его походов повергли современную Салтыкову критику в недоумение. [...] Единственный из рецензентов М. Супин (М.И. Кулишер) понял, что “тип Редеди действительно карикатурный, действительно уродливый — это насмешка над здравым смыслом и культурой”, но “он является художественным воспроизведением действительных лиц — этот тип выхвачен прямо из жизни” («Заря», 1882, 9 октября, № 223)»[70]. В двух других томах того же академического издания мнение Кулишера цитируется при комментировании таких произведений Салтыкова-Щедрина, как «За рубежом» и «Пёстрые письма»[71].

В 1886 г. номинальный издатель «Зари», П.А. Андреевский, потребовал от Кулишера большую сумму, которую тот не смог ему выплатить. Тогда Андреевский в октябре отобрал газету у Кулишера, но с её изданием справиться не смог. «Заря» без Кулишера не просуществовала и до конца года — последний её номер вышел 29 ноября[72]. Кулишер не только потерял свои средства, вложенные в «Зарю», но ему пришлось расстаться и с профессией журналиста, а также покинуть Киев. Попытка Кулишера основать там новое издание кончилась безрезультатно. Он считался властями «политически неблагонадёжным»[73].

В 1887 г. Кулишер возвращается в Петербург. Ему ничего не оставалось, как обратится к своей профессии по университетскому диплому — юриспруденции. Не без трудностей, только благодаря настоянию выдающего адвоката В.Д. Спасовича, в столице его приняли в число помощников присяжных поверенных, в чём ему отказали в Киеве после того, как он лишился «Зари»[74].

«Такие люди, к несчастью, не имеют успеха в отношении материальном, и Кулишеру пришлось в Петербурге в первые годы его пребывания там ... переносить большие невзгоды» — вспоминал Г.Б. Слиозберг[75]. Вынужденно став в 40 лет снова помощником присяжного поверенного, Кулишер из-за ужесточения царским правительством дискриминационных мер в адвокатуре оставался в таком оскорбительном для его возраста «ученическом» положении многие годы, пока антисемитские ограничения в этой области временно не были ослаблены. Присяжным поверенным, как тогда именовался адвокат, Кулишер смог стать только в 1904 г.

В Петербурге Кулишер работал, как бы теперь сказали, в адвокатской конторе А.Я. Пассовера, который считался современниками «самым выдающимся между адвокатами цивилистом» (т.е. знатоком гражданского права)[76]. Вот, что о нём много позднее вспоминал коллега, приводя несомненно интересные для нас детали: «Судебные бумаги составлял ему в те времена его ближайший сотрудник и почти ровесник — Михаил Игнатьевич Кулишер, человек больших знаний и способностей. Пассовер выслушивал проект бумаг, давал указания и бумаги затем подавались от имени Кулишера или адвоката, передавшего дело, но никогда не от его имени»[77]. Так пригодились прежние журналистские — «писательские» — навыки герою нашего очерка в новых обстоятельствах. «Кулишер стал профессиональным сочинителем кассационных жалоб. Он редко выступал в судах, но каждый раз, когда он выступал, судьи чувствовали, что перед ними находится огромная умственная сила, с которой нужно считаться»[78].

Большую часть 1880-х гг. политика Александра III в отношении евреев не была ещё определена[79]. Она оставляла даже определённые надежды на перемены к лучшему, особенно у тех евреев, кто, имея высшее образование, могли, в отличие от подавляющего числа их единоверцев, проживать в любой части страны. Однако реакционные перемены чувствительно затронули и их. В 1887 г. царское правительство ввело процентную норму, которая резко ограничила приём евреев в средние и высшие учебные заведения. Это, несомненно, не могло не оказать самое тягостное впечатление на Кулишера. Тогда он уже был, как мы знаем, отцом двух мальчиков, а затем, в 1890 г., у него появится и третий сын — Александр. В 1889 г. нехристианам практически был закрыт доступ в адвокатуру, от чего, как уже отмечалось, пострадал и сам Кулишер.

Всё это для него, как и людей его круга, означало расставание с надеждами на скорое решение еврейского вопроса в Российской империи по образцу стран Западной Европы. Отсюда, вероятно, его уход от активного прежде участия в общерусской журналистике, переориентация активности в сторону еврейских организаций и органов печати. Перемены настроений Кулишера отчётливо видны в его обзоре, подготовленном для русско-еврейского журнала «Восход» в 1889 г.[80] Настоятельной необходимостью для таких людей, как Кулишер, национальные чувства которых обострились в изменившихся условиях конца 1880-х гг., стало желание помочь своему народу, а значит — обращение к соответствующей деятельности.

Известный историк российского еврейства С.М. Гинзбург писал в своих воспоминаниях о Кулишере: «В Петербурге [он] становится близким участником в работе большинства еврейских общественных организаций, в том числе и Общества Просвещения[81]. Легко понять, какую большую ценность для последнего являл собою разносторонне образованный и энергичный Кулишер. Там, где дело касалось школ, культурных вопросов и нужд научных и литературных начинаний, он был незаменим и как “муж совета”, и как усердный работник, всегда охотно бравший на себя самые трудные обязанности»[82].

Следует отметить, что Кулишер не был новичком в кругу столичных еврейских общественных деятелей. Он прочно вошёл в историю русско-еврейской печати как первый фактический редактор возрождённого в Петербурге органа русских евреев — еженедельника «Рассвет»[83], которым руководил с сентября 1879 г. до марта 1880 г.^{^[84]} Не случайно, что на склоне лет Кулишер опубликует свои воспоминания и размышления о первых 50 годах русско-еврейской печати[85].

Вот некоторые еврейские общественные организации, в работе которых принимал участие Кулишер, с указанием его роли: член Комитета Общества для распространения просвещения между евреями в России (ОПЕ), член ЦК Еврейского Колонизационного Общества (ЕКО), один из учредителей возникшего в 1907 г. Общества для научных еврейских знаний, товарищ (заместитель) председателя — т.е. равный по положению в руководстве с С.М. Дубновым — в основанном в 1908 г. Еврейском историко-этнографическом обществе (ЕИЭО)[86].

Особенно значительной была роль Кулишера в ЕИЭО. Он председательствовал на учредительном собрании этого общества[87]. Подпись Кулишера стоит первой под его утверждённым уставом[88]. Предшественником ЕИЭО была Историко-этнографическая комиссия, возникшая в 1891 г. при ОПЕ, в состав руководящего бюро которой сразу вошёл Кулишер. Там он руководил экономической секцией. Число докладов, прочитанных им на заседаниях Историко-этнографической комиссии, было самым большим[89]. Его научная и публикационная деятельность усилилась в рамках ЕИЭО, издававшего журнал «Еврейская старина», где публиковался Кулишер. Отметим, что он был соредактором хрестоматии «Очерки по еврейской истории и культуре», изданной ЕИЭО[90].

В ОПЕ активность Кулишера была, прежде всего, сосредоточена на вопросах образования. Там он решительно выступал как противник основы традиционной системы обучения — хедера. Вместе с Л.М. Брамсоном им был подготовлен «Сборник в пользу начальных еврейских школ» (СПб, 1896), изданный этим обществом. Иногда Кулишер даже вёл важнейшие заседания ОПЕ [91].

Вместе с тем, русская культура была неотъемлемой частью личностного багажа людей того круга, в который входил Кулишер. Об этом, например, ярко свидетельствует следующее место в воспоминаниях жены известного деятеля партии кадетов, члена I Государственной Думы М.М. Винавера:

«В первые годы своей жизни в Петербурге он — здесь речь идёт о муже мемуаристки — и ещё несколько друзей регулярно собирались раз в неделю у Михаила Игнатьевича Кулишера и читали вслух Гейне, Пушкина, Лермонтова, Гоголя. Кулишер читал чудесно, и я до сих пор помню, как он замечательно декламировал “Купца Калашникова” Лермонтова. Теперь как-то не верится, что взрослые, серьёзные, занятые люди могли целый вечер наслаждаться чтением вслух»[92].

Кулишер принимал деятельное участие в работе действовавшего негласно «Бюро защиты», образованного около 1900 г.[93] Члены «Бюро» стремились противодействовать юридическими методами административным и законодательным ограничениям, направленным против евреев, а также бороться с проявлениями антисемитизма. Когда легальная политическая деятельность стала возможна, Кулишер вошел в число лидеров «Союза для достижения полноправия еврейского народа в России», возникшего в 1905 г.[94] После раскола «Союза» он вместе с М.М. Винавером и Г.Б. Слиозбергом возглавлял либеральную «Еврейскую народную группу».

Позднее Винавер вспоминал: «Кулишер примкнул к тому направлению демократической мысли, которое нашло выражение в партии к.-д. [...] Образовалась “Еврейская Народная Группа”, ставившая себе задачею борьбу за полноправие еврейского народа в России. Кулишер вступил в неё и не только оставался до смерти своей в её составе, но почитал себе за гордость, что всех трёх сыновей своих — ныне тоже известных ученых и публицистов — ввёл в состав той же политической группировки»[95]. В семьях некоторых виднейших лидеров еврейского национализма — не буду их здесь называть — случались разрывы с детьми, когда те уходили от своего народа, крестились. Напротив, Кулишер, которого они постоянно обвиняли в «ассимиляторстве» (об этом ниже), сумел воспитать своих детей так, что они оставались со своим народом, хотя и платили за это немалую цену — были лишены возможности стать университетскими профессорами в Российской империи.

Политическая деятельность Кулишера принесла вполне определённые результаты. В 1905 г. именно длившаяся час беседа Кулишера и Слиозберга с министром финансов В.Н. Коковцевым оказалась решающей в предоставлении евреям России представительства в Государственной Думе[96]. В следующем году в составе еврейской делегации из девяти человек Кулишер посетил председателя Совета министров С.Ю. Витте[97].

Известно, что Кулишер не разделял идеи сионизма. Пытаясь «выяснить ... генезис сионизма ... на основании реальных исторических фактов», он описал мессианские движения и «тяготение к Палестине» в еврейской диаспоре за очень длительный период[98]. Вместе с тем, по свидетельству Б.-Ц. Динура, в 1951–1955 гг. занимавшего пост министра образования и культуры Израиля, хорошо знавшего Кулишера по Петрограду, тот считал в 1917 г. британскую Декларацию Бальфура, обещавшую еврейскому народу создание «национального очага» в Палестине, делом «серьёзным»[99].

Вероятно, последней большой задачей, решение которой пришлось возглавлять Кулишеру — он сменил умершего в 1917 г. Л.И. Каценельсона — было руководство специальной комиссией ОПЕ по разработке плана и программы Высшей школы еврейских знаний (ВШЕЗ)[100]. Отметим, что заседания этой комиссии, когда их вёл Кулишер, запомнились Динуру как особенно интересные[101]. ВШЕЗ, первоначально названная Петроградским еврейским народным университетом (ПЕНУ), открылась в феврале 1919 г., и Кулишер читал там курс еврейского права[102].

В изданной на трёх языках известной статье Б. Натанса «Об историографии российского еврейства»[103] имя Кулишера даже не упоминается. Это хорошо отражает недооценку, если не игнорирование, результатов его творчества в данной области знания. А между тем именно написанное Кулишером, на мой взгляд, было наиболее близко к современному подходу в изучении истории евреев России. Немало из того, что появилось недавно как якобы совершенно новое слово в науке, было, оказывается, уже до того сказано в работах Кулишера.

Известным недостатком традиционного подхода к изучению истории российского еврейства считается этноцентризм, на что одним из первых указал известный американский историк Р. Пайпс[104]. Кулишер, как уже знает читатель из написанного ранее, начинал свой путь в науке как этнограф. Он обладал той подготовкой и широтой кругозора, которая просто исключала этноцентризм в его исторических работах. Напомним, что Кулишер изначально настаивал на применимости общих законов развития ко всем народам. И евреи для него не были исключением. Ещё в 1897 г. Кулишер чётко сформулировал свою позицию: «Историки евреев ... грешат в том отношении, что они видят коренные причины того или иного положения евреев лишь во враждебном отношении к ним окружающего их населения»[105].

Несомненно, одной из вершин творчества Кулишера в области изучения истории евреев в России является пролежавшая долгое время в архиве и опубликованная только в 2006 г его обширная работа «Эпоха Екатерины II»[106]. Сравнение её содержания с указанной статьей Пайпса, которая посвящена той же теме, хорошо показывает, что к Кулишеру упрек в этноцентризме не относится. Другое дело, что такой современник Кулишера, как С.М. Дубнов (о его отношении к Кулишеру подробно пойдёт речь в следующем разделе), на которого среди других справедливо указывает в своей статье Пайпс, безусловно, был подвержен этноцентризму. К сожалению, до сих пор, насколько мне известно, отсутствует сравнительный анализ содержания упомянутых работ Кулишера и Пайпса на одну и ту же тему. Более того, если статья Пайпса продолжает широко цитироваться, то работа Кулишера не получила пока должного внимания.

Однако важно отметить и другое. Посмертно опубликованная работа Кулишера о времени Екатерины II разительно отличается по глубине проникновения в тему от другой его статьи, посвящённой тому же периоду, которая была написана на два десятилетия ранее[107]. К сожалению, не все современники понимали, что мысль Кулишера не стоит на месте. Так, молодой историк еврейской литературы С.Л. Цинберг в 1911 г. даже писал жене после одной из встреч с Кулишером, что тот «антикварен»[108].

Как показывает знакомство с работой Кулишера, посвящённой эпохе Екатерины II, которая была опубликована, к сожалению, только недавно, он в своём историческом анализе использует сравнительный подход, сопоставляя положение евреев с ситуацией, характерной для других групп населения страны; отмечает значение общих проблем, с которыми сталкивалось государство, для изменения его политики и законодательства в отношении евреев. Только относительно недавно, как нечто новое, именно такой подход — прокламируемый в качестве отказа от этноцентризма — наконец, возобладал в изучении истории евреев России. Однако стоит помнить, что он уже был с успехом применён Кулишером ещё столетие назад.

Кулишер был по природе педагогом. О его роли в развитии еврейского образования в России уже сказано в предыдущем разделе. Добрые советы Кулишера впоследствии вспоминали учёные, которым посчастливилось с ним встретиться в их молодости[109]. Очевидно, что в этом проявлялось природное свойство. Его сестра, Надежда Израилевна[110] Кулишер-Бунцельман, была профессиональным педагогом. Ею написано несколько пособий по дошкольному воспитанию, которые выдержали множество изданий[111].

Кулишер сумел так воспитать своих трёх сыновей, что они, как и их отец, внесли очень заметный вклад в мировую науку. Старший из них, Иосиф, рано добился известности своими трудами по истории экономики[112]. Его фундаментальное исследование, посвящённое экономической истории Западной Европы, вышедшее многими изданиями, было одной из наиболее читаемых книг по экономике в дореволюционной России[113]. Отметим, что автор не только посвятил эту книгу отцу, но и отметил, что именно по его совету «приступил к составлению её»[114]. К сожалению, работы Иосифа Михайловича, в которых затрагивается еврейская тематика[115], кажется, сегодня почти забыты. Тем более ускользает от внимания специалистов взаимовлияние отца и сына Кулишеров на их исследования в этой области. Для тесного научного общения у них были все условия — семья Кулишеров долго жила вместе. Несомненно, что отец и его старший сын ежедневно обменивались идеями в домашней обстановке.

Свидетельством начала их сотрудничества являются следующие слова в завершении публикации отца, обещающие её продолжение в работе сына: «Скоро, вероятно, появится статья моего сына, в которой собраны данные о торговле евреев в средние века»[116]. И действительно, упомянутая статья была напечатана в том же журнале[117].

В 1905 г. Иосиф Михайлович в порядке исключения становится приват-доцентом Петербургского университета — некрещённые евреи, как правило, не допускались к преподаванию в российских высших учебных заведениях — и в том же году был принят на службу в Министерство торговли и промышленности. В 1907 г. он переводится в Министерство финансов в качестве чиновника по особым поручениям. При этом он продолжает преподавание в Петербургском университете. Понятно, что, обладая обширнейшими знаниями в области финансов[118], старший сын Кулишера должен был повлиять на уровень исследований отца в этой области.

В 1910 г. появилась статья Кулишера «История русского законодательства о евреях в связи с системой взимания налогов и отбывания повинностей»[119], которая, несомненно, является одной из наиболее значимых в той части его творчества, которая посвящена истории евреев в России. В прошлом именно на её выводы, как показывает пример классического исследования И. Левитаца «Еврейская община в России (1772-1844)», опирались специалисты при описании эволюции имперской системы налогообложения евреев[120]. Высказанные там положения не раз цитируются и в хорошо известной специалистам книге Дж.Д. Клиера «Россия собирает своих евреев»[121], которая принадлежит к числу относительно новых исследований. Отметим, что даже когда Кулишер не упоминается в этой книге, то и тогда мнение Клиера совпадает с тем, что намного ранее писал Кулишер[122].

Имеются и другие публикации Кулишера, посвященные рассматриваемой тематике. Это, прежде всего, две статьи об истории еврейских земледельческих колоний в России[123]. В них он показывает, что в неудачах еврейских земледельцев были повинны, главным образом, царские чиновники, во власть которых они попали. Обстоятельное исследование было посвящено Кулишером истории евреев в Киеве[124]. А вот подготовленное им во время пребывания за границей в молодости исследование о культурно-историческом развитии евреев не смогло выйти в свет из-за отсутствия средств для его публикации[125]. В заключение настоящего раздела, посвящённого вкладу Кулишера в изучение истории евреев в России, отметим, что публикации сборников исторических документов не раз служили ему поводом для рассмотрения различных проблем в этой области[126].

Семён Маркович Дубнов — это человек, имя которого носит одна из улиц Тель-Авива. Оно же в названии института в Германии. Одним словом — икона. Переиздания исторических произведений Дубнова, несмотря на то, что многие их положения теперь считаются определённо устаревшими[127], нетрудно встретить на полках книжных магазинов.

А вот улицы Кулишера, так же как ещё чего-то, названного в честь его друзей и соратников, Винавера и Слиозберга, нет. И это закономерно. Ведь они были лидерами русско-еврейского либерализма[128]. Людей с такими взглядами обычно атакуют с разных сторон. Потому и место их в истории евреев России остается зачастую искажённым в соответствии с тем, как они представлены в текстах оппонентов.

Воспоминания Дубнова[129], кажется, до настоящего времени остаются одним из наиболее часто цитируемых источников в историографии евреев России. Если раньше это диктовалось практически полным закрытием доступа к архивам советскими властями, то сегодня, казалось бы, оправдывается пропажей многих важных документов, обнаружившейся после открытия архивов. Однако для Дубнова, как верно отмечает один из его биографов, был характерен «постоянный критический настрой ... по отношению к большинству из тех, с кем сводила его судьба»[130].

Уже при появлении воспоминаний Дубнова, некоторые современники давали им резко отрицательные оценки, что стало известно только совсем недавно из опубликованной переписки. Так, известный адвокат и еврейский общественный деятель О.О. Грузенберг сетовал, что эти мемуары содержат «ряд заведомо ложных утверждений» о нём[131]. Он отмечал на конкретных примерах фрустрацию Дубнова по поводу отсутствия у того не только высшего образования, но даже аттестата зрелости, что не могло не отразиться на содержании его мемуаров[132].

Известно, что Дубнов вел ожесточённую борьбу с А.Я. Гаркави за гегемонию в русско-еврейской историографии, в которой одержал победу. В результате до сих пор большой вклад такого крупного учёного как Гаркави в изучение истории евреев России, а также его роль в институционализации этой научной дисциплины, остаются недооценёнными[133]. Пример Гаркави хорошо показывает, как гегемония Дубнова в историографии русских евреев вела к искажению полноты действительной картины истории науки.

Ещё более ярким, но менее изученным примером выстраивания Дубновым историографии «под себя» является случай Кулишера. В воспоминаниях Дубнов не скрывает, что считал Кулишера своим оппонентом[134]. Открытое нападение произошло в 1916 г., когда Дубнов атаковал Кулишера в специальной статье, направленной против его работы, посвященной эмансипации евреев во время Великой французской революции[135]. Но это была односторонняя полемика. Кулишер в своей публикации никак не упоминает взгляд Дубнова на проблему[136].

Кулишер серьёзно интересовался историей эмансипации евреев в Западной Европе, которая покончила с их юридическим бесправием. Кроме примера эмансипации евреев во время Великой французской революции, он проанализировал развитие этого процесса в Англии и Германии[137]. Специальную статью Кулишер посвятил евреям США[138]. Во всех этих работах он подчеркивал, что обретение евреями гражданских прав было достигнуто именно в ходе общего процесса демократизации общества, разрушения старого феодального порядка. Кулишер видел в этом пример для евреев России.

Другой подход к проблеме был у Дубнова. В занятии историей он видел вполне определённую политическую миссию. Дубнов был идеологом и основателем «Фолкспартей» («Народная партия» на языке идиш). Отец теории еврейского автономизма[139], он стремился своими трудами подкрепить идеи обособления евреев в диаспоре. Страх ассимиляции был для него определяющим. Не таким был Кулишер. Он являлся решительным противником сепарации евреев, последовательно отстаивал путь их интеграции в российское общество. В восстановлении в любой форме кагала, еврейской средневековой корпорации — не важно, какое тому будет дано название — Кулишер видел новую опасность личной свободе евреев, их положению в российском обществе. Конечно, эмансипацию евреев на индивидуальном уровне, данную им Великой французской революцией, он считал бесспорным благом.

Дубнов же мечтал о национальной автономии. Но сепарация, как убедительно показал Кулишер в своей статье, атакованной Дубновым, была сознательно отвергнута самими французскими евреями. С этим отец теории еврейского автономизма, конечно, не мог согласиться. Впрочем, сам Кулишер, как показывает знакомство с его научным наследием, предпочитал не спорить, а излагать свою точку зрения. Он не был, как Дубнов, теоретиком политического течения. Потому и спор был односторонним. В вышедшей в 1924 г. посмертно книге Кулишера, где подробно рассматривается влияние Великой французской революции на изменение положения евреев, нет никаких упоминаний Дубнова и его работ[140].

Современники хорошо понимали, что Кулишер и Дубнов наиболее ярко представляют два полюса в подходах к решению еврейского вопроса в Российской империи. Например, известный сионистский деятель М.М. Усышкин отмечал, что «пропасть лежит во всём мировоззрении» именно Кулишера и Дубнова. Он конкретизировал это в таких словах: «один вечно любит Евреев, другой вечно любит Еврейский народ»[141]. К сожалению, и в этом случае известная современникам очень заметная роль Кулишера как антипода Дубнова забылась.

Но было и другое. Кулишер не мог не будить в Дубнове и просто неприятные воспоминания личного характера, что и отразилось в мемуарах историка-политика. Вероятно, обидным для Дубнова оказался тот факт, что Кулишер, а не он был первым выбран издательством Брокгауза и Ефрона в качестве руководителя начинания по подготовке многотомной «Еврейской энциклопедии». Описание связанных с этим событий в мемуарах Дубнова кажется не бесспорным. Известно, что Кулишер покинул пост главного редактора этой энциклопедии. Дубнов пишет об этом так: «Кулишер не подходи[л] к своей задаче общего редактора: для этого ему не хватало еврейского энциклопедического знания»[142].

Данные слова Дубнова впоследствии получили хождение в публикациях, затрагивающих историю этой энциклопедии^{^[143]}. Однако в новейшей работе, посвящённой той же энциклопедии, версия Дубнова даже не упоминается, хотя и говорится об отказе Кулишера от работы над ней. Впрочем, и предложенное там объяснение его ухода политическими мотивами не кажется достаточно убедительным^{^[144]}. Кулишер никогда не был поглощён политикой и не имел соответствующих амбиций.

Современники справедливо воспринимали Кулишера как человека, который «владел знаниями в самых разных областях»[145]. «Образование его было энциклопедическое»[146]; в нём видели «ходячую энциклопедию разнообразных знаний»^{^[147]}. Потому понятно, что издательство Брокгауза и Ефрона предпочло именно Кулишера в качестве главного редактора энциклопедии. Другое дело, что Кулишер, как отмечал хорошо его знавший Винавер, не имел никаких организаторских, «коллегиальных талантов»[148]. В коллективе еврейских энциклопедистов сразу возникли разногласия, с которыми Кулишер в силу своего характера не мог справиться. Дубнов же почти сразу после ухода Кулишера тоже отказался руководить изданием. Тяжёлая работа по подготовке энциклопедии была выполнена другими. Но Дубнов, кажется, хорошо запомнил неприятный для него эпизод и в силу отмеченных особенностей характера представил его в своих мемуарах в невыгодном для Кулишера свете.

Дубнов совершенно неоправданно пытался приклеить Кулишеру и его единомышленникам ярлык «ассимиляторов»^{^[149]}. Он характеризовал Кулишера как человека, «застывшего на ассимиляционных идеалах 70-х годов [XIX в.]»[150]. К сожалению, в таком отношении к лучшим представителям русско-еврейской интеллигенции Дубнов был не одинок.

Вот что писал об этих обвинениях уже неоднократно цитировавшийся известный исследователь истории еврейского народа в России С.М. Гинзбург, которого, кажется, самого никогда не обвиняли в подобном «грехе»: «Весьма часто, и притом с разных сторон, высказывают по адресу русско-еврейской интеллигенции упрёки в склонности к ассимиляции. В значительной мере эти обвинения являются плодом недоразумения. Давно пора бы отказаться от укоренившегося в разных кругах предрассудка, будто не признавать всеспасающей силы идеи еврейского государства, не разделять идеологии идишизма[151] или не усматривать практической, реальной ценности в теории автономизма, — это значит быть “ассимилятором”. Мало ли имеется хороших евреев, искренне преданных своему народу, которые всё же не принадлежат к приверженцам ни одного из этих направлений»[152].

К этому Гинзбург добавлял: «Русско-еврейская интеллигенция была национально настроена; но она знала, что наряду с принадлежностью к определённой народности есть ещё “первейшее из званий — человек”, что есть ещё такие высокие ценности, как свобода, человечность, равенство, справедливость. Она не возводила национальный принцип в фетиш. [...] Будущий историк русского еврейства, если он только не будет ослеплён партийностью или шовинизмом, воздаст должное её работе и заслугам»[153].

Последний раз Кулишер появляется в мемуарах Дубнова как несчастный неудачник, идеалам молодости которого не суждено было осуществиться. При этом автор мемуаров не смог удержаться даже по отношению к умершему Кулишеру от политического обвинения: «Он не перешёл к национальному синтезу»[154]. Впрочем, всё-таки не этим заканчивает Дубнов свою последнюю мемуарную запись о Кулишере. Он не скрывает удивления тому, что Кулишер, умирая в ужасных условиях Гражданской войны, по свидетельству Слиозберга, «сохранил свою веру в прогресс»[155]. Вот таким действительно был Кулишер. И судьба оказалась благосклонна к главному делу его жизни, которое он не успел завершить, — работе по исследованию миграции.

Основоположник оригинальной теории миграции

Первой и единственной публикацией Кулишера, посвященной миграции, была появившаяся в 1887 г. в журнале «Вестник Европы» статья «Механические основы передвижения масс»[156]. Однако до недавнего времени эта новаторская статья, к сожалению, оставалась практически забытой[157]. А ведь именно она положила начало работе Кулишера над оригинальной теорией миграции, которой он отдал более четырёх десятилетий вплоть до своей смерти, а два его младших сына с блеском реализовали её в своих книгах, посвящённых изучению конкретных миграционных процессов.

Во многом эта важная публикация оказалась жертвой цепи ошибок в её библиографическом описании, которая препятствовала обращению к ней. Как мы уже отмечали в предыдущем разделе, Кулишер был вынужден отказаться от поста главного редактора «Еврейской энциклопедии». К сожалению, его преемники к задаче написания статьи о нём в этом издании подошли без должного внимания. В результате в ней было неверно указано название важнейшей статьи Кулишера о миграции: «О массовых переселениях и политических движениях». К тому же год её публикации ошибочно дан как 1888[158]. Более того, в широко известной книге[159] среднего из сыновей Кулишера, Евгения, название этой статьи было по-новому искажено как «Механические основы истории», хотя год её публикации там приведен правильно. Но при этом ошибочно сообщено, что было две статьи под таким названием. Последняя неточность, вероятно, основывалась на неверном указании в другой энциклопедии, что в 1887 г. Кулишер опубликовал в журнале «Вестник Европы» две статьи[160].

В своей статье Кулишер, прежде всего, рассматривает такие события восточно-европейской истории, как крестьянские войны С. Разина и Е. Пугачёва, восстание Б. Хмельницкого, а также подобные движения в Западной Европе. Но автор не ограничивается данными примерами. В завершающей части статьи его анализ обращается к мирному переселенческому движению, которое он рассматривает на примере миграции из Западной Европы в Северную Америку. Именно там Кулишер сформулировал свой закон миграции: «Не подлежит сомнению, что в основе переселенческого движения[161] может лежать только “теснота”, перенаселённость, понимаемая, конечно, не в абсолютном смысле, а по отношению к данным, выработанным в момент переселения, условиям производства и распределения»[162].

Однако, наряду с перенаселённостью, «выталкивающей» население, он отмечает и роль фактора притяжения, а также значение доступности желаемого направления переселения: «При переселениях, при эмиграции, происходящей более или менее беспрепятственно, главную роль должны играть, в смысле увеличения или уменьшения числа переселенцев, во-первых, притягательные свойства тех мест, куда происходит переселение, бóльшая или меньшая заманчивость тех удобств, которые представляет страна, куда происходит выселение, и затем бóльшая или меньшая лёгкость выполнения плана переселения»[163].

Таким образом, Кулишер был, кажется, первым, кто сформулировал эти важнейшие положения научной теории миграции. В дальнейшем, на протяжении всей жизни, он собирал и анализировал доступные ему материалы, которые должны были стать основой его всеобъемлющего труда по миграции. Правда, изменившиеся как раз в 1887 г. обстоятельства — переезд в Петербург и загруженность юридической практикой — не могли не мешать завершению этой титанической работы.

Несомненно, что Кулишер был заметной фигурой в научной жизни всего тогдашнего Петербурга. К сожалению, в нашем распоряжении имеется очень мало сведений об этой важной стороне его деятельности. Но известно, что именно Кулишер 1 февраля 1917 г. сделал первый научный доклад — «К вопросу о причинах Германо-Европейской войны» — на заседании вновь образованного Русского социологического общества имени М.М. Ковалевского[164]. О месте Кулишеров в интеллектуальной жизни дореволюционной России говорит, например, тот факт, что при образовании этого социологического общества в 1916 г. глава семьи и двое его сыновей, Иосиф и Александр, вошли в состав его членов, который насчитывал лишь 62 ученых[165]. Стоит отметить, что в личной библиотеке выдающего русского социолога, имя которого было присвоено социологическому обществу, общее число книг, авторство которых принадлежало Кулишерам, было самым большим — десять, — что свидетельствует о том, что члены этой семьи активно поддерживали связь с Ковалевским и делились с ним опубликованными результатами своих работ[166].

Умер Михаил Игнатьевич Кулишер 29 ноября 1919 г. в замерзавшем под властью большевиков Петрограде. Современники хорошо понимали значение этой потери для науки. Так, позднее в эмиграции выдающийся социолог П.А. Сорокин, перечисляя утраты русской науки в годы революции и Гражданской войны, среди немногих имен назвал именно Кулишера[167].

Как было сказано в напечатанной вскоре после кончины Кулишера краткой информации[168], он оставил неоконченным «огромный труд (написанный на немецком языке)», под названием «Войны и переселения». Сообщалось, что эта работа представляет собою «обстоятельное изложение, на основе колоссального фактического материала, совершенно оригинальной философско-исторической концепции (слегка намеченной в небольшой статье[169] «Механические основы передвижения масс» («Вест. Евр.», авг. 1887 г.)».

К счастью, судьба оставленной Кулишером рукописи, вопреки тому, что иногда утверждается[170], сложилась вполне удачно. Его дело в трудных условиях изгнания продолжили два младших сына, которым пришлось покинуть Россию в 1920 г. Через пять лет после смерти отца Александр в статье на французском языке впервые подробно изложил его теорию миграции[171]. В конце 1920-х гг. к усилиям Александра присоединился другой сын Кулишера — Евгений. В 1932 г. вышла книга братьев «Войны и миграции. Всемирная история как движение народов»[172]. В ней полностью представлена теория их отца, а история миграций в Евразии рассмотрена начиная с VII в.н.э. до начала XX в., с использованием унаследованных братьями материалов.

Евгению, после трагической гибели в вишийском концлагере Александра, пришлось продолжить исследования миграции в одиночестве. В 1943 г. Евгений публикует под эгидой Международного Бюро Труда книгу «Перемещение населения в Европе», где даётся подробный обзор миграций на этом континенте за период, прошедший после начала Второй мировой войны[173]. Введённому в ней понятию «перемещённые лица» было суждено потом ещё долгие годы находиться на слуху, пока проблема этой части жертв войны не нашла своего решения. В 1948 г. была опубликована другая книга Евгения — «Европа в движении: война и изменения населения, 1917-1947»[174]. Период, который рассматривается в этой книге, на самом деле больше указанного в её заглавии, поскольку там анализируются также миграции в России, вызванные Первой мировой войной. Теоретическая основа и этой книги остаётся всё той же — она унаследована от отца.

Книги братьев Кулишеров, посвящённые миграциям, хорошо известны специалистам. Они имеют статус классических и часто цитируются. Но, к сожалению, до самого недавнего времени осталась непонятой, а значит и недооценённой основополагающая роль их отца, от которого они унаследовали знания в этой области[175]. Почти вся слава, и немалая, здесь досталась Евгению Михайловичу; ему посчастливилось надолго пережить остальных членов семьи.

Когда Кулишера не стало, в одном из некрологов выражалась надежда, что его многочисленные статьи будут собраны воедино и изданы. «И тогда читающему миру станет вполне ясно, какую значительную утрату понесли наука и литература»[176]. Однако этого не произошло. В результате он оказался незаслуженно забыт, а процесс утраты памяти о нём в последнее время только усиливается. Так, если в изданном в конце 1990-х гг. справочнике, посвящённом социологам России, имелась достаточно информативная статья о Кулишере, то во втором издании этого справочника, вышедшем в 2014 г., статья о нём исчезла[177]. Более того, в появившейся недавно фундаментальной энциклопедии «Евреи в Восточной Европе»[178] нет ни одной статьи, посвящённой кому-либо из Кулишеров, тогда как ранее члены этой замечательной семьи неизменно занимали достойное место в подобных энциклопедических изданиях. Остаётся надеяться, что наш очерк будет способствовать тому, что место Кулишера в пантеоне замечательных учёных и активных русско-еврейских общественных деятелей окажется восстановленным.

[1] Гинзбург С.М. Амолике Петербург [Былой Петербург]. Нью-Йорк, 1944. С. 151.

[2] При подготовке настоящего очерка действенную помощь в осмыслении ряда значимых аспектов биографии Кулишера, поиске и доступе к некоторым важным источникам оказали Ш. Барнай, М. Бейзер, Ю. Вассерман, Б. Горовиц, А. Зельцер, М. Крутиков, Л. Найдич, В. Хазан, Д. Харув, М. Шраер и Ш. Штампфер, а также книготорговая компания Esterum (Франкфурт на Майне). Всем им я очень благодарен. Однако ответственность за содержание этой работы, конечно, целиком лежит на авторе. Первоначально опубликовано в журнале «Диаспоры» (2014. № 2. С.140-176). Автор выражает свою искреннюю признательность А.Р. Вяткину, гл. редактору этого журнала, за то внимание, которое он уделил подготовке к печати первого варианта данного очерка. Для настоящего издания его текст уточнен и дополнен

[3] Кулишер М. Кто виноват? (Из жизни одной еврейской колонии 1837-1847 гг.) // Еврейская библиотека. 1873. Т. 4. С. 91–113.

[4] Там же. С. 92. Здесь под «еврейским языком» имеется в виду иврит.

[5] Еврейская энциклопедия. СПб., [1911]. Т. 9. Кол. 904; Shrayer M.D. Ruvim Kulisher (1828–1896) // An Anthology of Jewish-Russian Literature. Ed. by M.D. Shrayer. Armonk, 2007. Vol. 1. P. 26–27.

[6] ИРЛИ (Пушкинский Дом) РАН. Рукописный отдел. Ф. 377. Оп. 7. Ед. хр. 2006 (далее — Кулишер М.И. Автобиография).

[7] О нём см.: Меламед Е. Из истории Житомирского раввинского училища // Евреи в России: История и культура. Отв. ред. Д.А. Эльяшевич. СПб., 1998. С. 128–143.

[8] Левитац И. Еврейская община в России (1844–1917) // Левитац И. Еврейская община в России (1772–1917). Пер. с англ. М., 2013. С. 353.

[9] Эйхенбаум Б.М. «Гакраб». Отрывки из родословной // Эйхенбаум Б.М. «Мой временник»... Художественная проза и избранные статьи 20–30-х годов. СПб., 2001. С. 27–33.

[10] Станиславский М. Царь Николай I и евреи. Пер. с англ. М., 2014. С. 139–140.

[11] Кулишер М.И. Автобиография…

[12] Натанс Б. За чертой: евреи встречаются с позднеимперской Россией. Пер. с англ. М., 2007. С. 269.

[13] Кулишер М.И. Автобиография…

[14] Гинзбург С.М. Амолике Петербург… С. 142.

[15] Кулишер М.И. Автобиография…

[16] Подр. о нём и его работах см.: Краткая еврейская энциклопедия. Иерусалим, 1992. Т. 6. Кол. 205–206; Натанс Б. Об историографии российского еврейства // Вестник еврейского университета. 2001. №6(24). С. 172–174.

[17] Его памяти Кулишер посвятил несколько публикаций: Кулишер М. К 25-летию со дня смерти И.Г. Оршанского // «Восход». 23 ноября 1900. С. 29–30; Кулишер М. Илья Григорьевич Оршанский: к 40-летию со дня его смерти // Вестник гражданского права. 1915. № 7. С. 5–12.

[18] Гинзбург С.М. Памяти ушедших // Еврейская мысль. Под ред. С.М. Гинзбурга. Т. 1. Пг., 1922. С. 7.

[19] Об этом см.: Ципперштейн С. Евреи Одессы: История культуры 1794–1881. Пер. с англ. М. – Иерусалим, 1995.

С. 125–139.

[20] Кулишер М.И. Автобиография…

[21] Там же.

[22] Винавер М. Недавнее. (Воспоминания и характеристики). 2-е изд. Париж, 1926. С. 259.

[23] См.: Еврейская энциклопедия. СПб., [1911]. Т. 10. Кол. 44–47; [1913]. Т. 16. Кол. 100–101.

[24] Кулишер М.И. Автобиография…

[25] Слиозберг Г.Б. Дела минувших дней: Записки русского еврея. Париж, 1934. Т. 3. С. 114–115.

[26] Жена Кулишера умерла в 1917 г. (установлено по: URL: http://jekl.ru/index.php?page=shop.product_details&flypage=shop.flypage&product_id=5460&category_id=2864&manufacturer_id=0&option=com_virtuemart&Itemid=1; в цит. кладбищенской документации она фигурирует с инициалами «С.И.», т.е. первая буква её отчества соответствует имени старшего сына четы Кулишеров — Иосифа, названного, видимо, по обычаю ашкеназских евреев, в честь умершего деда). Кулишер очень тяжело переживал эту утрату (см.: Айзенберг Л.М. М.И. Кулишер (Из личных воспоминаний) // Еврейский вестник. 1922. № 2. Кол. 26).

[27] «Die geschlechtliche Zuchtwahl bei den Menschen in der Urzeit» (1876. Bd. 8); «Intercommunale Ehe durch Raub und Kauf» (1878. Bd. 10); «Die Behandlung der Kinder und der Jugend auf den primitiven Kulturstufen» (1883. Bd. 15); «Der Dualismus der Ethik bei den primitiven Völkern» (1885. Bd. 17).

[28] «Der Handel auf den primitiven Kulturstufen» (1878. Bd. 10); «Das communale Eigentum in Russland» (1878. Bd. 10).

[29] «Die communale Zeitehe und ihre Überreste» (1879. Bd.11).

[30] «Russische Gebräuche und Spiele zu Frühlings- und Winteranfang» (1878. Bd. 33).

[31] «Die politische Verfassung auf den primitiven Culturstufen» (1879. Bd. 4).

[32] Kulischer M. Old Customs and Lawlessness // Popular Science Monthly. 1884. Vol. 26. № 11.

[33] См.: The Journal of the Anthropological Institute of Great Britain and Ireland. 1880. Vol. 9. P. 452.

[34] Кропоткин П.А. Взаимная помощь как фактор эволюции. СПб., 1907. С. 196.

[35] См., например: Westermarck E. The History of Human Marriage. 5-ed. Vol. 1. N. Y., 1922. P. 90, 97, 103, 166.

[36] Boureau A. The Lord’s First Night: The Myth of the Droit de Cuissage. Chicago, 1998. P. 286; Eller C. Gentlemen and Amazons: The Myth of Matriarchal Prehistory, 1861–1900. Berkeley, 2011. P. 145–146.

[37] Kulischer M. Das Leben Jesu. Leipzig, 1876.

[38] Кулишер М.И. Очерки сравнительной этнографии и культуры. СПб., 1887.

[39] Токарев С.А. История русской этнографии: Дооктябрьский период. Изд. 2-е. М., 2012. С. 358–359.

[40] Токарев С.А. Вклад русских учёных в мировую этнографическую науку (впервые статья опубликована в книге «Очерки истории русской этнографии, фольклористики и антропологии». Вып. 1. М., 1956.) // Сибирский этнографический вестник. 2003. № 14(15). URL: http://www.sati.archaeology.nsc.ru/Home/pub/index.html?id=1472.

[41] Кулишер М.И. Очерки сравнительной этнографии и культуры... С. X.

[42] Стоит отметить, что в то время евреи часто рассматривались как принадлежащие к особой расе.

[43] Кулишер М.И. Очерки сравнительной этнографии и культуры… С. 3.

[44] Венгеров С.А. На венском литературном конгрессе 1881 года // Венгеров С.А. Собрание сочинений. [В 5 т.]. Изд.

2-е. Т. 4. Пг., 1919. С. 120.

[45] Кулишер М.И. Развод и положение женщины: Зависимость семейных отношений от общественного строя. СПб., 1896.

[46] См.: Этнографическое обозрение. 1896. № 2–3. URL: http://annales.info/books/kulisher.htm.

[47] См.: Чехов, А.П. Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. Письма в двенадцати томах. Т. 6: Письма: Январь 1895 — май 1897. М., 1978. С. 239.

[48] Скабичевский А.М. Литературные воспоминания. М., 2001. С. 385.

[49] Там же. С. 385.

[50] См., например: Винавер М. Недавнее… С. 258, 261; Слиозберг Г.Б. Дела минувших дней... Т. 3. С. 114.

[51] Кауфман А. Евреи в русско-турецкой войне 1877 г. // Еврейская старина. 1915. Т. 8. Вып. 1. С. 60.

[52] Кулишер М.И. Автобиография...

[53] Ясинский И.И. Роман моей жизни: Книга воспоминаний. М., 2010. Т.1. С. 397.

[54] Кулишер М.И. Автобиография…

[55] «Происхождение и развитие торговли и торгового класса. Очерк по сравнительной истории нравственности и общественной жизни» (1878. №8, 9/10), «Борьба за существование и политический строй» (1878. №9/10), «Очерк истории обращения с детьми» (1878. №11), «Происхождение понятия об естественном праве («Очерк общей теории гражданского права» Сергея Муромцева. Ч. 1. Москва, 1877») (1878. №11), «Ростовщики и ростовщичество» (1879. №5, 6) (см.: Мисникевич Т.В., Пильд Л.Л. Комментарии // Ясинский И.И. Роман моей жизни: Книга воспоминаний. М., 2010. Т. 2. С. 252).

[56] «Из сравнительной истории труда» (1880. №12), «Символизм в праве» (1883. №2, 7), «Просперо и Калибан» (1883. №5), «Женщина и её общественное положение» (1884. №8), «Кавелин и русская этнография» (1885. №8), «Съезд германских антропологов (1885. №9), «Источники материализма» (1885. №12), «Межевые обряды прежних времен» (1886. №6), «Механические основы передвижения масс» (1887. №8), «Из истории цехов у нас и в Европе» (1888. №8) (составлено по: Каталог журнала «Вестник Европы» за двадцать пять лет. 1866–1890 гг. СПб., 1891).

[57] «Цехи у нас и в Европе» (1887. № 11,12); «Мифология и этнография (Научный обзор)» (1889. № 1) (см.: Указатель статей, помещенных в журнале «Русская мысль» с 1880 г. по 1889 г. включительно. М., 1889. С. 9).

[58] Козырев О. М.И. Кулишер // Седьмые Запорожские еврейские чтения. Запорожье, 2003. С. 56.

[59] «К истории английского права» (1899. №3); «35-летие деятельности А.Ф. Кони» (1901. №10); «Способы и пределы толкования закона: [рец. на] Е.В. Васьковский. Учение о толковании и применении гражданских законов. Одесса, 1901 г.» (1903. № 2–3) (найдено по электронному каталогу Президентской библиотеки им. Б.Н. Ельцина. URL: http://www.prlib.ru/Lib/pages/catalog.aspx).

[60] Кулишер М. Основы уголовного, гражданского и торгового права 4000 лет назад // Русское богатство. 1909. №8. С. 109–137 (цит. по: Авдиев В.И. История Древнего Востока. 2-е изд. М., 1953. С. 696).

[61] Кулишер М. Миф о ритуальном убийстве у евреев (возникновение и развитие его) // Русская мысль. 1901. № 6. С. 37–53.

[62] Энциклопедический словарь. Т. XVIa. СПб., 1895. С. 958.

[63] См.: Рейфман П.С. Из истории русской, советской и постсоветской цензуры [интернет-версия курса, прочитанного автором в Тартуском университете в 2001–2003 гг.]. URL: http://lepo.it.da.ut.ee/~pavel/russk/008AL3.htm.

[64] Слиозберг Г.Б. Дела минувших дней: Записки русского еврея. Париж, 1933. Т. 1. С. 82.

[65] См.: Ясинский И.И. Роман моей жизни. Т. 1. С. 277.

[66] Там же. С. 237.

[67] Там же. С. 279.

[68] См.: Минц З.Г. Статья Н. Минского «Старинный спор» и её место в становлении русского символизма // Минц З.Г. Блок и русский символизм: Избранные труды. В 3 кн. СПб., 2004. Кн. 3: Поэтика русского символизма. С. 150–161.

[69] Там же.

[70] Жук А.А., Соколова К.И. Комментарии: М.Е. Салтыков-Щедрин. Современная идиллия. XII-XV // Салтыков-Щедрин М.Е. Собрание сочинений в 20 томах. Т. 15. Кн. 1. М., 1973. C. 352.

[71] Макашин С.А. Комментарии: М.Е. Салтыков-Щедрин. За рубежом. III // Салтыков-Щедрин М.Е. Собрание сочинений в 20 томах. М., 1972. Т. 14. С. 570; Боград В.Э., Тюнькин К.И. Комментарии: М.Е. Салтыков-Щедрин. Пестрые письма. Письмо V. // Салтыков-Щедрин М.Е. Собрание сочинений в 20 томах. Т. 16. Кн. 1. М., 1974. С. 507.

[72] См.: Мисникевич Т.В., Пильд Л.Л. Комментарии… С. 300, 301.

[73] См.: Рейфман П.С. Из истории русской, советской и постсоветской цензуры…

[74] Кулишер М.И. Автобиография…

[75] Слиозберг Г.Б. Дела минувших дней… Т. 3. С. 114.

[76] См.: Троицкий Н.А. Корифеи российской адвокатуры. М.: Центрполиграф, 2006. С. 364.

[77] Гершун Б.Л. Воспоминания адвоката // Новый журнал. 1955. Кн. 43. С. 141.

[78] Слиозберг Г.Б. Дела минувших дней… Т. 3. С. 115.

[79] См.: Aronson I.M. The Prospects for the Emancipation of Russian Jewry during the 1880s // The Slavonic and East European Review. 1977. Vol. 55. № 3. P. 348–369.

[80] Кулишер М. За прошлый год // Восход. 1889. Кн. 1/2. С. 70-76; Кн. 3. С. 39-46; Кн. 5. С. 34-38 (везде паг. 2-я).

[81] Имеется в виду Общество для распространения просвещения между евреями в России, старейшая общественная организация российских евреев, основанная в 1863 г. (о нём см.: Horowitz B. Jewish Philanthropy and Enlightenment in Late-Tsarist Russia. Seattle, 2009).

[82] Гинзбург С.М. Памяти ушедших… С. 7

[83] Под таким названием «орган русских евреев», как он себя называл, впервые издавался в Одессе в 1860–1861

гг.

[84] Цинберг С.Л. История еврейской печати в России в связи с общественными течениями. Пг., 1915. С. 237–238.

[85] Кулишер М. Пятидесятилетие русско-еврейской печати // Новый Восход. 1910. №36. Кол. 31–40; №37. Кол. 33–39.

[86] Jewish Encyclopedia. Vol. 7. N. Y.-L., 1904. P. 582; Ганелин Р. Ш., Кельнер В. Е. Проблемы историографии евреев в России: Вторая половина XIX — первая четверть XX в. // Евреи в России: историографические очерки. М.-Иерусалим, 1994. С. 206–207.

[87] Еврейская старина. 1909. Т. 1. С. 154.

[88] Устав Еврейского историко-этнографического общества. Публикация и комментарии А. Хаеша // Альманах «Еврейская Старина». 2005. №3(27). URL: http://berkovich-zametki.com/2005/Starina/Nomer3/Haesh1.htm.

[89] См.: Винавер М. Как мы занимались историей // Еврейская старина. 1909. Т. 1. С. 41-54; Подр. об Историко-этнографической комиссии и ЕИЭО см. в: Veidlinger J. Jewish Public Culture in the Late Russian Empire. Bloomington, 2009. Ch. 8.

[90] Очерки по еврейской истории и культуре: историческая хрестоматия. Т. 1. Под. ред. М.И. Кулишера и Л.А. Сева. Сост. М.А. Соловейчик. СПб., 1912.

[91] См.: Horowitz B. Jewish Philanthropy and Enlightenment in Late-Tsarist Russia… P. 145, 183.

[92] Архив еврейской истории. Т. 7. Гл. ред. О.В. Будницкий. М., 2012. С. 29.

[93] Фрумкин Я.Г. Из истории русского еврейства (воспоминания, материалы, документы) // Книга о русском еврействе: от 1860-х годов до революции 1917 г. М.-Иерусалим, 2002. С. 66.

[94] Об этой организации и деятельности в ней Кулишера см.: Кельнер Ст. «Союз для достижения полноправия еврейского народа в России» и еврейское национальное представительство в Государственной думе // Вестник еврейского университета в Москве. 1997. №3(16). С. 27–50.

[95] Винавер М. Недавнее… С. 262.

[96] Миндлин А. Государственные, политические и общественные деятели Российской империи в судьбах евреев. 1762–1917. Справочник персоналий. СПб., 2007. С. 164.

[97] Там же. С. 92.

[98] Кулишер М. Тоска по Палестине и лжемессии (ист. очерк) // Восход. 1899. Кн. 2. С. 3-23.

[99] См.: Динур Б.-Ц. Бе-ямей Мильхама у-Махапеха: зихронот ве-решумот ми-дерех хаим [Во времена войны и революции: воспоминания и заметки из моей жизни]. Иерусалим, 1960. С. 282.

[100] Бейзер М. Евреи Ленинграда, 1917–1939. М.-Иерусалим, 1999. С. 282.

[101] Динур Б.-Ц. Бе-ямей Мильхама у-Махапеха… С. 92. В этих мемуарах содержатся интересные сведения о работе комиссии по созданию ВШЕЗ в период руководства ею Кулишером.

[102] Бейзер М. Евреи Ленинграда, 1917–1939... С. 295.

[103] Натанс Б. Об историографии российского еврейства // Вестник еврейского университета. 2001. №6(24). С. 163–206. Эта статья впервые появилась на англ. языке. Опубликован также её перевод на иврит.

[104] Pipes R. Catherine II and the Jews: The Origins of the Pale of Settlement // Soviet Jewish Affairs. 1975. Vol. 5. № 2. P. 3.

[105] Кулишер М. Евреи в Англии в последние три века // Восход. 1897. Кн. 1. С. 115.

[106] Кулишер М.И. Эпоха Екатерины II (вводная статья и публикация Г. Элиасберг) // Judaica Rossica: Сб. статей. Вып. 4. Отв. ред. М.С. Куповецкий. М., 2006. С. 160–220.

[107] Кулишер М. Екатерина II и евреи // Восход. 1896. Кн. 11. С. 133–147.

[108] См.: Элиасберг Г.А. «...Один из прежнего Петербурга»: С. Л. Цинберг — историк еврейской литературы, критик и публицист. М., 2005. С. 69.

[109] См., например: Динур Б.-Ц. Бе-ямей Мильхама у-Махапеха… С. 93.

[110] Так, в отличие от брата, писалось ее отчество.

[111] О ней см.: Динур Б.-Ц. Мир, которого не стало: Воспоминания и впечатления (1884-1914). М. - Иерусалим, 2008. С. 364; Писательницы России: Материалы для биобиблиографического словаря / Составитель Ю.А. Горбунов. URL: http://book.uraic.ru/elib/Authors/Gorbunov/sl-10.htm.

[112] О нем см.: Виноградов С.М. И.М. Кулишер как историк-экономист // Русская наука в биографических очерках. Под ред. Э.И. Колчинского и И.П. Медведева. СПб., 2003. С. 221–234.

[113] J.M. Kulisher (1878–1933): Obituary // The Economic Journal. 1934. Vol. 44. No. 173 P. 156. В постсоветский период эта классическая работа была переиздана: Кулишер И.М. История экономического быта Западной Европы. 9-е изд. Т. 1–2. Челябинск, 2004. Сам автор подготовил её при жизни к публикации на немецком языке — им хорошо владели все Кулишеры, — а затем она была переведена на многие другие языки.

[114] Там же. С. VI.

[115] Кулишер И. Экономическое положение евреев на Западе в средние века // Восход. 1901. Кн. 9. С. 30–50; Кн. 10. С. 120–142; Кулишер И. Евреи в прусской шёлковой промышленности XVIII в. (по документам, изданным Прусской академией наук) // Еврейская старина. 1924. Т. 11. С. 129–161; Kulischer J. Warenhändler und Geldausleiher im Mittelalter // Zeitschrift für Volkswirtschaft, Sozialpolitik und Verwaltung. 1908. Bd. 17. S. 29–71, 201–254 (имеется краткое изложение содержания этой работы на русск. яз.: Еврейский мир. 1909. №1. С. 100-104 [2-я паг.]).

[116] Кулишер М. Экспроприация евреев в средние века и ее причины // Восход. 1899. Кн. 10. С. 13.

[117] Кулишер И. Экономическое положение евреев на Западе в средние века…

[118] Позднее им будет опубликовано специальное руководство в этой области: Кулишер И.М. Очерки финансовой науки. Вып. 1–2. Пг., 1919–1920.

[119] Кулишер М. История русского законодательства о евреях в связи с системой взимания налогов и отбывания повинностей // Еврейская старина. 1910. Т. 3. Вып. 4. С. 467–503.

[120] См.: Левитац И. Еврейская община в России (1772–1844) // Левитац И. Еврейская община в России (1772–1917). Пер. с англ. М., 2013. С. 50 [впервые опубликовано на языке оригинала в 1943 г.].

[121] См.: Клиер Дж.Д. Россия собирает своих евреев. Пер. с англ. М.-Иерусалим, 2000. С. 129, 137.

[122] См.: Абакумова Е.В. Правовое положение евреев в Российской Империи в конце XVIII — начале XIX вв. Диссертация на соискание ученой степени канд. юрид. наук, подготовленная в МГУ им. М.В. Ломоносова. М., 2014. С. 214. Эта диссертация выгодно отличается от других исследований широким использованием научного наследия Кулишера.

[123] Кулишер М. Из истории еврейских земледельческих колоний в России // Восход. 1888. Кн. 1/2. С. 199–214; Кн. 7. С. 3–21; Кулишер М. О праве приобретения евреями мелких земельных участков // Восход. 1898. Кн. 12. С. 3–24.

[124] Кулишер М. Евреи в Киеве: Исторический очерк // Еврейская старина. 1913. Т. 6. Вып. 3. С. 351–366; Вып. 4. С. 417–438.

[125] Полищук М. Евреи Одессы и Новороссии. М.-Иерусалим, 2002. С. 213.

[126] Кулишер М. Прошлое и настоящее (Регесты и надписи. Свод материалов для истории евреев в России. Т. I. СПб. 1899) // Восход. 1900. Кн. 2. С. 46–70; Кулишер М. Дела давно минувших дней (По поводу III т. Русско-евр. Арх. СПб. 1903) // Восход. 1903. Кн. 3. С. 3–20; Кулишер М. Польша с евреями и Русь без евреев на рубеже XVII и XVIII века (Регесты и надписи. Свод материалов для истории евреев в России. Т. II. СПб. 1910.) // Еврейская старина. 1910. Т. 3. Вып. 2. С. 214–234.

[127] См., например: Локшин А. История евреев в России конца XVIII — начала XX в. в современной зарубежной историографии // Евреи в России: История и культура. Отв. ред. Д.А. Эльяшевич. СПб., 1998. С. 15–37; Miron D. Simon Dubnow as a Literary Historian // Simon Dubnow Institute Yearbook. 2011. Vol. 10. P. 433–445.

[128] Об этом политическом направлении см.: Gassenschmidt C. Jewish Liberal Politics in Tsarist Russia, 1900–1914. N. Y., 1995.

[129] Дубнов С.М. Книга жизни. Вступ. ст. и коммент. В. Е. Кельнера. М.-Иерусалим, 2004.

[130] Кельнер В.Е. Миссионер истории: Жизнь и труды С.М. Дубнова. СПб., 2008. С. 98.

[131] «Мне всегда тяжело дышать там, где меня неласково принимают»: О.О. Грузенберг / Публикация, вступ. ст. и примеч. В.И. Хазана // «Современные записки» (Париж, 1920–1940). Из архива редакции / Под ред. О. Коростелева и М. Шрубы. М., 2013. Т. 3. С. 646.

[132] Там же. С. 645-646.

[133] См.: Horowitz B. Empire Jews: Jewish Nationalism and Acculturation in Nineteenth- and Early 20th-Century Russia. Bloomington, 2009. P. 106–111, 130–133.

[134] Дубнов С.М. Книга жизни... С. 472.

[135] Дубнов С. «Современная критика» в истории и исторический критерий. По поводу доклада М.И. Кулишера // Еврейская Неделя. 1916. №28. Кол. 37–40. См. также соотв. место в его мемуарах: Дубнов С.М. Книга жизни… С. 394.

[136] Кулишер М. Сто лет тому назад // Еврейская неделя. 1916. №23. Кол. 45–48; №24. Кол. 41–44.

[137] Кулишер М. Евреи в Англии в последние три века // Восход. 1897. Кн. 1. С. 106–128; Кулишер М. Сто лет тому назад (из истории эмансипации евреев) // Еврейская неделя. 1915. №1. Кол. 45–50; №2. Кол. 47–50; см. также: Кулишер М. Просветительное движение среди евреев в Германии в конце XVIII и в первой половине XIX века // Сборник в пользу начальных еврейских школ. Под ред. М.И. Кулишера и Л.М. Брамсона. СПб., 1896. С. 43–58.

[138] Кулишер М. Евреи в Америке (ист. очерк) // Восход. 1901. Кн. 12. С. 41–74.

[139] Об автономизме см.: Фишман Д. Заново изобретая еврейскую общину // Judaica Rossica. Вып. 4. Отв. ред. М.С. Куповецкий. М., 2006. С. 31–50.

[140] Кулишер М.И. Великая французская революция и еврейский вопрос. Ленинград, 1924.

[141] Цит. по.: Кельнер В.Е. «Миссионер истории»... С. 349.

[142] Дубнов С.М. Книга жизни… С. 314.

[143] См., например: Brisman S.A. History and Guide to Judaic Encyclopedias and Lexicons. Cincinnati, 1987. P. 40–41.

[144] Veidlinger J. “Emancipation: See Anti-Semitism” — The Evreiskaia entsiklopediia and Jewish Public Culture // Simon Dubnow Institute Yearbook. 2010. Vol. 9. P. 405–426.

[145] Вишницер М.В. Из петербургских воспоминаний // Книга о русском еврействе: от 1860-х годов до революции 1917 г. М.-Иерусалим, 2002. С. 45.

[146] Слиозберг Г.Б. Дела минувших дней... Т. 3. С. 114.

[147] Кроль М.А. Страницы моей жизни. М.-Иерусалим, 2008. С. 405.

[148] Винавер М. Недавнее... С. 261.

[149] См.: Гинзбург С.М. Амолике Петербург... С. 150.

[150] Еврейское историко-этнографическое общество до и после его легализации. Из воспоминаний С.М. Дубнова. Публикация, вступ. ст. и комм. В.Е. Кельнера // Архив еврейской истории. Т. 4. Гл. ред. О.В. Будницкий. М., 2007. С. 19.

[151] Идишизм — движение за признание статуса языка идиш и расширение его культурной сферы.

[152] Гинзбург С.М. О русско-еврейской интеллигенции // Еврейский мир. Ежегодник на 1939 год. М.-Иерусалим, 2002. С. 55

[153] Там же. С. 56.

[154] Дубнов С.М. Книга жизни... С. 472.

[155] Там же.

[156] Кулишер М. Механические основы передвижения масс // Вестник Европы. 1887. № 8. С. 597–635.

[157] Впрочем, теперь по моей инициативе данная статья стала доступна в интернете, что, надеюсь, должно изменить ситуацию; см.: URL: http://demoscope.ru/weekly/knigi/kulisher/kulisher.html.

[158] Еврейская энциклопедия. СПб., [1911]. Т. 9. Кол. 904.

[159] Kulischer E.M. Europe on the Move: War and Population Changes, 1917-1947. N. Y., 1948. P. V.

[160] Jewish Encyclopedia. Vol. 7. N. Y.-L., 1904. P. 582.

[161] Во второй половине XIX в. термин «переселение», используемый в широком значении, как у Кулишера, совпадал с термином «миграция» (см.: Моисеенко В.М. Очерки изучения миграции населения в России во второй половине XIX — начале XX столетия. М., 2008. С. 30).

[162] Кулишер М. Механические основы передвижения масс... С. 632.

[163] Там же. С. 628.

[164] Малинов А.В. А.С. Лаппо-Данилевский — первый председатель русского социологического общества им. М.М. Ковалевского // Журнал социологии и социальной антропологии. 2013. № 3(68). С. 12.

[165] См.: Дойков Ю.В. Питирим Сорокин. Человек вне сезона. Биография. Т. 1. Архангельск, 2008. С. 235.

[166] Матиева А.Х. Библиотека М.М. Ковалевского в НБ МГУ. URL: http://newserv.srcc.msu.ru/MIU_XIX/kovalevsky05.html.

[167] Sorokin P.A. A Long Journey: The Autobiography of Pitirim A. Sorokin. New Haven, 1963. P. 179.

[168] А. [вероятно А.М. Кулишер] Посмертный труд М.И. Кулишера // Вестник литературы. 1920. №1(13). С. 11.

[169] Конечно, эту почти сорокастраничную статью можно назвать как небольшую только в сравнении с огромным объёмом написанного её автором впоследствии по данной тематике.

[170] О том, что эта рукопись пропала, можно, например, прочитать в: Социологи России и СНГ XIX-XX вв. Биобиблиографический справочник. Редкол.: Ж.Т. Тощенко и др. М, 1999. С. 161.

[171] Koulicher, A. La théorie des mouvements des peuples et la guerre civile en Russie // Revue internationale de sociologie. 1924. Vol. 32. P. 492–507. Совсем недавно появился перевод этой статьи на русск. яз.: Кулишер А. Теория движения народов и гражданская война в России (перевод с французского). Пред. и коммент. М. Тольца // Демографическое обозрение. 2014. Т. 1. №3. С. 158-173. URL: http://demreview.hse.ru/2014--3/143751896.html.

[172] Kulischer A., Kulischer Е. Kriegs- und Wanderzüge. Weltgeschichte als Völkerbewegung. Berlin- Leipzig, 1932.

[173] Kulischer E.M. The Displacement of Population in Europe. Montreal, 1943.

[174] Kulischer E.M. Europe on the Move: War and Population Changes, 1917–1947. N. Y., 1948.

[175] Подр. об этом см.: Тольц М. Вклад семьи Кулишеров в мировую миграциологию // Демоскоп-Weekly. 2014. № 603–604. URL: http://demoscope.ru/weekly/2014/0603/nauka04.php.

[176] Кауфман А. Памяти М.И. Кулишера // Вестник литературы. 1919. №12. С. 15.

[177] Ср.: Социологи России и СНГ XIX-XX вв. С. 161–162; Социологи России. История социологии в лицах: биобиблиографический справочник. Отв. ред. Ж.Т. Тощенко. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2014.

[178] The YIVO Encyclopedia of Jews in Eastern Europe. 2 Vols. New Haven, 2008.