Город Лодзь -
крупнейший промышленный центр и железнодорожный узел межвоенной Польши и самый
большой город ее западной части, опережающий Познань. В то же время он был
вторым после Варшавы еврейским центром «польской Иудеи», которые принято
называть на иврите «ир ваэм беИсраэль» («город в галуте с большим или
преобладающим еврейским населением»). Действительно, когда немцы 8 сентября
1939 года вошли в Лодзь, в городе проживали почти 230 тысяч евреев. Традиционно
хорошо организованная и четко структурированная еврейская община в этот
трагический момент была обезглавлена и пребывала в хаосе. Прежний многолетний
председатель правления общины («презес») Егуда-Лейб Минцберг бежал из города. Через
несколько дней под давлением оккупационной администрации новым председателем
правления был избран Авром-Лейзер Поливацкий, а его заместителем стал бывший
член совета общины и ее правления Мордехай Хаим Румковский. 14 сентября все
общинные структуры были распущены немцами, и городской комиссар Лодзи («Лицманштадта
– административного центра новообразованной провинции Вартегау») Лайстер
назначил Румковского «старостой евреев» (“DerOberjude”) города. Так произошло «сошествие на престол» нового
«короля гетто».
Мордехай Хаим
Румковский родился в 1877 году в России. Вместе с родителями он перебрался в город
Лодзь в Царстве Польском, входившем до 1918 года в состав Российской империи. В
межвоенные годы он перепробовал многие профессии: работал страховым агентом,
директором вельветовой фабрики, руководил сиротским домом в городке Геленовек.
Он входил в состав совета и правления общины и был известным политическим
деятелем Лодзи. В 1939 году ему исполнилось 62 года.
«Бизнес-план» «короля»
гетто
В октябре
1939 года оккупационные власти назначили Румковского Председателем («презесом»)
юденрата. Эта должность позволяла ему напрямую общаться с комендантом гетто
Гансом Бибо, бывшим кофейным торговцем из Бремена, и обременяла личной
ответственностью за обеспечение жителей гетто теплом, работой, жильем и т.д.
Когда 230
тысяч человек замкнуты на крохотной площади города всего в полторы квадратных
мили, снабжение продовольствием вскоре становится проблемой №1. Нацисты
требовали, чтобы гетто самостоятельно обеспечивало свое существование. Для
этого были нужны деньги, но где было их взять, если евреи были наглухо
изолированы от «арийской» части Лодзи, а все их драгоценности конфискованы?
Мордехай Румковский предложил свой план: превратить гетто в экономически
высокорентабельный производственный центр, своего рода «промышленный холдинг»,
незаменимый для хозяйственных нужд края Вартегау и Рейха. Многолетний опыт
толкового менеджера подсказывал ему: если евреи Лодзи реально докажут свою
экономическую полезность, немцы обеспечат их питанием и промышленным сырьем.
В апреле 1940
года «староста» евреев Лодзи обратился со своими предложениями к оккупационным
властям. Его «бизнес- план» был прост: сырье в обмен на готовый продукт, за
который власти платят деньгами и продовольствием. Вскоре его предложения были
приняты с одной оговоркой: рабочие гетто будут получать только продукты
питания. Деньги, по логике нацистов, евреям не полагались. Правда не
уточнялось, сколько продуктов получит гетто и как часто они будут поступать.
«Король
Хаим», как иронично называли его узники гетто, немедленно приступил к созданию
широкой сети промышленных предприятий и мастерских в гетто, призванных
обеспечить работой всех, кто хотел и мог работать. При этом требовалось, чтобы
рабочие не были младше 14 лет, но в действительности в большинстве мастерских
(например, по обработке слюды) трудились и мальчишки, и пожилые люди.
Предприятия в гетто производили широкий ассортимент продукции: от текстильных
изделий до снаряжения для вермахта. Юные девушки с легкостью обучались швейному
мастерству, в том числе пришиванию эмблем на военную униформу.
Мордехай Румковский – «король Хаим» гетто
Лодзи выступает перед еврейскими
полицейскими, осень 1942 года
«Король» и его
подданные
Рабочий в гетто
получал продукты в соответствии с его квалификацией и нормой выработки
продукции. Продовольствие поступало в гетто оптом и сразу же конфисковывалось
чиновниками юденрата. Румковский лично следил за распределением продуктов. Эта
«королевская» обязанность превратила его в полновластного правителя гетто,
поскольку выживание его обитателей напрямую зависело от полученного рациона.
Объем и качество поступающих продуктов были крайне низкими; часто многие из них
оказывались гнилыми. Первые талоны на продукты были введены еще в июне 1940
года.
Бывало так,
что рабочие одного предприятия получали хлеба и продуктов больше, чем в
соседней мастерской, где обед ограничивался миской «супа»- кипяченой воды с
несколькими плавающими ячменными зернами. Чиновники юденрата и других
управленческих структур получали больше всех. При таком «питании» люди голодали
и все чаще обвиняли Румковского и его приближенных в искусственном дефиците
продуктов. С каждым днем в гетто все сильнее свирепствовали дизентерия,
туберкулёз и тиф, в то время как «король» и его «свита» поражали остальных
своим здоровым видом. Это не могло не вызывать подозрений.
Когда критика
в его адрес через осведомителей, в которых не было недостатка, доходила до
Румковского, он созывал собрания и обращался к евреям с речью, в которой
клеймил несогласных как предателей «общего дела» и его политического курса; он
представлял их как угрозу существования гетто и при первой возможности старался
избавиться от них, депортируя в лагерь уничтожения Кульмхоф (Хелмно).
Пункт назначения –
Кульмхоф
Лагерь смерти
Кульмхоф (Хелмно) был создан в декабре 1941 года, его первым комендантом был
Герберт Ланге - специалист по умерщвлению угарным газом психически больных
людей в рамках программы эвтаназии Т4 (названа так по блоку зданий №4 в районе
Тиргартен в Берлине). Городок Хелмно на реке Нер находится всего в 50 км от Лодзи. Он стал
первым лагерем в «долине Амалека»- Польше, где была произведена массовая
«газация» евреев в рамках начавшейся «Операции Рейнхард» в так называемом
«газвагене»- специальном герметичном автофургоне. Угарный газ поступал в него
по трубе, проведенной от цилиндра двигателя в кабине водителя.
Команда Ланге
состояла из 15- 20 эсэсовцев и 80 – 100 «шуцманов»- полицейских. Ежедневно,
ближе к вечеру прибывал транспорт с евреями из Лодзи или грузовики из окрестных
местечек в полуразрушенный замок Хелмно. Во дворе замка прибывшим сообщали, что
они следуют в рабочий лагерь, но прежде должны пройти дезинфекцию и принять
душ. Они обязаны были раздеться, сдать ценные вещи и затем группами по 50
человек проследовать через замок в «душевую», откуда люди выходили на платформу
к ожидавшему из «газвагену», в который «шуцманы» загоняли до 50-70 человек.
Через 10 минут они умирали от угарного газа. Водитель отгонял фургон за 2,5 мили в Жуховский лес,
в так называемый «Лесной лагерь», где были заранее вырыты огромные рвы, а позже
установлены гигантские колосники из железнодорожных рельсов для сжигания
эксгумированных трупов. Рабочая команда из 40-50 евреев, с колодками на ногах
(чтобы не сбежали) вытаскивала трупы из фургона и сбрасывала их в ров. Другая
группа евреев тем временем сортировала вещи и одежду убитых. Рассказывают, что
из Кульмхофа в Германию были отправлены 370 вагонов с одеждой убитых евреев
Лодзи и провинции Вартегау.
Группа евреев из Лодзи перед «газвагеном»в Хелмно, 1942 год
Число
погибших в Кульмхофе евреев достигает 180 тысяч. Среди погибших не только
жители Лодзи и Вартегау, но и евреи, депортированные из Германии, Австрии и
Чехословакии в гетто Лодзи и затем отправленные в Кульмхоф. После убийства
Гейдриха в июне 1942 года и уничтожения немцами в отместку чешского села Лидице
88 чешских детей были вывезены в Хелмно и «загазованы».
Весной 1943
года большинство евреев провинции Вартегау были убиты. Только в гетто Лодзи еще
оставались 70 тысяч узников. К тому времени лагерь в Хелмно был ликвидирован, а
развалины замка - сборного пункта для депортированных снесены. Однако с апреля
по июль лагерь был снова восстановлен для ликвидации оставшихся в Лодзи евреев.
За эти три месяца в нем погибли 25 тысяч евреев. В январе рабочая команда из 45
человек, занятая окончательной ликвидацией лагеря, ждала своего смертного часа.
Ее должны были расстрелять, но узники восстали, и в создавшейся неразберихе части
из них удалось скрыться и спастись. Из 180 тысяч евреев, депортированных в
Кульмхоф за все время его существования, выжили только пятеро. Среди них Яков
Грояновский, сбежавший из Хелмно в январе 1942 года, добравшийся до Варшавы и
письменно представивший подробную информацию о зверствах в лагере польскому подполью
в Варшаве. Его информация в июне того же года была передана в Лондон, польскому
эмигрантскому правительству Миколайчика, но была проигнорирована так же, как не
были услышаны слова Яна Карского, высокопоставленного офицера Армии Крайовой,
свидетеля геноцида польских евреев.
«Король» и цыгане
Осенью 1941
года в юденрат пришли шокирующие новости: 20 тысяч евреев будут депортированы
из Рейха в Лодзь. Узники были поражены: как может администрация, не способная
накормить своих евреев, принять еще 20 тысяч депортированных? Однако решение
было принято на высоком уровне в Берлине, и вскоре транспорты с евреями из
Рейха начали прибывать. Следом за ними пришли цыгане…
Их было всего
5 тысяч, но в своей речи перед евреями гетто в октябре 1941 года Румковский
отдельно затронул «цыганскую тему»: «Мы вынуждены принять 5 тысяч цыган. Я
объяснил немецкой администрации, что мы не сможем жить с ними. Цыгане - такой
сорт людей, которые способны на всё. Сначала они нас ограбят, а затем устроят
поджог, и сгорит все гетто вместе с нашими предприятиями и материалами…».
Адам
Черняков, председатель («презес») юденрата Варшавского гетто - самого большого в
Европе свидетельствует в своем дневнике о Румковском: «Рассказывают, что в
Лодзи он печатает собственные деньги, названные «хаимками» или «румками».
Лодзинские евреи зовут его «королем Хаимом Грозным…».
Эммануэль
Рингельблюм, историк Варшавского гетто, пишет о нем: «Сегодня прибыл Румковский
из Лодзи, известный как «король Хаим». 65 – летний старик, непомерно
амбициозный и чудаковатый. Он рассказывает фантастические вещи о гетто Лодзи.
Будто бы это еврейское государство в миниатюре, в котором 400 еврейских
полицейских и 3 тюрьмы. У него в «правительстве» свой министр иностранных дел и
все другие министры…».
«Тронная» речь
«короля Хаима»
Даже после
создания лагеря смерти Кульмхоф (Хелмно) Румковский с прежним рвением продолжал
расширять промышленную инфраструктуру гетто, чтобы удовлетворить все запросы
оккупационных властей и, благодаря бесперебойной поставке продукции на заказ,
хотя бы сократить квоты на депортацию евреев в Хелмно. Он по – прежнему считал,
что сможет сохранить жизнь себе, своим родственникам и некоторой части евреев
гетто, работающих на вермахт.
В сентябре
1942 года ему пришлось согласиться с приказом нацистов о депортации всех детей
гетто младше 10 лет, всех евреев старше 65 лет и всех инвалидов и больных.
Всего 24 тысячи евреев. По этому трагическому поводу он выступил с самой
известной речью – обращением к матерям гетто.
Еврейская полиция гетто Лодзи. Групповой
снимок. 1942 год
Он озаглавил
свою патетическую речь так: «Отдайте мне ваших детей!». Румковский просил
родителей добровольно передать своих детей еврейской полиции гетто, чтобы в
него не вошли немцы и, следовательно, не было хуже для всех. Родители наотрез
отказались, но в ходе последующих облав, проведенных еврейской полицией, 20
тысяч малолетних детей, стариков старше 65 лет и больных были доставлены на
умшлагплац - сборный пункт и отправлены в Хелмно. Когда Румковский просил Совет
раввинов гетто участвовать в отборе из числа депортируемых тех, кого они сочтут
нужным оставить, раввины отказались.
Из речи
Румковского: «Тяжелый удар поразил гетто. Они (немцы) требуют от нас отдать
самое дорогое, что у нас есть, - детей и стариков. Я не удостоился иметь
собственных детей, но лучшие годы жизни я отдал воспитанию сирот. В мои
преклонные годы я вынужден умолять: Братья и сестры! Отцы и матери! Отдайте мне
ваших детей!
Я чувствовал:
нечто страшное надвигается на всех нас, и всегда, как часовой, был на страже,
чтобы предотвратить угрозу. То, что они забирали больных людей из больниц,
чтобы депортировать, поразило меня. Клянусь вам: среди этих несчастных были
самые дорогие и родные мне люди.
Я думал, что
этим все закончится, что после этого они оставят нас в покое, но оказалось, что
худшее было впереди. Такова судьба евреев: страдать больше других, особенно в
военное лихолетье…
Вчера они
передали мне приказ о депортации из гетто более 20 тысяч евреев. Если это не
сделаем мы, тогда они сделают это. Так поставлен вопрос. Я и мои ближайшие
помощники думали поначалу не о том, сколько евреев погибнут, но о том, сколько
их можно спасти. И мы пришли к заключению, каким бы жестоким оно ни казалось:
мы должны выполнить немецкий приказ своими руками.
Я должен
провести эту трудную и кровавую операцию – отсечь отдельные члены, чтобы
сохранить тело… Я не намереваюсь утешать вас в этот день. Я стою пред вами,
преисполненный скорбью и болью.
…Здесь, в
гетто много больных людей, которым судьбой отпущено жить несколько дней,
возможно, несколько недель. Я не знаю, насколько дьявольской звучит эта мысль,
но я должен сказать вам: отдайте мне больных, взамен мы сможем спасти здоровых
людей. Я знаю, насколько дорог больной человек для своей семьи, особенно
еврейской. Но когда выдвинуты бандитские требования, мы должны взвесить в уме и
решить: кто должен, может и достоин быть спасенным…
…Я понимаю
вас, когда вижу слезы в ваших материнских глазах. Я чувствую то же, что
чувствуют отцы, которым предстоит утром отправиться на работу и, вернувшись
вечером, не застать дома детей, с которыми они еще вчера играли.
Я открою вам
секрет: они потребовали от меня 24 тысяч жертв, по 3 тысячи в каждый из 8 дней
депортации; мне удалось сократить это число до 20 тысяч, но с условием, что
депортированы будут только дети младше 10 лет. Те, кто старше, спасены!
…Сломленный
еврей, с разбитым сердцем стоит перед вами. Не завидуйте мне. Это самый
страшный приказ, который мне доводилось когда – либо выполнять. Отдайте мне
ваших детей! В этом случае мы сможем избежать последующих жертв и сохранить жизнь
100 000 евреев гетто! Так они мне обещали: если мы сами депортируем детей,
больных и стариков, они оставят нас в покое!!!»…
В этом месте
собравшаяся толпа прервала речь Румковского. Многие родители кричали: «Мы не
оставим детей одних! Мы поедем вместе с ними!».
Румковский
продолжил свою речь: «Это пустые фразы!!! У меня нет сил спорить с вами! Если
бы на моем месте стоял представитель немецкой администрации, вы бы не
кричали!..
Вчера я
просил их на коленях, но это не помогло. Вы знаете: из окрестных местечек с
еврейским населением 7-8 тысяч человек в каждом в гетто прибыла всего 1 тысяча.
Где остальные? Что же лучше? Что вы от меня хотите? Сохранить жизнь 100 000
евреев Лодзи или чтобы все население гетто, сохрани Бог! было уничтожено?..
Нужно иметь
сердце бандита, чтобы требовать то, что требую я. Но поставьте себя на мое
место! Подумайте здраво, и вы решите, что я не могу поступить иначе. Оставшееся
население гетто, которое еще можно спасти, многократно превышает ту его часть,
которая должна уйти…».
Кончина
«короля»
Гетто Лодзи
побило рекорд по времени своего существования во многом благодаря неутомимой
деятельности своего «короля» Мордехая Хаима Румковского. Но приближалась
развязка. В августе 1944 года он добровольно вызвался сопровождать своего
больного брата Иосифа, депортированного в Аушвиц.
Существуют
несколько версий гибели Румковского. По одной из них, он был забит насмерть
евреями из «рабочей команды», ранее депортированными из гетто по его приказу. Изувеченное
тело «короля Хаима» они сбросили в глубокий ров и сожгли. Другая версия
изложена в воспоминаниях Йоэля Розенблюма, выжившего узника Освенцима, ставшего
свидетелем последних часов жизни Румковского:
…Поразительный
случай, свидетелем которого я был, произошел в сентябре 1944 года, когда в
Аушвиц были доставлены еврейские полицейские из Лодзи. Среди них был и Мордехай
Румковский, «презес» (председатель юденрата) гетто…
«Капо» нашей
команды - бывшие обитатели криминального дна Лодзи поклялись отомстить
еврейским полицейским, которые по приказу Румковского год назад схватили их на
улицах гетто и отправили в Аушвиц. Однажды ночью бывшим лодзинским ворам и
налетчикам, наконец, представился такой шанс. Они видели на платформе, как из
товарных вагонов состава, прибывшего из Лодзи, выгружаются их обидчики.
«Сегодня мы
идем мстить, - прошептал мне знакомый «капо».- Мы отправим их всех в газовые
камеры…». Прибывшие полицейские не знали, в какую шеренгу встать. Менгеле
отобрал их в группу, которую должны были отправить в рабочие лагеря. Тогда бывшие
«урки» Лодзи, в их числе мой «капо», подошли к еврейским полицейским,
посмотрели в упор им в глаза и перевели в другую группу, отправляемую в
крематорий…Ничего не подозревавшие полицейские покорно повиновались и
отправились в свой последний путь…
Двое из них
несли на носилках Румковского, который был стар и еле передвигался.
«Взгляни-ка,
- прошептал мне «капо», - Теперь его несут на носилках. Раньше он отправлял нас
пачками в лагеря. Многие были «загазованы» сразу по прибытию. Теперь его
черед…».
Румковский не
понимал, что происходит. Он обернулся и, выбрав почему – то меня из толпы,
спросил: «Что здесь происходит?». «Вы не чувствуете запах? Не видите языки
пламени?»,- ответил я вопросом на вопрос, и в моем голосе звучали злоба и месть
за всё, что этот человек сделал моим друзьям.
«Где я!?» - в
отчаянии спросил он.
«В Аушвице».
«О, Боже!» –
ответил он, стукнув ладонью себя по лбу. Затем он начал читать еврейскую
молитву «Кадиш». Два эсэсовских охранника взяли носилки и забросили его в
заполненный больными и калеками кузов грузовика, направлявшегося к крематорию…
Так погиб
«король Хаим» гетто Лодзи, не дожив и до 70 лет. Независимо от того, как он
встретил свой последний час, его образ и поныне вызывает самые противоречивые
эмоции и споры.
