Сион, не спросишь ли о
судьбе своих узников
О дневнике бывшего узника ГУЛАГа Цви Прейгерзона
ציון הלא תשאלי לשלום אסיריך.....
Сион, не спросишь ли о судьбе твоих узников (рассеянных
по полям сыновей твоих).
Так начинается стихотворение гениального еврейского
поэта средневековья Иегуды Галеви, страстно любившего еврейский народ и страну
Израиля, автора замечательного философского труда "Кузари".
И надо сказать, что "рассеянные по полям сыны Сиона"
на протяжении всей своей истории интересовались судьбой своих братьев, в какой
бы стране галута они ни жили. И, конечно, судьбой евреев царской России
Но после революции 1917г. мир перестал интересоваться
судьбой еврейства.
Страна Советов. Считалось, что лучшего места для
евреев и пожелать нельзя. И никто как будто не заметил, что с первых лет своего
существования советская власть последовательно и неуклонно уничтожала еврейскую
культуру, религиозную и светскую, или как теперь бы сказали, еврейскую цивилизацию.
Это был долгий и болезненный процесс. Постепенно
были закрыты все еврейские учебные заведения, евреи, которые до революции
(как не без зависти заметил М.Горький) были народом 100-процентной грамотности,
стали народом почти 100-процентной безграмотности во всем, что касалось их
культуры, их двух национальных языков: древнееврейского - языка их великой
книги ТАНАХа - и идиш, их великой истории и обычаев, еврейского образа жизни.
Весь этот пылающий костер науки и искусства был безжалостно
растоптан, а выдающие представители этой культуры либо расстреляны, либо сосланы
в места не столь отдаленные.
Более того, язык ТАНАХа был объявлен реакционным!!!
Подумайте только, реакционным назван язык!!! Это удивило даже великого фантаста
Г.Уэллса, и он сказал об этом в своей книге "Россия во мгле". Но, тем не менее,
такое сообщение никого не всполошило.
Восторженные прогрессивные деятели науки и культуры
свободного мира не заметили этого или, лучше сказать, не хотели замечать и
не возмутились, не встали на защиту древнего народа и его культуры.
Однако в самом жестоковыйном еврейском народе нашлись
люди, которые унесли в своем сердце искры того костра. У них не было партий,
не было вождей, они просто каждый в отдельности в меру своего разумения и
сил берегли то, чему не хотели дать погибнуть.
О таких людях и рассказывает в своей книге "Дневник
воспоминаний бывшего лагерника"" бывший узник советских лагерей Цви Прейгерзон.
Первое издание книги было осуществлено в Израиле
в оригинале на иврите, поскольку сам автор тогда находился в Сов. Союзе, книгу
издали под псевдонимом Цфони, что в переводе означает северянин.
Усилиями детей Прейгерзона, которые приехали в Израиль
после смерти писателя, были изданы в переводе на русский язык две книги Прейгерзона
"Муки имени" - сборник рассказов о страданиях евреев, пытавшихся в условиях
советского режима сохранить еврейство в себе и в своем народе, не дать угаснуть
в себе и других тому, что на идиш называли "дос пинтале ид" (маленькая, как
еврейская буква Йод точечка - искра-еврейства).
А другая - "Дневник бывшего лагерника", переведенная
когда-то в Москве для еврейского самиздата другим бывшим лагерником, другом
Прейгерзона, И.Б. Минцем.
Цви Прейгерзон - ученый-специалист по обогащению
угля, по учебникам которого, кажется, и сейчас учатся студенты горных институтов,
он автор многих изобретений в этой области науки - в том числе и изобретений,
сделанных им в лагере.
И при том он - рыцарь родного языка всех евреев,
который многие из нас в силу уникальной судьбы нашего народа не знали, а некоторые
не знают и сейчас.
Всю жизнь он служил этому языку (ивриту), как рыцарь
служит своей прекрасной даме (кстати, на иврите слово язык -
לשון
- женского рода), говорил на иврите при любой возможности, писал на иврите
рассказы, романы, песни, музыку к котором тоже писал сам. И пострадал, как
и полагается рыцарю, за свою любовь
Прейгерзон был арестован и осужден так называемым
"Особым совещанием" по статье 58-10 и сослан сначала в Караганду, потом в
Абезь, и, наконец, в Воркуту.
О своем отношении к ивриту он пишет в "Дневнике"
так: "Около десяти лет я не занимался литературной деятельностью на иврите,
хотя всю жизнь я любил этот язык, был ему предан и до последнего дыхания не
изменю ему"
И далее Прейгерзон пишет: "Еще в тюрьме я поклялся
не забывать иврит. Это я соблюдаю и поныне. И даже если меня арестуют второй
и третий раз, иврит будет все время со мной. Я люблю и буду любить его, буду
жить этим языком, и иврит будет жить во мне до последнего моего дыхания".
И эти слова сказаны человеком, который именно за
свою любовь к ивриту был арестован, которого на следствии жестоко избивали,
которого каждую ночь вызывали на допрос, который, сидя в кабинете своего следователя,
слышал крики из соседних кабинетов - крики мужчин и женщин, не выдерживавших
мучений. "Людей истязали, вырывали из них души, а вокруг стояли охранники
и милиционеры, и толстые стены поглощали и прикрывали все это. Громадный город
окружал эти стены, сильная страна была простерта на все четыре стороны света.
Все было "хорошо и прекрасно".
Это ли не рыцарь!
И еще одна цитата:
"Я выхожу на утреннюю прогулку и утреннюю молитву
(это было уже в лагере в Караганде (примеч. Ц.К) -
Что было моей утренней молитвой? - Я пел еврейские песни, пел их на иврите
или напевал молитвы без слов. Все годы в лагере я собирал и запоминал песни
на иврите. Многие я знал еще с детства, но здесь я не пропускал ничего.
Большое количество новых песен я узнал от Иехэзкеля
Пуляревича, Израиля Ребровича, Шмуля Галкина, Моше Вайсмана, Мордехая Грубина,
Иосифа Керлера и, особенно, от Лени Кантаржи - моего молодого друга, которого
я очень любил...
В Караганде у меня был небольшой запас песен, каждое
утро я напевал их, повторял. За несколько лет я услышал и запомнил еще более
ста песен и каждодневно пел их для себя. Таким образом, в течение моего пребывания
в лагере я периодически обновлял свой "репертуар". Отдельно у меня были песни
для субботы.
В Воркуте Шенкару удалось достать молитвенник-сидур,
и в течение нескольких дней я выучил "Песнь песней" (Шир ха-ширим).
Шенкар научил меня многим псалмам, которые (особенно
псалом Восхождение") я использовал в своих молитвах.
Молитвы и прогулки очищали и освежали душу, а также
придавали силы, чтобы не опуститься и сохранить себя".
Есть в нашем культурном наследии трактат Поучения
отцов, на иврите он называется
פרקי
אבות, который
религиозные евреи читают в летние субботы в синагогах, а нерелигиозные - когда
хотят приобщиться к мудрости наших предков. Обычно чтение трактата предваряют
чтением главы из другого трактата - "Санhедрин", в которой говорится: "У каждого
из сынов Израиля есть доля в будущем мире". И далее объясняется, на чем основано
это утверждение. Говорится, что в книге пророка Исайи (ישעיהו)
сказано - "И народ твой - все праведники, навеки унаследуют землю, ветвь насаждений
Моих, дело рук Моих на славу".
Это слова того самого пророка, который, желая утешить
народ свой, пророчествовал о времени, когда "перекуют мечи на орала, и не
подымет народ на народ меча, и не будут более учиться войне"
И о народе, который состоит сплошь из праведников,
Исайя, разумеется, пророчествовал, чтобы утешить народ в трудные времена.
Конечно, решать, кто истинный праведник, дано только
Всевышнему, мы же можем судить о людях по нашим, земным меркам. По ним мы
и говорим, что в Сов. Союзе праведником и героем был каждый еврей - от мала
до велика, если в нем сохранилась хоть искра еврейства - любви к своему народу,
уважения к его традициям, к его великому прошлому и сочувствия к его тяжелой
судьбе в настоящем. Если он при этом еще решался в Сов. Союзе соблюдать еврейские
традиции, правила поведения, то это уже было гражданским подвигом. Одни молились,
зажигали субботние свечи, отмечали все еврейские праздники, как это полагалось,
ставили хупу, делали сыновьям обрезание, давали детям еврейские имена, а не
"революционные", другие учили тайно детей Торе и древнееврейскому языку, молитвам,
третьи писали на иврите литературные произведения (разумеется, в стол и в
тайне даже от самых близких людей.) По тем временам это было настоящим подвигом
.Их подвиги никто не прославлял, о них не писали ни
советские, ни иностранные журналисты, они не зажигали ханукальные свечи на
площадях советских городов (а делали это втихомолку, чтобы, упаси Боже, не
услышали и не увидели соседи). Им не вручали никаких наград, их могли в любую
минуту арестовать, сослать, конфисковать имущество, лишить детей права учиться
в высших учебных заведениях, разлучить с семьей, им могли грозить и другие
напасти, которые изощренный ум сталинских палачей мог придумать. Но они не
сдавались, они были жестоковыйные в лучшем смысле этого слова. Но именно благодаря
им, их подвигу, стало возможно потом возрождение еврейского национального
сознания в Сов. Союзе.
Таким героем и был Цви Прейгерзон.
Талантливый ученый и талантливый ивритский писатель,
Цви Прейгерзон отличался еще весьма редко встречающимся в наш жестокий век
качеством - он умел оценить талант и героизм других, слышать биение еврейского
сердца в людях, с которыми столкнула его судьба на жизненном пути.
О них он писал в своих рассказах в сборнике "Муки
имени", о них он писал в своем романе "Вечный огонь" (русского перевода еще
нет) и в других своих произведениях на иврите, в том числе в песнях и стихах,
написанных в советских лагерях.
Его лагерный дневник, написанный им по памяти уже
после освобождения из лагеря - это не художественный вымысел, а рассказ о
пережитом, передуманном,
В авторском вступлении к дневнику Цви Прейгерзон
пишет:
"Берия и Абакумов арестовали меня без всякой вины.
Около семи лет я был в арестантах - с начала 1949 до конца 1955 года.
После реабилитации мне вернули все права гражданина
Советского Союза, но воспоминания о тех семи годах живут во мне, и я решил
записать их в виде "Дневника".
Будут описаны события, встречи, быт, приведены факты
и комментарии.
Пройдут годы, и возможно, кто-нибудь из моих потомков
прочтет эту тетрадь и найдет в ней кое-что поучительное, а, может быть, и
по-человечески трогающее и захватывающее".
Думается, что главное достоинство Дневника - его
достоверность и сердечность, с которой автор пишет о людях, сидевших в сталинских
лагерях и не только не утративших, несмотря на тяжкие испытания, выпавшие
на их долю, человеческое достоинство, но и не потерявших интерес к культурным
и научным ценностям вообще, и к еврейским ценностям в частности.
Он пишет о заключенных евреях, которых сам Прейгерзон
обучал в лагере ивриту и еврейской истории, рискуя вместе со своими учениками
получить за это дополнительный срок, как рисковали и те религиозные евреи,
которые в лагере молились, как и положено, три раза в день (хотя и без таллита
и тфиллин, и без молитвенника), е ели трефную пищу, старались не работать
в субботу.
Ценность Дневника, на мой взгляд, еще и в том, что
Цви Прейгерзон, благодаря своей блестящей памяти, смог назвать всех этих людей
по именам
Очень впечатляет его рассказ о еврейской молодежной
организации "Эйникайт".
Организацию создали еврейские ребята из Жмеринки,
большинство из них прошли через гетто во время оккупации, и, собравшись после
войны в родном городе, они увидели, все другими глазами. "Молодость не может
все время быть лицемерной - пишет Прейгерзон - еврейский вопрос предстал перед
ними со всей остротой ... события войны убедили, что ассимиляция не является
выходом. Осталось второе - Эрец Исраэль".
И далее - "Члены группы "Эйникайт" не относились
к советскому режиму враждебно, не делали ничего, что вступало бы в противоречие
с ним, они ограничивались пропагандой: писали листовки о том, что евреи должны
уехать в Израиль... и распространяли их в синагогах Жмеринки, Киева, Винницы..."
Но КГБ собирал материалы на ребят и, хотя группа
прекратила свою деятельность в1947- 48 г., когда начались аресты заподозренных
в сионистских настроениях, ребят из группы арестовали и осудили каждого на
10 лет, а один из них, Миша Спивак, получил 25".
Прейгерзон пишет: "И вот эти "враги народа" стоят
перед следователями - невинные агнцы перед волками... Пять-шесть лет, которые
ребятам пришлось провести в тюрьмах и лагерях, оставили в их душах неизгладимые
рубцы..."
Трогает теплота, с которой Цви Прейгерзон описывает
свою дружбу с его молодыми товарищами по несчастью.
"Алик Ходорковский был мне наиболее близок. Я любил
его, как сына, он также тянулся ко мне. Я проводил с ним много часов. Он просил
меня рассказывать об истории еврейского народа... Я пересказывал ему книгу
Меира Балабана, знакомил с содержанием Пятикнижия, трудов Герца..."
И столь же тепло Прейгерзон пишет и о своем молодом
друге Меире Гельфонде, которого он в лагере обучил ивриту. Занятия, естественно,
были устные, без учебников и конспектов, и, тем не менее, Меир освоил иврит.
Конечно, невозможно рассказать здесь обо всех замечательных
людях, о которых с теплотой и пониманием пишет Цви Прейгерзон, многие из них
приехали позднее в Израиль, и, естественно, мы, которые приехали еще в1969
г., принимали их у себя дома, т.к. мой папа, Мордехай Шенкар, знал их по Воркуте,
где сидел с ними в лагере. Как велико было горе папы, когда он узнал, что
в Москве умер Цви Прейгерзон и что в Израиль привезут только его прах!
Мемориал "Яд вашем" в Израиле уже несколько лет подряд
проводит в День памяти жертв Катастрофы, который отмечается в день, когда
началось восстание в Варшавском гетто, церемонию, на которой юноши и девушки
- израильтяне читают имена евреев, погибших от рук немецких (и не только немецких)
палачей в годы Второй мировой войны.
Эта печальная, но замечательная традиция, призванная
не дать забыть то, что забыть нельзя.
К великому сожалению, по целому ряду причин, о которых
здесь не хочется говорить, никто не решился в тот же день (или в другой) провести
церемонию, на которой зачитывали бы имена евреев, погибших в сталинских лагерях
и тюрьмах, имена детей, замученных до смерти или искалеченных на всю жизнь,
только потому, что сталинские палачи решили расправиться с их родителями.
Может быть, лагерный дневник Перейгерзона, написанный,
как сказал сам автор, для того, чтобы "ничего-ничего не было забыто из того,
что забыть я не должен", подвигнет кого-нибудь из власть имущих на то, чтобы
проявить инициативу - собрать эти имена и рассказать о судьбах этих людей,
чтобы помнили наши дети и внуки, что сделал амалек Сталин нашему народу в
нашем поколении.
А пока, дорогие читатели, прочтите "Лагерный дневник"
Цви Прейгерзона и запомните имя автора и его героев.
P.S. Не могу не сказать несколько слов о живущем
сейчас в Израиле журналисте Эдуарде Белтове (псевдоним - Эди Бааль), который
по собственной инициативе собирает материалы о репрессированных в Сов. Союзе
евреях. Он собрал 30000 имен и с 1997-2001 г. издал три сборника под названием
"Вторая Катастрофа". Сборники были изданы на деньги, пожертвованные частными
лицами, друзьями Белтова. Сейчас в его картотеке уже 100000 имен, но, к сожалению,
он пока не может найти спонсора, который помог бы ему осуществить полное издание.
