Snitvoskij16

         В зале «Бостон юниверсити» прошел вечер памяти балетмейстера Леонида Якобсона, организованный Мариной Кацевой. Своими воспоминаниями о нем поделились солистка Кировского театра и ансамбля Якобсона народная артистка СССР Алла Осипенко, артистка балета Кировского театра Тамара Богданова, солист и репетитор ансамбля Якобсона Артур Романенко. К сожалению, не пришла заболевшая в тот день солистка Кировского театра народная артистка России Татьяна Легат. Вечер сопровождался показом переведенных на видеопленку кинохроники и документального фильма, запрещенного к показу в СССР.
         Первый раз, начала Алла Осипенко свой рассказ, я танцевала постановку Якобсона еще в начале своей учебы в Пермском хореографическом училище. Тогда я была занята в «Пионерском марше», где в заключительной сцене балетные пионеры на призыв партии «Будь готов!», отвечали «Всегда готов». Позже, когда я перешла в ленинградское хореографическое училище имени Вагановой, Якобсон поставил мне и стажеру из киевского балета Роберту Клявину номер «Размышление». «Размышление» произвело фурор на знатоков, и о шестнадцатилетней Алле Осипенко заговорила пресса. Этот номер вспоминали даже через много лет Т.Вечеслова в журнале «Нева», №10 1963 - «Танцует Алла Осипенко» и в П.Карп в «Смене» от 12 июня 1975 г. – «Гармония танца». На пленку «Размышление» сняли, когда мне было 25 лет. Но те, кто видел его, когда мне было 16, говорят, что это было лучшее исполнение. А тогда в 1948 году влюбленная в Якобсона девчонка ходила за ним по городу, как собачонка. Я знала, что Якобсон после работы любит заходить в книжный магазин. Ждала его около выхода из магазина, иногда по два часа, ради того, чтобы Леонид Вениаминович меня «случайно» заметил. Впрочем, не одна я была по-детски влюблена в Якобсона.
         После 21 года работы в Кировском театре я ушла в ансамбль Якобсона. Такое было в первый и, наверное, последний раз в советском балете – народная артистка СССР из знаменитого театра, где получала 400 рублей в месяц, перешла на ставку 70 рублей в мало кому известный ансамбль. Первым делом Якобсон решил передать мне и Джону Марковскому номер «Нимфа и минотавр», который тогда танцевали Артур Романенко и изумительно красивая, но тяжеловатая партнерша. Балетмейстер усадил в репетиционном зале Джона и меня.
         Артур Романенко с партнершей начали показывать. Но едва Артур вскинул «нимфу» на грудь, как выпустил ее и, скрючившись, упал сам. Так его – скрюченного радикулитом и увезла скорая помощь.
         «Нимфа и минотавр» стал заключительным номером якобсоновского цикла, посвященного скульптурам Родена. Но, увы, если остальные номера, с изменениями и купюрами, были приняты комиссией, то этот номер «зарубили» целиком и полностью. Партийные чиновники, курирующие «культуру» заявили, что номер чрезмерно эротичен для строителей коммунизма. Алла, кого Вы знаете из тех, кто может посодействовать, спросил Якобсон меня. Пришлось вспомнить, что когда-то мне обещал помощь председатель Ленгорисполкома Сизов, который был одновременно и членом бюро горкома партии. Вот к нему мы и пошли с Якобсоном.
         Высокий начальник был удивлен, что оба просителя даже не заикались о личных благах. Мы не просили ни квартир, ни автомобилей. Нет, нам только нужно было разрешение на исполнение заключительного номера. В конце концов, Сизов дал «добро». Но на прощание переспросил: что, действительно, ни квартиры, ни машины не нужно? Нет, отвечали осчастливленные постановщик и исполнительница.
         Любимой книгой Якобсона была «Письма Новера» - одного из создателей классического балета. Леонид Вениаминович часто вслух «разговаривал» с Новером, убеждая «основоположника» в том, что он не прав.
         Якобсон необыкновенно интересно показывал танец и мимику для женских партий, но «что» он выделывал показывая мужские партии! Его показы превращались в потрясающие, фантастические спектакли. Это невозможно забыть. Все стоит перед глазами и ныне. Как жалко, что на пленку снято совсем мало его «показов». Якобсона знают как великого балетмейстера, но великого актера Якобсона почти никто не знает. К счастью, сохранились кадры, где Леонид Вениаминович показывает Мише Барышникову его номер для балетного конкурса. Но так мало снято кадров с Якобсоном! Телевидению запрещали снимать его и его номера. Однажды Якобсону даже запретили использовать музыку Шостаковича. Пришлось уже тяжело больному композитору доказывать в письме чиновникам от культуры, что для него, как композитора, будет честью, если Якобсон использует его музыку.
         Сейчас много артистов балета, с великолепными физическими данными, выворотными ногами, большим шагом, хорошим прыжком. Но нет индивидуальности. Якобсон умел находить артистов, имеющих «персоналити» и помогал раскрыть ее. Я хочу вспомнить танцовщика Брегвадзе. Его, к сожалению, не знали за пределами СССР. Когда он начинал танцевать, зал взрывался аплодисментами от восторга.
         Удивительным спектаклем Якобсона был «Спартак» - событие в балетной жизни. Куда там Григоровичу, у которого в «Спартаке» кроме героики и красного цвета ничего нового в хореографии не было. А у Якобсона было все необычным: и движения, и пластика. О боже! Как он показывал! Никто с ним в этом не мог сравниться!
         Тамара Богданова рассказала о малоизвестных фактах из биографии Якобсона. 1950 г. Якобсон ставил в Кировском театре балет «Шурале» на музыку татарского композитора Фарида Яруллина. Постановка затягивалась. Якобсон делал каждый кусочек во множестве вариантов. Срывался срок премьеры. (Как рассказала мне по телефону И.Д.Якобсон художественный руководитель балета Кировского театра П.А.Гусев потребовал от Якобсона переделать грустный лирический конец балета, как это было сделано для постановки в Казани, на оптимистический советский финал. Якобсон отказался. Но, конце концов, спектакль вышел с «благополучной концовкой.) Тогда Гусев сам из поставленных Якобсоном кусков «сколотил» спектакль к сроку.
         Леонид Вениаминович пришел в театр уже на премьеру «Шурале». В следующем году Якобсон получил Государственную премию. (По словам Ирины Якобсон, впервые Л.В. Якобсон поставил «Шурале» в Казани перед войной с Германией для декады татарского искусства в Москве. Но из-за начала войны декада в Москве не состоялась. В 1945 г. в Казани, фактически была повторена постановка Якобсона 1941 года.)
         Потом Богданова рассказала забавную историю о том, как в самом начале постановки «Спартака» Якобсон убеждал Хачатуряна сократить музыку спектакля с четырех до трех актов. Хачатурян был расцвете славы и почетных званий, а какой-то Якобсон его сокращал! Он долго не соглашался с хореографом. Однажды балетмейстер с женой и композитор шли по Невскому проспекту и энергично спорили. Хачатурян говорил и активно жестикулировал. При этом, скорее всего случайно задел Якобсона. Якобсон решил, что его ударили намеренно, и тут же дал сдачи - влепил кулаком Хачатуряну. Якобсон был очень горячим человеком. Хачатурян обиделся и, тоже, дал сдачи. Завязалась драка. Жена Якобсона долго и безуспешно пыталась разнять дерущихся мэтров. Но музыку для балета Хачатурян в конце концов сократил.
         Тамара Богданова принимала участие в балете Якобсона, который шел на сцене Кировского театра три раза, а запрещался четыре раза. Причем, первый раз этот спектакль запретили еще до премьеры в декабре 1964 года. Речь идет о балете, в основу которого положена поэма Блока «Двенадцать» на музыку Тищенко.
         Ансамбль Якобсона старались не пускать на гастроли даже внутри страны. И лишь с большим трудом в 1975 г. выпустили на гастроли в Москву. На первом спектакле присутствовал новый министр культуры Демичев. После спектакля он подошел к Якобсону и сказал:
         - Вы же гений!
         - Какой я гений, если мне ничего не дают делать! Я ничего не могу показать из того, что хочу!!!
         - Не волнуйтесь. Скоро все изменится. Мы с Вами поговорим.
         Была назначена дата приема. В день приема Якобсон плохо почувствовал себя. Рак добивал его. Но все же решил пойти на прием. В здании министерства культуры еще не дойдя до кабинета Демичева Якобсону стало плохо. Скорая помощь увезла его в Кремлевскую больницу. Через несколько дней великий балетмейстер скончался.
         Последним на вечере выступал соратник Якобсона по его ансамблю - Артур Романенко. Времени у него оставалось мало. Через пару дней после вечера Артур поделился со мной воспоминаниями:
         - Якобсон великолепно знал классику, любил ее и использовал. Он раздвинул рамки балета. Получив после Петра Андреевича Гусева хореографический ансамбль Якобсон полностью изменил его лицо. Многое из того, что сегодня зовется модернизмом, Якобсон создал намного раньше, чем хореографы на Западе. Но его творчество не укладывалось в рамки «партийного» искусства. В СССР балетмейстера старались держать в рамках «соцреализма» и откровенно замалчивали. Якобсон умел использовать очень сложную музыку, которую даже слушать было непросто. Но Якобсон так обставлял ее пластически, делал такой спектакль, что музыка «раскрывалась». Например, он поставил балет на Девятую симфонию Шостаковича – очень своеобразную, трудно воспринимаемую музыку. Шостакович после просмотра сказал Якобсону, что он в танце открыл его музыку. Но это гениальное произведение балетмейстера оказалось невозможным показать зрителю – его запретили. Потрясающая постановка утрачена. Или, вот, маленькая миниатюра «Проститутка и автомат». После «просмотра», как в то время это было положено, партийный работник возмутился тем, что автомат ложится на проститутку, и запретил миниатюру. Неугомонный гений Якобсона, тем не менее, неоднократно взламывал идеологические шоры. Вспоминаю потрясающий номер, поставленный Мише Барышникову для Московского международного хореографического конкурса. Я мечтаю, чтобы на американской сцене появились «Хореографические миниатюры» Якобсона.
         (Из телефонного разговора с Ириной Якобсон я узнал, что поначалу труппу «Камерный балет» создавал Якобсон. Появились объявления о конкурсном наборе в коллектив. Однако, когда большая часть подготовительной работы была закончена, Якобсона вызвали к начальству и сказали, что считают его не готовым руководить коллективом, и труппу в 1967 г. передали П.А.Гусеву. Гусев пригласил поставить первую программу ансамбля Якобсону, но Леонид Вениаминович отказался: «Ансамбль твой – ты и делай». Высказанное на вечере мнение о том, что Гусев предлагал Якобсону выполнить постановку первой программы без публикации его имени, по твердому мнению И.Д..Якобсон, не соответствует действительности. В течении двух лет творческая несостоятельность Гусева стала очевидна. Поэтому в 1969 г. на базе «Камерного балета» Якобсону дали, наконец, возможность создать балетный коллектив «Хореографические миниатюры».)
         Через несколько дней Заслуженная артистка России Татьяна Легат рассказала мне, что встретилась с Якобсоном на постановке балета «Спартак»:
         - Якобсон приглашал солистов, балетмейстеров и показывал им поставленные куски спектакля. Каждый высказывал свое мнение. Якобсон менял иногда довольно много. Причем тут же сочинял новое – фантазия у него была высочайшая. Обычно, постановщики не очень любят советы. Особенно ныне. Сейчас все – «великие личности».
         Тогда в 1956 году я едва кончила училище. Леонид Вениаминович поставил на меня «Этрусский танец» и дал мне танцевать премьеру. А его жена танцевала со вторым составом. У всех балетмейстеров жены танцуют первыми. А у него была творческая совесть, как ни у кого. Такой он был во всем. Танец был очень трудный на «полупальцах» и включал в себя элементы танца живота. Якобсон использовал типичные позы с этрусских ваз в Эрмитаже. После его репетиций у нас «отваливались» ноги из-за усталости – новый хореографический язык требовал включение в работу других мышц. Иногда он просто удивлял меня, совсем еще девчонку: «Татьяна, сегодня вечером собираемся у меня дома. Будем менять либретто. Знаешь, что-то не получается». Прихожу к нему вечером домой на улицу Марата 30, а я с бабушкой еще со времен блокады жили в соседнем доме. Много народу – либреттисты, балетмейстеры, солисты балета. Сижу на валике дивана и не могу произнести ни одного слова. А Якобсон спрашивает: «Как эту картину сделать, а как эту?». Вот какую атмосфер он создавал. Это же счастье пройти такую творческую школу!
         Леонид Вениаминович хотел, чтобы мы постигли искусство древнего Рима. В то время СССР еще не вернул Германии «Пергамский алтарь». Он хранился в недоступных для рядовых зрителей подвалах Эрмитажа. Якобсон добился, чтобы группу солистов Кировского театра пустили осмотреть знаменитые руины. Мы смотрели фрагменты битвы титанов с богами, снятые со знаменитого храма. Вот как он нас развивал!
         Воспоминания И.Д. Якобсон, как оказалось, дополняют или уточняет сведения в Энциклопедии «Балет», М.1981 и «Русский балет» М. 1977.

***

А теперь немного о новостях культуры и моды.

Когда в женской компании разговор заходит об одежде, то это совсем не то же самое, когда о том же говорят в мужской. Мужчины говорят об одежде, как о необходимой, но скучной части нашей жизни. Именно мужчины придумали дурацкое определение одежды, которое можно найти в справочниках и энциклопедиях: одежда – это «совокупность изделий (чаще тканые или вязаные из различных материалов), которые люди надевают на себя для прикрытия тела».

Нет, господа, для женщины одежда – это, прежде всего, способ выразить себя, это тот язык, с которого начинается общение. Поэтому так тщательно относятся женщины к выбору платья, кофточки, блузки или юбки. В поисках нужной вещи женщина не жалеет ни сил, ни времени. Она может обойти все магазины города, обследовать все сайты с модными предложениями, пока не найдет то, что ей идет в наибольшей степени.

А что делать, если в городе мало, а то и нет совсем подходящих магазинов? Или магазин есть, но ехать к нему надо более часа? И к другому тоже столько же? Тут уж не наездишься. На помощь, как всегда, приходит технический прогресс. В век интернета никуда не нужно ездить. Весь ассортимент любого магазина перед тобой, выбирай по вкусу и по карману.

Вот, к примеру, кардиган женский, вы о таком слышали? Красивое заграничное слово "кардиган" означает просто-напросто женскую кофту. Вроде, ничего нового тут не придумаешь. Но загляните на сайт razmerchik.ru и убедитесь, сколько разнообразия таится в одном только кардигане. Красивая и удобная одежда и сделает любую женщину счастливой и неотразимой.