О своеобразии ментальности русских евреев прекрасно написал А. Львов (
«В поисках руссого еврея»). Пересказывать его смысла нет, но стоит обратить внимание, что проблема ментальных различий между разными группами и волнами алии – не с русских началась. Как решать ее – вопрос, опять же, особый, но уж, во всяком случае, не заменой «русской» ментальности на «марокканскую» или «киббуцную» - чем они лучше?
И уж совсем непонятно, каким это боком равнодушие русской алии к «еврейским ценностям» (что бы сие ни означало!) увязывается в сознании некоторых авторов с теми ее представителями, которые не являются «галахическими» евреями. Пример из собственного опыта: Одна моя знакомая, по всем галахам проходя на ура, как еврейка, можно сказать, без страха и упрека, вступила в Страну с недоученным алфавитом, Танах от Пальмаха не отличаючи. А другая в своем родном городе еврейскую школу кончила, с детства песенки пела на идиш... но еврей-то у нее папа, а не мама, поэтому первая как бы «качественная», а вторая – нет.
Интерес к «еврейским ценностям» и степень «галахической кошерности» в среднестатистическом русском оле не коррелируют никак. А путаницу вносит распространенное утверждение, что в истории еврейского народа религия играет роль особую, что через нее, родимую, мы себя всю жизнь и определяли.
Через религию при зарождении определяют себя почти все народы земли. Французы свою историю возводят к Хлодвигу, русские – к Владимиру Красну Солнышку, а мы, естественно, к Моисею. Хотя, не все народы остановились на этой стадии развития. Арабы иначе как в мечети и по сей день не венчаются, а вот французы Хлодвига уважают, но браки заключают все-таки в мэрии. Ни при том, ни при другом раскладе, однако, считать религиозное зарождение нации еврейской особенностью никаких оснований нет.
Идея «особой» роли религии в еврейской общности принадлежит, по-моему, не тому Моисею, что с Синая, а другому - Моисею Мендельсону, первому теоретику хаскалы и ассимиляции. Исходил он из опыта Германии, где католики и протестанты, несмотря на религиозные различия, признавались равноправными гражданами, членами одного и того же, немецкого, народа. Вот через эту дверку и попытался Мендельсон евреев в общество протащить: Мы, мол, те же немцы, только что «моисеева закона». Религия у нас другая, в этом - главное наше отличие, она нашу общность конституирует. А так-то мы – ничего. Мы – как все... В общем, хотел как лучше, а вышло – как всегда.
В странах западной цивилизации, цепляющихся упорно за «религиозное» определение еврея, ничего кроме путаницы оно не создает. Всем известно, что уйма евреев в той же Франции или Германии, не говоря уже об Израиле, в синагогу не заглядывает даже на Йом-Киппур, но ни сами они, ни окружающие почему-то не торопятся зачислить их в эскимосы. С другой стороны – евреи, принявшие христианство и даже активно его пропагандирующие, от еврейского народа открещиваются далеко не всегда и являются нередко объектом антисемитских преследований со стороны своих единоверцев (вспомнить хоть того же А. Меня).
Прекрасным примером бессмысленности и вредности такого подхода является нынешний спор о гиюре. Вместо того, чтобы страшилки рассказывать про реформистских раввинов, что арабов за взятку пачками обгиюривают (можно подумать - раввины ортодоксальные у нас уже и взятки брать перестали!) давно уже следовало бы спросить, а какое, собственно, отношение гиюр, любой степени (не)ортодоксальности, имеет к праву на возвращение? Не припомню я что-то, чтобы всякому кришнаиту с Арбата предлагали гражданство в Индии, и не слыхала ни разу, чтобы с принятием католицизма автоматически обламывалось приглашение на жительство в Ватикан... или хотя бы в Польшу.
В книге сефардского раввина из Франции Шмуэля Тригано имеется замечательное утверждение, что надобен, дескать, гиюр, на случай, если нееврей пожелает стать евреем... А ежели мне, к примеру, пятидесятилетней ашкеназкой наскучит быть и я восемнадцатилетним сефардом пожелаю заделаться – какую мне религию принимать прикажете? Какие инициации проходить? Любой желающий в нашем современном мире может (хотя в некоторых местах и не без риска) сделаться иудеем, христианином, буддистом или сатанистом. А вот евреем, поляком, арабом или банту родиться надо – и тут уж ничего не поделаешь, и даже смешаные браки мало что меняют: у еврея и русской при всем желании не получится сын узбек.
Из того же самого, вполне сознательно организуемого, недоразумения проистекает и леденящий кровь процент христиан в русской алие. Реальных христиан, на самом деле верующих, в ней исчезающе мало. Абсолютное большинство этой публики – либо вовсе не крещено, либо крещением во младенчестве религиозное воспитание их и завершилось, либо продолжалось на уровне, описанном в «От двух до пяти»1. В церковь сроду не ходили, и не тянуло. Однако, израильская администрация с неуклонной твердостью заявляет им: «Ты можешь лоб свой не крестить – но православным быть обязан!»
Хотя нет, конечно, не совсем обязан, возможен еще гиюр... Перелицовка липовых христиан в иудеев столь же липовых. Потому что как до гиюра не были они верующими, так и в результате гиюра ими не станут. Можно, конечно, рассматривать все, чему на соответствующих курсах учат, не как религиозные обряды, а просто как некий специфический «еврейский образ жизни»... если, конечно, отвлечься от бьющего в глаза факта, что большинство евреев, в том числе и в Израиле, так не живут.
Разумеется, «баале тшува» или те, кто с ортодоксами породнится, этот образ жизни усвоят, но... и тут что «галахическим», что «негалахическим» русским евреям начинать придется с нуля, притом что в этом случае обучение вполне осмысленно, ибо приобщает к обычаям новой среды. Для тех же, кто в своей среде останется или среди хилоним укоренится (а таких большинство!) изучаемый материал будет вроде как тот курс научного коммунизма, который на самом-то деле ни для чего не нужен, но диплома без него не дают. Стало быть – честно выучим, до экзамена донесем, сгрузим – и все дела.
Самая добросовестная «негалахическая» студентка, назубок вызубрившая, что мясное с молочным не смешивается, и во сне не помыслит родному «галахическому» папе борщ без сметаны на стол подать. Только помыслит с горечью, что вот и папе ее в тарелку никто не заглядывает, и посетители в кафе, где она в субботу официанткой подрабатывает, спокойненько на машинах приезжают, и никому до этого дела нет, и только ее, несчастную, невесть за какие грехи, учиться загоняют на факультет ненужных вещей.
Так какое, вы думаете, будет у этой девицы отношение к еврейской традиции? А у папы ее, которому она, хоть и «негалахическая», но дочь родная? И не обидно вам за традицию? Мне, таки да, обидно – не чужая, чай, мне традиция! Но и за папу с дочкой обидно тоже, как-никак - родственники.
Можно, конечно, как Ася Энтова, корень всех зол в том (несомненном) факте узреть, что люди эти, по сути дела, беженцы – не «куда» ехали, а «откуда». Но в таком случае придется нам вовсе лавочку закрывать (к вящей радости товарища Арафата!), ибо все без исключения волны алии, как минимум с начала тридцатых годов прошедшего века, не кем иным были, как беженцами – от добра-то добра не ищут. И приживались они в Стране не без страдания, и оставались, в конце концов, далеко не все.
И каждая из этих волн приносила с собой свои проблемы. Можно было бы, конечно, следуя Асиной логике, в момент алии «марокканской» в Закон о Возвращении поправку внести: тех, кто авторитета ашкеназской традиции и ашкеназского рабанута не признает, отнюдь не принимать... Можно было, но в Израиле почему-то пошли другим путем и ввели рабанут сефардский... Так, может, и в нашем случае проще было бы светские кладбища и светские браки ввести, а уж «еврейские ценности», что в стране имеются в широком ассортименте, каждый, кто от нелегкого жития нашего не сбежит, сам себе подберет по вкусу.
Кто-то со временем (хотя бы в следующем поколении) с елки на хануккию перейдет, кто-то на территориях поселится, Родину защищать, кто-то пойдет двигать вперед науку и культуру, а кто-то и религиозную традицию для себя откроет. По-настоящему, без туфты.