Арье Барац
В традиции иудаизма принято отождествлять исход из
Египта с рождением еврейского народа, прибегая порой даже к натуралистической
образности родовых схваток. Это существенная и много разъясняющая аллегория.
Важно понимать, что те потомки Иакова, которые обитали в Египте на протяжении
столетий, не были еще в полном смысле слова еврейским народом, так как не
обладали главной своей характеристикой - святостью, т.е. принадлежностью ко
Всевышнему. Обитание потомков Иакова в Египте правильнее всего поэтому
сравнивать с внутриутробным периодом, а самих потомков Иакова той поры - с
эмбрионом.
Но чем эмбрион примечателен? По-видимому, своим
двойственным статусом. С одной стороны эмбрион – это самостоятельное существо,
но с другой – это существо является также и частью материнского тела, находится
на правах органа. Таким образом, аналогия рождения глубже, чем может показаться
на первый взгляд. Во всяком случае, эта аналогия наделяется дополнительным
смыслом исходя из тех общих представлений иудаизма, согласно которым плод
квалифицируется именно как член тела матери: «Эмбрион – это бедро (имеется в
виду вообще орган) его матери» (Гиттин 23.б).
В этом вопросе представления иудаизма отличаются
странной противоречивостью и парадоксальностью. На уровне агады, на уровне
притчи и теологических определений эмбрион признается самостоятельным существом,
он считается наделенным полноценной человеческой душой, которая вселяется в
тело, по меньшей мере, на сороковой день после зачатия, а по некоторым мнениям
даже и в сам его момент (Берешит Раба 34, Сангедрин 91.б). Причем считается, что
эта душа живет активной духовной жизнью, в частности изучает Тору. А из рассказа
о том, как Иаков и Эсав боролись в утробе, мудрецы и вовсе делают вывод, что
эмбриону присуще сознание.
Между тем вопреки этому ясному и однозначному мнению с
галахической, т.е. с формально юридической стороны, плод не расценивается как
самостоятельный человек. Например, галаха разрешает приводить в исполнение
смертный приговор женщине, находящейся даже на девятом месяце беременности.
Галаха категорически запрещает аборт, однако вовсе не приравнивает его к
убийству уже родившегося человека. Причем именно акт рождения переводит эмбрион
из состояния органа матери в самостоятельное существо. Это становится совершенно
ясно из следующей мишны: «Если женщина не может разродиться, рассекают плод в ее
чреве и выводят его по частям, ибо ее жизнь важнее его жизни. Если же большая
часть его уже вышла, не причиняют ему вреда, ибо не губят душу ради другой души»
(Охалот 7: 6)
Это вопиющее противоречие между «галахой» и «агадой», по
всей видимости, отражает действительный антиномический статус эмбриона, который
одновременно и самостоятельное суверенное существо и член другого суверенного
существа. И если традиция настойчиво прибегает к образу родов, когда говорит об
исходе, то нам следует иметь в виду это традиционное представление иудаизма о
статусе эмбриона.
Смысл
родов, по крайней мере так, как их представляет иудаизм, состоит в том, что
часть тела превращается в суверенное существо, часть становится целым,
становится всем.
И тогда мы, наконец, понимаем смысл исхода из
египетского рабства. Как плод при рождении превращается из части в целое, так же
и часть человечества – Израиль, отделяясь (при выходе из Египта) от целого
человечества, стал равнозначен ему, стал целым параллельным человечеством.
И то, что иудаизм прибегает в случае исхода из Египта к
этой диалектике, дополнительно подтверждает, что иудаизм исходно понимает
еврейскую общину не органически, а персоналистически.
Мне доводилось уже писать о специфической логике
еврейской Общины, однако сравнение исхода с родами позволяет рассмотреть этот
вопрос в дополнительном аспекте.
Вся
оригинальность еврейского понимания общины состоит в том, что община не
представляется чем-то большим по отношению к отдельным своим членам, в отличие
от организма, который является чем-то большим по отношению к отдельным клеткам
или органам. Организм природен, община сверхприродна.
«Каждый человек призван говорить: ради меня создан мир»,
- провозглашено в Талмуде (Сангедрин 4). Иными словами, в еврейской общине
ценность каждого равна ценности всех. Все не больше каждого. Евреи не губят душу
не только ради одной другой души, но даже и ради многих других душ! Галаха
однозначно запрещает выдавать на смерть одного ради спасения
многих.
Полное
собрание еврейских душ, так называемый Кнессет Исраэль, это не какой-то
конгломерат, представляющий собой «следующий уровень», некую «сверхличность»,
подобно тому как многоклеточный организм представляет собой «сверхклетку».
Личность - это предельная ценность, и ничего сверх нее просто не существует.
Поэтому Кнессет Исраэль – это не более и не менее, чем сам праотец еврейского
народа - Израиль.
Мне часто доводилось выслушивать утверждения другого
рода, а именно, что Кнессет Исраэль – это нечто «большее», чем каждый входящий в
него еврей, нечто «следующее». Признаюсь, что если бы я мог поверить, что это
так, то пребывание в составе еврейского народа привлекало бы меня не более, чем
пребывание в рядах какой-либо партии. Если Кнессет Исраэль – это тело, а
отдельные евреи – это его члены, то в этом нет ничего необычного, так
организована любая нация, любое государство, даже любой армейский взвод.
Разумеется, было бы глупо отрицать, что органическая
логика не присуща еврейской общине. Сама по себе она безусловно имеет место, ибо
разные члены общины имеют разные духовные функции. Например, литургические
обязанности коэнов, сыновей Аарона, отличаются от литургических обязанностей
прочих сынов Израиля. Однако вовсе не это разделение литургического труда делает
еврейство уникальной общиной. Общиной Кнессет Исраэль делает сверхприродная
любовь, которая позволяет каждому члену общины представлять собой ее всю. В
отличие от природного организма, в котором часть соподчинена целому, в
сверхприродной жизни личности целое – это всегда часть, а часть – это всегда
целое.
Но если в природе где-то и отражена идея этой высшей
сверхприродной любви («рахамим»), так это как раз в вынашивании плода («рахама»
- значит утроба). Если в природе где-то и присутствует намек на сверхприродную
диалектику (общины), согласно которой часть равна целому, так это именно в
беременности, в вынашивании и рождении плода: то, что формально галахически
считается частью, то что по закону признается членом тела – то самое по агаде
является отдельным полноценным существом!
Итак,
согласно галахе человеческий плод, пока он не родился, считается не
самостоятельным существом, а органом матери. В этом смысле и евреи, пока жили в
Египте, не были самостоятельным народом. Именно исход сделал их народом Бога. Но
если рождение – это отделение, а отделение - рождение, то значит, ценностью
обладает не только то, что отделено, но и то, от чего отделено. Поэтому, как
Израиль сравнивается с плодом, так же и Египет следует сравнить с матерью.
Невольно это на каждом шагу и делается. Так, например, Магараль пишет (Гвурат
Ашем 55): «Смысл того, что только Всевышний вывел евреев из Египта, состоит в
том, что евреи находились в Египте под властью египтян, как плод находится в
чреве матери. Слова Торы: «разве пробовало какое-либо божество явиться и взять
себе народ из среды другого народа» (Дварим 4.34), мудрецы толковали так: Как
пастырь выводит плод из утробы скота, так Святой, да будет Он благословен, вывел
Израиль из Египта».
Итак, как только Израиль был выведен из Египта, Израиль
и человечество разделились на два независимых дополнительных субъекта, оба из
которых имеют смысл. Израиль возлюблен преимущественно, но и Египет остается
любим. Например, в трактате Мегила (10) рассказывается, что когда египтяне
тонули в море, и ангелы пожелали воспеть хвалу, Всевышний запретил им: «Творения
рук Моих погибают, а вы поете передо Мной хвалу!».
Египет был в ту пору ведущей сверхдержавой, кроме него
существовал лишь Вавилон (цивилизации в Индии и в Китае в период исхода еще
только начинали образовываться). Иными словами можно с полным правом сказать,
что Египет представительствовал в тот момент за все человечество, за весь мир.
Таким образом, выведя евреев из среды египтян, Всевышний стал Богом двух миров.
Как сказано в Мехилте де р.Ишмаэль: «Я Бог всех обитателей мира, и все же связал
Мое имя только с Израилем».
Это раздвоение мира на две тотальности, на сам мир и на
его часть Израиль, представляющий собой такой же полноценный мир, постоянно
свидетельствуется в повседневных благословениях, когда еврей произносит:
«Благословен Ты, Господи Боже наш, Царь мира, освятивший нас своими
заповедями…».
И об этой парности многократно упоминает Тора: «У
Господа Бога твоего небо и небеса небес, земля и все, что на ней, но только
отцов твоих благословил Господь, и избрал вас из всех народов» (Дварим 10.14).
Или: «Будете Моим дражайшим уделом из всех народов, ибо Моя вся земля. А вы
будете у Меня царством священников и народом святым» (Шемот
19.6).
Раздвоение мира, разделение мира на две тотальности – на
Израиль и народы – это основа танахической концепции, которая хорошо
иллюстрируется образом плода, обитающего в материнской утробе, и образом его
рождения.