Приветствие Академии наук Российской Федерации
9 ноября 2003 г. выдающемуся ученому профессору Льву Владимировичу Альтшулеру, одному из основателей физики высоких плотностей энергии - динамического изучения свойств конденсированных веществ при экстремально высоких давлениях и температурах в ударных волнах, исполняется 90 лет.
Л.В. Альтшулер родился в Москве в интеллигентной семье (впоследствии его отец стал ответственным служащим Совнаркома). В 1932 г. поступил в Рентгеновскую лабораторию Вечернего машиностроительного института, научным руководителем которой был профессор Е.Ф. Бахметьев - крупный специалист в области рентгеноструктурного анализа. Именно он привил молодому лаборанту вкус к научной работе, что определило дальнейшее становление Л.В. Альтшулера как ученого-исследователя. Заведующим лабораторией был его школьный товарищ Вениамин Аронович Цукерман - будущий создатель отечественной импульсной рентгенографии, дружба и тесный творческий контакт с которым продолжались на протяжении всей его жизни и научной деятельности. Одно время в начале 30-х в их лаборатории работал В.Л. Гинзбург, будущий академик и лауреат Нобелевской премии по физике, с которым у Л.В. Альтшулера сохраняются давние дружеские отношения. В 1933 г. Лев Владимирович поступил экстерном на физический факультет МГУ, который окончил в 1936 г. со специализацией по кафедре металлофизики. По 1940 г. он продолжал работать в Рентгеновской лаборатории, переданной в1939 г. в Институт машиноведения АН СССР. В 1940 г. был призван в армию и участвовал в Великой Отечественной Войне как старший техник-лейтенант бомбардировочной авиации.
В 1942 г. он был отозван обратно в институт по ходатайству АН СССР. Его научная деятельность на этом этапе была посвящена разработке высокоскоростных методов рентгеноструктурного анализа и импульсной рентгенографии явлений при взрыве и выстреле, в частности, изучению влияния ударных волн взрыва и кумулятивных струй на структуру металла. Эти работы позволили ему защитить в 1943 г. кандидатскую диссертацию. В1946 г. основным участникам работы - В.А. Цукерману и Л.В.Альтшулеру была присуждена Государственная премия. Результаты этой работы оказались актуальны не только для разработки кумулятивных противотанковых зарядов, но и для начинавшегося Советского атомного проекта. Поэтому один из руководителей проекта Ю.Б. Харитон предложил авторам принять в нем участие. Так с 1946 г. начался следующий этап научной деятельности Л.В. Альтшулера во Всесоюзном научно-исследовательском институте экспериментальной физики, Арзамас-16 (сейчас Российский Федеральный Ядерный Центр, город Саров); "Затерянный мир Харитона" - так называются недавно написанные воспоминания Л.В. Альтшулера об этом периоде, опубликованные в журналах "Атом", № 12, 13 (г Саров) и "История науки и техники", № 4, 2003 г.
Будучи руководителем научно-исследовательской лаборатории, Л.В. Альтшулер с самого начала работы во ВНИИЭФ участвовал в основных направлениях исследований, связанных с созданием атомного оружия: изучении детонации мощных взрывчатых веществ и сжимаемости конструкционных материалов. Исследования в мегабарном диапазоне давлений конструкционных и делящихся материалов - урана и плутония представляли главную тематику лаборатории.
Для решения сугубо практических задач атомного проекта пришлось создавать основы, в сущности, новой научной дисциплины - исследования свойств веществ при сверхвысоких давлениях. В короткие сроки были предложены и разработаны методы определения ударно-волновых характеристик сжатых веществ и соответствующие измерительные устройства, основанные на использовании энергии ВВ.
Уже в 1948 г. Л.В. Альтшулером был предложен и разработан метод измерения давления ударносжатых веществ, не имеющий ограничений по давлению, и были получены основные результаты. Были разработаны взрывные измерительные устройства, для которых диапазон давлений достигал 5 мегабар, что существенно превышало уровень давлений, достигнутый тогда в США. Результаты этих исследований вошли в докторскую диссертацию, которую Лев Владимирович защитил в 1954 г., а в 1956 г. ему присуждено звание профессора. В последующем уровень давлений был увеличен до 10 Мбар и выше. Дальнейшие исследования, проведенные Л.В. Альтшулером и его сотрудниками, охватили большинство металлов.
Полученные данные были необходимы для предсказания результатов испытаний первой в нашей стране атомной бомбы в 1949 г. и мощности других проектируемых атомных зарядов. Эти исследования также позволили Л.В. Альтшулеру участвовать в разработке новых, усовершенствованных схем таких зарядов, которые были испытаны в 1951 и 1953 г.г. и показали примерно вдвое большую мощность по сравнению с первым зарядом.
Информация о применявшихся для изучения экстремальных состояний веществ при больших давлениях генераторах ударных волн до 1996 года не публиковалась. Еще в 1988 г. западные коллеги писали, что данные при давлении 10 мегабар были получены Л.В.Альтшулером и его коллегами "на неизвестных генераторах ударных давлений и пока никем не воспроизведены". Таким инструментом для изучения ударной сжимаемости в мегабарных диапазонах давлений был предложенный Л.В. Альтшулером совместно с другими учеными полусферический заряд ВВ, как и атомный заряд, одновременно инициируемый по наружной поверхности.
В 60-е годы достигнутый ранее с применением обычных ВВ диапазон давлений примерно до 15 мегабар был расширен до 100 и более мегабар. Л.В. Альтшулер был одним из тех, кто инициировал и осуществил для этого пионерские измерения сжимаемости веществ в ближней зоне подземного ядерного взрыва.
Еще ранее в 1958 г. Л.В. Альтшулером, Я.Б. Зельдовичем и другими был предложен и разработан особо точный метод определения сжимаемости делящихся материалов при мультимегабарных давлениях - метод "невзрывных цепных реакций". Как стало потом известно, этот метод почти одновременно разрабатывался и американскими учеными.
Ученые ВНИИЭФ никогда не ограничивались военными аспектами и много сил уделяли проблемам фундаментальной науки. В эти годы Лев Владимирович с сотрудниками изучил электронные и полиморфные переходы в металлах при ударном сжатии, было впервые обнаружено немонотонное изменение сжимаемости, отвечающее реконструкции энергетических электронных спектров в редкоземельных и щелочноземельных металлах, были разработаны методы измерения скорости звука за фронтом ударной волны и определения сдвиговой прочности при ударном сжатии, были изучены фазовые превращения элементов IV группы и ионных соединений, минералов и горных пород. Эксперименты с ударными волнами показали, что почти все минералы и горные породы при давлениях выше критических образуют плотные модификации. Это привело к существенному уточнению представлений о строении Земли.
Важным направлением в работах Л.В. Альтшулера было измерение параметров фазовой диаграммы металлов при ударно-волновом сжатии в области высоких давлений. Регистрацию ударного сжатия пористых металлов и изэнтроп расширения из состояния ударного сжатия предложил Я.Б. Зельдович. Это предложение было реализовано уже в 1949 г. для железа и урана. Для других металлов это направление исследований было интенсивно развито другими исследователями - коллегами Л.В. Альтшулера.
Комплекс работ во ВНИИЭФ был отмечен присуждением Льву Владимировичу Ленинской премии (1962), двух Государственных премий (1949, 1953), премии Правительства Российской Федерации (1999) и награждением тремя орденами Ленина.
Ведущие ученые ВНИИЭФ всегда считали свое участие в атомном проекте необходимым для сохранения ядерного паритета. Но при этом они сознавали свою ответственность за то, что это страшное оружие никогда не должно использоваться. Такое нетривиальное мышление было присуще и Льву Владимировичу, имевшему к тому же самостоятельную позицию по многим во-просам общественной жизни. Опала постигла его в 1951 г. из-за неортодоксальных высказываний в отношении политики партии в биологии. Однако солидарность ученых ВНИИЭФ, выступивших в его защиту перед руководством отрасли, позволила ему продолжить работу в институте. Напряжение в отношениях с властями возникало не раз и позже и выразилось, в частности, в отказе ему в выдвижении в члены-корреспонденты АН СССР, что явилось причиной его ухода из ВНИИЭФ в 1969 г.
После возвращения в Москву Л.В. Альтшулер руководил лабораторией во Всесоюзном институте оптико-физических измерений, а с 1989 г. является главным научным сотрудником Института теплофизики экстремальных состояний РАН. Здесь он участвовал в работах по построению широкодиапазонных уравнений состояния веществ на основе данных ударно-волновых экспериментов. Л.В. Альтшулер являлся инициатором и одним из редакторов коллективной монографии "Ударные волны и экстремальные состояния вещества", вышедшей в 2000 году в издательстве "Наука".
В последние годы творчество Льва Владимировича было посвящено главным образом отдельным моментам истории Советского атомного проекта - в том числе новейшая статья "На пути к первому советскому атомному испытанию", написанная совместно с А.А. Бришем и Ю.Н. Смирновым, опубликована в 2002 г. в альманахе института истории естествознания и техники. Особое внимание Л.В. Альтшулер уделяет роли Ю.Б. Харитона в организации и проведении научных исследований во ВНИИЭФ - это уже названные личные воспоминания и опубликованная в "Известиях" (20 сентября 2003 г.) статья "Восстановить историческую справедливость" с призывом отметить приближающееся 100-летие Ю.Б. Харитона присвоением его имени Российскому федеральному ядерному центру - ВНИИЭФ.
Разнообразная тематика работ, выполненных Львом Владимировичем и его сотрудниками, включала практически все направления, связанные с применением динамических методов исследования высоких давлений, результаты которых остаются приоритетными и имеют основополагающее значение для современного понимания физики экстремальных состояний материи.
Работы Л.В. Альтшулера получили международное признание. Так, американский физик Р. Киилер писал, что работы динамического направления российских исследователей "значительно превосходят работы американских исследователей в той же области как в качестве, так и количестве достигнутых результатов". В 1969 году "отец американской водородной бомбы" Э. Теллер на международной конференции по физике высоких плотностей энергии выразил сожаление об отсутствии на ней Альтшулера и Зельдовича - "двух человек, которые, пожалуй, больше всех способствовали открытию этого поля исследований". В 1991 г. Л.В. Альтшулеру была присуждена премия Американского физического общества "за плодотворный вклад в развитие исследований материи при ударно-волновом сжатии".
Являясь основателем российской школы динамических исследований, Лев Владимирович внес большой вклад в подготовку специалистов в ней. Ему всегда было присуще исключительное чувство ответственности за развитие этого направления, готовность и желание помочь в этом всем его последователям.Мы горячо желаем: будьте здоровы, Лев Владимирович!
Академик В.Е. Фортов и независимо редакция журнала «Атом» (г. Саров) попросили меня написать кое-что, не относящееся непосредственно к физике, о моем отце Льве Владимировиче Альтшулере – в связи с его 90-летием 9 ноября 2003 г., что я и постарался сделать на основании своего личного опыта, используя семейные архивы и воспоминания, в том числе рассказы отца, записанные моим старшим сыном, а также исследования семейного генеалогического дерева, проведенные в свое время женой Л.В.А. и нашей (моей и двух моих братьев) мамой Марией Парфеньевной Сперанской (1916-1977). Она изучила и свою дворянско-мужицкую родословную, но сейчас речь – о предках Л.В.А.
Один из потомков провансальских изгнанников, поселившийся в столице Богемии Праге в 1302 г., приобрел фамилию Альтшуль (Alt schul – старая синагога, до сих пор существующая в Праге, одна из самых знаменитых в Европе). После изгнания 1542 года пражские евреи рассеялись в Русской Польше, Литве, России и Италии. Прадед Л.В.А. Илья Альтшулер в середине XIX века содержал в Тифлисе извозную контору; на больших каретах они возили людей по военно-грузинской дороге.
Дед Л.В.А. Александр Ильич был одним из самых уважаемых и богатых людей в г. Майкопе, владельцем крупнейшей на Северном Кавказе аптеки. Мой сын лет 7 назад нашел в Майкопе этот трехэтажный дом, а главное нашел людей, которые знали и помнили «старого Альтшулера»; записанный по следам этой поездки подробный рассказ Л.В.А. о его семье позже был опубликован в газете «Майкопские новости», 22.01.2000.
В частности, он рассказывает об Александре Ильиче, который, после революции, конечно же, был экспроприирован и в 1927 году вместе с женой окончательно перебрался в Москву к своему сыну – отцу Л.В.А.: «Мой дед умер в 1930 году. Он был очень представительным, напоминал такого английского лорда, когда он ходил со своей тростью, с бородой. Он активно жил, всем интересовался. В 1930 году в какое-то воскресенье он пошел на выставку, простудился и скоропостижно помер от воспаления легких. Я помню, как стоял у его кровати. И чуть не в следующее воскресенье были похороны в крематории. Помню, что бабушка тогда сказала: "Александр Ильич ведет рассеянный образ жизни: одно воскресенье он на выставке, другое – в крематории". Она была своеобразным человеком и умерла в глубокой старости, в 1948 году, пережив эвакуацию в Лысьве». Думаю, что каждый, кто знаком с Л.В.А. и присущим ему особым юмором, увидит теперь его глубинные истоки.
Отец Л.В.А., Владимир Александрович Альтшулер (1882-1965), был единственным сыном своих родителей. Со студенческих лет он активно занялся революционной деятельностью, за что был исключен из киевского университета, уехал учиться в Германию, вернулся делать революцию 1905 года, стал одним из лидеров социал-демократов в Саратове. Перед возвращением в Россию он заехал к друзьям социал-демократам в Женеву, где из-за случайного конфликта с В.И. Лениным пошел в соседний с большевиками офис к Мартову и стал меньшевиком (об этом он впоследствии всегда говорил с горечью, как о главной ошибке своей жизни).
В.А. Альтшулер обладал необычайным ораторским даром, выступал на массовых митингах иногда по 2-3 раза за вечер (согласно полицейским донесениям), умел вдохновить людей, призывал к свержению самодержавия и вооруженному восстанию, писал статьи в газеты; «был такой период, - рассказывает Л.В.А. - когда печатники в губернской газете отказывались набирать статьи губернатора, а печатали его статьи». Соратники уважительно называли его «Волжский Лассаль». В июне 1906 г. он был арестован и после окончательного поражения революции в Москве и Питере приговорен к ссылке в Сибирь.
Тогда его отец Александр Ильич совершил определенным образом чудо. Л.В.А.: «И тогда мой дедушка, аптекарь, приехал в Петербург и добился приема у Столыпина, который в то время был министром внутренних дел. "У меня был единственный аргумент – рассказывал мне Александр Ильич – я сказал Столыпину: у Вас один сын и у меня один сын". И Столыпин заменил Сибирь высылкой за рубеж». И Володю Альтшулера два жандарма с шашками наголо (таков был порядок) препроводили из саратовской тюрьмы до российско-шведской (была такая) границы.
В эмиграции он учился и в 1907 году в Лозанне женился на Анне Львовне Кершнер, с которой познакомился еще в Екатеринодаре (Краснодаре), когда учился там в гимназии. Она тоже провела несколько месяцев в киевской тюрьме, хотя сама революцией не занималась, но многие в ее окружении занимались. Л.В.А.: «Мама вспоминала, как замечательно пел украинские песни Петлюра». В той же киевской тюрьме сидела тогда Фанни Каплан, обвиненная в покушениях на полицейских.
После возвращения в Россию в 1909 году В.А. Альтшулер фактически отошел от революционных дел, а в 1920 году принял для себя важнейшее принципиальное решение: «я поверил в Ленина и перешел на работу в советский аппарат», - говорил он позже; с 1925 по 1931 годы он даже был редактором-консультантом в юридическом бюро Совнаркома. Л.В.А. вспоминает: «Я помню, как в то время к нам на Пречистенку каждый день из бывшей царской конюшни за отцом приезжала карета, запряженная лошадьми, и отвозила его в Кремль».
В.А. Альтшулер уходил на работу в 7 утра, а возвращался в час ночи, и так каждый день, без выходных. Душой дома была Анна Львовна, которая притягивала людей, квартира Альтшулеров становилась «пристанищем» почти для каждого, кто раз туда попадал. Бабушка Анна Львовна рассказывала мне о ставших известными друзьях ее краснодарской юности: Лиля Брик зашла как-то к ним с Маяковским, Соня Рис – жена Карла Либкнехта, вернувшаяся после его убийства из Германии в Россию, с вокзала поехала в Кремль к Ленину, а потом сразу на Пречистенку к Альтшулерам…
В старших классах школы Л.В.А. учился вместе с Вениамином Ароновичем Цукерманом (1913-1993), и эта дружба, как известно, оказалась на всю жизнь. Их многое объединяло: товарищество в настоящем, первозданном смысле этого слова, бескорыстное стремление помогать другим, бросаться на выручку, творческая энергия и целеустремленность в достижении поставленных задач, одержимость работой. «Нам с тобой на свете этом / В каждом деле быть поэтом», - эти строки Л.В.А. адресовал В.А. Цукерману (много позже, в 70-е, уже в Сарове).
Надо сказать о еще одном друге детства на всю жизнь, Друге с большой буквы – сосед по дому Израиль Соломонович (в быту Леонид, Лёля) Галынкер (1909-1967). Удивительно яркий и талантливый был человек. Его брата Иосифа, директора Института Азота и создателя метода кислородного дутья в советской металлургии, в 38-м расстреляли; сам Леонид после войны тоже «загремел», по тем вр еменам «за дело».
Л.В.А. любит вспоминать его шутки, которые Леонид тогда рассказывал кому попало: «Елки-палки барбарис, два Джозефа подрались» (о разрыве с Югославией) или «Когда я говорю своей собачке "Служи Советскому Союзу", она встает на задние лапки и служит, а когда говорю "Слава товарищу Сталину", она поднимает ножку и писает». Как он ненавидел Сталина! Да и в целом советскую власть не жаловал (этим сильно отличаясь от высоко идейных Л.В.А. и В.А. Цукермана).
Главное в дружбе – взаимовыручка. Это они трое – Веня, Леонид и Лева – собрались в июне 1946 года около телефона в коридоре коммунальной квартиры Цукерманов в Мансуровском переулке, ожидая соединения с США - с доктором Хиншоу, впервые применившим только что открытый стрептомицин для лечения туберкулезного менингита. Этой страшной болезнью заболела 9-летняя Ира Цукерман и врачи сказали, что нет никакой надежды. Разрешение на звонок было получено через Академию Наук, но и технически это было дело не простое, так как немецкая подводная лодка оборвала телефонный кабель под Атлантикой и связь с США была только по радио. Тем не менее доктора Хиншоу нашли, а когда выяснилось, что присутствовавшая при разговоре переводчица Академии Наук не знает английского, Леонид вырвал у нее трубку и сам стал говорить.
Через два года на Лубянке ему это вменили как шпионскую связь с США; на вопросы следователя о сообщниках Альтшулере и Цукермане, он отвечал: «Арестуйте их, а атомную бомбу купите в Америке». Иру Цукерман удалось спасти, она стала первым в СССР ре6енком, выжившим при туберкулезном менингите, – об этой эпопее подробно в книге ее родителей «Человек не слышит».
А когда Леонида в 1948 году посадили (его приговорили к расстрелу с заменой на 25 лет, он был освобожден и реабилитирован в 1955-м), то отец и В.А. Цукерман в течение всех 7 лет, приезжая из Сарова в командировки в Москву, надев все правительственные награды, ходили в прокуратуру, как на работу, добиваясь его освобождения. Хорошо помню, как я в 1954 году сопровождал на Мясницкую в военную прокуратуру В.А. Цукермана, который в то время уже практически не видел.
Окончив школу с профориентацией «строительное дело» (по вполне идейным соображениям он решил освоить «рабочие» профессии), Л.В.А. получил свидетельство «младшего десятника» и вскоре уехал на Волгу в деревню строить социализм, что на практике означало – строить совхозные свинарники. Но дело это не очень у него получалось, как он сказал мне на днях: «криво ставил столбы».
В 1932 году Л.В.А. вернулся в Москву, повстречался с В.А. Цукерманом, который пригласил его работать в рентгеновскую лабораторию Вечернего машиностроительного института, где одно время работал и В.Л. Гинзбург, ставший недавно лауреатом Нобелевской премии по физике (эта давно заслуженная награда стала поистине «всенародным праздником» и у нас в Отделении теоретической физики ФИАНа и для всего «физического» сообщества России). Научным руководителем лаборатории был профессор Евгений Федорович Бахметьев – бывший подводник, участник Октябрьской революции и крупный специалист в области рентгенографии, в 1935-м, увы, репрессированный; его роль в становлении Л.В.А. как ученого очень велика.
Сдав экстерном экзамены за 4 курса, Л.В.А. поступил в МГУ, который окончил в 1936 году. В 1938-м женился на М.П. Сперанской. Отец любит рассказывать, как мой дед - отец мамы, Парфений Львович, как-то спрашивает ее подругу: «Чего это Лева к нам зачастил?», - «А вы не знаете? Они же месяц назад с Марусей расписались». Когда мне был год, отца призвали в армию; во время войны он служил мотористом в 204 ДБАП (дальнебомбардировочный авиаполк).
В 1942 году по ходатайству Академии Наук в счет «тысячи» был демобилизован и приехал в Казань, куда была эвакуирована АН СССР и где в эвакуации были и мы с мамой. Там же работал и В.А. Цукерман, там Л.В.А. познакомился с Ю.Б. Харитоном и Я.Б. Зельдовичем. Известно, что успешные разработки В.А. Цукерманом и Л.В.А. во время войны методов регистрации явлений при взрыве и выстреле были удостоены в 1946 году Государственной премии и тогда же Ю.Б. Харитон предложил им принять участие в работе по атомному проекту; «Можете ли Вы с помощью Вашей методики снять, что будет делаться с металлическим шариком, помещенным внутри взрывающегося заряда?», - спросил Юлий Борисович В.А. Цукермана. Не буду повторять известные факты биографии Л.В.А. Интереснее, наверно, вспомнить некоторые характерные эпизоды, моментальные снимки из той серии, что «старо, но вечно юно».
6 апреля 1946 года. День рождения В.А. Цукермана в том же Мансуровском переулке. За столом много родственников и друзей. Незадолго перед этим закончился Нюрнбергский процесс. Л.В.А. произносит тост: «Я счастлив, что дожил до того момента, когда повесили нацистских вождей. Я надеюсь дожить до нашего Нюрнбергского процесса». (Реакция В.А. Цукермана: «Ну, Левка, как всегда, треплет языком», и всё, и никто не донес, такая это была компания, такие люди! А ведь тост по тем временам был самоубийственным).
Я недавно спросил отца: «Ведь ты же верил в Революцию, в социализм и коммунизм. Почему такая предельно жесткая формулировка?». Он пояснил, что конечно верил, но не мог простить явных, нанесших огромный ущерб делу строительства социализма глупостей и преступлений – коллективизации, уничтожения перед войной высшего комсостава Красной Армии, преступной халатности 22 июня 41 года и особо – Жданову, виновному в гибели 2 миллионов ленинградцев, умерших от голода в блокаду.
Когда отцу что-то не нравится, он совершенно не способен отмалчиваться, сразу высказывается и весьма импульсивно. Так случилось и в 1951-м, когда важная комиссия спросила о его отношении к политике партии; он им сказал правду – что не согласен с политикой партии в области биологии, что правы генетики, а не Лысенко; в результате только активное вмешательство друзей и коллег (В.А. Цукермана, Е.И. Забабахина, А.Д. Сахарова) спасло его от высылки с объекта с по-видимому предрешенными последующими еще большими неприятностями; и даже спустя год потребовался специальный разговор Ю.Б. Харитона с Л.П. Берия, чтобы предотвратить расправу. Но этот эпизод хорошо известен.
А вот другой похожий случай, оставшийся, к счастью, без последствий. 1946 год, отец уже работает в Сарове, обедает в «генеральской» столовой (которая для начальства). С ним за столом оказался первый секретарь горкома партии объекта и еще кто-то. Общий разговор о трудных временах, секретарь горкома говорит о нехватке продуктов, о голоде, рассказывает, что рабочие в цехах даже теряют сознание от голода. Л.В.А. вспылил: «Покажите мне, где в Уставе вашей партии написано, что рабочие должны голодать!». Бедный первый секретарь горкома посерел, медленно, с трудом, ничего не говоря, поднялся и ушел куда-то в другой конец обеденного зала. И опять все сошло, но в данном случае, вероятно, не потому что никто не донес, а потому что ученым-атомщикам многое прощалось.
Расскажу эпизод, когда импульсивность, взрывчатость отца произвела некий мистический эффект, о чем он всегда рассказывает с огромным удовольствием. Сильно политизированный 1989 год – год Первого съезда народных депутатов. В московской квартире Л.В.А. достаточно случайный малознакомый человек, увидев на стене фото А.Д. Сахарова, выступающего на Съезде, сказал пренебрежительно «Сахаров продался большевикам». И в то же мгновение спокойно до того дремавшая у кровати собака Шарик вскакивает и вцепляется гостю в ногу (этого Шарика лет за 5 до того мой младший брат, вместе с еще одним хорошим человеком, притащившим байдарку, спас со льдины посреди Москвы-реки – напротив Киевского вокзала). Вряд ли Шарик понял смысл слов, произнесенных гостем, но, наверно, он воспринял «ударную волну» возмущения Л.В.А. и всю дальнейшую необходимую работу выполнил за хозяина.
В заключение поделюсь одним из самых приятных воспоминаний детства. Мне лет десять. Отец обучил меня поднимать его утром с постели – тащить одеяло и вопить: «Подъем! Вставай, старый хрыч!». 30 октября 2003 г.
