Tartakovsky2
Маркс Тартаковский
ЧЕЧЕНЦЫ И ЕВРЕЙЦЫ


    Из Гостевой книги журнала:

     Дата: 2003-03-19 13:27:30
     Леонид Волков:
    
    "Маркс лает на слона"
    Эта страница открывается просьбой, не оскорблять дугих людей. Относится ли это также к авторам статей в"Заметках"? В частности, к автору с интересным именем "Маркс", автору расправы с Безансоном, с Францией и вообще с либералами, под которыми он понимает всех хоть сколько-нибудь "левых". Они презренны, поскольку не отвечают на письма Маркса. А еще потому, что имели в жизни по нескольку жен или любовниц.(Добавлю от себя - гомосексуалисты тоже попадаются). Ну, видимо, такая любвеобильность побуждает их, "левых" любить ислам. Вывод ясен: либералы - враги народа. Еврейского, конечно. А что сказать об израильских либералах?
     Вот такая, разумеется не в обиду автору будь сказано, "в огороде бузина, а в Киеве - дядька".

    
     * * *
    
    
     Что ж, растолкую г-ну Волкову свое отношение к нынешним либералам. Пролью попутно бальзам на его душу, подтверждая, что евреи отнюдь не святы.
     Ну, скажем, очень интересное интервью дал Иван Петрович Рыбкин политическому еженедельнику «Новое время» (№ 5’2003). Цитата: «Вот, скажем, Кадыров, которого облюбовал Владимир Владимирович. Я-то знаю, что это за человек, что Кадыров, Масхадов, Гелаев, Закаев ничем не лучше и не хуже друг друга. Впрочем, Кадыров был настроен более радикально, чем остальные. Это же был такой чеченский Суслов, задававший идеологию, объявлявший джихад. Если мы с ним договариваемся, то почему с полковником Советской армии не можем? Или с Гелаевым?..»
     Вероятно, Кадыров и впрямь радикальнее остальных, если столь радикально порвал с т. н. сепаратистами. Думаю, соотнёс цель и средства, рассудив примерно так, как некогда германский кайзер Вильгельм II Гогенцоллерн. Главный зачинщик 1-й мировой войны, он капитулировал, когда еще ни один клочок территории рейха не был разорен вражеским вторжением.
     Что, если у Гитлера хватило бы духу покончить с собой году в 44-м, а то и в 43-м, когда исход войны так или иначе был ясен? Ведь немцам отнюдь не грозил геноцид. (Кстати, разве бок о бок с «непокорной Ичкерией» не соседствуют родственные – но мирные и благополучные – прочие республики Северного Кавказа?) Нет же, спасая шкуру, Гитлер допустил разруху и смерть вплоть до порога собственной канцелярии. И немцы, с которыми уже сейчас случается беседовать, возмущаются, что-де союзническая авиация «бомбила мирные города, даже церкви!» (программист средних лет из Дессау), а русские солдаты, насиловали женщин, «не разбирая даже, прачка перед ними или баронесса!» (пожилой мюнхенский славист)...
     Аналогия вроде бы далекая, но вполне прозрачная.
     В перечне Рыбкина, экзотичнее других дважды упомянутая кандидатура - для переговоров! - Гелаева. Когда в марте 2000-го он со своей бандой (пардон, с отрядом сепаратистов!) вторгся в село (пардон, освободил!) Комсомольское, где родился и жил, где был комсомольским функционером, где едва не половина жителей – Гелаевы и где уже после освобождения (пардон, оккупации!) села российскими войсками благополучно и в безопасности проживали его мать, жена, сестры, он знал, что творил. (Кстати, русские жители были истреблены или изгнаны из Комсомольского еще дудаевцами). Земляки и свойственники Гелаева вынуждены были покинуть свои дома и в оцепенении наблюдать со стороны (из расположения российских войск, между прочим), как артиллерия ровняла село с землей.
     Мовлади Удугов заявил тогда корреспонденту прогрессивной «Le Monde», что это «геноцид чеченского народа». Похожими были суждения Геббельса весной 45-го.
     Хорош ли, плох ли Кадыров?.. Вероятно, не шибко хорош. Не думаю даже, чтобы он обеспокоился мыслью, в какое же кровавое месиво превратился бы Северный Кавказ с его десятками народов, родоплеменными нравами и тысячами претензий друг к дружке, немедленно осуществив свое т.н. священное право на суверенитет и независимость! Но он пожалел собственный народ. И этим радикально отличается, скажем, от Масхадова, посылающего на смерть свой чеченюгенд (Tschetschenjugend), оболваненных подростков, почти детей.
     Кто-то скажет, что это – Басаев, это – Гелаев, кто-то другой, только не душка-Масхадов, «полковник Советской армии».
    Но тогда, позвольте, какой он, к черту, президент!
     Да так ли уж жалуют чеченцев, жалеют детей наши профессиональные человеколюбцы? Сергей Адамович Ковалев однажды поразительно здраво рассудил (подчеркивания мои): «Традиционное воспитание чеченского мальчика – это воспитание мужества, презрение к смерти и боли. Это физическое мужество высшего порядка. Но, как ни странно, в дефиците здесь гражданское мужество. Традиционно воспитанные чеченцы безумно боятся друг друга. Они боятся прослыть плохими мусульманами, недостаточными патриотами, боятся быть заподозренными в симпатиях России. Ну, а уж если кто симпатизирует Америке, то это просто душа, отданная шайтану. (На заметку западным симпатизантам суверенной Ичкерии. – М.Т.) И этот панический страх диктует современным чеченцам их линию поведения по отношению к вооруженным бандитам» («Новое время» № 47’99).
    Так за какое же суверенное государство столько лет радеет наш правозащитник? Что же он с таким рвением защищал и защищает? Сопрягается ли столь интересно охарактеризованная им публика с его собственными представлениями о человеколюбии и демократии? Способна ли она создать современное мало-мальски гражданское общество?..
    А вот Елена Георгиевна Боннер со свойственной ей чуткостью прореагировала на террористичекую активность в Израиле: «...Террористы-самоубийцы принесли в мир новое оружие массового поражения - дешевое и легко транспортируемое... Совершенно очевидно, что если не попытаться поставить заслон этому новому оружию, то очень скоро самоубийцы будут взрываться не только в Иерусалиме. Они будут взрываться на Елисейских Полях, на Красной площади, на Бродвее, на Пикадилли, на улицах Пекина, Каира (?), Багдада (?) и Дамаска (?)...
    Террористы-самоубийцы безусловно совершают преступления. Но еще большее преступление, которое должно быть квалифицировано как преступление против человечества, совершает тот, кто направляет их, кто заказывает преступление... При внешне кажущейся добровольности действий террористов-смертников - это всегда действие по принуждению, и ответственность за них в полной мере должны нести заказчики этих преступлений, те, кто идеологически обрабатывают террористов, часто несовершеннолетних, вооружают и посмертно оплачивают...
    Израиль ведет необходимую и оправданную войну не с палестинским народом, а с мировым терроризмом, синдикатом терроризма, объединившим "Аль Каиду", "Хамас", "Фатх", "Исламский джихад" и других. И эта война Израиля никак не менее справедлива, чем та, которую ведет антитеррористическая коалиция во главе с США...» (из Обращения к мировой общественности (Радио «Свобода» от 2 апреля 2002 г.).
    Так - об Израиле. А вот интервью Елены Георгиевны корреспонденту «Свободы» 24 октября по поводу захвата заложников в театральном центре в Москве:
    «- Было бы лучше, наверное, чтобы в Кремле давно перестали думать о замачивании людей в сортире и начали бы разговаривать. Я считаю, что сегодняшняя трагедия, как бы ни относиться к захвату заложников вообще, вызвана политикой Москвы и Кремля, и единственная власть, которую я обвиняю в сегодняшней тысяче заложников - это Кремль... Единственные виновники сегодняшней трагедии - Москва, Кремль.
    Корреспондент: - Но у России уже есть опыт переговоров с террористами, это было в Буденновске. Тогда в переговорах участвовал даже глава российского правительства Виктор Черномырдин, - и мы помним, чем это закончилось.
    Е. Боннер: - Это закончилось тем, что Москва не выполнила ни одного своего обещания... Это всё результат нечестной политики Кремля.
    Корреспондент: - В борьбе с терроризмом самый богатый опыт у государства Израиль. Израильский опыт говорит: никаких переговоров с террористами. Можно ли использовать в данном случае израильский опыт на российской почве?
    Е. Боннер: - Я знаю, что некоторые наши историки и журналисты пишут на темы сравнений Палестина-Израиль - Чечня-Россия. Мне кажется, здесь и исторически, и этнически, и эмоционально, - всё неоправданно. Это объяснять долго (!)...»
    Вот так. По всему выходит, что израильтяне более достойны сочувствия, чем россияне, а палестинцы более достойны презрения, чем чеченцы. Вроде бы должно быть лестно: я сам - еврей. Но что-то меня здесь не устраивает.
    А Вас, г-н Волков?..
    
     Приложение
    
     ВДОВА И КЛАССИКИ
    
    
     Одна из повторяемых на протяжении нескольких лет, изо дня в день, из месяца в месяц, заставок к программам «Свободы» звучала так: «Для меня история начиналась с декабристов. Когда думалось, о чем говорить с сыном-подростком и дочкой-подростком, всегда душой утыкалась (!) в Пушкина и в декабристов».
    Не станем придираться к стилю; Е.Г. Боннер, вдова академика Сахарова (а это она сладчайшим голосом – о Пушкине и декабристах), - не Лев Толстой... Вслед за такой умильной заставкой вдова переходила к существу дела:
    «- Три месяца исполняющего обязанности и три недели избранного президента Путина - это месяцы жесточайшего уничтожения чеченского народа. Россия продолжает страшную политику геноцида...
    - Эта вторая чеченская война - еще большее преступление, чем первая. Эта война, по каким бы поводам и причинам она ни началась, как в детективе - "ищи, кому выгодно" - была выгодна только российскому правительству...
    - Когда я услышала, что планируется визит Путина к королеве, подумала: "А мне очень жаль королеву". Не то чтобы я была человеком монархических настроений, отнюдь. Но королева - это некий символ, очень важный для внутренней жизни каждого британца. И, мне кажется, есть в сегодняшней, современной российской терминологии такое слово - "подставили". Королеву - подставили. Мне ее жалко»...
    Госпожа Боннер, что за сантименты! Уместна ли жалость! Да как она, эта королева, даже не посоветовавшись, с кем следовало бы, посмела принять Путина, здороваться с ним, позволить ему поцеловать ей ручку, - вместо того, чтобы тут же пинком не выставить его за дверь!
    Корреспондент Радио «Свобода»: - Елена Георгиевна, а каково отношение в российском обществе к этой чеченской войне?
    Елена Боннер: - Восприятие народом - это, пожалуй, самая большая трагедия. Это - перерождение нравственного чувства народа.России... «От ликующих, праздно болтающих, обагряющих руки в крови уведи меня в стан погибающих за великое дело любви». Вот на этих строчках вырос тот слой людей, который называют - российская интеллигенция»
     В данном контексте погибающие за дело любви – головорезы Басаева, Масхадова, Бараева, Гелаева, Хаттаба, Радуева, прочих главарей; кое кто из них уже в могиле, кое кто за решеткой и клянется, что в руки не брал ничего тяжелее ложки.
    Вернемся к Пушкину и декабристам. Вдова академика вовсе не обязана обладать академическими знаниями; вполне может обойтись безо всяких. Но спецы на «Свободе», предваряющие вдовий плач по поводу погибающих за великое дело именами, столь значительными для России, должны бы знать, насколько это нелепо и неуместно. Объективности ради вслед за словами вдовы, которая утыкалась душой, следовало бы процитировать и самого Пушкина. Вот патетический финал поэмы «Кавказский пленник»:


     «Тебя я воспою, герой,
     О Котляревский, бич Кавказа!
     Куда ни мчался ты грозой –
     Твой ход, как черная зараза,
     Губил, ничтожил племена...»


    Русский генерал Петр Котляревский – один из первых покорителей Кавказа.
    Вдова, вероятно, простила бы поэту его юношескую увлеченность... Но вот уже и возраст зрелый и жанр иной: не романтическая поэма, а рассудительная проза:
    «У них (у горцев. – М.Т.) убийство – простое телодвижение... Недавно поймали мирного черкеса, выстрелившего в солдата. Он оправдывался тем, что ружье его слишком долго было заряжено. Что делать с таковым народом?» («Путешествие в Арзрум»).
    Сосланный царем на Кавказ современник Пушкина поэт Александр Полежаев, чья лирика связана с традициями декабристской поэзии, близко наблюдал традиции и нравы гордых и свободолюбивых: «Кому не известны хищные, неукротимые нравы чеченцев. Кто не знает, что миролюбивейшие меры, принимаемые русским правительством для смирения буйства сих мятежников, никогда не имели полного успеха; закоренелые в правилах разбоя, они всегда одинаковы. Близкая неминуемая опасность успокаивает их на время, после опять то же вероломство, то же убийство своих благодетелей. Черты безнравственности... относятся, собственно, к этому жалкому народу» (Стихотворения и поэмы. Л-д, 1957 г., примечание на стр. 124).
    Политическая позиция декабристов четко очерчена в подпольной «Русской правде». В первой же главе предлагаемой Пестелем Конституции намерение поступать максимально решительно «касательно Кавказских земель... для твердого установления Государственной безопасности»: «Сии народы не пропускают ни малейшего случая для нанесения России всевозможного вреда, и одно только то средство для их усмирения, чтобы совершенно их покорить; покуда же не будет сие в полной мере исполнено, нельзя ожидать ни тишины, ни безопасности, и будет в тех странах вечная существовать война».
    Оказывается, вот куда, не подозревая сего, утыкалась невинная душой вдова!
    В октябре, во время захвата чеченскими бандитами театрального центра в Москве, Ковалев, ссылаясь на свои «удачные переговоры в Буденновске», на «опыт в этом деле», опять готов был предложить России свои услуги («Свобода» 25.Х.02).
    Примечательный опыт!..
    
    * * *
    
    
    Ни русские поэты, ни декабристы расистами не были. Отнюдь! В отличие от нынешних либералов они ясно различали причины и следствия. Вот примечательный вывод в вышеупомянутой Конституции: «Образ жизни, проводимой в ежевременных (так в тексте – М.Т.) военных действиях, одарил сии народы примечательной отважностью и отличной предприимчивостью; но самый сей образ жизни есть причиной, что сии народы столь же бедны, сколь и мало просвещенны».
    Россия действовала решительно и зачастую жестоко. Но объективно миссия ее была цивилизационной – во благо, в конечном счете, самим присоединяемым народам. Такова была в XVIII-м-XIX-м веках общемировая тенденция: экспансия европейских стран на всех обитаемых материках. Тогда как деколонизация в 50-е-60-е годы ХХ века привела зачастую к возникновению самых варварских (вплоть до людоедских!) режимов в ряде стран Африки и Азии.
    Даже насильственная советизация, калечившая судьбы европейских окраин бывшей Российской империи, явилась благом для Средней Азии и Предкавказья с их средневековыми нравами и бытом Это нетрудно увидеть, если сравнить уровни образования, здравоохранения, культуры в исламском мире и – в еще недавно советских республиках. (Мишурное благополучие немногих арабских стран связано лишь с обилием у них нефти).
    Русские военные в пору покорения Кавказа и Средней Азии вынуждены были в своих действиях брать в расчет специфику исламского Востока. Генерал-губернатор Туркестана К.П. Кауфман получает категорическое повеление императора вернуть эмиру бухарскому недавно захваченные территории. Власть своим великодушием стремилась заполучить союзника в этом регионе на случай тяжбы с британской короной, владевшей Индией. Кауфман, однако, не исполнил высочайшего повеления, но сам явился, как говорится, пред очи государевы.
    В воспоминаниях Кауфмана описывается эта аудиенция, терзавшие его опасения: «Ваше Величество, я не исполнил Вашего повеления и исполнить его не могу...» Наступила минута молчания, и в эту минуту на меня смотрел разгневанный царь... «Ваше Величество. Азия – страна своеобразная, она понимает и уважает только силу. Из раз завоеванного ей нельзя уступать ни одной пяди. Ваше великодушное намерение вернуть Самарканд Бухаре Азия объяснит единственно слабостью нашей и боязнью... Малейшая уступка, и нас не только перестанут уважать и бояться, но мы рискуем потерять все, чем завладели раньше, или будем вынуждены все опять брать с бою».
    Это выношеное убеждение русского военачальника и администратора почти слово в слово совпадает с мнением одного из его предшественников, генерала Г.И. Глазенапа, за полвека до того столкнувшегося с реалиями исламского менталитета: «На азиатцев человеколюбие и амнистия не производят ничего доброго: они принимают это как знак слабости и трусость... Мир (имеется в виду предложение мира. – М.Т.) означает робость и слабосилие».
    О столкновении цивилизаций, миров, говорят всем своим творчеством и русский художник Верещагин, и английский писатель Киплинг, равно взращенные в христианской ауре. Примеры можно бесконечно умножить. В Хасавюрте Александр Лебедь и Аслан Масхадов, говоря о мире, имели в виду совершенно разное. Громкая фраза «Ради мира надо идти на всё!» означала для одного – возможность компромиссов, для другого – требования как раз этого – всего. Успех необычайно окрылил боевиков. Они тут же заговорили о разгроме России. Тут же воскресла старинная, времен имама Шамиля, идея Кавказской исламской конфедерации «от моря до моря» – от Черного до Каспия. В воспаленном воображении ваххабитов их держава должна была включать поначалу также равнинное Предкавказье с Адыгеей на западе и Калмыкией на востоке. В перспективе маячило уже и «освобождение» Поволжья – территорий бывших Астраханского и Казанского ханств. Каму (за тридевять земель от Кавказа) называли при этом на арабский манер – Идель...
    Масхадову в Хасавюрте в самый раз было вспомнить об единокровных братьях - чеченцах-акинцах, составляющих половину населения этого дагестанского райцентра (через год-два их станет намного больше); вспомнить и об ингушах, тоже вейнахах, как и чеченцы, - об их претензиях на Пригородный район Осетии, о том, что столицей довоенной Ингушской автономии как раз и был Владикавказ, нынешняя столица Северной Осетии...
    В случае осуществление исламского сценария к осетинам, вообще, претензии были бы особые. Что было тогда уже как бы мимоходом заявлено руководством «независимой Ичкерии»: «предоставление Осетией своей территории для размещения российских сил» было расценено как casus belli (лат.), повод для объявления войны...
    У претензий глубокие истоки. Небольшая, вдвое меньше Чечни, территория Осетии ровно надвое рассекала бы предполагавшуюся исламскую Конфедерацию. Тогда как осетины – единственный на Северном Кавказе крупный христианский народ-абориген, с XVIII века неизменно выступавший на стороне России, один из немногих здесь, не репрессированных Сталиным. Даже вознагражденный в конце войны приращением вышеупомянутого Пригородного района и переименованием Орджоникидзе (Владикавказа) на осетинский лад – Дзауджикау. Судьбе христианского народа в исламской Конфедерации не пришлось бы позавидовать...
    Но когда во исполнение своих геополитических планов чеченские боевики вступили в Дагестан, на территорию, входившую некогда в имамат Гази-Магомета, Гамзат-бека и Шамиля («3-го имама Дагестана и Чечни»), произошло неожиданное. Местное мусульманское население встретило их не как освободителей, а как оккупантов. Действия артиллерии, бившей по аулам, в которых засели бандиты, приветствовались даже тамошними жителями, бежавшими в расположение федеральных войск. Началось народное сопротивление, что стало крутым переломом в войне.
    Да только ли переломом? Коренное население Северного Кавказа в массе своей поняло, что сулит им по обретении суверенитета власть исламских бандитов - и это обеспечило Москву решающим моральным кредитом.
    Захват сотен заложников почти в центре Москвы только подтвердил запавшие в наше сознание слова: «Бандитов надо мочить в сортире».
    А как иначе с ними поступать? Посоветуйте, г-н Волков.
    
    


   


    
         
___Реклама___