Baraz

Как связаны близнецы Иаков и Эсав со своим дядей Ишмаэлем? Противостоят ли они ему как единая пара или создают некую общую триаду? Как в иудаизме, и вообще в человеческой культуре представлены диалектики «двух» и «трех»?

Параллельные миры

         Недельное чтение «Толдот» посвящено рождению Иакова и Эсава и истории их взаимоотношений: «И молился Ицхак Господу о жене своей, потому что она была бездетна, и Господь выполнил просьбу его, и зачала Ривка, жена его. И толкались сыновья в утробе, и она сказала: если так, то зачем же я? И сказал Господь ей: два народа во чреве твоем, и два народа из утробы твоей разойдутся и народ от народа крепнуть будет, и больший будет служить младшему. И настало время ей родить: и вот, близнецы во чреве ее. И вышел первый: красный, весь как плащ волосатый; и нарекли ему имя Эсав. А потом вышел брат его, держась рукою за пяту Эсава, и наречено ему имя Иаков» (25.21-26).
         В свое время мне уже довелось обращать внимание на то, что сама природа близнецов задает совершенно особенный строй отношений. Связь близнецов отличается от связи других братьев и сестер специфической спаренностью их судеб. Не будем забывать, что Всевышний властен надо всем, и что Он мог бы не связывать Иакова и Эсава одним рождением, а уж коль скоро Он их таким образом связал, то трудно не усмотреть в этом какой-то знак, какой-то смысл. Иаков и Эсав близнецы, они исходно сопряжены, они создают своеобразную пару, и поэтому не случайно тот культурный космос, в котором мы сегодня живем, пожелал назваться иудео-христианской цивилизацией.
         Вместе с тем предыдущее недельное чтение завершилось описанием встречи другой пары: Ицхака и Ишмаэля: «И скончался Авраам, и умер в старости доброй, и приобщен был к народу своему. И похоронили его Ицхак и Ишмаэль, сыновья его, в пещере Махпела». Дальше описывается смерть Ишмаэля, а вслед за ней как раз и начинается история рождения Иакова и Эсава, описанная в нашем недельном чтении.
         Историю об изгнании Ишмаэля и жертвоприношении Ицхака читают поочередно в два праздничных дня новолетия, когда вспоминается миротворение и Суд над ним. Таким образом, Ицхак и Ишмаэль также образуют определенную пару, во всяком случае, способны ее создать. И все же их отношения лишены предпосылок того возможного сближения, которыми отмечены отношения между Иаковом и Эсавом.
         В этой связи уместно задаться вопросом: как связаны близнецы Иаков и Эсав со своим дядей Ишмаэлем? Противостоят ли они ему как единая пара или создают некую общую триаду? Как в иудаизме, и вообще в человеческой культуре представлены диалектики «двух» и «трех»? Как сама «структура» «пары» и «триады» влияет взаимоотношения «лиц», не зависимо от того кем они являются?
         Нет сомнения, что согласно еврейскому взгляду «атомом» духовного мира является пара. Парность восходит к двум именам Всевышнего – Элоким (Бог) и четырехбуквенному имени (Господь). Парность пронизывает все уровни духовной реальности, отражая логику супружеских отношений. Первые слова Торы «Берешит бара» - «В начале сотворил», истолковываются как «Бе решит бара», т.е. «двойкой», «парой», «двуначалием» сотворил (числовое значение буквы «Бет» - два).
         Комментатор Р.Яаков «Баал А-Турим» поясняет это еще и так: «Тора начинается с буквы «бет» в честь двух миров, созданных Всевышним – мира этого и мира грядущего, и в честь двух Тор, Торы письменной и Торы устной».
         Но не только мир этот и мир грядущий, не только душа и тело и не только муж и жена представляют собой параллельные миры. Парность присуща всему. «Также и одно напротив другого сделал Бог» - говорится в книге «Коэлет». А в мидраше Тмура сказано: «Святой сотворил весь мир парным: одно вместо другого, и одно против другого - Без смерти не было бы жизни, а без жизни не было бы смерти; без мира не было бы зла, а без зла не было бы мира… Не будь бедняков, богатые не выделялись бы, и не будь богачей, не выделялись бы бедняки. Он сотворил миловидность и уродство, мужчин и женщин, огонь и воду… Все это чтобы возвестить о могуществе Святого, благословен Он, Который сотворил все парным и сообщным – за исключением Святого, благословен Он, Который один, и при Нем нет второго».
         К этому перечню стоит добавить, что нечистое предполагает чистое, а святое предполагает будничное. И конфликты между братьями, описанные в книге Берешит, отражают игру именно этой диалектики: в борьбе за право быть «святым» оттесняемый брат по существу вынужден был решать, какую роль он на себя принимает, роль «будничного» или роль «нечистого».
         В этой связи невольно создается впечатление, что Ицхак и Ишмаэль, равно как Иаков и Эсав создают две пары, а не перестраиваются в одну триаду. Однако если союз Ицхака и Ишмаэля лишь возможен, если в наши дни Ишмаэль ориентируется на полное вытеснение Израиля, то Иаков и Эсав (в лице тех его духовных потомков, которые разделили иудейские ценности) вполне могут рассматриваться как пара, предопределенная к конструктивному диалогу.
         Во всяком случае, ни один из персонажей Торы не способен в такой мере отражать идею «будничного», как близнец Иакова Эсав, потомки которого пришли к идеям экзистенциальной философии и назвали мир, в котором они живут, иудео-христианской цивилизацией.
         Но с другой стороны мы явственно видим, что с Иаковом и Эсавом всегда соседствует Ишмаэль, а число «три» в еврейской традиции вроде бы не менее в почете, чем число «два», чем пара.
         Действительно, я привел примеры того, как в традиции почитается число два, но ведь и число три вроде бы привлекается не реже. Так в трактате Шабат (88а) говорится: «Один галилеянин говорил р.Хисде: Благословен Господь, давший тройственный Завет Свой (Тора, Пророки, Писания) тройственному народу (когены, левиты, израилитяне), через третьего в семье своей (Мирьям, Аарон, Моше), в третий месяц (сиван)».
         Этот перечень сакральных «тройственностей», конечно, далеко не полон. Среди наиболее почитаемых в иудаизме «триад» в первую очередь, разумеется, следует назвать трех патриархов: Авраама, Ицхака и Иакова, и три праздника, связанных с паломничеством в Иерусалим: Песах, Шавуот и Суккот. В этой связи уместно упомянуть также о «трех основаниях мира»: Торе, богослужении и боготворительности (Перкей Авот 1.2); о трех молитвах: аравите, шахарите и минхе, о трех субботних трапезах; о трех уровнях интеллекта: мудрости, разуме и знании, и т.д. Причем все это как бы закрепляется троекратным повторением слова «Свят», произносимым перед Всевышнем ангелами на небе и евреями на земле.
         Казалось бы, три монотеистические религии: иудаизм, христианство и ислам вписываются в этот контекст вполне естественно: Три патриарха породили трех потомков - родоначальников трех религий. Авраам породил Ишмаэля, родоначальника ислама, Ицхак породил Эсава, родоначальника христианства, и Иаков породил двенадцать патриархов – родоначальников еврейского народа и соответственно иудаизма.
         Израилю дополнительны не просто семьдесят народов, а эти семьдесят народов в их глобальной объединенности под Эсавым и Ишмаэлем. Как это и утверждается в агаде, согласно которой семьдесят народов мира разделились на две группы, так что тридцать пять из них последовали за Эсавом и тридцать пять - за Ишмаэлем.
         Итак, казалось бы, именно в диалектике тройственности должны мы искать ключ к пониманию взаимоотношений Иакова, Эсава и Ишмаэля, продолжающихся во взаимоотношениях между иудаизмом, христианством и исламом. Казалось бы, для выявления смысла истинного монотеизма должна быть привлечена диалектика «триад», а не «пар».
         Но что это за «диалектика триад», связана ли она как ни будь с «диалектикой пары», и если да то как?

Двоица и троица

         Если мы приглядимся, то заметим, что триады в принципе отражают не диалектику, а историю, т.е. представляют собой периодизацию. Как правило, разделение на три связано с неким жизненным циклом: с началом процесса, его продолжением и завершением, а не с его сутью, обеспечиваемой диалогическими отношениями пары.
         Таковы, например, три поколения патриархов: Авраам начинает, Ицхак продолжает и закрепляется, Иаков – завершает. Песах (начало), Шавуот (укоренение), Суккот (обновление, продолжение). То же можно сказать и в отношении трех разделов ТАНАХа - Торы, Невиим, Ктувим – они отражают три этапа откровения. Все, что писалось позже – это уже комментарий к этому откровению.
         Но там, где имеет место взаимоотношение субъектов, речь всегда идет о паре, третий элемент здесь выглядит избыточным.
         В этом смысле устойчивую диалектическую пару представляют собой близнецы Иаков и Эсав, а Ишмаэль в их обществе оказывается теневой фигурой, не способной внести содержательный акцент.
         Ислам не имеет какой-то своей по настоящему оригинальной позиции. Содержательно эта религия не предлагает ничего, что за века до нее не обсудили бы уже иудеи и христиане. Это фактически так. Однако, любопытно, что и чисто «структурно», в качестве «третьего субъекта» ислам вполне избыточен.
         Разумеется, теоретически мы можем допустить, что когда-нибудь он найдет свое место и составит пару иудаизму и христианству, - ведь в его «alter ego» - Ицхаке заключены и Иаков и Эсав. Но, по крайней мере, в наш век ислам на корню отрицает иудео-христианскую цивилизацию и явно не способен отнестись к ней конструктивно. Так что обсуждение этого варианта, по меньшей мере, сегодня, не представляется уместным.
         Но разве не существует диалектики именно трех субъектов? Разве не на триадах основывал свое учение Прокл (монада, диада, триада)? Разве не опирался на триады Гегель (тезис, антитезис, синтез), или разве тот же Кант не разделял свои категории по триадам, например, единство, множественность, целокупность?
         Триады Прокла, по крайней мере частично, можно свести к периодизации («первое, среднее и последнее», «начало, середина и конец»). У Гегеля синтез – это в значительной мере следующая «стадия», т.е. его триаду также можно рассматривать как периодизацию. Что же касается категорий Канта и других аналогичных случаев, то здесь имеет место нюанс, обусловленный тем, что саму пару всегда можно рассмотреть как третью действительность. Так, рассматривая взаимоотношения супружеской пары, мы неизбежно будем говорить не только о муже и жене, но и о паре как независимом понятии. Но в этом смысле троица – это вариация все той же двоицы, все той же пары партнеров. Просто отношение между двумя субъектами рассматривается как третий элемент, или что то же самое, сама пара выделяется в отдельную дополнительную действительность.
         Это несамостоятельность третьего члена «троицы» хорошо известна иудаизму. В частности, в каббалистических представлениях «центральные» сфирот считаются именно сдвоенными. Например, если категория, присущая Аврааму - это милость («хесед»), а Ицхаку - это суд («дин»), то категория красоты («тиферет»), присущая Иакову – это не вполне самостоятельная категория, а результат примирения милости и суда. Так что в основе лежит все-таки пара - Суд и Милость (восходящие к двум именам Всевышнего).
         То же самое мы видим и в случае с молитвенной формулировкой: «Во имя единства Всесвятого и Шехины Его», где «единство» понимается как третья действительность, но в то же время очевидно, что это единство именно Божественной пары, что пара первична (эта логика лежит также и в основании понимания христианской троицы, хотя в целом она снабжена также и некоторыми дополнительными парадоксами).
         Таким образом представлять иудаизм, христианство и ислам как некоторую осмысленную триаду занятие заведомо неблагодарное. На поприще «периодизации» у ислама явно не вырисовывается никакой особенной перспективы. Иудаизм, христианство и ислам не выстраиваются в истинную последовательность (при всем том, что попытки представить дело именно так некоторыми авторами предпринимались). С еще меньшим основанием ислам можно рассмотреть как синтез иудаизма и христианства, т.е. как символ и лицо этой пары.
         Разумеется, теоретически при разделении мира на святое и будничное, роль будничного Эсав и Ишмаэль могли бы между собой поделить. Более того, как мы видим, Эсав очень бы этого желал, а многие европейцы и поныне верят, что это возможно. Но сегодня совершенно не видно, как бы это могло реально осуществиться. Как я уже сказал, Эсав и в качестве близнеца Иакова и в качестве создателя глобальной культуры, которая себя в значительной мере на иудейских ценностях построила, выглядит естественным кандидатом на роль будничного. Ислам же интегрироваться в этот мир явно не желает.
         Повторяю, теоретически нельзя исключить возможности того, что Ишмаэль представит себя в качестве пары Ицхаку (объединяющему в себе Иакова и Эсава). Но даже если это когда-нибудь и произойдет, сейчас явно не время эту гипотетическую возможность обсуждать.