Александр Бродский
ОТСУТСТВИЕ ДУХА, или ШАГИ КОМАНДОРА



(часть третья, начало см. в предыдущих номерах)


Посвящается г-же Эстер Гельбельман, мужественно выстоявшей в аду Богдановского концлагеря, и всем тем, кто не пережил бесчисленных гетто и лагерей.


"СВОЯ" ВОЙНА?


    После всего сказанного вопрос "национальный герой или фашист?", поставленный г-ном Армашем, сохраняет, мне кажется, только филологический интерес, тем более что мы согласны в том, что по личным приказам Антонеску уничтожались живые люди и что у него не было права отождествлять коммунистов (то есть воистину и даже по Марксу - людей без нации) с сотнями тысяч мирных евреев. Не хотелось бы и вступать в дискуссию о том, что было бы, если бы Кароль II остался у власти, а "милитарист, диктатор" Антонеску оказался не у дел. Можно же спросить: а что вообще было бы с миром, если бы в той войне победил Гитлер? Кстати, г-н Армаш, если Вы и Ваши коллеги за этот вариант, пора бы уже высказаться открытым текстом.
    Вы видите заслугу Антонеску в том, что он сохранил государственность Румынии. Прекрасно, но разве это помешало ей стать таким же сателлитом гитлеровской Германии, как Венгрия или Болгария? В какой мере можно говорить о самостоятельной политике Антонеску, мы увидим чуть ниже.
    Армия, пишете Вы, была при Антонеску снабжена современной (немецкой) техникой, "и был поднят моральный дух армии, которая находилась под впечатлением унижения 1940 года". Позвольте спросить: конечный крах и унижение Румынии - не слишком ли высокая цена за якобы поднятый моральный дух? Разве секрет, что во время войны немцев боялись, а румын высмеивали? И, кстати, тут будет уместно привести слова самого Антонеску в беседе с Гитлером 3 апреля 1942 года, задолго до Сталинграда: "Я подчеркнул, что Венгрия и Болгария имели от войны только большие выгоды, так же как Япония на Дальнем Востоке. Румыния же продолжает быть битой даже своими союзниками" ("НП", т. 2, стр. 706).
    Сначала, разумеется, все шло как по маслу. "Я без колебания подчеркнул, что еще с сентября, когда я принял на себя управление страной, располагая поддержкой только со стороны г-на Михая Антонеску, я заявил, не спросив у своего народа, что мы должны вести политику присоединения к странам оси; я сказал, что это единственный пример в истории, когда два человека осмеливаются сделать открытое заявление и призвать свой народ вести такую политику, которая несомненно должна была показаться отвратительной" (в оригинале: "odioasг" - "одиозная"; Беседа с Риббентропом 12 февраля 1942 года; "НП", т. 2, стр. 497).
    Мои оппоненты много пишут о том, что Антонеску вместе со всем румынским народом был оскорблен уступкой Советскому Союзу Бессарабии и Северной Буковины. Это очень можно понять, но как увязать это с только что приведенным высказыванием Антонеску и с его безоглядной - до самого конца! - преданностью Гитлеру, хотя именно преступная сделка Адольфа с Иосифом Виссарионовичем явилась причиной такой уступки? Причем Гитлер в одном из нескольких своих писем к Антонеску с удовольствием отмечает "единство общих взглядов" и тут же цинично заявляет, что потеря провинций "в обстановке 1940 года была неизбежна". В том же письме фюрер выражает надежду, что дорога, избранная Антонеску, "приведет не только к большим успехам, но и к полному расцвету Румынии" ("НП", т. 2, стр. 697, 699).
    Итак, расцвет Румынии обусловливался, как видим, успехом войны, которую вел Гитлер вместе с Антонеску и другими союзниками. Уже в 1941 году это не вызывало сомнений. Как смотрят на эту проблему Юлиус Попа и его коллеги?
    Антонеску, видимо, представляется им хоть и "противоречивой" (интересное словцо для кандидата в национальные герои!), но вполне самостоятельной фигурой, которая вела свою, отдельную от немцев, войну. Г-н Попа, вслед за Н.Лупаном, прямо утверждает, что "дойдя до Днестра, Антонеску намеревался объявить демобилизацию, но Гитлер запротестовал". И, по мнению г-на Попы, "кондукэторул" продолжал войну, исходя из принципа "братства по оружию" и пословицы "Друзья познаются в беде". Звучит красиво, хотя и диковато в применение к людоеду Гитлеру. А вот что говорят документы:
    "Гитлер подчеркнул, что Румыния не должна стоять вне этой войны, так как для возвращения Бессарабии и Северной Буковины она не имеет иного пути, как только воевать на стороне Германии. При этом он указал, что за нашу помощь в войне Румыния сможет оккупировать и другие советские территории вплоть до Днепра" (Встреча Гитлера с Антонеску в мае 1941 года в Мюнхене; "НП", т. 2, стр. 500).
    "Я счастлив вместе с румынскими войсками, что мы принимаем участие в победоносных сражениях по ту сторону Днепра и в деле спасения цивилизации, прав и свободы народов...
    Согласно желанию Вашего Превосходительства я беру на себя ответственность за охрану, поддержание порядка и безопасности на территории между Днестром и Днепром, причем необходимо только лимитировать эту территорию на севере...
    А поэтому прошу Ваше Превосходительство дать точные инструкции, которые должны определить мои права и мою ответственность..." (Письмо Антонеску Гитлеру, 17 августа 1942 года; "НП", т.2, стр.700-701).
    3 апреля 1942 года состоялась очередная беседа партнеров, после чего маршал записал: "Поблагодарив меня, как всегда, за верность и лояльность общему делу, он (Гитлер) заметил, что не так он доволен всеми (другими союзниками. - А.Б.)... Фюрер сказал также, что Великая Румыния уже создана. Я ответил, что для нас Великая Румыния не означает только расширение ее территории на восток за счет славян и на запад за счет венгров, но и установление этнического румынского блока..." ("НП", т. 2, стр. 705, 708).
    Резюмирует позицию Антонеску и ее нравственный уровень все тот же верный Георге Алексиану, которого 17 августа 1941 года "кондукэторул" назначил губернатором Транснистрии:
    "В... беседе Антонеску рассказал, что в связи с успешным продвижением германских войск Гитлер обратился к нему с личным письмом и предложил присоединить к Румынии занятые немцами советские территории, простирающиеся от Днестра до Днепра, и создать там свои оккупационные власти. Не имея возможности обеспечить управление всей этой территории войсками и аппаратом чиновников, Антонеску, по договоренности с Гитлером, присоединил к Румынии Бессарабию и Буковину, а также территорию между реками Буг и Днестр, назвав ее Транснистрией" ("НП", т. 2, стр. 510-511).
    То есть, другими словами, кусок, схваченный более крупным хищником, оказался Антонеску не по зубам. Ну, а если бы у него хватило тогда солдат и чиновников? Неужели сегодня кто-то в Бухаресте и Кишиневе претендовал бы на Киев, как уже претендуют иные газетчики Молдовы на земли до самого Буга?
    Когда мне, стыдливо опуская глаза (эта стыдливость от непривычки и скоро пройдет) предлагают задуматься над "противоречивой" личностью Антонеску и найти в душе толику диалектико-патриотического цинизма, чтоб эту личность оценить "по заслугам", я сразу хочу спросить: а не поразмышлять ли нам заодно над не менее противоречивыми личностями Гитлера и Батыя, Пол Пота и Навуходоносора, Троцкого и Сталина? Ведь разве не старался Сталин укрепить единство своей страны, подавить коррупцию, поднять моральный дух армии? Разве не отстоял он СССР, ценой миллионов жизней, от смертельных врагов? Но нет, скажете вы, пусть этим занимаются историки, а мы знаем о нем нечто большее, чем все эти, условно говоря, достоинства: он - неслыханный убийца. И вы будете правы, как прав я, когда, имея дело с фактами и итогами, не желаю вникать в побуждения другого, более мелкого убийцы - Иона Антонеску.
    Что касается истинной цены немецко-румынского "братства по оружию", то она отчетливо выявляется в следующем документе:
    "Во время беседы в Каринхалле маршал Геринг был очень сдержан в отношении обсуждения трансильванского вопроса. По дороге в автомобиле он сказал господину Маршалу (Антонеску. - А.Б.):
    - В конце концов, зачем вы ссоритесь с Венгрией из-за Трансильвании, которая, по существу, больше немецкая, чем румынская или венгерская" ("НП", т. 2, стр. 508-509).
    Нет, примечательные все-таки слова произнес на допросе в Нюрнбергском трибунале Эрвин Лахузен, подручный адмирала Канариса, один из высокопоставленных сотрудников абвера: "Нам не удалось предотвратить эту захватническую войну. Война означала конец Германии и наш конец, таким образом, - несчастье и катастрофу самых больших масштабов. Несчастье, которое было бы еще большим, если бы катастрофа могла превратиться в триумф этой системы" ("НП", т. 2, стр.95-96).
    Вот вам и ответ на вопрос, что было бы с миром в случае победы нацизма.
    
МЕМОРИАЛЬНАЯ ТОСКА31

    Когда тема памятников начинает слишком настоятельно звучать в общественной оратории, это свидетельствует обычно о новом снижении стоимости человеческой жизни и, как минимум, наводит на мысль о кладбищенских елочках, крематориях, траурных маршах и прочих невеселых материях.
    Кстати, замечали ли вы, жившие в советские времена в столице и провинциях, что оформление зеленых площадок и клумб перед партийными присутственными местами, начиная от Красной площади и кончая захолустным райкомом, строилось по одному образцу, независимо от климатической зоны? Подойдите к бывшему ЦК в Кишиневе: серебристые ели, трогательные березки, декоративный, вроде бы лесной, шиповник - типичный среднерусский подмосковный пейзаж, но, разумеется, отглаженный, гигиенизированный и, упаси Боже, без консервных банок, муравейников, пьяных рож, экскрементов и вороньих гнезд. Так, уже на подсознательном уровне, воплощалась на одной шестой части суши нехитрая идея всевластия, вездевластия России, Москвы, мавзолея - громоздкой конструкции из кубиков для мумии низкорослого человечка, затоптавшего в прах миллионы безвинных людей и в свою очередь истоптанного подагрическими ногами нескольких сотен преемников.
    "Не сотвори себе кумира" - только свободный человек может это понять.
    Когда в Кишиневе, вслед за множеством других городов Европы и Азии, с главной площади убрали мраморный болван Ильича, многим могло померещиться, что и в самом деле пришла долгожданная воля. А оказалось, что одного идола скинули только для того, чтобы освободить место для другого. И нежные березки все еще мреют по ночам красной подсветкой: хрен вам в зубы, ребята, а не свободная Бессарабия!
    Да нужна ли нам, в самом деле, свобода?
    Хорошо бы спросить об этом у американского сенатора Ларри Преслера, который провел в Конгрессе свою поправку к законопроекту "В поддержку свободы" - поправку, притормаживающую американскую помощь России до вывода 14-й армии из Приднестровья, с территории независимой Молдовы. Пресслер, вероятно, думает, что свобода нам нужна. Боюсь, он поколебался бы в своем мнении, если бы узнал о новых инициативах наших национал-христиан по части воскрешения политических трупов.
    "Нет сомнения, - писал Блаженный Августин, - что люди нередко любят прекраснейшие вещи постыдным образом".
    Тот самый случай. У меня не хватит ума и таланта сказать об этом лучше, чем Августин или Карл Ясперс: "Основной чертой нашего времени является то, что, хотя все жаждут свободы, многие не переносят ее. Они стремятся туда, где во имя свободы освобождаются от свободы".
    Такова, уважаемый Влад Похилэ, разгадка упомянутой Вами искренней любви многих румын к Антонеску. Разве мало - даже и сегодня - людей, готовых отдать жизнь уже не за Сталина, а за одно его имя? Разве плох был для итальянцев Муссолини, пока партизаны не повесили его вверх ногами вместе с любовницей? Или не видели Вы кадров нацистской кинохроники с ликующими толпами обожателей Гитлера. Это для меня и, может быть, для Вас он - бесно
    ватый фюрер, исчадие ада, выродок с бабьим задом, некрофил и так далее. А для миллионов немцев - не было человека добрее, умнее, смелее, красивее... Вот уж где была поистине всенародная любовь! Коварная, что ни говори, штука32.
    Мне думается, что публичный памятник отдельному человеку, если это не врач, не учитель, не философ, - распоследнее дело, "мраморная слизь". Вместе с вами, господа мои оппоненты, я не могу хорошо относиться к Суворову, Кутузову и другим завоевателям: освободив Молдову от турецкого ига, они надели на нее иго российское. Не знаю, грешен, чем обидел Александр Невский эстонцев, но если обидел, то сегодняшнему российскому правительству, коли оно считает себя демократическим, самое время извиниться перед этим народом и, наверное, не только за князя. Что касается Бен-Гуриона и Голды Меир, которыми попрекает меня как еврея г-н Похилэ, не говоря уже о раввине-"ястребе" Меире Кахане, то, насколько мне известно, у самих израильтян мнения об этих людях самые разные, а основанная раввином партия "Ках" была даже изгнана из Кнессета за экстремизм. Суть-то в том, что аэропорт имени Бен-Гуриона никого не обязывает любить покойного премьер-министра и тем более поклоняться ему. Оперный театр имени Голды Меир - это всего лишь театр, и не больше. А попробуй-ка в недавние времена, проходя в Кишиневе по площади мимо памятника Ленину, сказать о нем вслух что-нибудь нелестное! Другими словами: памятник Антонеску в столице Молдовы или Румынии, хотим мы этого или не хотим, обязательно означал бы торжество определенной идеологии, и г-н Похилэ понимает это не хуже меня.
    Была когда-то в Хайфе улица имени ООН. Но когда в 1975 году Генеральная Ассамблея приравняла сионизм к расизму, упрямые евреи переименовали улицу (что у них случается очень редко) в улицу Сионизма. История показала, что они были правы, хотя вряд ли арабских лидеров обрадовала отмена позорной резолюции. Впрочем, никто не мешает арабам - гражданам Израиля протестовать против любых не нравящихся им названий, никто не скажет им, что, мол, вы не израильтяне, а потому не смейте указывать нам, израильтянам33.
    Я пишу об этом, г-н Похилэ, только оттого, что некоторые пуанты в Вашей статье позволяют предположить: наши протесты вызывают у Вас досаду именно как протесты нерумын (немолдаван). А между тем мы - граждане Молдовы и, как уверяют некоторые, пользуемся теми же правами, что и "титульное" население. Но разве сказал кто хоть слово, когда кишиневская мэрия год назад переименовала сотни улиц, в том числе и улицу Хаи Лившиц? Нет, ибо это было справедливо, хотя и с явным перехлестом. И, к тому же, Вы по-своему правы: Антонеску - это, в первую очередь, не еврейская, не цыганская, не украинская проблема. Она - ваша, это ваш, румын, горб. Вам его и нести, как уже полвека несут на своей спине новые поколения немцев бункер Гитлера со всей рейхсканцелярией.
    Однако новый список кишиневских улиц наводит меня и на другие мысли. Сколько у румынского народа талантливых писателей, ученых, общественных деятелей, гуманистов, героев, просто святых! Но где же памятник Неизвестному Поэту, который предложил возвести Ион Друцэ? Забыли о нем? А вспомните, с каким ликованием была встречена всеми - и интеллигенцией, и крестьянами - эта идея! Счет открыли, гонорары переводили... куда все утекло?
    Мы, евреи, мечтаем поставить памятник жертвам Кишиневского гетто. Почти все готово, но мэрия не находит денег, чтобы благоустроить маленькую площадку, а наши резервы исчерпаны. Интересно, найдутся ли у нее средства на диктатора? И если мы все же поставим свой памятник34, как они уживутся после смерти рядом - жертвы и их палач?
    Впрочем, если судить по нынешней политической ситуации, то не Ленина в виде очередного истукана вернут нам для ежедневного каждения, не сомнительного пока (пока еще!) Антонеску, а - в который раз - Русского Солдата-Освободителя с пулеметными вышками по периметру города. Можно также предположить появление многочисленных фонтанов со стилизованным изображением гадкого Лебедя. Похоже на правду, а?
    Вы с понятным неудовольствием усматриваете в наших незаживающих воспоминаниях о войне идею "виновности румын, идею постоянного обвинения - через годы и десятилетия". Я не думаю, что вопрос ставится так. Безумием было бы предъявлять счет целому народу, да еще в новых поколениях, хотя есть народы, которые выставляют себе такой счет сами. Но мы - мы никогда не отождествляли румын с румынским фашизмом. Мы знаем и будем помнить тепло и гостеприимство молдавской земли. Мы не забудем имена Праведников мира - тех румын, украинцев, русских, кто, рискуя своей жизнью, спасал жизни наших отцов и матерей. В их честь мы сажаем деревья в Яд ва-Шеме, Институте Катастрофы, - большой получается сад...
    Вот кому бы поставить памятник и в Кишиневе!
    Но те, кто приказывал убивать, - виноваты.
    И те, кто убивал, - виноваты. Ведь кто-то же нажимал на курок, кто-то стоял, покуривая, у шевелящихся рвов.
    И те, кто лжет, будто отношения между нашими народами всегда были безоблачны, - виноваты тоже. Мы меньше и реже вспоминали бы, если бы нам не навязывали беспамятство.
    И те из интеллигентов, кто сегодня молчит или кстати вспоминает о своей деполитизированности, - виноваты и они, но поймут это позже, когда их загонят в лагеря.
    И те, кто обеляет убийц, объясняя геноцид (а это был геноцид) историческими обстоятельствами, происками коммунистов, служебной дисциплиной и прочим, - виноваты втройне.
    Я не верю, не умею верить в коллективную вину какого бы то ни было народа, но когда канцлер Вилли Брандт преклонил колени перед памятником жертвам Варшавского гетто за всех немцев, в этом было высокое благородство человеческого духа, отвергающего насилие, - духа, отсутствие которого так губительно ощущается сегодня в нашем общем существовании.
    Вы совершенно правы, когда пишете, что полемика вокруг имени Антонеску крайне несвоевременна. Но разве ее начал я или еврейские организации республики, или Межнациональный консультативный совет, или группа немцев - граждан Молдовы, или приславшие мне письмо-крик днепропетровцы, или Ассоциация русских писателей, или бывшие узники гетто из многострадальной Одессы? Нет, все пошло от решения исполкома национал-христианской партии, за которым дважды выступила "Literatura єi Artг". Что было делать? Молчать "загадочно и непредсказуемо"?
    И, в конце концов, дело даже не в Антонеску и не в памятнике ему. Все гораздо хуже, ибо, в сущности, пе
    ред нами тенденция совершенно определенного толка. Не случайно умные люди из Народного фронта, выждав некоторое время, предпочли откреститься от инициативы национал-христиан: они-то прекрасно знают, откуда ноги растут. В том же июне 1992 года, 18-го числа, в газете "Moldova Suveranг"35 всплыла статья о Нюрнбергском процессе, материалы которого я здесь так обильно цитировал. Майор Генри Гереке, американский капеллан, приставленный к главным нацистским преступникам, среди которых были Геринг, Гесс (комендант Освенцима), Дениц, Риббентроп, Розенберг, фон Ширах, Заукель и другие не менее известные негодяи, трогательно рассказывает, как они по ходу суда проникались верой и обращались к Богу, причем Вальтер Шелленберг, интеллигентный шеф контрразведки, отделавшийся шестью годами тюрьмы, играл на органе "Тихую ночь". "Мало-помалу, - пишет чувствительный капеллан, - эти заключенные стали для меня не какими-то преступниками, а только заблудшими людьми... Более чем когда-либо мне надлежало ненавидеть грех, но любить грешников".
    Что тут сказать? Капеллан - обязан, всемогущий Бог - может. А мы с вами - найдем ли в себе силы простить?
    Случайно ли появление такой статьи в правительственной газете?
    Случайно ли, что "Sfatul югrii" в нескольких номерах русского дайджеста печатает кликушества какого-то Андрея Сафонова, который во всем винит масонов (как же без них!), утверждает, что Россия обязана своей наукой и культурой румынам и немцам, и объявляет тоталитаризм высшим воплощением национального духа?
    Случайно ли и достойно ли виноватых только в своем великодушии ваших и моих соотечественников-румын (именно их доброту, если я правильно понял, мои оппоненты считают корнем всех бед) узаконивать в печати и в эфире скверное словцо "пришельцы", с пеной у рта доказывать, что Молдова страдает только из-за "чужаков", и - последний пример - поливать грязью всемирно известных ученых, рискнувших (тоже, возможно, несвоевременно) выдвинуть идею создания в республике русского университета. Я лично думаю, что создавать любые университеты в любой точке земного шара всегда своевременно, но посмотрите, в каком тоне пишет об этих людях печатный орган парламента: опять "поистине дерзкие и ненасытные притязания некоторых представителей национальных меньшинств", опять "те неблагодарные, которые коварно и нахально собираются вонзить нож в само наше существо", опять попреки хлебом-солью, будто обличают не славу республики, а тунеядцев-дармоедов, опять - венец большевистской мерзости! - "авторы статьи манипулируют правами человека, но это всего лишь устаревший демагогический трюк".
    Так есть тенденция или нет? Есть. И есть у нее имя: шовинизм. На сей раз - не великорусский.
    Горе национальному меньшинству, ставшему в одночасье национальным большинством, - взойдя из грязи в князи, оно сохраняет все пороки своего холопства.
    Скажу откровенно: мне (как, может быть, никому из здешних "некоренных") больно писать об этом. Я не верил, что до этого дойдет, и с трудом верю сегодня. Я пытаюсь успокаивать себя тем, что руководители республики все еще далеки от постыдной ксенофобии и смогут, если захотят, остановить расползающуюся заразу. Кое-кто уверяет меня, что уже поздно: инфекция охватила все общество.
    Так или иначе, я должен был сказать то, что сказал, хотя легче было бы мне ослепнуть, оглохнуть и онеметь.
    Нет, гораздо лучше и мужественнее объяснил все это за две недели до своей кончины мудрый Мераб Мамардашвили:
    "Я не боюсь гражданской смерти, я и так всю жизнь прожил во внутренней эмиграции. Но я в оппозиции к тем, кто сулит нам новое рабство. Я борюсь не против грузинского языка, а против того, что на этом языке говорится. Я не хочу веры, я хочу свободы совести".
    Какое счастье и какая честь всей душой подписаться под этими словами!

"ЧУМА НА ОБА ВАШИХ ДОМА!" - ЗАПОЗДАЛЫЙ (1995) ЭПИГРАФ


    Информация из румыноязычной израильской газеты "Viaюa noastrг" ("Наша жизнь") за 23 января:
    "БУХАРЕСТ. Во дворце Котрочень в пятницу было подписано совместное соглашение между Демократическим Фронтом национального спасения, главной правящей партией Румынии, и тремя экстремистскими организациями - Партией национального единства Румынии (ПНЕР), партией "Великая Румыния" и Социалистической партией Труда, которые до сего времени поддерживали правительство без подобных соглашений. Если антивенгерская ПНЕР мэра города Клужа Георге Фунару получила несколько министерских портфелей, очевидно и антисемитская партия Корнелиу Вадима Тудора "Великая Румыния" намерена занять ряд важных должностей в румынском правительстве, равно как и партия социалистов, возглавляемая Илие Вердецом, бывшим премьером времен диктатуры Чаушеску.
    В подписанном протоколе отмечается, что все четыре партии "будут действовать против шовинизма, антирумынизма и антисемитизма", но обозреватели подчеркивают в основном включение слова "антирумынизм", что на деле будет означать согласованную борьбу против любых идей и тенденций, не устраивающих нынешнюю власть.
    Носороги торжествуют. Даже в день подписания соглашения газета "Политика", орган партии "Великая Румыния", опубликовала большую, грубо антисемитскую статью К.В.Тудора, где автор пишет, что "поднесет цветочек последнему еврею, который покинет Румынию, направляясь в Израиль"36.


    
ПРИМЕЧАНИЯ

    31 Название этой главки взято из юношеского стихотворения Льва Беринского.
    32 Престарелый сельский учитель Ион Прелипчану, видевший Антонеску раз в жизни в течение двадцати минут, пишет о маршале совершенно всерьез: "Он был очень скромен, говорил мало, но когда говорил, в его речи чувствовалась культура и прослеживался особый интеллект" ("Sfatui югrii", орган парламента Молдовы, 3 июня 1992 года). Это совершенно как у Бабеля про другого, куда более симпатичного бандита: "Беня говорит мало, но он говорит смачно. Он говорит мало, но хочется, чтобы он сказал еще что-нибудь".
    Для желающих - образец речи диктатора, скромника с ощутимой культурой и особым интеллектом: "Болтают обо мне, будто я антисемит, а я был дважды обручен с двумя еврейками из Галаца, двоюродными сестрами..."
    Николае Лупан, использующий это высказывание Антонеску как аргумент для своей апологетической брошюрки, приводит, с полным презрением к своему народу, еще вот какую сценку из 1941 года:
    "У Пересечины навстречу кортежу выехали около десяти подвод, груженных дровами. Маршал приказал остановиться.
    - Как живете, братцы? - спросил он.
    - Слава Богу, избавились, господин офицер... Спасибо румынской армии и Маршалу за то, что спас от русских...
    А когда кто-то из свиты обратился к нему со словами "Господин маршал...", все крестьяне скинули шапки и повалились на колени. Антонеску был глубоко тронут этим жестом румынского братства (??!! - А.Б.) и начал по очереди уговаривать их подняться..."
    Галантерейное, черт возьми, обхождение!
    По-видимому, пребывая в состоянии той же глубокой растроганности, 16 декабря 1941 года на заседании кабинета Антонеску, обращаясь к губернаторам присоединенных провинций, приказал: "Вы должны выгонять людей на работу кнутом... Если мужик не выходит, выгоняй его даже пулей. Для этого вы не нуждаетесь в моем разрешении" (Цитируется по архивным материалам, любезно предоставленным мне доктором исторических наук И.Левитом).
    "Любовь" Антонеску к румынскому народу и любовь (даже без кавычек) румынского народа к Антонеску обошлась их стране в 600000 убитых военнослужащих. Жестокий роман...
    33 Ко времени написания этого материала я бывал в Израиле только гостем и не знал еще, что здешнее общество тоже сильно разделено, только разделение проходит по другим линиям.
    34 Справились все же без казенных денег, и памятник наш 22 апреля 1993 года (в 90-летнюю годовщину достопамятного погрома) был открыт. Скульптор - Наум Эпельбаум (ныне в Израиле), архитектор - Семен Шойхет (остался в Кишиневе, возглавляет республиканское еврейское общество). Надпись на стеле гласит: "Мученики и жертвы Кишиневского гетто! Мы, живые, помним о вас".
    35 "Суверенная Молдова", орган правительства республики.
    36 Еще раз: по данным переписи 1993 года, в Румынии жило 9017 евреев, или 0,04% населения.
    

        
___Реклама___