А.Штанько РОЯЛЬ В ЗАСНЕЖЕННОЙ РАВНИНЕ

Христианство и евреи

Moderator: Ella

Forum rules
На форуме обсуждаются высказывания участников, а не их личные качества. Запрещены любые оскорбительные замечания в адрес участника или его родственников. Лучший способ защиты - не уподобляться!
Post Reply
Weissberg
активный участник
Posts: 178
Joined: Sun Mar 09, 2008 1:53 pm

А.Штанько РОЯЛЬ В ЗАСНЕЖЕННОЙ РАВНИНЕ

Post by Weissberg »

А.Штанько

РОЯЛЬ В ЗАСНЕЖЕННОЙ РАВНИНЕ

Наша способность удивляться, не безгранична. Масштабы всего, что произошло в нашей стране в ХХ веке, плохо умещается в сознании. Перед нами предстает столько драматических судеб, что возникает эффект привыкания. Мы теряем способность удивляться, сопереживать, сознавать уникальность каждой конкретной судьбы. Когда мы читаем о выдающихся ученых, деятелях культуры, священниках, прошедших лагеря, то видим уже не живого человека, а как бы его портрет за стеклом в солидной раме. Рама надежно отделяет обрамляемого героя от соприкосновения с нашей собственной жизнью: да, все это было в прошлом – у нас иная жизнь, иные проблемы.
Действительно ли это так?
Поводом к размышлениям на эту тему послужил фильм В. Ахадова «Руфь», показанный по каналу Культура. В основу сюжета положена подлинная судьба талантливой французской пианистки Веры Лотар, вышедшей замуж за сотрудника советского тогпредства В.Шевченко. Она поехала перед войной вместе с ним в Советский Союз, концертировала при содействии Марии Юдиной в Москве и Ленинграде. Ее муж вскоре был арестован и погиб в лагере. Про нее тоже не забыли – дали срок, не взирая на французское гражданство. Она отсидела в лагерях13 лет. Ее судьба потрясает!
Вера Лотар-Шевченко не просто выжила, она осталась пианисткой: на своих нарах вырезала клавиатуру и каждый вечер упражнялась на ней. Еще удивительнее то, что она не вернулась во Францию, когда ей была предоставлена такая возможность. Говорила: «Это было бы предательством памяти русских женщин, помогавших мне выжить». Она жила после освобождения в Нижнем Тагиле, Свердловске, Барнауле и Новосибирске (Академгородке) и концертировала как солист местной филармонии в крупных городах Союза, в том числе в Москве и Ленинграде. На могильной плите Веры Лотар-Шевченко выбиты ее слова: «Жизнь, в которой есть Бах, благословенна».
В фильме пианистку играет Анни Жирардо. Тот факт, что столь блистательная актриса согласилась сниматься у режиссера из Таджикистана, в то время (1989 г.) мало известного даже в Советском Союзе, не говоря уже о Европе, весьма примечателен. Но тут, вероятно, сработал контраст – такие роли в Европе не предлагают.
Фильм построен на противопоставлении героини Анни Жирардо – Мари и ее русской племянницы. Мари поведала ей секрет своей кажущейся всем необычайной стойкости – она – свободна и всегда была свободной. Она не считает те невероятные испытания, которые выпали на ее долю игрой судьбы. Это был ее собственный нелегкий выбор. Она была предана своему мужу и вместе с ним окрылена идеей всеобщего счастья. Проехала за ним, вполне понимая, чем это грозит, и разделила с ним судьбу. И потом, на воле, как бы ни было тяжело вспоминать прожитое, она никого не винила в своих несчастьях – она выбрала свою судьбу сама. Свободный выбор – это выбор сердца. Именно это дало ей силы выстоять. И еще – музыка, которая была и осталась смыслом и стержнем ее жизни.
По контрасту с Мари племянница, свидетельница ареста своей тети, жившая в постоянном страхе, что придут и за ней самой, ощущала себя жертвой обстоятельств. В голодные послевоенные годы попалась на краже нескольких колосков, и пришлось отдаться сторожу-калеке, чтобы не донес на нее. Нажила от окаянного двоих детей. В основе всего сюжета – интрига, которую она выстраивает, чтобы, склонив свою тетю к возвращению на родину, самой вырваться из этой ненавистной страны, исковеркавшей всю ее жизнь.
В финале фильма Мари играет в сельском клубе Рахманинова для нескольких ребятишек с учителем и двух, трех деревенских баб. При этом она волнуется и переживает так, будто выступает в столице для изысканной публики. Сцена плавно переходит в заснеженную равнину с абсурдно стоящим посредине роялем и одинокой Мари, пытающейся своей музыкой пробудить эту скованную снегами землю. Сколько внутренней свободы нужно иметь, чтобы играть в этой занесенной снегом глубинке! Вот он дух, который дышит там, где хочет!
Фильм невольно вызвал ассоциации. Вспомнилась еще одна не менее потрясающая судьба, имеющая прямые параллели – судьба Виктора Франкла – австрийского психолога. До войны он уже был известным психотерапевтом, в основном завершившим разработку своей теории стремления к смыслу как главной движущей силы личности. После аншлюса он, по происхождению еврей, жил под постоянной угрозой ареста, но, пока работал врачом госпиталя, ему вместе с семьей дозволялось жить на свободе (своего рода бронь от концлагеря). Друзья добыли для него визу в Америку и уговаривали уехать. После мучительных колебаний он отказался, ведь в случае отъезда его родители, братья и сестры лишались всякой защиты. В 1942 г. госпиталь закрыли и его со всей семьей отправили в Освенцим.
Вероятность выживания в лагере составляла всего одну сороковую. И здесь ему представилась возможность на себе проверить истинность и действенность своей теории. Он убедился, что выживают вовсе не те, кто сильнее физически, а те, кто имеют цель, кто представляет себе, зачем нужна жизнь. Он задался целью описать свои наблюдения и свой опыт психолога в лагере и мысленно писал книгу. Видимо, неслучайно судьба сложилась так, что задуманная книга действительно увидела свет. Среди множества написанных им книг эта, названная «Сказать жизни «Да»» оказалась самой издаваемой.
Как о важнейшем стержне бытия он пишет о внутренней свободе. Приведу несколько выдержек.
«Кто из переживших концлагерь не мог бы рассказать о людях, которые, идя со всеми в колонне, проходя по баракам, кому﷓то дарили доброе слово, а с кем﷓то делились последними крошками хлеба? И пусть таких было немного, их пример подтверждает, что в концлагере можно отнять у человека все, кроме последнего – человеческой свободы, свободы отнестись к обстоятельствам или, так, или иначе.»
«То, что происходит внутри человека, то, что лагерь из него якобы «делает», – результат внутреннего решения самого человека. В принципе от каждого человека зависит – что, даже под давлением таких страшных обстоятельств, произойдет в лагере с ним, с его духовной, внутренней сутью: превратится ли он в «типичного» лагерника или останется и здесь человеком, сохранит свое человеческое достоинство.
Достоевский как﷓то сказал: я боюсь только одного – оказаться недостойным моих мучений. Эти слова вспоминаешь, думая о тех мучениках, чье поведение в лагере, чье страдание и сама смерть стали свидетельством возможности до конца сохранить последнее – внутреннюю свободу.»
«Духовная свобода человека, которую у него нельзя отнять до последнего вздоха, дает ему возможность до последнего же вздоха наполнять свою жизнь смыслом.»
Перед взором Франкла прошла огромная масса людей с опустошенной душой. Они утратили смысл жизни, а вместе с ним – способность сопротивляться. На все попытки приободрить их они отвечали: «Мне нечего больше ждать от жизни». Вся сложность в том, поясняет Франкл, что вопрос о смысле жизни должен быть поставлен иначе: дело не в том, чего мы ждем от жизни, а в том, чего она ждет от нас. Внутри себя нужно совершить переворот: мы должны не спрашивать о смысле жизни, а понять, что этот вопрос обращен к нам. Человек – это существо, которое всегда решает, кто он.

Почему эта тема так волнует?
История неумолимо превращает живых людей, оставивших свой след, в героев. В судьбе нашего поколения нет столь драматических потрясений, и нам трудно представить себя на месте тех героев. Слова о том, что человек может быть внутренне свободен в любых обстоятельствах, мы воспринимаем как пафосные, общие и не касающиеся нас конкретно. Мы готовы восхищаться духовной силой этих выдающихся людей. Они – прекрасный, но, видимо, недостижимый идеал. В своей жизни мы не ставим себе таких высоких задач. Отчасти потому, что не считаем себя способными на такое геройство, но, главное, потому, что жизнь, вероятно, и не требует от нас этого. Мы, как правило, не сталкиваемся с обстоятельствами жестокого насилия и принуждения, в которых приходилось бы вопреки внешним ограничениям свободы утверждать свою внутреннюю свободу.
На мой взгляд, в этом решительном отделении нас, простых смертных от героев и кроется ошибка. Вопрос о смысле жизни обращен к каждому независимо от того, насколько драматичны обстоятельства жизни. И вопрос о том, кто ты есть, человек, отвечающий за свою судьбу, или жертва внешних обстоятельств – тоже каждый вынужден решать для себя сам. В обстоятельствах нашей текущей жизни мы просто не замечаем, что ежедневно, ежечасно этот вопрос встает вполне конкретно. Не сложившийся брак, не реализованные способности, не состоявшаяся карьера, проблемы с детьми, неудачи, обиды, болезни – все воспринимается нами как стечение неблагоприятных обстоятельств. И мы в таком случае явно или подсознательно ощущаем себя жертвой этих внешних обстоятельств: что мы можем сделать, когда они так сложились? Интересно, что столь пассивное восприятие своей роли в своей судьбе характерно не только для людей малоинициативных, вялых, но и для весьма властных и энергичных натур. Последние постоянно жалуются на непонимание, нерасторопность, неблагодарность своих близких или подчиненных, на злой умысел и происки врагов. В итоге и те, и другие не склонны брать на себя ответственность за свои неудачи и несчастья. Но, освобождая себя от ответственности, мы лишаем нашу жизнь самого главного – смысла и содержания.
Герои – люди необычайной силы. Но нередко те, кто силен в чрезвычайных обстоятельствах, оказываются беззащитными перед рутиной, казалось бы, мелких житейских проблем и, погружаясь в них, теряют присутствие духа. Так что если нам, ежедневно сталкивающимся с этой рутиной, пока не выпало судьбой совершать подвиги духа, похоже, каждодневно предстоит решать задачу ничуть не меньшей сложности. В любой ситуации, в любом контакте с близкими или посторонними людьми мы не должны забывать, что человек – это существо, которое всегда решает, кто он.
Post Reply