ТОЛИС – ХАСИД УМОТ ХАОЛАМ

Жизнь замечательных людей

Moderator: Ella

Post Reply
User avatar
Архивариус
Модератор форума
Posts: 1411
Joined: Thu Feb 21, 2008 5:28 am

ТОЛИС – ХАСИД УМОТ ХАОЛАМ

Post by Архивариус »

Прислано в редакцию автором
ТОЛИС – ХАСИД УМОТ ХАОЛАМ
Давид Мавашев, Нью-Йорк
К 80-летию со дня рождения таджикского писателя Пулода Толиса - Праведника народов мира


Чунон кардам ба дониш нағз коре,
Ки то гўянд аз ў ҳар рўзғоре,
Миёни ҳалқи олам дар замона
Бимонад аз ман ин неку нишона.
Шоҳини Шерози

Я много сделал в просвещении народов,
В веках им будут достоянием мои творения,
Уверен, что в сердцах и памяти народов
Оставлю след я и грядущим поколениям.


Таджикская и бухарско-еврейская история переплетались в течение многих веков. Наши народы, пройдя вместе через тяжелые геополитические изменения, будучи в прошлом столетии частью Бухарского Эмирата, Российской империи, Советского Союза и независимого Таджикистана, обогатили культуру и искусство друг друга. В течение последних десятилетий прошлого века произошел исход бухарских евреев из Средней Азии, и наша совместная история с таджиками на территории нынешнего Таджикистана фактически прекратилась. А в ней были выдающиеся представители, вклад которых в развитие искусства и культуры наших народов неоценим. Были среди нас люди, которые, следуя своим убеждениям, могли пожертвовать своим благосостоянием ради справедливости, ради просвещения своих народов, невзирая на ограничения властей. Эти герои-просветители остаются в памяти не только у себя на родине, они входят в историю тех народов, для которых сыграли немаловажную роль. Одним из таких людей был друг и коллега моего отца Ицхака Мавашева, Пулод Толис – выдающийся таджикский писатель, благодаря которому таджики и бухарские евреи познали своих великих сынов.
Тяжело вспомнить детали почти 50-летней давности, но после долгих раздумий образ Пулода Толиса стал постепенно проясняться в моей памяти. Мне было всего 9 лет, когда жизнь этого таджикского писателя и журналиста трагически оборвалась, но его личность ярко запечатлелась в моей памяти.
У нас дома часто бывали друзья, коллеги и ученики моего отца. Среди них – известные писатели, поэты, переводчики, журналисты и общественные деятели Таджикистана. Они вели беседы на разные темы, слушали классические песни шашмаком, играли в шахматы, говорили о поэзии и иногда, в более узком кругу, выражали недовольство ограниче-­ нием свободы слова. Среди них был и Пулод Толис, который запомнился мне как внешне очень приятный, обаятельный и подтянутый молодой человек. Он всегда обращался ко мне и моему младшему бра- ту, маленьким мальчикам, с улыбкой и уважительно – на «Вы». Я тогда обратил внимание на то, что он всегда был чисто выбрит и опрятно одет, в красивом костюме с аккуратно завязанным галстуком.
В детстве я любил наблюдать шахматные игры папы с его друзьями. Одним из сильнейших и интереснейших из его соперников был Толис. Пулод Толис часто приходил к нам, беседовал с моим от­цом на разные темы и, конечно же, ни одна встреча не проходила без игры в шахматы.
Шахматные баталии между Толисом и папой были уникальными и захватывающими, иногда проходили ночами напролет. Во время шахматных игр Толис доставал сигарету из серебряного портсигара, вставлял ее в свой мундштук и, глубоко затягиваясь, обдумывал следующий ход. Каждый ход сопровождался двустишьями и четверостишьями знаменитых таджикско-персидских поэтов. Тут можно было ус­лышать стихи Саади, Хафиза, Омара Хайама, Бедиля, Шохина и многих других. Во многих ситуациях Толис и папа экспромтом сочиняли стихи, используя значения своих имен в комбинационной атаке против соперника и этим выражая преимущество своих позиций.
Например, при жертве ладьи они говорили:
«Ду рух бидеҳу аспи дилором мадеҳ» - «Лучше отдай две ладьи, но не жертвуй любимым конем».
В своих воспоминаниях папа пишет:
«… Рўзе набуд, ки мо шоҳмотбози накунем ва дар миёни бозиҳо вобаста ки ман ё ў меафтодем, ягон мисраъ шеър ба як дигар напартоем, ба мисли:
«Чунонат бикўбам ба гурзи гарон, ки пўлод кўбанд оҳангарон», ё «ба сўи осмон парронамат ман, ва ё ин ки ду-порра созамат ман!»…»
Иногда во время шахматных игр они сравнивали свои позиции с политическим положением в стране, говоря:
Рух аз рострави гўшанишин шуд
Фарзин аз качрави ҳамнишини шоҳ шуд

Прямолинейная тура в глухом углу стоит всегда,
А ферзь идет кривым путем,
поэтому стоит он рядом с королем.

В 2005 году, когда прошло более 30 лет после моего отъезда из Таджикистана, я встретился в Душанбе с коллегами, друзьями и дочерью Толиса Лолой. Эта встреча подтвердила мои воспоминания и рассказы папы о Толисе. На меня произвело большое впечатление, что дружба Пулода Толиса и Ицхака Мавашева красной нитью проходила в их рассказах, которые были опубликованы в книге «Воспоминания Современников Ицхака Мавашева», изданной в Нью-Йорке в конце 2005 года.
Толис и Ицхак Мавашев были единомышленниками. Их взгляды намного опережали время, они еще в те годы предвидели развал советской власти. Толис был очень близок и откровенен с моим отцом и часто беседовал с ним на темы, которые не мог обсуждать открыто с другими. Наша семья жила в небольшой квартире, и мы, дети, невольно слышали эти беседы, не придавая им тогда большого значения. Часто при встречах с моим отцом Толис выражал свое недовольство коммунистическим режимом. Он считал, что советская власть не дает писателям и поэтам свободы слова и творчества, и все то, что они пишут, является указом сверху. Толис чувствовал себя как соловей, запертый в клетке за свой талант, и, видя, как торжествует бездарность, при случаях выражал свое недовольство в стихах:
Булбул зи ҳунарманди гирифтори қафас шуд,
Аз беҳунари фароғате дорад зоғ.
Ицхак Мавашев в своих воспоминаниях пишет:
«Толис дар як масъалаи асоси бо сохти коммунистии совети рози набуд ва бо ман, ки яке аз дўстони наздикаш будам, рози дил изҳор карда мегуфт, ки шоъирон ва нависандагони совети фикри озод надоранд ва аз рўи фармон ва манфиати «Оличаноби Коммунисти» менависанд».
Мой отец до конца своей жизни вспоминал Толиса как незаурядного, одаренного человека и очень близкого друга. По рассказам папы, Толис был очень талантливым молодым писателем, целеустремленным и мудрым человеком, который имел передовые взгляды и во многом отличался от своих современников. В 50-е годы Толис являлся главным редактором журнала «Шарки Сурх» - «Красный Восток». В книге «Фольклор ва ёддоштхо», которую мы выпустили после смерти папы, Мавашев пишет о Толисе:
«Дар республикаи Точикистон (СССР), ки марказаш шаҳри Душанбе аст, як журнал мебаромад номаш «Шарқи Сурх». Ин журнал органи иттфоқи нависандагони Точикистон буд, котиби масъулаш як чавони точик ба ном Толис буд. Ин шахси доно, оқил ва фозил аз бисёр дигар нависандаҳои точик аз ҳар чиҳат фарқ мекард, хусусан аз ин чихат, ки ба ҳама миллатҳои дигар ва махсусан ба яҳудиен як хел назари нек дошт ва аз рўи гуфтори шоъири бузурги форсу точик Саъди амал мекард: «Бане одам аъзои якдигаранд ва дар офаринаш зи як чавҳаранд …»
Ицхак Мавашев считал, что Толис был космополитом по своим убеждениям и видел в нем человека с благосклонным отношением ко всем нациям и этническим группам, в особенности к евреям. Говоря о Толисе, папа приводил стихи Джалолиддина Руми:

Чи тадбир эй мусулмонон, ки ман худро намедонам,
На тарсову яҳудиям, на габру на мусулмонам.
На шарқиям, на ғарбиям, на бариям, на баҳриям
На аз кони табииям, на аз афлоқи гардонам
На аз хокам, на аз бодам, на аз обам, на аз оташ
На аз аршам, на аз фаршам, на аз кавнам,
на аз конам,
Маконам ломаком бошад,
нишонам бе нишон бошад,
На чисм бошад, на чон бошад,
ки ман аз чону чононам.

О праведные, себя утратил я среди людей,
Я чужд Христу, исламу чужд, не варвар и не иудей.
Я четырех начал лишен, не подчинен движенью сфер,
Мне чужды Запад и Восток, моря и горы - я ничей.
Живу вне четырех стихий, не раб ни неба, ни земли,
Я в нынешнем и прошлом дне, - теку, меняясь, как ручей.
Ни ад, ни рай, ни этот мир, ни мир нездешний - не мои.
И мы с Адамом не в родстве - я не знавал эдемских дней.
Нет имени моим чертам, вне места и пространства я,
Ведь я — душа любой души, нет у меня души своей.

Перевод Д.Самойлова

У Толиса было чувство бессилия добиться свободы творчества, его разрывало внутреннее противоречие, которое он не смог разрешить, что, в конце концов, привело его к гибели. В день смерти Толиса я впервые в жизни увидел слезы на глазах своего отца. В своем портмоне папа долгие годы хранил фотографию Толиса. Он с горечью говорил, что многое можно найти в этом мире, но есть вещи, как беседы и общения с потерянными близкими друзьями, которые никогда невозможно отыскать. Вспоминая Толиса, папа часто приводил следующее четверостишие:
«Дуньёро матоъаш ҳама ноёфтанист,
Бар вай макўв ки нокофтанист,
Ҳар чиз ки аз ў талаб куни, хоҳи ёфт,
Чуз сўҳбати дўстон, ки дигар ноёфтанист»
Я помню, папа говорил, что он потерял верного друга и единомышленника, таджикский народ лишился великого человека, а евреи потеряли Праведника Народов Мира.
У евреев есть древнее понятие «Праведник Народов Мира» (на иврите - «Хасид Умот Хаолам»). Этот титул относится к бескорыстным людям, совершившим героический поступок или подвиг, ставя себя под удар и рискуя своим благополучием. Эти люди знают, что их действия могут стоить им, а также их семьям благосостояния или даже жизни. Имена таких людей передаются из поколения в поколение и навсегда остаются в памяти.
50-е годы жертвовал своим достоянием, благополучием, не идя наперекор своим убеждениям. Только благодаря героическим действиям Толиса Ицхак Мавашев получил возможность напечатать в журнале «Шарки Сурх» две статьи о выдающихся еврейских деятелях культуры, что по тем временам было делом очень сложным и опасным. Одна статья была написана о еврейском поэте Шохини Шерози, а другая o великом еврейском исполнителе Шашмакома, певце его Величества Эмира Бухарского Леви Бобоханове (Левича).
После Октябрьской революции бухарские евреи потеряли возможность изучать свою историю, произведения своих писателей и поэтов. В конце 40-х годов мой отец пытался защитить диссертацию и опубликовать работу, посвященную великому еврейско-персидскому поэту Шохини Шерози и бухарско-еврейскому ученому и поэту Шимуну Хахаму, который исследовал Шохини Шерози и восстановил некоторые найденные им рукописи. В те годы, по указаниям КПСС, писать на еврейские темы в официальной печати запрещалось, и мой отец не смог опубликовать свою работу. Люди, нарушающие директивы партии, ставили себя и свое будущее под угрозу. После сталинских репрессий почти не было людей, которые были бы готовы рисковать своим положением. Толис был бесстрашным человеком и не поддавался политическим давлениям, если видел в чем-то литературную ценность. Он шел наперекор указаниям сверху, поскольку не мог идти против своей совести. Только благодаря Толису, его помощи и усилиям, сбылась мечта моего отца.
Народный таджикский поэт Мумин Каноат, который был близким другом и сотрудником Толиса в своих воспоминаниях пишет: «Помню, как-то раз, он (Мавашев) прочитал несколько отрывков из стихотворения, которое было нам ранее не знакомо. Узрев наше (имеется в виду Толис и Каноат – Прим. Д.М.) удивление, Ицхак Мавашев, сказал: "Это из произведений Шохина Шерози, очень сильный поэт..." Мы упросили его написать о жизни этого поэта и подготовить к публикации несколько его произведений. Мавашев согласился, и спустя короткое время исполнил свое обещание. В 1958 году в третьем номере журнала мы впервые опубликовали поэтическое предание Шерози "Ардашер и Эстер", сопроводив написанное Мавашевым предисловием о его жизни и произведениях
Толис считал, что Шохин является не только бухарско-еврейским поэтом, но и великим таджикским поэтом наря- ду с корифеями таджикско-персидской литературы.
Со статьей о Левича Бобоханове, к публикации которой папу подтолкнул сам Толис, было также нелегко. Пулод Толис был эрудированным человеком, много читал и очень любил классическую музыку, бухарский Шашмаком, глубоким знтоком которого мой отец являлся. У нас имелись записи и пластинки знаменитых исполнителей макомистов начала 20-го века, таких как Мулло Туйчи, Дмулло Халим Ибодова, Левича Бобоханова, Хочи Абдульазиза и других. Толис очень интересовался историей Шашмакома и часто проводил у нас вечера, слушая записи на нашем магнитофоне «Днепр 5».
По рассказам папы, однажды где-то в декабре 1959 года Толис завел с ним беседу о Леви Бобоханове и спросил у папы смог ли бы он написать статью о великом певце. Мой отец был удивлен этой просьбой, так как знал об указаниях сверху и помнил, через какие трудности и эмоциональный стресс прошел Толис, публикуя его предыдущую статью о Шахини Ширози. Папа спросил Толиса, почему он заинтересовался именно Левича, бухарско-еврейским певцом. Толис ответил, что Садриддин Айни в книге «Ёддоштохо» упоминает певца Эмира Бухарского, и, несомненно, для читателей его журнала эта тема была бы очень интересной. Тогда папа спросил: «Разве разрешается писать о еврее? И как воспримется тот факт, что автором этой статьи будет еврей? Разве «Иттифок» (они называли Союз писателей коротко - «Иттифок»-Союз) позволит публикацию такой статьи в журнале?» Толис успокоил моего отца, сказав, что пока он занимает должность главного редактора, сможет найти выход и убедить «Иттифок» провести эту статью в печать.
Папа написал статью под названием «Бузургтарин устоди шашмаком Леви Бобоханов». Толис планировал опубликовать ее в январском номере 1960 года. Ему нужно было пройти через нелегкий процесс и инстанции утверждения и разрешения напечатать эту статью. Слово «Бузургтарин» в названии статьи было неприемлемо для Союза писателей. Мой отец персонально знал Левича и слышал Шашмаком как в его исполнении, так и в исполнении многих из его современников. Папа был убежден, что Леви Бобоханов, обладающий широким диапазоном голоса, был неповторимым исполнителем шашмакома и намного превосходил своих современников, а также исполнителей последующего поколения.
По­сле долгих дебатов Толис, будучи хорошим дипломатом, предложил компромиссное наз-вание: «Устоди забардасти Шашмаком Леви
Бобоханов».
Писатели и поэты не имели права произвольно писать то, что им хотелось, и если писали, обязаны были получить на это разрешение Союза писателей. Обычно произведения или менялись или совсем не принимались. Но так как писателям или поэтам надо было зарабатывать на жизнь, они невольно, идя наперекор своим убеждениям, соглашались на изменения или писали то, что требовалось политическим руководством. Кроме этого, надо было получить разрешение Отдела идеологии Центрального Комитета партии.
Со статьей Мавашева у Толиса появилась еще одна загвоздка. Папа персонально знал Домулло Халим Ибодова и в статье написал, что Домулло Халим обладал высоким и красивым голосом, но голос Левича был примерно на октаву выше. Это утверждение было неприемлемо для Союза писателей. В Союзе писателей и ЦК партии самодеятельность не позволялась. Понимая, что единст- венным выходом было показать всем органам власти заключение музыкальных экспертов, Толис срочно организовал комиссию известнейших музыкальных профессионалов и ученых. Комиссия прослушала пластинки Домулло Халима и Леви Бобохонова и пришла к заключению, что голос
Левича был действительно на октаву выше.
После этого появилась еще одна преграда. В январском номере журнала должны были напечатать заказные произведения, поэтому не хватало места для статьи о Левича. Откладывать публикацию на следующий месяц Толис не хотел, так как боялся, что статья может вообще не увидеть свет. Ему пришлось урезать текст почти наполовину. Толис был человеком неравнодушным и очень переживал, что из-за сокращения статьи пропорционально понизится и гонорар писателя. При встре- чах с папой он не раз выражал сожаление об этом. В конце концов, пройдя через все преграды, статья была опубликована.
Эти две исследовательские статьи о великих представителях таджикского и бухарско-еврейского народов, опубликованные с помощью Пулода Толиса в журнале «Шарки Сурх» и позже перепечатанные в книге Ицхака Мавашева «Фоль­клор ва Еддоштхо», сыграли очень важную и неповторимую роль для истории таджиков и бу-­ харских евреев. Во многих научных работах, написанных за последние пятьдесят лет, имеются ссылки на них. Пулод Толис, выдающийся таджик, останется навеки в истории наших народов – и в этом его величие.
Пулод Толис прожил недолгую, но плодотворную жизнь. Как говорится в нашем общем фольклоре, «си рўзи замбўри асал беҳ аз сад соли умри бе фоида» – “тридцать дней жизни пчелы лучше ста лет бессмысленной жизни”.
Память о Толисе останется в сердцах наших народов и, как сказал поэт Атааллах Аррани,
«А в час, когда мой след во всех сердцах сотрется, лишь в этот страшный час скажи, что умер я»
Автор – президент Фонда имени Ицхака Мавашева – Института по изучению наследия бухарских евреев в диаспоре.
Опубликована статься в газете The Bukharian Times, #390. New York USA
Last edited by Архивариус on Sun Aug 29, 2010 2:17 pm, edited 1 time in total.
mark fux
активный участник
Posts: 86
Joined: Fri Oct 31, 2008 2:19 am

Re: ТОЛИС – ХАСИД УМОТ ХАОЛАМ

Post by mark fux »

Господин Давид Мавашев!

Я благодарен Вам за Вашу публикацию и приветствую появление на портале Вашей ценной работы.
Община бухарских евреев оставила свой значимый след, как в далеком прошлом, так и в советскую эпоху Туркестана. Вклад бухарских евреев в развитие культуры, науки, экономики народов Средней Азии трудно переоценить.
Надеюсь и впредь видеть Ваши очерки – воспоминания на портале.
Марк Фукс
David Mavashev
участник форума
Posts: 2
Joined: Sun Aug 29, 2010 4:29 am

Re: ТОЛИС – ХАСИД УМОТ ХАОЛАМ

Post by David Mavashev »

Дорогой Марк, благодарю вас за теплые слова.
Опубликованная на этом форуме статья является первой версией (драфт). Финальная версия была напечатана в газете "Бухариан Таймс" в прошлом году. Там есть переводы цитат с таджикского на русский и некоторые небольшие дополнения.

Я бы хотел заменить драфт на последний вариант, что бы читателю было более понятно.

Спасибо, Давид Мавашев
User avatar
Архивариус
Модератор форума
Posts: 1411
Joined: Thu Feb 21, 2008 5:28 am

Re: ТОЛИС – ХАСИД УМОТ ХАОЛАМ

Post by Архивариус »

Я бы хотел заменить драфт на последний вариант, что бы читателю было более понятно.
Поставьте нужный вариант текста в виде "ОТВЕТА", а я тогда уберу первоначальный вариант, оставив только ссылку.
David Mavashev
участник форума
Posts: 2
Joined: Sun Aug 29, 2010 4:29 am

Re: ТОЛИС – ХАСИД УМОТ ХАОЛАМ

Post by David Mavashev »

Праведник Народов Мира
К 80-летию со дня рождения Пулода Толиса


Чунон кардам ба дониш нағз коре,
Ки то гӯянд аз у ҳар рӯзгоре,
Миёни ҳалқи олам дар замона
Бимонад аз ман ин неку нишона.
Шоҳини Шерози

Я много сделал для просвещения,
На веки останутся мои творения
В сердцах и памяти народов,
Оставлю добрый след на поколения.

Таджикская и бухарско-еврейская история переплетались в течение многих веков. Наши народы, пройдя вместе через тяжелые геополитические изменения, будучи в прошлом столетии частью Бухарского Эмирата, Российской империи, Советского Союза и независимого Таджикистана, обогатили культуру и искусство друг друга. В течение последних десятилетий прошлого века произошел исход бухарских евреев из Средней Азии, и наша совместная история с таджиками на территории нынешнего Таджикистана фактически прекратилась. А в ней были выдающиеся представители, вклад которых в развитие искусства и культуры наших народов неоценим. Были среди нас люди, которые следуя своим убеждениям, могли пожертвовать своим благосостоянием ради справедливости, ради просвещения своих народов, невзирая на ограничения властей. Эти герои-просветители остаются в памяти не только у себя на родине, они входят в историю тех народов, для которых сыграли немаловажную роль. Одним из таких людей был друг и коллега моего отца Ицхака Мавашева, Пулод Толис – выдающийся таджикский писатель, благодаря которому таджики и бухарские евреи познали своих великих сынов.
Тяжело вспомнить детали почти пятидесятилетней давности, но после долгих раздумий образ Пулода Толиса стал постепенно проясняться в моей памяти. Мне было всего 9 лет, когда жизнь этого таджикского писателя и журналиста трагически оборвалась, но его личность ярко запечатлелась в моей памяти.
У нас дома часто бывали друзья, коллеги и ученики моего отца. Среди них – известные писатели, поэты, переводчики, журналисты и общественные деятели Таджикистана. Они вели беседы на разные темы, слушали классические песни шашмаком, играли в шахматы, говорили о поэзии и иногда, в более узком кругу, выражали недовольство ограничением свободы слова. Среди них был и Пулод Толис, который запомнился мне внешне как очень приятный, обаятельный и подтянутый молодой человек. Он всегда обращался ко мне и моему младшему брату, маленьким мальчикам, с улыбкой и уважительно – на «Вы». Я тогда обратил внимание на то, что он всегда был чисто выбрит и опрятно одет, в красивом костюме с аккуратно завязанным галстуком.

В детстве я любил наблюдать шахматные игры папы с его друзьями. Одним из сильнейших и интереснейших из его соперников был Толис. Пулод Толис часто приходил к нам, беседовал с моим отцом на разные темы и, конечно же, ни одна встреча не проходила без игр в шахматы.
В своих воспоминаниях папа пишет:
«… Рӯзе набуд, ки мо шоҳмотбози накунем ва дар миёни бозиҳо вобаста ки ман ё ӯ меафтодем, ягон мисраъ шеър ба як дигар напартоем...»

«Не было и дня, что бы мы не играли в шахматы и во время наших игр, в зависимости от позиции не перебрасывались стихами…»

Шахматные баталии между Толисом и папой были уникальными и захватывающими, иногда проходили ночами напролет. Во время шахматных игр Толис доставал сигарету из серебряного портсигара, вставлял ее в свой мундштук, и, глубоко затягиваясь, обдумывал свой следующий ход. Каждый ход сопровождался двустишьями и четверостишьями знаменитых таджикско-персидских поэтов. Тут можно было услышать стихи Саади, Хафиза, Омара Хайама, Бедиля, Шохина и многих других. Во многих ситуациях Толис и папа экспромтом сочиняли стихи, используя значения своих имен в комбинационной атаке против соперника и этим выражая преимущество своих позиций.
Например, при жертве ладьи они говорили:
«Ду рух бидеҳу аспи дилором мадеҳ» - «Лучше отдай две ладьи, но не жертвуй любимым конем».
Имя Толиса – «Пулод» по таджикски означает сталь, а фамилия Мавашев происходит от персидского слова «маhваш» - луноликий или красавец. При комбинационной атаке на Толиса Мавашев изрекал:
«Чунонат бикӯбам ба гурзи гарон,
ки Пӯлод кӯбанд оҳангарон»

«Тяжелой булавой я буду громить
Стального Пулода, как кузнец молотить»

На что Толис, отбивая атаку, парировал:
«Диле дорам, ки аз Маҳваш натарсад,
Зи ҷаҳлу оташи чашмаш натарсад.»

«Сердце мое Луноликого не убоится
Грозного огня его глаз не боится.»

Иногда во время шахматных игр они сравнивали свои позиции с политическим положением в стране, говоря:

«Рух аз ростравӣ гӯшанишин шуд
Фарзин аз каҷравӣ ҳамнишини шоҳ шуд»

«Прямолинейная тура в глухом углу стоит всегда,
А ферзь идет кривым путем, поэтому стоит он рядом с королем»

В 2005 году, когда прошло более тридцати лет после моего отъезда из Таджикистана, я встретился в Душанбе с коллегами, друзьями и дочерью Толиса Лолой. Эта встреча подтвердила мои воспоминания и рассказы папы о Толисе. На меня произвело большое впечатление, что дружба Пулода Толиса и Ицхака Мавашева красной нитью проходила в их рассказах, которые были опубликованы в книге «Воспоминания Современников Ицхака Мавашева», изданной в Нью-Йорке в конце 2005 года.
Толис и Ицхак Мавашев были единомышленниками. Их взгляды намного опережали время, они еще в те годы предвидели развал советской власти. Толис был очень близок и откровенен с моим отцом и часто беседовал с ним на темы, которые не мог обсуждать открыто с другими. Наша семья жила в небольшой квартире, и мы, дети, невольно слышали эти беседы, не придавая им тогда большого значения. Часто при встречах с моим отцом Толис выражал свое недовольство коммунистическим режимом. Он считал, что Советская власть не дает писателям и поэтам свободы слова и творчества, и все то, что они пишут, является указом сверху. Толис чувствовал себя, как соловей запертый в клетке за свой талант и, видя, как торжествует бездарность, при случаях выражал свое недовольство в стихах:

«Булбул зи ҳунармандӣ гирифтори қафас шуд,
Аз беҳунарӣ фароғате дорад зоғ»

«За талант свой в клетке сидит соловей,
У вороны от бездарности мир и покой»

Мой отец до конца своей жизни вспоминал Толиса как незаурядного, одаренного человека и очень близкого друга. По рассказам папы, Толис был очень талантливым молодым писателем, целеустремленным и мудрым человеком, который имел передовые взгляды и во многом отличался от своих современников. В 50-е годы Толис являлся главным редактором журнала «Шарки Сурх» - «Красный Восток». В книге «Фольклор ва ёддоштхо», которую мы выпустили после смерти папы, Мавашев пишет о Толисе:
«Ин шахси доно, оқил ва фозил аз бисёр дигар нависандаҳои тоҷик аз ҳар ҷиҳат фарқ мекард, хусусан аз ин ҷихат, ки ба ҳама миллатҳои дигар ва махсусан ба яҳудиен як хел назари нек дошт ва аз рӯи гуфтори шоъири бузурги форсу тоҷик Саъди амал мекард:
Бане одам аъзои якдигаранд
ва дар офаринаш зи як ҷавҳаранд»

«Этот, умный, мудрый и эрудированный человек отличался по всем аспектам от многих таджикских писателей, в частности он с добротой относился ко всем национальностям, особенно к евреям, и следовал высказываниям персидско-таджикского поэта Саади:
Все племя Адамово — тело одно,
Из праха единого сотворено»

Ицхак Мавашев считал, что Толис был космополитом по своим убеждениям и видел в нем человека с благосклонным отношением ко всем нациям и этническим группам, в особенности к евреям. Говоря о Толисе, папа приводил стихи Джалолиддина Руми:

«Чи тадбир эй мусулмонон, ки ман худро намедонам,
На тарсову яҳудиям, на габру на мусулмонам.
На шарқиям, на ғарбиям, на бариям, на баҳриям
На аз кони табииям, на аз афлоқи гардонам
На аз хокам, на аз бодам, на аз обам, на аз оташ
На аз аршам, на аз фаршам, на аз кавнам, на аз конам,
Маконам ломаком бошад, нишонам бе нишон бошад,
На ҷисм бошад на ҷон бошад, ки ман аз ҷону ҷононам.»


О, праведные, себя утратил я среди людей,
Я чужд Христу, исламу чужд, не варвар и не иудей.
Я четырех начал лишен, не подчинен движенью сфер,
Мне чужды Запад и Восток, моря и горы — я ничей.
Живу вне четырех стихий, не раб ни неба, ни земли,
Я в нынешнем и прошлом дне, — теку, меняясь, как ручей.
Ни ад, ни рай, ни этот мир, ни мир нездешний — не мои.
И мы с Адамом не в родстве — я не знавал эдемских дней.
Нет имени моим чертам, вне места и пространства я,
Ведь я — душа любой души, нет у меня души своей.
(Перевод Д.Самойлова. Сборник «Звезды поэзии».)

У Толиса было чувство бессилия добиться свободы творчества, его разрывало внутреннее противоречие, которое он не смог разрешить, что, в конце концов, привело его к гибели. В день смерти Толиса я впервые в жизни увидел слезы на глазах своего отца. В своем портмоне папа долгие годы хранил фотографию Толиса. Он с горечью говорил, что многое можно найти в этом мире, но есть вещи, как беседы и общения с потерянными близкими друзьями, которые никогда невозможно отыскать. Я помню, папа говорил, что он потерял верного друга и единомышленника, таджикский народ лишился великого человека, а евреи потеряли Праведника Народов Мира.

У евреев есть древнее понятие «Праведник Народов Мира» (на иврите - «Хасид Умот Хаолам»). Этот титул относится к бескорыстным людям, совершившим героический поступок или подвиг, ставя себя под удар и рискуя своим благополучием. Эти люди знают, что их действия могут стоить им, а также их семьям благосостояния или даже жизни. Имена таких людей передаются из поколения в поколение и навсегда остаются в памяти. Пулод Толис, Праведник Народов Мира, в 50-е годы жертвовал своим достоянием, благополучием, не идя наперекор своим убеждениям. Только благодаря героическим действиям Толиса Ицхак Мавашев получил возможность напечатать в журнале «Шарки Сурх» две статьи о выдающихся еврейских деятелях культуры, что по тем временам было делом очень сложным и опасным. Одна статья была написана о еврейском поэте Шохини Шерози (XIII-XIV век), написавшем библейские истории в стихах, а другая o великом еврейском исполнителе Шашмакома, певце его Величества Эмира Бухарского Леви Бобоханове (Левича).

После Октябрьской революции бухарские евреи потеряли возможность изучать свою историю, произведения своих писателей и поэтов. В конце 40-х годов мой отец пытался защитить диссертацию и опубликовать работу, посвященную великому еврейско-персидскому поэту Шохини Шерози и бухарско-еврейскому ученому и поэту Шимуну Хахаму, который исследовал Шохини Шерози и восстановил некоторые найденные им рукописи. В те годы, по указаниям КПСС, писать на еврейские темы в официальной печати запрещалось, и мой отец не смог опубликовать свою работу. Люди, нарушающие директивы партии, ставили себя и свое будущее под угрозу. После сталинских репрессий почти не было людей, которые были бы готовы рисковать своим положением. Толис был бесстрашным человеком и не поддавался политическим давлениям, если видел в чем-то литературную ценность. Он шел наперекор указаниям сверху, поскольку не мог идти против своей совести. Только благодаря Толису, его помощи и усилиям, сбылась мечта моего отца. Народный таджикский поэт Мумин Каноат, который был близким другом и сотрудником Толиса в своих воспоминаниях пишет: «Помню, как-то раз, он (Мавашев) прочитал несколько отрывков из стихотворения, которое было нам ранее не знакомо. Узрев наше (имеется в виду Толис и Каноат – прим. Д.М.) удивление, Ицхак Мавашев, сказал: "Это из произведений Шохина Шерози,очень сильный поэт..." Мы упросили его написать о жизни этого поэта и подготовить к публикации несколько его произведений. Мавашев согласился, и спустя короткое время исполнил свое обещание. В 1958 году в третьем номере журнала мы впервые опубликовали поэтическое предание Шерози "Ардашер и Эстер", сопроводив написанное Мавашевым предисловием о его жизни и произведениях, написанными Мавашевым, которое очень понравилось ценителям литературы». Толис считал, что Шохин является не только бухарско-еврейским поэтом, но и великим таджикским поэтом наряду с корифеями таджикско-персидской литературы.

Со статьей о Левича Бобоханове, к публикации которой папу подтолкнул сам Толис, было также нелегко. Пулод Толис был эрудированным человеком, много читал и очень любил классическую музыку, бухарский Шашмаком, глубоким знтоком которого мой отец являлся. У нас имелись записи и пластинки знаменитых исполнителей макомистов начала 20-го века, таких как Мулло Туйчи, Дмулло Халим Ибодова, Левича Бобоханова, Хочи Абдульазиза и других. Толис очень интересовался историей Шашмакома и часто проводил у нас вечера, слушая записи на нашем магнитофоне «Днепр 5». По рассказам папы, однажды, где-то в декабре 1959 года, Толис завел с ним беседу о Леви Бобоханове и спросил у папы смог ли бы он написать статью о великом певце. Мой отец был удивлен этой просьбой, так как знал об указаниях сверху и помнил, через какие трудности и эмоциональный стресс прошел Толис, публикуя его предыдущую статью о Шахини Ширози. Папа спросил Толиса, почему он заинтересовался именно Левича, бухарско-еврейским певцом? Толис ответил, что Садриддин Айни в книге «Еддоштохо» упоминает певца Эмира Бухарского, и, несомненно, для читателей его журнала эта тема была бы очень интересной. Тогда папа спросил: «Разве разрешается писать о еврее? И как воспримется тот факт, что автором этой статьи будет еврей? Разве «Иттифок» (они называли Союз писателей коротко - «Иттифок»-Союз) позволит публикацию такой статьи в журнале?» Толис успокоил моего отца, сказав, что пока он занимает должность главного редактора, сможет найти выход и убедить «Иттифок» провести эту статью в печать.

Папа написал статью под названием «Бузургтарин устоди шашмаком Леви Бобоханов» - «Непревзойденный исполнитель шашмакома Леви Бобоханов». Толис планировал опубликовать ее в январском номере 1960 года. Ему нужно было пройти через нелегкий процесс и инстанции утверждения и разрешения напечатать эту статью. Слово «Бузургтарин» - «Непревзойденный» в названии статьи было неприемлемо для Союза писателей. Мой отец персонально знал Левича и слышал шашмаком как в его исполнении, так и в исполнении многих из его современников. Папа был убежден, что Леви Бобоханов, обладающий широким диапазоном голоса, был неповторимым исполнителем шашмакома и намного превосходил своих современников, а также исполнителей последующего поколения. После долгих дебатов Толис, будучи хорошим дипломатом, предложил компромиссное название: «Устоди забардасти шашмаком Леви Бобоханов» - «Искусный мастер шашмакома Леви Бобоханов».
Писатели и поэты не имели права произвольно писать то, что им хотелось и, если писали, обязаны были получить на это разрешение Союза писателей. Обычно произведения или менялись или совсем не принимались. Но так как писателям или поэтам надо было зарабатывать на жизнь, они невольно, идя наперекор своим убеждениям, соглашались на изменения или писали то, что требовалось политическим руководством. Кроме этого, надо было получить разрешение Отдела идеологии Центрального Комитета партии. Со статьей Мавашева у Толиса появилась еще одна загвоздка. Папа персонально знал Домулло Халим Ибодова и в статье написал, что Домулло Халим обладал высоким и красивым голосом, но голос Левича был примерно на октаву выше. Это утверждение было неприемлемо для Союза писателей. В Союзе писателей и ЦК партии самодеятельность не позволялась. Понимая, что единственным выходом было показать всем органам власти заключение музыкальных экспертов, Толис срочно организовал комиссию известнейших музыкальных профессионалов и ученых. Комиссия прослушала пластинки Домулло Халима и Леви Бобохонова и пришла к заключению, что голос Левича был действительно на октаву выше. После этого появилась еще одна преграда. В январском номере журнала должны были напечатать заказные произведения, поэтому не хватало места для статьи о Левича. Откладывать публикацию на следующий месяц Толис не хотел, так как боялся, что статья может вообще не увидеть свет. Ему пришлось урезать текст почти наполовину. Толис был человеком неравнодушным и очень переживал, что из-за сокращения статьи пропорционально понизится и гонорар писателя. При встречах с папой он не раз выражал сожаление об этом. В конце концов, пройдя через все преграды, статья была опубликована.

Эти две исследовательские статьи сыграли очень важную и неповторимую роль в изучении творчества и культуры бухарских евреев. Во многих научных работах, написанных за последние пятьдесят лет, имеются ссылки на эти произведения. П. Толис выдающийся таджик, Праведник Народов Мира останется навеки в истории таджикского и еврейского народов. Пулод Толис прожил недолгую, но плодотворную жизнь. Как говорится в нашем общем фольклоре: «сӣ рӯзи замбӯри асал беҳ аз сад соли умри бе фоида» – тридцать дней жизни пчелы лучше ста лет бессмысленной жизни. Память о Толисе останется навеки в сердцах наших народов и как сказал поэт Атааллах Аррани:
«А в час, когда мой след во всех сердцах сотрется,
лишь в этот страшный час скажи, что умер я.»

Давид Мавашев,
Лонг Айленд, Нью Йорк
5 Августа 2009 года.
Post Reply