©"Заметки по еврейской истории"
август  2013 года

Манфред Кляйне-Хартлаге

Либеральное общество и его конец. О самоубийстве одной системы

Перевод Эллы Грайфер

Немецкий блог PI с любезного разрешения издательства Antaios опубликовал выдержки из книги берлинского социолога Манфреда Кляйне-Хартлаге (Manfred Kleine-Hartlage): «Либеральное общество и его конец. О самоубийстве одной системы».„Die liberale Gesellschaft und ihr Ende. Über den Selbstmord eines Systems“

Из части I: О глупости интеллектуалов

Очевидно, человеческое общество с самых древних времен существовало, не нуждаясь в инструкциях идеологов, как ему существовать надлежит. Так, возможно, стоит предположить, что в самой природе человека имеется нечто, позволяющее ему создавать стабильные сообщества, не обдумав их предварительно в идеологических категориях?

И если так оно и есть на самом деле, способна ли идеология взамен объяснения наблюдаемого человеческого поведения вывести из абстрактных теорий линию поведения «правильного», которое одно только может обеспечить стабильное процветание общества? Особенно если она примется критиковать, а в некоторых случаях даже объявлять преступным все, во что обычно верят, что делают и на что ориентируются люди, не задаваясь вопросом о функции критикуемых установок в процессе поддержания жизни?

В 2009 году Брюс Чарлтон, профессор эволюционной психологии и теоретической медицины, рассмотрел этот вопрос в статье «Почему высокому IQ недостает здравого смысла» (Bruce G. Charlton, Clever Sillies – Why the high IQ lack common sense, in: Medical Hypоtheses, 73, 2009, S. 867–870). По его мнению, абстрактный, аналитический разум является средством для решения новых эволюционных проблем, а здравый смысл („common sense“), в той или иной мере свойственный даже глупым людям, указывает испытанные пути решения проблем сосуществования людей, с которыми человечество на протяжении своей истории сталкивалось постоянно.

Но люди с высоким IQ имеют тенденцию применять свой метод также и к вопросам, с которыми прекрасно справляется здравый смысл, вытесняя его надежные интуитивные решения.

Когда самые высококвалифицированные интеллектуалы отворачиваются от коллективного интеллекта, предпочитая, как принято между обладателями высокого IQ, обобщенную, абстрактную и системную аргументацию, они отвергают экспертную систему в пользу неэкспертной.

Это мышление, не берущее в расчет реальность, особенно типично для людей с высоким IQ, и потому именно на вершине пирамиды, где возникают социально значимые описания ситуации, в частности, в общественных науках и СМИ, наблюдается повышенная концентрация приверженцев неадекватного восприятия реальности, каковое можно также определить как завиральные идеологии. Со временем – в особенности, если означенный дефицит смысла влечет к утопическим социальным экспериментам и поддерживается соответствующим подбором кадров – такие идеологии могут даже монополизировать некоторые области знания.

Когда такое происходит, приверженность этим (абсурдным) идеологиям становится признаком, отличающим элиту от плебеев, что позволяет без всякого обоснования отбросить любое альтернативное описание реальности (которое рано или поздно появится, поскольку бесконечно вытеснять ее идеологией невозможно), объявив его "глупостью", "безумием" или "злонамеренностью". Это и есть то, что именуется "политкорректностью".

Морализаторская отрава политкорректности есть реакция на тот факт, что спонтанные инстинктивные реакции распространены шире и ощущаются сильнее, чем абсурдные политкорректные абстракции, тем более что здравый смысл, в отличие от извращенных изысков, обычно оценивает ситуацию правильно. С честной дискуссией политкорректный консенсус абсолютно несовместим. Единственный способ нейтрализовать здравый смысл – заклеймить его.

Системы, предназначенные для добывания истины, как, например, наука или СМИ, создают при таких условиях исключительно ложную картину мира, а попытки решения проблем на основе представлений искаженных, иной раз до полной неузнаваемости, приводят, естественно, только к их усугублению.

Здравый смысл – один из естественных психологических механизмов человека, а его отрицание – один из важнейших компонентов идеологической парадигмы, принципиально не признающей существования человеческой природы. Есть множество примеров фатальных ошибок, вызванных таким подходом.

Есть, например, социологи, разработавшие концепцию "враждебности по групповому признаку" – имеется в виду любое проявление "дистанции", критического или отрицательного отношения к меньшинствам и маргиналам. Уже само употребление слова "враждебность" с его отрицательной коннотацией указывает на намерение не объяснить природу явления, но вынести ей нравственный приговор, чтобы всякий, у кого обнаружатся такие реакции, не человеком считался, а "вражиной".

К этой самой "враждебности" относят, между прочим, и склонность настаивать на "привилегиях коренных жителей", например, требование к мигрантам, соблюдать нормы, принятые в местном обществе.

Как ни странно, эти " привилегии коренных жителей", в чем бы они ни состояли, наблюдаются в человечестве повсеместно. От школьного класса, где не одобрят зазнайства новичка, до целых народов, не исключая, кстати, и самих левых организаций, дружным хором возмущения реагирующих на "компанию в пивной", что привилегией "коренных" поступиться не желает.

Нетрудно продемонстрировать, почему это так: Известно, что человеческое сообщество невозможно без консенсуса по вопросу, кто такие "мы" и каковы "наши" правила игры. Кто этих правил не придерживается, тот угроза для консенсуса, а в конечном итоге и существования "нас" как группы. Чтобы сохранить стабильность, группа вынуждена от посторонних отгораживаться, т.е. не проявлять с ними солидарности, обращаться как с "чужими", пока они не усвоят ее стиль поведения и не присоединятся к ней.

Дискриминация (это слово означает всего лишь "различение", но сегодня его уже вряд ли кто-нибудь способен воспринимать как нейтральное – только как обозначение "несправедливости". Вот как бездумно, как нечто само собой разумеющееся, перенимает наше общество эгалитаризм левой идеологии. Только тот, кто принципиально исходит из права/обязанности неразличения, независимо от того, является ли причиной поведение самого "отличаемого", может утверждать, что дискриминация, сиречь различение, есть по определению несправедливость) возникает не по воле одобряющих ее социологов и не по указке какого ни на есть начальства, она не может не возникнуть, даже если социологам она не понравится. Ее порождает тысячелетиями существовавшая в человечестве, возможно, даже закрепленная на генетическом уровне, поведенческая программа. Речь идет об оправдавшем себя в ходе эволюции решении проблемы сохранения группы и ее внутренних правил. В противном случае велика была бы вероятность существования общества, не знающего "привилегии коренных", но такое в природе не встречается.

Это, в частности, означает, что дискриминация чужаков есть необходимая предпосылка их интеграции. Бывают, конечно, случаи, когда дискриминация не только аморальна, но и объективно для общества вредна, но это – дело иное. Здесь речь идет только о том, что подавление естественной реакции означает искусственное возрождение уже решенной человечеством проблемы без всякой надежды найти другое, лучшее решение. Мы ежедневно видим в газетах примеры абсурдных противоречий, в которых запутывается общество, пытаясь чужаков интегрировать, не дискриминируя их.

Из части II: О «необобщении»

Стереотипы либерального мышления строятся на нескольких несформулированных предпосылках (…), к примеру: люди выступают в отношения друг с другом индивидуально по свободному выбору. Утверждение смелое до героизма: чтобы между людьми возникли отношения, им достаточно жить на одной улице, в одном городе, в одном обществе, в одной стране. Никто никогда индивидуально не выбирает себе сограждан, да и отношения с ними по сути индивидуальными не являются, а просто все вместе они создают среду, в которой живет (возможно, вынужден жить) каждый индивид.

Как же обстоит дело со свободой и правами тех, для кого эта самая среда невыносима, но нету средств другую найти? Их интересы, выходит, не в счет? Изнанка свободы, которой требует либерализм – всеобъемлющее требование толерантности. Ведь в обществе, где каждый не только вправе поступать, но и на самом деле поступает, как ему вздумается, пусть даже в рамках закона, проблематичным становится вопрос, какого поведения ожидать от ближнего.

А фокус-то весь в том, что либеральное общество не всякому дает свободу, интересы свои защищать (pursuit of happiness), но только тем, кто готов учитывать ожидания окружающих, того же ожидая от них. Интересы тех, кто от других ничего не требует, но и сам не намерен ни с кем считаться, в счет не идут. Толерантность для всех обязательна, не исключая и тех, кому она совсем не по нраву, кто от других ее не ждет и не просит.

Причем, все это никого особо не беспокоит, покуда существует определенный консенсус на предмет, что приемлемо и что терпимо. Пока законопослушность – в значительной степени усвоенная культурная норма, т.е. практикуется даже когда на горизонте не видно полицейского; пока демократические процедуры считаются честными; пока сохраняется в обществе минимальная солидарность, т.е. готовность собственные интересы во имя интересов общества потеснить, и у порядочного человека не создается впечатления, что он просто лох.

Покуда дело обстоит таким образом, нарушение правил остается исключением, а преступность – маленькой верхушечкой сравнительно небольшого айсберга. Правовое государство в состоянии с помощью судебной системы справиться с отдельным преступником.

Но и наилучшему правовому государству не одолеть преступности, ставшей явлением массовым, и чем оно либеральнее, т.е. чем больше уважает права гражданина, тем быстрее это выяснится. Чем сильнее распространяется преступность, чем опаснее она становится, тем меньше либеральности может себе позволить правовое государство. Организованная преступность, терроризм, использование в преступных целях интернета и коррупция – самое опасное, ибо посягает на самую сердцевину правового государства – вот проблемы, которые правовое государство разрешает усилением регламентирования и контроля, т.е. либеральность убывает пропорционально росту преступности.

Но ведь этот рост – не случайность. Начнем хотя бы с организованной преступности – это не итальянское, русское или китайское изобретение, она и в других местах встречается. Но стоит отметить, что сицилийская мафия есть, а вот фризской нету; русская есть, а датской не имеется; бывает китайская, но не бывает швейцарской. Еще отметить стоит, что именно в странах, где процветает мафия, и коррупция определенно больше распространена, чем на севере, западе или в центре Европы.

Значит, есть на свете культуры, где законопослушность плохо усвоена и выражена слабо, где видят в государстве не воплощение общественного блага, а скорее силу враждебную, что дает неплохие шансы различным частным силовым структурам. При массовой иммиграции носителей таких культур они и структуры эти с собой приносят и государству проблемы создают, каких не было до их иммиграции. Это вовсе не означает, что в таких организациях состоят все или хотя бы большинство иммигрантов из указанных стран, но их присутствие в таком количестве создает в некотором роде почву, вибрирующую в резонанс мафиозным структурам. Соответствующая среда создается массовой иммиграцией как таковой.

То же самое можно сказать и о терроризме. Терроризм возникает там, где либеральная демократия не в силах интегрировать определенные течения в обществе, поскольку они стремятся эту самую демократию устранить. Терроризм вполне может быть и доморощенным, как, к примеру, левый терроризм семидесятых и восьмидесятых годов. Этот терроризм, равно как и менее заметные формы насилия левых, сделался серьезной политической проблемой, что есть верный признак ослабления интегрирующего потенциала либеральных систем и усиления центробежных сил, порождаемых самими этими системами.

Но если подвергать их дополнительной нагрузке, ввозя миллионы людей, которым принципы либеральной демократии глубоко чужды и даже представляются безнравственными с точки зрения глубоко укорененных в них идеалов справедливого и богоугодного, т.е. исламского, порядка, то такая иммиграция с высокой вероятностью породит оппозиционный настрой. Проявления его будут очень разнообразными – от пассивного сопротивления через пропаганду ненависти вплоть до террора, до которого дойдет, конечно, лишь ничтожное меньшинство, верхушка айсберга. Но выглядывающая верхушка – свидетельство того, что айсберг существует.

С коррупцией никак не удается совладать не только в третьем мире. Она укоренена в соответствующих культурах, причем, по той же самой причине, что организованная преступность. Так что же произойдет, если открыть доступ в местный государственный аппарат людям, которые привезли с собой культуру с подобными компонентами? Разумеется, не все они станут брать взятки, но в целом коррупция не может не возрасти.

Такие предупреждения, как правило, отметаются поверхностным общественным мнением с требованием «не обобщать», не ставить под подозрение ту или иную группу иммигрантов (или какое-нибудь меньшинство) в целом. Но ведь статистика никогда и не предполагает вынесения суждения о каждом конкретном случае, она всего лишь дает прогноз – что произойдет, если проигнорировать ее предсказания.

Не существует никакого «права на иммиграцию», каждый человек имеет лишь право пребывания на территории государства, гражданином которого является. Кроме того, всякое государство имеет право решать, кого к себе пускать, а кого не надо. Таково его суверенное право, т.е. никому (кроме собственных граждан, если демократическое) оно не обязано давать отчет, кого и почему оно впускает или нет. Принимая подобные решения, государство может и должно руководствоваться интересами своих граждан, и если они потребуют «обобщения», то «обобщать» придется.

Впрочем, с точкой зрения либерализма этот тезис несовместим, хоть и поддерживают его иногда люди, именующие себя либералами, но они проявляют (здоровую) непоследовательность. Ведь если «свобода» как таковая есть естественное право человека, она естественно должна включать и свободу передвижения, и устройства на жительство, где понравится. По логике идеологии, исходным пунктом которой являются «права человека», не может свобода передвижения ограничиваться государственными границами, даже если «свободный человек» – заведомый преступник.

В таком случае государство обязано оправдываться за то, что не впускает того или иного индивида, лишаясь тем самым суверенитета, т.е. права неподотчетности. Решение, не допускать иммиграции лиц, принадлежащих к определенному народу, является с точки зрения этой идеологии «дискриминацией», «нарушением прав человека», «расизмом» и т.п. Не потому чтобы оно на самом деле было таким, но потому что причина его принятия – интересы коллектива. Либерал-индивидуалист по определению не может признать легитимным такой запрет.

Из части III: О роли меньшинств

Мы уже убедились, что чем более гомогенно население государства, тем в нем прочнее гражданский мир. Под гомогенностью следует понимать не стрижку под одну гребенку, но наличие общих представлений о добре и зле, справедливости и несправедливости, правде и лжи, своих и чужих. Терпимость к исключениям из правил и отклонениям от нормы не проблема лишь покуда исключения подтверждают правило, а не устраняют его. Не может быть демократии без понимания нации как коллективного субъекта. Традиционные для данного общества представления о семье и браке не могут быть «делом вкуса», ибо напрямую связаны с выживанием народа. А идеология, отказывающаяся учитывать все эти факторы, готовит обществу, как минимум, серьезные осложнения.

И еще мы отметили, что подавляющее большинство человечества учитывает эти факторы посредством здравого смысла, а здравый смысл есть не что иное как собрание проверенных эволюцией и оттого само собой разумеющихся решений фундаментальной проблемы существования сообщества.

Мы уже упоминали, что это отнюдь не исключает ни поиска новых путей и методов, ни целесообразности либерализации в смысле расширения поля допустимых отклонений от норм и правил.

Но тем более само собой разумеется, что прежде чем пропагандировать ослабление культурных норм, равноправие культур меньшинств, долговременное сохранение в иммигрантских сообществах чуждых привычек и традиций, переосмысление представлений о браке и семье и иные фундаментальные изменения в традиционной системе ценностей, не худо бы выяснить, соответствуют ли такие преобразования на самом деле интересам большинства, которое пока что большого восторга не проявляет, озаботиться доказательством их полезности или хотя бы безвредности. А то может оказаться, что какая-нибудь леволиберальная идеология просто использует интересы этнических и религиозных меньшинств (например, мусульман) или маргинальных групп (например, гомосексуалистов) для разрушения общественных структур вопреки воле и интересам большинства.

Таких доказательств не приводится, напротив – вся идеологическая индустрия, включая и (частично самозваных) защитников меньшинств пусть неохотно, но честно сознается, что налицо конфликт интересов:

Они это признают уже тем самым, что непрестанно призывают к толерантности. Слово "толерантность" происходит от латинского "толераре" (терпеть, переносить), а "переносить", как известно, приходится неприятности. Никому ведь не придет в голову говорить о толерантности, принимая друга, которого сам в свой дом пригласил, "толерантность" предполагает неудобства.(Manfred Kleine-Hartlage, Warum ich kein Linker mehr bin, Schnellroda 2012, S. 65 f.)

Признание, впрочем, разве что подразумевается. Если упоминается конфликт интересов как таковой, то лишь затем, чтобы исходя из метаидеологии (точнее, ее левого варианта, принципиально отстаивающего интересы "слабого", т.е. в нашем случае – меньшинств) изначально и безальтернативно отрицать законность интересов большинства. Такая идеология не допускает рассмотрения противоположных интересов как равнозначимых и равнооправданных, но трактует их как столкновение между добром и злом.

На этом фоне стремление сохранить свой народ и его культуру выглядит "ксенофобией и расизмом", а приверженность христианской модели семьи и традиционной сексуальной морали есть результат "гомофобии". Желания и интересы, что буквально на протяжении тысячелетий разумелись сами собой и, невзирая на все усилия идеологической индустрии, все еще разделяются большинством, объявляются по сути дела не просто незаконными, а прямо-таки несуществующими, сконструированными лишь ради маскировки "ненависти".

Вся эта демагогия – не что иное как демагогия, ибо место аргументов для защиты своей позиции занимают обвинения инакомыслящих в аморальности – демонстрирует правильность тезисов, которые я развиваю в этой книге:

Прежде всего, здесь проявляется деструктивная тенденция просвещенческого мышления, согласно которой человеческое общество есть продукт структур и мировоззрений, каковые следует преодолевать. Любые взгляды, кроме порожденных просвещенческой мыслью (сиречь придуманных идеологами за письменным столом) по определению неполноценны и достойны разрушения. Сюда же относится телеологическое (целевое – прим. перев.), утопическое понимание истории как пути человечества от первоначальных оков к свободе, к сознательно и рационально планируемому обществу с соответствующим мировоззрением. То есть, нормальным состоянием являются изменения и движение не в любом направлении, но строго к утопии. И если общество на подсознательном уровне усваивает такую установку (а при господстве метаидеологии иначе и быть не может), в нем уже не возникает никакого сопротивления.

Члены общества, которые хранят верность своим ценностям – патриотизму, например, или христианской семье – и не скрывают, что хотели бы видеть их в обществе обязательными, отвергают "норму" (движения), а поскольку движется оно к счастью всего человечества, нельзя позволить им оставаться при своем мнении, ибо за такой позицией может скрываться только неприятие "добра".

Кроме того, проклятия в адрес большинства и его интересов обнаруживают присущую этой идеологии недемократичность и враждебность к народу. Она в принципе не может признать несовместимости человеческой природы с утопиями, предназначенными для всеобщего осчастливливания. Обостряющаяся с течением времени борьба против интересов большинства с неизбежностью демонстрирует авторитарную природу утопического мышления и разоблачает претензии утопической метаидеологии на "освободительный" характер.

А ведь речь идет о том самом большинстве, на котором держится общество, о большинстве, которое не нуждается ни в толерантности, ни в материальной поддержке. Как же можно не замечать деструктивности мировоззрения, которое во всем, что функционирует нормально и изменяться не спешит, видит только потенциальный объект нападения и разрушения?

Меньшинства, которые стремятся сохранить культурную самостоятельность, систему ценностей и образ жизни вопреки интересам окружающего общества, заинтересованы в том, чтобы скрыть этот конфликт интересов, замаскировать его под квазиморальную проблему и во всем обвинить "злое" большинство. Они хотят заставить большинство замолчать, а для этого нуждаются в политическом влиянии.

Все это вместе взятое приводит к усвоению двойной морали: осознание и описание противоречия между интересами двух групп, если на него указывают представители большинства, клеймится как "дискриминация", а если меньшинства – признается "защитой законных прав" с выдвижением соответствующих требований.

В этом контексте часто используется теория деконструкции с тем, чтобы… "деконструировать большинство", но от нее немедленно отказываются, как только возникает опасность деконструкции меньшинства.

Половая самоидентификация человека объявляется «социальным конструктом», от которого, поскольку речь идет о традиционном различении, надо избавляться как можно скорее, зато гомосексуальная ориентация оказывается «неизбежной судьбой».

«Реакционным конструктом» оказывается этническая принадлежность большинства, зато у меньшинств это – необходимый признак самоидентификации. Такие рассуждения «с двойным дном» очень точно охарактеризовал Мартин Лихтмеш:

Сперва по умолчанию принимается, что в «обществе» есть только индивиды, «человеки», а всякие обобщения и идентификации можно конструировать или деконструировать по своему усмотрению – не существует в природе ни «немцев», ни «турок», ни «мусульман», ни «чужаков», это все искусственные конструкты. На самом деле, ни один человек не верит в такие утверждения всерьез, они – риторическое оружие психологической войны - «двойное послание» предназначенное для того, чтобы выбить почву из-под ног оппонента, одновременно цементируя свою. В одно мгновение в игру снова вводятся групповые идентификации, которые только что начисто отрицались». (Martin Lichtmesz, Die Vielen und die Totgesagten, in: Die Verteidigung des Eigenen. Fünf Traktate, Schnellroda 2011, S. 61)

Многие защитники этнических и религиозных интересов меньшинств действительно «интегрированы», только не в народ, в котором живут, а в его левую фракцию, политика которой направлена на ликвидацию народа или – как они говорят – «деконструкцию большинства» - как в теории, так и на практике.

Идеология деконструкции, как всем известно, прекрасно подходит для того чтобы под видом высокоморальных заповедей проталкивать частные интересы в ущерб интересам общества, т.е. полная противоположность тому, что ассоциируется обыкновенно с моралью.

Не будем гадать, насколько защитники интересов меньшинств сами верят в универсалистские идеологии, фразеологию которых используют. Даже если предположить, что на самом деле они не слепцы, а лицемеры, анализ это упростит, но результат не изменится. А состоит он во взаимовыгодном сотрудничестве между различными меньшинствами и политической левой.

Левые используют частные интересы различных меньшинств для незаметного продвижения своей программы развала общества, маскируя борьбу против большинства под борьбу за меньшинства, а свою деструктивность – под мораль. Они форсируют массовую иммиграцию, чтобы увеличить число своих избирателей, а возникающие при этом столкновения используют под лозунгом «борьбы с правой опасностью» для затыкания рта своим противникам.

Меньшинства же со своей стороны используют поддержку политической левой для продвижения своих интересов, для которого недостаточно их собственного влияния (причем, стратеги джихада делают ставку на демографический фактор, который рано или поздно даст им возможность отделаться от левых подручных).

Ясно как день, что шансы на выживание общества, принципиально ставящего интересы меньшинств выше насущных интересов большинства и считающего аморальным отстаивать жизненно необходимое, прямо скажем – невелики.

К началу страницы К оглавлению номера
Всего понравилось:0
Всего посещений: 3529




Convert this page - http://berkovich-zametki.com/2013/Zametki/Nomer8/Grajfer1.php - to PDF file

Комментарии:
Б.Тененбаум-Gregory
- at 2013-08-29 01:11:11 EDT
Gregory - Тененбауму
- Wed, 28 Aug 2013 23:24:14(CET)

Уважаемый коллега, не то, что во время написания Лебоном его книги, но даже совсем недавно, до краха СССР, мир был иным. А в его времена право европейцев - высшей расы - на правление совершенно неоспоримо. Даже не то, что в Африке - а и в Китае, и в Индии ... Сейчас это не так, правда ?

Контекст поменялся.

А насчет того, что править должен высокий IQ, то позвольте рассказать вам забавную историю из американской политический жизни:

Какая-то дама поздравила кандидата в президенты с грядущим успехом, и сказала, что за него будут голосовать все умные люди. На что он со вздохом сказал:

"Благодарю вас, мэм - но мне нужно большинство ..." :)
Gregory - Тененбауму
- at 2013-08-28 23:24:14 EDT
Уважаемый Борис Маркович, я редко теперь участвую в Гостевой, но все же заметил ваше высказывание о книге Лебона:

"...обширные цитаты из книги, написанной 120 лет тому назад. Мир был другим, правда ? Англия управляла Индией как колонией..."

Это верно, но, по-моему, книга анализирует психологию хоть и масс, но все же людей, а люди не меняются вот уже более двух тысяч лет...

А в статье немецкого борца с либерастией (как теперь выражаются его единомышленники в России), о которой, собственно, и идет дискуссия, верно, по-моему, только одно предложение, да и то это - цитата:

"...абстрактный, аналитический разум является средством для решения новых эволюционных проблем."

Казалось бы, в наши дни, когда историческое время идет куда быстрее прежнего,этот разум должен бы быть особенно востребован. Но нет - долой его, да здравствует здравый смысл и низкий IQ!
Леонид Сокол - Моше Крейдерману
- at 2013-08-17 14:28:59 EDT
Я тот самый.

Спасибо!
Моше Крейдерман
Хайфа, Израиль - at 2013-08-17 13:57:07 EDT
Леониду Соколу.
Вы - Сокол Леонид Давидович? 1934 г.р.?
Из благодарности за цитату из Г.Лебона пишу Вам несколько цитат, в уверенности, что буду понят верно.
1. В.Высоцкий: "значит, нужные книги ты в детстве читал."
2. А.Пушкин: "обиды не страшась ... хвалы и клеветы приемли
равнодушно и не оспоривай г..."
3. Л.Фейхтвангер: "что его зовут Юстом - Юстом из Тивериады - и что ... он до странности похож на Иосифа."
4. Википедия: "Личный секретарь Сталина в 20-х гг. Б.Г. Бажанов в своих воспоминаниях указывал, ... что книга Лебона «Психология народов и масс» была одной из настольных книг В.И. Ленина".
4. А.Антоновская: " утомляют себя и надоедают другим: ...
ищущий истину в споре с глупцами ..."

Будучи отвращен от политкорректности с детства, "от себя" добавлю, что великое несчастье России, В.Ленин, мастерски использовал сочинение Лебона в "своей борьбе". И еще: боюсь, и через 120 лет, в 2133, в адрес очередного Kleine Hartlage можно будет процитировать то же самое. У Ганса Фаллады есть по этому поводу трагическое замечание: "Со связанными руками стоит он у дороги, заполненной слепцами - лишенный возможности им помочь".
Леонид Сокол - Борису Тененбауму
- at 2013-08-16 18:57:58 EDT
1. Мои полное имя и фамилия указаны в моем первом комментарии.
2. Если вас утомляет длина цитаты, так прямо и пишите.
3. Если книга написана 120 лет назад, это не основание для пренебрежительного наклеивания ярлыков.
4. Судьба таинственной "невинной души" к данной теме отношения не имеет и меня нисколько не интересует.
5. Цитата длинна потому, что я обнаружил в ней многочисленные сходства с идеями автора обсуждаемой публикации. Пересказ мог оказаться еще длиннее. Тем не менее, прошу простить за длинную цитату.
6. Сравнительный анализ современного мира и его же 120 лет назад в мою задачу не входил. Я просто прочел два текста и был поражен их сходством. И этого факта (сходства) не могут отменить никакие ссылки на различия двух миров.

P.S. "Факт всегда голый. Даже одетый по последней моде".
Станислав Ежи Лец
Е. Майбурд
- at 2013-08-16 17:16:25 EDT
Борис Маркович, извините за поправку. Суходольский прав, а я нет.
БЭА
- at 2013-08-16 16:58:04 EDT
Очень хорошая статья с блестящим освещением сегодняшних жизненно важных проблем. Особенно следующая посылка: "Не существует никакого «права на иммиграцию», каждый человек имеет лишь право пребывания на территории государства, гражданином которого является. Кроме того, всякое государство имеет право решать, кого к себе пускать, а кого не надо."
Надо будет через денёк ещё раз перечитать.
Суходольский
- at 2013-08-16 13:23:36 EDT
Е. Майбурд
- at 2013-08-16 03:00:56 EDT
Ева Вагнер была дочерью Ганса фон Бюлова.

Это не так. Она была дочерью Рихарда Вагнера, но носила вначале фамилию фон Бюлов. У Бюлова и Козимы было только две общих дочери: Даниэла и Бландина. Первая дочь Вагнера и Козимы Изольда была признана Бюловым, чтобы избежать скандала. А вторая дочь Ева уже была открыто дочерью Вагнера, просто брак с Козимой еще не был оформлен.
Б.Тененбаум-Е.Майбурду, Л.Соколу
- at 2013-08-16 12:31:17 EDT
1. Евгений Михайлович, спасибо за поправку.

2. Л.Соколу - простите, коллега, вашего имени/отчества не знаю. По существу дела (где слова по существу сопоставления, etc) - вы приводите обширные цитаты из книги, написанной 120 лет тому назад. Мир был другим, правда ? Англия управляла Индией как колонией, Китай считался независимым только из любезности и в силу того, что англичане, русские и американцы не пускали туда друг друга.

P.S. Тут уж обсуждалась однажды теория Гобино о иерархии рас - некая невинная душа прочла краткие извлечения из огромного четерыхтомника - и это сильно ударило ей (невинной душе) в голову.
Л. Сокол - Б. Тененбауму
- at 2013-08-16 05:27:59 EDT
Поклон за аплодисменты! Но где слова по существу сопоставления? Вместо этого Вы наклеили на меня ярлык с именами Хьюстона Стюарта Чемберлена и аж самого Гебельса. Именно этот левацкий стиль ведения дискуссии и рассматривает автор обсуждаемой публикации.
Е. Майбурд
- at 2013-08-16 03:00:56 EDT
Ева Вагнер была дочерью Ганса фон Бюлова.
Б.Тененбаум ++
- at 2013-08-15 22:38:35 EDT
Прошу прощения - забыл впопыхах указать автора: Хьюстон Стюарт Чемберлен. Англичанин, учился в Дрездене, жил в Германии, женился на Еве Вагнер, дочери композитора.
Б.Тененбаум-Л.Соколу
- at 2013-08-15 22:12:54 EDT
Воистину, все новое - хорошо забытое старое. Не будучи мастером пространного комментария, я все же не могу удержаться от длинной цитаты (с продолжениями) из русского перевода книги, написанной по-французски в 1895 году:

Лебон Густав
Психология народов и масс
http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Psihol/Lebon_PsNar/_Index.php

A в 1899 году в Мюнхене вышла в свет книга, оказавшая куда более серьезное влияние на умы европейцев. Называлась она "Die Grundlagen des neunzehnten Jahrhunderts" - "Основы XIX века" - впоследствии Геббельс называл ее автора "… отцом нашего духа …".

Поаплодируем ?
Леонид Сокол
Германия - at 2013-08-15 21:38:40 EDT
(Окончание)

На этот маленький том следует смотреть только как на краткий их синтез. Наиболее яркое впечатление, вынесенное мною из продолжительных путешествий по различным странам, -- это то, что каждый народ обладает душевным строем столь же устойчивым, как и его анатомические особенности, и
от него-то и происходят его чувства, его мысли, его учреждения, его верования и его искусства. Токвиль и другие знаменитые мыслители думали найти в учреждениях нардов причину их развития. Я же убежден в противном, и надеюсь доказать, беря примеры как раз из тех стран, которые изучал Токвиль, что учреждения имеют на развитие цивилизаций крайне слабое влияние. Они чаще всего являются следствиями, но очень редко бывают причинами.

Без сомнения, история народов определяется очень различными факторами. Она полна особенными событиями, случайностями, которые были, но могли и не быть. Однако рядом с этими случайностями, с этими побочными обстоятельствами существуют великие неизменные законы, управляющие общим ходом каждой цивилизации. Эти неизменные, самые общие и самые основные законы вытекают из душевного строя рас. Жизнь народа, его учреждения, его верования и искусства суть только видимые продукты его невидимой души. Для того, чтобы какой-нибудь народ преобразовал свои учреждения, свои верования и свое искусство, он должен сначала переделать свою душу; для того, чтобы он мог передать другому свою цивилизацию, нужно, чтобы он в состоянии был передать ему также свою душу. Без сомнения, не то нам говорит история; но мы легко докажем, что, записывая противоположные утверждения, она вводит себя в обман пустыми видимостями.

Мне пришлось однажды изложить пред большим конгрессом некоторые из развиваемых в настоящем труде идей. Собрание состояло из всякого рода выдающихся людей: из министров, губернаторов колоний, адмиралов, профессоров, ученых, принадлежавших к цвету различных наций. Я рассчитывал
встретить в подобном собрании некоторое единомыслие относительно основных вопросов. Но его вовсе не было. Высказанные мнения оказались совершенно не зависящими от степени культурности тех, кто их высказывал. Передавали эти
мнения главным образом то, что составляло наследственные чувства различных рас, к которым принадлежали члены названного конгресса. Никогда мне не было так ясно, что люди каждой расы обладают, несмотря на различие их социального
положения, неразрушимым запасом идей, традиций, чувств, способов мышления, составляющих бессознательное наследство от их предков, против которого всякие аргументы совершенно бессильны.

В действительности мысль людей преобразуется не влиянием разума. Идеи начинают оказывать свое действие только тогда, когда они после очень медленной переработки преобразовались в чувства и проникли, следовательно, в темную область бессознательного, где вырабатываются наши мысли. Для внушения идей книги имеют не большую силу, чем слово. Точно также не с целью убеждать, но чаще всего с целью развлечься, тратят философы свое время на писание. Лишь только человек выходит из обычного круга идей среды, в которой ему приходится жить, он должен заранее отказаться от всякого влияния и довольствоваться узким кругом читателей, самостоятельно пришедших к идеям, аналогичным с теми, которые он защищает. Одни только убежденные апостолы обладают властью заставить себя слушать, плыть против течения, изменять идеал целого поколения, но это чаще всего благодаря узости их мысли и известной дозе фанатизма, в чем им нельзя завидовать. Впрочем, не писанием книг они доставляют торжество какому-нибудь верованию. Они долго спят в земле, прежде чем вздумается литераторам, занятым фабрикацией легенд о них, заставить их говорить.
Леонид Сокол
Германия - at 2013-08-15 21:26:57 EDT
(Продолжение)

И смотрите, какова непобедимая сила идеи! Нет ни одного психолога, ни одного сколько-нибудь просвещенного государственного человека, и в особенности -- ни одного путешественника, который бы не знал, на сколько ложно химерическое понятие о равенстве людей, перевернувшее мир, вызвавшее в Европе гигантскую революцию и бросившее Америку в кровавую войну за отделение Южных Штатов от Североамериканского Союза; никто не имеет нравственного права игнорировать то, насколько наши учреждения и воспитание гибельны для низших народов; и за всем тем не найдется ни одного человека -- по крайней мере во Франции -- который бы, достигнув власти, мог противиться общественному мнению и не требовать этого воспитания и этих учреждений для туземцев наших колоний. Применение системы, выведенной из наших идей равенства, разоряет метрополию и постепенно приводит все наши колонии в состояние плачевного упадка; но принципы, от которых система берет начало, еще не поколебленны.

Будучи, впрочем, далекой от упадка, идея равенства продолжает еще расти. Во имя этого равенства социализм, долженствующий, по-видимому, в скором времени поработить большинство народов Запада, домогается обеспечить их счастье. Его именем современная женщина требует себе одинаковых прав и одинакового воспитания с мужчиной. О политических и социальных переворотах, произведенных этими принципами равенства, и о тех гораздо более важных, какие им суждено еще породить, массы нисколько не заботятся, а политическая жизнь государственных людей слишком коротка для того, чтобы они об этом более беспокоились. Впрочем, верховный властелин современности -- общественное мнение, и было бы совершенно невозможно не следовать за ним.

Для оценки социальной важности какой-нибудь идеи нет более верного мерила, чем та власть, какой она пользуется над умами. Заключающаяся в ней доля истины или лжи может представлять интерес только с точки зрения философской. Когда истинная или ложная идея перешла у масс в чувство, то
должны постепенно проявляться все вытекающие из нее последствия.
Итак, посредством просвещения и учреждений нужно приступить к осуществлению современной мечты о равенстве. С их помощью мы стараемся, исправляя несправедливые законы природы, отлить в одну форму мозги негров изМартиники, Гваделупы и Сенегала, мозги арабов из Алжира и наконец мозги азиатов. Конечно, это -- совершенно неосуществимая химера, но разве не постоянная погоня за химерами составляла до сих пор главное занятие человечества? Современный человек не может уклониться от закона, которому подчинялись его предки.

Я в другом месте показал плачевные результаты, произведенные
европейским воспитанием и учреждениями на низшие народы. Точно так же я изложил результаты современного образования женщин и не намереваюсь здесь возвращаться к старому. Вопросы, которые нам предстоит изучить в настоящем труде, будут более общего характера. Оставляя в стороне подробности, или касаясь их лишь постольку, поскольку они окажутся необходимыми для доказательства изложенных принципов, я исследую образование и душевный строй исторических рас, т.е. искусственных рас, образованных в исторические времена случайностями завоеваний, иммиграций и политических изменений, и постараюсь доказать, что из этого душевного строя вытекает их история. Я установлю степень прочности и изменчивости характеров рас и попытаюсь также
узнать, идут ли индивидуумы и народы к равенству или, напротив, стремятся как можно больше отличаться друг от друга. Доказав, что элементы, из которых образуется цивилизация (искусство, учреждения, верования), составляют
непосредственные продукты расовой души, и поэтому не могут переходить от одного народа к другому, я определю те непреодолимые силы, от действия которых цивилизации начинают меркнуть и потом угасают. Вот вопросы, которые мне уже приходилось не раз обсуждать в моих трудах о цивилизациях Востока.
Леонид Сокол
Германия - at 2013-08-15 21:14:32 EDT
Воистину, все новое - хорошо забытое старое. Не будучи мастером пространного комментария, я все же не могу удержаться от длинной цитаты (с продолжениями) из русского перевода книги, написанной по-французски в 1895 году:

Лебон Густав
Психология народов и масс
http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Psihol/Lebon_PsNar/_Index.php


Введение.
СОВРЕМЕННЫЕ ИДЕИ РАВЕНСТВА
И ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИСТОРИИ

Возникновение и развитие идеи равенства. -- Произведенные ею
последствия. -- Во что обошлось уже ее приложение. Нынешнее ее влияние на массы. -- Задачи, намеченные в настоящем труде. -- Исследование главных факторов общей эволюции народов. -- Возникает ли эта эволюция из учреждений? -- Не заключают ли в себе элементы каждой цивилизации -- учреждения, искусства, верования и пр. -- известных психологических основ, свойственных каждому народу в отдельности? -- Значение случая в истории и неизменные законы. -- Трудность изменить наследственные идеи в данном субъекте.

Идеи, правящие учреждениями народов, претерпевают очень длинную эволюцию. Образуясь очень медленно, они вместе с тем очень медленно исчезают. Став для просвещенных умов очевидными заблуждениями, они еще очень долгое время остаются неоспоримыми истинами для толпы и продолжают оказывать свое действие на темные народные массы. Если трудно внушить новую идею, то не менее трудно уничтожить старую. Человечество постоянно с отчаянием цепляется за мертвые идеи и мертвых богов.

Уже почти полтора века прошло с тех пор, как поэты и философы, крайне невежественные относительно первобытной истории человека, разнообразия его душевного строя и законов наследственности бросили в мир идею равенства людей и рас. Очень обольстительная для масс, эта идея вскоре прочно укрепилась в их душе и не замедлила принести свои плоды. Она потрясла основы старых обществ, произвела одну из страшнейших революций и бросила западный мир в целый ряд сильных конвульсий, которым невозможно предвидеть конца.

Без сомнения, некоторые из неравенств, разделяющих индивидуумов и расы,были слишком очевидны, чтобы приходилось серьезно их оспаривать; но люди легко успокаивались на том, что эти неравенства -- только следствия различия в воспитании, что все люди рождаются одинаково умными и добрыми и что одни только учреждения могли их развратить. Средство против этого было очень простое: перестроить учреждения и дать всем людям одинаковое воспитание.
Таким-то образом учреждения и просвещение стали великими панацеями современных демократий, средством для исправления неравенств, оскорбительных для великих принципов, являющихся единственными божествами современности. Впрочем, новейшие успехи науки выяснили все бесплодие эгалитарных теорий и доказали, что умственная бездна, созданная прошлым между людьми и расами, может быть заполнена только очень медленными наследственными накоплениями. Современная психология вместе с суровыми уроками опыта показала, что воспитание и учреждения, приспособленные к известным лицам и к известным народам, могут быть очень вредны для других. Но не во власти философов изъять из обращения идеи, пущенные ими в мир, когда они убедятся в их ложности. Как вышедшая из берегов река, которую не в состоянии удержать никакая плотина, идея продолжает свой опустошительный, величественный и страшный поток.
Националкосмополит
Израиль - at 2013-08-15 13:43:56 EDT
Посмотрите на рост валового продукта на душу населения за последние 10 лет в Индии, Китае, Турции, Россие.
Вы увидите, что он болтается от 120% до 60%.
Грубо, говоря это означает совершенно бесприцидентнтный по масштабу феномен, что у трех миллиардов людей третьего мира реальная средняя заработная плата выросла в два раза всего за 10 лет!
И это на фоне того, что средняя реальная зарплата у граждан США (а в ЕС еще хуже) не растет с 1971 года – сорок лет как!
Теперь вы понимаете в какой депрессии вот уже 40 лет прибывает «Золотой миллиард» на фоне мощного позитивного подъема духа 3млрд. людей третьего мира.
И эти три миллиарда людей третьего мира страстно желают за следующие 10 лет догнать людей Золотого миллиарда.
Они их в любом случае догонят, н здесь автор статьи прав, что предвидит будущее падение либеральных ценностей; а я знаю, как сделать так, что бы они догнали Запад путем действительного догоняния, а не путем его опускания.
Элиэзер М. Рабинович
- at 2013-08-14 04:03:18 EDT
Это очень хорошее эссе, спасибо. Каждое слово - золото, но оно полезно сегодня не более, чем золотой стандарт. Я не преdставляю себе, что можно сделать, чтобы спасти цивилизацию.

Мне на-днях прислали статью на английском от 2004 г. под названием "Если Европа ненавидит себя" ("If Europe hates itself"). Автор - Joseph Ratzinger, без указания титулов, а это был кардинал, через год ставший папой Бенедиктом 16-м. Всё о том же. Адрес статьи:
http://www.comunioneliberazione.org/articoli/eng/RatzAvv140504.htm
Григорий Гринберг - Элле
Belmont, CA, USA - at 2013-08-12 08:00:49 EDT
Моше Крейдерман
Хайфа, Израиль - at 2013-08-11 22:48:27 EDT
Великолепно! Прекрасно, как сама жизнь.
Огромное Спасибо Вам за эту находку.
Золотая мечта: перевести книгу Хартлаге на языки всех народов и довести до рассудка населения всех стран.

=======================================
Все равно лучше я сказать бы не смог, так что процитировал.

Спасибо огромное и автору и переводчику, внесшему свой неповторимый стиль.

Вот ради встречи с Вами, дорогая Элла, и такими как Вы я и открываю Гостевую и другие порталы этого замечательного сайта.
Игорь Ю.
- at 2013-08-12 01:30:40 EDT
"Мы ежедневно видим в газетах примеры абсурдных противоречий, в которых запутывается общество, пытаясь чужаков интегрировать, не дискриминируя их".

Этого никогда не было в прошлом (до 1950-60) США. Говорить не на английском считалось западло в любой школе, за это били даже в 1950-е. Как можно вообще стать нормальным гражданином страны, не пытаясь заговорить на его официальном языке ? Сейчас это даже приветствуется.
Кстати, и ограничение эмиграции в США и предпочтения в квотах в 1920-50-е, которые так до сих пор обижают евреев, были здоровой реакцией большинства - никуда от этого факта не деться. Нам, конечно, грех жаловаться: сохранись "здоровое мнение" большинства до 1980-х, нам ни в жисть не видать америк, но из песни слов не выбросишь.
Ян Фанталов
- at 2013-08-11 23:23:13 EDT
Почему-то автору (или авторам?) статьи оказался совсем незаметен простой факт. "Догматические либералы", как правило, на момент своего прихода к либерализму УЖЕ принадлежат к меньшинству в своей стране! Будь то меньшинство национальное (как правило - наши собратья по пятой графе), меньшинство сексуальное (об этом читайте Гр. Климова, хотя он и антисемит, но многое пишет правильно), меньшинство классовое (вопреки Марксу, отнюдь не из трудящихся). Помимо того - понятие "антисистемы", описанное Л. Гумилевым, тоже не опровергнуто ни наукой, ни практикой...
Так что позиция либералов, стремящихся любой ценою разрушить консенсус большинства в странах, где эти либералы живут, имеет простое объяснение. Бытие, как писал некто, определяет сознание. (Бытие, а особенно - битие. Если Вас 10 лет в школе ежедневно на каждой перемене избивали русские одноклассники за то что Вы еврей - разве Вы не станете на всю жизнь пламенным русофобом?)
Конечно, естественнее (и, добавлю, честнее) для человека в подобном положении было бы прямо и открыто объявить себя человеконенавистником и хотя бы в душе (если боязно на деле) поддержать Диму Виноградова. Но такой радикализм все же слишком сильно противоречит всем представлениям человека о морали и благородстве - потому и останавливается большинство на "мягкой", "прохладной" форме войны Личности против человеческой природы - либерализме.
Моше Крей дерман
Хайфа, Израиль - at 2013-08-11 22:48:27 EDT
Великолепно! Прекрасно, как сама жизнь.
Огромное Спасибо Вам за эту находку.
Золотая мечта: перевести книгу Хартлаге на языки всех народов и довести до рассудка населения всех стран.