Марк Аврутин

Особенности национальных революций

(к 75-летию начала Гражданской войны в Испании)

В каждом десятилетии ХХ века происходило не менее двух десятков войн, в том числе, по нескольку Гражданских. Много ли о них известно простому читателю (не хотелось писать – обывателю)? А вот о Гражданской войне в Испании знает каждый мало-мальски образованный человек. Причин тому много, но нас заинтересовало не это.

Задумываясь о том, как развивались события в Испании, невольно возникает сравнение с тем, что происходило 20-ю годами ранее в России. Сопоставляя основные моменты революции и Гражданской войны в России и Испании, обнаруживая много общего, недоумеваешь, почему же столь различными оказались конечные результаты.

Попытаемся, пусть очень поверхностно, сравнить следующие этапы: падение монархии; «сползание» страны к Гражданской войне; Гражданская война; послевоенный период. Возможно, благодаря сопоставлению, удастся разглядеть детали, которые оставались ранее незамеченными.

Гражданскую войну в России большевики выиграли. Были те большевики интернационалистами. А начавшуюся вскоре борьбу в российской компартии с большевиками-националистами они проиграли. Но прежде, чем «взойти на костер», успели они ещё принять участие в Гражданской войне в Испании на стороне республиканцев в составе интербригад.

То ли наступил закат эпохи интернационализма, то ли не было у интербригадовцев такого пламенного вождя, как Троцкий, то ли по другим причинам война в Испании закончилась поражением республиканцев, в рядах которых «заметно мелькали» коммунисты, поскольку их подпирал ставший к тому времени могущественным Советский Союз.

1.1. Падение монархии в России

Полагают, что «держава, построенная на основе неограниченной и бесконтрольной центральной власти, при устранении этого центра власти попросту рассыпалась». Так просто, как будто тот  «центр» самоустранился. Так ли было на самом деле?

В России экономические забастовки, начавшиеся под лозунгом «Хлеба», по причине их полного игнорирования переросли к 25 февраля 1917 года во всеобщую политическую стачку, проходившую уже под лозунгами "Долой самодержавие!", "Долой войну!".  Начались столкновения рабочих с полицией. Всё это станет понятней, если учесть, что к началу 1917 года Россия потеряла убитыми 2 млн. человек, раненными  около 5 млн. человек, пленными - около 2 млн. человек. Поэтому в стране быстро нарастали антивоенные настроения. К тому же, естественно, резко обострилась продовольственная проблема, упала почти вдвое товарная ценность рубля, в несколько раз увеличился выпуск бумажных денег.

При этом царь и окружавшая его элита не шли ни на какие уступки. Мало того, они перешли в наступление. Царским указом на два месяца была распущена Государственная дума. Николай II из своей Ставки под Могилевом отправил командующему Петроградским округом телеграмму с требованием "завтра же прекратить в столице беспорядки". В ночь на 26 февраля были произведены аресты активистов революционных партий. Днем полиция и жандармерия открыли огонь по демонстрантам. При этом произошло событие, резко изменившее ситуацию в столице: 4-я рота Павловского полка открыла огонь по конной полиции. Начался массовый переход солдат на сторону демонстрантов.

27 Февраля восставшими был создан Совет рабочих депутатов. В тот же день члены Государственной думы, входившие в оппозиционные партии и группы, на своем частном заседании, отказавшись подчиниться указу Николая II о временной приостановке их  деятельности, сформировали из своих рядов, так называемый, Временный Комитет, а затем и Временное Правительство во главе с князем ?Львовым, к которым, собственно, и перешла реальная власть в стране.

1 марта Совет депутатов издал приказ, согласно которому войска столичного гарнизона были переподчинены Совету, и потому не могли быть выведены из столицы без его согласия. Солдаты в Петрограде становились все менее управляемыми. Боясь разоружения и отправки на фронт, они препятствовали этому просто избиением офицеров. Революционный народ "думал только об одном — как бы ни идти на фронт... Сражаться бы он не стал”. Исполком Совета депутатов, пытаясь убедить солдат, что на фронт их никто не отправит, издал «Приказ № 1», который предписывал создавать полковые солдатские комитеты и передавать в их распоряжение все оружие; вне строя он уравнял солдат с командиром и отменил отдание воинской чести и обращение “благородие”, “превосходительство” к вышестоящим офицерам. Приказ, адресованный только Петроградскому гарнизону, быстро разлетелся по всем фронтам, вызвав обвал дисциплины.

Но царскую чету не хотели защищать даже “реакционные” офицеры. Около двух тысяч из них, опасаясь расправы, собрались 1 марта в зале Армии и Флота и приняли резолюцию: “Идя рука об руку с народом... признать власть Комитета Государственной Думы впредь до созыва Учредительного собрания”. К весне 1917 года даже члены правящей династии отмежевывались от царя: четверо великих князей подписали заявление с согласием на ответственное министерство.

На рассвете 28 февраля литерные поезда “А” (царский) и “Б” (свитский) покинули Могилёв. Царь отбыл в Царское Село, но проехать не смог. К этому моменту он уже знал, что большинство частей Петроградского гарнизона изменили присяге. По выражению Шульгина, в политическое пространство ворвалось нечто, находящееся за пределами цивилизации: “… страшное нашествие неоварваров, скифы с атрибутами XX века:  с пулеметами, с дикорычащими автомобилями...”

В среду 1 марта, около 4 часов утра, пассажиры литеров узнали, что станции Тосно и Любань в руках бунтовщиков. Тогда они двинулись на Псков, под защиту главнокомандующего Северным фронтом генерала Рузского. 1 марта в восьмом часу вечера генерал встретил литерные поезда. К этому времени и Москва уже была охвачена восстанием. Генерал Алексеев продолжал умолять государя согласиться на ответственное министерство. Рузский,  ожидая приема у императора, думал, что теперь надо, наверное, сдаваться на милость победителя.

В ночь с 1 на 2 марта Родзянко передал генералу Рузскому телеграфное сообщение с просьбой убедить Николая II отречься от престола в пользу 13-летнего сына Алексея при регентстве брата царя - великого князя Михаила Александровича. Всем главнокомандующим фронтами и флотилиями была послана телеграмма, в которой содержалась просьба высказать свое мнение по поводу отречения Николая. Высшие военачальники практически единогласно "умоляли" императора во имя спасения родины и династии" согласиться с предложением председателя Государственной думы.

В царский вагон генерал Рузский вернулся с проектом манифеста, полученным от Алексеева: “Стремясь сильнее сплотить все силы народные для скорейшего достижения победы, я признал необходимым призвать ответственное перед представителями народа министерство, возложив образование его на председателя Государственной Думы Родзянко, из лиц, пользующихся доверием всей России”.

Генерал Рузский был убежденным монархистом, сторонником самодержавия, но личность Николая II, допустившего в России распутинщину и всеобщий разброд, вызывала в нем растущее недовольство. Он верил, что преемник Николая II сможет обновить страну, поэтому во время приема у царя генерал напористо убеждал Николая II согласиться на ответственное министерство. После долгих препирательств согласие было вырвано. За полчаса до полуночи Рузский отправился сообщить об этом председателю Временного комитета Государственной думы Родзянко.

Государь спорить не стал, раз на таком решении настаивали Рузский, и Алексеев, мнения которых, как заметил Николай, прежде никогда не совпадали. И тут же царь телеграммой приказал генералу Иванову ничего не предпринимать. Эшелонам с выделенными Иванову частями для наведения порядка в столице было велено возвращаться на фронт.

В Таврическом дворце до утра 2 марта шли переговоры. Оба комитета, думский и советский, хотели удержать народное движение в умеренных рамках. Родзянко кричал, что они за родину " жизнь сыновей своих отдают, а это хамье думает, что им земли жалко. Да будь она проклята, эта земля, на что она, если России не будет?”

Крестьяне же в солдатской форме рассуждали по-другому: «сыновей можно и новых народить, дело нехитрое, а вот землю не родишь, она сама все рожает...», и они выбрали землю. Понятие “Россия” в отрыве от земли для них не существовало. Истории, громких её имен: Олега Вещего, Дмитрия Донского и даже Суворова, они ведь не знали, поэтому и не поверили Родзянке.

В деревне тем временем вовсю шла борьба крестьян против помещиков, которая вылилась в самовольный захват земли. Временное правительство препятствовало таким акциям. Большевики же наоборот поощряли их, перехватив у эсеров лозунг "уравнительного" пользования землей без всякого выкупа, с переходом всей земли в общее достояние народа.

Не представляя себе роль Совета депутатов, не зная про массовые убийства офицеров,  генералы старались обойтись без кровопролития. Совет же, число депутатов в котором перевалило за тысячу, принимать практические решения был неспособен: там лишь во множестве оформлялись лозунги и призывы, отвечающие настроению масс. А исполком Совета уже действовал сам по себе, но этому тогда не уделили должного внимания.

В пятом часу утра 2 марта в Думу приехал Гучков: «Надо немедленно, ни с кем не советуясь, дать России нового государя — просто поехать к Николаю и привезти наследника». Решили в Псков отправить Гучкова и Шульгина.

Когда Николай сообщил, что подписал манифест об отречении в пользу сына, и вручил Рузскому соответствующие телеграммы для Родзянко и Алексеева, пришло сообщение о скором приезде Гучкова и Шульгина. Поэтому телеграмму на имя Родзянко Рузский вернул царю, а телеграмму Алексееву задержал у себя.

Сразу после разговора с генералами Николай переговорил с лейб-хирургом профессором Федотовым, который объяснил ему, что цесаревич болен неизлечимо. (То есть, лишь в этой предельно критической ситуации царь решился на столь откровенный разговор с придворным медиком). Понимая, что при воцарении Алексея его, скорее всего, разлучат с родителями, Николай решил отречься и за него в пользу своего брата Михаила Александровича, нарушив тем самым закон о престолонаследии. Но случилось это для всех, начиная с самого царя, неожиданно.

2 марта 1917 года около десяти часов вечера специальным поездом прибыли посланцы Думы Гучков и Шульгин. Гучков объяснил царю положение в Петрограде и причины, по которым отречение представляется единственным выходом. Николай, спокойно  выслушав, деловито ответил, что уже принял решение отречься и за себя, и за сына. Чтобы манифест об этом не выглядел вырванным под давлением, на нем было проставлено время - “15 часов”. А указы о назначении Николая Николаевича верховным главнокомандующим и о поручении Львову сформировать правительство были помечены 14-ю часами.

Тем же вечером 2 марта появилась согласованная “Декларация Временного правительства о его составе и задачах”, среди которых самым важным вопросам - о войне и мире и об аграрной реформе – опять не нашлось места.

На следующий день Милюков убеждал Михаила принять престол: “Власть может быть сильной, если опирается на символ, привычный для масс. Если вы откажетесь, будет ужас, полная неизвестность, не станет ни России, ни государства”. Гучков поддерживал Милюкова, но очень вяло. Керенский, напротив, убеждал великого князя, что, приняв престол, он его не спасет: “Резкое недовольство масс направлено против монархии. Именно этот вопрос будет причиной кровавого развала, и это в то время, когда нужно полное единство против внешнего врага. Начнется гражданская война. Умоляю вас, как русский русского, принести эту жертву!”

Великий князь, выслушав, удалился в другую комнату с председателем Думы и появился обратно лишь около 12 часов дня. Он дошел до середины комнаты, все присутствовавшие столпились вокруг него. «При этих условиях я не могу принять престола, потому что...» - начал он и, не договорив, заплакал.

Так Михаил, не чувствуя поддержки, тоже отказался от престола, и «трехсотлетняя династия рухнула, как карточный домик», под давлением объединившихся вдруг патриотов, видевших в царской чете помеху довести войну до победного конца, и пораженцев, желавших мира любой ценой.

Юристы  придали формуле отказа от престола условный характер: «Михаил готов принять верховную власть, если такова будет воля народа, выраженная Учредительным собранием, созыв которого должно обеспечить Временное правительство».

1.2. Падение монархии в Испании

Ситуация в Испании в начале XX века сильно напоминала российскую: 46 тысяч латифундистов владели 10,5 млн. га земли, в то время как 7,8 млн. крестьянских семей имели 9,3 млн. га. В целом, в аграрном секторе Испании начала XX века было занято 70 % самодеятельного населения (в России, напомним, - 85%). Мелкие собственники подчас с трудом кормились со своих небольших наделов.

Но ещё хуже было положение крестьян-арендаторов, которые обрабатывали 80 % земли в Испании на кабальных условиях аренды. 40 % пригодной для сельского хозяйства земли в Испании не обрабатывалось вообще. Это притом, что миллионы арендаторов и собственников страдали от голода. Белый хлеб был на крестьянских столах деликатесом, а обычной пищей были бобы, оливковое масло и вино.

Как и в России, вторым по значению вопросом испанской действительности начала XX века был национальный вопрос, который проявлялся в растущих требованиях автономии со стороны Каталонии, страны басков и Галисии.

С марта 1917 года под влиянием событий в России Всеобщий союз трудящихся Испании (ВСТ) и испанская социалистическая партия (ИСРП) стали готовить генеральную стачку, направленную на взятие власти рабочим классом. В отличие от анархистов, они ставили целью завоевание политической власти, не отвергая ни революционные, ни парламентские методы и не признавая анархистский лозунг «Все или ничего».

Среди испанских крестьян, узнавших о том, что в России осуществлен их основной лозунг: «земля тем, кто ее обрабатывает», возрос интерес к неведомой им стране. Россия и Ленин стали магическими словами, зажигавшими людей на героические дела. Этот революционный подъем в Испании 1917–1920 - годов вошел в историю страны как «большевистское трехлетие».

12 августа 1917 года забастовка началась по всей Испании. Она должна была привести к падению правящей системы и  провозглашению социалистической республики.  Но уже 18 августа она была подавлена, в первую очередь, благодаря жестким репрессиям армии. И монархия в Испании просуществовала ещё 14 лет – вплоть до 1931 года.

Не столь многочисленная, как в России, испанская армия была далека от распада. Возможно, соотношение числа офицеров к числу солдат создало относительно устойчивую структуру испанской военной системы. В начале XX века на 80 тысяч солдат в испанской армии имелось 500 генералов, 900 полковников и 23 тысячи других офицеров. Офицеры и генералы ненавидели гражданских политиков, особенно левых, социалистов, анархистов и атеистов. Испания всегда была страной с сильными религиозными устоями. В Испании существовало более трех тысяч религиозных организаций и 200 тысяч священников.

Ещё одна особенность Испании состояла в том, что, в отличие от остальной Европы, там господствующем течением стал анархизм. Пропагандистам анархизма с легкостью удавалось убедить крестьян, будто всякая власть есть и будет плохой и, поэтому её надо свергать прямо сейчас, начиная со своей деревни.

Анархизм нашел своих приверженцев и среди рабочих Каталонии. Шла структуризация его организаций. К 1900 году была создана Федерация рабочих обществ, объединившая 150 анархо-синдикалистских организаций. Анархо-синдикализм провозглашал готовность уничтожить власть не путем индивидуального террора, а путем всеобщей забастовки анархистских профсоюзов (т. н. синдикатов).

При такой широкой базе трудно было обеспечить единство целей. Поэтому у стачечного движения отсутствовало твердое руководство, которое к тому же было ещё ослаблено из-за предательства буржуазных республиканцев, первоначально рассчитывавших захватить власть с помощью восставших рабочих.

На ситуации сказалась мобилизация резервистов, объявленная в июле 1909 года после военной неудачи Марокко под Аннуалем в борьбе с местными племенами. Мобилизация натолкнулась на решительное сопротивление, особенно в антимилитаристской Каталонии, где 26 июля вспыхнула всеобщая забастовка. В течение 27-29 июля в городе шли настоящие бои. После подавления восстания были арестованы тысячи людей. С этого момента армия в Каталонии стала врагом.

Пока парламент спорил о том, как наказать виновников поражения армии в Марокко, сама армия начала готовить военный переворот. Генерал-губернатор Каталонии Мигель Примо де Ривера, поддерживаемый каталонской буржуазией, готовился свергнуть гражданское правительство и установить военную диктатуру.

12 сентября 1923 года Примо де Ривера отдал приказ частям каталонского военного округа выступить на следующий день. 13 сентября Каталония была объявлена на осадном положении. Но за пределами Каталонии к путчистам присоединился только гарнизон Сарагосы под командованием генерала Санхурхо. Когда правительство обратилось к королю с проектом декрета о смещении Примо де Риверы, Альфонс XIII отказался его подписать. После этого в отставку пришлось уйти правительству.

15 сентября Примо де Ривера образовал в Мадриде Военную директорию и приостановил действие конституции. Так впервые (в ХХ веке) прогнившую систему политической власти с согласия монарха сменила военная диктатура, что дает право назвать её «военным монархизмом». Все гражданские губернаторы были заменены военными. Декреты Военной директории в Мадриде выходили за двумя подписями: короля и Примо де Риверы.

Некоторые исследователи считают, что в принципе диктатуры не было, а «Примо де Ривера лишь временно исполнял обязанности короля Альфонса XIII». Действительно, монарх посчитал либералов и консерваторов неспособными поддерживать порядок в стране. При этом оказались разрушенными либеральные и парламентские правоцентристские группировки, которые поддерживали монархию.

Военная Директория представляла собою хунту, в которую вошли генералы от Главного штаба, от корпуса военных юристов, от артиллерии, от инженерных войск, от кавалерии и от пехоты. А Примо де Ривера стал президентом этой Директории. Король всячески превозносил заслуги диктатуры, одновременно умаляя конституционную политику. Более того, монарх пошел на предложения диктатора и институционализировал его режим. Тем самым он вызвал враждебность старых монархистских политиков, многие из которых заняли позиции, сближавшие их с республиканцами.

Испанские генералы повторили ошибку русских предводителей «Белого» движения: к реформе в аграрном секторе военная диктатура не приступала вовсе. Править же, опираясь только на штыки, невозможно – это осознавал  диктатор. Поэтому в апреле 1924 года была образована новая партия «Патриотический союз», куда «согнали» всех, кто зависел от правительства. По замыслу «Союз» должен был объединить всех честных испанцев независимо от их политической ориентации. Но эта затея не нашла отклика у общественности, и «Патриотический союз» массовой организацией не стал.

Зато анархисты образовали в июле 1927 года не только свою политическую партию — Федерацию анархистов Иберии (ФАИ), но и стали создавать хорошо законспирированные боевые штурмовые группы. ИСРП тем временем сблизилась с республиканцами.

Как ни странно, военная верхушка полностью сохранила свои места в управлении страной и после ликвидации Директории. Образование Гражданского правительства было номинальным. Наиболее преданные Примо де Ривера генералы продолжали занимать высокие посты.

Волнения в стране усиливались. Примо де Ривера чувствовал, как почва уходит у него из-под ног. 31 декабря 1929 года генерал представил королю проект декрета о восстановлении конституционных гарантий и создании нового правительства. Король отверг этот проект, тем самым дав понять, что время Примо де Ривере вышло. Тогда диктатор обратился с письмом к высшим военным Испании, но поддержки от них не получил. 28 января 1930 года Примо де Ривера подал в отставку.

В результате оказалось, что диктатура лишь поспособствовала падению монархии. Альфонс XIII первым заявил о необходимости создать Гражданское правительство, увидев падение народного доверия к Директории. Желая восстановить порядок в государстве, король пошел на очередной маневр перед оппозиционными политическими силами и отправил Примо де Ривера в отставку. Диктатура пала также легко, как и была установлена.

Социалисты, не искушенные в управлении государством, решили уступить лидерство республиканцам. Профсоюзы тоже поддерживали республиканцев. Коммунисты, пропагандировавшие Советскую власть и рабоче-крестьянское правительство, не имели серьезного влияния на массы. Анархисты, хотя и вышли из подполья, но по вопросу установления республики вообще не высказывались. В результате к середине 1930 года республиканцы оказались в центре политического процесса.

К середине августа 1930 года образовался широкий фронт социалистов, республиканцев среднего класса, баскских и каталонских националистов и большого числа влиятельных монархистов, отошедших от короля и ставших консервативными республиканцами.

17 августа 1930 года ведущие представители этих общественных групп подписали совместный пакт в Сан-Себастьяне, ставший основой создания Революционного комитета. 15 сентября 1930 года была отменена цензура, что позволило свободно требовать установления республики. В октябре 1930 года Революционный комитет сформировал временное республиканское правительство с целью устранить короля.

Король назначил генерала Беренгера новым диктатором. Сформированное по поручению короля новое правительство попытались демонтировать диктатуру, чтобы спасти монархию. Но ему противостояли и каталонские промышленники, и окончательно расколотая армия, и радикальный рабочий класс. А все монархические партии практически развалились за время правления хунты, а некоторые их лидеры стали даже выступать за республику.

Временное правительство возглавил латифундист и консервативный католик Самора, а в правительстве преобладали социалисты и левые республиканцы, приверженцы решительных реформ. Взять власть решили путем бескровного военного переворота, который профсоюзы обещали поддержать забастовкой. Однако республиканское восстание в декабре 1930 года потерпело поражение из-за раскола в армии, произошедшего после падения режима Примо де Риверы.

В результате правительство в феврале 1931 года вынуждено было уйти в отставку. Новый премьер-министр адмирал Хуан Батиста Аснар назначил на 12 апреля муниципальные выборы и восстановил конституционные гарантии, не действовавшие с 1923 года.

Республиканские партии победили подавляющим перевесом. Народ высказался на выборах 12 апреля 1931 года  против короля и диктатуры. Министр обороны призвал армию обеспечить народу возможность двигаться избранным путем. Среди монархистов не было единства: одни лидеры призывали короля вступить в борьбу, а другие требовали не допустить гражданской войны.

Победа республиканцев на муниципальных выборах стала неожиданностью. Ещё за день до выборов газеты писали, что "Республика еще очень далеко, и путь к ее достижению очень труден и извилист". Консервативные же газеты с уверенностью предсказывали победу монархистов. Однако свыше 70% городских избирателей отдали свои голоса республиканцам и социалистам. Монархистам удалось победить лишь в нескольких сельских районах.

Многочисленные демонстрации по всей стране требовали формирования временного правительства и отказа короля от власти. Правительство Аснара тут же подало королю прошение об отставке, и последний не счел возможным назначить другой кабинет.  Руководитель Мадридского революционного комитета Самора, потребовал отречения короля.

А когда республиканский комитет в 1931 году потребовал, чтобы Альфонс XIII вместе с семьей покинул страну, король обнаружил, что у него не осталось сил, на которые можно было бы опереться. Почти все монархистские лидеры еще до подписания ультиматума настоятельно рекомендовали монарху покинуть страну. Так, сначала пала диктатура, а следом за ней - и сама монархия.

В Испании была провозглашена республикой, а Альфонсо XIII, дед нынешнего короля Хуана Карлоса I, стал монархом в изгнании. Бегство короля стало для многих потрясением, в частности, для Франко. Поэтому, захватив власть, он сделал всё возможное, чтобы не допустить возвращения короля на испанский трон. Хотя Франко был фаворитом короля, который 4 июня 1929 года лично прикрепил Франко медаль «За боевые заслуги». Обвинял Франко и военных, не сумевших защитить монархию от республиканцев, сепаратистов и социалистов. Но всему этому ещё предшествовала Гражданская война.

2. Предварительные выводы

Первым возникает вопрос: зачем Николай II остался в России после отречения? Возможно,  считал недостойным покинуть Родину в столь трагическое для неё время. А почему не позаботился о безопасности своей семьи? Ведь ради больного сына, ради семьи он не только нарушил закон о престолонаследии. Покинув 28 февраля Ставку в Могилеве, переложив обязанности Верховного главнокомандующего на генерала Алексеева, царь проявил больше заботы о своей семье, чем об Отечестве. Генерал Алексеев после отбытия царя телеграммой, в которой ложно утверждалось, что беспорядки в Петрограде пошли на убыль, и надобность в подавлении мятежа отпала, остановил боеспособные части на пути к Петрограду. Некоторые из этих частей были уже в часе-двух езды от столицы.

Может быть, царь уже тогда прозревал, что сам Он и Его семья победят время, преодолеют с евангельской кротостью все превратности жизни, ненависть толпы, и будут причислены к лику Святых. Ведь, действительно, теперь Им молятся верующие в бесчисленных храмах по всему свету.

Нет, скорее, так рассуждал Борис Пастернак, отказавшийся от многочисленных приглашений своих западных коллег по перу. Николай же через год после отречения высказал вообще сожаление, что он отказался от власти. И никто его из царствующих персон к себе не приглашал. Находясь под домашним арестом, наблюдал он, как из русского народа, создавшего, по словам Владимира Соловьева, «…государство могучее, полноправное, всевластное…», вылезло наружу «…темное, дикое, звериное, и мир приобрёл те очертания, тот характер, который только и мог приобрести».

Когда пал Царь, не стало и Царства, исчезла удивительная духовная аура России; культурно - нравственная среда была искорёжена и деформирована до неузнаваемости. Самое гнусное и ранее недопустимое стало дозволенным. Василий Розанов писал об этом: «С лязгом, скрипом, визгом опускается над Русской Историей железной железный занавес. Представление окончилось. Публика встала. Пора одевать шубы и возвращаться домой. Оглянулись. Но ни шуб, ни дома».

А знал ли царь, в каких «шубах» ходил его народ и в каких домах жил? В деревнях до 1910 года большинство жило в домах без дымохода и с земляными  полами, носили домотканые рубаху и портки. Определение «лапотная Россия» тоже не совсем верно, ибо, когда можно было, ходили без лаптей, которых хватало от силы на пять-семь дней. Сколько ж надо было наплести лаптей на семью в 10 и более человек? Вот и сидел крестьянин всю зиму, и плел при свете лучины лапти.

Потому и не встали мужики на защиту самодержавия и Православия, которые составляли основу исторического существования России. Когда Родзянко кричал: «Да будь она проклята, эта земля, на что она мне, если России не будет?», крестьяне в деревне захватывали земли помещиков. Для них понятие «Россия» в отрыве от земли не существовало. «Русской Истории железной» они ведь не знали.

С возникновением в стране двоевластия Николай лишился опоры и в армии. Оставались ли ещё верные ему части на фронте? Большинство частей Петроградского гарнизона изменили присяге после того, как Исполком Совета депутатов издал приказ, который предписывал создавать полковые солдатские комитеты и передавать в их распоряжение все оружие. Приказ был адресован только Петроградскому гарнизону, но быстро разлетелся по всем фронтам, вызвав обвал дисциплины.

Наверное, можно назвать главной причиной падения монархии в обеих преимущественно аграрных странах неготовность правящей верхушки к радикальным реформам в аграрном секторе. Вторым бросается в глаза мягкотелость обоих монархов. Впрочем, мягкотелостью объясняется и неготовность к радикальным переменам.

Настоящей диктатор, по-видимому, не должен быть мягкотелым, особенно, военный диктатор.  Примо де Ривера - потомственный дворянин (носил титул второго маркиза де Эстелья) не мог стать палачом, и поэтому не сумел оправдать поддержку крупных латифундистов, церковных иерархов и верхушки испанской военщины. Он бежал в Париж, где и умер уже в 1930 году, всеми покинутый. Альфонс XIII тоже покинул Мадрид вечером 14 апреля и на крейсере «Принц Астурии» отбыл из Картахены в Марсель.

Не стала опорой монархии и церковь, хоть православная, хоть католическая. И присяга монарху не удержала армии от раскола и в России, и в Испании.

Как в России, так и в Испании отречение монархов не привело народы этих стран к ожидавшемуся умиротворению. Вслед же за практически бескровным устранением монархии в обеих странах началась многолетняя кровопролитная борьба за власть.

3.1. Сползание к Гражданской войне. Так было в Испании

В то время как низложенный Альфонс XIII находился на пути в эмиграцию, было сформировано первое временное правительство республики. Главой кабинета стал бывший монархист и добрый католик Алкала Самора (его имя должно было успокоить боявшуюся социального переворота буржуазию). Властитель умов и «отец республики» Мануэль Асанья стал военным министром. Впервые в истории Испании социалисты получили портфели министров труда, финансов и юстиции.

Республиканское правительство, стремясь придать себе легитимность, назначило на 28 июня 1931 года выборы в Учредительные кортесы. Выборы повторили триумф блока республиканцев и социалистов. Социалистическая партия (ИСРП) впервые в истории Испании стала крупнейшей парламентской партией. В парламенте преобладали писатели, юристы, профессора, но впервые появились и рабочие, и женщины.

В декабре 1931 года после горячих дебатов была принята новая конституция, которая стала причиной первого правительственного кризиса. Наиболее острые разногласия возникли по церковному вопросу. Церковь получила сильнейший удар от радикалов: она была отделена от государства, и ей было запрещено заниматься народным образованием. Орден иезуитов подлежал роспуску, остальным религиозным организациям запретили заниматься коммерческой деятельностью. Государство оставляло за собой право национализировать имущество монашеских орденов.

Глава испанской церкви кардинал Сегура опубликовал обращение к верующим, в котором сожалел о свергнутой монархии и призывал паству голосовать на выборах за правых. Протест министра юстиции против этого явного вмешательства святых отцов в мирские дела был проигнорирован, а события принимали неуправляемый характер.

По всей стране люди стали жечь церкви и монастыри, особенно принадлежащие иезуитам. Больше других усердствовали анархисты, но вполне вероятно- и платные агенты реакции. Правительство пыталось защитить церковную недвижимость. Военный министр Асанья вывел на улицы войска, но запретил им стрелять в демонстрантов, заявив, что все монастыри Испании не стоят жизни одного республиканца. Он же изрек и ставшую крылатой фразу, что Испания перестала быть католической.

Республиканское правительство принялось с первых дней своего существования за борьбу против неграмотности (писать и читать не умело 50 % взрослого населения страны). Если в период с 1909 по 1931 год в Испании государство строило примерно по 500 школ в год, то только за первый год существования республики в строй было введено 9600 школ. Всего республика намеревалась возвести 27000 школ, прежде всего в сельской местности. На 15 % была повышена заработная плата учителей, что в условиях отсутствия инфляции сделало эту профессию престижной и популярной.

Республика впервые в испанской истории приступила к радикальному решению аграрного вопроса. Уже 29 апреля 1931 года был издан декрет, запрещавший помещику отказывать крестьянину в аренде, если последний исправно платил арендную плату. А за день до этого, 28 апреля, помещиков обязали нанимать батраков в первую очередь из их муниципального округа (эта мера была нацелена на предотвращение использования штрейкбрехеров против своих земляков-арендаторов). 21 мая создается Аграрная техническая комиссия для выработки полномасштабной реформы испанского сельского хозяйства. Временное правительство заявило, что считает аграрную реформу «осью социального, политического и промышленного преобразования Испании».

9 сентября 1932 года кортесы проголосовали за аграрную реформу. Закон касался районов Испании, где преобладали крупные латифундии, которые государство экспроприировало. Все прочие предполагалось выкупить, частично в денежной форме, частично облигациями госзайма со сроком погашения 50 лет. Аграрная реформа выглядела «социалистической» и страшно напугала крупных землевладельцев, так как никогда прежде правительство не изымало собственность у испанских грандов. Крупные помещики и представители финансового капитала возненавидели дорвавшихся до власти либеральных профессоров, которые слишком «заботились о благе черни».

Установление республиканского строя совпало по времени с мировым экономическим кризисом. На первом же своем заседании Временное правительство было вынуждено принять меры против утечки капитала из страны. Это было действенное оружие, с помощью которого богатые слои общества хотели показать, кто в доме хозяин. Однако с помощью административных мер (запрет на вывоз из страны крупных сумм наличными, ограничения на снятия средств с текущих счетов и т. д.) упавший в апреле 1931 года курс песеты был стабилизирован уже к середине 1932 года

Военный министр Асанья допустил ошибку, позволив остаться в армии наиболее решительным и реакционно настроенным офицерам. С самого момента провозглашения республики монархисты стали задумываться о государственном перевороте. Уже летом 1931 года правительство раскрыло заговор генерала Оргаса, которого выслали на Канарские острова, и этим ограничилась.

Год спустя, в августе 1932 года армия сделала уже более серьезную попытку свергнуть правительство. Во главе мятежа стоял 60-летний популярный в войсках генерал Санхурхо.

Подвергался республиканский режим и атакам  слева, в основном, со стороны анархистов, которых не устраивала медлительность в достижении конечных целей революции - установлении в Испании, так называемого, «либертарного коммунизма» без власти, денег и эксплуатации.

Чрезвычайный конгресс НКТ, проходивший в Мадриде 10–14 июня 1931 года, который представлял 800 тысяч человек, отверг выборы в Учредительные кортесы, настаивая на немедленном осуществлении социальной революции. Прошло ещё несколько месяцев и влияние таких экстремистски настроенных деятелей в НКТ начало преобладать.

21 января 1932 года НКТ подняла восстание в Каталонии. Часть городов была захвачена анархистами, которые объявили об уничтожении частной собственности, денег и установлении «свободного коммунизма». Армейские части, к которым было вынуждено прибегнуть правительство, быстро подавили восстание. Асанья ограничился тем, что выслал лидеров в Испанскую Гвинею. Тем не менее, популярность «революционной» НКТ продолжала расти.

Коммунисты первоначально восприняли Республику как «буржуазную». Перелом произошел после IV съезда партии в Севилье в марте 1932 года, когда генеральным секретарем КПИ стал бывший анархист Хосе Диас. Летом 1932 года коммунисты образовали собственный профцентр - Унитарную всеобщую конфедерацию труда (УВКТ), численность которой составила около 200 тысяч человек.

В январе 1933 года анархисты подняли новое восстание, атаковав 8 января штаб-квартиру полиции в Барселоне. В некоторых деревнях восточного побережья Испании крестьяне захватили власть, провозгласив «либертарный коммунизм». В одной из деревень, которая объявила у себя «коммунизм», штурмовая гвардия обнаружила, что один старый крестьянин-анархист забаррикадировался в своем доме вместе с родственниками и соседями. Гвардейцы подожгли дом. Хозяин погиб в огне, а те, кто попытался выбраться, были хладнокровно расстреляны из пулеметов. Потом командир гвардейцев приказал расстрелять еще одиннадцать крестьян.

Эта бойня  всколыхнула всю страну. Хотя командир гвардейцев был арестован и приговорен к 21 году тюрьмы, что в испанской истории произошло впервые, по престижу республики был нанесен удар. С этого момента правительство Асаньи уже не работало как раньше, а только отбивалось от нападок со всех сторон. В 1933 году было зафиксировано 1127 стачек. Все чаще забастовки стали сопровождаться перестрелками боевиков анархистов и нарождавшегося фашистского движения.

В стане правых сформировались к 1933 году три основных течения: монархисты, католически окрашенные партии и фашисты. Но наиболее массовым отрядом стали политики-католики. Когда республиканское правительство перестало защищать интересы церкви, и церковь поняла, что может лишиться своего влияния в обществе, ей пришлось организовывать свои политические силы. В феврале-марте 1933 года была сформирована правая коалиция — Испанская федерация автономных правых (СЭДА). Её вождем стал бывший ректор университета в Саламанке Роблес.

Социалисты, коммунисты и анархисты развернули активную пропаганду против Роблеса, называя его фашистом. В ответ правые стали  именовать всех левых - от социалистов до анархистов - коммунистами и большевиками. Левые стали опасаться СЭДА после прихода Гитлера к власти. Нацисты наглядно показали, как легальными демократичными методами можно уничтожить республику. Хотя, на самом деле, католики были против нацистского тоталитаризма, опасаясь, что для слишком сильного государства церковь станет конкурентом в борьбе за душу народа.

Вообще испанский фашизм, имеет мало общего с германским и итальянским фашизмом. В Испании фашизм возник довольно поздно и принял массовый характер, лишь, когда появился такой способный притягивать массы вождь, как сын генерала-диктатора Примо де Риверы Хосе Антонио. Сначала свою партию он хотел назвать «Синдикалистское движение Испании», но его группа уже стала публиковать листовки, подписанные аббревиатурой «F.E.» - «Fascismo Espanol», т. е. «Испанский фашизм». Однако после запрета журнала «Эль Фашио», решили не рисковать, но чтобы сохранить аббревиатуру, назвали партию «Испанской фалангой».

Парламентские выборы, в которых впервые в истории приняли участие женщины, закончились победой правых и центристов, которые образовали единый блок сил во главе с СЭДА. Левые же, напротив, пошли на выборы раздельно. Анархисты призвали своих сторонников вообще не ходить на выборы. Коммунисты впервые выдвинули собственный список, требуя «Испанию Советов» и «рабоче-крестьянское правительство». При этом они резко критиковали и фашистов, и социалистов.

«Испанская фаланга», напротив, признала правомерность появления социалистического движения как реакции простого народа на угнетение и социальную несправедливость. Однако, по их мнению, социализм увлекся материальной стороной жизни и классовой борьбой. Фаланга же стремилась объединить всех испанцев на благо родины и угрожала «диалектикой кулаков и пистолетов» тем, кто «обидит Родину».

8 декабря 1933 года, в день открытия кортесов анархисты подняли очередное вооруженное восстание. В ходе борьбы погибло 87 человек (из них 14 со стороны правительства). Анархисты пустили под откос железнодорожный экспресс Барселона-Севилья, убив 19 пассажиров. Снова жгли на площадях кадастровые книги и торжественно декретировали отмену денег и частной собственности, провозглашая «либертарный коммунизм». ИСРП не присоединилась к восстанию.

Неуклонно возрастала активность правых, которых стимулировали могущественные силы, добивавшиеся отмены закона об аграрной реформе. После того как боевики левых организаций приступили к запугиванию, избиению, и даже убийствам фашистов, фаланга стала формировать свои боевые группы, членов которых тренировали уволившиеся армейские офицеры.

Когда 10 июня 1934 года был убит молодыми социалистами 18-летний член фаланги, боевики фаланги открыли ураганный огонь по автобусу с членами Союза социалистической молодежи. Левые боевики в ответ обстреляли автомобиль, похожий на машину Хосе Антонио де Риверы. Выяснив, что ошиблись, левые через 10 дней обстреляли штаб-квартиру фаланги. Перестрелки продолжались, и страна начинала привыкать к уличному насилию.

Казалось, вся Испания знала о подготовке восстания. В сентябре компартия решила подключиться к подготовке восстания, все руководство которым было в руках ВСТ и ИСРП. У берегов Астурии было задержано судно с грузом оружия и боеприпасов. Правые знали, что восстание плохо подготовлено, и намеренно подталкивали левых. Поводом к восстанию стало сформированное 4 октября 1934 года новое правительство, в которое вошла СЭДА.

В 22 часа 30 минут 4 октября 1934 года революционный комитет Астурии по приказу центрального революционного комитета начал восстание. На территории Астурии были созданы революционные комитеты от городского уровня до ревкомов отдельных улиц.

Еще никогда в истории Испании созданные снизу органы власти не держались так долго. Рабочие Астурии демонстрировали свою решимость установить новую жизнь всерьез и надолго. Ревкомы издали декрет об образовании Красной армии, в которую подлежали призыву лица от 17 до 40 лет.

На фоне растущих симпатий к СССР, принявших многих революционеров после подавления астурийского восстания, происходило сближение двух рабочих партий. Коммунисты предложили социалистам публично разделить с ней ответственность за октябрьское вооруженное восстание. В декабре 1934 года был образован Национальный комитет связи между КПИ и ИСРП.

Программа союза левых сил содержала четыре основных пункта: безвозмездная конфискация земель крупных помещиков и церкви с передачей их бесплатно крестьянам и сельхозрабочим; право на самоопределение для Страны басков, Каталонии и Галисии; улучшение условий жизни и труда рабочих; амнистия для политзаключенных. Отсутствие левацких лозунгов, вроде «Власть Советам», расположило к коммунистам практически все левые силы страны, включая многих республиканцев.

VII конгресс Коминтерна, который выработал тактику противодействия фашизму, вступление СССР в Лигу наций в ноябре 1934 года, а также советско-французский договор о взаимной помощи от мая 1935 года способствовал сотрудничеству левых республиканцев с компартией. Их лидер Асанья настойчиво и убедительно доказывал необходимость максимально широкого союза левых сил.

В ноябре 1935 года Асанья официально предложил восстановить республиканско-социалистический предвыборный блок. ИСРП согласилась при условии подключения к союзу КПИ. 15 января 1936 года республиканцы, ИСРП, КПИ, ВСТ, Союз социалистической молодежи, отколовшаяся от НКТ Синдикалистская партия и Рабочая партия марксистского объединения - ПОУМ подписали пакт о создании избирательного блока — Народного фронта.

Необходимость объединения сил прекрасно понимали и правые: армия, церковь, крупные латифундисты и финансово-промышленные олигархи. Им удалось согласовать единых кандидатов практически во всех избирательных округах. Но фалангистов они по-прежнему не принимали всерьез. Тогда Хосе Антонио Примо де Ривера зимой 1934–1935 годов вошел в контакт с Испанским военным союзом (ИВС), созданным в 1933 году как нелегальная организация действующих и отставных военных, недовольных республикой в целом. ИВС образовал военную хунту, которая должна была придти к власти путем классического переворота. Фаланга предложила совместные действия.

До сих пор бытует мнение, что мирный процесс демократизации Испании был прерван силами реакции: военными, частью духовенства, монархистами, участниками  Испанской фаланги. На самом же деле, произошло столкновение республиканцев и коммунистов с анархистами, троцкистами и профсоюзами.

После победы на выборах 1936 года Народного фронта буквально на следующий день 17 февраля страну захлестнули массовые выступления левых, требовавших немедленного освобождения всех политзаключенных. Бесчисленные толпы приверженцев Народного фронта ознаменовали победу   дикими бесчинствами. Сметались ворота тюрем, освобождались тысячи заключенных, народ на руках выносил героев октябрьского восстания из тюрем.  Поджигались церкви и монастыри, избивались священники, незаконно захватывались имения землевладельцев. Многие аристократы стали готовиться к эмиграции.

Новое левореспубликанское правительство объявило 21 февраля об амнистии для всех политических заключенных. В Каталонии было восстановлено автономное правительство, распущенное после событий осени 1934 года. 1 марта был обнародован декрет, обязывающий предпринимателей восстановить на работе всех рабочих, уволенных по политическим мотивам.

Повсюду, в Андалусии и Эстремадуре, Кастилии и Леоне сельский пролетариат захватывал не только не используемые земли, но и поля, уже засеянные зерновыми.  Крестьян подстрекали на подобные незаконные действия.

1 Мая 1936 года Народный фронт отметил устрашающим военным парадом. Над марширующими колоннами колыхалось море красных знамен, реяли транспаранты с изображениями Маркса, Ленина и Сталина,  пели Интернационал.

Экстремисты под руководством агентов Коминтерна из Москвы разрабатывали подробные планы переворота. К примеру,  возмущение офицерского корпуса вызвал документ, обнаруженный службой безопасности Испании, с директивой, датированной 6 июня 1936 года, об уничтожении военных, не отличающихся революционными настроениями.

Народный фронт тайно создал на борту всех военных кораблей «красные ячейки» численностью в шесть-восемь человек, которые арестовали или перебили патриотически настроенный командный состав кораблей. Таким образом, в течение нескольких часов погибли около 70 процентов офицеров военно-морского флота Испании.

Новый глава правительства Хуан Негрин и министр обороны Индалесио Прието - оба социалисты - предоставили свободу действий коммунистам, ликвидировали автономию Каталонии и начали создавать «сильное государство», насаждая систему полицейского террора.

21 апреля в Париже прошло секретное заседание чрезвычайного пленума Исполнительного Комитета Коминтерна. Ни прения, ни решения этого таинственного пленума, который представлял собой, на самом деле, съезд международных агентов ГПУ, не были опубликованы. В печать просочилось только короткое сообщение о том, что работы пленума были посвящены международной борьбе с троцкизмом. Зато газета «Правда», уверенно обещала, что чистка в Испании будет произведена так же беспощадно, как и в СССР.

Были причислены к "троцкистам" члены марксистской рабочей партии ПОУМ, которая находилась с Четвертым Интернационалом в непримиримой вражде, затем анархо-синдикалистов и, наконец, левых социалистов. То есть, причисляли к троцкистам всех, кто протестовал против бессудных расправ. Подлоги и преступления росли, как снежный ком. При этом вся работа велась строго централизованно по плану, выработанному в Кремле - советизация через Коминтерн.

Убийства и похищения известных общественных деятелей и деятелей культуры таких, как Андрей Нина, Игнатий Райсс, Эрвин Вольф, Марк Рейн. Десятки менее громких убийств или заключений в тюрьмы, заключения внутри этих тюрем в особые шкафы, избиения, и вообще всякие физические и нравственные пытки. Часть убийц Райсса была арестована. Ими оказались члены Коминтерна и агенты ГПУ. Технические расходы по убийству Игнатия Райсса составили 300 тысяч франков.

Республика без всякого участия заговорщиков-военных неудержимо шла навстречу гражданской войне.  Революция, осуществленная Народным фронтом,  смела правовые институты и администрацию,  ликвидировала  церковь, объявив её символом реакции, привела к национализации промышленных предприятий и к коллективизации сельского хозяйства. Результаты не замедлили сказаться: хаос, кризис доверия, страх терроризированного населения и разочарование крестьянства. Всё это происходило на фоне резкого падения промышленного производства и растущей нехватки продовольствия.

Через полтора месяца после прихода к власти Народного Фронта его лидеры с  удовлетворением заявили: «Все органы государства ликвидированы, его политический строй более не функционирует!» За этим стояли десятки тысяч уничтоженных людей, в первую очередь священников, монахов, муниципальных служащих, судей, преподавателей вузов и офицеров, а кроме того, множество мелких торговцев и крестьян, имевших земельный надел.

Группа военных понимала, что существующие трудности не будут преодолены с помощью революции, а  лишь будут усугубляться, вплоть до наступления катастрофы.  Республиканское правительство, возможно, обратится за  помощью к Франции, Англии или даже к Советскому Союзу. Поэтому они не видели другой альтернативы, кроме восстановления законности и порядка, в качестве основы будущей переструктуризации.

В апреле генералы сформировали первый состав будущего военного правительства страны, в которое входили Франко, Мола, Годед, Варела, Оргас, Саликет. На 20 апреля было назначено выступление военных. По странному совпадению на эту дату приходился день рождения Гитлера. Однако выступление не состоялось по другой причине - генералы все еще колебались и чувствовали себя не вполне готовыми. Тем не менее, о путче уже говорила вся страна. Премьер жестко предупредил, что если республике будет навязана гражданская война, то власть «спокойно и серьезно» примет вызов.

3.2. Сползание к Гражданской войне. Так было в России…

После того, как деятельность Госдумы 25 февраля 1917 года была приостановлена, согласно указу Николая II, члены Госдумы образовали 27 февраля Временный комитет Государственной думы, избрав его председателем октябриста Родзянко, бывшего председателя IV Думы. В тот же день был создан и Петроградский совет, в котором большинство имели эсеры и меньшевики.

2 марта 1917 года Временный комитет Государственной думы образовал первый общественный кабинет - новое правительство, состав которого был согласован с Исполнительным комитетом Петроградского совета. И хотя из 11 министров социалистом-«трудовиком»  был один министр юстиции Керенский, сам факт согласования состава кабинета свидетельствовал об установлении в стране двоевластия.

Новое правительство активно приступило к работе. Буквально в первые же дни министр юстиции распорядился немедленно освободить всех политических заключённых, начал судебную реформу, ввёл «еврейское равноправие по всей полноте», предоставил женщинам политические права и т.д. Кстати, отмена «черты оседлости» не была для Керенского «проходным» мероприятием, ибо он рассматривал фанатичный, даже маниакальный антисемитизм двух последних царей как самый большой их грех перед Россией. Однако это не помешало вскоре министру юстиции стать другом и самым надежным защитником царской семьи.

Председатель Совета Министров и одновременно министр внутренних дел князь Львов отстранил местных губернаторов и вице-губернаторов, а исполнение их обязанностей возложил на местных председателей губернских земских управ в качестве «губернских комиссаров Временного правительства». Полиция была преобразована в милицию. Была сформирована Комиссия по расследованию противозаконных действий бывших министров. Была лишена свободы царская семья, упразднен Департамент полиции, расформирован Отдельный корпус жандармов и пр.

Однако все эти и многие ещё другие мероприятия, носившие, безусловно, прогрессивный характер, не отвечали «требованиям масс». Не могло это правительство принимать безответственных решений, в частности, о выходе из войны. Более того, 18 апреля была опубликована нота Милюкова правительствам Англии и Франции о том, что Временное правительство будет продолжать войну до победного конца, и выполнит все договоры царского правительства.

Всё это вызвало массовые выступления с требованиями немедленного прекращения войны, отставки Милюкова и Гучкова и передачи власти Советам. Милюков и Гучков вышли из правительства. 5 мая между Временным правительством и Исполкомом Петроградского Совета было достигнуто соглашение о создании коалиции, в которой  шесть мест получили социалисты -  меньшевики и эсеры. По их инициативе 6 мая была обнародована декларация о намерении Временного правительства подготовить радикальную аграрную реформу.

Подстрекаемые большевистскими агитаторами 8 июня забастовали рабочие 29 заводов Петрограда. ЦК РСДРП (б) в тот же день назначили на 10 июня мирную демонстрацию рабочих и солдат. Кадеты, эсеры, меньшевики обрушились с нападками на большевиков, обвинив их в «военном заговоре». Однако, боясь потерять доверие масс, лидеры эсеров и меньшевиков приняли решение о проведении 18 июня общеполитической демонстрации под знаком доверия Временного правительству.

Большевики же выдвинули лозунги «Вся власть Советам!», «Долой министров-капиталистов!», «Хлеба, мира, свободы!», под которыми собралось около 500 тысяч человек.  Под этими же лозунгами прошли демонстрации в Москве, Минске, Харькове и во многих других городах России. Целью выступлений стал  захват власти к началу намеченного на 26 июля VI съезда РСДРП(б).

Чтобы предотвратить дальнейшую эскалацию напряженности, Временное правительство начало преследование большевиков, расформировало части, принимавшие участие в демонстрации ввело в столице военное положение, ввело смертную казнь на фронте.

24 июля под председательством Керенского было сформировано второе коалиционное правительство, в которое вошли 7 эсеров и меньшевиков, 4 кадета, 2 радикальных демократа и 2 беспартийных. Верховным  главнокомандующим, вместо генерала Брусилова был назначен генерал Корнилов.

Во время своего назначения на пост Верховного главнокомандующего 19 июля 1917 года генерал Корнилов потребовал от правительства признания за ним ответственности «только перед собственной совестью и всем народом», устанавливая, таким образом, некую «оригинальную схему суверенного военного командования». Заявление касалось военной части, в частности — предоставление Главковерху полной автономии во всех военных действиях.

Однако в беседах с целым рядом лиц генералом Корниловым выдвигались различные формы «сильной власти», например, переформирование кабинета Керенского на национальных началах, смена главы правительства, введение Верховного главнокомандующего в состав правительства, совмещение должностей министра председателя и Верховного главнокомандующего, директория, единоличная диктатура.

Генерал Корнилов высказывал следующие взгляды: для окончания войны миром, достойным великой, свободной страны, России необходимо иметь три армии: армию в окопах, непосредственно ведущую бой; армию в тылу - в мастерских и заводах, изготовляющую для армии фронта всё ей необходимое; и армию железнодорожную, подвозящую всё необходимое фронту. Генерал полагал, что «для правильной работы этих армий они должны быть подчинены той же железной дисциплине, которая устанавливается для армии фронта».

3 августа генерал Корнилов представил записку Керенскому, в которой содержался перечень главных мероприятий по выходу страны из кризиса: введение на всей территории России в отношении тыловых войск и населения юрисдикции военно-революционных судов, с применением смертной казни за ряд тягчайших преступлений, преимущественно военных; восстановление дисциплинарной власти военных начальников; введение в узкие рамки деятельности комитетов и установления их ответственности перед законом.

Керенский, выразив предварительно своё принципиальное согласие с мерами, предлагавшимися Корниловым, уговорил генерала не представлять записку правительству в этот день, мотивируя это тем, что хотел бы предоставить возможность военному министерству завершить аналогичную работу с последующим взаимным согласованием обоих проектов. Однако уже на следующий день 4 августа копия записки генерала Корнилова оказалась в распоряжении газеты «Известия», начавшей печатание выдержек из корниловской записки. Это вызвало широкую кампанию травли верховного командования.

В беседе 11 августа с начальником штаба Корнилов пояснил, что эти акции необходимы ввиду ожидаемого восстания большевиков и что пришла «пора немецких ставленников и шпионов во главе с Лениным повесить, а Совет рабочих и солдатских депутатов разогнать, да разогнать так, чтобы он нигде и не собрался». Корнилов выразил удовлетворение тем, что, если понадобится, Крымов не станет задумываться, чтобы «перевешать весь состав рабочих и солдатских депутатов».

По словам Деникина, «политический облик генерала Корнилова для многих оставался неясным». Лавр Георгиевич не был ни социалистом, ни монархистом: подобно подавляющему большинству тогдашнего офицерства, он был чужд политическим страстям. Деникин считал, что по взглядам и убеждениям Корнилов был близок «широким слоям либеральной демократии». Как Главнокомандующий, генерал Корнилов имел более других военачальников смелости и решительности.

Корнилов был чрезвычайно популярен в войсках, вокруг него начало смыкаться не только офицерство, но и самые широкие круги общественности… Хотя многие высшие офицеры относились к нему весьма скептически. Например, Брусилов говорил: «Это начальник лихого партизанского отряда — и больше ничего» Поэтому распространено мнение, что Керенский назначил именно этого генерала.

На самом деле всё было гораздо сложнее. Корнилов был креатурой Бориса Савинкова, который рассматривал генерала в качестве орудия, с помощью которого он бы смог оказывать  давление на Керенского, но в интересах самого Керенского, чтобы заставить того, прекратив колебания, встать на позиции твердой власти. Сам Керенский больше симпатизировал Деникину, но Савинков, можно сказать, просто «продавил»  Корнилова. Для Корнилова же Савинков был союзником.

Однако и Савинков, и Керенский недооценили Корнилова. За предыдущие месяцы Керенский  привык к тому, что рядом с ним нет человека, равного ему по масштабу. Тем более он не ожидал найти такого среди генералитета. До сих пор генералы и адмиралы послушно принимали любые распоряжения правительства и его главы. Но Корнилов был не просто генералом. Он стремительно превращался в политическую фигуру.

Оба знали его в качестве командующего армией, он мало выделялся из десятков генералов того же ранга. Встав во главе фронта, он превратился в одного из пяти главнокомандующих. Пост Верховного главнокомандующего поставил его вровень с премьером, а в условиях войны - даже и выше. Может быть, другой на его месте и смог бы оставаться в рамках "технического назначения", но Корнилов уже думал о большем.

Единственным выходом для России сейчас является военная диктатура - диктатором же мог быть только он, Корнилов. Но у него ограничены знания в вопросах невоенных. Как результат, его именем будет править безответственная камарилья. Это вызовет гражданскую войну, а плодами ее будут пользоваться только немцы. Тогда - директория, которая немыслима без Керенского...

Хотя серьезных оснований не верить Корнилову у Керенского, по его же собственному признанию, не было, он понимал, что  установление военной диктатуры лишит его всей полноты власти. Добровольно отдавать ее даже ради блага России он не хотел. Существует и другое объяснение: будто бы для Керенского средства достижения цели были важнее самой цели. План Корнилова действительно предполагал установление не единоличной диктатуры, а «диктатуры правительства». Тем не менее, впоследствии Керенский сожалел, что не сместил Корнилова сразу же после того, как тот начал выдвигать свои требования правительству.

На фоне ведущихся разговоров о важности, и, в то же время, о невозможности военной диктатуры, если она не будет поддержана массами, а массами были крестьяне, генерал Корнилов начал легально перебрасывать воинские части к Петрограду. При этом он продолжал подчеркивать свою лояльность правительству, хотя и считал Керенского неспособным на сколь-нибудь решительные действия. Но внешне разногласия между Корниловым и Керенским, казалось, были устранены.

20 августа Керенский согласился на «объявление Петрограда и его окрестностей на военном положении и на прибытие в Петроград военного корпуса для реального осуществления этого положения, то есть для борьбы с большевиками». А в это время положение на фронте резко ухудшилось: 21 августа германские войска взяли Ригу. Усилилось также ожесточение солдат против офицеров, вызванное введенными Корниловым заградительными отрядами.

Корнилов,  оценивая положение на фронте, как критическое, получив также данные контрразведки о том, что в Петрограде готовится выступление большевиков, пришел к заключению о необходимости для предотвращения катастрофы, для спасения Родины установление твердой власти. Приехавшему в Ставку бывшему члену правительства Львову он заявил: «Я не вижу другого выхода, как передача в руки Верховного главнокомандующего всей военной и гражданской власти». Когда Львов уточнил: «И гражданской? - Корнилов твердо ответил: «Да, и гражданской».

После отъезда Крымова из Могилева 26 августа в кабинете Корнилова собрались люди из ближайшего окружения главковерха. Назначение Корнилова главой правительства рассматривалось присутствующими как само собой разумеющееся. Разговор шел о конкретных формах реорганизации верховной власти.  Признав нежелательным установление единоличной диктатуры, было решено создать орган коллективной диктатуры  - Совет народной обороны. Председателем его должен был стать Корнилов, а Керенский занять пост его заместителя. В совет планировалось также включить Алексеева, Колчака и известных политических деятелей от умеренных социалистов до представителей старой бюрократии.

Но Керенский уже принял решение, и теперь искал доказательства готовящегося переворота. Хотя, будучи профессиональным юристом, он сознавал отсутствие состава преступления. Рассказав другим членам правительства о визите Львова в Ставку и о разговоре с Корниловым, премьер потребовал себе исключительные полномочия для борьбы с мятежом и право формирования кабинета министров по своему усмотрению.

Корнилов, ничего не подозревая и будучи уверенным в том, что правительство идет ему навстречу во всем, отправил телеграмму, в которой информировал Савинкова о сосредоточении в районе Петрограда 3-го Конного корпуса, согласно ранее достигнутой договоренности. А Керенский в 2 часа 30 минут ночи уже объявил Корнилова изменником, о чем главковерху сообщили около семи часов утра.

В ответной телеграмме Керенскому, которая ушла в столицу за подписью начальника штаба генерала Лукомского, в частности говорилось: «…Ради спасения России вам необходимо идти с генералом Корниловым, а не смещать его. Смещение генерала Корнилова поведет за собой ужасы, которых Россия еще не переживала».

Но Керенский сознательно шел на обострение конфликта, отвергая все попытки примирения. Так он даже отказался лично беседовать с Корниловым, поручив это Савинкову. Савинков же начал обвинять Корнилова в обмане, пытаясь тем самым оправдать себя, поскольку  Керенский считал Савинкова главным виновником "корниловского дела" и был готов даже отдать приказ о его аресте.

Главковерх повторил, что не думал поднимать мятеж и не мыслит себе правительства без участия Керенского и Савинкова. Но уже за два часа до этого разговора было передано в газеты и на радиостанции обращение, объявлявшее Корнилова изменником. Одновременно по всем железным дорогам была разослана телеграмма, предписывавшая любым путем задержать продвижение к Петрограду войск мятежников. А Савинков был назначен военным генерал-губернатором Петрограда. В его обязанность входило организовать оборону города от корниловских войск.

27 августа Керенский, убедившись, что министры его не поддерживают и настаивают на мирном урегулировании конфликта с Корниловым, распустил кабинет,  присвоив себе «диктаторские полномочия», включая назначение себя Верховным главнокомандующим. Генерал Корнилов приказ Керенского, который отрешал его от должности, выполнить отказался, заявив: «Да, обстановка такова, что я должен оставаться на своем посту до конца. Я должен добиться, чтобы Временное правительство провело в жизнь мои требования». Он распорядился послать телеграмму генералу Крымову, чтобы тот ускорил сосредоточение своих войск в районе Петрограда.

Корнилов в тот же день, 27 августа, направил обращение Временному правительству, в котором обвинял его в провокации: «оно под давлением большевистского большинства Советов действует в полном согласии с планами германского генерального штаба, разлагает армию и губит страну». Заканчивалось обращение такими словами: «Я, генерал Корнилов, сын крестьянина и казака, заявляю всем и каждому, что лично мне ничего не надо, кроме сохранения великой России, и клянусь довести народ путем победы над врагом до Учредительного собрания, на котором он сам решит свою судьбу и выберет уклад своей новой государственной жизни».

28 августа в Петрограде стало известно, что главнокомандующие всех фронтов, генералы Клембовский, Балуев, Щербачев и Деникин выразили свое согласие с предложениями  Корнилова. Керенский понял, чтобы противостоять Корнилову он должен опереться на человека, столь же влиятельного в офицерских кругах. Выбор его пал на генерала Алексеева, которому он предложил пост Верховного главнокомандующего.

Но Алексеев, как и другие генералы, высказался за соглашение с Корниловым. Керенский же заявил, что никаких соглашений с Корниловым быть не может. Алексеев обвинял Керенского в попустительстве разложению армии и развалу фронта, за что премьер-министр несет личную ответственность. «Керенский, бледный как полотно, молча выслушал Алексеева, а когда тот закончил, сказал тихим голосом: А все-таки Россию спасать надо…». Тогда Алексеев кратко ответил: «Я в вашем распоряжении».

Основной опорой Керенскому служили интеллигенция и мелкая буржуазия. В рабочих кварталах популярны были, как правило, крайне левые ораторы. Именно эта категория людей первой почувствовала страх перед теми условиями, в которых начинало жить общество. Формальная свобода и демократия стирали различия между преступниками и защитниками революции, принуждая жить по звериным правилам.

К лету 1917 года контингент поклонников Керенского стал открыто выражать недовольство по поводу утраченного порядка. Его возрождение как раз и ассоциировалось с именем Корнилова. Выступление же Керенского против Корнилова оттолкнуло от премьера его традиционных сторонников. Так Керенский, который всегда был чужим для левых, стал чужим и для правых. В то же время кроме него не было человека, кто мог бы служить связующим звеном между буржуазными элементами и социалистами.

Керенский понял, что если он не сформирует коалиционный кабинет, то сам окажется за его пределами. Поскольку ВЦИК по-прежнему отказывался от сотрудничества с кадетами, вся полнота власти была передана  «совету пяти», в который вошли Керенский, Терещенко, Верховский, Вердеревский и московский адвокат А. М. Никитин, назначенный на пост министра внутренних дел.

Таким образом, в результате неудачного выступления Корнилова сам генерал был арестован, формальный победитель - Керенский - в одночасье лишился былой поддержки. Единственной силой, оказавшейся в выигрыше, стали большевики: сразу после обнародования телеграммы Керенского, объявлявшей Корнилова вне закона, большевистский ЦК обратился к рабочим и солдатам с призывом встать на защиту Петрограда. Партия, которую еще недавно обвиняли в организации государственного переворота, теперь вошла в состав образованного «Комитета народной борьбы с контрреволюцией».

Но у большевиков в отсутствие Ленина, который скрывался в Финляндии, не было вождя, чьи распоряжения выполнялись бы беспрекословно. Однако вскоре, 4 сентября 1917 года из «Крестов» под денежный залог был выпущен Троцкий.  В своей речи на заседании «предпарламента» 7 октября 1917 года он обвинил Временное правительство в проведении контрреволюционной политики. Троцкий заявил, что большевики не хотят иметь ничего общего с «правительством народной измены» и бесправным «предпарламентом». Закончил он тремя ставшими знаменитыми лозунгами большевиков: «Да здравствует немедленный, честный, демократический мир! Вся власть Советам, вся земля народу!»

10 октября на заседании подпольного большевистского ЦК Ленин призвал немедленно начать практическую подготовку восстания. Против высказались Зиновьев и Каменев, полагая, что Ленин переоценивает готовность рабочих и солдат поддержать  большевиков. Тем не менее, большинство присутствовавших членов ЦК поддержало Ленина. В подготовленной резолюции говорилось, что вооруженное восстание неизбежно и уже вполне назрело. То есть, принципиальное решение было принято.

Центром подготовки стал Петроградский совет, в котором руководство перешло в руки большевиков, а председателем Совета был избран Троцкий. 12 октября на заседании Исполкома Петросовета был образован Военно-революционного комитет (ВРК). Формально -  для организации обороны столицы в случае наступления немцев, но фактически ВРК превратился в штаб подготовки  восстания.

Керенский по поводу готовящегося восстания заявил: «Временное правительство в курсе всех предположений и полагает, что никаких оснований для паники не должно быть. Всякая попытка противопоставить воле большинства и Временного правительства насилие меньшинства встретит достаточное противодействие.  Нет сейчас более опасного врага революции, демократии и всех завоеваний свободы, чем те, которые под видом демократических лозунгов, под видом углубления революции… развращают ... массы до того, что они перестали отличать борьбу с властью от погромов…».

Министры Временного правительства считали угрозу вооруженного мятежа реальной. Однако они недооценили возросшую организацию большевиков с тех пор, как руководство в Советах перешло в их руки. Теперь бороться с большевизмом можно было, только разогнав Советы, на что Временное правительство решиться не смогло.

18 октября Временное правительство упустило шанс использовать  публикацию в газете "Новая жизнь"  записи интервью с Каменевым, в котором он от своего имени и от имени Зиновьева заявил о несогласии с курсом ЦК большевиков на подготовку вооруженного восстания. Помешало в значительной степени выступление военного министра генерала Верховского с предложением о заключении сепаратного мира с Германией. Выступил он перед руководством кадетской партии, в котором существовала влиятельная группа, рассматривавшая приход немцев более желательным исходом по сравнению с победой большевиков. Но другие сотоварищи Керенского считали его самого  более серьезной проблемой, чем большевиков. В конце концов, большевики не сумеют долго удержаться у власти, рассуждали они, но сделают свое дело, свалив Керенского.

Всё-таки, 23 октября Керенский распорядился арестовать членов Военно-революционного комитета. Но министр юстиции стал возражать против столь радикальной меры и премьер дал себя уговорить, ограничившись закрытием большевистских газет «Рабочий путь» и «Солдат». Ответом Петроградского совета явилось воззвание, в котором говорилось, в частности, что «враги народа перешли в наступление и замышляют предательский удар».

Только 25 октября Комитет спасения Родины и революции начал принимать какие-то меры по упреждению действия восставших. Комитет спасения призвал к борьбе против большевиков, но не за Керенского и Временное правительство, которые стали настолько непопулярны в стране, что лучше было о них совсем не упоминать.

Главнокомандующий Северным фронтом генерал Черемисов отдал приказ о формировании отряда, который должен был быть направлен в Петроград. Ядро его составляли части того 3-го конного корпуса, который Керенский в августе объявил авангардом войск Корнилова. Теперь же те, кого Керенский заклеймил как «корниловцев», должны были стать последней опорой премьер-министра свободной России.

На самом же деле Черемисов, уже зная о судьбе Временного правительства,  не хотел связываться с обреченным, по его мнению, делом. Когда Краснов, командующий конным корпусом, спросил генерала Черемисова, что ему делать – ведь он  присягал Временному правительству, тот прервал его, сказав, что Временного правительства больше нет. Затем Черемисов распорядился остановить переброску войск, хотя и не дал письменного приказания.

Комитету спасения Родины и революции удалось наладить связь с большинством юнкерских училищ столицы. Но большевики среагировали очень быстро. Все юнкерские училища были окружены красногвардейцами и солдатами. Бóльшая их часть была занята без боя. В Петрограде начались страшные расправы. Случаи садистских издевательств над живыми и мертвыми принимали извращенные формы, подтверждая тезис Керенского о  недопустимости того, чтобы цель служила оправданием выбранных средств. По его мнению средства должны определять и оправдывать цель.

Временное правительство было свергнуто в ходе вооружённого восстания 25-26 октября. Силы защитников Временного правительства составляли примерно 200 ударниц женского батальона смерти, 2-3 роты юнкеров и 40 инвалидов Георгиевских кавалеров, возглавляемых капитаном на протезах.

Керенский с казаками 3-го корпуса предпринял поход на Петроград. В Гатчине казаки готовы были выдать бывшего министра-председателя отряду матросов, возглавляемому Дыбенко.  Керенский вынужден был, переодевшись матросом, покинуть Гатчину, а позднее -  Россию.

В июне 1918 года Керенский покинул свою нелегальную квартиру в Москве. На Ярославском вокзале сел с паспортом на имя Милутина Марковича в эшелон, увозивший сербских солдат в Мурманск. Там на британском крейсере покинул Россию навсегда.

4. Предварительные выводы

В России Временное правительство с периодичностью примерно в два месяца переживало кризисы, приводившие к смене его состава. При этом правительство неуклонно левело, несмотря ни на какие репрессии против левых социалистов, а, может быть, благодаря им.

Аналогично складывалась ситуация в Испании:  впервые в истории Республики социалисты получили во временном правительстве три портфеля министров. И проведенные в конце июня 1931 года выборы в Учредительные кортесы так же, как и Россию, не спасли Испанию от Гражданской войны.

А разве военный министр Асанья своим поведением не напоминает Керенского? Асанья запретил войскам стрелять в демонстрантов, заявив, что все завоевания революции не стоят жизни одного республиканца. Керенский считал средства важнее цели.

Установление республиканского строя в Испании совпало по времени с мировым экономическим кризисом. Реформирование политической системы в России тоже началось в крайне неблагоприятных условиях – во время войны, вызвавшей в стране разруху.

Испания перестала быть католической, как Россия – православной. В Испании поджигались церкви и монастыри, избивались священники. Это притом, что Испания всегда была страной с сильными религиозными устоями. Однако, когда глава испанской церкви кардинал Сегура, который сожалел о свергнутой монархии,  призвал паству голосовать на выборах за правых,  это не повлияло на их результаты. В России Патриарх Тихон тоже проклинал большевиков. Хотя вскоре, правда, под давлением, вынужден был признать советскую власть, и призвал подчиниться ей «не за страх, а за совесть, памятуя слова апостола: "всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога».

А какой знакомой кажется нам решимость рабочих Астурии установить новую жизнь «всерьез и надолго».  И образование вслед за этим Красной армии. Или вот воодушевление, с которым  лидеры Народного Фронта заявили: «Все органы государства ликвидированы, его политический строй более не функционирует!».  А ведь за этим стояли десятки тысяч уничтоженных людей.

А в чем же могло состоять главное различие? Нам кажется, в армии и её генералитете. Высший командный состав царской армии при Николае II, в основном, составляли выходцы из крестьян и разночинцев. В связи с этим характеристика ситуации, сложившейся в России летом-осенью 1917 года, данная русским философом Иваном Ильиным, вызывает сомнение: «Теперь в России есть только две партии: партия развала и партия порядка. У партии развала — вождь Александр Керенский. Вождем же партии порядка должен был быть генерал Корнилов. Не суждено было, чтобы партия порядка получила своего вождя. Партия развала об этом постаралась».

Но армия была уже развалена до прихода к власти Керенского, а Корнилов был назначен Главковерхом  самим Керенским, что ставило его в зависимое положение. К тому же он, будучи сыном крестьянина-казака, не желал восстановления монархии, но и либеральным политиком быть не мог.

В Испании монархически настроенные офицеры не были уволены из армии, и с самого момента провозглашения республики монархисты стали готовить государственный переворот. Уже летом 1931 года правительство раскрыло первый заговор генерала Оргаса. Год спустя, в августе 1932 года армия повторила попытку свергнуть правительство. Мятеж возглавил популярный в войсках генерал Санхурхо.

 Корнилов, будучи только солдатом, в вопросах управления государством, тем более, государственного строительства, ничего не смыслил. Вот поэтому в его программе «решение основных государственных, национальных и социальных вопросов откладывалось до…».  А Временное правительство Испании, заявив, что считает аграрную реформу «осью социального, политического и промышленного преобразования Испании», впервые в испанской истории приступило к радикальному решению аграрного вопроса, создав в первые же дни своего существования Аграрную техническую комиссию для выработки полномасштабной реформы испанского сельского хозяйства.

Однако это не только не спасло Испанию от Гражданской войны, но, напротив, стало одной из причин её возникновения, поскольку аграрная реформа выглядела слишком «социалистической» и очень напугала крупных землевладельцев. Ведь никогда прежде правительство не изымало собственность у испанских грандов. Крупные помещики и представители финансового капитала возненавидели дорвавшихся до власти либералов, которые слишком «заботились о благе черни».

Восстановив против себя правых республиканцы не получили поддержки левых. Особо сильным атакам подвергался республиканский режим со стороны анархистов, которые видели конечную цель революции в установлении «либертарного коммунизма» без власти, без денег и без эксплуатации. Прошедший в Мадриде  в июне 1931 года чрезвычайный конгресс анархистов отверг выборы в Учредительные кортесы и призвал к немедленной социальной революции.

Поскольку делегаты конгресса представляли 800 тысяч человек, угроза республиканцам слева оказалась ничуть не меньше угрозы справа. Анархисты не заставили себя долго ждать и в январе 1932 года, подняв восстание в Каталонии, захватили часть городов, где уничтожили частную собственность и деньги, и объявили об установлении «свободного коммунизма». Хотя восстание тогда было быстро подавлено, популярность «революционной» партии анархистов продолжала расти.

После подавления второго восстания, в ходе которого гвардейцы проявили жестокость, хладнокровно расстреляв из пулеметов несколько десятков крестьян, престиж республики настолько упал, что правительство уже не могло работать, а только вынуждено было отбиваться от нападок со всех сторон.  В феврале 1933 года была сформирована коалиция правых,  вождем которой стал бывший ректор университета в Саламанке Роблес. Левые после прихода Гитлера к власти назвали Роблеса фашистом. В ответ правые стали  именовать всех левых коммунистами и большевиками.

Очередное вооруженное восстание анархисты подняли в день открытия кортесов: пустили под откос железнодорожный экспресс, жгли кадастровые книги, декретировали отмену денег и частной собственности, провозглашая «либертарный коммунизм». Боевики запугивали, избивали, случалось даже убивали фашистов. В ответ фаланга стала формировать свои боевые группы, членов которых тренировали уволившиеся армейские офицеры.

Вся Испания знала о подготовке левыми восстания. Более того, казалось, что правые намеренно подталкивали левых к восстанию, полагая, что оно слишком плохо подготовлено. Разве более серьезным было отношение к большевикам накануне Октябрьского переворота 1917 года? И ровно спустя 17 лет в октябре 1934 года революционный комитет Астурии по приказу центрального революционного комитета Испании начал восстание. А чуть раньше, в сентябре компартия подключилась к подготовке.

Еще никогда в истории Испании созданные снизу органы власти - революционные комитеты от городского уровня до ревкомов отдельных улиц -  не держались так долго. Но главное, произошло сближение двух рабочих партий: коммунисты предложили социалистам разделить ответственность за октябрьское вооруженное восстание. В декабре 1934 года был образован Национальный комитет связи между КПИ и ИСРП.

Так же, как мирный процесс демократизации Испании был прерван столкновением республиканцев и коммунистов с анархистами, троцкистами и профсоюзами, так и арестованные задолго до прихода к власти большевиков, Корнилов, Деникин, Марков и другие генералы, бежали на Дон в результате конфликта с Временным правительством.

Троцкий писал в своей «Истории русской революции», что мятеж Корнилова имел целью установление диктатуры Керенского, согласно договоренностям с последним. Однако Корнилов изменил этим договоренностям и попытался добиться диктатуры для себя, заявив, что Временное правительство «идет за большевистским Советом и фактически является шайкой германских наймитов.

Предпринятые правительством Керенского меры для ликвидации Корниловского движения развязали руки большевикам, дали им возможность легально вооружиться и начать формировать отряды красной гвардии.  Таким образом, победа Керенского способствовала усилению советов, которые все в большей степени захватывались большевиками, а значит, способствовала их приходу к власти.

Не отсутствие сплочённости в лагере противников стало главной причиной победы красных, как многими принято считать, а наличие огромнейшей массы крестьян в солдатской форме, выбравших землю своей родиной, а не Отечество. Земля же принадлежала ничтожному числу дворян. Офицерство тоже ассоциировалось с дворянством. Поэтому в деревне происходил стихийный захват помещичьей земли, а в армии – избиение офицеров.

(Продолжение следует)

 

---

---

Всего понравилось:0
Всего посещений: 4194

Convert this page - http://berkovich-zametki.com/2011/Zametki/Nomer8/Avrutin1.php - to PDF file

Комментарии:

---

Берлага
- at 2011-09-08 04:59:51 EDT
Б.Тененбаум
- at 2011-09-08 04:07:59 EDT
>в этом смысле Россия и Испания на момент революций различались значительно.

>Россия и Испания отличались не только в этом смысле, а еще в паре дюжин. Это вообще две разные вещи, и сама идея сравнения их притянута за уши. Общего было только словосочетание "гражданская война".

Разумеется. Спора нет. Но автор статьи пишет:

"А в чем же могло состоять главное различие? Нам кажется, в армии и её генералитете. Высший командный состав царской армии при Николае II, в основном, составляли выходцы из крестьян и разночинцев. В связи с этим характеристика ситуации, сложившейся в России летом-осенью 1917 года, данная русским философом Иваном Ильиным, вызывает сомнение: «Теперь в России есть только две партии: партия развала и партия порядка. У партии развала — вождь Александр Керенский. Вождем же партии порядка должен был быть генерал Корнилов. Не суждено было, чтобы партия порядка получила своего вождя. Партия развала об этом постаралась».

Однако не только в этом, но и в том где находились верные части и какова была структура управления страны.

Но было и кое-что общего - террор победителей много способствовал ожесточению нравов и гражданской войне.

---

Б.Тененбаум
- at 2011-09-08 04:07:59 EDT
в этом смысле Россия и Испания на момент революций различались значительно.

Россия и Испания отличались не только в этом смысле, а еще в паре дюжин. Это вообще две разные вещи, и сама идея сравнения их притянута за уши. Общего было только словосочетание "гражданская война".

---

Берлага
- at 2011-09-07 21:43:14 EDT
Автор упустил один очень важный момент. В Петрограде мудрое царское правительство сконцентрировало запасные батальоны известные своей ненадежностью. Как только в феврале 1917 начались беспорядки, солдаты этих батальонов вышли из повиновения.
И это было тем более прискорбно, что структура власти в России не допускала ни какого распараллеливания власти. Власть концентрировалась в одном центре - в Петрограде - и как только данный центр переставал функционировать, правительство теряло контроль над страной. Не существовало никакого реального плана управления страной в случае революции в Петрограде и рядом с Пероградом не было ни одного значительного подразделения верных правительству войск.
Как писал Шульгин в "Днях"
"Величайшей ошибкой, непоправимой глупостью всех нас было то, что мы не обеспечили себе никакой реальной силы. Если бы у нас был хоть один полк, на который мы могли бы твердо опереться, и один решительный генерал, – дело могло бы обернуться иначе.
Но у нас ни полка, ни генерала не было… И более того – не могло быть…
В то время в Петрограде «верной» воинской части уже – или еще – не существовало…"

И в этом смысле Россия и Испания на момент революций различались значительно.

---

steve
edison, nj, usa - at 2011-09-07 17:13:41 EDT
Статья г-на Аврутина отличная, но это лишь вершина айсберга. Испанская и российские цивилизации-двоюродные сёстры с поразительным совпадением в фактах и деталях последние 500 лет. И переход России к демократии возможен лишь по-испанскому пути ( руководство: Хуан
-Карлос, Адольфо Суарес), который описан в десятках исследованиях и произошёл плавно без "дефолтов и шоковых терапий".

---

Марк Аврутин - Буквоеду
- at 2011-08-17 17:50:06 EDT
Буквоед
- at 2011-08-17 14:40:48 EDT
http://russ.ru/pole/Ispaniya-posle-Franko

Уважаемый Буквоед, Вы дали ссылку на интервью с доктором Севильского университета Мигелем Васкесом
Основная его мысль, мне кажется, выражена в следующих тезисах:
"Республиканцы начали проводить модернизацию армии, стремясь сократить численность офицерского состава и генералитета, чем настроили против себя значительную часть высшего командного состава, бывшую в те годы одним из основных столпов испанского традиционализма. Началась гражданская война, победу в которой одержали франкисты. У них была существенная поддержка: помимо военной помощи со стороны Германии и Италии..."
"Франко не остановил гражданской войны, а наоборот, спровоцировал ее".
Интересно, Вы разделяете такое мнение?

---

Буквоед
- at 2011-08-17 14:40:48 EDT
http://russ.ru/pole/Ispaniya-posle-Franko

---

Старый одессит
Одесса, Украина - at 2011-08-16 11:31:30 EDT
Спасибо за содержательную и интересную работу!

В связи с ней хочу отметить, что большая часть бойцов интербригад Европы и Америки искренно шла в Испанию по своим убеждениям и зову сердца.
Пожалуй, подобное явление добровольчества по духу интернациональной солидарности и по своей значительности в истории 20 века было последним.

В моем архиве сохранились открытки и письмо из Испании того времени в Польшу, написанные на польском языке и на идиш к двоюродной сестре моего отца.
Мой отец был сионистом из круга Жаботинского, а его двоюродная сестра и её друзья были коммунистами...
(Жили они тогда жизнью, наполненной содержанием и верой в свои идеалы, определявшие их поступки.)

Действительно, кадровый полевой офицерский корпус в России, в отличие от Испании, был к 1917 году практически выбит войной. А на их место пришли кадры ускоренной подготовки из низших сословий.
(Правда, в Испании восставшими матросами было перебито до 70% морских офицерских кадров. Не сыграл ли здесь свою роль фильм Сергея Эйзенштейна...?)

Лев Давыдович Троцкий сумел поставить на службу революции как военспецов большую часть офицерского корпуса царской армии и практически весь состав ее Генштаба.

Нечто подобное удалось проделать Франсиско Франко, сумевшего консолидировать вокруг себя большую часть высшего офицерства и устранить некоторую автономию отдельных генералов.

Думаю, что это предопределило во многом успех Троцкого и Франко.
Отсутствие политической консолидации в республиканской Испании и антибольшевистских сил в России обрекли их на неминуемое поражение, несмотря на внешнюю поддержку тех и других.
(Правда Франко сумел получить военную помощь от Италии и Германии, а Троцкий обошелся внутренними ресурсами.)

---

Роланд Кулесский
Натанья, Израиль - at 2011-08-14 17:59:08 EDT
С удовольствием прочёл статью уважаемого Марка Аврутина, методологической базой которой стало, казалось бы внешнее, почти буквальное, сходство событий в революциях в России и в Испании. Это внешнее сходство приводит к констатации фактов единства предъистории, - фактически не решённой крестьянской реформы и - постреволюционных потрясений. Почти как увлекательный детектив читается хроника событий, захватывающих Керенского, Корнилова и Савинкова, фигур некой шахматной игры. Хорошо бы, если это возможно, подчеркнуть "роковое начало" в действиях этой тройки.

---

Элиэзер М.Рабинович
- at 2011-08-12 08:32:34 EDT
Я вижу, что история корниловского "заговора" действительно описана более детально,чем мне показалось вначале, и я отзываю свой первый комментарий. Хотя мы не знаем продолжения, я нахожу положительным указание автора на террор, почти сталинистский, левого правительства Испании, вызвавшего франкистское вмешательство.

---

Хаим Бэр
- at 2011-08-12 07:16:16 EDT
Прочёл с большим интересом. Эссе не только интересно само по себе (и, добавлю, замечательно читабельно), не только свидетельствует о серьёзной исторической подготовке автора, но и с полным правом претендует на большее: по сути, сравнительное жизнеописание сходных по типу исторических событий в различных странах. Естественно, что и концепция, и конкретная интерпретация фактов, да и сами сообщаемые автором факты не могут не провоцировать споров. Приятно отметить - и, может быть, это дополнительное достоинство текста - что споры эти - по делу.

---

Леонид Ейльман
Сан Франциско, Калифорния, США - at 2011-08-12 01:58:03 EDT
Марк Аврутин опубликовал аналитический обзор социальных революций России и Испании. Что же общего в этих событиях?
В обоих случаях левый режим повис на шее трудового народа, которому пришлось кормить свору демагогов,болтунов Эти люди,рвавшиеся к власти, были безграмотны в области экономики. Им казалось, что достаточно забрать государству частные капиталы, как наступит эра всеобщего благоденствия. Увы! Народ нищал. К сожалению, эти идеи примитивного социализма живы и по сей день. Фидель Кастро и Уго Чавес эксплуатируют эти идеи.Печально,но эти идеи находят своих сторонников во многих перенаселенных странах.
Однако, разбираемые автором революции происходили в разных условиях. В Испании авторитет католической церкви был значительным среди крестьянства. Каудилье Франко опирался на помощь фашистских стран Германии и Италии. Некоторые испанские республиканцы склонялись к анархизму. Среди них не было единства.В целом эта статья есть вдумчивый анализ этих событий.

---

Внимательный читатель - Э. Рабиновичу
- at 2011-08-11 17:32:32 EDT
Элиэзер М. Рабинович
at 2011-08-10 06:08:59 EDT

Уважаемый реб Элиэзер, своим «беглым откликом» Вы лишь продемонстрировали пренебрежительное отношение к тексту и его автору, а также неумение при беглом просмотре правильно ухватить главное.

У Вас: "Сейчас историки полагают, что никакого заговора не было, а было непонимание и недоразумение с довольно вздорным Керенским через не вполне честного посредника по фамилии Львов (не путать с князем Львовым - первым главой Вр. правительства). Корнилов, как генерал Временного правительства, хотел помочь Керенскому покончить с двоевластем путём роспуска советов, даже не думая свергать его с поста".

В тексте именно об этом и повествуется: "Но Керенский уже принял решение, и теперь искал доказательства готовящегося переворота. Хотя, будучи профессиональным юристом, он сознавал отсутствие состава преступления.

Рассказав другим членам правительства о визите Львова в Ставку и о разговоре с Корниловым, премьер потребовал себе исключительные полномочия для борьбы с мятежом и право формирования кабинета министров по своему усмотрению.

Корнилов, ничего не подозревая и будучи уверенным в том, что правительство идет ему навстречу во всем, отправил телеграмму, в которой информировал Савинкова о сосредоточении в районе Петрограда 3-го Конного корпуса, согласно ранее достигнутой договоренности. А Керенский в 2 часа 30 минут ночи уже объявил Корнилова изменником, о чем главковерху сообщили около семи часов утра.

Керенский сознательно шел на обострение конфликта, отвергая все попытки примирения. Так он даже отказался лично беседовать с Корниловым, поручив это Савинкову. Савинков же начал обвинять Корнилова в обмане, пытаясь тем самым оправдать себя, поскольку Керенский считал Савинкова главным виновником "корниловского дела" и был готов даже отдать приказ о его аресте.

Главковерх повторил, что не думал поднимать мятеж и не мыслит себе правительства без участия Керенского и Савинкова. Но уже за два часа до этого разговора было передано в газеты и на радиостанции обращение, объявлявшее Корнилова изменником.

27 августа Керенский, убедившись, что министры его не поддерживают и настаивают на мирном урегулировании конфликта с Корниловым, распустил кабинет, присвоив себе «диктаторские полномочия», включая назначение себя Верховным главнокомандующим".

---

М. Аврутин - Б. Тененбауму
- at 2011-08-10 12:15:17 EDT
Б.Тененбаум
- at 2011-08-10 06:35:34 EDT
"Здесь есть две разные истории, как мне кажется, искусственно сопоставленные. По-моему, их нельзя сравнивать, это в принципе разные вещи. Примерно как сравнить яблоко с помидором на том основании, что и то и другое "красное" и "круглое".

Сравнить "яблоко с помидором", мне показалось, куда как интересней, чем сравнивать два яблока между собой. Там, где один увидит только, "что и то и другое "красное" и "круглое", другой заметит, возможно, что-то ещё. Почему бы не попробовать?

---

Б.Тененбаум
- at 2011-08-10 06:35:34 EDT
Здесь есть две разные истории, как мне кажется, искусственно сопоставленные. По-моему, их нельзя сравнивать, это в принципе разные вещи. Примерно как сравнить яблоко с помидором на том основании, что и то и другое "красное" и "круглое".

Монархия в России сломалась в разгар огромной и непосильной для страны войны, оставив вооруженную массу малограмотных и привыкших к крови фронтовиков. В Испании не было ничего подобного. Анализ, по-моему, хромает в обоих случаях - и испанском, и в русском вариантах. Портрет Корнилова на основании мнений Троцкого (о чем уже говорил Элиэзер) - это примерно как портрет Троцкого на основании мнений Корнилова. То-есть - нонсенс. В этой паре общим было только то, что каждый из них расстрелял бы своего оппонента без колебания даже в одну секунду.

Конечно, мы не знаем еще конца, но тем не менее - сама постановка вопроса довольно спорна.

---

Элиэзер М. Рабинович
- at 2011-08-10 06:08:59 EDT
Беглый отклик после просмотра: нельзя излагать историю Корниловского "заговора" по писаниям тенденциозного большевика Троцкого. Сейчас историки полагают, что никакого заговора не было, а было непонимание и недоразумение с довольно вздорным Керенским через не вполне честного посредника по фамилии Львов (не путать с князем Львовым - первым главой Вр. правительства). Корнилов, как генерал Временного правительства, хотел помочь Керенскому покончить с двоевластем путём роспуска советов, даже не думая свергать его с поста.

---

---

---