Из «чёрной шкатулки» Людвика Ашкенази
Те, кто видел фильм
Эльдара Рязанова «Жизнь без любви», может быть, обратили внимание на эпизод, в
котором Андерсен по просьбе короля импровизирует сказку о славе... На самом
деле, Андерсен у Рязанова пересказывает «своими словами» параболу, притчу
Людвика Ашкенази «Судьба», заменив в ней Судьбу на Славу. Бог весть, сделал ли
это Рязанов сознательно, или просто притча эта, безымянная, бесхозная, непроизвольно
всплыла у него в памяти? В замечательном телефильме Владимира Молчанова и
Консуэло Сегуры «Мелодии Рижского гетто» эмоциональный фон построен на звучании
за кадром баллад Ашкенази из книги «Чёрная шкатулка»... Сам Молчанов в интервью
признаётся, что баллады эти засели у него в памяти ещё с 1950 годов и буквально
«просились» быть озвученными». Тут явно какая-то аберрация памяти – книга
Ашкенази впервые была напечатана (по-чешски) в 1964 году, через пару лет начали
появляться и первые переводы из неё на русский язык. И вот, оказывается, и спустя
сорок с лишним лет строки Ашкенази, целенаправленно или неосознанно, снова
воскресают к жизни.
Людвик Ашкенази
Не раз на поредевших
полках книг, вывезенных в эмиграцию, я замечал знакомую чёрно-зелёно-жёлто-красную
суперобложку книжки Ашкенази «Всюду встречались мне люди», изданной в Москве в
1967 году, или белый глянцевый корешок сборника рассказов «Брут», выпущенного
тогда же на русском языке в Чехословакии. Для многих одной из знаковых примет «шестидесятых»
остались в памяти «сонги, баллады и истории» Людвика Ашкенази из книги «Чёрная
шкатулка». Кто-то помнил их по чешскому «экспортному» изданию с довольно
топорными переводами на русский язык Макса Реллиба, кто-то – по публикациям в
«Неделе», концертам чтецов Вячеслава Сомова или Александры Лесниковой,
полулегальным постановкам студенческих театров.
После августа 1968
года – вторжения советских войск в Чехословакию и удушения» пражской весны» – имя
Людвика Ашкенази, как и многих других чешских и словацких писателей,
журналистов, кинематографистов, оказалось в Советском Союзе, впрочем, как и на
родине Ашкенази, под запретом и только в сравнительно недавние годы снова стало
появляться в печати и на интернете. Чаще всего это имя ностальгически связывается
с «Чёрной шкатулкой». Вот несколько характерных отрывков из интернетовских
файлов, LiveJournal:
...Это из книги Людвика Ашкенази. Черная
обложка скрывала множество черно-белых фотографий. Их, якобы, принесла мудрая
девушка в черно-белой одежде чешскому журналисту Людвику Ашкенази. И он написал
книгу «Черная шкатулка». Черное время войны описано прекрасными белыми стихами,
мудрыми, как детские сказки, неожиданными, как фотографии, их сопровождающие.
***
...В детстве была у меня книга Людвика Ашкенази
«Черная шкатулка», которую я зачитала до дыр. Книгу родители привезли с собой...»
***
...Отец читал тебе стихотворение «Сигарета» в
другом переводе – лучшем, чем этот, хотя бы уже потому, что написано оно
верлибром. А этот перевод так себе, на «троечку». Автор – чешский поэт Людвик
Ашкенази. Замечательный! – вот тебе ещё из него...
***
…Людвика Ашкенази я читал еще в школьные годы, Черную шкатулку. Потом
был август 1968-го...
***
...Люблю Ашкенази. У него такой удивительный
образный мир. Мир душ. «Черная шкатулка» – вот с чего началось мое знакомство с
поэтом. Давно это было. С тех пор он стал «моим» поэтом.
***
...А вот о «Черной шкатулке» и Людвике Ашкенази
я, к своему стыду, даже не слышала...
***
...Книга Ашкенази у меня на полке – «Черная
шкатулка»... Первая виденная мной книга, в которой взаимодействуют тексты и
фотографии. «Черная шкатулка» – это стихи? Не знаю. Да и какое это имеет
значение. «Черная шкатулка», где очень много войны и горя, – книга о добре.
Как, например, «Ночи Кабирии» – фильм о добре.
***
...Это совсем другие песни, они были на виниле
в конце 1960-х или в начале 1970-х. Первые песенные опыты Алексея Рыбникова.
Стихи Людвика Ашкенази. Может, кто вспомнит?..
***
...Во время учебы в ОдТИ поставил спектакль по
книге Людвика Ашкенази «Черная шкатулка», был исключен за критику событий в Чехословакии
в 1968 г., работал грузчиком, потом был восстановлен...
***
КиноКлуб приглашает вас на встречу с тюменским художником
и режиссером Олегом Федоровым. Вы увидите короткометражный фильм по мотивам
книги Людвика Ашкенази «Черная шкатулка». Музыка Микаэла Таривердиева.
Людвик Ашкенази
родился в 1921 году в городе Чески Тешин, учился на факультете славистики Львовского
университета. В 1939-м после очередного раздела Польши и ввода советских войск в
Западную Украину был интернирован в Казахстан. В 1942 году вступил там в корпус
генерала Свóбоды, будущего Президента Чехословакии, и прошёл с ним путь до
Праги. После войны продолжил учёбу в Карловом университете в Праге, стал
журналистом, работал на радио.
Фото из «Чёрной шкатулки»
Ко времени появления
«Чёрной шкатулки» имя Людвика Ашкенази было уже хорошо известно не только в
Чехословакии, но и в Советском Союзе – по книгам рассказов «Майские звёзды» (и
одноименному кинофильму Станислава Ростоцкого с молодым Вячеславом Тихоновым),
«Собачья жизнь», «Детские этюды». Все они имели яркую антифашистскую,
антивоенную, гуманистическую направленность, что вполне удовлетворяло советскую
цензуру и руководящие писательские органы, а их успех позволял закрывать глаза
на не совсем традиционные персонажи и своеобычную интонацию, в которых органично
соединились чешская юмористическая традиция Гашека и Чапека с еврейской иронией.
«Чёрная шкатулка» во
многом напоминает знаменитый фотоальбом 1950 годов The Family of Man, ставший
известным в Союзе после американской выставки в Сокольниках с её
фото-экспозицией «Род человеческий», основанной на этом альбоме. В «Чёрной
шкатулке» Ашкенази собрал фотографии чешских и словацких мастеров и любителей,
но в отличие от американского аналога, где фотографии сопровождались короткими изречениями,
стихи Ашкенази не были подписями или комментариями под» картинками», хотя
трудно сказать, фотографии ли вызвали к жизни те или иные строки или, наоборот,
чёрно-белые фото подбирались, чтобы лучше оттенить поэтическую мысль. И первое
стихотворение – «Крик», открывающее книгу Ашкенази, также вызывало в памяти альбом
The Family of Man – первые строки из его Пролога, написанного великим
американским поэтом Карлом Сэндбергом: The first cry of a newborn baby in
Chicago or Zaboango, in Amsterdam or Rangoon, has the same pitch and key, each
saying,» I am! I have come through! I belong! I am a member of the Family!»
Само название «Чёрная
шкатулка» было символично. В «Вступлении» к книге автор писал:
Я встретил девушку,
изящную и стройную, как
умная овчарка колли.
Вместо сумки
она носила чёрную
шкатулку,
шпагатом перевязанную
накрест.
«У каждого – своё, –
она сказала, –
а я ношу с собой весь
мир».
Мы поднялись на крышу
ресторана
и там она открыла
чёрную шкатулку.
Её переполняли фотографии:
безногий человек,
мать над пустой тарелкой,
еврей, который
вылезает из канализации,
интеллигентный немец
за чисткой пулемёта,
старик-китаец, в
поезд севший впервые в жизни,
босая девушка,
уснувшая на лестнице,
красавица с усталыми
глазами и, конечно, дети –
несколько десятков
случайных снимков, семейный
альбом Земли, немые
чёрно-белые баллады...
А в одном из
заключительных стихотворений книги автор предлагал плачущей девочке спрятать её
слёзы в чёрной шкатулке. Вместе с тем, название могло быть отнесено и к самой
книге в её чёрном коленкоровом переплёте или вызвать в памяти образ чёрной
кожаной коробки старомодного широкоплёночного фотоаппарата...
Стихи в «Чёрной
шкатулке», как правило, не походили на традиционный метрический рифмованный
стих, хотя иногда автор и обращался к его непритязательным формам... Но в
основном Ашкенази пользовался богатством возможностей современного верлибра («свободного
стиха»), чтобы передать разнообразие людских интонаций, сохраняя при этом
внутренний ритм стиха так же, как человеческий голос, даже в крике или плаче, подчиняется
ритму дыхания. Несомненно, в этой книге нашёл отражение и многолетний опыт
работы Ашкенази на радио – в книге звучало множество живых голосов – каждый со своей
интонацией, своей надеждой, болью или тревогой.
Первые переводы из
«Чёрной шкатулки» на русский появились в «Неделе» – приложении к газете
«Известия»: сначала в переводах Сергея Кривошеева, собственного корреспондента
«Известий» в Праге (впоследствии изгнанного из газеты за неприятие вторжения
советских войск в Чехословакию), потом в нескольких выпусках – в моих
переводах. На Украине Александра Лесникова читала переводы из «Чёрной шкатулки»,
сделанные Рафаилом Самойловичем. Несколько его переводов вместе с моими вошли в
программу Вячеслава Сомова «Из чешских и словацких поэтов». Издательство «Художественная
литература» выпустило в 1967 году сборник «избранного» Ашкенази «Всюду
встречались мне люди» с несколькими моими переводами (правда, слегка их подизуродовав)
и включило издание «Чёрной шкатулки» в моём переводе в план на 1969 год.
Обсуждалась возможность постановки «Чёрной шкатулки» в театре на Таганке...
Романсы по текстам из «Чёрной шкатулки» на музыку Алексея Рыбникова и Микаэла
Таривердиева репетировали Елена Камбурова и Эмиль Горовец... Но август 1968
года всё изменил...
Людвик Ашкенази
эмигрировал в Германию. Через десять с лишним лет в интервью 1979 года для
немецкого радио он писал: «То, что я покинул Чехословакию – это была скорее самопроизвольная реакция на то, как разворачивались
события. Я покинул родину, так как повторение определенных ситуаций, в которых
я проживал долгие годы, казалось мне в новом контексте неморальным. Иными
словами, моя душа мне сказала – знаешь, я хочу наконец покоя. Это она
оказала на меня самое большое влияние. Я не ушел из-за страха, или из жажды
боя. Скорее я хотел испытать другую сторону этого нашего мира и самого себя в
ней. А также из-за того, чтобы не чувствовать себя пассивной, беспомощной
жертвой политической бюрократии. Я на родине жил вполне хорошо. У меня было два
дома, много денег и масса работы. Я, безусловно, также как и многие другие,
проплыл бы через гýсаковский период (Густав
Гýсак стал Первым секретарём Компартии и Президентом Чехословакии – А.Л.), не чувствуя себя подлецом. Но человек в каждом возрасте имеет право
сказать себе – в эту игру я больше не играю».
В Германии Ашкенази работал на радио, писал сказки для
детей и радиопьесы. Он умер в 1986 году в городе Больцано, в Северной Италии...
А его книга и сегодня ещё продолжает жить в благодарной памяти читателей.
Вот
несколько фрагментов из «Чёрной шкатулки» Людвика Ашкенази, из чтецкой композиции,
сделанной мной по этой книге – с её «сонгами, балладами и историями».
Вступление
Животные не смотрят в
зеркала.
Живут и умирают,
перед смертью
не подводя баланса. Не
жалеют
ни о прошедшем, ни о
прошлом, ни о прожитом.
Сражаются, страшатся
смерти,
в промежутках между сраженьями
– плодятся.
Пёс Канта
мир воспринимал
глазами своего хозяина,
но он не стал
философом.
Животным фотоаппарат
не нужен –
они уходят в джунгли
леса
от джунглей жизни,
джунглей нашей мысли.
Если бы у тигра был
карман на брюхе,
он не носил бы в нём
ни фотографий,
ни прядки золотистой
шерсти.
Зато почти у каждого
из нас
на полке есть альбом,
в котором мы храним
себя:
своих детей, своих
друзей, свою страну, свои
воспоминания –
воскресшие секунды
(те, что были, и те,
которых не было)...
Я встретил девушку...
Крик
Родился человек и
кричит!
Никто его не понимает,
но все улыбаются.
Это я! – орёт человечек.
Я пришёл жить. Вы мне рады?
Среди добрых людей
и в хорошее время ли я родился?
Цвет моей кожи, графа в анкете –
они мне в жизни не помешают?
Не грозит ли война? Рабство –
уже уничтожено?
Можно дышать? Так – спасибо!
Житейская мудрость
Однажды человек узнаёт,
что он принадлежит к поколению...
Надевает узкие брюки или широкую
юбку,
носит томик Рембо или перстень на
пальце,
шляпу типа сомбреро
или конский хвост вместо
причёски.
Родители его не понимают. Они
принадлежат
к другим поколениям.
Считается, что полагается
рано вставать и рано ложиться;
кто рано встаёт, двигает горы;
любишь кататься – полезай в
кузов;
любовь – не картошка; сердце – не
камень;
на безрыбье и рак свистнет;
сколько волка не корми – не в
коня корм;
не рой другому яму; из окна не
высовываться;
с водителем не разговаривать;
осторожно – окрашено!
Ну?
Для каждого поколения заготовлена
мудрость
отцов и прадедушек,
и всё-таки каждое поколение хочет
начать жизнь с самого начала.
Игры
Больше всего люди любят
играть шариками:
глиняными,
стеклянными, оловянными, деревянными,
золотыми, свинцовыми
шариками – в
винтовках,
своими собственными –
в черепных коробках,
главным Шаром Земным,
на котором, сами
себе хозяева,
мы живём без
прописки, задаром.
А Шарик терпелив и
снисходителен к нам,
как старая рабочая
лошадь к детям –
катает на своей спине
и старается, чтобы мы
не упали.
Держитесь, дети!
Некролог маленькому Морицу
За событиями Второй мировой
никто не вспомнил о маленьком
Морице.
Последний вопрос его был: «Пан
учитель,
откуда произошло слово "гетто"?
Может быть, от
Гёте?»
Стена
На старом кладбище
построили стену
со странной мозаикой
из имён и фамилий:
Адамов, Берт, Цилек,
Давидов, Эмилей,
Файвлов, Йаковов – из
евреев.
На всех – один
надгробный камень,
холодный, гладкий, в
серых прожилках.
На эту могилу не
приносили букетов,
над ней не склонялись
плакучие ивы,
никто не приходил к
ней по воскресеньям,
не протирал мокрой
тряпкой буквы.
Однажды пришла к
стене этой женщина
и нашла на стене своё
имя.
Ей говорили – «Это
ошибка.
Пани, Вы же ещё совсем
живая.
Глядите – у Вас же
капуста в кошёлке».
А она глядела на своё
имя,
гладила его тонким,
почти детским пальцем
и говорила: «Нет,
нет, всё правильно –
так и должно быть –
вот здесь,
между Йаном и Йосифом».
Нагасаки
Пей, сыночка, пей,
яблочко,
весь в ямочках, весь
в язвочках,
весь в рубчиках,
подпалинках,
недоубитый,
маленький.
Пей молочко, пей
белое,
пей, пёстрый,
обгорелый мой,
пей горькое, солёное,
мой худенький,
зелёный мой,
родившийся не вóвремя,
безвинно
приговóренный.
Открой глазёнки
сонные,
соси его, солёное,
мой солнышко
заплаканный,
хоть слёзоньку, хоть
капоньку,
мой сыночка, мой
крошечка,
отравленный
немножечко.
Восприятие
В маленьком
заплёванном кинотеатришке,
когда
война уже месяц как кончилась,
я
смотрел специальный выпуск
о
первых днях мира в Европе.
Фельдмаршал
Кейтель подписывал капитуляцию
в
ослепительных молниях –
не
Божьего гнева, а всего лишь вспышек
ламп
фотокорреспондентов. Возникали кадры салюта Победы:
в
Лондоне на Трафальгарской площади,
а потом
в Москве – на Красной площади,
а потом
– на Таймс-сквер в Нью-Йорке.
Фонтаны
ракетами били в небо,
Триумфальная
арка в Париже
была
высвечена двенадцатью прожекторами.
Незнакомые
целовались на улицах со страстью влюблённых,
оркестры
играли вальсы Штрауса...
А в
тёмном зале за моей спиною
какая-то
женщина шептала мужу:
«Ну
теперь-то, когда война уже кончилась,
хоть бы
и ты перестал шпынять меня...»
Блюз
о квартплате
Кто
была твоя мать? Кто была та
родившая
тебя несчастная женщина?
Что ты
твердишь мне «квартплата, квартплата, квартплата» –
а где
мне взять деньги?
Подумай
– ну что ты грозишь мне судом?
Оставь
бумаги. Сядь рядом со мной на ступеньки.
Это же
тюрьма, камень на шее, а не дом!
А ты
всё твердишь: «платите, платите деньги!»
Спросил
бы лучше – «Пани, сколько Вам лет?»
Нельзя
же быть таким равнодушным.
Скажи
мне – зачем мы родились на этот свет?
Чтобы
так мучиться? Так кому это нужно?
Спросил
бы – «Где сыновья? Где Ваш муж?»
Ах, они
так далеко!
(Хоть
бы ты оказался подальше!)
Старому
человеку вечером так тяжело одному…
Ничего.
Ты поймёшь это, когда станешь постарше.
Ну,
пойдём. Осторожней. Пригнись.
Проводи
меня по лестнице вниз,
по
тёмной, скрипучей… в подвал без дна…
Проводи
меня, будь кавалером,
предложи
руку даме… А?
Телефон
Милая, –
смеётся первый, – ты ещё ничего не знаешь?
Пан
грибник, – бубнит следующий, – корзина для вас готова.
Не
могу, – волнуется третий, – сам сижу без денег. Где я тебе достану?
Сестра!
– кричит четвёртый. – Скажите, что это неправда!
Сегодня
в полтретьего? Быть не может!
Конечно,
– мурлычет пятый, – это всё твои еврейские штучки!
– Карл,
не клади трубку! Почему ты мне выкаешь, Карличек?
А
седьмой долго ждёт в стеклянной кабине,
когда
кто-нибудь подойдёт к телефону,
и
только глухо стучит сердце...
Судьба
В одном
провинциальном музее
стояла
модернистская статуя.
В
каталог она была внесена
под
названьем» Судьба».
Остановился
перед статуей
студент
геодезии,
долго
стоял, размышляя:
«Судьба?
Мы с ней, по-видимому,
незнакомы».
Ночью
ему
приснилась прекрасная
статуя.
Выше огромного
небоскрёба,
она нависла
над
узкой улицей
и между
людьми искала избранника.
Подняла
его на плоской ладони,
вперилась
в лицо твёрдыми
металлическими
глазами,
прошептала:
– Он? Нет, не этот...,
повернула
ладонь и уронила
его на
асфальт, опять в толпу.
Очередь за
счастьем
В некоем городе –
предположим, в Испании –
люди терпеливо
стояли за счастьем.
Счастье выдавалось
в пакетиках,
перевязанных
ниткой, с надписью Фелицитас.
В каждом пакетике
были:
радужное стёклышко,
пряник,
горстка пахучих
трав, молочный зуб и
монетка. Словом –
на сто пятьдесят
граммов счастья.
Некоторые стояли в
очереди с рождения.
Одна женщина
попросила:
– Пожалуйста, не забудьте, я буду за Вами,
мне нужно отойти за
хлебом
(или на свадьбу, а
может, на похороны),
не забудьте,
пожалуйста, мучас грасиас.
Она пришла к морю,
где тёплые волны
перемывали песчинки
и лёгкая пена
нежила усталые
ноги.
«Я была
бы так счастлива, – подумала женщина, –
если б
не надо было опять возвращаться
в
очередь за счастьем».
Доброе старое
время
Останется шкатулка
с фотографиями.
В гости к бабушке
явятся внуки, откроют шкатулку…
Вот будет радости! Глядите
– запонки! магнитофонная лента!
Зачем ты, бабушка,
сохранила всё это?
«Я б дала вам
послушать, – подумает бабушка, –
дыхание дедушки,
его шепот и шуточки,
да боюсь покраснеть
от смущения».
И сядет бабушка за
фортепиано,
почти такое же, как
в прошлом веке,
такое же чёрное с
жёлтыми клавишами,
и сыграет старый
наивный рок-энд-ролл,
и все будут
покачивать головами,
слушая ласковую и
ненавязчивую мелодию,
напоминающую о
былых временах:
первых атомных
электростанций,
первых спутников,
желудочных зондов,
бормашин и
нейлоновых водолазок…
И на лицах людей
появится сентиментальная
и чуть насмешливая
улыбка
людей, вспоминающих
доброе старое
время.
Как
мы сделали мир
Маленькая
девчушка сидела на горшочке и плакала.
Не надо
смеяться – просто сидела и плакала.
Её
звали Ева. Ну вот.
Прошло
полчаса, а она всё плакала,
и никто
не знал, о чём она плачет.
«Дай
мне немножко слёз, – я сказал ей. –
Я их
спрячу в чёрной шкатулке».
Ей это
понравилось – наплакала горсточку
и перестала».
Мама сказала, – шепнула мне Ева, –
что и я
буду мамой.
У меня
будет мальчик, большой и кудрявый,
и
девочка, курносая, с косами.
Вдруг с
ними что-нибудь случится…
Я так
боюсь! Людвик, давай сделаем мир,
чтобы в
нём никто ничего не боялся...»
Мы взялись
за дело. И сделали Мир –
из
пластилина, зелёный – внутри и снаружи.
Вулканов
мы не делали, границы стёрли,
казармы
– не получились,
а для
тюрьм не хватило места.
Ева взяла
весёлый пластилиновый Мир
с собою
в постель и уснула.
А я
включил радио и сел слушать
вечерний
выпуск последних известий.
Перевёл с чешского Александр
Лейзерович
Всего понравилось:0
Всего посещений: 6320
Convert this page - http://berkovich-zametki.com/2011/Zametki/Nomer3/Lejzerovich1.php - to PDF file
Комментарии:
Игрек
- at 2011-03-16 18:08:07 EDT
"Как много нам открытий чудных.." - готовит сайт Евгения Берковича. Никогда не слышал это имя -Людвик Ашкенази, сейчас - никогда не забуду.
"За событиями Второй мировой
никто не вспомнил о маленьком Морице.
Последний вопрос его был: «Пан учитель,
откуда произошло слово "гетто"?
Может быть, от
Гёте?"
Турбинисты как-то необычно талантливы в смежных областях. Игорь Ефимов - замечательный писатель, Вы - переводчик. Вспоминаю, что основатель кафедры "Турбиностроение" в ЛПИ был известным врачом.
Валерий
Германия - at 2011-03-16 16:17:54 EDT
Удивительно глубокая,трагическая поэзия,где Переводчик достоин Автора.
Спасибо!
Майкл Бланк
Тинек, США - at 2011-03-16 14:42:26 EDT
Спасибо! Спасибо! Спасибо! В детстве я читал дивный рассказ Ашкенази об овчарке, о самоотверженной любви собаки
к молодой женщине...А потом эта овчарка стала зверем в концлагере и узнала свою хозяйку в остывающем на снегу трупе... Вы вернули меня в детство.
Gita
San Jose, CA, USA - at 2011-03-13 23:37:17 EDT
Большое спасибо! К стыду своему никогда не знала об этом замечательном поэте. Он очень теплый, а м.б. это заслуга переводчика? В любом случае , спасибо.
Яков
- at 2011-03-10 19:51:03 EDT
Спасибо Вам огромное, что вспомнили Людвига Ашкенази....Да, все правильно, таскаю за собой по всем странам его книги... А мне говорили, что он умер в Израиле...И я почему-то поверил....