Как я обманул охрану Горбачева
(Из записок парламентского корреспондента
«Крокодила»)
Ну, «обманул» – это, конечно,
слишком громко сказано. Просто слегка притупил ее бдительность.
Было это на самом первом съезде
народных депутатов России, в мае 1990 года. Как раз в эти дни депутаты должны
были избрать председателя Верховного Совета новой России. Все складывалось так,
что им должен был стать партийный раскольник и смутьян, а по совместительству
народный любимец Борис Ельцин. Естественно, вся партийно-правительственная
верхушка тогда еще существовавшего Советского Союза отчаянно не желала такого
исхода российских выборов. Кому ж нужен был во главе парламента России
неуправляемый Ельцин! И меньше всего, ясное дело, его главному противнику –
президенту СССР Горбачеву. Посему в ход были пущены все союзно-коммунистические
силы и средства для воспрепятствования нежелательного исхода выборов в
российском парламенте: предварительно и неоднократно, поодиночке и целыми
группами и фракциями в ЦК КПСС вызывались российские депутаты – члены партии,
которых партбонзы всячески натаскивали, как себя вести при голосовании в
Верховном Совете России; на ряд потенциальных противников Ельцина из регионов
действовали методом «кнута и пряника» – кого обещали повысить в должности, кого
– премировать заграницей, кому откровенно грозили неприятностями...
А в самый день предполагаемого
голосования в зал Кремлевского дворца, где проходил съезд РСФСР (тогда Россия
еще так называлась), прибыло в полном составе все тогдашнее союзное
руководство: президент страны Михаил Горбачев, премьер-министр Николай
Рыжков, спикер Верховного Совета СССР Анатолий Лукьянов, секретари ЦК, зампреды
премьера, министры, прочая свита... И, конечно, небывалое число аккредитованной
при съезде пишущей и снимающей корреспондентской братии – и нашей, и
зарубежной.
В перерыве заседания Горбачев с
соратниками и свитой вышел из дверей своей ложи, и вся его команда – свита и
охрана – направилась по коридору в фойе. Где президента, само собой, уже
поджидала «падкая на сенсации» и «жаждавшая крови» братия журналистов. Поначалу
Горбачев воспринимал вопросы корреспондентов внешне спокойно, отвечал, как
всегда, многословно, терпеливо и приветливо. Однако вскоре, после настойчивых
просьб – исходивших в основном от настырных иностранных журналистов –
прокомментировать прошедшие незадолго до съезда трагические события в Литве (с
вмешательством в литовские дела советского ОМОНА и с человеческими жертвами),
многих уточняющих вопросов по поводу персональной ответственности лично
президента СССР за эти события, за пролитую кровь невинных людей, Горбачев явно
начал терять выдержку и терпение...
Он вдруг резко, на полуслове
оборвал кого-то из журналистов, попытавшихся снова и снова вернуться к событиям
в Литве, и сделал знак своим охранникам и сопровождающим начальникам, чтобы
уйти наконец из-под опеки прессы, считая импровизированную пресс-конференцию
законченной. Однако выйти из плотно окружившей его толпы Горбачеву долго не удавалось.
Я прикинул, что мне самое время
покинуть всю эту грустную братию и подстеречь президента на пути его
возвращения в ложу зала. Я рассчитал маршрут, по которому вся компания
руководителей во главе с президентом будет возвращаться с перерыва. Произойти
это должно было с минуты на минуту, так как уже прозвучал первый звонок,
приглашавший участников съезда в зал на продолжение заседания.
Я встал с индифферентным видом у
стены коридора, по которому, как я рассчитал, должны были возвращаться в зал
президент и его люди. Так и вышло. Вскоре я увидел вырвавшихся их лап
ненавистных журналистов и появившихся из фойе лидеров страны – раскрасневшегося
и с неприятной гримасой (видимо, утомившийся от всей этой литовской тематики)
Горбачева, рядом с ним Рыжкова и Лукьянова, а за ними всегдашнюю охрану в лице
главного тогдашнего охранника страны генерала Медведева и еще нескольких его
плотнотелых сотрудников в штатском...
Получилось так, что коридор, по
которому они шли навстречу мне, оказался почему-то в этот момент совершенно
пуст с обеих сторон. Только их группа, шедшая прямо на меня, и... я у стены. Я
даже не заметил, как вся свита оказалась вдруг рядом со мной. Я, чуть
растерявшись от такой неправдоподобной близости всех этих людей ко мне и
фантастическую их доступность, не соображая, что делаю, и не думая ни о какой
охране, отделился от стены и машинально протянул руку с диктофоном (прямо чуть
ли не под нос) проходившему мимо Горбачеву. Президенту СССР...
- Здравствуйте, Михаил Сергеевич, – вылетело из меня. И меня понесло: – Я представляю «Крокодил»...
Cлева направо – М. Горбачев, В. Медведев, Г. Крошин (май
1990 г., Кремль)
Группа остановилась, ничего не
понимая: откуда возник этот, бородатый?.. Какой еще крокодил?.. Охрана тоже
онемела, ничего не понимая. Быстрее всех сориентировался в ситуации Горбачев:
он вдруг, посмотрев на меня, ка-ак расхохочется на весь коридор. (Потом уже я
подумал, что такая реакция его проявилась вовсе даже и не от меня как такового
и не от моих безумных слов о «Крокодиле», а просто от... нервной разрядки: этот
несчастный «Крокодил» в моем лице помог несчастному президенту СССР вырваться
из психологического плена противных вопросов о трагедии в Литве и о его вине в
ней).
Генерал Медведев, похоже, опешил, не зная, как
на меня реагировать. В обычное-то время он бы поступил так, как следует с
непрошеным собеседником президента: охранники обыкновенно в таких случаях
незаметно для окружающих резко бьют непрошеного в пах и – дело с концом...
Почему они в это раз так со мной не поступили – ума не приложу. Может, пах мой
не нашли?.. А тут еще – президент сам стал активным участником нашей беседы,
остановился со мной и долго хохотал:
- А-а, «Крокодил»! Я знаю его,
это вообще мой любимый журнал!
Только тут я – видимо, от
растерянности – сообразил, что не включил диктофон, и довольно нахально
попросил президента:
- О-о, Михаил Сергеевич,
извините, у меня не включился диктофон, повторите, пожалуйста, эти ваши слова
еще раз – для моего главного редактора, а то ведь не поверит...
- Пожалуйста: «Крокодил» – мой
любимый журнал!
- Вы наш подписчик?
- Да, и очень давно, с самого детства!
Всегда. Я вообще человек, расположенный к юмору. – Тут он опять расхохотался. Я
никогда Горбачева таким, искренне смеющимся, и не видел. При этом он совсем
развернулся ко мне одному в этом тесном коридоре, совершенно повернувшись
спиной к своим соратникам – Рыжкову и Лукьянову стало явно неуютно и скучно:
ими никто не интересовался... – Я ваш постоянный читатель. Как-то ваш редактор
спросил, какое мое мнение насчет того, чтобы встретиться. Я сказал ему, что
вряд ли это получится, хотя и не исключаю этого...
Мы всей группой медленно пятились
к входу в правительственную ложу. Прозвенели уже все звонки на заседание, а
президент Горбачев все еще стоял как ни в чем не бывало с корреспондентом
«Крокодила», смеялся и жестикулировал. При этом я заметил, к ужасу своему, что
за мной неотрывно следит сбоку главный президентский охранник генерал Медведев.
Вернее, уже не столько за мной-чужаком персонально и даже не за Президентом,
сколько за... моим диктофоном, находившемся все это время – о, ужас! – рядом
с... лицом Первого Лица в государстве: а вдруг это никакой не диктофон, а
вообще часовой механизм, и что если он взорвется?.. Тьфу-тьфу-тьфу...
И еще одно мое любопытное
открытие: стоило мне сделать попытку хоть на миллиметр придвинуться со своим
диктофоном к президенту, мое тело непреодолимо упиралось во что-то железное, не
дававшее двигаться ближе. Потом только я понял, что это была... «железная» рука
генерала Медведева, упершаяся мне в бедро и находившаяся там, оказывается, в
течение всего времени моего блиц-интервью с Горбачевым... Который, впрочем, тем
временем развивал тему значения юмора в жизни советского человека:
- Пока человек может воспринимать
жизнь с юмором, – сказал мне Горбачев, – он человек, верно?.. В юморе
проявляется духовность человека. А ведь это тот стержень, на котором человек
держится. Юмор должен присутствовать обязательно, верно ведь?
- И тем более сейчас, – я решил
подыграть президенту, автору перестройки, – в условиях плюрализма мнений...
- Да! – вдохновился президент
СССР. – И представляете, как будет интересно – показать сатирически,
допустим... две партии, а?! – И опять
громко и заразительно расхохотался, видимо, впервые представив себе такую
небывальщину.
Михаил Горбачев мая 1990-го – тогда еще полновластный хозяин страны под названием СССР, лидер единственной направляющей коммунистической силы в обществе, – кажется, и в страшном сне не смог бы себе вообразить такой плюрализм, при котором партий у нас может быть больше двух...
Всего понравилось:0
Всего посещений: 2286
Convert this page - http://berkovich-zametki.com/2011/Zametki/Nomer3/Kroshin1.php - to PDF file
Комментарии:
Григорий Крошин
- at 2011-03-13 08:16:24 EDT
Е. Майбурд
- at 2011-03-13 00:58:11 EDT
Нормально, Григорий!
Спасибо, Женя Майбурд! И ты тоже большой молодец, хотя и вполне серьезный философ, не то что я. Чему только не научил нас незабвенный МИСИ !!!
Всех благ!
Гр. Крошин.
Е. Майбурд
- at 2011-03-13 00:58:11 EDT
Нормально, Григорий!