Zaltsberg1

В 1870 годы в России на смену идеям Просвещения и эмансипации евреев пришла идея их национального возрождения. Она вызвала к жизни два движения ^_Билу[1] и Ам олам[2]. Первое призывало к исходу русских евреев в Палестину, второе –в Америку. Непосредственным толчком к возникновению Ам олам явилась волна погромов и новые ограничения в правах евреев, последовавшие за убийством народовольцами Александра II первого марта 1881 г. Как ответная реакция на эти события, идея колонизации Америки получила широкое распространение среди евреев черты оседлости. Во многих городах возникали группы Ам олам, целью которых была эмиграция в США и занятие там сельскохозяйственным трудом. Некоторые ам оламовцы полагали даже, что в Америке будет возможно создание национального очага еврейского народа.

Основателями движения были Моня Бокал, Моше Гердер и Шнеур Балье. Деятельность всех трех из них связана с Одессой, где в начале 1880 годов существовало несколько кружков Ам олам. Подобные группы были организованы также в Киеве, Бердичеве. Кременчуге, Минске, Витебске, Вильно и других городах.

Первая сельскохозяйственная колония российских евреев была основана в конце 1881 г. в Сисили Айленд (штат Луизиана) выходцами из Елизаветграда. Эта группа не была связана организационно с Ам олам, но была близка к нему идеологически. В 1880 годы ам оламовцы создали в США несколько колоний: «Вифлеем Иудейский» и «Кремье» в Южной Дакоте, «Пэйнтед вуд» в Северной Дакоте, «Новая Одесса» в Орегоне, «Алайнс» и «Кармель» в Нью Джерси и некоторые другие. Все они оказались сравнительно недолговечными и через несколько лет прекратили свое существование. Было несколько причин, обусловивших неудачу этого социального эксперимента: слабая организационная подготовка и, в частности, неудачный выбор местоположения будущих колоний; явно недостаточная материальная и моральная помощь со стороны местных и международных еврейских организаций; и отсутствие у колонистов опыта сельскохозяйственных работ. И все же опыт и дух ам оламовцев не пропали даром. Все они стали свободными гражданами свободной страны и внесли свой вклад в ее экономику и культуру. Многие бывшие члены Ам олам сыграли значительную роль в развитии социалистического и профсоюзного движения в США. В связи с 25 годовщиной со дня прибытия в страну киевской группы во главе с Н. Алейниковым, газета «Форвертс» писала в номере от 30 мая 1907 г.: «Они были отцами всего доброго, чистого и светлого, что мы здесь сделали. Они принесли с собой не только свиток Торы и знамя, но и первые зерна... социалистического движения».

Ниже публикуются несколько мало известных документов, которые могут представлять интерес для изучающих историю Ам олам и русских евреев в США.

Воспоминания о Моне Бокале и движении Ам олам[3]

Мое отношение к Моне Бокалу? Когда я с ним встретился в элуле[4] 1879 г., он уже был поглощен Ам олам и обуреваем идеей отъезда в Америку. Его родители были уважаемыми людьми. Отец состоял учителем и воспитателем детей у богача Толчинского, сахарного магната в Умани, Киевской губ. Моня был зятем Терновского раввина и получил право на раввина как приданое красавицы жены, однако вскоре после свадьбы тесть развел молодоженов и избавился от Мони. Он мне рассказывал, что уже мальчишкой обнаруживал критическое отношение ко многому, обычно держал какую-нибудь запретную книгу под Гемарой и украдкой заглядывал в нее. С ранней юности Моня задумывался над Трактатом «Авот»1.10: «эхов эт ха-млаха, у-сна эт ха-рабанут»... («люби труд и возненавидь высокие посты...») Я уже тогда слышал, что некоторые молодые люди собираются ехать в Одессу, и Бокал был среди них.

Позже я встретил его в Одессе, где Моня был учеником ювелира, известного г-на Кона, отца еврейского театрального менеджера в Бронзвиле, г-на Лоренса. Живя в Одессе, Бокал снимал квартиру у бухгалтера Мордехая Воскобойникова, в доме которого обычно собирались в субботу и праздники молодые люди и девушки, читали по-русски и спорили.

Мы были потрясены недавними погромами и крепко задумались: как спастись от них и изменить наше рабское положение? Решили обратиться в Петербург с просьбой о выделении земли для колонии в Херсонской губернии, но получили категорический отказ. В то время известный профессор издал в Одессе книгу о том, какое счастье работать на земле в США. В наших краях разъезжали агитаторы и вербовали эмигрантов за океан, и в этих условиях родилось движение Ам олам. Мы понимали, что должны будем оставить мачеху-Россию, уехать в демократическую страну Америку и стать там земледельцами. Мы думали что, возможно, нам даже удастся создать там еврейский штат наподобие мормонского штата Юта.

Бокал весь отдался этому движению. Свои сбережения – пару сотен рублей, он внес в общую кассу и остался на хлебе с чаем. Вскоре весть об Ам олам распространилась по городу и проникла в университет. Для многих студентов в те годы слово «карьера» было ненавистным, о ней не упоминали, чтоб не навлечь гнев товарищей. В одесской группе Ам олам были: Бен-Ами[5] (он происходил из резников), Саймон (фамилию забыл), Константин Фриц (позже главный врач большой еврейской больницы), Игорь Шабшович, Гартенштейн, Броди и многие другие. Возникли группы в Балте во главе с моим зятем Машбир, Киеве (Николай Алейников), Кременчуге (Хаим Спиваковский), Полтаве (Израиль Исер Кацов), в последней было около 1 000 человек.

В Николаеве группу Ам олам возглавлял Павел Каплан, который впоследствии руководил коммуной «Нью-Одесса» в Орегоне и стал известным доктором.

Членами кружков становились еврейские студенты (некоторые из них состояли под надзором полиции), авантюристы, искатели счастья и хлеба; были среди них и идеалисты, хотевшие доказать ложность обвинения, что евреи – не пашут...

М. Бокал созывал собрания и готовил листовки, которые мы копировали в типографии университета, куда полицейские не ступали ногой.

В Одессе было несколько кружков Ам олам, и я был руководителем одного из них. Вспоминаю, что, когда однажды говорил о счастье быть хлебопашцем, Менаше Маргулис, присутствовавший на собрании, спросил, не пробовал ли я хоть раз загрузить соломой телегу? Не будучи никогда в жизни в деревне, я смог только ответить: «нет ничего, что не преодолевалось бы трудом».

Во время одного собрания в январе 1882 г. нагрянула полиция во главе с жандармским полковником. Сначала все испугались и растерялись, но потом несколько смельчаков открыли рты и сказали, что мы обсуждаем вопрос о выезде в Америку, на что полковник зло рассмеялся и пожелал «счастливого пути». Нас отвели в полицию, где продержали сутки. Члены кружка оставались под наблюдением полиции весь год и должны были отмечаться в полицейском управлении раз в месяц.

Мы послали в Вену и Париж наших делегатов, Бен-Ами и Саймона, где они добились того, чтобы «Альянс Исраэлит Универсал»[6] помог беженцам, застрявшим в Бродах, на южной границе России, уехать в США. После этого Бен-Ами вернулся в Одессу, а Саймон отплыл в Нью-Йорк, откуда телеграфировал коротко и ясно: «Мы получаем все».

Первая группа Ам олам во главе с М. Бокалом прибыла в Нью-Йорк в начале 1882 г. и сразу же столкнулась с серьезными трудностями. Американские ассимилированные евреи, «олрайтники», не сочувствовали беженцам. С популярным здесь напутствием «помоги себе сам» они советовали забыть об идеалах «Ам олам» и заняться мелкой уличной торговлей, как это делали в свое время их родители. Многие не могли пережить такую катастрофу и уехали обратно, но Бокал не растерялся и, вместе с другими, занялся шитьем рубашек. Как добрый отец для сыновей, он стал помогать советами отчаявшимся. Моня организовал большой воскресный кружок, для участников которого читал лекции, популяризирующие идеи Ам олам и доказывающие необходимость их воплощения.

Было много попыток основать колонии в разных штатах. Энергичный Менакер руководил несколькими в Канзасе, мой зять Машбир с Германом Розенталем[7] ^_в Дакоте. От этих коммун на сегодняшний день ничего не осталось. Отдельные евреи-фермеры хозяйствуют и по сей день в Нью-Джерси, но это только следы былого, а не коммуны. Самыми крупными колониями были «Алайнс», «Розенгейн», «Кармель», «Гарден Рэнд». В «Алайнс» жили Бокал, Спиваковский, Шварц, Зельдес, Кацов, Пейсахович; я присоединился к ним осенью 1885 г. Случилось, что у Шварцев заболел их годовалый ребенок. Был вечер, пятница, лил холодный дождь. Посылают к Бокалу, чтоб тот осмотрел ребенка, и он, несмотря на непогоду и рваные туфли, отправляется к Шварцам. После этого визита Моня почувствовал сильное недомогание и проболел всю зиму.

7 марта 1886 г. мы хоронили М. Бокала. За два дня до этого попросил вынести его из дома, чтобы он смог проститься с небом и звездами ... Так тридцати лет от роду оборвалась жизнь редчайшего и честнейшего человека. Местное похоронное братство (хевра кадиша) настояло на том, чтобы похоронить его за оградой, как поступают по еврейскому обычаю с самоубийцами.

Брожение в еврейской массе под влиянием кровавых событий последнего времени[8]

...стал он агитировать и вербовать приверженцев, которых вскоре около него сгруппировалось около двухсот человек. С этими-то приверженцами он задумал образовать земледельческую колонию в Америке на следующих основаниях: 1) чтобы земля принадлежала всей общине и сообща же обрабатывалась; 2) чтобы все из вырученного получали столько, сколько им необходимо; 3) чтобы весь остаток шел в общую кассу и употреблялся на приобретение новых земель, на которых будут поселять других русских евреев. (Я здесь передаю только главные основы этой проектируемой колонии). Он свои планы и мечты о будущей братской жизни умел излагать в такой простой, ясной и вместе с тем очаровательной форме, что привлекал самые зачерствелые сердца. Например, из города А., лежащего в сорока верстах от Одессы, были присланы два депутата для переговоров с этой образующейся компанией, чтобы к ней присоединиться. Надо предварительно заметить, что город А. состоит из очень скверного элемента евреев и они так и известны (у евреев же) как А-ские мошенники. А-ские депутаты были люди опытные, закаленные в торговле, да при том уже в летах. Думали они переселиться в Америку просто потому, что жить в России – значит, каждый день рисковать своим имуществом и жизнью. Об идеях они в жизни своей ничего не слыхали, да и знать не хотели. Но когда М. стал им страстно рисовать план будущей братской жизни, в полном согласии, мире и любви, когда он закончил свою увлекательную картину, весь волнуясь, восклицанием: «братья, что может быть лучше, как жить самому в счастье, сознавая вместе с тем, что приносишь еще счастье другим», – черствые А-ские депутаты были до того взволнованы, что залились слезами в три ручья и кинулись обнимать оратора и горячо благодарить за то, что он им показал, как прекрасно и хорошо жить по братски и по правде. И из А присоединились к будущей колонии около семидесяти семейств. Все эти переселенцы состояли большей частью из ремесленников, чернорабочих и мелких торговцев. Было, впрочем, между ними и несколько состоятельных. Так как уже на первых порах нужны были и некоторые суммы, то каждый поступающий член должен был внести три рубля. На эти деньги были отправлены два депутата за границу к венской и парижской Альянс Исраэлит, чтобы выхлопотать у них помощь на проезд, а если возможно, то и на устройство предполагаемой колонии.

Впрочем, было решено, что если Альянсы и откажут, то и тогда во что бы то ни стало добраться до Америки и осуществить задуманную идею. В прошлом ноябре это общество отправило на свой счет около семидесяти человек в Броды, где образовался комитет из членов разных Альянсов для содействия эмигрирующим из России в Америку евреям. Эта первая партия состояла большей частью из молодежи, между которыми были и 4 студента Новороссийского университета. Замечательно то, что среди этой молодежи не было подлежащих в том году воинской повинности. Общество твердо решило таких в свою среду не принимать в виду того, что за них должны страдать другие. Эта партия должна была служить, так сказать, авангардом колонии и приготовить убежище для имеющих еще прибыть других колонистов. В Бродах, в виду постоянных проволочек комитета, партия должна была прождать около двух месяцев, и во все это время содержалась на счет оставшихся в Одессе членов. Около ста сапожников, портных и мелких торговцев отправили двух депутатов, доставили в Броды почти семьдесят человек и там содержали их два месяца, что вместе обошлось в сумме около 3 000 р.! Разные же Бродские, Тульчинские и им подобные кровопийцы ни единым грошем не хотели прийти на помощь несчастным, отговариваясь тем, что начальство не разрешило эмиграции!

…Но возвращаюсь к партии, которая своим образцовым поведением и внутренним устройством приобрела всеобщие любовь и уважение и побудила других эмигрантов устроиться таким же образом. Наконец, в конце декабря вся эта партия отправилась в Америку, отчасти на свой собственный счет, отчасти на счет комитета. Вот как описывает свое прощание с ними в Гавре один русский еврей: «Тогда все подошли к борту; я стал вблизи на берегу, и таким образом мы переговаривались… И полились братские речи, полные пламенных надежд и гордой веры в свои силы. Никогда, никогда не забудем мы наших братьев-мучеников в России. Не для того уезжаем мы, чтобы сами быть счастливыми и свободными, – нет, счастья других хотим мы. Вся цель наша в том, чтобы в будущем служить материальной и нравственной опорой нашим братьям!» Но вот раздался зловещий гул, гул машины, возвещавший, что наступила роковая минута расставания. У всех замерло сердце, и все мы на мгновение замолкли. Вот судно начало медленно поворачивать. «Прощайте, дорогой брат!» вырвалось у всех разом, словно глубокий стон из души. «Счастливого пути, братья, да благословит вас бог и да даст он вам силы осуществить ту высокую цель, к которой вы стремитесь. Будьте тверды и не бойтесь ничего. Помните, что говорит Талмуд: отправляющийся ради доброго дела не подлежит опасности». До сих пор мы говорили по-русски. Но вот один крикнул на еврейском жаргоне: «зайд гезинд». (Будьте здоровы). Судно медленно двигалось у самого берега, так что я мог идти за ним, и мы продолжали посылать друг другу самые сердечные, теплые пожелания. Меня поразило то, что никого из них не смущала мысль о том, что они покидают берег на 12 дней, а может быть, и больше. Напротив, эта мысль внушала им бодрость, отвагу. Но вот судно круто повернуло и стало удаляться от берега. Еще громче раздались прощальные пожелания. «Братья, чего желаете России?» крикнул я, что было силы, чтобы быть услышанным. «Счастия народу!» раздался единодушный ответ, который потряс меня до глубины души» (Письмо из Парижа Рейш-Галуты. Недельная Хроника «Восхода», № 2, 1882 года.)

Месяца два тому назад отправилась вторая партия этого общества, тоже человек в 70 и тоже на счет общества до Лондона, откуда они надеялись быть отправленными в Америку. По полученным известиям, первая партия уже получила все необходимое для образования колонии. Удастся ли мечтателю и идеалисту М. осуществить страстно лелеемую им идею, конечно, трудно сказать. Состав колонии, в который входят такие люди, как упомянутый выше бриллиантщик, его мастеровые и многие другие, жившие под влиянием М. и напитавшиеся его идеями, дает возможность много ожидать от этой колонии. Сам М. глубоко верит в полную возможность осуществления своих идей. Но нет сомнения, что при самом устройстве этой колонии, вероятно, обнаружится множество осложнений, которые будут тормозить дело. Я все-таки думаю, что М. своим умением действовать на благородные чувства человека и вызывать их к деятельности, очень поможет улаживанию затруднений. Можно только опасаться, чтобы присоединившиеся к колонии студенты не сбили с толку этих простых честных тружеников своими вычитанными из книжек теориями.

М. весьма неохотно принимал в свою среду интеллигентных. «Эти господа, говорил он, – непременно сделаются привилегированными и захотят всем управлять, полагая, что, кроме них, никто ничего не понимает». К сожалению, надо признаться, что М. абсолютно прав.

…Кроме описанного общества новых еврейских пионеров, которое встретило горячее сочувствие во многих городах и могло бы разрастись до значительных размеров, если бы М. тому сам не препятствовал, опасаясь принимать таких, которых не знал вполне, и боясь, что большое количество людей поведет к большим осложнениям, кроме этого общества, в одной Одессе существует еще около четырех почти с такими же целями. Кроме Одессы, земледельческие общества образовались чуть ли не во всех городах юга и во многих городах северо-запада. «Земледелие, земледелие!» – закричали передовые люди из евреев года два тому назад, и голодающая еврейская скученная масса с восторгом внимала этим словам и посылала свою лепту в пользу образовавшегося еврейского земледельческого фонда. Фонд этот оказался жалким шарлатанским созданием пустившегося благодетельствовать еврейского Дерунова- Полякова…

Прочитав статью г-жи Хаси Туртель о движении «Ам олам» в журнале Heavar за 1963 г., я сказал себе: дай-ка я расскажу читателям о моей встрече с последним из могикан этого движения – Шнеуром Балье, одним из трех ее основателей.

1948 год. Во время поездки по Америке я хотел познакомиться с сельской жизнью евреев в районе Вайнленд, штат Нью-Джерси. Среди 5 000 фермеров, выращивающих птиц в этом районе, насчитывается около 1000 евреев, занимающихся этим же делом и владеющих большими и средними хозяйствами. Мне рассказали об одном из них, старике Балье, по-видимому, последним из оставшихся в живых бывшем члене движения «Ам олам». Естественно, мне было интересно с ним познакомиться.

Я застал его за работой в курятнике. Старик лет 86-87, ловкий, бодрый, приятный собеседник. На два моих первых вопроса: есть ли еще в округе фермеры – бывшие ам оламовцы, и материальное ли положение заставляет его все еще работать, он ответил:

– Большинство участников движения «Ам олам», земледельцев, оставили колонии еще в конце XIX века, и только он, последний и единственный, продолжает трудиться на своей земле уже 64 года. У него есть сбережения, достаточные для того, чтобы жить не работая. Его сыновья окончили университеты, хорошо обеспечены и умоляли отца жить с ними, но он любит эту работу, дающую ему большое удовлетворение.

За чашкой кофе я слушал его рассказы с большим вниманием. Он вынул старые книги, тетради, папки с письмами, альбомы – эпоха 70-летней давности! Я прочитал некоторые письма его детских лет, письмо его друга проф. Нахума Слушача; посмотрел статьи о поселенческом движении, фотографии людей, виды разных мест.

О содержании бесед с ним, о движении Ам олам и его людях я уже написал статью, появившуюся тем же летом в газете Hadoar. В данной заметке я более рельефно обрисую характеры и судьбы трех основателей этого движения.

Одним из них был учитель Моня (Аарон) Бокал, живший возле Очакова, недалеко от Одессы. К нему присоединился другой учитель, меламед в семьях богачей в Очакове, Моше Гердер. Он знал немецкий, писал стихи на идиш и иврите. Третьим был Шнеур Балье. В Швуэс[11] 1881 года, в доме последнего были заложены основы Ам олам, и уже через несколько дней образовалась первая одесская группа ам оламовцев.

Душой движения был Бокал. Не слишком образованный, он не был сильным оратором, но, несмотря на это, очаровывал слушателей своей верой, энтузиазмом и простотой. Со времени создания Ам олам он весь отдался работе, произносил речи, вел переписку, создавал группы. Не отдыхал, не жил частной жизнью, удовлетворялся малым, и те сотни рублей, которые успел заработать преподаванием, отдал в общую кассу. Во время основания движения ему было 24 года. Его тесть, раввин, потребовал и добился развода с ним своей дочери после того, как Бокал стал вольнодумцем.

Моня был в составе первой одесской группы, отплывшей в Америку в конце 1881 года. Здесь Бокал стал одним из основателей колонии «Альянс». Из-за всех перенесенных странствий, мытарств, напряжения и переживаний он заболел и умер в 1886 году; ему было всего 29 лет.

Судьба была к нему жестока даже после смерти. Основатель движения, посвятивший ему всю жизнь, не заботившийся о себе, умер в одиночестве и был похоронен как еретик, за оградой еврейского кладбища.

Учитель М. Гердер был старше двух своих товарищей. Он поселился в колонии «Кармель», крестьянствовал много лет и там же и умер.

Шнеуру Балье было при основании движения 20 лет. Он учился три года в кишиневской иешиве, затем окончил русскую гимназию, был учителем математики в двух школах Одессы, в которых вместе с ним преподавал иврит и иудаизм Моше Лилиенблюм[12].

В августе 1881 г. Шнеур встретился с ним и рассказал о движении, о стремлении его участников эмигрировать в Америку и заниматься там сельским хозяйством. Моше ответил, что «идея очень хорошая, но нужно это движение направить в Эрец-Исраэль. Решение еврейской проблемы – сельскохозяйственный труд, и только в Эрец-Исраэль». Балье и его товарищи думали тогда иначе.

Шнеур покинул Одессу в 1883 году. Около года он проработал под Нью-Йорком портным, в 1884 г. поселился в колонии «Альянс», где жил и работал до конца жизни. Своими руками на своей земле он рубил лес, вел хозяйство, растил сыновей и дочерей, которые со временем уходили в город. Его жена умерла несколько лет тому назад. Старец, приближающийся к 90, остался один на ферме. Он держал несколько сот кур, сам себе готовил и не хотел расстаться с этим уголком, в который вложил столько труда за эти 65 лет.

Когда-то Балье был не согласен с М. Лилиенблюмом в том, что работать на земле нужно в Эрец-Исраэль. Прошли десятки лет, и вот тот же человек, единственный из оставшихся в живых представитель движения, стал не только верным сионистом, но также членом американской партии «Поалей Цион». Его голова была занята тем, как завещать свой капитал Израилю.

По случаю он советовался со мной о том, какому сельскохозяйственному поселению в Израиле отдать свои сбережения. Я предложил ему пожертвовать деньги на постройку в одном из киббуцев Дома культуры, в котором нашлось бы место для его громадного архива. Это будет музей-архив поселенческого движения Ам олам. Идея ему понравилось, но как человек осторожный, он захотел посоветоваться еще с кем то из израильтян, или с руководителями партии «Поалей Цион». Обещал мне писать. Я возвратился в Страну и вскоре получил известие о его кончине.

О судьбе архива Балье мне ничего неизвестно; будет очень жаль, если он пропадет.

Биография Николая Алейникова, написанная его сыном Александром[13]

Н. Алейников родился в Хануку, в декабре 1860 г. в Сумах, Харьковской губернии, и умер 23 июня 1921 г. в Нью-Йорке.

Его родители дали ему традиционное еврейское воспитание. Но молодой человек хотел также иметь светское образование, и в возрасте 13 лет уехал в Смоленск, где поступил в гимназию и одновременно сам зарабатывал деньги на пропитание. Позднее он стал студентом Киевского университета и существовал на доходы от частных уроков. Во время учебы в университете Николай начал переписываться с американскими евреями. Две группы студентов, среди которых был и Алейников, организовались для выезда в Америку с целью основать там еврейскую колонию; они прибыли в Нью-Йорк 30 мая 1881 г.

Николай сошел с корабля в «Кастл-Гардэн» и сразу отправился на встречу со своими американскими корреспондентами. В результате всех новоприбывших обеспечили жильем, и группа во главе с Алейниковым промаршировала в «Ист-Сайд». Среди пассажиров была его будущая жена, которая тоже училась в Киевском университете. (Позднее она развелась с Алейниковым, стала женой Аб. Кагана[14] и умерла 11 июля 1938 г. в возрасте 75 лет в Нью-Йорке).

Прибывшие разделились на две группы: одна уехала в Орегон, другая ^_ в Нью-Хейван, Коннектикут. Будущая жена Алейникова поселилась в Нью-Хейване, а. сам он остался в Нью-Йорке и сначала хлебнул много горя, так как не мог найти работу. Николай выучил английский и через два года стал учителем английского языка в вечерней школе для иммигрантов. Затем он устроился бухгалтером в банке. Тем временем его подруга вернулась из Нью-Хейвана, и они поженились.

Сначала Алейников хотел стать медиком и учился три года в медицинской школе Нью-йоркского университета, но бросил ее из-за состояния здоровья. На время учебы его жена и трое детей уехали в Россию, чтобы дать ему возможность не заботиться об их пропитании.

Потом он изучал юриспруденцию в том же Нью-йоркском университете и закончил его в 1892 г., став адвокатом. Учась в университете, Николай работал бухгалтером в компании «Старлайт бразерс сигар» и был директором ассоциации «Янг менс хибру» на Ист-Бродвее.

Алейников открыл свое адвокатское бюро на Ист-Бродвее, где большинство его клиентов были новоприбывшие евреи из России. Затем он работал в известной фирме «Вайкман энд Кемпбелл», расположенной на 93 улице. Впоследствии Николай стал ее владельцем; вместе с ним работал его старший сын Александр, тоже адвокат.

Всю жизнь Алейников защищал рабочих в их спорах с хозяевами. Некоторые владельцы предприятий хотели, чтобы он помогал им в конфликтах с рабочими или профсоюзами, но Алейников отказывался это делать, даже если знал, что потеряет выгодного клиента. Какое-то время Алейников работал адвокатом русского консульства в Нью-Йорке. Будучи знатоком русской юриспруденции, он представлял интересы русских в Америке и американцев в России. Алейников был активистом Русско-американской национальной лиги, которая боролась с русско-американским договором от 1887 г., и состоял в Объединении помощи русским политическим заключенным.

В его доме говорили немного по-русски. Алейников вначале был членом народной партии, которая выдвинула его на должность судьи. Потом он вступил в социалистическую рабочую партию. После ее раскола Николай вошел в социалистическую партию, и некоторое время был членом ее бюро. Эта партия несколько раз выставляла его кандидатуру на пост члена Верховного суда. Он был первым социалистом, которого Союз нью-йоркских адвокатов утвердил в качестве судьи. В 1910 г. или в 1912 г. Алейников был кандидатом социалистической партии на выборах в Конгресс от района Гарлем (в печати того времени об этом даже не упоминалось).

Алейников был один из основателей Нью-йоркского еврейского благотворительного общества и одно время юрисконсультом этой организации. Время от времени он читал лекции по социально-политическим вопросам. Его хорошим другом был д-р Михл Гельперн[15].

В 1917 г. Алейников участвовал в создании фонда помощи Л. Троцкому, который собирался возвратиться в Россию. Когда на пути в Россию Троцкого задержали в Канаде, Алейников добился того, чтобы ему разрешили следовать на родину. Сам он тоже очень хотел посетить Россию. Он был убежденным интернационалистом, заинтересованным в освобождении России и в помощи русским евреям.

[1] Билу ^_ группа, возникшая в январе 1882 г. в Харькове для распространения идеи нац. возрождения евр. народа и алии в Эрец-Исраэль с тем, чтобы работать там на земле.

[2] Ам олам (ивр.) ^_ «вечный народ, живущий по всему миру». Об Ам олам см. также: А. Менес. Ам олам ^_ вечный народ. Русские евреи в Америке. Кн. 2. Ред.-состав. Э. Зальцберг. Иерусалим ^_Торонто ^_ Санкт-Петербург, 2007. С. 9-27.

[3] Э. Чериковер (ред.). История еврейского рабочего движения в США. Т. 2 (идиш). YIVO (Institute for Jewish Research). Н-Й., 1945. С. 467-471. Сокр. перевод с идиш А. Цадикова, литературная обработка Э. Зальцберга.

[4] Элул – двенадцатый месяц евр. календаря.

[5] Бен-Ами Мордехай, Рейш-Галута (псевдонимы; настоящее имя Марк Яковлевич Рабинович; 1854, Верховка, Подольская губ., ^_ 1932, Тель-Авив), еврейский писатель. См. о нем также: Л. Салмон. Вечный эмигрант: Бен-Ами, русско-еврейский писатель за рубежом. Русские евреи в Зарубежье. Т. 1(6). Иерусалим, 1998. С. 102-117.

[6] Alliance Israelite Universelle – междунар. евр. организация, основана в Париже в 1860 г. для защиты прав евреев и распространения среди них образования и профессиональных знаний. Финансировала многие благотворительные проекты в разных странах, включая создание системы сельскохозяйственных и общеобразовательных школ для евреев.

[7] Розенталь Герман (1843, Фридрихштадт, Курляндская губ., ^_ 1917, Нью-Йорк) – писатель. Рано начал переводить русских поэтов на немецкий язык, а также самостоятельно писать стихи. В 1881 г. уехал в Америку с целью основать там еврейские земледельческие колонии; издавал одно время журнал "Der Jdischer Farmer". В 1892 г. отправился по поручению железнодорожной компании в экспедицию для исследования экономических условий Китая, Японии и Кореи и в 1893 г. обнародовал отчет об этой поездке. В 1898^_1917 г.г. был библиотекарем Славянского отделения Нью-Йоркской публичной библиотеки. В еврейской энциклопедии на английском языке участвовал в качестве редактора русского отдела. Автор нескольких книг стихов. В 1901 г. издавал журнал на иврите “Ha-Modia le-Chodaschim”. Часто печатался в различных периодических издан. на англ. языке, главным образом, о русских и рус.-евр. делах. Перевел на анг. воспоминания губернатора кн. Урусова (Prince George Urusoff. Mémoires of а Russian Governor, 1908).

[8] Статья опубликована в газете Вольное Слово, Женева, № 38, 1882. Приводится ее сокращенная версия.

[9] Статья опубликована на иврите в журнале Heavar: Devoted to the History of the Russian Jews, 1964. С. 116-117. Сокр. перевод с иврита А. Цадикова, литературная обработка Э. Зальцберга.

[10] Ливне Цви (Либерман, 1891 ^_1985) ^_израильский писатель.

[11] Швуэс (идиш.) ^_ Шавуот ^_ праздник Дарования Торы.

[12] Лилиенблюм Моше Лейб (1843, Кейданы, ныне Кедайняй, Литва ^_1910, Одесса), писатель и публицист. Погромы начала 1880 годов привели его к убеждению, что антисемитизм коренится в инстинктивной вражде европейских народов к евреям, что гражданское равноправие не изменит положение евреев в диаспоре и что ассимиляция не решит еврейской проблемы. Отсюда его возражения против поиска евреями прибежища в США и вывод о необходимости покончить с их пребыванием в диаспоре, где вероятно даже их физическое уничтожение. Палестинофильские идеи пронизывают все позднее творчество Лилиенблюма.

[13] Э. Чериковер (ред.). История еврейского рабочего движения в США. Т. 2 (идиш). YIVO (Institute for Jewish Research), Н-Й.,1945. С. 474-476. Сокр. перевод с идиш А. Цадикова, литературная обработка Э. Зальцберга.

[14] Каган Аврахам (Эйб; 1860, Пабраде близ Вильно, ^_1951, Нью-Йорк), журналист и писатель, деятель евр. соц. движения в США. Участвовал в создании первых евр. профсоюзов. На посту главного редактора ведущей амер. газеты на идиш «Форвертс» (1903-1951) проповедовал идеи социализма и защищал интересы рабочего класса. Осуждал советский тоталитаризм и активно выступал против преследования евреев в СССР и странах Восточной Европы.

[15] Гельперн (Гальперин) Михаэль (Михл; 1860, Вильно ^_ 1919, Цфат), сионист-социалист, Унаследовав от отца значительное состояние, пожертвовал большие суммы на приобретение земель для создания поселений в Эрец-Исраэль. Вел пропаганду идей рабочего сионизма среди еврейской молодежи. С 1905 г. ^_в Эрец-Исраэль, где работал сельскохозяйственным рабочим и служил в охране поселений.