Ленин, Троцкий, Дудаков...
(опыт литературной рецензии)
Новая книга Савелия Дудакова – историка, мастера по шахматам, доктора Иерусалимского университета, лауреата литературной премии имени Леи Гольдберг и премии по истории имени профессора Иосифа Клаузнера (все эти титулы скрупулезно перечислены на обложке) – называется «Ленинъ как Мессия». Первое издание вышло в 2007 году, второе, тиражом 500 экз., осенью 2008 года (Иерусалим – Москва, издательское содружество А. Богатых и Э. Ракитской). Во втором издании к основному тексту добавлены приложения – отрывок из доклада и три письма автора. Именно второе издание и является предметом настоящей рецензии; цитаты из текста книги выделены курсивом.
Строго говоря, новой
книгу д-ра Дудакова назвать трудно, поскольку за годы Советской власти ее
основная мысль тысячи раз варьировалась в бесчисленных монографиях, статьях,
речах на партийных конференциях и в произведениях так называемой художественной
литературы. Мысль проста: Владимир Ильич Ленин, создатель Коммунистической
партии и Советского государства, был спасителем России от хаоса, вызванного
Великой войной 1914-1918 годов, выдающимся и дальновидным государственным
деятелем, а также человеком, личные и нравственные качества которого вызывали
восхищение у современников. Одним словом – гением. Мессией.
Разумеется, д-р Дудаков предвидит
возражения возможных оппонентов: «Читатель,
даже не историк, который касается томов Ленина и некоторых документов,
опубликованных в последние два десятилетия, ошарашен: они наполнены кровью:
«террор, расстрел, высылка, арест» и т. п.» Поэтому в этой позиции «нарушенного динамического равновесия» мастер
по шахматам оценивает положение по десятибалльной системе и делает
окончательный вывод: «Семь против трех –
в пользу Ильича...»
Однако, выводы нуждаются
в доказательствах. И д-р Дудаков их приводит. Вот, например, доказательство
главного тезиса – о спасении России. Это – мнение Герберта Уэллса: «...нынешнее правительство единственно
возможное в России. Большевики – это единственное, что сплачивает громадную
страну», близкое к мнению бывшего царского генерала А.А. Брусилова (в
Красной армии с 1920 года): «Я признаю
заслугой его (Ленина) и его партии то, что под каким бы то ни было названием,
Россия не была расчленена, и осталась единой, за исключением нескольких
западных губерний, которые рано или поздно должны будут с ней вновь
воссоединиться. Совершенно очевидно, что при дряблом Временном правительстве этого
никогда не могло быть!» Еще одна цитата в поддержку – автор пересказывает
статью коллег покойного академика АМН СССР Льва Зильбера, в которой, в свою
очередь, излагается его разговор в годы Гражданской войны с командиром 2-ой
Донской дивизии Красной армии, бывшим полковником царской армии Колчигиным: «Смысл рассуждений бывшего офицера сводился к
тому, что большевики – собиратели
Русской земли, продолжатели дела Ивана Калиты. Если бы не большевики – Россия
бы распалась, ее окраины были бы заняты англичанами, японцами, была бы
обкорнана Западная граница». Правда, сам Ленин, в изложении Горького, подчеркивал
роль большевиков в спасении России несколько по-другому: «...по-вашему, миллионы мужиков с винтовками в руках – не угроза
культуре, нет? Вы думаете, Учредилка справилась бы с их анархизмом?». И,
действительно, выдающийся русский химик В.И. Ипатьев, сотрудничавший с военным
ведомством Советской республики вплоть до своей эмиграции в 1930 году, в своих
мемуарах подтверждает: «...надо быть
беспристрастным и признать, что переход власти в руки пролетариата в октябре
1917 года, проведенный Лениным и Троцким, обусловил собою спасение страны,
избавив ее от анархии и сохранив в то время в живых интеллигенцию и
материальные богатства страны. Мне часто приходилось, как в России, так и за
границей, высказывать свои убеждения, что я в 1917-1919 годах остался в живых
только благодаря большевикам. Слухи о Варфоломеевских ночах в Петрограде не
переставали распространяться, – и несомненно, что они имели бы место, если бы в
стране оставалось Временное правительство...»
Других доказательств, точнее
– свидетельских показаний в пользу Ленина как спасителя России, в книге не
приводится. Зато есть главный аргумент – мнение самого автора: «Дезертирство, начавшееся буквально с первых
дней войны и увеличивавшееся по нарастающей до миллионных размеров в еще
дофевральские дни и до введения приказа № 1. Этот приказ, принятый первого
марта 1917 года, изданный Объединенным Советом рабочих и солдатских депутатов о
подчинении войск Объединенному Совету и своим комитетам об установлении
выборности офицеров и уничтожении их служебных привилегий, нанес страшный удар
по дисциплине армии. К этому приказу большевики не имели отношения: их в Совете
было меньшинство.» А также: «Отсчет
несчастий человечества с ноября 1917 года некорректен. Все это следствие
прошлого. Причины надо искать в августе 1914 года, все остальное – следствие
страшной войны».
То есть д-р Дудаков
полагает, что большевики во главе с Лениным не несут ответственности за
самоуправство «миллионов мужиков с винтовками в руках», которое они –
единственные из тогдашних политических сил – узаконили, придя к власти в
октябре 1917 года. А вот за то, как умело они воспользовались результатами этой
классической провокации – огнем и железом навсегда подавили народную вольницу –
большевики вполне достойны благодарности. А то ведь, не дай Бог, пришлось бы Корнилова
благодарить за наведение порядка в послефевральской России...
И за сохранение России
следует благодарить Ленина, а если окраины, при Временном правительстве
выдвигавшие лишь лозунги культурной автономии и ограниченного самоуправления, после
Октября сразу же ринулись из состава Империи и провозгласили независимость –
так это, наверное, просто получилось такое странное совпадение по времени...
Первой из большевистской России ушла Финляндия (6 декабря
Второй тезис – о
государственной дальновидности Ленина – базируется на несколько иной системе
доказательств. Здесь д-р Дудаков не опирается на чьи-то личные свидетельства
(их, помимо очевидных панегириков товарищей по партии, надо полагать, найти
трудно), а просто излагает свои соображения. Например: «Шел январь 1918 года. Брест–Литовские переговоры были трудны, в том
числе и из–за внутренне–партийной борьбы. Но Ленин твердо знал, что надо
выждать: революция в Германии неизбежна. Он думал, что она произойдет через 2-3
месяца. Ошибся – она произошла через 8 месяцев». Ошибся не только вождь, ошибается
и д-р Дудаков, повторяя вколоченный в сознание советских людей тезис
коммунистической пропаганды: ноябрьская революция в Германии, которую мудро
предвидел Ильич, повлекла за собой поражение Германии и освобождение России от
условий похабного Брестского мира. На самом деле, конечно, именно военное
поражение Германии, очевидное для Верховного командования Рейхсвера еще в
сентябре, вызвало революцию. При этом Ленин ошибся и в самом для себя главном –
Ноябрьская революция в Германии принесла победу не коммунистам-спартаковцам,
как предполагал Ленин, а ненавистным ему социал-демократам... Хотя, конечно, в
результате Ленину все равно повезло – Брестский мир оказался краткосрочным, и
легенда о гениальности и дальновидении вождя обогатилась новым эпизодом.
В русле этой же легенды,
д-р Дудаков пишет далее: «Ленин менялся
вместе с изменяющейся обстановкой. Тяжелейший экономический кризис, особенно в
сельском хозяйстве и, как следствие этого, Кронштадский мятеж и крестьянские
восстания, заставили его перейти к НЭПу. Отсюда он выдвинул идею сознательного
соединения противоположностей, таким образом, чтобы получилась «симфония, а не
какофония». Искомым соединением для Ленина послужил, в частности, «принцип
демократического централизма». С одной стороны – в борьбе с централистскими
идеями, позднее осуществленными Сталиным, и с другой стороны – с тенденцией
демократического самоуправления (например, «рабочая оппозиция»), Ленин пытался
найти и удержать среднюю, синтетическую позицию – централизация при контроле
снизу». Интересно, откуда, по мнению автора, возник экономический кризис –
не из-за насильственного ли введения дальновидным Лениным коммунистической
доктрины производства и распределения в 1918 году? А «демократический
централизм» образца Х съезда, запретивший фракции в правящей партии и, тем
самым, открывший дорогу сталинским чисткам и расстрелам – это, по-видимому, образец
государственной мудрости? Да и «контроль снизу» – не была ли это попросту идея создания
резерва новых преданных функционеров, доставшихся, однако, не Ленину, как
замышлялось, а Сталину?
Однако д-ру Дудакову не
до этих вопросов – он торопится обосновать дальновидность своего героя: «В статье 1922 года «О значении
воинствующего материализма» Ленин набросал программу деятельности
философов–марксистов, как союз с некоммунистами, с учеными естествоиспытателями
и т.п. Отсюда один шаг в сторону конвергенции с Западным капиталистическим
миром. К этому времени (1922 год) и Ленин и Троцкий отказались от экспорта
революции». При этом отказались настолько, что председатель Коминтерна
Зиновьев при поддержке Троцкого (Ленин был уже не у дел) смог добиться
выделения миллионов золотых рублей и посылки в Германию Радека, Пятакова,
Уншлихта и других для помощи и руководства революцией в октябре 1923 года. Увы,
пришедшие к власти «красные» правительства в Саксонии и Тюрингии были
разогнаны, а коммунистическое восстание в Гамбурге провалилось. (Провалился и гитлеровский
«пивной путч» в начале ноябре 1923 года – еще одно странное совпадение по
времени.) Конвергенции по модели Ленина и Троцкого не получилось. Но автор, тем
не менее, продолжает: «Обратные утверждения
опровергаются фактами».
И, наконец, восхищение
современников личностью и гением Ленина. Здесь д-р Дудаков обращается к
показаниям людей творческих, главным образом – поэтов, писавших о Ленине еще до
его официального обожествления. Николай Клюев, например, писал: «Ленин – птичья октябрьская тяга, / Щедрость
гумен, янтарность плодов...» Или Игорь Северянин: «Его бесспорная заслуга / Есть окончание войны. / Его приветствовать,
как друга / Людей, вы искренне должны...» А вот ставшие хрестоматийными
строки Пастернака: «...Он управлял
теченьем мыслей / И только потому – страной.» и Есенина: «Застенчивый, простой и милый, / Он вроде
сфинкса предо мной...». Правда, Блок о Ленине не написал, за что и удостоился
порицания как от А.В. Луначарского: «Блок
проходит мимо Ленина. Он не слышит «музыки» в речах Ленина», так и от
автора: «Поэт его не видит. И интересно,
что мог увидеть Блок? Разграбление и разорение домашнего очага – Шахматово.
Сожженную библиотеку». Ну, да в поэтической семье не без урода. Зато
Маяковский написал целую поэму, которую так и назвал – «Владимир Ильич Ленин».
Прозаики, будучи менее эмоциональными,
писали о Ленине далеко не так восторженно, а некоторые – как ни странно – даже
и с осуждением. Из цитированных д-ром Дудаковым, ни Герберт Уэллс в «России во
мгле», ни Эренбург в «Хулио Хуренито», ни Бунин, ни Куприн, ни даже Горький –
человек, близкий к Ленину – не переходили грани трезвой оценки его личности. Пришлось
исправлять впечатление от цитат соответствующими комментариями. Например,
Куприн, вспоминая свою встречу с Лениным, пишет: «В сущности, – подумал я, – этот человек, такой простой, вежливый и
здоровый, гораздо страшнее Нерона, Тиверия, Иоанна Грозного. Те, при всем своем
душевном уродстве, были все–таки людьми, доступными капризам дня и колебаниям
характера. Этот же – нечто вроде камня, вроде утеса, который оторвался от
горного кряжа и стремительно катится вниз, уничтожая все на своём пути». А
д-р Дудаков комментирует: «Мне лично
воспоминания Куприна кажутся даже слабыми с точки зрения писательского мастерства.
Мастерство отказывает ему, потому, что Александр Иванович не откровенен: Ленин
понравился Куприну. Но он поборол в себе это чувство, потому что рядом были
расстрельные списки, цензура, голод, война, разруха». Вот так – поборол в
себе писатель симпатию к Ленину и, конечно же, его мастерство тут же ослабело.
Впрочем, один
эмоциональный прозаик все же нашелся. Это Леонид Андреев, статью которого «Veni
creator» («Гряди, Создатель»), написанную в сентябре 1917 года, автор приводит
полностью. Правда, и Андреев вряд ли симпатизирует Ленину, но он безоговорочно
преклоняется перед Грядущим: «Ты почти,
Бог, Ленин. Что тебе все земное и человеческое? (...) Смотри, как низко
стелется перед тобою вся народная нива! Ни один колос не стоит прямо, все
согнулись и кланяются, как Иосифу. Смотри, как по мере приближения твоего
затихают проклятия, ложь и судебная клевета, пятнавшее твое чистейшее имя.
Благоговеет сын персти, и в благоговейном молчании встречает тебя и твои
пулеметы, великий завоеватель! Ты победил русский народ. Единый – ты встал над
миллионами. (...) Вот ты уже, как черная туча, простираешься за горизонт и
закрываешь все небо: черно на земле, тьма в жилищах, безмолвие, как на
кладбище. Уже нет человеческих черт в твоем лице: как хаос, клубится твой дикий
образ, что–то указует позади дико откинутая черная рука. Или ты не один? Или ты
только предтеча? (...) Гряди же, победитель! Гряди спокойно».
Написано сильно. Отсюда
уже прямой путь к основной концепции автора: Ленин был воспринят русским
народом как Мессия. Причем не только по обстоятельствам появления («Появление Мессии всегда связано с
катаклизмом»), но и благодаря своим личным качествам (гениальность,
дальновидность – словом, смотри выше), а также – это и есть know-how д-ра
Дудакова – по обстоятельствам рождения и семейной биографии. Не верится? Ну,
как же: «Мать – Мария Александровна –
великомученица. Обратить внимание на имя – Мирьям, Мария. «Номинальный»
отец–учитель, сеятель «доброго вечного». Истинный Бог-Саваоф – Карл Маркс...
(...) Брат – Александр, казненный по спорному юридическому казусу – напоминает
кузена Иисуса – Иоанна Предтечу. Жена Мессии – Надежда. Жизнь более духовная,
чем плотская: отсутствие детей; сотрудница, преданный друг. Бездетность – вся
страна становится детьми и внуками Ленина. Предательство – Каплан. В прошлом –
Зиновьев и Каменев; в будущем – Сталин, обокравший «истинную ленинскую идею» о
добре». Русский народ, по мнению д-ра Дудакова, именно так это и понимал: «Семья: отец – Иосиф плотник, труженик и
т.д., мать–страстотерпица (аналог Мирьям),
Богоматерь, старший брат Александр, взошедший на эшафот за идею – Иоанн
Предтеча, сестры и брат младший, круг учеников – апостолов новой религии – все
это вызывало в сознании русского мужика (и не только его), еще не забытую
церковь». И, как обычно у автора, доказательство предыдущего утверждения
следует незамедлительно: «Так я думаю, (выделено рецензентом) и потому популярность Владимира Ленина была так
велика».
Трудно сказать, что
знали об истории семьи Ленина крестьяне в российской глубинке, но легенды,
несомненно, ходили – как о любом царе-батюшке, который своих детушек не даст в
обиду. Однако, здравый смысл не отказывал русскому мужику даже в легенде. Вот сказка
о Ленине, записанная в 1925 году во Владимирской губернии:
«Был у Ленина
товарищ-друг что ни на есть первейший – разверстки комиссар. И вот сказали
Ленину, что друг-то его этот обижает мужиков да живет несправедливо, добро
народное не бережет.
Призвал его Ленин и
говорит:
– Друг ты мой, верно ли
это?
Тот молчит, голову
опустил.
А Ленин ему:
– Мужика теснить ты
права не имеешь. Потому мужик – большая сила в государстве, от него и хлеб
идет. Значит, как друга своего я наказать тебя должен примерно.
Поцеловал тут Ленин
друга-то, попрощался с ним, отвернулся и велел расстрелять его.
Вот он, Ленин-то,
какой... Справедливость любил».
(из книги
изд-во «Молодая гвардия», 1930).
Конечно, христианский Мессия
тоже нес не мир, но меч, но все же не расстреливал апостолов по жалобам
трудящихся... А подлинное отношение к Ленину народная память через десятилетия
сохранила в анекдоте: «...глаза добрые-добрые... А ведь мог бы и рубануть!»
В концепции «Ленин как
Мессия» (кстати, д-р Дудаков не объясняет, почему он использует твердый знак –
Ленинъ – в заголовке книги) есть еще одно весьма уязвимое звено, и автор это
прекрасно понимает. Дело в том, что недостаточно заявить, что Мария Александровна
– это Мирьям. Мессия должен происходить из рода Давидова: «В иудейском понимании – «помазанник Божий», «идеальный правитель»,
«потомок царя Давида, который будет послан Богом для избавления народа
Израиля»». Проследить родословную своего героя столь далеко автор,
разумеется, не берется, но, в качестве паллиатива, постоянно указывает на
еврейские корни Ленина. Неважно, что сам Ленин неоднократно относил себя к
великороссам. Неважно также, что ни по галахическим канонам, ни по израильскому
закону о возвращении, ни даже по гитлеровским нюренбергским законам Владимир
Ильич Ульянов не считался бы евреем. В Третьем рейхе, скажем, он был бы «мишлингом»
второй категории (один дед-еврей), которых даже Ванзейская конференция не
отважилась объявить безусловными кандидатами на уничтожение. Но – если чего-то
очень хочется, но нельзя, значит – можно. И д-р Дудаков, не говоря прямо, что
Ленин – еврей, начинает создавать впечатление о причастности Ленина еврейству.
Так, например,
процитировав статью Троцкого о Ленине, написанную в 1924 году, автор задается
вопросом: «Интересно, знал ли Троцкий о
наличии еврейских корней у Вождя? Тогда политически понятно подчеркиванье
мужицкой сущности Ленина, а, следовательно, русского характера течения
революции». Иными словами, еврей Троцкий, подчеркивая русский характер
революции, прикрывал другого еврея, Ленина... Или, говоря о статьях Радека,
автор специально отмечает: «...концовка
эссе о Ленине примечательна и носит в себе элемент Библии: Ленин сравнивается с
Моисеем, случайно ли? (...) Как бы то ни было, Радек нас вводит в библейскую
символику, которая интересна приложением жизни Ленина к ветхозаветным и
новозаветным персонажам». (Остроумец Радек сравнивал с Моисеем и Сталина – «один
вывел евреев из Египта, а другой – из Политбюро», но Сталин на еврея никак не
тянет, и этот эпизод историк решил не замечать.) И, конечно: «Уже не странно, что в этом грехе замешан и
Михаил Кольцов, вообще заземляющий вождя в еврейское гетто. Статья Михаила
Кольцова о Ленине интересна тем, что урожденный Фридлянд прибегает к еврейскому
сюжету. Желание продлить жизнь Ленина вызывает у него ассоциацию с еврейским местечком,
где заболевшего цадика пытаются спасти «прихожане», даруя ему часть своей жизни
для продления жизни святого. Понятно, что Ленин мог бы иметь Муфусаилов век и
могучее здоровье, если бы...» Если бы что – если бы Ленин открыто признал
себя евреем? Надо было бы, а то ведь пришлось вводить в заблуждение весь мир.
Судите сами – Уэллс пишет: «У Ленина,
любимого вождя всего живого и сильного в сегодняшней России, татарский тип лица,
и он, безусловно, не еврей», а д-р Дудаков комментирует: «Если бы писатель знал правду, что б он написал тогда?»
Еврей Ленин,
естественно, обнаружил свои привязанности в беседе с филосемитом Горьким,
произнеся знаменитую фразу: «Русский
умник почти всегда еврей или человек с примесью еврейской крови». (В первой
публикации посмертного очерка Горького о Ленине эта фраза была, но в
последующих изданиях исчезла. Горького очень огорчило резко отрицательное
отношение эмиграции к очерку: «Особенно
противны дегенераты Алданов и Айхенвальд. Жалко, что оба – евреи».) И д-р
Дудаков подводит итог теме «Ленин – еврей» следующим образом: «Что же касается наличия еврейской крови у
Ульянова–Ленина, то это не должно огорчать или радовать – это данность. (...) Что
думал сам вождь о своих корнях, он косвенно сказал Максиму Горькому». И, в
развитие темы: «Этого–то не могут
простить Ленину».
Итак, по д-ру Дудакову,
с еврейской точки зрения Ленин имел право претендовать на роль Мессии русского
народа, поскольку он имел «наличие
еврейской крови», а с русской точки зрения его лидерство было оправдано
тем, что он «умник» – благодаря все той же еврейской крови. Осознав этот вывод,
хочется вознести хвалу Господу за незначительный – пока – тираж книги д-ра
Дудакова, поскольку больший подарок российским антисемитам, чем подобные рассуждения
доктора Иерусалимского университета, просто трудно себе представить. Ведь,
действительно, выходит, прав был товарищ лектор – жиды в России совсем обнаглели
в революцию. Этим умникам мало было просто нас закабалить, они еще и Мессию
своего нам, оказывается, подсунули, и сами же это теперь признают в своих
Иерусалимах!
Вряд ли д-р Дудаков рассчитывал на подобный эффект, но что получилось – то получилось. Думается, здесь сыграла роль основная профессия историка Дудакова – исследования филосемитизма и антисемитизма в России. В них он много занимался генеалогией деятелей русской истории и литературы, подчас обнаруживая удивительные еврейские корни. И в этой книге автор не забыл подчеркнуть, что настоящая фамилия одного из первых российских социал-демократов Б. Горева – Гольдман, Радека – Собельсон, Михаила Кольцова – Фридлянд, большевика Лядова – Мандельштам, и даже дедушкой великого князя Александра Михайловича был, как выясняется, немецкий еврей Габер! Такое «еврееискательство», с одной стороны, на руку антисемитам (поскольку списки виноватых во всех бедах можно резко увеличить), а с другой – тем, кто проповедует превосходство евреев во всех, что ни на есть областях жизни человечества (по типу «Россия – родина слонов»). Например, исследователю, доказывающему, что «русский язык, как и все другие славянские, – это не что иное как диалект древнееврейского языка иврит», анализируя фразу «утро красит нежным цветом стены древнего кремля». Этот еврееискатель называет Савелия Дудакова «современным великим историком и литературоведом» за данные о том, что отцом М.Ю. Лермонтова якобы был французский еврей Ансельм Леви (Levis), личный врач бабки поэта Арсеньевой (см.
***
Кроме того, из-за общей
запутанности книги д-ра Дудакова, читать ее трудно. Основной текст книги
состоит из примерно ста страниц; у рецензента, увы, не хватило терпения
составить список всех исторических персонажей, которые упоминаются в книге –
многие с цитатами или краткими биографическими сведениями. Но на страницах с
одиннадцатой по пятидесятую их перечислено (только первое упоминание) сорок
семь: одноклассник Володи Ленина А.Н. Наумов, последний министр земледелия
царской России; директор Симбирской гимназии Ф. Керенский – отец А.Ф.
Керенского; еще один одноклассник, поэт А.А. Коринфский; бывший единомышленник
Ленина в эмиграции Валентинов (Вольский); Л.Д. Троцкий; поэт Н.А. Клюев;
писатель-эмигрант М. Арцыбашев; поэт И. Северянин; поэт Б. Пастернак; поэт С.
Есенин; поэт А. Блок; немецкий писатель Бертольд Ауэрбах; старый большевик Н.
Осинский; Б. Горев, автор книги «От Мора до Ленина»; политик Карл Радек;
журналист Михаил Кольцов; профессор Ольденбург, соученик Александра Ульянова; Князев,
юрист, товарищ прокурора на процессе А. Ульянова; Матвей Леонтьевич Песковский,
дальний родственник семьи Ульяновых; юрист А.Ф. Кони; Н.А. Неклюдов, прокурор
на процессе А. Ульянова; профессор права Н.С. Таганцев; А.Ю. Кадьян, знакомая
В.И. Ленина; профессор А.А. Кадьян, лечивший Ленина в 1895 году; хирург С.М.
Руднев, отказавшийся лечить раненого Ленина в 1918 году; братья Пилсудские,
Бронислав и Юзеф; А.И. Хардин, юрист-работодатель молодого Ленина и шахматист; А.А.
Богданов (Малиновский); Дмитрий Ульянов, брат; Макс Гофман, глава германской
делегации на Брестских переговорах; Эмануил Ласкер, чемпион мира по шахматам; В.Н.
и М.Н. Платовы, шахматные этюдисты; поэт Николай Глазков; Герберт Уэллс,
английский писатель; В. Маяковский; П.Н. Лепешинский, старый большевик; И.И.
Бродский, художник-портретист; А.В. Луначарский; В.Л. Герсон, секретарь
Дзержинского; Б.Д. Григорьев, художник; Аркадий Рылов, художник; Юрий Анненков,
художник; М.Н. Лядов, большевик; Федор Шаляпин; академик Д.С. Лихачев; В.
Карпинский, старый большевик; Натан Альтман, скульптор и живописец – все,
больше не могу, а ведь это только половина! Теперь представьте себе, что
упоминания о всех этих людях вкраплены в сплошной текст как изюминки в булку
(разбивки на главки нет и в помине), и мало связаны логикой изложения – станет
рядовой читатель их выковыривать? (Рецензенту, разумеется, деваться некуда...)
Конечно, нет – а жаль, многие факты, упомянутые в книге, в самом деле очень
интересны, о чем можно судить хотя бы по приведенному списку.
В самом деле, д-р
Дудаков собрал малоизвестные данные о процессе брата Ленина, Александра; об
отношении Ленина к шахматным этюдам (и о судьбе авторов этих этюдов); о
жизненном пути В.И. Ипатьева; о том, как различные правительства подкупали
агентов влияния во время Великой войны; о еврейском трупоноше в московском
трамвае – и это только то, что вспоминается немедленно. Каждый из этих
эпизодов, должным образом развернутый, привязанный к определенному месту в
тексте и выделенный в отдельную подтему был бы интересен даже сам по себе. Но,
увы – автор предпочел смешать все в единый поток.
Облегчить чтение могла
бы внимательная работа редактора, но, к сожалению, ее не заметно. Скажем,
фраза: «Последней атаке на Парвуса, давшей
толчок антисемитской волне, послужил нечитабельный роман Александра Солженицына»
невольно вызывает в памяти вопрос профессора Преображенского: «Кто на ком
стоял?». (Кстати, по «нечитабельности» д-р Дудаков, пожалуй, не уступит упомянутому
роману А. Солженицына...) Еще: автор рассказывает о выставке, на которой была
представлена картина И.И. Бродского «В.И. Ленин на фоне Смольного», однако о
ней говорится так: «Во дворе Кремля, на фоне церкви...». Автор активно использует примечания, – их в книге
178 – но и здесь редакторские недоработки сказываются, производя подчас
ошеломляющий эффект. Например, к мрачному пророчеству Куприна о будущем России:
«...И вчерашний раб, упившийся и покрытый
кровью, будет плясать на этих развалинах при зареве горящих зданий с куском
человеческого мяса в руках..» дается следующее примечание: «...Анатолий Мариенгоф в воспоминаниях с
удивлением и восторгом дважды говорит о том, что Ленин собственноручно
накачивал примус, подогревая себя обед...»
Здесь уместно заметить, что
редактор петербургского издательства, первоначально отвергшего рукопись д-ра
Дудакова, также обращал внимание на запутанность книги. В предисловии ко
второму изданию Арон Черняк, кандидат исторических наук, доктор филологических
наук, профессор, действительный член Международной Академии информатизации (что
бы это ни значило) цитирует письмо редактора автору: «С одной стороны – проделана гигантская работа, собран огромный
материал... С другой стороны, и в этом вся проблема – Вы, как мне кажется, не
справились с этим объемом, не сумели систематизировать материал». А. Черняк
решительно отвергает эти попытки ограничить свободное течение авторской мысли:
«Редакция видимо забыла, что она имеет
дело не со школьным сочинением, и даже не с диссертацией, в которых те или иные
нормативные каноны приходится как–то соблюдать. Перед нами нечто иное – научное
исследование высоко квалифицированного опытного автора, который имеет
собственное право выбора структуры и формы своего изложения». Совершенно
справедливое замечание. Однако, и читатель имеет собственное право выбора –
читать или не читать книгу – и его решение, пожалуй, будет не в пользу высоко
квалифицированного опытного автора.
Впрочем, по причинам, изложенным выше, может быть, оно и к лучшему.
Тем не менее, следует полагать,
что книга Савелия Дудакова не пройдет незамеченной в самых противоположных
кругах и копий вокруг нее будет сломано немало, включая копья, направленные
против настоящей рецензии. И тогда снова станут актуальными слова казацкой
песни 1918 года, приведенные в первом издании «Тихого Дона»: «Ленин, Троцкий, Дудаков
нас стравили дураков!» (см. напр.,
Герой песни, хорунжий Павел Дудаков, организатор антисоветского восстания
казаков Хоперского округа, вряд ли имеет отношение к д-ру Дудакову, но кто знает
– вдруг и у него удастся раскопать еврейские корни?
Да, кстати – чуть не
забыл. Автор книги явно придает большое значение не только своим научным
титулам, но и титулам автора предисловия и даже своих читателей, поскольку, по
его мнению, они – титулы – свидетельствуют о читательской квалификации. «Их регалии я дал,
чтобы указать, что это не просто читатели, а Читатели с большой буквы. Нa
мякине их не проведешь» – пишет он в
письме, приведенном в Приложении. Что же, придется и рецензенту снабдить свою
подпись столь важными для автора “регалиями”.
Григорий Никифорович,
кандидат
физико-математических наук,
доктор биологических
наук
г. Сент-Луис, Миссури, США
Всего понравилось:0
Всего посещений: 2041
Convert this page - http://berkovich-zametki.com/2009/Zametki/Nomer3/Nikiforovich1.php - to PDF file
Комментарии:
Мыслите&
- at 2015-01-13 23:46:14 EDT
«Читатель, даже не историк, который касается томов Ленина и некоторых документов, опубликованных в последние два десятилетия, ошарашен: они наполнены кровью: «террор, расстрел, высылка, арест» и т. п.» Поэтому в этой позиции «нарушенного динамического равновесия» мастер по шахматам оценивает положение по десятибалльной системе и делает окончательный вывод: «Семь против трех – в пользу Ильича...»
****
Я бы здесь с автором рецензии не согласился.
Общеизвестно, что все эти известные записки Ленина, типа расстрелять, повесить и пр., не имели совершенно никакого продолжения.
Они почти никогда не приводились в исполнение. Ленин был очень эмоциональный человек и всё это вырывалось у него часто наружу.
Так известен один случай.Один партийный чинуша коммунист в Москве проворовался. Последовала незамедлительно реакция Ленина расстрелять и т. п.
Ничего, как обычно, сделано не было...
Так что, поправим рецензента. По десятибалльной системе: девять против одного.
Э. Коган
Бремен, Германи& - at 2015-01-13 13:55:00 EDT
Работы С. Дудакова по разысканию еврейских корней у представителей русской истории и культуры интересны и доказательны. Но Г.Никифорович прекрасно доказал, что об истории русской революционной смуты С.Д. нечего сказать убедительно.
Соплеменник
- at 2009-02-18 01:47:05 EDT
Не совсем к месту, но всё же. КАвтор рецензии упоминает
"...бывшего царского генерала А.А. Брусилова (в Красной армии с 1920 года)"
Как говорится, кстати, о Брусилове:
"...Сохранились любопытные воспоминания украинского академика Заболотного, бактериолога и эпидемиолога, еще до революции встречавшегося в прифронтовой полосе с Брусиловым. Когда ученый пожаловался, что для его опытов очень трудно в нынешние тяжелые времена добывать обезьян, генерал серьезно спросил: «А жиды не годятся? Тут у меня жиды есть, шпионы, я их все равно повешу, берите жидов». И, не дожидаясь моего согласия, послал офицера узнать: сколько имеется шпионов, обреченных на виселицу. Я стал доказывать его превосходительству, что для моих опытов люди не годятся, но он, не понимая меня, говорил, вытаращив глаза: «Но ведь люди все-таки умнее обезьян, ведь если вы впрыснули человеку яд, он вам скажет, что чувствует, а обезьяна не скажет». Вернулся офицер и доложил, что среди арестованных по подозрению в шпионаже нет евреев, только цыгане и румыны. «И цыган не хотите? Нет? Жаль».
Оригинальным человеком, мягко выразимся, был Брусилов. Но тем не менее служил красным и с такими взглядами..."
http://militera.lib.ru/bio/bushkov_aa/02.html
Ури Андрес
Лондон, Англия - at 2009-02-10 07:11:17 EDT
Прекрасно написано- образец рецензии, столь сильно превосходящей по интересности и эрудиции предмет анализа.