Эта книга называется «Даниэль Штайн, переводчик». Когда я начал ее читать, я уже знал, что книга эта вызвала очень разноречивые отклики, это меня и заинтересовало. И прочтя книгу, я, кажется, понимаю и тех, кто ее высоко оценил, и тех, кто ее активно не принял. Книга, действительно, очень спорная, она дала достаточно аргументов для любой оценки. И непростая для чтения – помнится, «Три мушкетера» шли легче. Романом ее можно назвать очень условно, скорее это философское размышление, облеченное в форму сюжетного повествования, местами очень глубокое, есть куски прямо апокрифические, но есть и броды, которые можно перейти, почти не замочив ног, много информационного шума. Ткань повествования рваная, скачет во времени и в пространстве, связать всё это в голове в одну картину довольно трудно. Форма не комфортная – не потому, что непривычная, а потому, что очень уж искусственная. Эпистолярный жанр вообще-то не нов в литературе, но тут не взаимная переписка двух персонажей, а письма всех ко всем. Не знаю, под какое течение это можно подверстать: авангардизм, постмодернизм, супрематизм, сюрреализм, экзистенциализм… Но разве в этом дело? Иногда вдруг начинало казаться, что это написано полусумасшедшей старухой, хотелось бросить, но, вспоминая споры вокруг книги, я каждый раз преисполнялся решимости пройти этот крестный путь (почти в прямом смысле) до конца, чтобы понять позиции спорящих. Вроде не детектив, но почему-то всегда мнится, что квинтэссенция, как тонический аккорд, должна быть именно в самом конце.
В одном я уверен: книга эта – серьезный предмет для
обсуждения, как бы к ней ни относиться, и в первую очередь, конечно, для
еврейского читателя. Но и не только, а для всех, кто размышляет над вечными
вопросами – что есть истина? что есть Бог? что есть человек? Впечатляет
глубокое знание и не менее глубокая интерпретация еврейского и христианского
материала – столкновение этих материалов и есть контрапункт книги. И в этом
плане, в понимании этого контрапункта книга много дает тем, кто хочет из нее
взять.
Ну, а теперь, после этого спонтанного, неуправляемого, как
сход маленькой лавины, вступления, по порядку.
О чем книга? Вот что говорит ее автор:
«Начала
писать роман, или как это там называется, о человеке в тех обстоятельствах, с
теми проблемами – сегодня. Он всей своей жизнью втащил сюда целый ворох
неразрешенных, умалчиваемых и крайне неудобных для всех вопросов. О ценности
жизни, которая мало кому нужна, о Боге, которого чем дальше, тем больше нет в
нашей жизни, об усилиях по выковыриванию Бога из обветшавших слов, из всего
этого церковного мусора и самой на себя замкнувшейся жизни. Здорово завернула?». (Далее цитаты из книги выделены курсивом. Б.Б.)
Завернула действительно здорово, а если сказать проще,
книга посвящена наболевшей проблеме сближения и взаимоуважения вероисповеданий,
связи вероисповедания с этнической принадлежностью, ее главный герой – еврей,
ставший католическим священником в Израиле. Речь идет, в первую очередь, о двух
вероисповеданиях: иудаизме и христианстве. Иудаизм и христианство всегда – по
крайней мере, с тех пор, как христианство оформилось в самостоятельное
вероисповедание и провозгласило антисемитизм одной из своих платформ – были
антиподами. Иудеи не признают Христа, христиане считают – или, если быть
точным, считали на официальном уровне до 1963 года – евреев виновниками гибели
Иисуса. Если быть еще более точным, речь идет о католической ветви
христианства. В 1963 году Ватикан официально признал и провозгласил
невиновность евреев как нации в гибели Христа. Православная церковь хранит по
этому поводу гордое молчание.
По
удачному слову Л. Радзиховского, христианство есть диссидентская ветвь
иудаизма. Вообще говоря,
Радзиховский не сказал ничего нового. Разве что современный термин
«диссидентская» употребил. Последователи Иисуса действительно были – при его
жизни и какое-то время после его смерти – еврейской сектой. Он был евреем,
говорил и проповедовал на иврите, повторял, что пришел не разрушать Закон, а
утверждать его. А то, что он и его ученики стали родоначальниками новой
религии, выросшей впоследствии из этой ветви в мощный ствол и забывшей о своих
истоках, – что ж, христианам остается лишь благодарить евреев, давших им
Христа. Впрочем, почему забывшей? Да, заповедей Нового Завета придерживаются
только христиане, но они признают также и Ветхий Завет! А Ветхий Завет – это
перевод Торы. Уже отсюда бесспорно ясно, что корни у иудеев и христиан общие!
Ж. Ренан во втором томе «Истории христианства» писал, что
первые последователи Иисуса при его жизни считали себя правоверными иудеями,
строго соблюдали все обряды и законы Моисея. Даже после распятия Иисуса ученики
сохранили веру в торжество Израиля, считали, что только еврейский народ,
избранный Б-гом, является носителем вечной правды, а потому Мессия, сошедший на
землю, чтобы основать Царство Божие, есть истинный еврейский национальный
вождь. «В начале было Слово» – это из Евангелия. А кто почитает Слово и Книгу
больше, чем евреи?
Эта мысль – об общих истоках двух, а может быть, и трех
религий – пронизывает от начала до конца книгу Улицкой. Она ратует за «стирание
граней», ее герой служит католические мессы на иврите, его маленький храм стоит
на горе Кармель в Хайфе, там же, где стоит знаменитый бахайский храм, центр
бахайской религии – самой терпимой в мире монотеистической религии. Бахаисты
считают, что Бог един, а с людьми он сносится через своих пророков: Моисея,
Будду, Христа, Магомета... Однопартийная система!
Из всех бахайских общин мира стекались средства на
строительство мавзолея в Хайфе, где перезахоронены останки основателя бахаизма
перса Мирзы Али. В 1850 г. он был казнен в иранском Тавризе за отклонение от
ислама. А теперь здесь мир и покой, и в помине нет тех страстей, что бушуют
временами вокруг другого известного мавзолея. Эта религия, которая уверена
(как, впрочем, и все остальные), что за ней будущее. Но (в отличие от всех
остальных) не за счет подавления остальных религий, а за счет слияния с ними.
Но вернемся к истокам, ко времени зарождения
христианства. Этот период прослежен в книге с особой тщательностью. Потому что
этот важнейший вопрос – сердцевина книги.
Улицкая напоминает (устами своих героев), что
поначалу еврейское христианство бесконфликтно сосуществовало с иудаизмом, все
вместе молились в синагогах. Правда, евреи – ученики и последователи Христа –
еще не называли себя христианами. Однако раннее христианство теснейшим образом
было связано с иудейской средой того времени хотя бы уже потому, что сам Иисус
вышел именно из этой среды. У Иисуса была мать иудейка, он говорил на древнееврейском
и арамейском языках. Когда ему исполнилось восемь дней, над ним был совершен
обряд обрезания. Иисус, как мы знаем из текстов Нового Завета, соблюдал субботу
и посещал Храм. Как доказывают современные знатоки иудейской письменности того
времени, свое учение излагал тем же языком, приводил те же примеры, что и
раввины той эпохи.
В первом веке новой эры, в переходный, острейший и
определивший дальнейшие судьбы мира период, между иудеями и христианами еще
нельзя провести четкой границы. Они еще иудохристиане – одна Тора, одна
Псалтирь, одни и те же благодарения и прошения к Господу. «Новый побег маслины
еще не отрублен от ствола мечом апостола Павла» – так образно сказано в книге.
Но дальше, в середине века, начинаются расхождения. И хотя
Новый Завет родился из Торы, иудеи и христиане прерывают молитвенное общение и
начинают молиться в разных помещениях. Постепенно у христиан возникают тексты
нового типа, направленные против иудаизма и евреев. Прежняя Иерусалимская
церковь не порывала с иудаизмом, а учение апостола Павла, согласно которому
обрезание, соблюдение субботы и храмовое богослужение отныне упразднялись даже
для иудеев, вычленило христианство из иудейской политико-религиозной среды и
привело к разрыву, который и произошел вскоре, но уже после смерти Павла.
Постепенно Палестина эллинизировалась. С конца второго
столетия иудео-христианство на Востоке – в Палестине, Аравии, Иордании, Сирии и
Месопотамии – вообще угасло. Последние иудео-христианские общины пять веков
спустя были поглощены исламом.
«Период сосуществования иудейского и
греческого христианства закончился в IV
веке. С этого времени нееврейская христианская церковь стала могущественной,
она приняла греко-римскую форму, она стала религией империи. В современной
церкви нет места еврейской церкви. Христианство, которое существует в наши дни,
это христианство греческое. Оно отторгло от себя еврейские течения. Еврейская
традиция, связанная со строгим монотеизмом, проявилась скорее в исламе, который
тоже представляет собой своего рода интерпретацию иудео-христианской религии», – пишет Улицкая. И дальше: «…пропасть
между иудейским и христианским миром огромна, но мне она не кажется
непреодолимой».
Улицкая считает, что именно
иудео-христианская церковь предлагает возможности для будущего диалога в трех
направлениях: иудаизма, ислама и христианства. «В церковь должен быть
возвращен ее изначальный плюрализм. Среди многих христианских церквей,
говорящих на языках мира, должно найтись место и для еврейской христианской
церкви… Мы должны вернуться на место былого расхождения и понять, что можно
исправить. Историческое христианство совершило множество ошибок. Исправить,
конечно, нельзя, но понять, в чем они заключались и отчего проистекали, можно.
И новое понимание может принести хорошие плоды – примирения и любви. Потому что
из-за отсутствия евреев христианство теряет свою универсальность. Уход евреев –
незаживающая рана христианства. Греческая, византийская составляющая во многом
исказила сущность первоначального христианства. Хотелось бы вернуться к источнику».
Что же получается? Перед нами – манифест
движения «Евреи за Христа»? Трудно представить себе, чтобы традиционный иудаизм
пошел на возвращение к иудохристианству. Хочется сказать: никогда! (хотя
известно: никогда не говори никогда!). Да и христианство, даже если его иерархи
захотят, никогда не включит в себя иудаизм. Как – если прибегнуть к шутливой
аналогии – Сибирь никогда не включит в себя Израиль. Израиль мог бы 50 раз
поместиться на территории Сибири. Мог бы, но… не хочет (быть Еврейской автономной
областью).
Очень сложный вопрос. Взаимопонимание – да,
но «стирание граней»? Не полнейшая ли это фантазия? Если пафос книги, упрощенно
говоря, таков: «Ребята, у нас две семьи, давайте жить дружно», то против этого
трудно возразить. Но ведь Улицкая идет дальше: «Ребята, все мы – одна семья». А
вот тут возникает сомнение.
Но если говорить о тезисе «давайте жить дружно», то это уже
теплее. Толерантность
по отношению к другим религиям – это взгляд в будущее, а не в прошлое. Хочется
верить, что будущее за сближением вероисповеданий. «Перегородки между храмами
не достают до Неба» – как очень точно сказал философ В. Соловьев. Первые шаги в
этом направлении сделал великий Папа – Иоанн Павел II: он молился и в синагоге,
и в мечети, он проповедовал, что Бог един. Когда-нибудь, наверно, не скоро,
когда проблема выживания евреев уйдет в прошлое, наши эпохи с их многообразием
вероисповеданий потомки будут вспоминать так, как мы вспоминаем сегодня
язычество или античность с их многобожием. Детство цивилизации! Б-г смотрит на
всю эту возню и посмеивается себе в бороду.
Пока же ясно: замкнутость иудаизма на себя, его, так
сказать, интровертный характер, – это его сильная сторона, способствовавшая выживанию
евреев на протяжении тысячелетий. И вот тут закрадывается крамольная мысль:
время не стоит на месте, и, может быть, проблема выживания в инородной среде, в
течение многих веков висевшая дамокловым мечом над еврейством, ныне, когда есть
Израиль, должна решаться другими средствами? Да и сама проблема видоизменилась,
не так ли? Сила, интеллектуальная мощь и авторитет государства, поддержка его
диаспорой – не это ли современные пути национального самоутверждения? Трудно
себе представить, чтобы ультраортодоксальные евреи Израиля, отрицающие право
самого государства на существование (и в этом прямо смыкающиеся с арабскими
экстремистами), уповающие лишь на приход Мессии и Его Суд, могли бы решающим
образом влиять на кардинальные проблемы существования нынешнего еврейства. Уж
слишком всё это отдает духом иных веков. Времена меняются, и с этим нельзя не
считаться.
Улицкая считает, что в наш век проблемы еврейской самоидентификации
лежат уже за плоскостью идеологии, которая запрограммировала евреев
исключительно на обладание, освоение и реализацию Торы. Идеологии, определяющей
еврейскую исключительность, избранность и преимущество перед другими народами,
а также и изоляцию в христианском и любом другом сообществе. Герметизации
еврейской жизни более не существует. Теперь уже не отдельные представители
народа, которые в любые времена уклонялись от общей заданной программы,
выпадали из русла национальной жизни (можно вспомнить, например, Спинозу), а
целые большие и влиятельные группы отошли от традиционного еврейского
менталитета, интегрировались в мировую культуру. «Европейское еврейство в
том виде, в каком оно существовало последние три века, уничтожено», – пишет
Улицкая. И с ней, пожалуй, можно согласиться. Где в России Вы найдете
местечкового еврея, образ которого увековечен Шагалом? Да и в Израиле ортодоксы
и особенно ультраортодоксы не делают сегодня погоды ни в политике, ни в
культуре. И хотя те, кто в большей мере определяет лицо современного еврейства,
в какой-то своей части продолжает блюсти еврейские традиции и еврейскую веру,
но не на уровне ортодоксов, не столь, скажем так, истово. Это, скорее, уже дань
традиции и стремление не потеряться в переполненном мире. И эта
часть еврейства вовсе не против «дружбы» с другими вероисповеданиями, он
воспринимает веру, религию в большей степени как феномен истории и культуры, а
не поклонения.
У меня есть друг, он живет в Канаде и являет собой пример
«нового русского еврея». Имея за плечами высокие научные титулы, он посещает
синагогу, соблюдает субботу – и в этом смысле не выпадает из общинного
окружения. Но вот он купил в Италии исключительное по красоте деревянное
распятие ручной работы. Он с удовольствием повесил бы его у себя в комнате
просто как предмет искусства, но… опасается, что его неправильно поймут. И он
держит его в ящике стола.
«Национальное самосознание, – пишет Улицкая, – в
наше время обретает устойчивость не в почитании догматов, а в кулинарных
рецептах (замечательный пример – А. Окунь, И. Губерман «Книга о вкусной и
здоровой жизни». Б.Б.), покрое одежды и способе мытья, а также в одном, но
несокрушимом заблуждении, что именно традиционалистам принадлежит вся полнота
истины».
Но процесс – в широком смысле – все равно рано или поздно
пойдет, не может не пойти, время – хороший лекарь. Вот характерный, совсем
свежий пример: информация из газеты «Европа-Экспресс» от 15-21.10.07.
«Более 130 исламских преподавателей, богословов,
общественных и политических лидеров направили открытое письмо Папе Римскому
Бенедикту XVI, в котором призвали к установлению взаимопонимания между адептами
христианства и ислама. Письмо, озаглавленное «A Common Word Between Us and You», что можно перевести как «Слова у нас одни и те же», было
также направлено патриарху Алексию II, архиепископу Кентерберийскому, главам
лютеранских, баптистских и методистских церквей. Авторы письма сравнивают
различные места из Библии и Корана и приходят к заключению, что в обоих
изданиях первостепенной является вера в единого Бога, любовь к Богу и к своему
ближнему, что служит основанием для сближения между религиями. Один из
подписантов назвал появление письма поворотным и знаковым событием, которое не
только демонстрирует стремление мусульман к диалогу с христианами, но также
являет собой пример консенсуса между представителями различных течений в
исламе».
Возможно ли было такое полвека или даже четверть века назад
в такой закостеневшей, казалось бы, религии, как ислам? Значит, идет все-таки
время?
Иудаизм децентрализован, в нем нет главенствующего
верховного иерарха, подобно Папе или Патриарху, может быть, поэтому письмо не
адресовано в его сторону. А может быть, и по другой причине, не станем гадать.
Но оставаться совсем в стороне от этого процесса – продуктивно ли это будет? Не
будет ли это неким ретроградством, отсталостью от времени? К тому же – мы уже
говорили об этом: Библия и Тора – близнецы-сестры, разве в Торе не является
первостепенной вера в единого Бога, любовь к Богу и к своему ближнему? Самой
сутью своей это обращение касается также и иудеев.
Шаги христианства в сторону сближения с иудаизмом нельзя не
приветствовать. Улицкая очень подробно и внимательно отслеживает эти шаги. В
конце концов, при любом сближении негоже вспоминать «кто первый начал» и «кто
виноват». Если бы выяснением этого вопроса занялись, например, политики времен
разрушения Берлинской стены, холодная война никогда бы не кончилась. Так что не
стоит, вероятно, ставить во главу угла эти вопросы, стоящие со времен
разрушения Второго Храма, но нельзя же не сказать о том, что иудаизм не
проявлял никогда агрессии по отношению к христианству, а вот обратное явление,
мягко говоря, имело место. Поэтому то, что шаги делаются с христианской
стороны, вполне объяснимо, закономерно.
Христиан в мире –
миллиарды, а иудеев – всего лишь миллионы. Это разные весовые категории. И
смешно иной раз слышать, как идут жалобы, что иудейская религия притесняет
христиан. Голиаф жалуется на Давида. Что-то подобное вспоминается из новейшей
истории. Ах, да – большевики и меньшевики! Что сделали большевики с
меньшевиками – известно. Но даже если допустить, что всё в прошлом, и евреи это
могут вынести за скобки, остается вопрос – главнейший, тот самый: на какой
платформе объединяться.
Думается, платформа, которую предлагает
Улицкая, это утопия. На мой взгляд, повторяю. Улицкая забежала очень далеко
вперед, оттого в Израиле книгу многие приняли в штыки. Это понятно. Однако есть
у книги и истовые почитатели. И Радищев забегал вперед, и Томас Мор, и
Кампанелла, и тот же Мирза Али. Интересно ведь, что там, впереди? И всегда есть
первопроходцы, которым не терпится забежать вперед.
Что ж, будем считать, что в библиотеке фантастики стало одной
книгой больше. И, похоже, Улицкая сама это понимает. Вот что она пишет:
«Как всякая
большая книга, эта книга меня доканывает. Не могу объяснить ни себе, ни тебе,
зачем я за это взялась, заранее зная, что задача невыполнимая. Наше сознание
так устроено, что отрицает нерешимые задачи. Если задача есть, должно быть
решение. Только математики знают про спасительную формулу – при заданных
условиях задача решения не имеет. Но если нет решения, то хорошо бы увидеть
саму проблему, обойти ее с заду, с переду, с боков, с верху, с низу. Она вот
такая. Решить невозможно. Вещей таких множество – первородный грех, спасение,
искупление, зачем Бог, если он есть, создал зло, а если Его нет, в чем смысл
жизни… Все вопросы для честных детей. Пока малы, задают вопросы, а когда
вырастают, находят подходящий ответ в отрывном календаре или в катехизисе.
Очень хочется понять, но никакая логика не дает ответа. И
христианство тоже не дает. И иудаизм не дает. И буддизм. Смиритесь, господа,
есть множество неразрешимых вопросов. Есть вещи, с которыми надо научиться жить
и их изживать, а не решать».
Вот такая история с географией. И все же скажем
Улицкой спасибо за эту книгу. Потому что любое подобное интеллектуальное
усилие, исходящее из добрых намерений, пусть даже оно окажется в конце концов
заблуждением, есть свидетельство того, что еврейская мысль жива, бьется над
вопросами, и если не всегда решает их, то ставит – а это очень и очень немало!
«Что
главное в еврейском самосознании? Целеустремленный, сам на себя направленный
интеллектуализм». «Ядро
еврейского самосознания – полировка мозгов как содержания жизни, постоянная
работа по развитию мышления. Именно она дала в итоге марксов, фрейдов и
эйнштейнов».
Это всё из той же книги. И с этим трудно спорить, поскольку
своей книгой Улицкая
блестяще иллюстрирует этот тезис.
Еще одна последняя цитата, и летопись
окончена моя.
«Мощная жизненная сила иудаизма, большой веры маленького
народа, затерянного среди сотен других племен Ближнего Востока, иудаизма,
породившего две величайшие мировые религии, зиждется на двух принципах, один
принцип – ограничительный. Поведение иудея строго регламентировано, и
современному человеку часто кажутся смешными и нелепыми мелочные и на первый
взгляд необъяснимые запреты относительно поведения человека в обществе и в
частной жизни. Устрашающее количество законов и запретов, ограничений и
предписаний на все случаи жизни, от рождения до смерти: как есть, пить,
молиться, воспитывать детей, выдавать дочерей и женить сыновей… Но зато всё
заранее решено, все расписано, расставлено по местам, учтены все возможные
непредвиденные случаи. …Это и есть Талмуд – всеобъемлющий закон хорошего,
правильного поведения.
Но что такое второй принцип? ...Это принцип полной и ничем не
ограниченной свободы мысли. Евреям был дан священный текст, с которым они
работают веками. Эта работа – обязательная часть еврейского мужского
воспитания. …Иудеям была предоставлена в этой области невиданная ни в одной
другой религии, фантастическая свобода. Практически – отсутствие запретов на
интеллектуальное исследование. Есть обсуждаемые вопросы, нет догматов.
Само понятие ереси если и не отсутствует полностью,
то очень размыто и неопределенно. "Еврейская энциклопедия" говорит на
этот счет: "Определение ереси в иудаизме затруднено отсутствием в нем официально
сформулированных догматов и центральной инстанции, обладающей признанным
авторитетом в религиозных вопросах"».
Добавлю: нет и исповеди – каждый сам несет за себя
ответственность. Нет и отпущения грехов – не делай их, блюди талмуд! Нет и
икон. Очень забавно на сей счет сказано у Улицкой: «Я вдруг поняла, почему у
евреев нет икон – и быть не могло: у них у самих такие лица, что никакие иконы
уже не нужны». Нет и монашества. Всё это очень специфические подробности
иудаизма. В христианстве не исключен грех, главное – вовремя покаяться. Остро
стоит вопрос о ереси. Не исключено толкование текстов, но в очень ограниченных
пределах, и это прерогатива религиозных философов и иерархов церкви. Рядовые
верующие – не еретики – должны всё принимать, исполнять и молиться. В иудаизме
же каждый иудей и читает мудрецов-раввинов, и непременно при этом размышляет
сам, ничего не принимает бездумно на веру.
Да, есть различия, но все-таки они большей частью в
подробностях, а в главном – есть нечто общее, и это общее – важно.
«Итак, нет ограничения мысли, но есть ограничения в поведении. Их
множество… в сжатой форме они спрессованы в золотом правиле этики,
приписываемом еврейскому философу второго века Гилелю: "Не делай своему
ближнему того, чего не хочешь, чтобы он делал тебе"».
Добавим: не это ли проповедовал и Иисус?
Воистину так!
