«Нет такого мирского обряда от которого
бы не хотелось уклониться».
Кенко Хоси.
Один из «четырех небесных владык японской
поэзии»
периода Муромати (XIV в.)
Я не могу уклониться от желания рассказать об
одной выставке, которая прошла недавно в галерее союза художников, хотя писание
рецензий на выставки – тоже своего рода обряд, тягостный и скучный.
Для простого смертного, привыкшего видеть в
галерее картинки в рамочках и скульптурки на подставках эта выставка – эпатаж и
провокация. Для любознательных она
может послужить стимулом к постановке вопросов или поводом к разговору на интеллектуальную
тему. Автор выставки Маша Юзефпольская
вопросов не приемлет: - «Искусство не объясняют» - говорит она и отсылает вас к
каталогу, где всё подробно объяснено и даже вычислено. Что поделаешь, творческие люди полны
противоречий. Даже Наш Творец не отличается особой последовательностью...
М.Ю., молодая художница, постмодернистка,
концептуалистка, синкретистка, “ready-maid”истка, и пр. и пр. В эклектике
нашего времени без стиля и вкуса, которую оправдывают нелепым словом
«плюрализм», Маша, - помимо всех «измов»,
- профессиональный художник, который в отличие от многих «инсталляторов»,
владеет и классической техникой изобразительного искусства - рисунком и
живописью.
Вместе с тем Маша не выставляет традиционной живописи – она выставляет идею, настроение, обряд.
Маша Юзефпольская. Фото из Газеты Хаарец
Прежде чем мы погрузимся в анализ идеи, мне всё же
придётся рассказать о том, что же, собственно, выставлено в галерее, хотя
рассказывать изобразительное искусство также нелепо, как танцевать телефонную
книгу.
Итак, в душный хамсинный день Тель-Авива мы поднимаемся на второй этаж галереи, который
полностью занят работой Маши. Зал разделён на две неравные части виниловой
завесой. На неё спроектирован видео-портрет Маши, пытающейся оживить давно
задохнувшуюся сёмгу с хищно открытым ртом. Рыба - многозначный символ. Рыбы
обитают в глубинах вод, поэтому они традиционно ассоциируются с тайной и
благоговейным страхом.
Для евреев
они означают Благословение, Божественную защиту, Искупление, Плодородие,
Удачу. Мудрецы считали, что подобно тому, как рыбы защищены от дурного
глаза водами моря, защищен и еврейский народ, ибо Йаков сравнил потомство
сыновей Йосефа с рыбами (Брахот 20а).
В православной церкви подчеркивается
евхаристическое значение этого символа.
У Маши этот символизм объясняется, прежде всего,
необходимостью выразить средствами искусства истины, которые не подлежат
прямому изображению. Она говорит: « На родном иностранном языке ты отвергаешь
коллаборацию, порешаешь границы и порою помечаешь недоступные явления».
Возможно, это намёк на экологическую катастрофу, -
драгоценные породы рыб хищнически уничтожаются. Рыбы-самоубийцы; многие гибнут
после нереста, особенно самцы. Тут же на полу наклеена большая фотография
лежащей на боку Маши и на ней стоит множество пластиковых стаканчиков,
наполненных белесой жидкостью. Что это? Банк, генофонд для погибающих рыб, или
погибшего народа?
Не спрашивайте Машу, она не станет объяснять, -
думайте сами. Всё зависит от эрудиции и фантазии зрителя, которому дана, наряду
со свободой слова, ещё и свобода восприятия, фантазии и мысли.
Но где же этот свободно мыслящий зритель? Зал тих
и пуст, как кладбище. Его посещают только друзья и родственники. Все остальные
– на футболе.
«Ни один
век не был так враждебен искусству, как наш. Это сегодня абсолютно верно для
взрослого человека, который может жить без искусства» - Это писал Георг Гросс в
1925 году. Это абсолютно верно и для нашего века и для наших краёв.
Но раздвинем виниловую завесу и войдём в большой и
темный зал. От ваших ног к противоположной стене тянутся два черных настила, на
которых наклеены 400 рыбьих хвостов. Все подсчитано точно. Это можно
ассоциировать с Трюффо(?!) - (400 ударов), можно вспомнить гиматрию: 400 это
последняя буква еврейского алфавита – Тав – конец. Оказывается, дорога в ад
устлана рыбьими хвостами. Даже две дороги!- чтобы не толпились.
Но дорога пока ещё не ведёт в ад, а только к двум
экранам, на которых по замкнутому кругу прокручивается один и тот же видео клип
с небольшим сдвигом по времени, как в музыкальном каноне. Здесь очень хочется
вспомнить Хофстадтера с его прекрасным анализом канона, но надо рассказывать о
выставке и объяснять необъяснимое.
Клип это не точный термин. Клип,- этот вульгарный
пасынок кино, - обычно служит навязчивой рекламе грохочущих песенок.
У Маши ничего вульгарного и кричащего. На экране
героиня, одетая в черное, как грузинская вдова, в тишине правит свой
мистический обряд. На ногах черные японские таби – как варежка для ноги с
отделённым большим пальцем. Обычно женщины в Японии носят белые таби с дзори. Черные таби носят мастера восточных
единоборств - айкидо.
Айкидо - это искусство разрешения конфликтов и
поиска гармонии ... Маша в черных
таби творит своё - Айкидо.
При чем здесь айкидо, когда видеоклип снят в Германии?
- спросите вы резонно. Да просто при том, что в постмодернизме всё можно, любая
смесь, реминисценция и заимствования, он несет на себе печать плюрализма и
терпимости, в художественном проявлении вылившихся в эклектизм. Но последний
термин не слишком привлекателен, поэтому скажем синкретизм. Умное слово,
заимствованное из философии, которое тоже означает смесь разных направлений,
идей и стилей.
Кроме изобразительного ряда в экспозиции
присутствует ряд звуковой и ряд литературно-поэтический. В зале слышны вздохи, стоны и строчки стихов,
как бы хаотически вырванные из контекста цитаты на разных языках.
Что ищет Маша в немецком лесу? Кого заклинает,
верша таинственный танец, на месте бывшей берлинской стены, бывшего железного
занавеса?
Не ищите политических деклараций, хотя в каталоге
проскальзывает недовольство империализмом и американизацией, и ни звука про
тоталитаризм и фундаментализм. Но... это другая тема, давно навязшая в зубах и
мало интересная.
Напомню лишь, что Марсель Дюшамп, из писсуара
которого выросло всё концептуальное и постмодернистское искусство, американцем
не был.
Кому молится Маша, воздев руки на бетонном мосту? Она
творит свой ритуал женской ворожбы,
танцует, кружится на булыжной мостовой, сводит с ума бедного лягушонка, перекидывая
его из руки в руку. Впадает в транс. Лягушка - символ скрытой красоты и женской плодовитости, стремления женщины
иметь детей.
Красота безусловно присутствует – Маша на экране красива,
монументальной красотой кентавра или весталки. Она видит себя дочерью рыцаря,
клоунессой, паломницей, ковыляющей в одноразовых башмаках. Эти башмаки напоминают
раздвоенное копыто чистых животных, годных для заклания: «Мы жрём и нас
пожирают» - напоминает Маша экзистенциальную истину. Чтобы выжить, чтобы
существовать, не достаточно мыслить, необходимо ещё и пожирать себе подобных...
и бесподобных тоже.
Впрочем, чтобы существовать совсем не обязательно
мыслить, но совершенно необходимо жрать.
Нам
напоминает об этом один из друзей, поэт, говорящий стихами и цитатами из
деструктивных философов, и мы все направляемся в порт в рыбный(!) ресторан
творить обряд чревоугодия. В отличие от пустых залов галереи, ресторан переполнен
колдунами и шаманами, идолопоклонниками обжорства, весталками крепких возлияний
и гедонизма. Вот и наш поэт прекратил
цитировать пророков словоблудия и вытащил простую бутылку зверобоя, чем
несказанно удивил единственного коренного израильтянина в нашей компании.
При чем здесь искусство? Зачем искусство?
Чтобы задуматься об абсурдности жизни...
«В сущности, искусство - зеркало, отражающее того,
кто в него смотрится, а вовсе не жизнь».- Говорит Оскар Уайльд
«Умножая знания, умножаешь печали» - учит нас Экклезиаст.
