Жизнь и судьба профессора Е.И. Лукина
(окончание. Начало в
№2(63))
Новые испытания принес 1949 год с его кампанией по
разоблачению космополитизма и преклонения перед Западом. На этот раз Е.И. спасло
то обстоятельство, что ХЗИ был расположен далеко за городом, а в многочисленных
харьковских ВУЗах "космополитов" было более чем достаточно. Поэтому не только
московские и киевские цековские, но и обкомовские комиссии туда не добрались,
а проведение кампании было поручено здесь парткому института. Комиссия из 3-х
человек доложила Ученому совету ХЗИ, что космополитом № 1 в институте является
"неразоружившийся вейсманист-морганист" Е.И. Лукин, который, в частности,
"пытался доказать человеконенавистническую расовую теорию" (!). Обсуждение
выводов комиссии фактически провалилось, т.к. Е.И., много сделавший для ХЗИ
(еще в 1936 г. он фактически организовал там преподавание общей биологии, зоологии
и дарвинизма на современном уровне, создал первоклассный зоологический музей),
имел там огромный авторитет, и члены ученого совета молчали. Однако формально
принятое постановление Ученого совета было таким же, как и директивные документы
1948 г.: "считать невозможным оставлять образование и воспитание студентов
в руках вейсманиста-морганиста, обратиться в ВАК СССР с просьбой лишить Е.И.
Лукина ученой степени доктора биологических наук и звания профессора". Тем
не менее, на этот раз увольнения не последовало. По-видимому, тут сыграли и
вышеуказанные особенности статуса ХЗИ и позиция его ректора М.И. Книги, который
не торопился выполнять эти решения. Кроме того, немалую роль сыграло и то, что
в отличие от Харьковского университета, у Е.И. здесь не было личных врагов и
идеологически активных коллег. С ХЗИ - ХЗВИ связана вся его дальнейшая профессорско-преподавательская
деятельность. В Университет Е.И. больше не вернулся.
Следует отметить, что в это страшное для Е.И. время он вел себя достойно и мужественно: не каялся, не отрекался от своих убеждений, не предавал друзей. В этом отношении показательно его поведение в деле В.П. Эфроимсона. Этот выдающийся ученый и замечательный по своим нравственным качествам человек был близким другом Е.И. еще с довоенных времен, когда он по возвращении из лагеря (после первого ареста в 1933 г.) устроился работать на станцию по разведению и селекции тутового шелкопряда в Мерефе под Харьковом. Возвратившись с фронтов Великой отечественной войны с боевыми наградами, он стал работать в Харьковском университете на кафедре генетики. В 1948 г. он блестяще защитил докторскую диссертацию.
После августовской сессии ВАСХНИЛ он не только был
изгнан из Университета и не утвержден ВАК`ом в докторской степени, но и арестован.
Вопреки ожиданиям, подавляющее большинство "вейсманистов-морганистов" остались
на свободе. Арест же Эфроимсона, по-видимому, был связан, во-первых, с тем,
что в 1949 г. арестовывали очень многих ранее репрессированных и позже освобожденных,
а, во-вторых, с его активной деятельностью по разоблачению Т.Д. Лысенко как
фальсификатора и лжеученого. Эта сторона деятельности В.П. Эфроимсона достаточно
подробно охарактеризована в известных книгах Жореса Медведева, В.Н. Сойфера,
С.Э. Шноля и др. Несмотря на всю шаткость своего положения, Е.И. направляет
в соответствующие органы характеристику В.П. Эфроимсона (в архиве Е.И. сохранился
ее черновик), в которой отмечает его огромный талант, беспрецедентную работоспособность
и патриотизм. "Я не сомневаюсь, - пишет Е.И. в конце характеристики,
- что Владимир Павлович Эфроимсон, как истинный и самоотверженный патриот нашей
Родины, при благоприятных условиях принесет много пользы в практически важных
областях науки". Как это не удивительно, Е.И. после этого не был арестован.
Более того, В.П., который первоначально попал в лагере на общие работы, что
обрекало его на верную смерть, был переведен в санчасть. Сохранилось его письмо
после получения справки о реабилитации, факсимиле которого здесь приводится
(там, где указаны инициалы И.М.П., речь идет о профессоре Илье Михайловиче Полякове,
на кафедре которого работал В.П. Эфроимсон в 1946-1948 гг.).
Хотя Е.И. сравнительно недолго находился в статусе
безработного, события 1948-1949 гг. губительно повлияли на его научную деятельность.
Написанные в первые послевоенные годы многочисленные работы по географической
изменчивости, видообразованию, первоначальной дивергенции животных и растений,
а также другим кардинальным вопросам эволюционной биологии были отклонены редакциями
различных журналов и остались неопубликованными. Судя по списку его работ, он
не печатался с февраля 1948 (тезисы докладов Дарвиновской конференции) до конца
1953 г., когда в "Трудах Севанской гидробиологической станции" (т. ХІІІ, 1953,
с. 213-225) была опубликована его статья "Особенности фауны озера Севан", а
в сб. трудов Харьковского зоотехнического института - большая работа "К гидробиологической
характеристике прудов", в которой предложена оригинальная классификация искусственных
водоемов. Столь долгое (почти шестилетнее!) "молчание" объяснялось той непреклонной
позицией, которую Е.И. занял по отношению к "мичуринской биологии". Он был одним
из тех немногих, кто не шел ни на какие компромиссы и контакты с Лысенко и его
приспешниками. Характерен в этом отношении эпизод на Всесоюзной конференции
летом 1963 г. в Томске, куда Е.И. был приглашен как основатель кафедры гидробиологии
и ихтиологии в ТГУ. В то время Лысенко опять пользовался безграничным доверием
и полной поддержкой "Партии и Правительства". На конференции присутствовали
его ближайшие соратники и, в частности, И.И. Презент, который вел себе нагло.
Выступление Презента получило гневную отповедь со стороны Е.И., который, в частности,
порекомендовал ему "бросить привычки 1948 года". [Это прозвучало более
чем актуально, поскольку в 1964 г. готовилось проведение новой сессии ВАСХНИЛ
и лишь свержение Хрущева не дало осуществиться окончательному разгрому отечественной
биологии].
В начале 50-х годов по инициативе Зоологического института
АН СССР Е.И. предпринимает обширные исследования фауны пиявок пресных и солоноватых
водоемов. На протяжении 30 лет он совершает с этой целью экспедиционные поездки
на Кавказ и в Закавказье, Среднюю Азию и Казахстан, в Закарпатье и Прибалтику,
Карелию и на Кольский полуостров, на Алтай и в Туву, Сахалин и Камчатку, в Хабаровский
и Приморский край. Он проводил сборы гидробиологического материала и комплексное
его изучение в бассейнах Волги, Дона, Днестра, Днепра, Салгира, Печоры, Сев.
Двины, Иртыша, Катуни, Оби, Енисея, Ангары, Лены, Амура, Уссури, Камчатки и
других рек, на озерах Севан, Онежское, Ладожское, Телецкое и др. Как отмечали
Б.Г. Иоганзен и Я.Я. Цееб в юбилейной статье, посвященной 70-летию Е.И. (Гидробиологический
журнал, т. ХІ, вып. 1, 1975, с. 113-115), "редко кому из гидробиологов удавалось
охватить полевыми исследованиями столь обширную и разнообразную акваторию".
Особое место в его гидробиологических исследованиях занимает Байкал. Он принимал
участие в ряде байкальских экспедиций, любил бывать в Лимнологическом институте
и Иркутском университете, где у него было много друзей (М.М. Кожов, Г.И. Галазий,
М.Ю. Бекман, О.М. Кожова и др.).
Е.И. Лукин и директор Лимнологического института АН СССР, чл.-корр. АН СССР Г.И. Галазий. Вид на исток Ангары, 1964
Е.И. Лукин на фоне Ключевской сопки, Камчатка, 1964
Е.И. Лукин, р. Камчатка, 1964
Е.И. Лукин, р. Камчатка, 1964
Экспедиция на НИС "Г.Ю. Верещагин". Байкал, 1964. Слева-направо: В.Н. Абросов, Е.И. Лукин, Г.Г. Винберг, В.Н. Грезе
Е.И. Лукин с известным сибирским ихтиологом С.И. Краснощековым, Байкал, июль 1972
Е.И. Лукин на Байкале, август 1979
В работах Е.И. Лукина установлен резко выраженный эндемизм фауны пиявок Байкала и отсутствие ее связей с обычной сибирской фауной (результаты этих исследований были доложены в 1965 г. на XVI Международном лимнологическом конгрессе в Варшаве и вызвал всеобщий интерес). Из многочисленных публикаций "байкальского цикла" следует выделить известную статью "Фауна открытых вод Байкала, ее особенности и происхождение" (Зоологический журнал, 1986, № 5, с. 666-675), в которой впервые предпринята попытка учесть не только значительный эндемизм уникальной фауны Байкала в целом, но и ряд других ее особенностей, связанных с вымиранием предшествующей фауны под влиянием эндогенных (рифтогенных) факторов, освобождением многочисленных экологических ниш и последующим заселением их иммигрантами из горных потоков. Анализируя данные о роли эндемичных таксонов разного ранга в различных группах организмов (инфузории, коловратки, губки, планарии, малощетинковые черви, различные ракообразные, моллюски, бычки-подкаменщики и др.), Е.И. убедительно показывает молодой (плейстоценовый) возраст фауны Байкала, что согласуется с приуроченностью его к активной рифтовой зоне и историко-геологическими данными. Эти выводы представляли не только теоретический интерес. Они стали важным аргументом в борьбе с преступными планами промышленного освоения Байкальского региона и, в частности, строительства огромного целлюлозно-бумажного комбината (ЦБК) в устье р. Селенги. Из представлений о молодом возрасте байкальской биоты за счет заселения освободившихся экологических ниш организмами из горных потоков, с их чистейшей, богатой кислородом водой, следовало, что любое техногенное воздействие будет для нее губительно. Как бы хорошо не работали очистные сооружения, стоки озера все равно будут привносить в озеро компоненты, вредные для его фауны в целом и организмов-фильтраторов (рачок-эпишура и др.) в частности.
Начиная с 1958 г. (первая экспедиция Е.И. на Байкал),
когда в Иркутске на Конференции по производительным силам Сибири был впервые
поставлен вопрос о строительстве в устье Селенги ЦБК, его подпись (наряду с
подписями ведущих исследователей-биологов Лимнологического института АН СССР,
Иркутского университета и других научных учреждений) фигурирует в различных
письмах-протестах и заключениях. Когда решение о строительстве комбината было
все же принято, Е.И. воспринял это как личную трагедию. Позже в статьях, опубликованных
в Докладах АН СССР, Зоологическом журнале, в ряде выступлений на научных конференциях
он, основываясь на данных собственных гидробиологических исследований, показал
реальность быстрых необратимых изменений прибрежной байкальской биоты (чутким
индикатором техногенного загрязнения, в частности, оказались пиявки). Летом
1972 г. в одном из писем с Байкала он писал: "Проклятый комбинат дымит круглые
сутки, и нет оправдания этому экологическому преступлению!".
Уникальные сборы послужили Е.И. материалом для ряда
статей и монографий по фауне пиявок различных регионов, включая фундаментальное
издание "Пиявки пресных и солоноватых водоемов. Фауна СССР. Пиявки" (Л., Изд-во
"Наука", 1976, 484 стр. с илл.). В рецензии известного гидробиолога и зоолога
С.М. Ляхова (С.М. Ляхов // Зоол. журн., 1977, т. LVI, вып. 8, с. 1263-1264.)
отмечена "широта географического диапазона (от Закарпатья до Камчатки и Курильских
о-вов, от Коми АССР и Карелии до Грузии и Таджикистана) изученных материалов,
хранящихся на возглавляемой автором кафедре зоологии и дарвинизма Харьковского
зооветеринарного института" (в последние годы основная часть этой огромной
коллекции передана в зоологический музей Харьковского университета) и подчеркнута
"исключительная полнота изложения". Помимо систематического описания
("видовые характеристики в систематической части поражают полнотой" -
отмечает С.М. Ляхов), монография включает большие разделы по морфологии и физиологии,
филогении, экологии, зоогеографии. Подробно рассмотрены жизненные циклы пиявок.
Последовательно охарактеризовано их отношение к температуре, содержанию кислорода,
солености, жесткости, рН и активной реакции воды, свету, субстрату, биотическим
факторам и факторам загрязнения. Детальная характеристика пиявок Палеарктики
сочетается с подробным анализом их мировой фауны. Дано сравнение палеарктической
фауны с фаунами Неарктической, Неотропической, Эфиопской (показано, в частности,
что особое место в зоогеографии палеарктических Hirudeneа занимает агрессивно-хищный
вод Limnatus nilotica), Индо-Малайской и Австралийской областей. Все это позволяет
рассматривать эту работу как образец системного исследования, предметом которого
является столь интересная и практически важная группа. Специальная глава посвящена
практическому значению пиявок - полезному (в медицине, ветеринарии, экологии)
и вредному (паразитизм на рыбах, водоплавающих птицах и млекопитающих).
Академик М.С. Гиляров (кстати, в соавторстве с ним
и Т.С. Перель Е.И. опубликовал в 1969 г. интересную статью в Докладах АН СССР,
посвященную первой наземной пиявке в фауне СССР - третичному реликту лесов южного
Приморья), получив от Е.И. эту книгу, написал ему: "Глубокоуважаемый Е.И.!
Спасибо за чудесный том, с выходом которого от души Вас поздравляю. Все-таки
можно писать о географической изменчивости, об эволюции, о любых общих вопросах
- все может быть интересно, но преходяще. А вот такая монография не преходяща
и к Вашему труду будут и через 100 лет возвращаться и писать: "еще Лукин…" От
души рад за Вас, что Вам удалось это сделать. Ваш А. Гиляров. 18.09.76".
Гирудологические исследования Е.И. получили высокую оценку со стороны таких крупнейших специалистов по гидробиологии и зоологии беспозвоночных, как Н.А. Ливанов, Л.А. Зенкевич, А.В. Иванов, Я.А. Бирштейн, С.Г. Лепнева, А.А. Стрелков и др.
В последние годы интерес к изучению пиявок резко возрос в связи с медицинскими аспектами их применения. Проводятся глубокие биохимические исследования пиявок, на основе которых создан ряд лекарств. В разных странах проводятся Международные конференции гирудологов (в 1990 г. Е.И. получил приглашение от проф. Ригби присутствовать в качестве VIP-участника в работе Third Int. Conference of Leech Scientists в Иерусалиме). В 1992 г. в Москве создана Российская Ассоциация гирудологов, председателем которой является известный специалист по биохимии крови проф. И.П. Баскова. Благодаря этому, значение гирудологических работ Е.И. резко возросло. В последние годы жизни Е.И. жалел, что в свое время по предложению А.В. Яблокова не написал большую популярную статью о пиявках в "Природу".
С начала 60-х годов Е.И., продолжая интенсивные гидробиологические и зоологические исследования, возвращается к вопросам теории эволюции, которым посвящен ряд крупных работ, опубликованных (1964-1994 гг.) в сб. "Проблемы эволюции", Зоологическом журнале и других периодических изданиях и получивших широкую известность. Они связаны с разработкой таких ключевых эволюционных проблем, как: внутривидовая экологическая дифференциация, неравномерность темпов эволюции, различия в скорости эволюции разных систем органов и приспособлений к размножению и развитию животных, принцип монофилии и проблемы изменения количества параллельных систематических групп по мере повышения их ранга, теория ароморфозов и типы животного мира, главные этапы прогрессивной эволюции в связи с геологической историей, общие вопросы построения системы животного мира, ароморфозы и условия их возникновения. Некоторые из этих работ посвящены памяти глубоко почитаемых им крупнейших отечественных биологов (И.И. Шмальгаузен, Н.А. Ливанов, Л.А. Зенкевич, В.А. Догель, А.В. Иванов, Г.Г. Винберг, М.М. Кожов и др.), знакомством и дружбой с которыми он гордился до конца своих дней. В 1984 г. Е.И. принял активное участие в подготовке и проведении Всесоюзной научной конференции "Направления и закономерности эволюционного процесса", посвященной 100-летию со дня рождения И.И. Шмальгаузена. Он выступил с докладом "Теория И.И. Шмальгаузена о накоплении в процессе эволюции адаптаций широкого значения", позже опубликованной в виде большой статьи в "Зоол. журнале".
Следует отметить и тесные творческие связи Е.И. с учеными-биологами Ленинградского отделения Института истории естествознания и техники (К.М. Завадский, Э.И. Колчинский, Я.М. Галл). По предложению директора института С.Р. Микулинского и зав. лабораторией истории и теории эволюционного учения К.М. Завадского, он наряду с Г.Ф. Гаузе, В.С. Кирпичниковым и др. принял активное участие в создании фундаментальной коллективной монографии "Развитие эволюционной теории в СССР" (Л.: Наука, 1979).
Нельзя не упомянуть и об активном участии Е.И. Лукина в таком фундаментальном многотомном труде как изданные под редакцией ЗИН'а "Основы зоологии", а также о том, он привлекался в качестве автора отдельных статей при составлении Украинской и Большой Советской энциклопедий.
Е.И. был не только крупным и многогранным ученым-естествоиспытателем, но и выдающимся педагогом. Его педагогическая работа началась в 1927 г. в Харькове с чтения курса общей биологии в Институте народного образования и Зоотехническом институте. В конце 20-х - начале 30-х годов Е.И. участвовал в составлении учебников общей биологии, по которым велось преподавание в средних и высших учебных заведениях Украины. Так, он написал ряд разделов (Общие свойства жизни. Фотосинтез. Размножение организмов. Наследственность и изменчивость организмов и их значение в сельском хозяйстве) в "Общей биологии" (Часть I-III, 1931-1933 г.г.). В изданном в 1935 г. под редакцией И.М. Полякова капитальном учебном пособии для техникумов, рабфаков, учреждений высшего комобразования он написал большой раздел по зоологии. Дальнейшее продолжение его профессорско-преподавательской деятельности связано с Харьковским и Томским университетами, а наиболее длительный ее период - с Харьковским зоотехническим, (позже - зооветеринарным) институтом. Здесь возглавляемая им кафедра зоологии и дарвинизма на протяжении 30 лет служила центром повышения квалификации для преподавателей зооветеринарных и сельскохозяйственных вузов СССР.
Е.И. Лукин в совершенстве владел всем арсеналом педагогических приемов и методов. Его блестящие и исключительно содержательные лекции неизменно собирали большие аудитории. Он разработал специальные учебные программы по курсам общей биологии, зоологии и дарвинизма, сформировал уникальный фонд препаратов, таблиц, наглядных пособий, превосходно организовал весь учебный процесс - от лекций и практических занятий до экзаменов, которые всегда принимал сам. Велика его роль в пополнении коллекций знаменитого зоологического музея на биологическом факультете ХГУ. Богатый зоомузей создан им и в Зооветеринарном институте.
Е.И. Лукин на заключительной лекции по курсу зоологии в ХЗИ, май 1957
В биографическом словаре "Выдающиеся педагоги высшей
школы г. Харькова" (Харьков, изд-во Глобус, 1998) в очерке о профессоре Е.И.
Лукине (автор И.В. Козицкая), в частности, сказано: "Прекрасные лекции Ефима
Иудовича, четкие, емкие, лаконичные, прочитанные на высочайшем научном уровне,
запомнились всем, кто их слушал: и студентам, и преподавателям - слушателям
курсов повышения квалификации. Студенты не говорили: "Я иду на зоологию", они
говорили: "Я иду на Лукина". Ефим Иудович обладал удивительным умением вложить
в лекцию максимум информации, подать материал так, чтобы он был не застывшей
теорией, а "информацией к размышлению", требующей от студента понимания и построения
логической цепочки эволюционного развития. Главным принципом проведения лабораторных
занятий Е.И. Лукин считал необходимость стимулировать у студентов самостоятельность
и творческий подход к изучению материала. Е.И. Лукин всегда предъявлял высокие
требования прежде всего к себе лично, а также к знаниям и профессионализму студентов
и преподавателей. Среди студентов считалось серьезной удачей сдать Е.И. Лукину
экзамен на "пятерку". В рамках ответа на вопросы билета он умел "выудить" у
студента буквально все, что тот знает по прочитанному курсу. Знающему, хорошо
подготовленному студенту очень помогали при ответах наглядные материалы, разработанные
и подготовленные Е.И. Лукиным…".
Е.И. является автором учебника "Зоология", вышедшего тремя изданиями (1961, 1981 и 1989 гг.). Утвержденный в качестве основного учебного руководства для вузов зоотехнического, ветеринарного и сельскохозяйственного профилей, он также широко используется на биологических факультетах университетов и педагогических институтов. Ю.И. Полянский в своем "Отзыве о книге проф. Е.И. Лукина "Зоология", ІІІ изд., 1989 г., Москва, Агропромиздат, 384 стр., 207 рис." отметил, что это "лучший из имеющихся у нас и за рубежом кратких курсов". Совместно с проф. Московской зооветеринарной академии А.Г. Банниковым он является автором "Программы дисциплины "Зоология" для сельскохозяйственных высших учебных заведений" (1978 г.).
Е.И. очень любил преподавание и весь педагогический процесс, хотя и часто сетовал, что это занимает у него массу времени и отвлекает от научной работы. Много сил и времени он отдавал научно-организационной деятельности. В 1962 г. по просьбе тогдашнего Председателя Всесоюзного гидробиологического общества (ВГБО) Л.А. Зенкевича, с которым был связан длительными дружескими отношениями и общими научными интересами, он организовал и возглавил Харьковское отделение ВГБО, которым руководил вплоть до распада СССР в тесном контакте со своими коллегами из Киева (Л.П. Брагинский, А.П. Маркевич и др.) и других научных центров Украины. Активное участие в работе ВГБО он принимал на протяжении 40 лет, участвуя в работе многочисленных съездов и конференций гидробиологов.
А.А. Любищев и Е.И. Лукин. Закарпатье, июнь 1957
Е.И. Лукин с зоологами и гидробиологами Коми
Филиала АН СССР. Сыктывкар, август 1963
Е.И. Лукин и Л.Г. Магазанник.
Комарово, 1963
Е.И. Лукин с сотрудниками кафедры зоологии
беспозвоночных Казанского университета, 1977
Е.И. Лукин и Б.К. Вайнштейн. Борок, сентябрь
1979
Е.И. Лукин. Борок, 1979
Е.И. Лукин. Борок, 1979
Е.И. Лукин на Всесоюзной гидробиологической конференции. Севастополь, 1987
Е.И. Лукин и Г.Е. Шульман. Севастополь, 1987
Выйдя в 1987 г. на пенсию и прекратив профессорско-преподавательскую работу, Е.И. еще 4 года, вплоть до крушения Советского Союза, не снижал интенсивности своей научной деятельности.
В 1989 г., как раз во время своего 85-летия, он принимал участие в І Верещагинской байкальской международной конференции (Листвянка, 2-7 октября 1989 г.). В сентябре 1990 г. выступил с большим докладом на упоминавшейся выше Международной конференции, посвященной 90-летию Ф.Г. Добржанского. В мае следующего года на Всесоюзном совещании "Медицинская пиявка на службе здравоохранения" (Донецк, 14-17 мая 1991 г.), сделал обширный вводный доклад "Географическое распространение медицинской пиявки в связи с ее экологией и происхождением". В ноябре 1991 г., в возрасте 87 лет принял активное участие в съезде ВГБО (на обратном пути из Мурманска в Ленинград ему пришлось просидеть более суток в аэропорту из-за нелетной погоды).
В общем равнодушный к наградам и почестям, Е.И. Лукин с удовлетворением воспринял известие о его награждении в составе группы биологов, устоявших в борьбе с "лысенковщиной" и содействовавших восстановлению и развитию генетики и селекции в СССР. Особенно обрадовала его приветственная телеграмма Н.Н. Воронцова, которого Е.И. очень высоко ценил как ученого и человека (можно себе представить, сколь горестным было бы для него известие о роковой болезни и безвременной кончине Николая Николаевича!).
Несмотря на ненастную погоду и неважное самочувствие, он вылетел в Москву и 26 ноября присутствовал в Кремле во время награждения. В своем выступлении после получения Ордена Трудового Красного Знамени он сказал о необходимости развития генетики и эволюционной биологии во всех союзных республиках, вспомнил В.П. Эфроимсона и других, заслуживших самые высокие награды, но не доживших до этого дня.
Последние годы жизни Е.И. были омрачены распадом СССР, который он переживал очень тяжело, вспоминая своих друзей в России, Прибалтике, Грузии и многочисленных преподавателей зоологии и дарвинизма из всех республик бывшего Союза, повышавших квалификацию на его кафедре в ХЗВИ, а также поездки, путешествия и экспедиции. Свою физическую и интеллектуальную форму он сохранял почти вплоть до своего 90-летия. За три месяца до юбилея (в ХЗВИ намечали отметить его проведением международной конференции) Е.И. внезапно заболел, перестал ходить, а через некоторое время почти полностью ослеп. В день юбилея он получил много приветствий из разных городов бывш. СССР. Особенно тронуло и обрадовало его поздравление от ученых Зоологического института РАН, с которым он был тесно связан на протяжении свыше 50 лет.
Несмотря на тяжелую болезнь, слепоту, Е.И. прожил еще 5 лет, скончавшись 22 ноября 1999 г. Похоронили его за городом, недалеко от Харьковского Зооветеринарного института на тихом сельском кладбище в древнем бору, в котором он любил гулять перед лекциями.
