Kramer1
©"Заметки по еврейской истории"
Январь 2005

 

Ася Крамер


Москва, Синдикат, Отдел

Фенечек и Тусовок

Новинки прозы

 

 


     Передача по CNN.
    Дама средних лет голосом сладко-слезливым рассказывает, что в нынешнем Ираке осталась еврейская община не то в составе тридцати, не то двадцати человек. Самому старшему 90 лет, самому младшему – немногим меньше. Сюжет посвящен их вывозу в Израиль. Женщина живописует 110-градусную жару, ужасные бытовые условия, показывает согбенную почти до земли старушку. Дама-активистка стариков горячо уговаривает, те беспомощно сопротивляются. В конечном итоге победил напор активности.
     Что-то мне в этом сюжете сразу не понравилось. Уж больно все фальшиво звучало.
     Так и слышалось, как в каком-нибудь глухом углу, куда, тем не менее, передачи СНН доходят, рассуждает супружеская пара:
     - Вишь, как своих-то спасают. Все остальные им до лампочки, а своего и из-под земли найдут!
     - Я же тебе всегда говорил – они друг дружку за собой тащат. Стоит одного на работу взять, как он всех своих устроит вокруг.

     Слухи о какой-то беспрецедентной клановой поддержке «друг дружки» - один из самых стойких антисемитских мифов. Увы, на практике бывало, скорее, наоборот - еврей еврея пугался. «Кучковаться нам нельзя, - говаривал старый редакционный циник Леонид Кройтор в ответ на просьбу помочь с трудоустройством, - тогда в нас легче попасть».
     Но еще больше в сладко-слезливом сюжете не понравилось вот что.
     На фоне ежедневно гибнущих американских солдат и рядовых иракцев сентиментальный рассказ о том, как долго и упорно уговаривали 90-летнего старика согласиться на переезд в Израиль, выглядел каким-то нелепым анекдотом. Что это? Зачем? В этом какая-то символика? No Jew left behind? Если это и есть главный мэсседж, то, по моему мнению, он не работает на позитивный образ Страны, отнюдь нет. По крайней мере, не сейчас. Или действительно так важно посадить на шею задыхающегося израильского налогоплательщика еще одного старого человека?
     Мой муж, зрящий, как говорится, в корень, сказал;
     - Просто остались неосвоенные деньги. Надо срочно потратить. – Это он по своему прошлому гиповскому опыту знал: заложенные в бюджет деньги надо «освоить», иначе больше не дадут, да и от начальства влетит.
     Мы все посмотрели на мужа осуждающе. – Вот всегда ты со своим скептицизмом ...
     А буквально через день пришла очередная бандероль заказанных книг. И там – «Синдикат» Дины Рубиной.
    

* * *

    Конечно, это не роман. В нем нет ни фабулы, ни романтических историй, ни интриги. Еще раз посмотрела на обложку. Там стояло: «роман-комикс». Это лучше. Это подходит. Такой черно-белый комикс с последней страницы газеты, где с начальных кадров-рисунков герои узнаваемы по приметным деталям - кто по шапочке с помпоном, кто по шортам в клетку. Герои Рубиной неизменны, как и положено персонажам комикса или, допустим, ярмарочного представления. Никто не меняется. Когда нужно будет изменить сцену, невидимый кукловод уберет одних, выпустит на сцену других. Роман «Синдикат» посвящен будням международной еврейской организации, основная цель которой – способствовать репатриации евреев или тех, у кого есть хотя бы одна четвертая часть еврейской крови. Дина Рубина и ее героиня, на взгляд и слух читателя, - суть одно и то же, хотя сама автор, напуганная, видимо, судебными исками, от прототипа открещивается. Все это вымысел, - говорит она. Да, как же! Эта книга – из тех, которые пишутся даже против собственного желания. «Когда слова уже горят в гортани», - как писал когда-то Сельвинский. Правда, тот продолжал в унисон с запуганной эпохой – «но ты не смеешь и глотаешь их!» А нынешние смеют. Точно такой дневниковый характер заметен в «Пайке» Юлия Дубова о становлении империи Березовского. И здесь, в «Синдикате» своего рода дневник, множество остроумных наблюдений, с элементами фельетона. Иногда автор забывает, что читателю непосильно запомнить большое число непримечательных героев, единственной приметой которых является то, что они так или иначе связаны с деятельностью Синдиката. Дина Рубина – известный прозаик, автор более 40 книг, переведенных на 15 иностранных языков, лауреат литературных премий, член международного ПЕН-клуба. Публиковаться начала в журнале «Юность» много лет назад и впоследствии печатала свои романы, повести и рассказы в журналах «Новый мир», «Знамя», «Дружба народов», «Континент», «Время и мы» и проч.
     В 1990 году переехала в Израиль. С 2000 по2003 годы работала в Москве, в должности главы департамента культурных связей Сохнута.
     Ее роман-комикс «Синдикат» номинирован на Букеровскую премию.
    

* * *

    «Собственно, работа с населением давно уже обрела традиционные формы: Помимо колоссальных народных гуляний в табельные дни, помимо кружков, курсов по изучению чего бы то ни было, вечеров и лекций, Фенечек и тусовок, каждый департамент практиковал выездные семинары, где в течение трех дней где-нибудь в загородном доме отдыха, пансионате или туристической базе заезжие израильские посланники и местные специалисты, заказанные и оплаченные в "Научном Форуме" у Норы Брук, обрабатывали пойманных в сети рыб по высшему разряду: программа таких семинаров составлялась наиплотнейшим образом, с получасовым перерывом на обед, так что желающим прокатиться за город на халяву, приходилось отрабатывать и номера в тусклых обоях, и селедку под майонезом, и свежий воздух за окном.
     Основным условием набора публики на такие вот, тусовки, было наличие мандата. Собственно, это был и основной закон Страны: взойти в Святую землю предков может человек, имеющий мандат на Восхождение... Этот самый мандат человеку обеспечивал его еврейский дедушка, или бабушка, - что уж говорить, условие щадящее. Ведь, положа руку на сердце, или, оглянувшись окрест, вы чаще всего найдете этот самый мандат не далее, как у себя за пазухой... а если не найдете, то, значит, плохо ищете... Покопайтесь в родословной, пошукайте какого-нибудь прадеда-кантониста, какого-нибудь Семена Ивановича Матвеева, полного георгиевского кавалера, бывшего Шмуля Мордуховича... Ищите, говорю я вам, и обрящете... В девяностые годы, годы Великого Восхождения, мандаты покупались в синагогах, подделывались в паспортных столах, возвращались во многих семьях из небытия, из выкрещенного прошлого, из кантонистских легенд, из бегов, из потерянных паспортов, из подделанных военных билетов... В те, уже легендарные годы, сотрудникам Синдиката не приходилось рыскать по задворкам Советского Союза, чтобы выдать на гора и засыпать в закрома Родине... Они работали, как черти, валясь от усталости с ног, отправляя в день по нескольку самолетов...
     Ныне ситуация поменялась, и словно гончие ищейки, синдики прочесывали и прочесывали старые грядки, пытаясь раскопать давненько закопанные в землю мандаты на Восхождение, а иногда заново посеять и вырастить в человеке нечто такое... некое чувство... самоощущение такое, вот... ощущение чего-то такого, неопределенного, но жгуче волнующего, которое... Короче - на чиновном жаргоне Синдиката это называлось национальной самоидентификацией, и я хотела бы взглянуть на прохвоста, который изобрел этот термин».

    

* * *

    Так случилось, что небольшая дружная компания провела праздничный – длинный – weekend – в замечательном месте. Городок называется. Twain Harte – в память о двух хорошо известных нам писателях. Один из них - Марк Твен, другой его друг и учитель Брет Гарт. Тут, после шашлыков и песен под гитару, и зашла речь о «Синдикате». И не столько о нем, сколько об эмоциях, этой книгой вызванных. Попробую дать все это в репортажном стиле. (Прошу дать скидку на то обстоятельство, что шашлык и пение сопровождалось некоторым количеством горячительных напитков, что, как известно, на эмоции действует самым раскрепощающим образом).

     Ирина. Конечно, же, прочитав, расстроилась. Разозлилась, правильнее будет сказать. Прожив десять лет в Америке, мы привыкли уже, что всюду и везде идет гигантский SALE. Тебе продают. Втюхивают. Впаривают. Но ты уже это знаешь. Ты тоже не лыком шит. Твоя семья, твои друзья уже вооружены опытом прошедших лет. Уже всем всучили кому - ненужное жемчужное ожерелье, кому - time-share в Мексиканской Ривьере...
     Алла... кому-то - дорогой и бестолковый учебный курс! Работа – обеспечена!
     Костя... а кому-то, на заре туманной юности, - и рутканал на здоровый зуб!
     Ирина. Вот именно. И теперь мы уже знаем: у продавца свой интерес, а у тебя свой. Но по вековечной нашей наивности мы все-таки считаем, что есть святое. Грязными руками просят не трогать. И среди некоторых святых тем - еврейство. Возвращение к корням... Великое переселение... Нет, и тут, оказывается, тебя обрабатывали по всем правилам «продажной» науки, в смысле - «науки продавать».

     Владимир. – Синдикат у Рубиной работает как хорошо поставленный бизнес. И это странно только нам, вчерашним « романтикам» с большой, советской дороги. Однако некоторые правила ведения честного бизнеса нарушены. Потенциальные клиенты Синдиката не знают, что идет sale! Рекрутмент! И принимают все за чистую монету. В этом-то все и дело. По-моему, это нечестная игра.
     Павел. - Не понимаю, в чем нечестная игра. Людям помогали и помогают эмигрировать. Вот вас, например, кто-то в чем-то обманул?
     Владимир. – Мы уехали в Америку. Это было совсем другое. Нас, наоборот, в посольстве расхолаживали. – «Вы бежите от антисемитизма? Так знайте, что в Америке он тоже есть!» - так говорил нам наш интервьюер в посольстве.
     Алла. - Ребята, мы говорим об Исходе! Неужели вы думаете, что такой Исход, такого масштаба переселение под силу стараниям какой-то забюрократизированной организации? Да, может быть, теперь, когда поток желающих иссяк, они действительно мечутся в погоне за цифрами, но в начале девяностых ведь было все совсем иначе... Мы-то ведь помним...
     Владимир. - Наверно, и тогда шел sale, а мы его принимали за что-то другое.

     Рита. Так, отмолчаться, видно не удастся. Послушайте, о чем вы говорите! Как быстро забывается, от чего мы уезжали и как мечтали вырваться. А теперь вроде какой-то синдикат-то все организовал. В чем была неправда? Кто-то не знал, что в Израиле – враждующее окружение? Что трудно с работой? Что возможна война с Ираком? (дело было в 90-ом году - АК). Кто-то скрывал это от вас? Зачем же так говорить...
     Ирина. Не скрывали, но специально и не подчеркивали. Конечно, тогда мы жили как в полубреду. Но кое-что вспоминается. Сына упорно агитировали поехать в летний лагерь в Израиле. Проходили какие-то вечера, где нам тоже, помнится, показывали какие-то слайды. Очень красивые, надо сказать... Но на меня больше всего подействовало, что – как бы это сказать – никого не осталось. Ни друзей, ни родственников, ни круга общения. Эмигрантская истерия (а ведь это была в какой-то мере истерия, правда?) все смела...
     Павел. Ирочка, это ваши нынешние эмоции. Тогда вы чувствовали совершенно по-другому. А Синдикат написан о периоде нулевых годов. И деятельность Синдиката в это время действительно оставляет скользкое впечатление.

     Костя. - Я, как человек русский…, – все засмеялись: «все мы здесь русские!» – да, вот именно, чистокровный русак, не пойму. О чем базар? О вас позаботились. Помогли. Десятки тысячи моих соплеменников, из тех, что остались в отсоединившихся государствах бывшего Союза, могут только мечтать об этом. В реальной действительности до них никому нет никакого дела. Вот это действительно страшно. Так что воспринимайте эту книгу, как есть – смешные наблюдения уставшей от разъездной работы дамочки. Которая, кстати, честно и воодушевлено участвовала в «обмане», если так это дело называть...
     Ирина. - А помните то место, когда Яша Сокол, начальник департамента Восхождения тесно сотрудничает с баптистскими христианами. Там, оказывается, есть свои прыткие ребята, которым тоже спущен план (и кто-то это оплачивает!) по перевозу евреев в страну Обетованную. Без этого второе пришествие Христа невозможно, вот они его и ускоряют по мере возможности. Ух, откуда только эти ребята евреев не выискивали! Предлагали порыскать по тюрьмам, «верняк» отыскали в селе Сельцо какого-то там района, а еще хороший «товар» нашелся в горах Тянь-Шаня... А синдики бросались по указанному адресу грудью вперед, как Матросов на амбразуру! Вот куда денежки-то уходят! Да вы помогите жертвам террора, старикам израильским...

     «...Изя собирал потенциальных восходящих на комплексные семинары под условным названием: "Вспомним всею семьей".
     Тяжело вспоминали. Вообще, - тяжело шла загрузка нужной Синдикату ментальности, ни дать, ни взять - погрузка леса на баржи в доках порта.
     Ведь все эти люди, частью даже образованные, совсем ничего не знали ни об истории, ни о культуре, ни о традициях своего народа... Все они подпадали под принятое в иудаизме определение "украденные дети", ибо, некогда еще их деды были украдены у своей истории умелой и наглой воровкой, - советской властью...
     Но Синдикат с излишним - на мой взгляд, - гостеприимным напором, разворачивал перед растерянной паствой богатую скатерть самобранку: хватай, запихивай в себя обеими руками, торопись прожевать, глотай и снова хватай все новые и новые кушанья... И они, эти украденные дети, взращенные и вскормленные на совсем иной кашке, томились... удивлялись и не спешили вкусить от заморских, незнакомых на вкус, восточных по виду, яств... (И то сказать: объевшись самого наилучшего, наивкуснейшего, бывает, трое суток блюешь потом от переедания)».

     Алла. Мне кажется, что у Рубиной какие-то свои обиды, какая-то неудовлетворенность... И дело не в Синдикате, а в ее эмиграции в целом. Помните в одном месте, когда Яша Сокол рассказывает об очередной авантюре синдикатовских деятелей: лотерейный выигрыш (!) увлекательного круиза (!)по рекам и морям (заключительная стоянка – порт Хайфа!), она настроена весьма подозрительно:
     - Почему никто не говорит об обратном рейсе?
     - Ну это, очевидно. Никто ведь не ожидает, что люди бросят квартиры, работу и останутся в Израиле...
     - Яша, а мы? Мы же бросили?
     И поэтому она мечется между любовью к Стране, иногда чересчур декларированной (дочка – та вообще укрывается израильским флагом, чего вообще никогда и нигде делать не нужно! Потому что кто-то укрывается красным флагом, кто-то зеленым...) и жестоким видением реальности. А реальность, знаете ли, всегда контрастна, и розовости в ней мало...
     Владимир. - Да какая к черту розовость. Посмотрите, кого эти очумелые бюрократы в Израиль тащат! Ну да, план любой ценой, а там – трава не расти. Но одно дело, когда по этому принципу обувной комбинат в Кишиневе тачал сапоги в конце месяца, а другое дело – когда осуществляют репатриацию!
     Ирина. - А прием проверяющей комиссии - это же умора! Залить Мике баки!

     "...Ритуал приема комиссии сложился в Синдикате не вчера: всю российскую коллегию - всех восьмерых синдиков - сгоняли в "перекличку", и Клава, стоя сбоку от огромной карты Российской Федерации и Сопредельных государств, утыканной цветными кнопками в местах маломальского скопления евреев, гулял по ней рубиновым огоньком лазерного фонарика.
     - Это Норильск! - провозглашал наш патрон. - Там проживает двадцать четыре еврея!.. А это Кушка... и наши тоже греют там задницы.
     За спиной его стояли флаги Израиля и России, флаг Центрального Синдиката и простоватый наш, - Синдиката Российского. Пунцовый огонек, как от тлеющей сигареты, скакал, описывая гигантские дуги, вычерчивая геометрические фигуры; пропадая, вновь вспыхивал где-то на Курильских островах. Все это напоминало известный сюжет не такого уж далекого советского прошлого. Про себя я называла этот номер "Песнь ГОЭЛРО".


     Тут вернулись с прогулки к необыкновенной красоты озеру Рома с Милой. Они, оказывается, тоже прочли книгу. Это было само по себе удивительно. Почти стопроцентный охват общественности, в среде которой стала расхожей убийственная фразочка «Мы вообще-то русских газет (журналов, книг) не читаем!» Вот что значит активная реклама! Об этом, кстати, сказала Мила.
     Мила. А Дине Рубиной работа в Синдикате, в отделе Фенечек и Тусовок, явно на пользу пошла. Посмотрите, как мощно и профессионально она свое турне организовала – по типу такой массированной атаки: выступления, реклама во всех газетах, отрывки из романа печатались сплошь и рядом. Профессионализм , marketing promotion! Учитесь!

     «...Так вот, Иммануэль прикинул, что надо бы организовать такой департамент, где бы людей не строили и не орали с порога: "евреи, пакуйте чемоданы!". Думаю, и к тебе они обратились не случайно, - ты человек публичный, свободный, трепливый, мелькаешь там-сям... Видишь, другие-то зубрят гранит идеологии на спецкурсах, потом проходят еще крутой отбор, а после их ждут кулачные бои за место назначения... Тебе же карету подали к подъезду, пригласили на особых основаниях, чтоб ты публику тамошнюю обрабатывала культурненько, с умом и вкусом, невзначай, намеком...
     - Что значит - намеком? - спросила я.
     - Ну, скажем, устраиваешь ты семинар. И называется он не в лоб, не грубо: "Восхождение в Страну", - а как-нибудь культурно, вроде бы ты со своим департаментом имеешь к Синдикату опосредованное отношение... Евреи в Москве высокомерны и пугливы, как лоси... Они, как только чуют, что их хотят загнать в загоны, тут же взбрыкивают... А ты им - "спокойно, ребята, я - своя, я, типа, сама отвязный писатель, служу здесь по части Фенечек, тусовок, пикников...»

     Роман. А интересно, что в то же время в Союзе работала другая организация, хасидская. Та была как раз против эмиграции - живите, мол, еврейской жизнью, так сказать на местах. Тоже активные ребята. Чего они только не выделывали! Этакий маленький пир во время большой чумы! У Рубиной они показаны как конкуренты. Но в наших возбужденных мозгах все смешалось в одну кучу. Я даже их различия не понимал. Главное, что я понимал на тот момент, было – «Мы – евреи!» и «Ехать - надо!», что есть и остается полной правдой в обеих частях!!!
     Все засмеялись и пошли есть вторую порцию шашлыка.
   
   


   


    
         
___Реклама___