Kafra1

        Министра по делам туризма Рехаваама Амикама Зеэви известного в Израиле по армейскому прозвищу Ганди нашли убитым утром 17 октября 2001 года на восьмом этаже гостиницы «Хаят» в предгорьях Маслиничной горы, что на Хевронской дороге. По свидетельству жены, съев завтрак, Ганди поднялся из ресторана в номер, чтобы собрать вещи в дорогу.

Рехаваам Зеэви (Ганди)

        Рехаваам Зеэви жил в отеле восемь лет подряд, снимал один и тот же номер. Он чувствовал себя здесь хорошо, часто оставался на выходные, ходил в бассейн, даже выступал перед гостями с лекциями. Будучи министром туризма, он заботился о гостинице, помогал в тяжелое время, когда поток туристов превратился в слабенький ручеек. Незадолго до гибели Рехаваам Зеэви написал резкое письмо протеста коллеге, министру полиции против намерений построить неподалеку от отеля дом предварительного заключения. Основным аргументом было то, что посетители и адвокаты обязательно изберут лобби отеля местом встреч и ходить туда станет невозможно. Мысль о том, чтобы закрыть отель для посторонних Ганди в голову не приходило.
        Из окон открывался прекрасный вид на Восточный Иерусалим, на башню Еврейского университета, на колокольни и купола Старого города. Окна выходят на Гору Скопус – гору Наблюдателей, Гар а-Цофим на иврите. Такой горы нет в Библии. Ганди знал, что гора появилась в результате агитационного , а сегодня сказали бы, пиарного трюка в 20-е гг. Для постройки и расширения Еврейского университета и больницы «Хадаса» требовалось собрать пожертвования за границей. Было понятно, что на строительство на запрещенной еще в Талмуде Маслиничной горе, где издавна располагались кладбища, денег никто не даст. Вот тогда-то на картах появилась гора Скопус. Рассказ, которыми полна израильская история.
        Из другого окна хорошо видно расположенный неподалеку комплекс зданий Главного штаба Израильской полиции. Но даже без этого соседства Ганди чувствовал себя здесь уверенно. Он отказывался от охраны, верил, что пуля его не берет. Отвечал поговоркой – «здесь тоже Земля Израиля – Эрец Исраэль».
        «Здесь тоже Эрец Исраэль», вошедшие в поговорку слова песни 30-х годов, сложенной в британской тюрьме в Акко бойцами еврейского подполья. «Здесь в Акко, тоже Земля Израиля» пели заключенные на мотив песни русских политкаторжан о то, что «Сахалин – тоже русская земля»... Несомненно, автор песни размышлял не только над русскими революционными мотивами, но и над вечными еврейскими вопросами. Кто такие евреи и что такое Земля Израиля? Ведь талмудический трактат, повествующий о ритуалах еврейского захоронения отмечает, что Акко – не Эрец Исраэль, там запрещено хоронить и предписывает вести оттуда еврейских покойников для захоронения в Стране Израиля. Такими мотивами тоже полна земля Израиля.
        Рехаваама Зеэви поминали многие. Поминали друзья и противники. Преемник по партии «Моледет» раввин Бени Аялон помянул библейской фразой «Как пали герои» (Кн. Самуил 2:11). Бывший президент Израиля Эзер Вайцман: «Он был первоклассный офицер. Служил под моей командой…Тот кто лишь видел его почерк понимал, что такое порядок и дисциплина… а еще мы были друзьями и… он был отличный парень.». Министр спорта Матан Вильнаи: «Я служил под началом Ганди много лет, начинал офицером в его штабе в Центральном округе… Со временем из командира он стал другом, был товарищем моего отца... Я любил его…». На заседаниях правительства национального единства Ариэля Шарона они сидели рядом, хотя их позиции были диаметрально противоположными. Моше Леви начальник генштаба израильской армии времен Ливанской войны «Мы были боевыми товарищами когда я служил у него в подчинении.. он много помогал мне и потом, когда я командовал». Шломо Лахат, бывший мэр Тель-Авива: «мы оба проходили офицерский курс, где Ицхак Рабин был нашим командиром. В 1968 г. я командовал его штабом в Центральном военном округе. Он был основательным, серьезным и смелым, а еще настоящим израильским патриотом». В тяжелое для Ганди время, Лахат назначил его заведовать музеем в Тель-Авиве: «Он получил очень скромное заведение и превратил его в объект национального значения». Опубликовали соболезнования все политические противники Ганди из левого лагеря, арабские депутаты, официальные лица Палестинской автономии во главе с Ясиром Арафатом. Профессор Амнон Рубинштейн, бывший министр юстиции и просвещения из оппозиционной партии МЕРЕЦ: «Я знал Ганди с Шестидневной войны, как смелого солдата… В парламенте мы были не согласны во всем, но он вел себя порядочно, не перебивал никого, давал высказаться до конца (редкое в израильском парламенте качество)… Три года назад я тоже жил в отеле "Хаят" и мы встречались, долго спорили с ним». В "Хаяте" действительно живут многие парламентарии, чиновники, военные. Живший в гостинице командующий Центральным военным округом генерал Ицхак Эйтан спускался с в лифте с убийцами Ганди.
        Впрочем, были и другие голоса. Врачи еще боролись за жизнь Ганди, а армейская радиостанция «Галей Цахал» напомнила о скандалах вокруг него, о связях Рехаваама Зеэви с организованной преступностью. Из архива достали кассету со съезда возглавляемой Зеэви партии «Моледет». Чей-то голос кричал Ганди «Ты патологический лжец!». В наиболее рейтинговой программе новостей израильского ТВ на Первом государственном канале обозреватель Амнон Абрамович заявил, что все поминальные речи – лицемерие и те же люди говорили, что знали совсем другого человека, чем тот, что мы узнали через неделю после покушения. Амнон Абрамович – смелый человек, герой войны Судного дня, горел в танке и до сих пор его обезображенное лицо озадачивает телезрителей, не привыкших к израильским парадоксам.
        Политический партнер Рехаваама Зеэви министр национальной инфраструктуры Авигдор Либерман любит оперировать малопонятными для израильтян, но хлесткими для русскоязычных лозунгами, вроде «С Либерманом мы! Без Либермана нас!». Бывшему премьер-министру Бараку Либерман адресовал военно-патриотический лозунг «Родиной и честью не торгуют!» Тот же Либерман назвал Ганди «офицером и джентльменом», жившим и умершим на войне как солдат». Возможно, для склонного к голливудским ассоциациям, сугубо штатского Либермана (армейское звание «ефрейтор запаса») – гибель отставного генерала в фешенебельном отеле приравнивается к гибели в бою. Про жизнь Ганди мы скажем ниже, а вот то, что он был солдатом – несомненно.

МОЗАИКА ПЕРВАЯ -- СОЛДАТ

        17-летним пришел Рехаваам Зеэви (Ганди) в ПАЛЬМАХ в 1944 г. ПАЛЬМАХ – Плугот меухадот – Особые отряды организации самообороны еврейского населения Палестины (ишува) Хагана. Сегодня ПАЛЬМАХ назвали бы спецназом. Это полу-партизанское соединение выполняло самые неожиданные задачи Национального руководства еврейского ишува – нападения на арабов, диверсионная деятельность, акции возмездия, доставка нелегальных репатриантов, контрабанда оружия. Деятельность ПАЛЬМАХА и даже его существование было секретом, но каждый еврейский мальчишка мечтал если не служить там, помогать национальному возрождению еврейского «государства в пути». Даже если мальчишки и их мамы мечтали о чем-то другом – о карьере врача, адвоката или бизнесмена, то в этом стыдно было признаваться даже в самом близком кругу. Двойные стандарты начинались уже тогда. Образец соцреализма - книгу Александра Бека о героях-панфиловцах читал в ишуве каждый. Сегодня о ней сказали бы – культовая книга. Следующее поколение тоже выросло на этой книге. О книге Бека с восторгом рассказывал бывший премьер-министр Израиля Биньямин Натаниягу в интервью Николаю Сванидзе в 1998 г. и об этом же говорил его преемник на посту Эхуд Барак в 1999.
        ПАЛЬМАХ был военно-политическим формированием. На главных постах находились левые сионисты из социалистической сионистской партии МАПАМ, выходцы из молодежного движения Ха-Шомер-А-Цаир (Молодой Страж). Комиссаром был Бени Маршак не допускавший здесь никакой крамолы. В ПАЛЬМАХ Ганди познакомился с цветом тогдашней молодежи, будущей элитой Израиля, ставшими его командирами, сослуживцами, подчиненными, друзьями, противниками - Игалем Алоном Моше Даяном, Меиром Амитом, многими другими.
        «Индивидуалист, глубоко вникает в детали, быстро соображает и обладает оригинальным умом. Подходит на любую должность» записал в 1950г. в личном деле выпускника первого в истории Израиля армейского офицерского курса капитана Рехаваама Зеэви командир Ицхак Рабин. Дружба с Рабиным сохранилась на всю жизнь... Почти на всю на всю жизнь.
        Ганди принимал участие во многих знаменитых операциях ПАЛЬМАХ – акция по остановке британских поездов, «ночь мостов», когда были взорваны железнодорожные мосты одновременно по всей стране, в тайной перевозке нелегальных репатриантов. Акции во много партизанские. Не удивительно. В ПАЛЬМАХЕ было много бывших советских партизан. Во время Войны за независимость в 1948 г. Ганди командовал отрядом «Маоз».
        Война за Независимость в 1947-51 гг. была тяжелой. Полегло более 6.000 ребят и девушек – цвет тогдашнего еврейского общества Палестины, насчитывавшего всего 600.000 человек. «Ушли лучшие» написал поэт Йорам Канюк. «Серебряным блюдом» на котором, согласно еврейской традиции приносят подарки, назвал поэт Натан Альтерман молодежь, павшую в бою, чтобы своей жертвой создать Еврейское государство.
        Отряд Ганди нес тяжелые потери. Десятки гибли вокруг. Мобилизовали всех, кто мог нести винтовку. Отряды необученных еврейских беженцев, спасшихся из концлагерей, не понимавших команд на иврите, бросали в бой прямо с корабля. Однажды пуля угодила в каску Ганди, другой раз снайпер попал в бинокль. Ганди поверил, что его пуля не берет. Своему биографу Ганди скажет «ПАЛЬМАХ – «это были лучшие годы моей жизни». Он и старшего сына назвал Пальмахом.
        Впрочем, существует еще один рассказ.
        «Ты знаешь, почему я жив?, - спросил командир Яира,
        - А потому, что Ишмаэль – тембель!».
        «Ишмаэль (араб) – болван» Это слова командира ПАЛЬМАХ по кличке Абдул в повести Ицхака Тишлера «Оставшиеся на высоте» (Ам-Овед 1970, Тель-Авив). Абдул – это Ганди, командир роты, разведчик- следопыт (саяр на иврите, так Ганди назовет младшего сына), боец первого батальона ПАЛЬМАХ, распущенного сразу после Войны за независимость Бен-Гурионом. «Араб-болван!» - девиз возвращается много раз в апологетической книге, описывающей историю становления, подготовки, боев отряда «Маоз» вплоть до последнего боя за деревню Мальхия, произошедшего в день провозглашения государства. Тогда, после кровопролитных боев батальон отступил, понеся тяжелые потери.
        «Ишмаэль – болван!» провозглашал командир и даже украсил этим девизом портрет иерусалимского муфтия, найденный в оставленном арабами Бейт-Шеан. Этим девизом командир поддерживал мораль солдат, испуганных арабской мощью. «От сражения к сражению, - пишет Тишлер, - девиз «Араб – болван» все больше становился нашей идеей, основой нашей силы противостояния арабам. «Ишмаэль тембель!».
        «Ишмаэль – болван!» - кричал солдатам командир на учениях и в бою. Книга Тишлера, входящая в хрестоматию по ивритской литературе для школ, вспомнилась журналисту Рафи Ману, когда тот узнал, что арабы поджидали Ганди около номера в отеле и застрелили его выстрелами в голову. Ман позвонил Тишлеру, воевавшему в отряде и спросил «А какой в действительности был девиз Ганди?» Тишлер ответил, что «Ишмаэль – болван» - было девизом. «Уже тогда, - пишет Тишлер, - в роте были бойцы, которым не нравился издевательский, в чем-то колониалистский девиз, оскорбляющий целый народ.
        В 1959 г. Зеэви поехал на учебу в американскую военную академию. Победа в Шестидневной дневной войне в 1967 г. была для Ганди, как и для всех израильтян неожиданностью. После победы вся страна ликовала, была полна энтузиазма, надежд. Фотографии ликующих победителей облетели мир, пробудили еврейскую солидарность в Росси, в Америке, в Европе.
        Вот фотография, где министр обороны Моше Даян, главнокомандующий Ицхак Рабин и начальник центрального военного округа Узи Наркис шагают по только что освобожденному Старому Иерусалиму

Даян, Рабин и Наркис

Она стала одним из узнаваемых символов той войны. Недавно русскую прессу облетели сообщения, якобы четвертым на фото был Рехаваам Зеэви, но ножницы цензора вырезали неугодного генерала за его политическую деятельность. Все это - неправда. Нет и не было в Израиле такой цензуры, нет таких ножниц, нет такой силы, чтобы вырезать Ганди из истории! Как нет «могил неизвестных солдат». Добавить – могут. Как предложили не в меру ретивые почитатели в 40-летний юбилей Государства Израиль добавить подпись премьер-министра Менахема Бегина к «Декларации о независимости». Израильтянам не понятно русское «никто не забыт и ничто не забыто». Здесь говорят «у каждого есть имя». Каждый, по замечанию Александра Львова «в списке рода человеческого».
Существует другая фотография, очень похожая, где тот же министр Даян выходит в сопровождении военных из Гробницы патриархов в Хевроне. Так же слева браво шагает Узи Наркис, прославившийся потом самодурством и неумелым руководством тельавивского отделения Министерства абсорбции репатриантов. Так же в центре вышагивает Моше Даян в каске. Даян любил бывать в центре. Справа, на месте Рабина – Ганди.

Даян и Ганди

        За шесть летних дней 67-го года молодое еврейское государство само того не осознавая, подчинило другой народ, что определило всю дальнейшую историю Израиля до нынешнего дня. Все национальные задачи были отодвинуты ради удержания территорий. Вопрос территорий стал основным в израильской общественной жизни, подминая под себя все остальное – уровень жизни, качество власти, экологию, дефицит воды, образование, социальную справедливость, научно-техническое развитие. Даже термины отражают разногласия в обществе. Одни называют территории «оккупированными», другие, как Ганди – «освобожденными». Армия в официальных документах предпочитает пользоваться нейтральным «удерживаемые». В правых кругах сейчас не принято пользоваться термином Палестина. Вместо него – непонятное за пределами еврейского мира Эрец Исраэль. Хотя еще в середине 70-х премьер Голда Меир объявила с трибуны Кнессета: «Я не знаю, кто такие палестинцы. Мы здесь все палестинцы. У меня даже сохранился палестинский паспорт британских времен».
        Молодые генералы молодой армии молодого государства праздновали победу. Лишь самый эффективный, зато самый неэффектный, похожий на провинциального бухгалтера, глава израильского правительства Леви Эшкол записал себе на память, что «если мы не заключим мир, то нас разъест оккупация». Или «коррумпирует», - зависит от перевода. Эшкол был обижен. Он тщательно готовил страну к предстоящим испытаниям, а Даяна навязали ему соратники, не верившие, что традиционный еврейский хозяйственник способен на волевые решения.
        Эшкол унес в могилу свои сомнения и опасения через полтора года после победы. Молодым генералам казалось, что время работает на Израиль и плодами победы можно будет пользоваться вечно. Лишь через 20 лет заместитель главы правительства Шимон Перес горько скажет в теле-интервью, что «наши прошлые свершения часто становились источником наших сегодняшних проблем». Летом 1967-го никто не хотел омрачать праздник победы. Впрочем позже стала известна объективка Отдела разведки генштаба от 15 июня 1967 г., всего через 4 дня после победы, где впервые и прозвучало предупреждение против длительной оккупации и рекомендовалось создание независимого арабского государства на территориях. Документ адресован министру обороны Моше Даяну и подписан помощником начальника Отдела разведки генштаба Рехаваамом Зеэви. Профессиональные оценки Ганди противоречили его собственной идеологии. Но об этом позже.
        В 1968 г. Ганди назначили начальником Центрального военного округа. Сослуживцы вспоминают о нем, как о хорошем командире, хотя и не без странностей. Новый командующий запретил военному ансамблю исполнять шлягер тех времен «Шир а-шалом» - «Песню мира» Янкале Ротблита. Ганди всегда говорил, что не терпит разговоров о мире, поскольку это всего лишь опасная иллюзия. Ганди завел огромную клетку, где жила львица по кличке «Рути». Львицу получил из Эфиопии в подарок Моше Даян, назвал в честь недавно оставленной жены, а затем передарил Ганди. Огромная клетка еще в конце 70-х стояла на территории штаба командования.
        Жизнь была веселая и привольная. Победа в войне покончила с застоем в экономике, вызвала приток капиталов и невиданное экономическое развитие. На Суэцком канале вовсю шло строительство линии укреплений, названной в честь тогдашнего начальника генштаба Хаима Бар-Лева, а в пригородах Тель-Авива, в Герцлии и Раанане возникала зона особняков и вилл неожиданно разбогатевших на военном строительстве подрядчиков. Она тоже неофициально называлась «Линия Бар-Лева». Генерал Хаим Бар-Лев – был сослуживцем Ганди. Занимал второстепенные посты в правительствах, куда входила партия Труда. Бар-Лев умер на посту посла Израиля в Москве, где с недоумением взирал на происходящее в России в начале 90-х.
        Гром грянул через несколько лет, в Судный день, в 6-го октября 1973, когда сирийцы неожиданной атакой выбили израильтян с горы Хермон. Египетская армия успешно преодолела Суэцкий канал и не заметив линии Бар-Лева устремились к перевалам в Митле. Лишь неумение египетских командиров, сбросивших ночной десант на перевалах с малой высоты, когда не успели открыться парашюты, спасло от большей катастрофы. Вопреки распространенному мнению, Израилю повезло, что война началась в Судный день. Дороги были пустые, все были дома и ничего не мешало провести мобилизацию. Если бы нападение произошло в будний день, когда на дорогах пробки и никого не найдешь на месте, то последствия были бы значительно более трагические. Ганди был назначен помощником начальника генштаба Давида Элазара (Дадо). Многие в израильском руководстве восприняли войну как катастрофу. Не помогали спокойные радиорепортажи будущего президента Хаима Герцога и успокаивающе заверения главы правительства Голды Меир, решившей частично сказать народу правду. В правительстве раздавались голоса, требовавшие просить американского посредничества для прекращения огня, даже начать обсуждать условия капитуляции. Недавний триумфатор Моше Даян впал в панику, делал противоречивые заявления в прессе и рассуждал о близкой гибели Третьего Храма.
        Вскрылась страшная правда, что профессиональные выводы генералов и разведчиков диктовались не оперативным и стратегическим данными, а соображениями политического руководства и интересами собственной карьеры. В угаре победоносных шести дней никто не заметил, как стало выгодно иметь «маленькую голову» или по-русски «чего изволите», чтобы себе дороже. Даян громогласно заявлял, что ждет телефона из Каира с предложениями мира. О мире говорили все… кроме Ганди, который уже тогда говорил о «освобожденной земле нашей родины».
        Появилось, верней стало известным публике, понятие «генеральские войны». Группа вокруг Дадо используя политические связи воевали против своего коллеги Ариэля Шарона. Ганди и Шарон так никогда и не помирились, хотя первая жена Шарона Маргалит дружила с женой Ганди Яэль, а на похоронах старшего сына, погибшего от неосторожного обращения с ружьем, Шарон оперся на руку оказавшегося рядом Ганди. Ганди вспоминал, как поддержал противника, как они посмотрели друг-другу в глаза, но ничего так и не сказали. Вскрылась неподготовленность армии, неукомплектованные мобилизационные склады, хищения и неподготовленность армии. При Эшколе и его министре финансов Пинхасе Сапире, державшим в голове каждую мелочь, такого не могло бы произойти.
        Почти все первое поколение «нового ивритского человека», блестящие мальчики ишува, оказались на поверку всего лишь испуганными детьми властных еврейских родителей. Их служба в армии, в разведке давала им сублимацию строгой и доброй еврейской мамы, знавшей, что им хорошо и решавшей за всех. Для собственного благополучия ее надо было просто слушаться. Когда же пришло время принимать самостоятельные решения, все это поколение, возможно, за исключением Ицхака Рабина, оказалось политическими карликами. Командование, армейская разведка а в конце концов и сам военный министр Моше Даян поплатились за это потом своей карьерой.
        Вот на фото друзья: Рехаваам Зеэви, Моше Даян, вынужденный потом с позором уйти, свалив за собой все правительство Голды Меир. Вот полуоборотом начальник Южного военного округа генерал Шмуэль Гонен (Городиш), войска которого приняли на себя всю тяжесть удара. Потом, вместе с начальником военной разведки Эли Заира и самим начальником генштаба Дадо, комиссия под председательством верховного судьи Аграната сделает Гонена основным виновником военных неудач. Гонен оставленный всеми пускается на сомнительные авантюры в Африке. Вынужденный уехать, когда полиция начала следствие о незаконном хранении оружия и секретных документов, Гонен умер несколько лет назад в Центрально-Африканской республике, где он, то ли добывал алмазы, то ли тренировал гвардию императора-людоеда, не переставая писать письма и звонить старым друзьям в надежде оправдаться.
        Сразу после войны, в 1974 г. Ганди увольняется из армии. Старый друг Ицхак Рабин, назначенный Голдой министром обороны, берет его к себе советником по разведке и террору. Понадобился Ганди, что бы как-то контролировать военных, проявивших чудеса храбрости в бою, но дрогнувших в аппаратных играх и интригах. Ганди отличало редкое качество. Он был боевым генералом, ярким и своеобразным и, одновременно, отличным штабистом, внимательным к любой мелочи.
        О деятельности Зеэви в своих мемуарах рассказал друг по ПАЛЬМАХу Яков Нимроди, бывший сотрудник военной разведки, а затем крупный торговец оружием и участник многих международных афер, председатель совета директоров газеты «Маарив». Нимроди служил с Ганди и позже, в Южном военном округе под командованием Меира Амита, и потом, когда Ганди возглавлял Оперативный отдел Генштаба, а Нимроди был военным атташе в Тегеране и начальником военной делегации Министерства обороны при шахе Ирана Мухаммед Реза Пехлеви.
        «Ганди был большим знатоком военного дела и блестящим исполнителем. Он помог создать курсы для офицеров шахской армии, а затем создать несколько Центров военного сотрудничества, укрепивших наше стратегическое партнерство с Ираном». Нимроди рассказывает, что Ганди очень помог в его делах связанных с помощью курдским повстанцам муллы Баразани. После разгрома Советской республики Курдистан в середине 50-х, повстанцы отошли в горы и заключили перемирие с иранцами и турками. Боевики Демократической партии Курдистана сосредоточили свои усилия на борьбе с Ираком. В 1966 г. Ганди сопровождал начальника военной разведки Меира Амита в поездке по Курдистану. Они встречались с руководителем восстания Баразани, с генсеком ДПК Хавивом. Среди сухих официальных строчек Ганди напишет в отчете «Старик мулла шел пешком через горы несколько часов, чтобы приветствовать нас. Он поблагодарил за помощь, оказавшейся решающей ( в 1966 г. повстанцы понесли тяжелые потери от иракской армии). И мне стало стыдно перед стариком (Баразани было 63) за свою слабость и усталость».
        После отставки из армии Нимроди занялся торговлей оружием, что в Израиле допускается только по лицензии Министерства обороны. Нимроди рассказывает, как познакомил Ганди со своим партнером, саудовским миллионером Аднаном Кашуги. Зеэви встретился с Кашуги, помог оборудовать его яхту. Ганди занимался строительством знаменитой фермы Кашуги в Кении, обошедшейся в 300 миллионов долларов. Из текста неясно, был ли это бизнес, поскольку Зеэви тогда еще состоял на государственной службе. После ухода с государственной службы Ганди, по свидетельству Нимроди, помогал в налаживании контактов с суданским президентом Нимейри и главой правительства Идрисом, встречался с различными арабскими деятелями, помогал Нимроди наладить прямой канал связи между саудовским королевским домом и главой правительства Израиля Менахемом Бегиным. Сам Ганди не любил говорить о том периоде своей жизни. Кое-что описано в вышедшей в Израиле биографии Реахаваама Зеви журналиста и писателя Михаэля Шешера.
        Один эпизод связанный с Нимроди встречается в нескольких источниках. Нимроди занимался поставкам курдам минометов израильского производства. По каким-то причинам израильтяне обязались поставить партию, которая еще не была произведена. Нимроди распорядился явочным порядком забрать оружие из партии, предназначенной для иранской армии, мол персы подождут, потом положим на место. Ганди узнал о самоуправстве, страшно рассердился и наложил запрет на самовольные действия Нимроди. Пунктуальный штабист Ганди не терпел импровизаций, граничащих с авантюрами.
        Через 20 лет Яков Нимроди стал героем громкого скандала, известного под названием «Иран-контрас». Тогда для отмывания денег, необходимых для помощи антисандинистским повстанцам «контрас» в Никарагуа, американские спецслужбы дали добро на продажу ракет хомейнистскому Ирану, ведшему многолетнюю кровопролитную войну с Ираком. Нимроди и Эл Швиммер взялись раздобыть ракеты в Израиле и продать их Ирану под гарантию Кашоги.
        В деле был замешан советник Шимона Переса Амирам Нир – тель-авивский мальчик, снискавший известность своими армейскими репортажами на телевиденье, а затем женитьбой на одной из самых богатых израильских невест, дочери владельца крупнейшего медиа-концерна «Едиот Ахронот», а затем советника по делам террора главы правительства Шимона Переса. Амирам Нир унес в могилу свои секреты в таинственной авиакатастрофе в Мексике. Вдова Нира, а ныне жена министра финансов Сильвана Шалома Джуди пожертвовала деньги на оснащение студии на армейской радиостанции, названной именем Амирама Нира. Именно оттуда на весь Израиль прокручивали архивные аудиозаписи с криками «патологический лжец!».
        Подробности «Иран-контрас» хорошо известны. Менее известно, что сделка сорвалась. Прибывшие в Иран ракеты оказались устаревшими и не соответствующими спецификации. Нимроди со Швимером ожидали в одном из самых фешенебельных отелей Европы известия о переводе нескольких миллионов долларов. Деньги не поступили. Нимроди позвонил в Тегеран и его собеседник, крайне испуганный иранский военный чиновник заявил, что ракеты прибыли не те…
        Взбешенный Нимроди ( а кто знаком с ним лично, знает, как страшен он в ярости) звонил в Тель-Авив, где в минобороне его сначала заверили железобетонной израильской фразой «а коль бэседер» - «все в порядке», а затем, после второй проверки спокойно подтвердили, что ракеты действительно старые. Трудно гадать, что там произошло. То ли обычное израильское головотяпство, то ли уверенность, что «Ишмаэль – тембель», то ли «подстава» врагов, которых у Нимроди всегда было достаточно. Наверное, тогда в отеле Нимроди крепко пожалел, что в тельавивских коридорах Минобороны его не курировал старый друг и партнер. Ганди не допустил бы подобного скандала и помог бы… «Когда меня зовут друзья, я всегда прихожу» - известная фраза Ганди, едва не стоившая ему карьеры.

продолжение следует

Фото из личного архива автора