Еврейский приход в Австралию состоялся в криминальном формате. Но это не помешало первым иудеям континента войти в названия улиц
Великолепная шестерка
Каждый
уважающий себя австралийский иудей с гордостью расскажет вам, что еврейская
страница в истории континента началась с каторжников.
Такова тема
первого урока в первом классе мельбурнской школе имени Шолом Алейхема.
«И вот в один
прекрасный день 1788 года года, - нараспев, словно молитву, произносит учитель, - в залив Ботани приплывает судно,
на котором...»
Пришельцев было
шестеро, они известны поименно. Ребятишки уже сто раз слышали эту историю, но
глазенки сверкают. Все живо представляют себе картину: Новый Южный Уэльс,
порывистый ветер, чемоданы и котомки с нехитрым скарбом...
«Всего шестеро.
Миньян было в таких условиях не собрать...» – понимающе вздыхает кто-то их
задних рядов.
«Это точно.
Первый миньян был основан только в 1817-м году».
Чтобы потомки
не забыли еврейский приход на континент в криминальном формате, в честь
наиболее почтенных правонарушителей названы улицы. Взять того же Сэмюэля Лайенса. Доподлинно
неизвестно, что же он натворил, но, судя по наказанию – пожизненная ссылка –
что-то серьезное. Едва Сэм в 1815 году
в 23-летнем возрасте попытался сбежать на лодке, как был пойман и получил
дополнительное наказание: 200 ударов кнутом и 4 года работы в угольных шахтах.
Однако судьба улыбнулась ему – он все же вышел на волю. Выучившись на портного,
он открыл драпировочную мастерскую и стал одним из самых влиятельных людей
Сиднея: активно ходил в синагогу и основал сиднейскую еврейскую библиотеку.
Удивительно схожи судьбы первопроходцев, которых уместно в
данном случае назвать первопроходимцев.
Абрахам Рейберн, впоследствии известный в Австралии зерноторговец,
начинал с элементарной кражи кошелька,
Айки Соломон – со скупки краденого и содержания борделя, Джозеф Сэмюэл – с
убийства полисмена...
Эстер Абрахамс была замечена в краже двух рулонов кружева, и ее
приговорили к семи годам ссылки. Как и вышеназванные правонарушители, ссылку
назначили, согласно традициям королевского дома Великобритании, на «зеленом
континенте». Опуская подробности, скажем, что спустя годы Эстер стала первой
леди Австралии, да-да, женой губернатора.
Не повезло только Тедди Дэвису – первому австралийскому Робин Гуду. Тедди было 16 лет, когда он за
кражу был сослан в Австралию. Он не просто сбежал вместе с другими заключенными
из тюрьмы, но и организовал банду, которая грабила богатых и помогала бедным.
Пока его не поймали. Тедди публично повесили в 1841-м.
«Не судьба», - говорили, расходясь с площади, пожилые сиднейцы.
На их памяти одна публичная казнь закончилась, к общему ликованию толпы,
безрезультатно. Дело было в 1803-м. Уже упомянутого Джозефа Сэмюэла вешали трижды, но веревка всякий раз обрывалась.
Губернатор счел это знамением свыше и заменил казнь пожизненным заключением. «Еврейское
счастье», - коротко откомментировал набожный прихожанин Берл Резник.
«Не-ет, сегодня уже не тот Сидней, шо был
тогда, - говорит далекий потомок Берла, Бетя Рабинович. – Хулиганье, конечно,
есть. Но шобы бандюги такого полета – таких уже нет и не
будет...» В голосе Бети звенит странная грусть по
криминальным временам, о которых она знает лишь по дедовским байкам.
Бете за семьдесят. Тридцать из них она живет в районе Бондай (Bondi). Это австралийский вариант Брайтон-Бич. Австралия – многоликая страна. Сидней тоже. Оживленный - в центре Сити. Умиротворенный - в спальных кварталах Парраматты. Бесшабашный - в районе "красных фонарей" Кингс-Кросс. Современный, экстравагантный - с видом на Оперный театр, мост Харбор Бридж и Сиднейскую Башню. Курортный - на пляже Бондай-Бич. Вот здесь, в зоне развлечений, и оказались наши люди. В основном, здесь обитают евреи из Одессы, меньше из Киева, Москвы и других городов. Их сразу видно: неряшлевые, затрапезного вида, все время жующие... Их русский язык звучит примерно так: «Слущай, не придирайся, так говорила моя бабущка в Одессе».
Бондай – район развлечений и еврейских кварталов
Чтобы не забыть, откуда они
родом, экс-одесситы много лет собирались в ресторане «Черное море». В страшном
балагане, царящем здесь, начиная с полудня, смешивались звуки народных
еврейских песен и ожесточенные споры «за жизнь».
«Шо вы
хотите – настоящий Привоз, - добродушно смеется Бетя. С полгода назад «Черное
море» закрыли. – А то бы я вас угостила настоящими «латкес» - картофельными
оладушками, поджаренными на растительном масле».
Она спрашивает,
давно ли мужчина, оказавшийся на ее скамейке (она рядом с бывшим «Черным
морем»), из Одессы, и, узнав, что последний раз он там был ровно полвека назад,
еще ребенком, сочувствующе вздыхает. В ее памяти запечатлена Одесса более поздних,
70-х.
В среде иммиграции, каждый помнит свои родные
места именно такими, какими оставил их.
Все
начиналось на Джордж-стрит
Для Берла
Резника, жившего в начале XIX века, это был Лондон. В ту пору
евреи объединились в «Хевру» («Святое братство»), чтобы хоронить своих
близких по еврейскому обряду. К этому времени из Лондона стали прибывать
свободные поселенцы. Бывший заключенный Джозеф Маркус, хорошо знавший
национальные традиции, время от времени
собирал человек по 30 единомышленников для отправления религиозных обрядов. То,
что недавний вор проповедует «Не укради!», евреев не смущало. Другого раввина
не было.
Только в 1837 году была создана первая синагога в Австралии. Она
называлась Beth Israel. По соседству с ней на Джордж-стрит, словно находясь под духовной защитой,
мало-помалу создавался деловой и
коммерческий центр Сиднея. Сегодня в Сиднее 81 синагога и 18 дневных еврейских школ, при этом 50%
студентов-евреев посещают именно еврейские школы, что является наивысшим
показателем в мире после Израиля.
Сиднейская еврейская община – вторая по численности в Австралии после
мельбурнской, а вместе они – самая крупная еврейская диаспора в Южном
полушарии. На «зеленом континенте» живет
приблизительно 110 тыс. евреев. Эта цифра включает выходцев из бывшего СССР и
Южной Африки, которые до сих пор пополняют австралийские еврейские общины. В
Мельбурне и Сиднее живет более 80% всех австралийских евреев.
Еврейские волны
«Говорят, «криминальная эпоха» была первой волной эмиграции евреев, - рассказывает Анна Гонтарь, в
недавнем прошлом московский физик-электронщик. Всю жизнь она изучала и переводила материалы англоязычной прессы. Последние
три года перед эмиграцией работала научным редактором. - Следующая волна – с начала 1850-х годов в течение примерно тридцати лет -
была эпохой «золотой лихорадки». Открытие золота привело к тому, что в
Австралию вслед за евреями-заключенными ринулись евреи-авантюристы, теперь уже
не только британские. На три четверти были из Германии, в которой
кратковременная «наполеоновская» свобода для евреев вновь сменилась
дискриминацией.
Третья волна
условно называется «погромной»: с 1891 года стали бежать сюда от погромов евреи
из России. После Первой мировой войны к этим беженцам прибавились польские
евреи. Четвертая волна связана с приходом к власти Гитлера, а пятая – с
окончанием Второй мировой войны: ее составили эмигранты из Европы, Шанхая, Ирака, Египта, Индии. После
революции 1956 года к ним прибавились эмигранты из Венгрии.
Последние
В 1960 году началась последняя, шестая
волна эмиграции. Ее главными источниками стали вначале Южная Африка, затем
Советский Союз. Костяк шестой волны -
люди, приехавшие по израильской визе, т.е. семьи, «высидевшие» в Италии в 70-х
- начале 80-х и получившие разрешение на въезд в Австралию. Процентов на 90 это
семейные кланы из Украины. По американскому образцу они старались
селиться кучно в восточных районах, близ моря. Так и образовали в Сиднее в
районе Бондай некое подобие Брайтон-Бича.
«Слабое
подобие, - уточняет Анна, - поскольку «наших» людей куда меньше и они распылены
и среди местных, и среди тысяч туристов. Напомню, Бондай - популярный среди молодежи всего
мира пляж для серфинга. Материально они все уже неплохо
устроены, обзавелись недвижимостью, без конца устраивают шумные посиделки в
русских ресторанах, наладили тесные взаимные связи и совершенно не
заинтересованы в общении с новоприбывшими».
В последней волне выделяется
группа сравнительно молодых людей.
Им в конце 80-х удалось набрать нужное
количество баллов для получения права на въезд в Австралию по "независимой
категории". Речь идет о поселении и работе в стране, где у тебя нет
никаких родственников или поручителей, а надеяться можно только на собственную
голову и руки.
«Почему
я назвала их молодыми? – переспрашивает Анна. – Возрастной ценз очень жесткий. После
тридцати набрать требуемое число баллов может только человек выдающихся
достоинств. Понятно, что эти люди - высококвалифицированные специалисты, они
или уже знают или сразу активно учат язык и ищут работу, быстро ее находят и
стараются максимально интегрироваться в австралийскую действительность. При этом не допускают никакой клановости – ну, наподобие
той, которая есть в американской жизни: кластеры ученых, зачастую -
однокашников по институту или по работе, группирующихся вокруг кампусов крупных
университетов».
Последнее
эмиграционное вливание - довольно
экзотическое. После августовского путча 1991 года, который из-за рубежа виделся не
началом демократии, а «концом света», лидеры еврейской общины Австралии смогли
убедить правительство и лично Министра по делам эмиграции открыть специальную
квоту «беженцев» для родственников евреев, бывших жителей Союза, а ныне -
австралийцев.
Вот
последние-то, насмотревшись ползающих по Москве танков, бросились наперебой
вызывать своих родителей, теток, дядьев, бабушек и дедушек. За сравнительно
короткий срок - около четырех лет - в Австралию въехало значительное число
людей, которые образовали группу. Ее на местном жаргоне называют «вэлферная». Это в массе своей
пожилые или просто очень старые люди, совершенно не владеющие английским, по
приезде получившие австралийскую государственную пенсию, поселенные
государством же в бесплатные квартиры в
огромных "домах-муравейниках", принадлежащих Department of Housing (или
ожидающие очереди на поселение). Они общаются только между собой или с
родственниками, которые их вызвали.
Единственное их занятие – помогают детям «пасти» внуков. Чувствуют себя очень изолированно. Не владеют компьютером, не водят машину.
На вопрос
друзей, отчего же она, при собственном руле и компьютере, чувствует себя здесь
скованной, Анна отвечает:
«Так
получилось, что мы с мужем «белые вороны». Формально мы в экзотической
группе: вызваны сыном и получили визу
по категории «беженцы». Но с людьми, в нее входящими, у нас мало общих
интересов - по возрастным и образовательным причинам. Мы слишком «молоды» и
активны! А для «восьмидесятников» мы чересчур стары, да и нет у них времени на
свободное общение - они пашут, как черти, укореняются, обживаются, растят
малышей... А с представителями одесской диаспоры нас разделяют их давний
«эмигрантский стаж» и их неистребимый брайтонский колорит. Вот потому-то мы и радуемся любой возможности пообщаться с интеллигентными, остроумными и
творческими людьми».
Анна не
тешит себя иллюзиями. Она знает: вряд ли удастся найти работу по специальности.
Язык. «Язык? – спросил как-то по телефону ее бывший сослуживец. - Позволь, но
прежде ты как-то управлялась с переводами с того же английского?»
«Резонно,
- согласилась Анна. - Я тоже считала: с языком-то в Сиднее особых проблем быть
не должно. Промахнулась! Оказалось, что австралийский вариант английского -
особый язык, его можно считать диалектом... Кстати, именно поэтому я
занялась совершенно «некоммерческим», но страшно интересным делом - составлением словаря австралийских идиом,
жаргона, реалий. Позволяю себе этим заниматься, поскольку пенсию Австралия платит. К тому же
перспектив трудоустройства в моем возрасте практически нет. Если не считать
возможности стать развозчиком пиццы или
разносчиком рекламок. Есть еще одна причина –
возраст».
Анна не
уточнила его, только сказала: «Мой отец – фронтовик». Фронтовиков (в нашем понимании этого слова) в Австралии
достаточно.
Эмиграция
и война
Каждый второй сегодняшний житель Австралии – человек, испытавший ужас Холокоста, или его родственник. Неудивительно, что они и были инициаторами создания в Мельбурне музея памяти жертв Холокоста. В команде по созданию проекта музея состоял и Д.Саундерс, видный еврейский общественный деятель. Одной из причин, подвигнувших его взяться за это дело, - смерть в 1985 году друга - Джона Фостера, чья история прежде была не известна. Оказывается, Джон Фостер - сподвижник всемирно известного шведского дипломата Рауля Валленберга, спасшего во время войны тысячи евреев.
Музей Холокоста
Когда
посетитель входит в музей, первое, что он видит в вестибюле, - список. 3780 фамилий евреев Австралии, которые
добровольно пошли воевать с Германией во время Второй мировой войны во главе с
генерал-майором Полем Гуленом - евреем, особо в ней отличившимся.
К слову сказать, во время Первой мировой войны еврейская община Австралии поддержала участие Англии. Рабби Данглоу, влиятельный лидер общины, заявил тогда: «Наши сыновья сделают это, не только выполняя свой долг. Англия дала полную защиту и свободу евреям, и они должны быть ей благодарны». 2304 еврея записались в австралийские Королевские вооруженные силы, более 300 еврейских солдат были на войне убиты, 75 получили награды. Героем Австралии в Первой мировой войне, ее полководцем, был еврей генерал-лейтенант сэр Джон Монаш. Он был посвящен в рыцари королем Георгом V непосредственно на поле боя, его выдающаяся военная деятельность была отмечена наградами Великобритании, Бельгии, Франции и США.
Генерал Джон Монаш
Вклад евреев не исчерпывается лишь участием в войнах. Кто-нибудь
из знакомых обязательно упомянет, что первый австралийский театр был создан евреем, а один из самых ранних
еврейских композиторов – Исаак Натан – считается «прародителем австралийской
музыки».
Вернемся в
музей Холокоста. Большая часть экспозиции посвящена
нацистскому плану уничтожения евреев
Европы. Посетитель сам как бы проходит сквозь гетто, концентрационные лагеря, обретает
свободу и ищет смысл случившегося. Экскурсии зачастую ведут сами жертвы
Холокоста. Они привезли в Австралию
дневники, памятные предметы, фотографии страшного времени.
Дэвид Бенедикт – один из
гидов-добровольцев. Война застала его в Чехословакии. Он жил в городе Брно. Там и попал в концлагерь, где был лишь один светлый
момент: Дэвид повстречал свою будущую жену. «Нас освободила Советская
Армия, это был наш последний лагерь в Штутгофе, вблизи польско-немецкой
границы, недалеко от Гданьска. У меня самые лучшие воспоминания о русских
солдатах. Нас освободило подразделение армейской медицинской службы, которое
возглавлял полковник Вулихмахер. Когда я встречаюсь с русскими евреями, я
всегда спрашиваю о нем. Мне хотелось найти его или
кого-то из родственников, но мне это пока так и не удалось». Подразделение
Вулихмахера получило задание: собрать всех выживших в концлагерях в этой зоне и
спасти их от истощения. Медики разместили спасенных в помещении школы и начали
кормить. Это все, что они могли сделать: из лекарств был только аспирин...
Тетя Дэвида, в то время жившая в Австралии (эмигрировала когда в Германии к власти пришел Гитлер),
узнав, что он - единственный в семье,
кто пережил концлагерь, - выслала приглашение. Так в 1946 году он с женой приплыл в Австралию. «С тех пор в Европе не был. Она для меня - кладбище моего народа. Воспоминания живы...
А здесь я нашел то, что искал, - свободу».
Дэвид часто встречается друзьями
по общине. Вместе празднуют религиозные и светские даты. Нередко торжества
проходят под сенью
вековых деревьев в Колфилдском парке. На большой сцене выступают еврейские
коллективы. Звучит детский смех, напоминающий Дэвиду о внучке – та вместе с
сыном, профессором университета, живет в Техасе...
«Получается, что еврейская эмиграция в Австралию в ХХ веке оказалась связана с двумя
мировыми войнами», - грустно говорит Дэвид.
И вот о каком давнем событии напоминает. В 1923 году в Сиднее весь цвет
австралийского еврейства собрался на открытие
так называемого «Зала маккавеев».
Предполагалось, что в этом здании будет центр еврейской жизни страны.
«Зал маккавеев» действительно сразу же привлек внимание евреев. Дискуссии,
фильмы, развлечения, библиотека, спортивный зал - все это сделало его
популярным. Здесь стали также устраиваться свадьбы. Для увековечения памяти погибших в войне в фундамент здания была
заложена специальная капсула с памятными предметами, которая должна быть
вскрыта через 100 лет.
«Так я вас
спрашиваю, - обращается к посетителям музея Дэвид. - Чему же должны удивиться
потомки? И удивятся ли после Холокоста? Разгадки ждать осталось недолго.
Каких-нибудь двадцать лет...»
.
(Использованы материалы Интернета и личного архива)
