Слово редактора

 

 

 

 

 

 

 

 

        

         Дорогие коллеги, высокие сетевые друзья!

        Этот номер журнала выходит в День памяти жертвам Холокоста, который отмечается во всем мире 27 января. Тема истории Холокоста проходит через все номера нашего журнала. За два года в рубрике "Герои, праведники и другие люди в истории Холокоста" опубликовано более 70 статей на эту тему. В представляемом читателю номере -- статья Михаила Марголина "Трагедия еврейской мамы". Рассказанная им история не потеряла актуальности, ибо угроза возврата нацизма в разных странах остается:

        С тех пор прошло более 60-ти лет. Латвия не без труда вырвалась из «крепких коммунистических объятий» СССР и стала независимым государством, а вскоре как карточный домик развалился и весь «нерушимый» Советский Союз. Но, к сожалению, эти бесспорные демократические достижения не положили конец юдофобствующему национализму в Латвии, где совсем недавно фашистские «отморозки» учинили погром на еврейском кладбище Шмерли в Риге.

         О том, что многие евреи "не шли на бойню, как овцы", а боролись с врагом всеми имеющимися средствами, напоминает партизанский гимн Гирша Глика, мастерски переведенный с идиша Рахель Торпусман:

Ясным солнцем озарится наш рассвет,
Где не будет ни врага, ни прошлых бед.
Но если поздно, слишком поздно рассветет –
Эта песня, как пароль, до вас дойдет.

         О "Смыслах Торы" рассуждает Элла Грайфер. Не со всеми ее выводами согласятся знатоки иудаизма, но нельзя не отметить ее острый взгляд и неожиданные выводы из, казалось бы, хорошо известного текста:

        Расписывать Бога по прописям - грех куда более серьезный, чем бунтовать против Него в момент вполне обоснованного отчаяния. Незадачливые философы прощены лишь благодаря заступничеству реабилитированного Иова.

         В "Иудейских древностях" продолжает свое многотрудное путешествие по еврейским пророкам Давид Гарбар. Теперь он добрался до великого Исайи:

      На стене здания Организации Объединенных Наций в Нью–Йорке написано:
     «НЕ ПОДНИМЕТ НАРОД НА НАРОД МЕЧА,
     И НЕ БУДУТ БОЛЕЕ УЧИТЬСЯ ВОЕВАТЬ».     
     Под этой надписью нет автора. А ведь это великий пророк Исайя /Йешаягу (Ис. 2:4)!

         Два интересных материала в подрубрике "Язык и мы". Михаил Носоновский предлагает свою реплику на статью Э. Бормашенко «Язык и время». Но основной вопрос пока остается без ответа:

        Как связано такое странное для европейца отсутствие категории времени в древнееврейском языке (и связано ли вообще) с тем, что, по мнению некоторых мыслителей, евреи – народ времени, или, как афористично сформулировал Э. Бормашенко, «Как язык, не содержащий времени, может обслуживать культуру времени (еврейскую культуру)?»

         Значит, нас ждут еще новые содержательные тексты этих уважаемых авторов. Пожелаем им успеха на тернистом пути к истине.

        Любителей маме лошн (идиша) -- а их немало среди читателей журнала -- заинтересует обзорная статья Марины Аграновской:

        Есть на идише такое трудно переводимое слово «идишкайт» - дословно «еврейскость» (еврейская ментальность, еврейский образ жизни, еврейский дух). От мира идишкайт, который говорил, пел, радовался, горевал, смеялся, бранился на идише, Холокост оставил лишь осколки, и не стало слышно в бывших местечках, превратившихся в обычные захолустные городки, «пулеметной еврейской речи без проклятой буквы «р», сладкого языка идиш - маме лошн»

         Заканчивает Марина Аграновская на оптимистической ноте:

        В 1966 году Нобелевскую премию по литературе получил Шмуэль Йосеф Агнон, двенадцатью годами позднее, в 1978-м, ее присудили Исааку Башевису Зингеру. Наград удостоились не только писатели, но и языки: Агнон – первый всемирно известный писатель, пишущий на иврите, Зингера называют последним крупным мастером, пишущим на идише. Но сам Зингер вовсе не признавал себя последним: «Некоторые считают, что идиш – мертвый язык. То же самое говорили про иврит две тысячи лет подряд... Идиш еще не сказал своего последнего слова; он таит в себе сокровища, неведомые миру».

        В "Израильских хрониках" читатель встретится с очень интересными авторами. С одним из них -- Яаковом Хисдаем -- знакомство состоялось в прошлом номере. Здесь мы печатаем очень содержательную статью «"Уважение", "справедливость" и "милость" в эпоху демократии». Проблемы, которые ставит автор, остры не только для Израиля, но и для всех "цивилизованных стран":

         ... когда ценности теряют свое значение и перестают считаться вечными и непреложными, то демократическое общество оказывается перед проблемой. Ведь оно все-таки должно учить своих граждан различать добро и зло. В отсутствии абсолютных ценностей усиливается тенденция обращаться к закону и суду, объявлять их священными и расширять их пространство, захватывая и область нравственности – чтобы они определяли и гарантировали не только «нижнюю границу», но и более высокие нормы.

         Михаил Хейфец, сотрудничество с которым наш журнал начинает с этого номера, -- человек незаурядной судьбы:

        В 1974 г. арестован и осужден на 6 лет (лагеря и ссылка) за написание предисловия («Иосиф Бродский и наше поколение») к самиздатскому собранию сочинений Иосифа Бродского (так называемому «марамзинскому собранию»). В годы заключения написал, переправил за «проволоку» и выпустил в Париже (отдельным изданием и в периодике) три книги публицистики, документальной прозы и интервью («Место и время», «Русское поле», «Путешествие из Дубровлага в Ермак»). После освобождения в 1980 г. выехал в Израиль.

         Михаил Хейфец анализирует книгу авторов из Уэльского университета (Великобритания) – тамошних профессоров, еврея Дена Кон-Шербока и араба Дауда Эль-Алами: «Палестино-израильский конфликт. Две точки зрения»:

         Самая важная и поучительная для израильтян часть книги написана, однако, другим профессором, арабом. Нигде, пожалуй, я не встречал, чтобы национальную позицию вражеской стороны столь ясно и последовательно излагали – во всяком случае, по-русски. Поначалу его логика вызвала у меня некую оторопь, но мне было легче, чем любому европейцу вникать... Надо было только вспомнить советский подход к ситуации, и все стало казаться вполне натуральным!

         Традиционно богат материалами раздел "Былое и думы". Дмитрий Якиревич и Рахель Торпусман представляют поэму Ицика Фефера "Я еврей", написанную в страшном 1942-м:

         Поэма Фефера была перепечатана в еврейских изданиях многих стран, а затем переведена и на другие языки. Чувства, выраженные в ней, оказались в тот момент общими чуть ли не для всех евреев мира: и страх за будущее, и гордое национальное самоутверждение, и солидарность с Советским Союзом.

         Не могу не привести образец прекрасного перевода Рахели Торпусман:

Пусть Гитлер мне могилу роет –
Но я его переживу,
И сказка сбудется со мною
Под красным флагом наяву!
Я буду пахарем победы
И кузнецом судьбы своей,
И на могиле людоеда
Еще станцую! Я еврей!

         Дмитрий Якиревич справедливо отмечает:

         Можно полагать, что такого эффекта Рахель Торпусман добивается не только потому, что владеет языком оригинала. В большой мере это объясняется и тем, что она выросла в семье с неугасшими еврейскими культурными традициями, прошедшей через горнило отказа, в которой она рано приобщилась к нелегальному сионистскому движению.

        Когда номер был уже практически готов, мы получили письмо от лауреата Нобелевской премии академика Виталия Лазаревича Гинзбурга. Отрывок его нобелевской лекции, опубликованный в приложении "Окна" к израильской газете "Вести", вызвал большой интерес у читателей. В частности, два физика, Меир-Яков Гуревич и Моше-Хаим Векслер, написали статью «Несколько слов о "плане Гинзбурга"». Эту статью я послал Виталию Лазаревичу. Его ответ, как и статью физиков мы публикуем в "Израильских хрониках". Академик Гинзбург, в частности, пишет:

         Конкретно, в опубликованном в "Окнах" отрывке я высказываю свое мнение, но понимаю всю сложность проблемы. Израиль очень сильно зависит от США и далеко не свободен в своих решениях. В США же существуют разные точки зрения и течения, причем поддержка Израиля далеко не безгранична и, в какой-то мере, противоречива. В общем, совершенно ясно, что правительство Израиля должно лавировать и заранее неизвестно, может ли оно осуществить резкое размежевание с палестинцами и т.д. Т.о., "план Гинзбурга" (будем условно так говорить, хотя я, конечно, ни в какой мере не претендую на оригинальность и авторство) это, с моей точки зрения, не более чем желаемое, оптимальное решение в данной ситуации.

         Давид Иоффе в этом номере обрашается к много раз обсуждавшемуся произведению А.И. Солженицына. В отличие от других авторов, больше занятых идеологическими проблемами, Иоффе обращается к историческим фактам, лежащим в основе концепции автора "Двести лет вместе", и приходит к обоснованному выводу:.

         В общей еврейской истории плодотворный двухсотлетний российский период будет сказываться еще долго. Как образно писал десятилетие назад Амос Оз: «В полифоническом обществе Израиля русская еврейская скрипка все еще остается ведущим инструментом, и я думаю, что так будет еще долго». Изучение истории этого периода, в том числе и русско-еврейских взаимоотношений - важная и неотложная задача. В этом плане книга Солженицына представляется нам малопродуктивной – слишком свободно использует ее автор источники, слишком своевольно отбирает факты и слишком предвзято их интерпретирует.

         Илье Григорьевричу Эренбургу, противоречивой фигуре в истории 20-го века, посвящены статьи Дмитрия Хмельницкого и Бенедикта Сарнова. Мне кажется, что точнее всех охарактеризовали Илью Григорьевича Анна Ахматова в поздравительной телеграмме к его семидесятилетию:

    СТРОГОГО МЫСЛИТЕЛЯ, ЗОРКОГО БЫТОПИСАТЕЛЯ,
     ВСЕГДА ПОЭТА ПОЗДРАВЛЯЕТ СЕГОДНЯШНИМ ДНЕМ
     ЕГО СОВРЕМЕННИЦА АННА АХМАТОВА.
    
     В этом коротком тексте точно взвешено, тщательно выверено каждое слово. Главное же, ключевое слово в нем — это слово «всегда». Потому что — вольно или невольно - оно как бы подразумевает, что строгим мыслителем и зорким бытописателем Эренбург оставался не всегда. А вот поэтом - всегда.

         Об страшном эпизоде антисталинского сопротивления рассказывает Михаил Румер-Зараев в очерке «И погнали ребят под расстрел...».

        В подрубрике "Наши корни" читатель прочтет мемуары Михаила Лезинского.

         Интервью с Анной Алексеевной Капицей, женой Петра Леонидовича Капицы, дочерью академика Алексея Николаевича Крылова, публикует наш давний автор Геннадий Горелик. Читатель узнает много интересного из жизни знаменитых ученых, о сложностях науки в эпоху тоталитаризма. Постоянного читателя нашего журнала не удивят такие строки интервью:

         Петр Леонидович всегда очень хорошо относился к евреям, его очень всегда интересовал еврейский вопрос. У него было очень много друзей евреев, он очень дружил с Михоэлсом, ему интересно было мнение евреев.
В: Я где-то у Михоэлса читал, как он кому-то доказывал, что Капица не еврей ...
О: Он участвовал в еврейском митинге, и все евреи до сих пор считают, что он - еврей. Он всегда очень веселился, потому что Михоэлс, или еще кто-то показал ему Еврейскую Энциклопедию, где перед Капланом был Капица.

         В рубрике "Евреи в Германии" перевод статьи Петера Диттмара о трудном пути эмансипации евреев в Германии и полемические, как всегда, заметки Маркса Тартаковского о нравах современных еврейских общин в этой стране. Другое впечатление складывается у Якова Фарбера, рассказывающего о важном событии в бухарско-еврейской общине Ганновера (рубрика "Среди народов").

         В "Иудео-христианском диалоге" большое исследование Ора Лимора "Христианская святость и еврейский авторитет". В извечной проблеме "христианство-иудаизм" автор видит причину именно в близости:

         Как показывают последние психологические, филологические, исторические и философские исследования, самоидентификация отдельных групп вырабатывается посредством соотнесения с «иным» в результате диалектического процесса ассимиляции и размежевания. Более того, Джонатан Смит показал в своем исследовании, что «иному», который слишком близок, соседу, - если угодно, «ближнему», - отведена особо проблематичная роль в становлении группового самосознания: именно из-за своей близости он представляется особенно опасным. Близок и потому особо опасен - таким выглядит еврей в представлении христиан, и таков христианин, при всех имеющихся тут различиях, в представлении евреев.

         В этом номере завершается публикация философско-исторического эссе Александра Воронеля "Новый дуализм как альтернатива библейской идее" (рубрика "Философия и культура"). Важный вывод, применительно к Израилю звучит так:

         Мы живем в стране, где пока нет установившегося отношения к свободе, к религии, к соотношению между централизованной властью и местной инициативой. Израиль - единственная страна в мире, имеющая Высший Суд Справедливости, т.е. суд, способный руководствоваться в своей практике не только законом. Одним словом, наше настоящее определяется тем отрадным фактом, что у нас все еще нет конституции. Но у нас есть Завет, который властно диктует свободу воли, и европейское образование, которое позволяет каждому толковать эту свободу на свой манер. При такой анархии все наше будущее также определится народным настроением. Дуализм имеет богатую почву в Израиле, даже если забыть, что значительная доля израильтян - выходцы из России.

         В одном из предыдущих номеров мы публиковали очерк Александра Шульмана о Григории Яковлевиче Красном-Адмони. Не менее интересной и глубокой личностью был и сын Григория Яковлевича, Владимир Григорьевич Адмони. О нём, а также о его замечательной спутнице жизни Тамаре Сильман, его любимой, его Музе - эссе Шуламит Шалит.

         В подрубрике "Музыка и мы" начинается публикация серии очерков Генриха Нейгауза мл. о концертных выступлениях его отца -- Станислава Генриховича. Тема первой заметки -- Шуман. Генрих Нейгауз так сформулировал свою цель:

       ...  я писал аннотации только к тем концертам, которые действительно врезались в память как своего рода музыкальное чудо. Которое больше никогда не повторится. Да и хочется порой «восстановить справедливость». Ведь наша фамилия известна в первую очередь благодаря деду и его ученикам. А личность отца зачастую просто игнорируется. К моему искреннему сожалению. Так что заранее прошу не упрекать меня в нескромности. В конце концов, я не виноват в том, что являюсь его сыном…

         Другая статья в этой же подрубрике открывает нам нового автора -- Юрий Кудлач рассуждает о понятии "еврейской музыки". Не все согласятся с выводами музыканта-практика, но на единодушие автор и не рассчитывает. Тема же актуальна в общем контексте дискуссий о еврейской культуре и еврейской цивилизации.

         В "Читальном зале" очерк Давида Гарбара о поэте Науме Кислике и рассуждения Руты Шац-Мврьяш по прочтению моей книжки "Банальность добра". Рута не пишет рецензию, а делится мыслями, которые могут быть полезны и интересны другим читателям. Ее заметка написана в виде "открытого письма" автору. Я искренне признателен уважаемому автору письма за интересные наблюдения. Особенно тронули меня такие строки:

         Тематика Ваших исследований перекликается с тематикой творчества и жизни моего отца Макса Урьевича Шац-Анина. Ваш рассказ об Отто Вейнингере я ощутила как некий знак, поданный мне его бессмертной душой. В начале прошлого века то, что написал Вейнингер, задело за живое молодого Шац-Анина. И он опубликовал в одной из австрийских или германских газет, в какой именно, к сожалению, неизвестно, статью под названием "Преодоление современного еврейства". Нет у меня и этой статьи отца. Поэтому мне было чрезвычайно интересно узнать из Вашей книги подробности о Вейнингере. Вероятно антисемитизм еврея Вейнингера коренился в болезненном стремлении уйти от своего еврейства, отмыться от него.
     ОРТ - это тоже страница из биографии Шац-Анина. Я с детства слышала в доме постоянные разговоры о ремесленных училищах для евреев, об основании и поддержке еврейских земледельческих колоний. "Помощь евреям через труд" - было лейтмотивом всей общественной деятельности моего отца. Он был одним из основателей и руководителей ОРТ в Латвии после Первой мировой войны, а в 1921 году ездил на международную конференцию ОРТ в Берлин. Мне даже кажется, что на фотографии / стр. 296 Вашей книги/ крайний справа стоит у самой стены - отец.

         В рубрике "Опыты в стихах и прозе" два любопытных рассказа: Сергея Эйгенсона о Наталье, в которой внимательный читатель без труда узнает дочку известного патоморфолога Якова Рапопорта. Сергею Эйгенсону удается показать причудливую взаимосвязь далеких, на первый взгляд, людей и событий.

         В рассказе Марка Азова читатель встретится со многими знакомыми именами: в Ташкенте герою его рассказа пришлось общаться со многими эвакуированными писателями и поэтами:

         Но это не просто весна , это ташкентская весна 42-го. Уходят маршевые роты, пьют чай невозмутимые узбеки и "отоваривают карточки" уцелевшие основатели акмеизма: Анна Ахматова, неправдоподобный Сергей Городецкий. . . И рядом с Анной Андревной всегда "Мандельштама" - Надежда Яковлевна Мандельштам, вдова загубленного поэта. И мы от своего круглого стола бегаем к их столу в "мангалочьем дворике", где они живут бедно, как все эвакуированные, и то обчитываем стихами, то помогаем отоваривать карточки.

         Два разных произведения связаны именем их переводчика: Анна Кацнельсон перевела рассказ Бернарда Маламуда "Серебряная корона" и Сонет №27 великого Шекспира. Не буду мешать взыскательному читателю получить удовольствие от этих текстов.

         Неожиданное исследование провел Юрий Табак: "Президент России в зеркале мифологического сознания радикальных националистически-религиозных групп". Оно напечатано в рубрике "Грех антисемитизма":

         ... фигура Путина в идеологии радикальных националистических кругов обрастает самыми невероятными, порой безумными мифами. Часть из них требует освидетельствования авторов на предмет их психического здоровья. Многие антипутинские инвективы являются прямой клеветой и оскорблениями президента России, подпадающими под статьи Уголовного кодекса Российской Федерации и Закона об экстремизме, как и содержание подобной литературы и публицистики в целом . Они могут породить отдельные шовинистические акции и оказать влияние на некоторых лиц, особенно с неустойчивой психикой и способных на непредсказуемые и опасные антиобщественные действия. Поэтому поток подобной литературы и публицистики необходимо пресекать. Но при этом удивительным образом российская прокуратура никак не реагирует на появление десятков таких статей и книг, которые могут быть сравнимы только с нацистской литературой, и число которых все более увеличивается.

         Проблеме смешанных браков посвящено исследование Светланы Бусыгиной "Национальность: ассимилированный еврей", выполненное довольно давно, но не потерявшее актуальности и сегодня. Автор пытается осмыслить национальную принадлежность в переломные моменты истории:.

         Все-таки: кто такой еврей? Ведь в каждом опросе обычно оперируют какой-то конкретностью – записью в паспорте или данными опроса, когда человек называет себя евреем. Внутри ассимиляционного процесса человеку трудно подчас дать однозначную характеристику своему национальному ощущению. Из таких случаев складывается определенная общность людей, имеющих еврейские корни, знающих и помнящих об этом, хотя по паспорту или при опросе они евреями себя не называют. К этой же группе примыкают и те, которые себя называют евреями, но другие не считают их евреями. Сюда же, вероятно, следует отнести и тех евреев, которые, не меняя своей национальности, принимают христианство (например, «Евреи за Христа»). Вероятно, есть и другие социальные группы.

         Продолжаются "Прогулки в интернете" нашего постоянного автора Виктора Лихта. Нынешняя прогулка забавным образом инициирована письмом другого нашего автора Давида Иоффе. Темы, обсуждаемые в этой заметке, тесно связаны с проблемами сохранения еврейской традиции и культуры.

         Две статьи помещены в "дискуссионном клубе". Маркс Тартаковский обращается с открытым письмом к популярному автору исторических бестселлеров Виктору Суворову. Элла Грайфер выдвигает новые аргументы в ее нескончаемом споре с обвинениями в "расизме", когда речь идет о еврейской идентификации. Надо отметить, что ее концепция становится все полнее и обоснованней:

         Не то, чтобы, скажем, жили себе евреи, не тужили, никто ничего плохого и не думал про них, а тут, откуда ни возьмись, набежали злостные расовые теоретики, да и давай толковать, что вот, дескать, нехорошие они люди, бо раса у них не та... Наоборот – все и всегда знали, что нехорошие, вот только исчезновение религии потребовало нового обоснования для этого убеждения. Иными словами: не расизм тут в клевете виноват, а просто старая клевета перетолкована была на почве модного тогда расизма, как и сегодня она, не менее успешно, на почве модного ныне демократизма перетолковывается.

         Я благодарю читателя, дочитавшего мое длинное предисловие, за терпение и желаю всем друзьям журнала мира и благополучия.