Арье Барац
Христианство и философия.
Здравствуйте, Евгений.
По Вашему настоянию я перечитал статью Кротова, и прежнее мое впечатление повторилось.
В той общей части, где Кротов описывает, какую духовную редукцию следует осуществить человеку, для того чтобы вступить в диалог с представителем другой веры, он достаточно интересен. Но там где он начинает писать по поводу моей книги, там я, признаться, перестаю его понимать. Он объясняет, что мое познание в христианстве поверхностно и страдает пробелами, что по незнанию я допускаю много нелепых высказываний, что временами я впадаю в фанатизм и т.п., но что, собственно, такого в моей книге положительного и интересного, ради чего бы ее вообще стоило открывать, я, признаться, так и не понял. Остается впечатление, что книга ценна лишь тем, что размышляя о взаимоотношениях между иудаизмом и христианством, я решил не обращать внимания на Холокост. Однако при этом Кротов вовсе не касается самих этих размышлений! А ведь это, казалось бы, центральная тема и для моей книги, и для его критической статьи.
Что же касается самих его замечаний, то они представляются мне вздорными. Я считаю, что те мои характеристики христианства, которые кажутся Кротову поверхностными, в своей основе совершенно верны, и я могу их только повторить. Для наглядности разберу один пассаж из статьи Кротова:
<Тоталитаризм реализуется прежде всего в контроле за каналами информации, лишая человека нормальных возможностей образования. Именно поэтому прославившиеся на весь мир православные правозащитники эпохи Брежнева через год после крещения уже вели семинары по Соловьёву или Шестову, но только в лагере узнавали, что ещё есть и молитва "Отче наш". В ситуации, когда человеку нельзя сказать, что он невежественен или неправ, когда нельзя порекомендовать нужную книгу, когда мысль не подгоняется необходимостью делать карьеру или зарабатывать деньги, создавались удивительные сочетания идей и оставались удивительные "белые пятна" в интеллектуальном и духовном опыте. Барац, к примеру, утверждает, что Иисус высказывал "тезис о невоплоти мости Божества" (разумеется, без ссылки на Евангелие). Или уже цитированное: "Христианство - религия совершенно прозрачная для разума" (131). А как вам нравится такое утверждение: "Троица, которую никак невозможно выявить на уровне евангельского текста" (131)? Можно спорить о том, успешно или нет "выявляют" Троицу в Евангелии, но бесспорно, что выявления такие есть, и их даже очень много. И когда Барац в 1990 году говорил, ещё будучи (и не будучи) христианином и одновременно будучи (и не будучи) иудеем: "Троица мне понятна" (131) он говорил, с точки зрения христианства, нечто абсурдное, показывающее, что в случайном своем чтении он не набрел ни на одно рассуждение о непознаваемости Троицы>
Должен сказать, что с точки зрения образования мне как раз повезло. У моего деда была богатая библиотека, благодаря чему я не только со школьных лет читал Библию (в которой наталкивался и на молитву <Отче наш>), но к двадцатилетнему возрасту был знаком со многими работами Бердяева, Соловьева, Леонтьева, Розанова, Карсавина, Мережковского и главное, со всеми шестью дореволюционными книгами Шестова, которого я особенно полюбил (впрочем, некоторые послереволюционные я приобрел в скорости). Впоследствии, в конце 70-х - в начале 80-х годов, я пользовался очень богатой библиотекой одного духовного лица и познакомился там как с писаниями отцов церкви, так и с их последними интерпретаторами, в том числе Лосским и Флоровским.
Но самое существенное, что примерно с двадцатилетнего возраста я стал принимать участие в философских семинарах Туровского, Черняка и Сильвестрова, а чуть позже так же Библера и Ахутина. Замечу, что история философии начиная с известного периода - это в значительной степени история теологических представлений христианской церкви. Я занимался историей философии на протяжении десяти лет, и в этот период не раз обращался к теме троицы. Помнится, меня особо занимал вопрос соотношения православной троицы с троицей неоплатонической, т.е. в чем их диалектика тождественна, а в чем расходится.
Я считаю, что в свое время как раз неплохо разобрался в этом вопросе, хотя, к сожалению, растерял все конспекты и сегодня не стал бы на эту тему высказываться. Моя фраза о том, что <троица мне понятна>, как и то, что <христианство религия совершенно прозрачная для разума> связаны не с недостаточной осведомленностью в этом вопросе, а в том, что в отличие от среднего церковного человека я отдаю себе отчет в рационалистической подоплеке христианской догматики.
Дело в том, что христианская теология не просто связана с философией, но совершенно без нее немыслима. Мое утверждение о <понятности> троицы в действительности подразумевает бесконечные декларации о ее <непознаваемости>. Своим полемическим высказыванием я просто обращаю внимание на то, что все догматы, равно как и утверждения о <непознаваемости> троицы, рождаются в контексте напряженной интеллектуальной полемики с <инославием>, что они коренятся в доводах вполне рационального свойства. В отличие от иудаизма, который открыто враждебен философии и выработал свою квазитеологию, именуемою каббалой, христианство именно насквозь рационалистично (об этом я подробно пишу в статье Афины и Иерусалим),. Во всяком случае тому, кто знаком с иудейским преданием, предание христиан выглядит сконструированным, христианские догматы выглядят <открытием>, а не откровением.
Нет сомнения, что многие <выявляют> троицу в <Новом завете>, но все дело в том, что те, кто находят ее в <Новом Завете>, находят ее и в <Ветхом>. Это с одной стороны. А с другой стороны, сами иудеи усматривают в ТАНАХе даже и пятерицу!
Принципиальная разница между тремя <ипостасями> и пятью <пацуфим> (два из которых Отец и Сын) лежит не в числе, или <непознаваемости>, а в том, что церковное понятие <ипостась> опирается на тысячелетнюю философскую традицию, в то время как каббалистический термин <парцуф> (лицо) не только лишен всякой философской нагрузки, но активно отторгает ее. Разъяснению этой темы в значительной мере посвящена моя книга. Не обращая внимания на эти разъяснения и упрекая меня в том, что я никогда ничего не слышал о <непознаваемости> троицы, Кротов пропускает в моей книге главное.
Что касается моего высказывания, что Иисус разделял тезис о невоплотимости Божества, то я имел в виду эпизод, описанный у евангелиста Марка (12.28-34), где ведется речь о единстве Бога в контексте первой и второй заповеди Десятисловия. Эти заповеди исключают всякое допущение, что Всевышний может быть причастен какому-то конкретному предмету.
Всего наилучшего, Арье