Старые москвичи быть может помнят: в конце сороковых-начале пятидесятых годов
перед самым входом в Новодевичий монастырь стояло несколько бараков, окружённых забором. Мало кто обращал внимание на эти хилые бараки, в которых жили цыгане.
Лишь в одной или двух малюсеньких квартирках ютились нецыганские семьи, одна
из которых была семья моих родственников: тёти Ели и дяди Миши Супановых.
Тётя Еля была двоюродной сестрой моего отца, и мы там нередко бывали.
Жили там цыгане как в таборе: жгли костры, пели песни, плясали, вся жизнь их
проходила под открытым небом, а легкий досчатый забор отделял их таборную
жизнь от бурлящей городской улицы. Слышал я, что все цыганские семьи там
были потомками одной пары. Старого цыгана уже не было в живых, а старуху в
ярких цыганских юбках мне доводилось видеть пару раз.
Однажды мой отец повёз туда родственника, приехавшего с Украины на несколько
дней в Москву. Вот что рассказал мне отец в тот вечер:
- Входим мы через калитку, а перед нами идет себе старая цыганка, очень полная,
в цветастых одеждах. Гость заметил мне по-еврейски: "Ну и толстая же цыганка!"
И вдруг она оборачивается и говорит на чистом идиш: "Постыдитесь, молодой человек!"
Мы прямо со стыда сгорели. Но откуда у старой цыганки такой идиш? Спросили у Ели
с Мишей, и те сказали, что она еврейка, вышедшая замуж за цыгана.
В середине пятидесятых, в связи со строительством стадиона в Лужниках, дорога к
которому проходила совсем рядом, бараки были снесены и все их жители получили
квартиры на Юго-Западе.
Прошло лет десять, и году в 63-ьем купил я в книжном сборник рассказов неизвестного
мне прежде автора Александра Германо. Книга заинтересовала меня своей тематикой:
цыгане, табор. Из предисловия я узнал, что Германо был создателем цыганской
письменности в России.
В конце двадцатых годов советская власть занялась вплотную созданием письменности для малых народов. Десятки языков впервые получили письмо: чукчи и ненцы, эвенки и саами. Решено было создать письмо и для цыган, и за это дело взялся Александр Герман, сын чеха и цыганки, владевший цыганским языком как родным. К тому же он был образованным человеком, опубликовавшим к тому времени несколько рассказов на русском.
Герман (изменивший свою фамилию на цыганский лад: Германо) не только приспособил русское письмо для нужд цыганского языка, но и стал писать на нем рассказы. Однако как сделать, чтобы рассказы эти дошли до цыган? Большинство из них тогда не знали грамоты и кочевали по всей территории страны. Германо нашел выход: он отправился кочевать с табором, а вечером у костра читал вслух свои рассказы.
Как-то раз он оторвался от книги: устал, нужно отдохнуть немного. "Да ты отдыхай, Сара пока почитает за тебя." Удивился писатель: ни один мужчина в таборе не знал грамоты, откуда взялась грамотная женщина? Молодая женщина взяла из его рук книгу и стала читать. Читала она хорошо, только ударения в словах ставила не на месте, как будто цыганский язык не был для нее родным. Еще больше удивился Германо, и тогда цыгане рассказали ему, что Сара еврейка; вся семья ее погибла от рук погромщиков в гражданскую войну, а она была в тот день в другом местечке и так спаслась. Цыганский табор подобрал её, и стала Сара жить как настоящая цыганка. Спустя пару лет вышла замуж за цыгана, ставшего "баро" (вожаком табора), и родила ему целую кучу детишек. В конце тридцатых, замечает автор, вся семья осела в Москве.
Скорее всего, та старая "цыганка" из цыганского поселка
возле Новодевичьего и была эта Сара.
