Когда герр Кирбах ( Kierbach), редактор
отдела «Досье» влиятельной немецкой газеты «Ди Цайт» («Die Zeit»),
внимательно ознакомился с рукописью, присланной из Карлсруэ, он понял, что
это именно то, что он так долгло искал, готовясь к выпуску приложения,
посвященного 60-летию Сталинградской битвы. Ему давно хотелось найти свидетельство
очевидца по другую сторону немецкого фронта - взгляд на битву, ставшей
поворотным пунктом всей второй мировой войны именно из «русского окопа».
Автором присланной машинописной рукописи, как следовало
из приложенного письма, был бывший лейтенант русской танковой бригады, военфельдшер
Леонид Фиалковский - ныне житель Земли Баден—Вюртенбург.
-Леонид, глава Ваших воспоминаний, появившихся
в 5-м номере газеты «Ди Цайт», если перевести на русский без потери смысла,
озаглавлена «Милосердие к врагу». По-немецки это звучит несколько точнее
<«Hilfe unter Feinden»>. Насколько я понимаю, это чисто газетная
версия одной из Ваших глав. Вопрос в другом, почему избрана именно эта?
Л.Фиалковский. Приведенный эпизод относится
к заключительному этапу больших и малых сражений за Сталинград - я пишу
о штурме городского вокзала. Наша бригада получила приказ о штурме вокзала
и подтянулась к нему утром 30 января 1943 года.
-Как выглядел к тому времени город?
Л.Фиалковский. От того, что когда–то им было,
остались лишь скелеты домов. Стоял жуткий мороз, земля смерзлась настолько.
что «превратилась» в гранит, по обочинам расчищенных наспех дорог – штабеля
незахороненных немецких трупов, наших я не видел, их, видимо, увозили.
И солдаты...-колонны танков, машин, повозок, артиллерии. Чувствовалось,
что бои в городе подходят к своей финальной точке.
-Насколько упорно было к этому моменту сопротивление
врага? Или солдаты Вермахта тоже понимали, что шансов нет, Сталинград проигран
окончательно?
Л.Фиалковский. Вы знаете, они дрались самоотверженно,
с исключительным упорством - за каждый дом, за каждый лестничный пролет,
за каждый этаж. Многие из нас были удивлены их несломленными голодом
и холодом стойкостью и силой духа. Иначе столь огромных потерь с нашей стороны
бы не было. Без теплой одежды, без валенок, большинство немецких солдат
страдало от обморожений, из продуктов питания у них оставались, максимум-
сухари, все, почти всё что сбрасывалось с самолетов окруженой в Сталинграде
армии Паулюса, в заключительной фазе боев в качестве трофеев попадало
в наши руки.
-Как действовала Ваша бригада?
Л.Фиалковский. Нам придали роту морской пехоты.
Несмотря на посыпавшийся из окон вокзала град бутылок с зажигательной смесью
и гранат, мощный заградительный огонь, отдельным танкам бригады с моряками
и штурмовыми группами удалось непосредственно подойти к окнам здания, через
эти проемы десант, при поддержке пулеметов с танков ворвался в вокзал
и завязался бой, который продлился почти всю ночь.
- Где были в этот момент Вы, Леонид?
Л.Фиалковский. Рядом. Сначала до сигнала к бою,
мы развернули медицинский пункт примернов 200 метрах от здания вокзала,
в подвале. Заткнули матрацами щели окон, растопили «буржуйку», разложили
перевязочные материалы и шины. А к утру, когда бои в здании вокзала переместились
на верхние этажи, мы снова развернулись в одной из нихних комнат в целом
уже захваченного нашими штурмовыми группами здания.
-Наверняка было много раненных и с немецкой
стороны. Что случилось с ними?
Л.Фиалковский. Им оказывалась помощь в соседней
комнате. У них не было ни необходимого количества бинтов, ни медикаментов,
...мы поделились. Мы видели , что им нужна срочная медицинская помощь, столь
жалок был вид этих пленных. Пришлось не только делиться мекаментами,
но и поучаствовать в перевязках и обработке ран вносимых санитарами
на носилках немецких солдат.
-То есть для Вас, как для врачей, врагов не
было, были лишь нуждающиеся в помощи люди?
Можно сказать и так. Мы работали вместе. Вверху
здания еще грохотал бой, люди продолжали еще друг друга убивать, а тут
внизу, в комнатах стихийно возникшего «объединенного» медсанбата еще
не остывшим от боя врагам, без различия, кто они, оказывалась первая медицинская
помощь, воплощалась идея Красного Креста -- такова была эта, одна из
добрых, парадоксальных реалий войны.
- В этом эпизоде запомнился Вам лишь данный
акт взаимного милосердия к врагу или что- то еще?
Л.Фиалковский. Удивительно, видимо, такова
способность человеческой памяти запоминать и потом воспроизводить вроде
бы несущественное. ...У здания вокзала был фонтан, а на его чаше – архитектурное
украшение, детский хоровод.
Ночью, когда завязался бой и заговорила артиллерия,
от всполохов ее огня, казалось, что фигурки детей ожили и заплясали. Это
было и страшно, и, в тоже время, завораживающе.
Уже, живя тут, в Карлсруэ, я как-то посетил здешний
художественный музей и, как вкопанный, застыл у картины художника Ганса
Тома ( HansThoma) а «Детский хоровод»- потому что я сразу вспомнил тот,
каменный хоровод детей на фонтане, в ночь последнего штурма вокзала.
Старый формуляр.
-Почему Вы вообще решили писать о Сталинградской
битве? Вас не смущала конкуренция таких знаменитостей, как Виктор Некрасов,
Константин Симонов, Илья Эренбург,.... не говоря уже о сотне мемуаров военначальников-
от самых именитых, маршала Георгия Жукова до германского генерала Манштейна.
А еще...Словом , отдаю дань вашей литературной отваге, Леонид.
Л.Фиалковский. У каждого – своя война.Я не
мог не написать, это был, если хотите, мой долг.На фронте я вел дневники.
Чтобы отвлечься, забыть, хоть на короткое время, ужасы, собраться с мыслями
и успокоиться. Это была личная психотерапия. Записи в блокнотах делались
мною в хронологическом порядке. Я писал как о случившихся за день событиях,
так и моих личных переживаниях. После войны эти дневники превратились просто
в архивные записи, и хранились у меня в столе.
Вернулся к ним случайно, уже в 70-х годах, когда
работал в Житомире в военном госпитале. В мое терапевтическое отделение
поступило двое ветеранов войны. Знакомясь с их документами, обратил внимание,
что мы – однополчане. Они, как и я, воевали, вернее, начинали служить
в составе той же 254 –ой танковой бригады, полевая почта № 32500.
Правда, в их время меня в бригаде уже не было-
я был откомандирован на третий Белорусский..
В ходе разговора выяснилось, что «наследник» моей
бригады, танковый полк, расквартирован неподалеку.
-Понимаю Ваши чувства, Леонид, захотелось вновь
окунуться в боевую юность, ощутить себя снова 19-м лейтенантом, прибывшим
в распоряжение танковой части для прохождения службы фельдшера...
Л.Фиалковский. Не только. То что мне пришлось
увидеть и испытать у стен Сталинграда, я никому , в том числе и себе повторно
не пожелаю. Я просто понял, что должен позвонить командиру полка и отрекомендоваться.
Ни о чем другом, я поверьте, не думал.
В музее части мне показали Формуляр нашей бригады,
если Вы не в курсе, это казенный воинский дневник, официальное -день за
днем, который обычно ведется штабными писарями. Вот тут – да , воспоминания,
что называется, нахлынули, вернее они никуда не исчезали, они жили во мне.
Я читал уже обесцветившиеся от времени чернильные строки и передо ной вставали
лица моих сослуживцев и товарищей, ...я снова видел танковые атаки, переживал
какие- то военные эпизоды- видел какие-то разбитые дома, извлекал из
танков раненных и убитых, видел мучительные гримасы на их лицах, когда
санитары устанавливали носилки в кузов бригадной полуторки или фургон
«ремлетучки», чтобы эвакуировать их в медсанбат, находящийся в километре
от непосредственных боевых действий.
В некоторых местах в Формуляре были пропуски, и
я предложил свои блокнотные записи, чтобы эти пробелы в истории 254-ой
бригады ликвидировать. Но когда я этим занялся, история стала обрастать
забытыми, как мне казалось, эпизодами, событиями, наблюдениями тех лет.
Короче, получилось целое вполне документальное произведение, которому
дали название- «Боевой путь 254 –ой бригады.». Позже эта хронология легла
в основу моих «Запискок военного фельдшера танковой бригады. 200 сталинградских
дней и ночей».
-Вы, таким образом, не просто выполнили задание,
а его перевыполнили. Что было с рукописью дальше?
Л.Фиалковский. Я отослал ее в Воениздат. Это
было в 1978 году. Месяца через три оказался в Москве, в командировке. Решил
осведомиться, как там «поживает» моя книга. Зашел в издательство. Представился.
Спускается полковник.
– Я, - в свою очередь представляется он, -редактор
Вашей рукописи. Все нормально, но есть замечания.
Интересуюсь, какие. Он разворачивает листочек и
зачитывает: «... Изъятию подлежат : глава о женщинах на фронте...,-тут,
-поясняет он, -много неправильного.
Вы, например, утверждаете, что женщинам – врачам,
санитаркам, просто проходу не давали, командиры всеми правдами- неправдами
их в сожительство в свои «ремлетучки» заманивали, самых элементарных гигиенических
условий для нормальной службы в армии женщин создано не было и т. д.
Не спорю. Но насколько это явление было массовым? А как же тогда быть,
товарищ Фиалковский, с нашими геройскими разведчицами, снайперами, летчицами...?
Далее Вы пишете о бандитизме в тылу бригады, в
калмыцких степях, среди местного населения, где в обстановке полнейшей
военной секретности танковая часть готовилась к наступлению. Эти печальные
факты , в целом, известны, но время их обнародовать и придать горькой
гласности еще не пришло...
Не понравилось редакции также, -продолжал полковник,
- Ваши чересчур уж сочувственное отношение к «штрафникам,»... От сцены
«Трибунал», которую Вы с таким излишним натурализмом изобразили, просто
плакать хочется, ...это же война., учил он меня, - суровая война,... но
сейчас мы живем с Вами в мирное время, ...зачем народ стращать?...
А в другом месте солдаты- штрафники у Вас сами
себя перед атакой пехоты к танкам себя привязывают, получив задание закидать
немецкие укрепления и траншеи гранатами. И никто из них потом в живых
не остается, ....
Но если Вы, товарищ военврач, к нашим рекомендациям
прислушаетесь, и побольше напишите о ратном труде воинов и солдатской
доблести, разговор о публикации рукописи можно будет продолжить.
-Да, Леонид, демагог Вам попался отменный, Вы
явно не угодили официозу. Вняли Вы этим рекомендациям, изъяли поименованные
в реестре редакционного полковника места?
Л.Фиалковский. Нет, переделывать ничего не
стал, отложил, как говорится, до лучших времен. Что касается, его упрека,
что у меня в работе, мол, одно -очернительство, тоже неправда.
Если уж судить о ратном труде в Сталинграде без
ретуши, одно сказать можно, люди сражались и трудились героически. В каких
условиях осуществлялся ремонт поврежденных танков? ! На морозе. Руки слесарей
искалечены частыми обморожениями, на пальцах и ладонях- волдыри, фурункулы,
...а к сроку отремонтировать машины успевали,...
Бессонные ночи. Не от того, что мало времени выспаться,
это тоже, проблема, но другая. Как спать на морозе? Если заснешь в открытом
поле, утром уже, не проснешься. Помню, как-то, часовым приказано было ежечасно
будить задремавшую после боя в холодном сарае роту, чтобы побегали, размялись....
«Чужая бригада»
Вы посвятили своей бригаде целое произведение.
В чем была ее уникальность. Ведь, предполагаю, таких танковых бригад был
не один десяток.
Л.Фиалковский. <Формировалась эта бригада под
Москвой в 1942 году. Около 70 танков, техслужба, к которой я был, как фельдшер,
прикомандирован. Первоначальный личный состав 900 солдат и офицеров. Подчинялось
соединение командованию фронта, была его спецрезервом и, поэтому, придавалась
армиям, которые нуждались в танках для прорыва особо укрепленных рубежей
противника. Как нам казалось, бригаду не жалели, она была для армий,
как бы, не своя, чужая. Это была, так называемая, действующая армия, то
есть действовала на передовой, где день пребывания считался за три. Делайте
выводы.
Поэтому из своего первоначального состава танковой
бригады № 254 выжило и уцелело, по моим подсчетам человек 30, среди этих
счастливчиков, стало быть, и я. Только при ликвидации « котла» немецкой
группировки Паулюса бригада, за 22 дня непрерывных боев, потеряла 287
человек своего состава. Поэтому свое самостоятельное значение после Сталинграда
часть как боеспособное подразделение утратила....
...Я буду рад, Леонид, если Вашей рукописи суждено
будет стать книгой. Вы рассказывали мне, что после появления Вашего материала
в «Ди Цайт», Вам звонят, приглашают выступить в гимназиях, Вас благодарят
родственники погибших под Сталинградом и в самом городе немецких солдат
и офицеров – Вы не только напомнили им об утрате, но и с убедительностью
очевидца рассказали, как это было. И это при том, что большая часть Вашего
предельно честного произведения, где вы, не стесняясь, наравне с героизмом
говорите об изнанке главной войны прошлого века, ее теневых и грязных сторонах,
им, как и нашим читателям, неизвестна. Благодарю Вас за откровенность
и за возможность беседы.
Яков Бердичевский
Йена- Карлсруэ
