" Приближаясь к правде,
не увязни в действительности "
(С. Е. Лец)

     "Наконец-то! Свершилось! В России издан полный текст "Непричесанных мыслей"* Станислава Ежи Леца". Когда-то именно так я начинал одну из своих статей о выходе первого полного перевода этой замечательной книги. Прошло несколько лет. Появились и другие переводы**. А восторг от прочитанного не уменьшается. При всей условности определения "классик" могу отметить, что в вышедшей в 1998 году великолепной Антологии афоризма "Великие мысли великих людей"*** С. Е. Лец занимает вполне достойное место среди таких классиков, как Конфуций, Ларошфуко, Лафонтен, Монтень, Платон, Плиний, Сенека, Сократ, Цицерон, Эпикур и другие.
     Как сказано в Послесловии одного из переводчиков Леца М. П. Малькова, "Непричесанные мысли", переведенные на многие языки народов мира уже в 1960 году, "долгое время возглавляли списки бестселлеров. "Мысли" цитировали с трибуны ООН, их повторяли американские президенты и германские канцлеры, парламентарии разных стран". Вышедшие в 1978 году в СССР, и сильно "редуцированные" "специалистами в штатском" со "Старой площади", "Мысли" практически сразу же стали библиографической редкостью. Во всяком случае, я так и не мог их достать ни в СССР, ни в Польше. И вот, наконец они вышли, - эти "Мысли".

     Но сначала, как уже стало традицией, несколько слов об авторе.

     Станислав Ежи Лец родился 6.03.1909 года во Львове, в т. н. польской Галиции, входившей тогда в состав Австро-Венгерской империи. Его отец, родовитый австрийский дворянин Бенон де Туш-Летц (второй частью этой фамилии в ее польском написании и пользовался потом автор "Непричесанных мыслей") рано умер, и воспитанием сына занималась мать - урожденная Адель Сафрин. С ее подачи в жизнь ребенка прочно вошли польская, немецкая (австрийская) и еврейская культуры. Начальное образование он получил в Вене, затем были львовская евангелическая школа и университет Яна Казимежа во Львове, где он изучал юриспруденцию и полонистику. Там же началась и его литературная деятельность. Начало было удачным. А сатирические "фрашки" С. Е. Леца были настолько выразительны, что три из них уже в 1937 году включил в свою знаменитую антологию "Четыре века польской фрашки" крупнейший мастер польского рифмованного слова Юлиан Тувим. Затем была Варшава, где он публикуется в "Варшавском цирюльнике", "Шпильках", "Скамандре" и других изданиях. Начало Второй мировой войны застало его в родном городе. Вот что писал он об этом времени сам в скупых строчках своей автобиографии: "Пору оккупации я прожил во всех тех формах, какие допускало то время. 1939-1941 гг. я провел во Львове, 1941-1943г.г.-в концлагере под Тернополем. В 1943 году, в июле, с места предстоявшего мне расстрела я сбежал в Варшаву, где работал в конспирации редактором военных газет Гвардии Людовой и Армии Людовой на левом и правом берегах Вислы. Потом ушел к партизанам, сражавшимся в Люблинском воеводстве, после чего воевал в рядах регулярной армии". За этими лаконичными фразами стоит многое. В том числе и такой эпизод: Схваченный при повторной попытке бегства из концлагеря, С. Е. Лец был приговорен к расстрелу. Эсэсовец, которому было поручено привести приговор в исполнение, приказал вырыть могилу. Воспользовавшись оплошностью палача, С. Е. Лец зарубил его лопатой, переоделся в немецкий мундир и в таком виде пересек всю Генеральную Губернию (так именовали оккупанты Польшу). За участие в войне С. Е. Лец был удостоен Кавалерского Креста "Polonia Restituta" ("Возрожденная Польша").
     По окончании Войны, как и многие его коллеги по литературе (Ян Лехонь, Ярослав Ивашкевич, Чеслав Милош, Тадеуш Бреза, Ежи Путрамент), С. Е. Лец привлекается к дипломатической работе. Он едет в качестве атташе по вопросам культуры в Вену. Там, наблюдая из Австрии процессы, происходившие в "новой" Польше, видя как там утверждается режим партийной диктатуры, как подавляется творческая свобода и воля интеллигенции, Лец принимает трудное решение и в 1950 году уезжает в Израиль. Мучительно ищет он здесь места среди творцов. Но существование вне стихии польского языка и культуры, без родных и друзей, без любимой Мазовии, - становится мучительно-тягостным:

     " Туда, на север дальний, где некогда лежал я в колыбели,
     Туда стремлюсь теперь, чтоб там же и отпели".

     Написав эти строки, Лец в 1952 году возвращается в Польшу. Возвращается, и сполна получает от новых властей за демонстрацию своей политической оппозиционности и свободомыслия. Его перестают публиковать (вспомним судьбы А. А. Ахматовой и М. М. Зощенко). Живет переводами (из И-В. Гете, Г. Гейне, Б. Брехта, К. Тухольского, современных немецких, русских, белорусских и украинских авторов). Октябрьские события 1956 года немного меняют ситуацию - Польша становится "самым открытым и свободным бараком соцлагеря". С. Е. Леца начинают понемногу публиковать. Сначала в 1956 году выходит "Иерусалимская рукопись", а затем в 1957 году и знаменитые "Непричесанные мысли", принесшие автору поистине мировую известность. В 1964 году вышло второе издание "Мыслей". А через два года, незадолго до смерти поэт и философ успел подготовить том "Новые непричесанные мысли", содержавший его историософские афоризмы. Но жизнь заканчивается. После долгой неизлечимой болезни Станислав Ежи Лец 7.05.1966 г. умирает в Варшаве, где его "и отпели". Вот как незадолго до смерти оценивал свое творчество он сам: "Какой там из меня философ? Ведь у меня нет никакой теоретической подготовки в этой области, хотя существуют, впрочем, и мужики-философы. Но я очень недолго носил мужицкую сермягу. Пожалуй, это расчленение моего творчества на философию, лирику и сатиру пахнет педантизмом профессионально-критического разбора. Поэзия имеет разнообразные обличья. В ней есть все, а точнее - все должно быть. И каждый находит в ней то, что ищет... Я хотел своим творчеством охватить мир. Эту задачу мне усложнили, расширив его эскападами в космос".
     Еще и еще раз перечитываю я эти небольшие книжечки ("всего" около 1000 афоризмов и сентенций). Перечитываю и поражаюсь, как много в них сказано. Какой проницательностью и отвагою, каким талантом и мастерством надо было обладать, чтобы говорить так смело и так емко. Вот, например: "У людей вообще запоздалая реакция - понимание обычно приходит лишь к следующим поколениям". Это ведь и к нам с Вами относится. Или вот это - "Он - сплошная пустота, до краев наполненная эрудицией" Разве мало таких среди нас? Или - "Лучше всего дают подножку карлики - это их сфера". А вот еще - "Он был совестью своего времени, которое ее не имело". Или - "Я не согласен с математикой. Считаю, что сумма нулей - страшная величина". А как актуальны такие афоризмы: "Следы многих преступлений ведут в прошлое"; или "Всегда побаиваются тех, кто жаждет властвовать над душами. Что они делают с телами?"; или "Тот, от кого дурно пахнет, любит, чтобы ему кадили"; или "Некоторые национальные трагедии не имеют антрактов" ; или "Какое благосостояние должно быть достигнуто в государстве, которое может позволить себе, чтобы половина его населения сидела в тюрьмах на казенный кошт, а другая ее охраняла?!", или "Грустно, когда позвоночник распрямляется лишь на кресте" - и это, ведь, сказано в "социалистической" Польше! Или "Горе живым властителям, которым воздают почести. достойные усопших", - это ли не актуально (было, есть и, боюсь, будет...). Или - "Лучшее мерило эпохи - дистанция между карликом и гигантом". И еще -"Общение с карликами деформирует позвоночник". Или - "Только великаны могут позволить противникам поднять головы". А как актуально звучит это - "Ах, сколько Атлантид встречаешь в политических атласах мира!"; или - "Когда один миф столкнется с другим, это будет вполне реальное сотрясение". Или замечательное - "Иногда бумеранг не возвращается - он выбирает свободу". Но тут же следует и такое - "Некоторые, когда у них вынимают кляп изо рта, немеют от восторга". А это, достойное величайших гуманистов мира - "Не позволяй сердцу сжиматься до размеров сжатого кулака!" Или - "Ты - дитя своего времени, но тебе принадлежит выбор второго родителя". Или вот это - "Можно переменить веру, не меняя Бога. А также наоборот". А это - "Свобода нередко демонстрирует извращенность: отдается своим противникам". Ну, и уж просто вечное - "Знаю откуда взялась легенда о еврейском богатстве: евреи за все расплачиваются". Я готов цитировать и цитировать. И ведь есть из чего выбирать - более 1000 сентенций и афоризмов. И все о нас с Вами, о нашем с Вами прошлом, настоящем и, боюсь, - будущем. Но все не процитируешь - лучше прочесть книги целиком. А еще лучше - не один раз. И я немного завидую людям, которым предстоит проделать это в первый раз. Завидую белой завистью. И радуюсь. Радуюсь за них.
     Как пишет уже цитированный М. П. Мальков, "Непричесанные мысли" стали вершиной и квинтэссенцией творчества Станислава Ежи Леца. Внутренняя, духовная свобода и интеллектуальная смелость, которые характерны для его высказываний, были особенно поразительны для эпохи подневольных умов и тщательно выверенной степени критицизма". Недаром Ян Юзеф Липский писал: "Непричесанные мысли" - это самое значительное на протяжении многих лет явление в нашей литературе на современную тему". То время ушло. И, надеюсь, навсегда. Но "Мысли" С. Е. Леца актуальны и сейчас. Они помогают нам в нашей повседневной жизни. Но они и требуют от нас усилий. Усилий духа. Ибо, как сказал тот же Станислав Ежи Лец, "До глубокой мысли надо подняться".
     И я желаю нам сделать это усилие. Ибо именно нам, - тем, кому объекты сентенций и афоризмов С. А. Леца - демагогия, политическое хамелеонство, агрессивное невежество, националистический популизм, - знакомы как никому другому, особенно важно пройти школу "остро-парадоксального и истинно демократического мышления" у замечательного насмешника и мудреца С. Е. Леца. Поздравляю! Наконец-то! Свершилось! В России изданы полные тексты "Непричесанных мыслей" Станислава Ежи Леца!

     Примечания


     *С. Е. Лец "Непричесанные мысли" в переводах М. Малькова.. Гуманитарное агентство "Академический проект" Санкт - Петербург . 1999. 174 с
     **С. Е. Лец "Непричесанные мысли" в переводах Л. Цывьяна. Санкт-Петербург.
     "Кристалл", 2001.
     *** "Великие мысли великих людей". Антология афоризма. в 3 томах. Составитель А. П. Кондрашов "Рипол классик" 1998г. т.1-512 с; т. 2-736 с;т.3- 736с.