Давид Гарбар

Библейские герои


История пятая. Первые цари Иудеи: Саул - царь-рыцарь



    В традиции еврейского народа не было царской власти. Кочевники, дети пустыни, они от веку управлялись патриархами, старейшинами, судьями... Еще со времен Моисея в Иудее строилась теократическая система управления: народ - старейшины - судьи - первосвященник (иногда рядом с ним пророк) - Бог. И это оправдывало себя в тех условиях. Пол Джонсон пишет о «довольно демократическом и меритократическом характере израильского общества» (A History of the Jews", р. 57), а Иосиф Флавий называл эту систему «аристократической» («Иудейские древности», т- 1. стр.368, в дальнейшем только стр.1 тома). Однако переход к оседлой жизни, опыт общения с соседними народами (ханаанеянами, филистимлянами...), разложение правящей верхушки «колен», их корыстолюбие, а главное, неспособность защитить народ от внешней экспансии тех же соседей (скорее, это был ответ соседей на экспансию со стороны пришельцев) привели к тому, что народ потребовал себе царя.
     Аристократия как могла сопротивлялась, ибо понимала, что с введением института «царизма» ей придется поступиться и своей властью, и своими привилегиями. Но время было суровое: ханаанеяне, амалекитяне и особенно филистимляне... теснили иудеев. Даже возникла угроза потери территории Ханаана. И народ настоял на своем. Он, народ обратился с требованием о назначении царя к высшему авторитету того времени пророку Самуилу. Прежде, чем излагать историю становления царской власти в среде иудеев, надо хотя бы коротко остановиться на личности пророка Самуила, тем более, что его роль в этом вопросе была в ряде случаев определяющей. Итак, пророк Самуил. Он родился в городе Арамафа (земля колена Ефремова) в семье левита Алкана и его жены Анны. Рожденный по обету (имя Самуил означает -«испрошенный у Бога»), он с детства был посвящен в назореи и передан для воспитания первосвященнику Илию, посвящен «в пророки Господа Бога» (И. Флавий, т.1. с.259). С двенадцати лет он начал пророчествовать.
     Время ему досталось трудное: филистимляне наступали. Был даже такой эпизод, когда «кивот (ковчег) завета» попал к ним в руки. И хотя через некоторое время они возвратили реликвию иудеям, но положение последних было крайне сложным. К тому же после смерти Илия и его сына Финееса, первосвященство ушло из рода Ифамара (второго сына Аарона) и возвратилось к роду Елеазара (первого сына Аарона) и положение Самуила усложнилось. Однако он продолжал пророчествовать. Кроме того, он выполнял обязанности судьи, для чего «дважды в год объезжал все эти города и творил там суд» (с.267). Однако, как пишет Флавий, «когда Самуил достиг преклонных лет... он передал начальствование и предводительствование народом своим сыновьям...».(с.267). А «так как сыновья пророка своим глумлением над справедливостью вносили повсюду прежнюю смуту и грозили подорвать все основы гражданственности, то народ, не будучи долее в состоянии выносить такой режим, явился к Самуилу и стал жаловаться ему на беззакония его сыновей, А так как он сам уже и вследствие своего преклонного возраста более не в состоянии лично заведовать всеми делами, то евреи настойчиво просили его назначить им какого-нибудь царя, который взялся бы править народом и достойным образом отомстил бы филистимлянам за прежние их гнусности...» (с. 268).
     Надо сказать, что эта просьба была воспринята пророком крайне негативно: не говоря о том, что в случае появления царя, власть ушла бы из рук его сыновей, а его собственное влияние оказалось бы ограниченным, само появлдение царя было вне традиций иудеев. Ведь со времен Моисея между евреями и Богом был заключен договор - «завет», согласно которому они (через посредников, конечно, - пророков, священников) управлялись непосредственно Богом. Бог был царем над иудеями. «Такие речи глубоко огорчили Самуила вследствие врожденного ему чувства справедливости, с одной стороны, и отвращения к царской власти - с другой, так как он отдавал предпочтение аристократической форме правления, как единственной, которая была установлена самим Господом Богом...» (с.268).
    Но народ настаивал. И Самуил вынужден был уступить. «Посоветовавшись» с Богом, он объявил, что назначит им царя, на которого ему будет «указано Предвечным». При этом он «указал на необходимость раньше всего представить им все будущие условия их жизни при царях и указал на все ожидающие их в таком случае затруднения. Но народ все-таки оставался равнодушным к этим предсказаниям ожидающих его бедствий и упорно отказывался переменить свое раз уже утвердившееся в нем на этот счет мнение. Он не уступал Самуилу и не обращал никакого внимания на убедительные доводы его, но твердо стоял на своем, требуя немедленного избрания царя и прося не заботиться о будущем. При этом евреи указывали на необходимости иметь царя уже для того, чтобы отплатить врагам войною, а также подчеркивали всю уместность иметь такое же государственное устройство, какое было у соседних народов, управлявшихся царями» (с.с. 268-269).
    Под давлением обстоятельств Самуил вынужден был согласиться. Однако принял специальные меры: выбрал в качестве будущего царя юношу из самого малочисленного колена - Веньяминова - сына «человека знатного рода и доброго нрава, по имени Кис» Саула. Как бы случайно встретившись с избранником, он принял пастуха Саула у себя дома, оказал ему внимание, а потом, выйдя провожать и отослав спутников, чтобы «сообщите ему нечто без посторонних свидетелей...», «вынул сосуд со священным елеем, полил им голову юноши и, обняв его, сказал: «Знай, что ты рукоположен Господом Богом в цари на страх филистимлян и на защиту евреев...» (с. 271). Впрочем, до поры, до времени это оставалось тайной.
     После этого «Самуил созвал народ в г. Масфафу» (с. 272) и вновь обратился к собравшимся с речью, в которой еще раз объяснил им все пагубные последствия их решения. Он говорил, что выбирая новый вид правления, они отказываются от прямого попечения Господа Бога, а предпочитая «иметь царем своим человека, который будет, сообразно собственному произволу и собственным нередко гнусным страстям, обходиться со своими подчиненными, как с вещью, и безмерно увлекаться сознанием своей власти», они наносят оскорбление Богу. «Но раз это у вас уже решено и такое презрительное к Предвечному отношение обуяло вас, то станьте все по отдельным коленам и семьям и метайте жребий» (с.272-273).
     Вначале «жребий выпал на колено Веньяминово, затем жребий упал на род Матрис, и наконец на Саула, сына Киса, как на избранника на царство.... Затем пророк обратился к народу со следующими словами: «Этого человека Господь Бог назначил царем над Вами. Вы видите, что он действительно лучше всех и перед всеми другими достоин власти» (с.273). После этого Саул зачитал наставления царю и народу, дал предсказания «относительно будущих судеб народа и положил эту книгу в скинию завета»» (с. 273). «Сделав это, Самуил распустил народ по домам, а сам отправился в город Арамафу. С Саулом же, который вернулся в родной свой город Гавафу, отправились многие благонамеренные мужи, оказывавшие царю подобающие почести, но еще больше гнусных людей, которые относились к нему с презрением...» (с. 273).
     Такова версия избрания первым царем Израиля Саула в изложении Иосифа Флавия.. Несколько иной версии придерживается современный историк Пол Джонсон. Он пишет, что это «был командир повстанцев-веньяминейцев..., типичный харизматический израильский лидер, поднявшийся из ничего, благодаря своей собственной энергии и божественному промыслу» (с.65). Пол Джонсон пишет, что Самуил «готов был помазать Саула в качестве харизматического лидера, или «нагида», полив его голову елеем, но колебался, делать ли его «мелеком», или наследственным монархом, что подразумевало и его право призыва на воинскую службу представителей племен» (с.65).
     Но как бы то ни было, Саул был провозглашен царем. И сразу же перед ним встала серия проблем: как оградить народ от агрессии соседних племен; как объединить народ, привыкший жить каждый своим коленом; как устранить разногласия между отдельными коленами (разногласия, приводившие на грань, а иногда и за грань, братоубийственных войн, как это было с коленом Вениамина, которое однажды было почти начисто уничтожено) и особенно вражду между северными и южными коленами; как организовать систему управления во вновь созданном государстве; как наладить отношения с аристократическими родами колен и особенно с духовенством...и многие другие. Ведь все было внове. Нельзя сказать, что он справился со всеми этими задачами (в конце концов это стоило ему и трона, и жизни). Но он попытался и сделал все, что мог.
    Уже через месяц после избрания он разгромил амманитского царя Нааса. Это подняло его престиж настолько, что Самуил вынужден был вторично «путем всеобщего голосования» провести избрание Саула на царство. При этом он еще раз указал собравшимся на их прегрешения перед Предвечным. Но «обещал евреям вымолить для них у Господа Бога помилование и прощение...» (И.Флавий, т.1, с.278). Затем Саул последовательно разбил филистимлян (под городом Гаваоном), «моавитян, идумеян, амалекитян и царя Совы...» (с.283). При этом молодой царь вел себя истинно рыцарским образом: «С кем ему приходилось воевать, того он побеждал и затем отпускал на свободу. Евреям он помог достигнуть полного благополучия и счастья, сделав их могущественнее всех прочих народов. Всех юнлшей, отличавшихся статным ростом и красивым телосложением, он зачислял в состав своей личной почетной стражи» (с. 284). «Таким образом Саул победил все народы, жившие от Пелузия (Нижний Египет) до Черемного моря, и опустошил их владения; пощадил он лишь население сикимитское (в Библии они названы кенитянами). При этом Саул видел достаточную причину для оказания им пощады в их родственных отношениях с Рагуилом, тестем Моисея» (с.286). Мне трудно увязать эти факты с высказыванием П. Джонсона о Сауле как о «непредсказуемом восточном властелине-бандите» (с.65).
     Надо сказать, что успехи молодого царя, его независимость, щедрость и рыцарственность не нравились Самуилу: власть уходила из его рук, влияние падало. Начались сначала мелкие, а затем и крупные разногласия: то Самуил рассердился на Саула за то, что тот не дожался его, а сам принес положенные жертвы Богу и начал атаку (то, что Самуил опоздал и его задержка чуть было не привела к поражению, его не беспокоило); то он рассердился, что Саул приказал раздать захваченные у врагов материальные ценности своим солдатам, а не принес их в жертву «всесожжения» Богу; то, наконец, что он помиловал царя амалекитян красавца Агага... Последнее вызвало в нем вспышку ярости: он прилюдно отменил решение царя и «велел немедленно казнить его (Агага) в Галгале» (с. 288). Саул все это стерпел. Но отношения становились все более сложными.
     Самуил понял, что Саул не оправдал его надежд и стал искать ему замену. При этом он боялся, что «Саул сможет узнать обо всем и умертвить его либо исподтишка, либо совершенно открыто... . Когда же Предвечный уверил старца в Своей поддержке и в полной безопасности, тот отправился в путь и прибыл в названный город (Вифлеем).» (с. 288). Здесь по указанию Бога он приходит к «Иессею, сыну Овида», перебирает всех его семерых сыновей и останавливается на младшем - пастушке Давиде. «Потом он на глазах Давида вынул сосуд с елеем и, помазав его, шепнул ему тихо, что Господь Бог избирает его на царство. ...После таких наставлений Самуил вернулся домой...
    Давида же обуял дух Божий, покинувший тем временем Саула»(с. 289-290). Однако тайна помазания на царство оставалась только тайной Давида и Самуила. Сам же Давид делает удивительную карьеру: его мальчика-пастушка ничего не ведающий царь Саул приглашает ко двору и делает своим музыкантом-арфистом. «Когда началась война евреев с филистимлянами, Саул отпустил Давида к отцу Иессею, а сам удовлетворился присутствием трех других сыновей, которых последний выслал в войско» (с.291). Однако это не помешало Давиду прославиться: однажды, придя «в еврейский лагерь, чтобы доставить братьям съестных припасов», он вступает в единоборство с филистимлянским богатырем «Голиафом из города Гитты» и побеждает его. Перед боем царь Саул «сам облек его в свой панцырь, дал ему свой меч и надел на него свой собственный шлем» (с. 293).
    Правда, «в предании рассказывается, что когда Давид надел на себя панцырь Саула, то последний пришелся ему как раз впору, несмотря на исполинский рост царя. В этом чуде Саул усмотрел предзнаменование, что Давид займет его место на престоле, юноша же заметил недоброжелательный взгляд царя и поэтому поспешил освободиться от этого вооружения» (с. 539). Это же предание говорит, что Давид поразил Голиафа из «оружия детей» - из пращи. Как бы то ни было, этот подвиг прославил Давида уже в качестве воина. Флавий пишет, что военные успехи и внимание представительниц слабого пола к красавцу-арфисту вызвали ревность царя Саула и он перевел Давида с должности личного оружиеносца «на место начальника над тысячью воинов, что было несомненным повышением и вместе с тем, по мнению царя, покойнее для него самого» (с.294). Объяснение не самое логичное, особенно если при этом Саул выдал за Давида замуж свою дочь Михалу (Михаль). Но как пишет тот же И. Флавий, недоверие царя к молодому военачальнику не исчезло: «Саул решил избавиться от Давида и поручил своему сыну Ионафу и вернейшим своим приближенным умерщвление его».
    Однако Ионаф, который был личным другом Давида, и его сестра Михаль-жена Давида сначала пытаются рассеять подозрения отца-царя, а когда это не удается и царь в приступе ярости швыряет в Давида копье, спасают его и помогают бежать. Куда бежит Давид? Конечно, в Арамафу к Самуилу. Затем оба они скрываются в Галваафе (в Септуагинте это место названо Naiad), в общежитии школы пророков. Затем Давид бежит в город Наву (неподалеку от Иерусалима) к первосвященнику Ахимелеху, где хранится меч Голиафа, посвященный им Господу Богу, забирает меч и начинает свою Одиссею.
     Сначала он бежит в пределы родного колена (он принадлежал к одному из могущественных колен - Иудиному). Здесь он собирает дружину из 400 человек и отправляется к моавитскому царю с предложением услуг. Затем он борется с филистимлянами, защищая город Киллу (Кеиль); затем боясь предательства, уходит из Киллы в «область Зиф», что неподалеку от Хеврона; затем бежит в «пустыню Маонскую, что неподалеку от горы Кармел»; затем «примиряется» с царем Саулом, обещает ему «не губить его потомства и не умерщвлять его рода» (с.310); но, тем не менее, сам к Саулу не возвращается, а уходит «в теснины масферонские», где и поселяется до времени, питаясь за счет местного населения. Здесь он вступает в брак с вдовой одного из своих данников, неожиданно умершего богача Навала Авигеей; затем опять вступает в борьбу с Саулом и, наконец, «отправляется со своими шестьюстами сподвижниками к царю Гитты, одного из пяти филистейских городов, Анхусу» (с.315). Этот царь «предоставляет ему...для жительства...селение Секелу». За время проживания в Секеле «Давид предпринимал внезапные походы на соседей филистимлян, серритян и амалекитян, разграбляя их владения,... и вовращался... домой... . Впрочем, Давид всегда посылал при этом часть добычи в дар Анхусу»,... объясняя, «что она взята им у евреев, живущих к югу от него и на равнине» (с. 316). Когда филистимляне в очередной раз собрались на войну с евреями и предложили Давиду принять в ней участие, то он «охотно выразил свое согласие, указывая на то, что теперь наступил наконец момент, когда ему будет возможно отблагодарить Анхуса...»(с. 316).
     Саул в это время готовился к битве с филистимлянами... И хотя пророка Самуила уже давно не было в живых, царь приказал вызвать «тень Самуила» и обратился к нему за предсказанием. Тень пророка сказала Саулу, что в предстоящей битве погибнет не только сам Саул, но и его наследник Ионаф (Ионафан), а также и другие его сыновья Аминадав и Мелхис. Несмотря на такое страшное предсказание, Саул не покинул поля битвы. «Сам Саул бился отчаянно и получил такое множество ран, что он не был более в состоянии выдерживать натиск и даже стоять на ногах. Не имея сил убить самого себя, царь приказал оруженосцу извлечь меч и поразить им его..., но так как оруженосец не решался убить своего господина, то Саул взял свой собственный мечь и, укрепив его рукояткою в земле, бросился на него. Однако у него не хватило сил пронзить себя насквозь. Поэтому царь обратился к тут же стоявшему юноше и, узнав, что он амалекитянин, попросил его прикончить его, так как он сам уже более не в состоянии сделать это, и тем доставить ему тот род смерти, который в его глазах является наиболее желательным. Юноша исполнил желание Саула...» (с. 324).
    Эту часть истории хочется завершить еще двумя цитатами из уважаемого мной И, Флавия: «Таков был конец Саула, сообразно предсказанию Самуила, за ослушание повелений Господа Бога, которые Предвечный дал ему относительно амалекитян, и за то, что он не только загубил семью первосвященника Ахимелека, но и его самого и разрушил город первосвященнический (Ахимелеха, который скрывал у себя беглого Давида и вооружил его, отдав меч Голиафа, по приказу Саула казнили вместе с его семьей. В живых остался лишь один его сын Авиафар. А город Нава был «предан пламени»). При жизни Самуила Саул царствовал восемнадцать лет, а после его смерти двадцать два года. Так окончил жизнь свою Саул» (с. 324).
     В заключение несколько цитат: Как пишет М. Грант: «Библия выплескиавет на карьеру и правление Саула ушат холодной воды. На такую их версию существенно повлияли антимонархические настроения. Кроме того, фигуру Саула следовало принижать, дабы рассказ о нем предварял и оттенял восславление Давида, которого надлежало представить археотипом героя. Ко всему, очернение продолжили ортодоксальные яхвисты, поскольку у Саула были далеко не удовлетворительные отношения с религиозными лидерами...»(с.86).
     Однако тот же М. Грант ниже пишет: «Библия в том виде, в каком она дошла до нас, наряду с враждебными Саулу оценками, содержит следы более древних суждений, в их числе «Книгу Иошар» («книгу Честного», «книгу Праведного», «книгу Героев»), которая отдает или призывает отдать должное личной храбрости и лидерским качествам Саула». И добавляет: «В результате взаимного наложения противоречивых подробных версий под пером библейских историков возникает поразительное произведение, вероятно, не столь уже далекое от сложной исторической правды, равно как и от греческой трагедии: Саул становится далеко не ординарным трагическим героем - блестящий, одаренный и могущественный, он пытается быть справедливым, но одержимый сидящим в нем бесом, неизменно поступает неправильно, за что и несет расплату, ибо, как сказано в «Книге притчей Соломоновых», - «падению предшествует гордость» (М. Грант с.87).
    Так пишут современные историки. Но завершить это эссе я хочу цитатой из великого историка древности (из И. Флавия): «Саул был человеком исключительным: справедливым, храбрым и рассудительным, и если кто-нибудь другой явится с его качествами, то он за свою добродетель будет достойным всеобщего почитания...» И далее: «...я считаю доказательством положительного геройства, если человек, не только не ожидая удачного исхода боя, но в твердой заранее уверенности, что ему придется пасть в битве, все-таки ничего не боится, ни перед чем не отступает и смело идет навстречу ожидающей его опасности. Между тем именно таким-то образом и поступил Саул, показав, что все те, кто добивается почетной известности после своей смерти, должны поступать именно таким образом, чтобы оставить по себе заслуженную славу, особенно цари, так как, вследствие значительности их власти, им приходится не только не отставать от своих подданных, но и подавать им в особенно значительной степени наилучшие во всем примеры » (с.320).
     Вот такие у нас были цари! И такие у нас были историки!
     А теперь предоставим слово самим героям этого рассказа:
    
    
Монолог царя Саула

    
м и н и п о э м а

    
    
				
Ну, вот и все - последний в жизни бой...
Я окружен,- кругом враги. И меч
Теперь я вынужден накрыть самим собой.
Но нету сил, чтоб на него налечь.
				
Эй, юноша!  Да, ты мой верный воин!
Иди сюда, ко мне - к  царю!
Сегодня чести ты великой удостоен-
Помочь мне смерть принять мою.
			
Но погоди! В последние мгновенья
Хотел бы жизнь перелистать свою.
И прежде, чем испить вино забвенья,
Продумать, что скажу в Аду. Или в Раю?

Я вспоминаю детские забавы
В семье отца, в роду Матрис.
Нет, я не жаждал громкой славы,-
Oбычный парень я - Шауль бен Кис.

Но вот старик! "Великий" Самуил!
Проклятый назорей, лохматый, неопрятный.
Он принимал меня, кормил, поил.
Шептал, таинственно, невнятно.
				
Он говорил: измученный народ
Возжаждал над собой иметь царя.
Вот, посмотри,- толпятся у ворот...
Зачем им царь? Я убеждал,- все зря.
			
Закона требуют они! Царя! Царя!
Я говорил с Предвечным. Он решил
И указал мне на тебя. Да, на тебя.
Сказать велел, чтоб ты спешил.
				
Спеши! Филистимляне у ворот!
А там и Амалика мерзостные псы!
Садись на трон! Спасай народ!
И ухмыльнулся в ржавые усы.
			
Да, вражьи стаи окружали нас.
На части рвали наш народ.
А царь аммонитян Наас
За Иордан хотел угнать мой род.
				
Я принял царство. И моя рука
Меча не выпускала сорок лет.
И первых восемнадцать старика
Прищур я вечно видел мне вослед.
			
Прищур  проклятый, хитрый, злой.
В нем каждый жест мой, каждый шаг.
Он всюду за моей спиной.
В нем царь Наас и царь Агаг.
				
Oн хочет править - злой старик!
Он хочет так, как было встарь.
Но я такого не хочу, я не привык!
Я сам решаю, коль я царь!
			
Его проклятья и угрозы не страшны!
Ты жаждешь власти,- так бери ее!
Воюй, сражайся, пей вино войны!
А коль не можешь, так не трожь мое!
				
Но он хитер, коварный, старый лис.
Он рушит власть мою исподтишка.
Теперь вот надо мной Давид навис.
Но пусть попробует - тонка кишка!

Давид - арфист, красавец и певец.
Но скипетер - не праща для детей.				
Пускай пасет своих овец
И не плетет злокозненных сетей!
				
Но нет, он жаждет власти, он хитер!
Он влез в мой дом, вошел в мою семью!
Неслышно входит в мой шатер!
Он знает, что я ем и что я пью!
			
Долой! Убить его! И за копье
Хватаюсь я. Но нет,- тверда рука
Ионафана. Сын мой, здесь все твое!
Оставь отец! Мы братья на века.
			
И дочь моя Михаль. Ты тоже с ним?!
Оставь, отец! Он муж! Он  муж  мне.
Ты ведь сам нас обвенчал. Мы с ним
Под пологом горим в одном огне!
		
Ужасен круг. Будь проклят ты, старик!
Я строю царство  для своих детей.
И слышу старика загробный смех и крик,
И вижу тщетность всей своих затей...
				
Ужасен круг! Сжимается и вот
Последний бой. Филистимлян орда
Вокруг. И меч. Мой меч - в живот!
Старик! Ты победил. Я улетаю. В никуда.
Дуйсбург, 11-12.02.2001г. Не публиковалось.
    
    
Монолог пророка Самуила

    
м и н и п о э м а


Он говорит: "Проклятый Самуил!"
А кто он, мною выбранный в цари?
Казалось, власть дана тебе,- бери!
А он мне ненавистью отплатил!

Зачем нам царь? Я не хотел царя.
У нас есть царь уже. И это Бог!
Я убеждал их, но не смог. Не смог
Их убедить. Я угрожал, - все зря.

Ну хорошо, пусть будет царь!
Как у сынов проклятых Амалея.
Нашел его. О чем, конечно, сожалею.
Вот вам Саул, живите не как встарь.
			
Но он решил, что он и вправду царь!
Народом правит он, не слушая Пророка!
Он не страшится даже Рока!
Пастух! Мальчишка! "Государь!"

Ты хочешь, чтобы я колени преклонил?
А кто тебя нашел, отродье Веньямина?
Кто вылепил тебя из праха, как из глины?
Я, назорей, Пророк, Великий Самуил.

Не быть сему! Не зря я ждал! Не зря!
Двенадцать лет,- когда уйдет Илья.
И вот Саул! На троне! Он иль я!
Теперь должна взойти моя  заря!

Не нужно иудеям двух царей!
Но раз уж пастушок корону получил,
Воюет пусть ( коль хватит сил ).
В дни мира правлю я - Пророк и назорей!

Ах, ты не хочешь! За тебя народ!
Ты царь! И брат твой царь Агаг!
Тогда запомни,- Самуил твой враг!
Я прокляну тебя! И весь твой род!

Нет, я не стану воевать с тобой.
Я просто положу предел твоей судьбе.
Я тайно выберу царя взамен тебе.
И пусть он сам ведет с тобою бой.

Вот тоже пастушок!  Да, да, вот тот- арфист.
Пусть будет он теперь царем евреям сим.
Надеюсь, легче мне удастся сладить с ним.
А он? Пусть он поет пока Саулу акафист.

				
Ну, вот и все. Давид отныне царь.
Но знает  это только он один.
И я опять в интриге господин.
И в Иудее правлю вновь, как встарь.

Я правлю, вроде бы, но где та власть!
Да и народ не тот. Исчез пред Богом страх.
Лишь у себя, в Ефремовых горах
Могу я властью насладиться всласть.

Саул! Саул! Будь проклят этот миг,
Когда тебя на царство повенчал!
Зачем тогда тебя я повстречал!
Зачем я не ослеп, не проглотил язык!

Но ничего, проклятый, погоди...!
Не будет продолженья проклятому роду.
Бог  уничтожит всю его породу.
Я говорю: "Отмщенье впереди!"

Он обречен. Но восемнадцать лет
Мне ждать еще, когда оно придет,-
Возмездье божье, что Саула ждет.
И не дождаться, не увидеть. Нет! 
	
Дуйсбург. 26 - 28. 02.2001г. Не публиковалось.

    
___Реклама___